Избранные стихотворения

Иеромонах Роман. (Александр Матюшин).
Избранные стихотворения.
Избранные стихотворения,
1976-1990г.г.
Пускай по мне злорадствуют в аду.
Отложим попечение.
Прозрев необратимо поздно.
Раскрою я псалтирь Святую.
Что, Адам, сидишь ты против Рая.
Бом, бом, бом - утро растревожено.
Сон мне приснился.
Уже вечер, друзья, уже вечер.
Когда пойду на суд душой.
Снится мне одно и то же.
Колокольный звон.
В этот час, полночный час.
Много думал я о судьбе своей.
Все на земле для нас живущих.
Земля от света повернет во тьму.
Станем пред Царицею Небесною.
Ах, оставьте, не нужно тревожить.
Жду тебя напрасно я.
Пробил мой час. Пора приспела.
Слава Богу, снова я один.
Что ты спишь, восстань, душе моя.
Жил на свете медведь.
Это знают все наверняка.
Пост с молитвой сердце отогреет.
Ликует Рим в языческом весельи.
У меня мечта велия.
О доброте бессмысленны слова.
Красотой октября запорошен.
Окутывает ночь дороги мраком.
Если тебя неудача постигла.
Благорастворение воздухов.
Матушка Добрынюшке наказывала.
Все деревья тронулись рассудком.
Я лежу на холме.
Как олени спешат на источники вод (Псалом 41).
Радость моя, наступает пора покаянная.
Прибит на крест моей неправдой.
Все моя молитва превозможет.
Полночью, лунной полночью.
Принимай гостей, Москва,
хлебом-солию.
О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати!
Теплится лампада, свет свечи веселый.
Пел слепой заученное с детства.
Поят Пилат Христа и би Его.
Я с детства об одном мечтал.
Я родился непривычно.
Я нарисую старый дом.
Евангелист божественной рукой.
В эту ночь, в эту ночь не уснуть, не уснуть.
Белый храм над рекою.
В келии лампаду затеплю.
Вижу я себя седым-седым во сне.
Звон погребальный. Диакон кадит безучастно.
Заночую в стогу, по-звериному вырою нору.
Оставив дом, родных, свое наследство.
От самого рассвета до рассвета.
Что нужно для спасения? Немного.
А мне уже стучат, стучат в каторый раз.
Оскверниша Завет возлюбившие роскошь (Камни Святых Алтарей) .
В минуту скорбную сию.
Яко по суху пешешествовав Израиль.
Припади, душе, к Отроковице.
О, смерть! Невыносим твой знак.
Приидите, ублажим Иосифа приснопамятного.
Наброшу мантию свою.
Пресвятая Богородице, Всем скорбящим Утешение.

Боже мой, Боже мой Свете, Преумная Сило.
Гора Голгофа. Вижу три креста.
Исчезну я с лица земли.
Я сказал, что где-то.
Оглядывая прожитую жизнь.
Это песня плененных, гонимых врагом.
На чужой сторонушке.
Во многом знаньи - многая печаль.
Отошли от меня, отошли от меня до единого.
И снова я один, как дерево зимой.
Пел соловей, ах, как он пел.
И коснется меня боль обмана.
Я пойду по земле,
оскверненной обманом.
Белая ночь приготовила ложе на Псковщине.
Все зарастет, была бы кость живая.
А к сырой земле не прижаться мне.
Надкушенного яблока не ем.
И так всегда. Под шорох листопада.
Придет зима (она всегда приходит).
Осенний день окутала дремота.
Ты говоришь, скривив лицо в страданьи.
Без Бога нация - толпа.
Осенний месяц тих и ласков (Колыбельная).
Мой белый храм. Прискорбен час прощанья.
Чему нас осень поучает.
О чем волнуешься, береза?
Избранные стихотворения,
1991-2000 г.г.
Святая ночь! Блаженство и покой.
Страх Господень - авва воздержания...
Сеем рожь, а косим лебеду...
Страшный год.
Три вида зла.
О Сербия, ведомая к пропятью!
Генералу Макашову.
И вижу в окровавленной луне...
Пожалей, дорогой, пожалей...
Если б я не познал тайну Богообщения...
Не разрывайте Истину на мнения...
Блажен, кто Истину не продал...
Прелесть - уклонение от Правды...
Сомненье - чадо маловерья...
Не судите о древе по листьям,
отпадшим от древа...
Когда вода самозамкнётся...
Как я стремился к иноческой доле!...
Моление.
День скорби моея! День очищенья!...
Капля правды перевесит мир.
Тридцать семь - хорошее число...
Прослыву на миру нелюдимым, угрюмым и гордым...
И обошли стороною...
Иерусалим.
И Млечный Путь, и кроткий полумесяц...
Столько боли кругом, столько боли!..
В отчем доме, старом и заброшенном...
Наполняется скорбью душа, как вода темнотою полночною...
Прощаюсь, не успев обресть...
Я к вам приду от северных земель...
А первый снег, а первый снег потает...
Какая ширь, и некуда бежать...
А Церковь - нечто более, чем мы...
Отойди, отойди, грусть-печаль...
Туман.
Я сегодня уже не усну...
Я омою руки в Десне, в Десне...
Затворюсь, закроюсь, замолчу...
На кладбище покойно и привольно...
Уже не жажду исцеленья...
За всё приходится платить...
Ублажаю постигших разумение Правды...
Не верьте говорящим: "Зде Христос"...

Величье рек - в покое вод...
А жатвы много. Делателей мало...
Ещё не все объезжены места...
Цвет голубой и цвет зелёный...
Надменный разум к Истине стремится...
Святая ночь! Блаженство и покой!...
Хочу молчать, за всех и вся смиряясь...
Не поминай ни хорошо, ни плохо...
Любая крайность - в пагубу дорога...
Се Жених грядет в полунощи...
Внимая Божьему веленью...
А на этой земле никому не успеть...
Нас куда-то несёт в непроглядную темь...
Да претворится эта скорбь...
Мой старый вяз, тебя уж нет...
Говоришь, Бог один, каждый в Царствие Божие внидет?...
Не сохранила Божье, не сумела...
Великоросс!...
Луна и снег. И шорохи вдали...
При слове "сорок" что-то оборвалось...
А в отчий дом меня уже не тянет...
Когда меня убьют - порадуйтесь со мною...
Две головешки жалобно чадили...
А мне остался поворот, и только...
Что во имя своё сотворил - беспощадно порушу...
Блажен, кто, наполняясь тишиной...
Как мы жили? Себя похабили...
Настроясь на высокую волну...
Не утешаюсь тем, что вынужден оставить...
Полоскают меня други ближние...
Как древле преслушаньем Ева...
Мирскую лиру отлагая...
Я проплывал на старой барже...
Похоже, осень возвратилась...
Когда часы пробьют двенадцать...
Видать, до гробового вздоха...
Да будет всё по Милости Господней!...
Село Рябчевск! Отечество без звона!...
Исполнился мой дом нечистоты и мрака...
Изнемогая от потерь...
Земное воплощенье Чистоты...
Горит свеча. Псалтырь на аналое...
Земную твердь луна оголубила...
Я пойду, где стоят корабли...
Луна. Мороз. И никого вокруг...
А зимний лес особенно торжествен...
Жизнь прожить - не поле перейти...
Мой старый друг. Когда на склоне дня...
Умирать в постели нам не светит...
А завтра - Вознесение Христово...
Люблю смотреть на звёздное скопленье...
Доколь искать пленительное счастье?...
Сиреневый рассвет.
Когда земля исполнится порока...
Ах, как птицы поют! Как в неволе не спеть!..
Не омрачить бы ненароком совесть...
Всезнайства ослепляющие блики...
Царю Небесный! Творческая Сило!...
Пойду за поля, в перелески...
Я не ходил по жизни недотрогой...
Молись, народ!
Смири себя. И Бог тебя простит...
Дорогие мои, это всё!...
Триединая Русь.
Поревновав лукавой воле...
Золотари.
К.Душенову.
Что за шум стоит? Далеко слыхать...
Двадцатый век почти на издыханьи.
А мне в России места не нашлось.
Какие горы без вершин?
Весна - ликующая просинь...
Где бы не искали день вчерашний...
Язык народа мудростью красив...
Желающий чести напьется печали...

Вот и солнце взошло. Хорошо!...
А мы живем в безумную эпоху...
Анафема.
Антисемит?
Вся Россия стала полем Куликовым...
А Ироду спасения не чаять...
Глаголы вещие (поэма).
Пускай по мне злорадствуют в аду...
Пускай по мне злорадствуют в аду,
И жар геенны душу обжигает.
К Святей Твоей иконе припаду,
Моя Отроковице Преблагая !
О, Цвете несказанной чистоты !
Душа моя к Тебе взывает стоном:
Заступнице моя, когда б не Ты,
К кому б еще прибегнул недостойный ?
Мой верный Ангел, далеко стоя,
Скорбит и плачет о моем лукавстве.
Не оттолкни ж, Владычице моя,
Когда пойду, убогий, по мытарствам.
О, как предстану я пред Судией ?
(Замри, душе, заранее рыдая)
О, Дево, будь поддержкою моей,
Пред Ним моим последним Оправданьем.
Рыдай, душе, покуда время есть,
Откуда ложь, откуда зло - не знаю.
За Сына Твоего готов на крест,
И сам же, окаянный, распинаю.
Моя Царице, Радосте моя,
Хоть Ты меня не осуди, настави,
И пусть мне ад. и из геенны я
Тебя благословлю, о, Пресвятая.
19 июня 1982 г.,
г. Печоры
Отложим попечение...
Отложим попечение,
Покаяния пора наста.
Послушаем, братие, пение
Дней Великого поста.
Да исправится молитва моя,
Яко кадило пред Тобою,
Воздеяние руку моею,
Жертва вечерняя.
Пела братия простая,
Как в обители поют.
И мелодия святая
Утешала скорбный люд.
Вздохи слышатся и стоны:
"Боже, не оставь меня".
И юродивый поклоны
Бьет, веригами звеня.
Эту скорбь не измерить,
Тяжко сетуют басы:
"Покаяния отверзи ми двери",
Горько плачет блудный сын.
А звонарь знаменитый
Навевает звоном грусть,
Разве ты была убита,
О, моя Святая Русь ?
Да исправится молитва моя,
Яко кадило пред Тобою,
Воздеяние руку моею,
Жертва вечерняя.
27. 01. 85.
Молитва.
Прозрев необратимо поздно,
Что лето зеленело зря,
Кленовые роняя слезы,
Молилась полночь октября.

Мотив божественный мерцая,
Светила развевали тъму.
Ряды деревьев чернецами
Внимали звездному псалму.
Луны блестящее кадило
Курилось дымкой облаков.
И все пустое отходило
Затихнуть где-то далеко.
И я, перебирая листья,
Шептал раскаянья слова:
Очисти, Господи, очисти !
Душе моя, почто мертва ?
И моему настрою слитно
Со всех сторон, со всех концов
Пел "Да исправится молитва..."
Хор придорожных чернецов.
Преображение Господне,
19 августа 1981 г.
Раскрою я псалтирь Святую...
Раскрою я псалтирь Святую,
Свечой лампаду затеплю,
Наброшу мантию худую,
С Давидом вместе воспою.
Господи, Господь наш,
Яко чудно Имя Твое.
В окно глядит, не наглядится,
В морозном ободе луна.
На пожелтелые страницы
Вливает чистый свет она.
Царю Царей, Одежда нищих,
Ты миру дал на помощь Мать.
Ее, Взыскание погибших,
Быть может и меня взыскать.
Душа подстреленною птицей
Как жизнь, впивает словеса
И воском от гвечи струится
В ладонь горячая слеза.
На каждой славе бью поклоны
За тех, кто друг и недруг мне,
А на душе светло, покойно,
Как этой ночью при луне.
Никто молитвы не отымет,
Лишь только зазвучит псалтирь.
Горит крестами золотыми
Псково-Печерский монастырь.
1985 г.
Что, Адам, сидишь ты против Рая...
Что, Адам, сидишь ты против Рая
Птицей обреченною в сетях ?
И на место чудное взирая
Руки простираешь, как дитя.
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.
Птицы забились в гнезда,
Мир в этот миг не дышал.
Плачь же, пока не поздно
Вместе с Адамом, душа.
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.
Все живое, тем словам внимая,
Плакало, Адам, вместе с тобой.
О, душе, унылая и злая,
Если б ты постигла эту боль.
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.
Ныне на что надеюсь ?
Весь уж в геене горю !
На небо взирать не смею,
Только Адаму вторю.

Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.
Ангеле, хранитель, не отрини,
Что склоняешь скорбную главу ?
Иль меня Господь из Книги жизни
Вычеркнул, как сорную траву ?
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.
Слезы, струясь потоком,
Смойте всю скверну с меня !
Не был в аду потопа,
Видно, рожден для огня !
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.
24. 01. 85.
Бом, бом, бом - утро растревожено...
Бом, бом, бом - утро растревожено,
Бом, бом, бом - глушит птичий гвалт.
Бом, бом, бом - спешите в храмы Божии,
Бом, бом, бом - пока еще, пока еще звонят.
Русь Святая зовет,
Звон плывет, как встарь.
Русь Святая живет,
Пока звонит звонарь.
Бом, бом, бом - где ж вы, сыны русские,
Бом, бом, бом - почто забыли Мать ?
Бом, бом, бом - не вы ль под эту музыку
Бом, бом, бом - шли парадным шагом умирать ?!
Шли вы за Отечество без выстрела единого
И под пулеметами выравнивали ряд...
... Выклевали птицы очи вам, родимые,
Павшие за веру, за Царя.
1985 г.
Сон мне приснился...
Сон мне приснился,
Очень странный сон.
Будто я слышу
Погребальный звон.
Припев: Тихо иду
В белой рубахе по полю
И журавли
Словно кресты колоколен,
Ноги босые
За плечом сума.
Люди косятся,
Мол, сошел с ума.
Тело устало
Ноет от вериг.
Где-то под сердцем
Шевелится крик.
Виделась в черном
Моя Родина.
Виделось диво
- Я юродивый.
1978 г.
Уже вечер, друзья, уже вечер...
Уже вечер, друзья, уже вечер,
И луна свою лампу зажгла.
Так оставим же праздные речи,
Оторвемся на миг от стола.
Белой скатертью стол застелили,
Понаставили яств и вино,
Целый день веселились и пили.
И никто не взглянул за окно.
За окном никакого ненастья,
Листопад не шуршит в этот час,
Словно душу осеннюю настежь
Отворила природа для нас.

И, быть может, не стану пророчить,
Где-то путник в нелегком пути,
Но под светлую исповедь ночи
Он надеется все же дойти.
Благодати исполнены кущи,
Пруд заросший туманом кадит.
Мир тебе, одиноко идущий,
И тому, кто тебя приютит.
Так давайте ж подымем бокалы,
Своим бытом простым дорожа,
Чтоб его теплотой обласкала
Сердобольная чья-то душа.
Кто же ты, неизвестный прохожий,
Далеко ль путь-дорога лежит ?
Почему так меня растревожил
Твой блаженный, задумчивый вид.
В твоем сердце молитва святая
Разгоняет душевную тьму.
Может, скоро и я, все оставив,
Помолясь, посох в руки возьму.
И, крестами себя пообвесив,
Побреду неизвестно куда,
Заходя в близлежащие веси,
Стороной обходя города.
1980 г.
Когда пойду на суд душой...
Когда пойду на суд душой,
Прошу я всех усиленно,
В могилу, занятую мной
За6ейте кол осиновый.
Что заслужил, то получил,
Что пользы в отпевании
Когда и часу я не жил
В любви и покаянии.
Носил одежды чернеца,
Имея норов аховский,
Неправды не было конца
Под одеяньем ангельским.
Не вспомнится такого дня,
Прожитого по-Божьему.
Прости ж, мой Ангеле меня,
За все мое хорошее !
Друзья мои! Молю в слезах,
Составьте надпись частную:
"Здесь похоронен лжемонах,
Увы ему, несчастному!"
Он был второй Искариот,
Обеты не исполнивший.
Ему награда, всяк поймет,
В утробе преисподнейшей...
Спаси вас, Господи, друзья !
Вы все прекрасно поняли
И надпись, под которой я,
С любовию исполнили.
Мной ваша преданность во гроб
Навеки в сердце впишется,
И от осиновых чащоб
Она мне эхом слышится.
Без вас мне будет нелегко
Тащиться тьмой кромешною,
Но видя, как вы прете кол,
Я умирать помешкаю.
Вгоните в угол топоры,
(Опять прошу усиленно).
Пусть зеленеет до поры
Мой памятник осиновый.
1983 г.
Снится мне одно и то же...
Снится мне одно и то же -
Холод, чернота,
Жизнь, которую я прожил,
Перечеркнута.

Я иду долиной мрачной,
Опустив глаза.
Мне бы жить иначе раньше,
Да теперь нельзя.
Ангеле мой, Ангеле,
Увы мне, увы.
Надо мною, как cолдаты,
Замерли друзья.
Ну а здесь бредет куда-то
Тот, который я.
Подошел я к краю бездны,
Не уйти назад.
Предо мною огнь и бесы,
Подо мною - ад.
И меня всего корежит
От бесовских рыл.
Жизнь, которую я прожил,
Лучше б я не жил.
А они шипят и воют,
Каждый гостю рад.
В лапах этого конвоя
Я спускаюсь в ад.
Слышу речи, о, несчастный,
Как я свято жил,
Ну а здесь еще ужасней
От надгробной лжи.
Если б ведали у гроба
Про мою беду,
Не хвалили бы особо,
Кто уже в аду.
Снится мне одно и то же -
Холод, чернота,
Жизнь, которую я прожил,
Перечеркнута.
Я иду долиной мрачной,
Опустив глаза.
Мне бы жить иначе раньше,
Да теперь нельзя.
1987 г.
Колокольный звон...
Колокольный звон
Над землей плывает,
А в монастыре
Братский хор поет:
- Господи, помилуй.
Инок-канонарх
Положил поклон.
И тотчас эатих
Колокольный звон.
- Господи, помилуй.
- Господи, воззвах, -
Тенор возгласил,
Канонарху хор
Слаженно вторил.
- Господи, помилуй.
Свечи, образа,
Мантии, кресты.
Братия поет
Грустный глас шестый
- Господи, помилуй.
Странники стоят,
Молится народ.
Русь еще жива,
Русь еще поет.
- Господи, помилуй.
Схимники в крестах,
Бороды, как снег,
Потупив глаза,
Молятся за всех.
- Господи, помилуй.
Братский хор умолк,
Снова перезвон.

Только слышно мне
Как со всех сторон:
- Господи, помилуй.
Твой черед настал.
Молодой звонарь,
Пробуди простор,
Посильней ударь.
- Господи, помилуй,
С музыкой такой
Хоть иди на смерть !
Много ли тебе,
Русь Святая, петь ?
Много думал я о судьбе своей...
Много думал я о судьбе своей,
Только думы все невеселые,
Вот иду один, воронье кружит
Над деревьями да над селами.
Что раскаркались, раскричалися
Иль вещаете тьму кромешную ?
Что, душе моя, так печалишься
И о чем твоя боль сердечная ?
Люди добрые, с миром к вам пришел,
Чем вы дышите, как спасаемся ?
Жив ли в вас Господь, живы ли душой ?
Как мы молимся, как мы каемся ?
Что поют у вас, православный люд,
Песни рабские иль господские ?
Родники у вас как и раньше бьют,
Иль хлебаете воду скотскую ?
Режет уши мне неродной мотив,
Ритмы чуждые, где вы взяли их ?
Кто сады свои под топор пустил,
Тот питается от плодов чужих.
Я сыграл бы вам, если б только смог,
Но напевы те вам негожне,
И в чужой земле, как сказал пророк
- Никому не петь песни Божии !
На мои слова раздается скрип,
И выходит хозяин взъерошенный,
Издает свой хрип сквозь собачий хрип:
Ты, наверно, пьян, гость непрошенный !
Родники твои мы засыпали,
И святым твоим мы не молимся,
И твой хлеб жевать - зубы выпали,
Потому блевотиной корчимся.
Пусть в грехах живу, пусть грехом пропах,
Что за радость тому, кто молится ?
Хоть из лужи пьем, но зато в котлах
Никогда мясцо не выводится !
От воды иной наш народ отвык,
И не нужно нам вод иных
Даже если есть твой живой родник,
Кто пойдет к нему от котлов мясных ?
Забирай свой мир, убирайся прочь,
Проходимцев я разных видывал,
О живой воде нищете пророчь.
Да помогут нам наши идолы!
И услышал я тот же самый скрип,
Те же самые крычут вороны.
А вдогонку мне тот же самый хрип,
Тот же самый лай стража черного.
Сторона моя, лик ужасен твой,
Припади к Христу с плачем, грешника,
Чужеземец я на земле родной
И рыдаю я, не утешиться.
Так оставь, душе, думы вздорные,
Видно, мной еще мало пройдено.
Мысли черные, люди черные,
Птицы черные по-над Родиной.
1987 г.
Все на земле для нас живущих ...

Все на земле для нас живущих
Творцом сотворено не зря.
О, посмотри, оратор лгущий,
На эти краски октября.
Зарю кленовую встречая,
Покров снимаю с головы.
И кто же может не печалясь
Стоять у гибнущей листвы ?
Ах, кто же этот искуситель,
Что вам наделал столько зла ?
Куда, куда же вы летите,
Отпав навеки от Ствола ?
Не Он ли вас растил с любовью,
От всех напастей ограждал ?
Не Он ли вас питал Собою
И ничего взамен не ждал ?
А вы, неужто в самом деле,
Забыты добрые дела ?
Ведь жили вы и зеленели
Пока питались от Ствола.
Но эти гибельные краски
Добились все же своего,
И вы отпали без опаски
(Ах, если б знали, от Кого !)
И вами преданные Клены
Глядят, куда вас гонит вихрь.
О, верность листьев незеленых,
Да не погубишь дней моих !
И это гордое паренье
В октябрьской мертвой синеве,
Ах, это все-таки паденье,
И смерть на неживой траве.
Куда вы, гибельные чада,
По чьей оторваны вине ?
Преступная свобода падать,
Да не отыщешься во мне !
Все на земле для нас живущих
Творцом сотворено не зря.
О, посмотри, оратор лгущий,
На эти краски октября.
Январь 1987 г.
Земля от света повернет во тьму...
Земля от света повернет во тьму,
И ветер северный меняется на южный .
Я ничего с собою не возьму,
И потому мне ничего не нужно.
Что было прежде, будет и потом,
Что было сотворенным - сотворится.
Сегодня смех, веселья полон дом,
А завтра всплачет тот, кто веселится.
В моря из рек текут потоки вод,
Чтоб облаками возвратиться в реки.
Приходит род, и вновь проходит род,
И только Ты господствуешь во веки.
Восходит солнце и зайдет опять,
Чтоб воссиять по-новому над тьмою.
Мне ничего не страшно потерять,
Будь только Ты, Царю царей, со мною.
Всему под небесами свой черед,
Своя пора и время всякой вещи.
Блажен, кто эту истину поймет,
Но преблаженнее обретший Вечность.
Людская память - вешняя вода,
Она умрет, как город осажденный.
Блажен, кто никого не осуждал,
Но преблажен за Правду осужденный.
Безумию под солнцем нет конца.
И мир на Бога возвеличил слово.
Восстала тварь на своего Творца,
И это тоже на земле не ново.
Нечестию живущих нет границ,
И люди жить и умирать устали.

О, семя любодеев и блудниц,
Когда б вы знали на Кого восстали !
Не возноситесь, Судия воздаст,
И это будет бедствие из бедствий.
Святы твои слова, Екклесиаст,
"Все, что без Бога - суета суетствий !"
Но верю я, что Истина Сама
Во век восторжествует над землею.
И будет свет, и посрамится тьма,
И сокрушится всяк, творящий злое !
1987 г.
Станем пред Царицею Небесною...
Станем пред Царицею Небесною
В скорби неутешные своей.
Радуйся, Невесто Неневестная,
Радуйтесь, молящиеся Ей.
Радуйся, нам радость Подающая,
Верных благодатью осияй.
Никого еше к Тебе грядущего
Не отавергла, Радосте моя.
Радуйся, Земле обетования,
Слышишь, как Тебе народ поет.
Радуйся, погибшим всем Взыснание,
Радуйся, Взыскание мое.
Радуйся, Владычице Державная,
Церковь Православная, взыграй,
Радуйся, Надеждо православная,
Не остави мой погибший край.
Слушая акафистное пение,
Вспомнил, чем дышал и как я жил,
Радуйся, души моей Спасение,
Да не получу, что заслужил.
Чем Тебя я, Госпоже, порадую,
Видишь, как изъязвлена душа ?
Странно ли, что я отвержен Правдою,
Коль всю жизнь неправдою дышал !
Гибельные тропы поздно понял я.
Кайся ж, о, душе, себя виня !
Ждет меня утроба преисподняя,
Если Ты не вымолишь меня.
Бьется, осужденное в груди моей.
Вот я пред Тобою весь стою.
Радуйся, Звездо Незаходимая,
Просветиши Сыном тьму мою.
Будь благословенна, Милосердная,
Даже если мне гореть в огне.
Радуйся, Заступнице Усердная,
За Свои молитвы обо мне.
1987 г.
Ах, оставьте, не нужно тревожить...
Ах, оставьте, не нужно тревожить
Эту воду у мокрых обочин.
Лужи спят на раскисшем ложе,
И, конечно, мечтают о большем.
В их мечтах одинокий месяц,
Капли звезд, придорожные кущи.
И никто до утра не месит
Сапогами больные их души.
О, блаженное время покоя,
Одиночества и чистоты.
Холодея в сережках стекольных,
У канавы столпились кусты.
Отстоялись, забылись лужи,
Осторожно, смотри, не задень.
Ведь и так их усталые души
Суетой испохабит день.
И окончится звездный праздник
Под ногами зевак и растяп.
И захаркают лужи грязью,
За раздавленный месяц мстя.

... Спите, лужи. Обиды в прошлом.
Блеск и гладь, хоть неси коньки.
Спите, спите до первой подошвы,
Искалеченные родники.
28 октября 1981 год
Тракай - Вильнюс
Жду тебя напрасно я...
Жду тебя напрасно я
И в метель и в дождь,
Солнце мое Ясное,
Скоро ль ты взойдешь ?
Душу исцелило бы,
Заглушило б крик.
Солнце мое милое,
Покажись на миг.
Всматриваюсь пристально,
Но просвета нет.
Радость моя чистая,
Невечерний Свет.
Нет, не понапрасну я
Так молил судъбу.
Встало Солнце Ясное,
Осветило путь.
Так восстань, душе моя.
Умолчи от слез.
С нами Солнце Истины
ИИСУС ХРИСТОС.
1975 г.
Пробил мой час. Пора приспела...
Пробил мой час. Пора приспела.
Пойду, забыв отца и мать,
Свое нутро рубашкой белой
В воде юродства полоскать.
Пойду в подряснике потертом,
Скуфью надвинув до бровей,
По бездорожью и потемкам
Прельщенной Родины моей.
Усеют ноги густо цыпки,
Лицо и руки - пот и грязь,
И не один лрохожий цыкнет,
Заразу подхватить боясь.
И буду я, гонимый всюду,
Повсюду пугалом ходить,
И одураченному люду,
Дурачась, что-то говорить.
Но люд, не слушая особо,
Турнет, спокойствие храня,
И где-то безо всякой злобы
Камнями изобьют меня.
Но, встав, по весям и по градам
Продолжу прерванный свой луть.
Шпицрутены - людские взгляды,
Со всех сторон, не продохнуть.
А в ночь, когда плывет пороша,
Скрывая жухлую траву,
Устану я в полях и рощах
Искать, где подклонить главу.
И буду я, безумно пялясь,
Совать от стужи пальцы в рот.
И то, что люди не распяли,
Мороз декабрьский дораспнет.
Когда ж душа простится с телом,
Исчезнет навсегда тоска.
... Пойду к Христу в рубашке белой,
Что так усердно полоскал.
1981 г.
Слава Богу, снова я один...

Слава Богу, снова я один,
Снова я лампадку затеплю,
Суету оставив позади,
Господу молитву пролию.
В эту ночь в сиянии луны
Хорошо тебе, душе, одной
Воззывать и Нему из глубины:
Господи, услыши голос мой.
За окном морозится- январь,
Млечный путь без края и конца.
Всякое дыхание и тварь
Славит, славит Своего Творца.
Стекла в украшениях резных,
Замер под сугробами погост.
На верхушке стынушей сосны
Птицами таится стайка звезд.
Сосны клонят головы свои,
Совершая воздеянье рук,
И перебирают в забытьи
Четки ледяные на ветру.
И земля, не зная суеты,
Дышит чистотою голубой.
Дерева, дороги и кусты -
Все кругом исполнено Тобой.
Служит Богу весь подлунный мир,
Тихий лес над спящею рекой.
О, места, забытые людьми,
Лобызаю дивный ваш покой.
Все внимает Богу не дыша,
Господи, дела Твои святы.
Что ж ты плачешь, глупая душа,
Иль и ты коснулась чистоты ?
Слава Богу, снова я один,
Снова я лампадку затеплю,
Суету оставив позади,
Господу молитву пролию.       
16 марта 1987
Что ты спишь, восстань, душе моя...
Что ты спишь, восстань, душе моя,
Иль самой себя не вынести ?
Так открой псалтырь Давидову
И покайся Судие.
- "Боже, Боже мой, помилуй мя
По велицей Твоей милости,
И по множеству щедрот очисть
Баззаконие мое."
Вспомнил жизнь свою прошедшую,
- Нерожденным позавидовал.
Отойдите, воды бурные,
Убегай, душе, от злых.
Дай же, Господи, душе моей
Покаяние Давидово,
По молитвам Богородицы,
По молитвам всем Святых.
Открываю книгу старую,
Покрываю плечи мантией,
И словами покаянными
Пред иконами молюсь:
- "В беззакониях зачался я,
Во грехах рожден я матерью,
Окропиши мя, очищуся,
Паче снега убелюсь!"
Велика ты, скорбь Давидова,
Велико и утешение.
Ты покаялся пред Господом,
И тебя Господь простил.
- "Сердце чисто сотвори во мне,
Боже моего спасения
Отврати лице от грех моих,
От мене не отврати."

1987 г.
Это знают все наверняка...
Это знают все наверняка,
Как во времена поры земной
Наш Сладчайший Иисус, взалкав,
Подошел к смоковнице одной.
Не найдя среди листвы плода,
Таковое слово Он изрек:
- Да не вкусит больше никогда
От тебя плодов никто вовек.
Горы, падите на меня !
Слышишь, приговор, душе моя ?!
Видно, рождено для огня
Проклятое дерево - я.
Дерево покрылось желтизной,
Показало наготу свою.
О, душе, в смоковнице сухой
Нашу наготу я узнаю.
Только с нас гораздо больший спрос,
Мы с тобой лишь для добра сухи.
За бесплодность осудил Христос,
Как Он нас осудит за грехи?
О, душе, оставим прежний нрав,
Сколько раз сходили мы с Креста ?
Заповеди Божии поправ,
Оставляли алчущим Христа.
Для чего забыли смертный час
И не проливаем горьких слез ?
Иль насытит оправданьем нас
Нами не насыщенный Христос ?
август 1987 г.
Пост с молитвой сердце отогреет...
Пост с молитвой сердце отогреет,
Над землею колокольный звон.
Преподобне отче наш Андрее,
Горько читаю твой святой канон.
Что, душе, откуда плакать станем
О прошедших окаянных днях ?
Возопий и сердцем и устами:
- Боже, помилуй, не отринь меня !
О, Адаме, первый человече,
Пал в раю и плакал без конца.
Плачь, душе, и ты стоишь далече
От своего Владыки и Творца.
О, душе, доколе окаянна ?
Уподобясь Еве впала в грех.
Принеси же ныне покаянье
Господу Богу и Владыке всех.
Был изгнан достойно из Эдема
За одну лишь заповедь Адам.
О, душе, с тобою будем где мы,
Все преступая многие года ?!
О, душе, на что твоя надежда ?
Пост и плачь оружием возьми.
Облеклась в раздранные одежды,
В те, что исткал советом древний змий.
О, душе, конец уж недалече,
Воспряни, при дверях Судия.
Нам с тобою оправдаться нечем,
Что ж ты мятешься, о, душе моя ?!
Надо мной опять сомкнулись воды,
Жизнь проходит, как кадильный дым.
Был Иосиф братиею продан,
Ты же, душе, продалася злым.
Устрелен стрелой прелюбодейства
Пал Давид но покаяньем встал.
Ты ж, душе, жила лукаво с детства,
Делала злое, позабыв Христа.
О, душе, душе моя, восстани,
Близ конец, и не имеешь слез.

Воззови и сердцем, и устами,
Да пощадит тя Иисус Христос !
Припаду к Нескверной Голубице,
Весь в грехах к Пречистой припаду.
Не оставь, Всепетая Царице,
Зришь нашу скобрь и нашу беду.
О, Андрее, отче преблаженне,
Пастырь Критский, я тебе пою.
Да избегнут новых прегрешений
Чтущии верно память твою.
24 марта 1987
Ликует Рим в языческом весельи...
Ликует Рим в языческом весельи,
Заполнены трибуны неспроста.
Выводят на арену Коллизея
Служителей распятого Христа.
Патриции, взяществом блистая,
Не драли горло и непотребном "бис",
Не тыкали в страдаюших перстами,
Достойно опускали пальцы вниз.
Наверное, большое наслажденье
Испытывал народ от этих встреч.
И тех, кто обречен на усеченье,
Согласно знаку поядает меч.
О, воины, почто забыта слава,
Вчера герои, нынче палачи.
Всех потешая зрелишем кровавым,
О беззащитных тупите мечи.
И вновь ведут на новое мученье
Того, кто стар, и кто кричаще юн.
И всех приговоренных на съеденье
По одному бросают ко зверью.
Но тихий отрок, сам идя на муки,
Перекрестился, слыша грозный рык,
Прижал к груди крестообразно руки,
На небо поднял просветленный лик.
И царь зверей, подняв завесу пыли,
Раскинулся, рыча, у детскик ног.
И точно гром трибуны возгласили:
- Велик и Славен Христиансинй Бог !!!
Блаженны Вы, невинные страдальцы,
Молитесь Богу день и ночь за нас.
Наверняка опущенные пальцы
Готовит нам уже грядущий час.
Святая Русь, Расеюшка, Расея,
Сидишь над вавилонскою рекой,
А впереди - застенки Коллизеев,
До них осталось нам подать рукой.
Когда, душе, придет пора мучений,
И призовет тебя Господь на крест,
- Любители кровавых развлечений,
Благословляю ваш безмолвный жест.
Да укрепит тебя, душе, Всевышний,
Когда настанет наш с тобою срок,
Одно бы только нам тогда услышать:
- Велик и Славен Христианский Бог !!!
Ликует Рим в языческом весельи,
Заполнены трибуны неспроста.
Выводят на арену Коллизея
Служителей Воскресшего Христа.
17 июля 1987 г
г. Печоры
У меня мечта велия...
У меня мечта велия,
С каждым днем сильней:
Сделаю себе я келию
И закроюсь в ней.
Ржавый гвоздь удержит мантию
И епитрахиль.

Помолюсь пред Божией Матерью,
Попишу стихи.
Келия моя ветхая,
Четки на стене.
Радада зеленой веткою
Просится ко мне.
Выйду за водою полночью
К горнему ключу.
Воротясь, надену поручи,
Помолюсь чуть-чуть.
Тишина вокруг велия,
Тишина внутри.
О, моя пустынная келия,
Ты мой Третий Рим.
Отойдите, чуждые странники,
Помыслы, слова,
Пусть душа живет в празднике
Одиночества.
Келия моя тесная,
Сквозняки от дыр.
За порогом темень известная,
За порогом - мир.
Помоги вам, Господи, братия,
Подвизаясь там,
По мольбам Всепетой Матери
Возлюбить Христа.
Догнивает мир в гордости,
Суета сует.
Все быстрей, быстрей к пропасти
Человечий род.
Что ж вы, ослепясь, ищете
Своего конца?
Он гораздо ближе, слышите,
Чем вам кажется !
О душе моя, о душе,
Не забудь Христа.
Не страшись упасть в будущем.
А страшись не встать.
Ну а если, бесов радуя,
Попадешь в беду,
Поревнуй упасть, падая,
Головой к Христу.
У меня мечта велия,
С каждым днем сильней;
Сделаю себе я келию
И закроюсь в ней.
Келия моя бедная,
Ничего в ней нет.
За окном хребты белые
Смотрят в белый свет.
31 июля 1987 г.
О доброте бессмысленны слова...
О доброте бессмысленны слова,
Коль дальше слов не двинулся ни разу.
А ветерок, меня поцеловав,
Целует где-то хворого проказой.
Природа и зверей и птиц роднит,
И людям о любви своей напомнит.
Один и тот же пилигрим-родник
И праведника, и меня напоит.
Березы плачут от людей лихих,
О людях добрых думая, наверно.
Но тень берез и для сажавших их
И для того, кто им же режет вены.
А птицы, птицы, только прочь зима,
Уже летят, кричат в полете быстром.
Тому, кто смотрит, шапки поснимав,
Тому, кто подпускает их на выстрел.
Природа-мать, прими меня к себе,
Готов тебе я послужить с любовью.
Но не звездой, глядящею с небес,
Глотком воды для путника любого.

1980 г.
Красотой октября запорошен...
Красотой октября запорошен,
Лес в высоком порыве затих,
Лишь осина предсмертною дрожью
Нагоняет тоску на других.
Мир от прелести гиблой спасая,
Призывая раскаянья час,
Подымается ветер Исайей
Пышность рощ и лесов обличать.
И природа в той пышности каясь
Истязуя такую красу !
Окровавленными языками
Устилает пророку стезю.
А к утру, утомясь от пророчеств,
Ветер сделался снова незрим.
... Беззаботно клененок лопочет
Языком предпоследним своим.
26 августа 1981 г.
Окутывает ночь дороги мраком...
Окутывает ночь дороги мраком,
Хотя недавно было так светло.
А я уже хочу молчать и плакать,
Устав от суеты ненужных слов.
Растаяла во тьме живая зелень
И превратилась в черное пятно.
Спустилась ночь, спустилась ночь нв землю
И сматрит торжествующе в окно.
Луну закрыли облачные клочья,
Плывут, плывут, глядят в свою же тень.
А я уже хочу молиться ночью,
Перебирая четки в темноте.
Зажгу свечу и мантию наброшу,
Лампаду пред иконой затеплю.
Измый меня от беззаконий, Боже,
И я Тебя вовек благословлю.
О, тишина, о, чистота святая,
Горит свеча и разгоняет тьму.
В моей утробе сердце воском тает,
Прильпе язык гортани моему.
А за окном великое затишье,
Дрожит из-за клоков созвездий сыпь.
И эту ночь нам даровал Всевышний
Как лучшие молебные часы.
Душе моя, не устрашайся ночи,
Зажги свечу и просто помолчи.
Язык огня, как и язык пророчий -
Чем гуще тьма, тем он светлей в ночи.
Окутывает ночь дороги мраком,
Хотя недавно было так светло.
А я уже хочу молчать и плакать,
Устав от суеты ненужных слов.
15 августа 1987 г.
Если тебя неудача постигла...
Если тебя неудача постигла,
Если не в силах развеять тоску,
Осенью мягкой, осенью тихой
Выйди скорей к моему роднику.
За родником - белый храм,
Кладбище старое.
Этот забытый край
Русь нам оставила.
Если глаза затуманились влагой
Из родника поплещи на глаза.
Можешь поплакать, спокойно поплакать,
Кто разберет, где вода, где слеза ?

Видишь, вон там журавли пролетели,
У горизонта растаял их крик ?
... А если ты болен, прикован к постели,
Пусть тебе снится целебный родник.
За родником - белый храм,
Кладбище старое.
Этот забытый край
Русь нам оставила.
1975 г.
Благорастворение воздухов...
Благорастворение воздухов,
Благодать под небом, благодать.
Лунная ушербная краюха
Выплыла просторы оглядать.
Старая накидка греет плечи,
Молча за околицей стою,
Что ж вы, думы, в этот чудный вечер
Душу растревожили мою ?
Предо мною пальняя дорога,
Перекресток - быть или не быть ?
Есть ли мне призвание от Бога
От юродства горькую испить ?
Может скоро, как в забытом детстве
Растворюсь в тебе, Святая Русь.
И, оставив суету суетствий,
В белую рубаху облекусь.
Буду я пресышенному люду
Языком полынным говорить,
На углах, на плошадях - повсюду
Ересь и безбожие клеймить.
Обличать налево и направо,
Тыча пальцем в силуэты тел.
- Сына лжи и дочери неправды,
Что худого вы нашли в Христе ?
Слушайте, у правды нет секретов,
Не смотрите, что сошел с ума,
Срезанный цветок не любит Света,
Потому вам так приятна тьма !
Ваша жизнь - греховная услада,
Грех скрывает жало в темноте.
Если б в вас была хоть капля правды,
Вы б познали истину в Христе !
Старая накидка греет плечи,
Молча за околиией стою.
Что ж вы, думы, в этот чудный вечер
Душу растревожили мою ?
1987 г.
Матушка Добрынюшке наказывала...
Матушка Добрынюшке наказывала,
Государыня Добрынюшке наговаривала:
- Ой ты сын мой любезный, свет Деменьтьевич,
Что повесил, кручинясь, буйну голову ?
Ты бы взял в свои ручки белые
Гусли звонкие, сладкогласные.
Стал бы петь да потряхивать кудрями,
Да меня потешать, матерь старую.
Матушке Добрынюшка наказывал,
Государыне Добрынюшка наговаривал:
- Ты прости, государыня-матушка.
Не поется мне, не играется,
Не пощипывать мне струн серебрянных,
Не потряхивать весело кудрями.
Я вчера скакал по Святой Руси,
Я стрелой летел ниже облака,
На высоком холме свой раскинул шатер
Поглядеть орлом землю русскую.
Поглядел вокруг и на землю пал,
И лежал, как труп, на сырой земле,
Об одном просил, об одном молил:
- Расступись земля, приюти меня !

Видел я на Руси оскудение,
Видел мерзость кругом запустения,
Церкви белые оскверненные;
Басурманами разоренные.
Басурмане те не из тартара,
А своих кровей, лыком шитые.
И любой холоп, шут гороховый
Над рабами Христовыми тешится.
Сатана восстал на Святую Русь,
Понаставил бесовские капища,
Поклоняются люди идолам,
Как один спешат на позорища.
Стар и мал равны, все с ума сошли,
Отреклись от Бога, безумные,
Православнув веру забросили
И живут, жуют будто вечные.
Отдают детей обучать уму,
Обучают их жить без Господа,
А князья одну думку думают,
Как без Бога им миром правити.
Скоморохам житье - лучше некуда,
Приосанилось племя вертлявое,
Позабыли напевы родимые.
И гудят гудцы непотребное.
Из заморских стран едут нехристи
И с собой везут нравы срамные,
Всем заморским Русь заполонили,
Так что духу нет православного.
То, что срамом слыло, стало славою,
То, что славою было - оплевано.
А князья одну думку думают,
Как без Бога им миром правити.
Эх, князья, князья, доля горькая,
Вам придется жать то, что сеете.
Матушка Добрынюшке наказывала,
Государыня Добрынюшке наговаривала:
- Ох и глупый ты сын, свет Деменьтьевич,
Не набрался поди уму-разуму.
Не пришла еще ночка темная,
Ночка темная, тьма кромешная.
Есть еще на земле сыны русские,
Православную веру хранящие.
Сколько мучеников, исповедников
Пред Престолом стоят Вседержителя,
День и ночь умоляют с Пречистою
О родной стороне, об Отечестве.
И пока в Церквах Божиих молятся,
Панихиду не правь по Святой Руси.
Матушка Добрынюшке наказывала,
Государыня Добрынюшке наговаривала.
15 августа 1987 с. Родовое
Все деревья тронулись рассудком...
Все деревья тронулись рассудком,
Хоть рассудка у деревьев нет.
Беспрерывно, уже третьи сутки
Рвут с себя осенний туалет.
Разодрав нарядность одеяний,
Лоскуты под ноги раскидав,
Неуютной моросяшей ранью
Побрели неведомо куда.
Побрели без славы и почета,
Босиком, без пищи, налегке,
Отрешенно бормоча о чем-то
На своем древесном языке...
Осень, непогодою карая,
В слякоти утопится сама,
А убогих странников покроет
Ризами, как инеем зима.
19 - 23 августа 1981 г.
Я лежу на холме...

Я лежу на холме,
На холме стоит крест дубовый.
Ой, горе ж мне.
Летит ворон надо мною,
Говорит мне таковы слова...
Ой, горе ж мне.
- Тридцать лет ты жил и три года.
Так поди, взгляни, что ты заслужил.
Ой, горе ж мне.
За слова свои - тьму кромешную,
За дела свои - муку вечную.
Ой, горе ж мне.
Что ты каркаешь, птица черная,
Что пророчишь мне тьму кромешную.
Ой, горе ж мне.
Ты б летел себе к мертвечатине,
Я хоть и лежу, но пока живой.
Ой, горе ж мне.
Может, взышет нас Всех Взыскание,
Матерь Божия, Богородица.
Ой, горе ж мне.
1982 г.
Псалом 41.
Как олени спешат на источники вод,
Так желает душа моя к Богу.
Возжелала душа моя, Боже, к Тебе.
Жаждет к крепкому Богу, Живому.
Когда враг досаждает - прибегну к Тебе
И явлюсь пред лицем Твоим, Боже.
Были слезы мои хлебом мне день и ночь,
Когда мне говорили - где Бог твой.
Вспоминая об этом до плача скорблю,
Изливая в слезах свою душу.
Я же в место селения дивно пройду,
С гласом радости к дому Господню.
Что прискорбна, душа, что смущаешь меня ?
Уповай на единого Бога.
Исповедуй Его, Он Господь мой и Бог,
И лица моего Он спасенье.
Унывает душа, унывает во мне,
Потому от земли Иорданской,
От Ермонской земли вспоминаю Тебя
И от малой горы вспоминаю.
Бездна бездну зовет гласом хлябий Твоих.
Волны, воды прошли надо мною.
В день Господь заповедует милость Свою,
Ночью песнь моя к Богу живому.
И молитва моя к Богу жизни моей.
Мой Заступник забыл меня, Боже.
Для чего я хожу, оскорбленный врагом ?
Видишь сетую от поношений.
Сокрушаются кости мои каждый день,
Когда мне говорят - где есть Бог твой.
Что прискорбна, душе, что смущаешь меня ?
Уповай на единого Бога.
Исповедай Его, Он Господь мой и Бог,
И лица моего утвержденье.
23 мая 1982
Радость моя, наступает пора покаянная...
Радость моя, наступает пора покаянная,
Радость моя, запожарилась осень вокруг,
Нет ничего на земле постоянного,
Радость моя, мой единственный друг.
Желтое, красное - все разноцветное,
Золотом, золотом устланы рвы.
Прямо в лицо роднику безответному
Ветер повыбросил мелочь листвы.
Затосковали деревья бесправные,
В ризах растерзанных гибели ждут.

Лишь золотые Кресты Православные,
Радость моя, нас в бессмертье зовут.
Радость моя, эта суетность грешная
Даже на паперть швыряет листы.
Но возжелали покоя нездешнего
Белые Церкви, Святые Кресты.
Их не прельщают купюры фальшивые,
Не привлекает поток золотой,
Нужно ли Вам это золото лживое,
Вам, лобызающим вечный покой?!
Белые Церкви светлеются издали,
Благовествуя о мире ином,
Живы еще Проповединки Истины,
Радость моя, не скорби ни о чем.
Белые Церкви исполнены кротости,
Ими доднесь освящается свет.
Радость моя, что кручинишься попусту,
Белым Церквам нынче тысяча лет.
Выжили Вы, бессловесные Зрители,
Бури прошли, расточились врази.
Сколько всего за века перевидели
Белые Церкви, Осколки Руси ?
Белые Церкви плывут в Бесконечности,
О, Кладенцы неземной Чистоты !
Непокоренные Граждане Вечности,
Белые Цериви, Святые Кресты.
Вас не касаются запахи тленные,
Этот октябрьский отчаянный пир.
Белые Церкви - Твердыни Вселенныя,
Не устоите - развалится мир.
Звон колокольный летит сквозь столетия,
Встретим же в Храме молитвенный час:
Радость моя, мы с тобой не заметили;
Осень уже за порогом у нас.
Сентябрь 1987 г.
Прибит на крест моей неправдой...
Прибит на крест моей неправдой,
Чем оправдаюсь пред Тобой ?
Моя поруганная Радость,
Моя распятая Любовь !
В Твоей любви спасенье чаю,
Молясь, прошу только о том,
Чтоб жизнь минутою молчанья
Прошла перед Твоим Крестом.
А на Распятье непрестанно
Глядит Превысшая Небес,
И со скорбящим Иоанном
Сораспинается Тебе.
И я стою, свидетель третий,
Повесив на плечо клобук.
Звонарь вещает, аки петель,
Мою порочную судьбу.
И проклял я свое лукавство,
В котором с колыбели рос.
- Душе моя, душе, покайся,
Да пощадит тебя Христос!
О, Боже мой, я весь проказа!
Целуя Твой кровавый пот,
Гвоздиные целуя язвы,
Рыдаю горько, аки Петр.
23 мая 1982 г. г. Печоры
Все моя молитва превозможет...
Все моя молитва превозможет,
Если к Богу припаду, любя.
Только не остави меня, Боже,
Так, как оставляю я Тебя.
Боже мой ! Во мне - ни капли правды !
Весь я ложь от головы до пят !
Сколько раз, о, сколько раз я падал !

Сколько раз я предавал Тебя !
Помышленьем, языком и делом -
Всем, чем только можно, согрешал.
Что, душе, того ли восхотела ?
Кайся ж, окаянная душа !
Плачь, душе, уже пора приспела.
О, безумье, ты рождаешь смерть !
Свою душу променял на тело,
Тело ж уготовал червям в снедь...
Знаю, что простишь мои неправды.
Вот я весь стою перед Тобой.
Для любви нет никакой преграды,
Потому что Сам Господь - Любовь.
Ради нас одет был в багряницу,
Ради нас распят как человек.
Мытаря, разбойника, блудницу -
Никого Ты, Боже, не отверг.
Всех простил, на древе умирая,
Праведник за грешных умирал.
Господи, с Тобой не надо рая,
Тесный ад с Тобою мне как рай.
Плачь, душе, в содеянном покайся,
Сокрушайся, об одном мечтай:
"Если уж за нас Христос распялся -
Нам ли не распяться за Христа ?!
Молит сердце, молит Твоей чаши.
Не отринь же своего раба.
Кто даст смерть вместо Тебя, Сладчайший ?
Иисусе, я вместо Тебя...
Дай испить мне за Тебя мученья,
Только укрепи и призови."
Тает сердце туком всесожженья
В пламени Божественной любви.
26 мая 1982
Полночью, лунной полночью...
Полночью, лунной полночью
Шорохи в саду, старом саду.
Речка застыла беспомощно,
В прорубь глядит на звезду.
Руки деревья подняли
В праздничных кружевах.
Служится служба Господняя,
Слышите эти слова:
- Христос рождается, славите,
Христос с небес, срящите,
Христос на земли, возноситеся,
Пойте Господеви вся земля !
И отражает деревце
Светлые часы пред Рождеством.
Ветка со мной поделится
Белым своим торжеством.
Светом исполнясь внутренним,
Светится Млечный мост.
Правит Святую Утреню
Хор православных звезд.
- Христос рождается, славите,
Христос с небес, срящите,
Христос на земли, возноситеся,
Пойте Господеви вся земля !
25 декабря 1987 г. с. Родовое
Принимай гостей, Москва, хлебом-солию...
Принимай гостей, Москва, хлебом-солию,
Вспомни звание достойное свое.
Звонари, вам начинать богомолие,
Разгоните с куполов воронье.
Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.
Так лети же над землей, радость велия,
Славу Божию вещают Небеса.

На Святой Руси Святое веселие,
Как один поют голоса.
Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.
Приидите, православия любители,
Песньми воспоим Родившую нам Свет.
Торжествуйте, храмы и обители,
Нашей Церкви нынче 1ООО лет.
Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас,
Веселися о Христе, Русь Крещеная,
Свечи, образа, кресты, куда ни глянь.
Православной верой просвешенная,
Ты еще жива, моя земля ?!
Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.
Так красуйся и ликуй, Церковь Русская,
Лик Твой и величествен и строг.
Воронье, вам не стерпеть этой музыки.
О, языцы, яко с нами Бог.
Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею, помилуй нас.
Нынче память всех святых наших сродников.
Днесь Вам я с упованием молюсь.
Не оставьте нас, Христовы угодники,
Да не сгинет от беэбожия Русь.
Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.
4 января 1988 г. с. Родовое
О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати...
О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати!
Пред иконой чудною слагаю
Словеса хвалебные сии.
Радуйся, Царице Преблагая,
Презри прегрешения мои..
О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати!
На кого воззрю аз, недостойный,
И к кому прибегну в скорбный час?
Призываю Имя Пресвятое,
Мати Света, не остави нас!
О, Всепетая Мати! О. Всепетая Мати!
Ад по мне злорадствует кромешный,
Воды, волны надо мной шумят.
Не остави мя, Надеждо грешних.
Призову Тебя, услыши ми.
О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати!
Петие слезами растворяю,
Пепел яко хлеб снедаю аз.
Радуйся, Царице Преблагая,
Только Ты ещс взыскуешь нас.
О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати!
Воронье одну беду пророчит,
Ископаша чуждии нам ров.
Только б Ты Гефсиманийской ночью
От Руси не отняла Покров.
О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати!
О, Отроковице, Мати Света,
Нету силы отступленье зреть.
Что еще просить мне в жизни этой -
Дай мне православным умереть.
О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати!
4 января 1988 г. с. Родовое
Теплится лампада, свет свечи веселый...
Теплится лампада, свет свечи веселый,
Старый инок шепчет, голову клоня:
- Милостивый Боже, я познал глаголы
"Симоне Ионин, любиши ли Мя?"
Катятся беззвучно слезы восковые,
Воздыхает старец, всей душой томясь.

Что сказать на эти словеса живые
- "Симоне Ионин, любиши ли Мя?"
Тихо шепчет старец, не подымет взора.
Волны, воды снова надо мной шумят.
- Дай мне покаянье, Рекший без укора:
" Симоне Ионин, любиши ли Мя?"
Молится гюдвижник лик и строг и свстел.
Плач коснулся сердца, теплотой щемя.
Оскорбе же Симон, что услышал в третий:
"Симоне Ионин, любиши ли Мя?"
О, Святый Апостол, Ты Свое паденье
Вон исшед оплакал помяну глагол.
Но до самой смерти в петушином пеньи
Слышалось средь ночи: Аз не вем Его.
Плачет старый инок: "О, моя Отрадо!
Мати Пресвятая, я Тебе молю.
Дай сказать от сердца с Тем, Кто трижды
падал:
Господи, Ты веси, яко Тя люблю."
Теплится лампада, свет свечи веселый,
Старый инок шепчет, голову клоня.
- Милостивый Боже, я познал глагалы
"Симоне Ионин, любиши ли Мя?"
12 января 1988 г. с. Родовое
Пел слепой заученное с детства...
Пел слепой заученное с детства,
Руки на котомку положив.
И невольно западала в сердце
То ли песня, то ли боль души.
"Плачь всегда, душе моя,
Пропадает жизнь твоя.
Боже мой, Боже мой, Боже мой,
Создателю мой."
Облаками покрывая небо,
Ветер над деревьями кружил.
Пел слепой, прося немного хлеба,
Хлеб иной прохожим предложив.
"Плачь всегда, душе моя,
Пропадает жизнь твоя.
Боже мой, Боже мой, Боже мой,
Создателю мой."
Но прохожий, сытый и беспечный,
Этот хлеб не захотел вкушать.
Пел слепой, и всматривалась в вечность
Зрячая слепецкая душа.
"Плачь всегда, душе моя,
Пропадает жизнь твоя.
Боже мой, Боже мой, Боже мой,
Создателю мой."
Пел слепой, душа томилась в плаче,
Люди проходили без конца.
Так ли вы, мои родные, зрячи,
Не слепей ли этого слепца?
"Плачь всегда, душе моя,
Пропадает жизнь твоя.
Боже мой, Боже мой, Боже мой,
Создателю мой."
13 января 1988 г. с. Родовое
Поят Пилат Христа и би Его...
Поят Пилат Христа и би Его,
И воини, венец от терний сплетши,
Украсили главу Творца веков,
Хламидою, глумясь, покрыли плечи.
И, - радуйся, - глаголаше Ему,
Бияху по ланитома без страха.
Но вопль народа громче этих мук.
- Распни Его, - отвсюду вопияху.
Изыде паки убо вон Пилат,
Глагола им: "Се извожду Его вам,
Да разумев, что Он не виноват,
Измените о Нем свои глаголы."
Изыде Иисус. Венец тернов,
Оплевана багряная препряда.

- Се Человек, - Пилат глаголал вновь.
(Се, о Пилат, поруганная Правда).
Но паки возопил 6езумный мир,
Воюющий на Бога неустанно:
- Распни Его, распни Его, возьми!
- Вопили те, кто вопиял - осанна!
И седе на судищи в час шестый
На месте, что Гаввафа по-еврейски,
Рече Пилат: "Се Царь ваш, Царь Святый.
Царя ли вашего распну злодейски?"
Но пред собою Праведника зря,
Игемону рекли архиереи:
- Мы вемы токмо кесаря царя,
Сей враг царю, распни Сего злодея!
Душе моя, отстани далеко
Благонадежных воплей иудеев.
Цена благонадежности такой
- Пропятие Христа среди злодеев.
Взирай же мир, взирай от рода в род
Туда, туда, к судилищу Гаввафы,
Где этот верноподданный народ
Простер благонадежность до Голгофы!
Так повелось, таков удел чужих,
Им распинать, народы ужасая.
Но предавать - отличие своих,
И предают не только лобызая.
Евангелие - Книга всех веков,
Одна и та же суть, как и когда-то.
Ушел Пилат и заступил другой,
Чтоб уступить теперешним Пилатам,
И тот же мир, безумный тот же мир
На Господа воюет, как и прежде.
И тот же вой - Распни Его, возьми,
Вой иудеев, но в иной одежде.
И тот же сонм, архиерейский сонм
И ныне пред Пилатами толпится.
И вновь благонадежность налицо.
(Душе моя, куда тебе сокрыться?)
Куда бежать? Наверно, неспроста
Вынашиввл в себе я непрестанно,
Что цепи и темницы за Христа
Дороже мне епископского сана.
15 - 16 января 1988 г.
с.Родовое.
Я с детства об одном мечтал....
Я с детства об одном мечтал.,
И вот когда мой час настал,
Перекрестясь, отправился со вздохом.
Не знала мать, отец не знал,
Что роковой мой час настал, -
Меня звала, звала Голгофа.
Я шел, как праведнии, босой,
Подошвы холодил росой,
Все дальше от родимого порога.
Я шел, не зная сам куда,
Минуя села, города,
Шагал неведомой дорогой.
И всем прохожим говорил,
В лицо всем правду говорил.
Мол, поживите хоть чуть-чуть, глаза разуя.
Как будто встретили змею,
Плевали в сторону мою,
Благонадежность доказуя.
Мои друзья, моя родня
Не в силах признавать меня,
И чтоб самим не сделать глупой вещи,
Поговорили меж собой,
Решили плюнуть раз - другой,
(Плевком, мол, больше, плевком, мол, меньше).
И друг был верный у меня,
Вернее верного коня,
Вдруг оробел, а клялся ж мне "не струшу"!

Он плюнул будто бы в меня,
На самом деле не в меня,
Зато попал мне прямо в душу.
Но я держался на своем,
Мол, все мы заживо гнием,
И ваше царство ложь, коли без Бога!
Тогда меня скорее в дом,
С простым названием дурдом,
И понял я - сие моя Голгофа.
Но я и там за правду-мать,
И вот меня бегут вязать
Сестрицы с милосердными глазами.
И понял я, взглянув окрест,
Что стал кроватью белой крест,
Меня ж распнут, распнут шприцами.
1980 г.
Я родился непривычно...
Я родился непривычно,
Под прохожим башмаком,
Не растением тепличным -
Подзаборным сорняком.
Рос я прямо, рос я криво,
Впитывая впопыхах
Злую язвенность крапивы
И наивность лопуха.
Под зеленою охраной
В самых мусорных краях
Терпкой горечью бурьяна
Пропитался и пропах.
Надо мной никто не плакал,
Восхищением лучась,
Поливал меня гуляка
От зазнобы отлучась.
Зря, наверно, рос, трудился,
Если всем не до меня.
По всему видать родился
Для косы и для огня.
Разве что умалишенный
От мозга костей до пят
В край пустынный отрешенный
Забредет лечить себя.
Странным запахом влекомый,
Может быть, меня сорвет.
Цвет зеленый незнакомый
Между пальцев разотрет.
И, вздохнув, поймет с тоскою,
Призадумавшись в пыли,
Что сейчас своей рукою
Он затронул боль земли.
Эта боль с его смешалась,
Вызывая в сердце дрожь,
Ну а, может, показалось:
Сумасшедший, что возьмешь?
26 - 27 августа 1981 г.
Я нарисую старый дом...
Я нарисую старый дом,
Березки, палисадник ветхий,
Огромный вяз (его уж нет),
Отца, глядяшего мне вслед,
Окно лобзающие ветки.
Я нарисую старый дом,
Певцов пернатых на скворечне,
Две тонких яблони в саду,
Кусты черемухи в цвету,
Храм белокаменный, конечно.
Я нарисую старый дом,
Поля с картофельной ботвою,
А вдалеке - холмы и рвы,
Деревья в зелени листвы,
Все позабытое, живое.

Я нарисую старый дом,
Десну и лес, простор обжитый.
Большеголовое дитя
Сидит на лавочке, свистя
В свою свистульку из ракиты.
... Но время не вернуть назад.
И не бежать босым по лужам.
Отец, глядящий мне вослед,
Недавно мною был отпет,
А храм отхожим местом служит!
... Споткнулся, замер карандаш,
Не по своей, наверно, воле.
Гляжу в окно на белый свет -
И дома нет, и храма нет.
Бумага, чистая до боли.
22 апреля 1989 п. Кярово
Евангелист божественной рукой...
Евангелист божественной рукой
Запечатлел о милости Мессии:
"Моляше некий фарисей Его
Дабы ял с ним и вшед в дом фарисеев.
И се жена но граде яже бе -
Одня из грешниц, услыхав о Бозе,
Припав к Христу, рыдая о себе,
Начат слезами омывати нозе.
И маза миром, и власы главы
От слез святые нозе отираше,
И не боясь ни взглядов, ни молвы,
Святые нозе, плача, лобызаше.
И видев фарисей рече в себе,
На Господа воззрев лукавим оком:
- Ужель бы стал какой пророк терпеть
Уста блудницы, льнущие к пророку?
И отвещав Христос, рече к нему:
- Два должника заимодавцу беста.
Простил пятьсот динарнй одному,
Простил другому пятьдесят безмездно.
Отдал обоим, с миром отпустив.
Который убо, рцы, возлюбит паче?
И отвещав же, Симон, рассудив:
- Чей вящий долг остался неоплачен.
Рече Господь - правы твои суды
(хоть эта правость Бога осудила)
Внидох в твой дом, не дал для ног воды,
Сия слезами нозе ми омыла.
Не дал лобзанья, а сия жена
Стопы лобзаше, не престав ни разу,
И маслом не помазал, а они,
Рыдая нозе миром ми помаза.
И потому, внимай, глаголю ти
- Простится много возлюбившей много.
Восстани, жено, Бог тебя простил.
Изыди в мире, любящая Бога..."
... Целую пожелтелые листы,
Святые покаянные страницы.
Душе моя, блудница - это ты.
Да даст тебе Господь любовь блудннцы!
14 апреля 1989 г., п. Кярово
В эту ночь, в эту ночь не уснуть, не...
В эту ночь, в эту ночь не уснуть, не
уснуть
Старый дом, старый дом ходит ходором.
Что ж вы, думы мои, заполонили грудь,
В голове разгулялись до одури?
Сегодня мне так весело,
Метелит, просто страх.
И в этом мутном месиве
Сижу один впотьмах.
Душа моя заходится,
Хоть впору умирать.

И впереди, как водится,
Просвета не видать.
А в трубе, а в трубе только вой да скулеж.
Кто-то смотрит в затылок убийственно.
Всю-то жизнь, всю-то жизнь я служил тебе, ложь,
Подойдя под конец к этой истине.
На белом свете, кажется,
Ни звука, ни души.
Печаль, как снег, уляжется,
Кружи, метель, кружи!
Под вой да причитания
Гляжу, гляжу во тьму,
И в целом мироздании
Не нужен никому.
Неспроста, неспроста ветер ломится в дверь,
Сотрясая невидимо келию.
Что душе, что, луше, нам осталось теперь
Пожинать то, что в юности сеяли.
Открою дверь скрипящую,
Хвачу морозца в грудь.
И полночью свистящею
Пойду куда-нибудь.
Куда, куда, не ведаю,
Шепча, впадая в раж.
И ты и ты, мой преданный,
И ты меня предашь.
Узкую, Боже, оставил на радость врагу?
Без Тебя все дороги к погибели.
Без Тебя ни идти, ни стоять не могу,
Точно наст иэ-под валенок выбили.
Печаль - тоска повалъная,
Ни друга, ни врага.
Готовь мне погребальное
Полночная пурга.
Мети, такая славная,
Продолжи свой концерт,
Чтоб снегу, словно савану,
Не таять на лице.
Но Тобою, Христе, в поруганье врагу
Оживает и колос подкошенный.
Слава, Боже, Тебе и за эту пургу,
И встаю, до скуфьи запорошенный.
Вернусь обратно в келию
С надеждою в груди.
Кромешное веселие
Теперь уж позади.
Лампадку пред Пречистою
Зажгу, псалмы поя.
И в эту ночь я выстоял
По милости Ея.
4 мая 1989 г.,
п. Кярово
Белый храм над рекою...
Белый храм над рекою -
Алавастр чистоты.
Благодатным покоем
Утешают кресты.
Улови мгновенье,
Капли на кустах,
Помолись под пенье
Беззаботных птах.
Ночью звезды пророчат,
Утром росы горят,
И ужедшие молча
С фотографий глядят.
На гранитных плитах
Сквозь то мох, то грязь,
Чту слова молитвы
И пиитов вязь.
До чего же знакома
Безответность в слогах
- "Я теперь уже дома,
Ты, прохожий, в гостях".

Не прочтет писатель
Свой нехитрый труд.
Упокой, Создатель,
Зде лежащий люд.
Солнце в каплях играет,
Лик пернатый поет.
И хожу, выбирая,
Где тут место мое.
И стою порою
Меж сырых кустов.
И меня зароют
(Дай, Бог, под крестом).
Суббота перед Вербным,
14 - 22 апреля 1989 г.
п. Кярово
В келии лампаду затеплю...
В келии лампаду затеплю,
Положу Псалтырь на аналой.
Господи, Ты видишь, я скорблю,
Господи, услыши голос мой.
Полночь. Ни звезды нет, ни луны.
Птицы затаились, не поют.
Господи, воззвах из глубины,
Просветиши светом тьму мою.
Обступиша мя со всех сторон.
Где Ти, где Ты, Крепосте моя?
Видящие мя бежаша вон,
Ближние далече отстоят.
Пред Тобою, Боже согреших,
Милосердный Господи, прости!
От моей страдаюшей души
Своего лица не отврати!
Человеколюбче, укрепи,
Глагодатью Духа отогрей.
Долготерпеливе, потерпи
Ради чудной Матери Своей.
Не отрини, Радосте моя,
Разгони стужаших, яко дым.
Нелицеприятный Судия,
Да не внидешь в Суд с рабом Твоим.
Если б смертью своего раба
Ты коснулся б чьей-нибудь души,
Жизнъ свою, к ногам Твоим припав,
Лептою вдовицы б положил.
12 мая 1989 г., п. Кярово
Вижу я себя седым-седым во сне...
Вижу я себя седым-седым во сне.
Зеркало держу перед собой.
Волосы мои белы-белы, как снег,
А в глазах одна боль, боль, боль.
Впереди меня - хоть глаза коли.
Позади меня - тьма, тьма, тьма!
Очертанья мрачные вдали -
То ли лагеря, то ли дурдома.
Так о чем твоя боль, мой седой двойник?
Иль и ты не так жизнь свою прожил?
Отчего с тоской к зеркалу приник,
Всматриваясь в боль своей-моей души.
Отвечает мне старое лицо.
Чуть слышны слова пересохшнх губ:
"Хорошо, хоть смог перед концом
На себя взглянуть, лгун, лгун, лгун!
Срамота твоя на твоих стопах,
Пропитался весь до волос!
Вспомни, как ты жил, чем пропах,
А теперь в святых, пес, пес, пес!
Слушаю, бледнея даже во сне,
И не проглотить подступивший ком.
"Зэковскую робу, ту что на мне,
Наяву оденешь потом."
Замолчал двойник, трет у виска.

Также тру и я, говоря в ответ:
Сапоги носить - мне не превыкать,
А хэ-бэ и ряса - один черный цвет."
Опустил двойник усталые глаза.
Круглое стекло сотрясает дрожь.
Что хотел сказать - все сказал.
Так о чем сейчас слезы молча льешь?
А кругом толпа - некуда упасть.
Сорвана скуфья под хохот и вой.
Рясу отобрали - что ж, ваша власть.
Ну, а крест нательный - вместе с головой!
Вижу я себя седым-седым во сне,
Зеркало держу перед собой.
Волосы мои, белы-белы, как снег,
А в глазах одна боль, боль, боль!
14 мая 1989 г., п. Кярово
Звон погребальный. Диакон кадит...
Звон погребальный. Диакон кадит
безучастно.
Старый псаломщик выводит мотивом несложным.
- "Кая житейская сладость печали мирской непричастна?
Кая ли слава стоит на земли непреложна?"
Желтые руки сжимают свечу восковую,
Словно соломинку держат в надежде спасенья.
Вот и застыли, забыв суету вековую,
Что собирали, ушло во едино мгновенье.
Эти глаза пятаками заботливо скрыты,
Взор неживой залечатан дешевою медью,
Сколько всего перевидели вы - все забыто.
Сколько всего, для того, чтоб увидеться с смертью!
Спутаны ноги. Всегда ли вы к Правде спешили?
Сжаты уста. Отлюбили свое, отлобзали.
Все тлен и прах. Вы хозяину верно служили,
Только в последний момент подвели, отказали.
Женщина в черном припала к покойнику, стонет.
Хмурят сурово мужчины пропитые лица.
Ваша печаль от могилы пройдет до застолья,
После второй неизвестно куда удалится.
Так и стою я, случайный всему очевидец.
Старый псаломщик вздыхает со мной покаянно.
- "Где твое счастье, лежаший во гробе счастливец?
- Где твои други, любитель пиров бездыханный?"
8 мая 1989 г., п. Кярово
Заночую в стогу, по-звериному вырою...
Заночую в стогу, по-звериному вырою нору,
От больших городов отбежав далеко-далеко.
Полночь Млечным Путем опояшется, как омофором.
И луной покадив, наклубит паруса облаков.
Отовсюду плывет тонкий запах сиреневой тени.
Благодать, благодать, наполняется грудь чистотой.
В изголовье взобью прошлогоднее слегшее сено.
Отыщу на прощанье созвездье с Полярной звздой.
О святые часы! Лобызаю отверстую вечность,
Протираю глаза, поразмазав, как в детстве, звезду.
Нет, не хлебом единым живится душа человеча,
Все Тобою живет, Сотворивый сию крвсоту.
И забуду тогда, и никто, пожалев, не напомнит
О погоне в ночи, что идет за моею пятой.
Опрокинутый ковш где-то землю дождями напоит,
Чтобы утром припасть к океану за свежей водой.
И внимает Творцу мир земной с необьятным Небесным,
Ни друзей не видать, ни идущих по следу врагов.
И туман, мой туман, дымовой невесомой завесой
Оградит беглеца от взыскующих душу его.
Дышит вольная ночь. Завтра будет гораздо все проще.
Разойдется туман, до росинки свое отслужив.
Соловьями поет, славя Бога, забытая роща.
И кругом никого, не считая пропащей души.

15 мая 1989г., п. Кярово
Оставив дом, родных, свое наследство...
Оставив дом, родных, свое наследство,
Покинул мир в благословенный час.
Афонский инок по веленью сердца,
Сложил молитву, плача, по ночам.
- Скоро я умру,
И окаянная душа моя
Снидет в тесный мрачный ад.
И там буду один я томиться
И плакать о Господе.
- Где Ты, где Ты, Свет души моей?
Почто оставил меня,
Я не могу жить без Тебя.
Живущий грех нещадно обличая,
Себя он в ад живого ниспослал.
Струились слезы, душу облегчая,
Когда он пред Спасителем взывал.
- Скоро я умру.
И окаянная душа моя
Снидет в тесный мрачный ад.
И там буду один я томиться
И плакать о Господе.
- Где Ты, где Ты, Свет души моей?
Почто оставил меня,
Я не могу жить без Тебя.
Я заучил молитвенные строки,
Простые покаянные слова.
Стою один, совсем не одинокий.
Душе моя, жива ли ты? Жива!
- Скоро и я умру,
И окаянная душа моя
Снидет в тесный мрачный ад.
И там буду один я томиться
И плакать о Господе.
- Где Ты, где Ты, Свет души моей?
Почто оставил меня,
Я не могу жить без Тебя.
16 мая 1989 г., п. Кярово
От самого рассвета до рассвета...
От самого рассвета до рассвета
Шумит вода по лужам и ручьям.
Осенними дождями плачет лето,
Предчувствуя последняя своя,
И я гляжу бездумно и бездушно
На тающие стекла, как во сне.
Темна вода во облацех воздушных,
Черна вода моих прошедших дней.
О воды, вы сомкнулись надо мною,
Закрыли солнце, зазывную даль,
Зависли непроглядною стеною,
Ни неба ни земли - одна вода.
Хоть это предосеннее смятенье
Отыдет после в дальние края -
Душа моя душа скорбит смертельно,
Предчувствуя последняя своя.
21 июля 1989 г., Казанская
п. Кярово
Что нужно для спасения? Немного...
Что нужно для спасения? Немного.
(Блажен, кто в этом малом преуспел):
Чтоб ты, душе, не забывала Бога
И к людям относилась, как к себе.
Возможно ли сие без покаянья,
Возможно ль покаянье в суете?
Благословим же ныне расстоянье
От близких и неблизких - всех людей.

Я видел: даже псы склоняют главы,
Забыв на время долг собачий свой,
Отыскивая нужные им травы,
Чтоб исцелиться этою травой.
Они уходят молча, воровато,
В леса, поля - подальше от людей,
Чтоб после, появляясь виновато,
В глаза хозяйкам весело глядеть.
Душе моя, и мы на расстояньи
От городов и деревень живем,
Отыскивая травы покаянья
В уединеньи песием своем.
Оденет лес ночное одеянье
(Душе моя, нам хорошо вдвоем),
И я благословляю расставанье,
Лобзая одиночество свое.
28 июля 1989 г., п. Кярово
А мне уже стучат, стучат в каторый раз...
А мне уже стучат, стучат в каторый раз,
И я в который раз врасплох захвачен.
Молю повременить, не подымая глаз,
Но снова тот же стук - он однозначен.
Прости меня Царю царей, за то,
Что даром прожил жизнь рожденный даром.
Пришла пора, и тьма покрыла дом
И келию и душу, как угаром.
Невыносимый миг - последний в жизни час,
Последний лист березы облетелой
Дрожит перед концом, а мне опять стучат
(Душе моя, того ли восхотела?)
Прости меня, Царю царей, за то,
Что даром прожил жизнь рожденный даром.
Пришла пора, и тьма покрыла дом
И келию и душу, как угаром.
Зловеща темнота и не дождаться дня,
Душа моя заходится от крика:
- Спаси меня, спаси, Создатель, от меня,
Услыши мя безгласного, Владыко!
Прости меня, Царю царей, за то,
Что даром прожил жизнь рожденный даром.
Пришла пора, и тьма покрыла дом
И келию и душу, как угаром.
О Цвете Чистоты, Скорбящая о нас,
Превысшая небесным воинств высших.
Не оттолкни мене, шепчу повинный аз,
Взыщи мене, Взыскание погибших.
Прости меня, Царю царей, за то,
Что даром прожил жизнь рожденный даром,
Пришла пора, и тьма покрыла дом
И келию и лушу, как угаром.
Душе моя, благослови Христа,
Мы живы по мольбам Отроковицы.
Забрезжил день, сокрылась темнота,
И за окном поют, ликуя, птицы.
21 июля 1989 г., Казанская,п. Кярово
Камни Святых Алтарей...
Камни Святых Алтарей.
Оскверниша Завет возлюбившие роскошь
Изолгались пророки, ублажая царей.
И в безумьи бреду, на углах-перекрестках,
Спотыкаясь о камни Святых Алтарей.
О поруганный град, ты погиб не сего дня.
Где твой праздничный шум, твой возвышенный вид?
Уклонялся весь день от свидений Господних,
Потому и лежишь, только ворон кружит.
О низложенный град, обиталище ветра,
Где былая пора прежней славы земной?
Взяты в полон князья, возвеличися недруг,
Кто ходил в багряницах - одеялся в гной.

Просят смерти себе истомленные гладом,
Руце жен милосердых свариша детей.
И огонь пояде основания града,
А спасенных от пламени меч пояде.
Где ты, мати моя, не твоя ли утроба
Воскормила меня для юдоли земной?
Лучше б мне нерожденному сделалась гробом,
Чем на пепел взирать, что плывет надо мной.
Онемела душа, от печали ослепла,
И рыдаю рыданьем, поникнув главой.
Напоиша мя скорбью, насытиша пеплом,
Пощади отступивших, Создателю мой.
От лица Твоего сердце таяше воском.
Умоляю за всех, не взирая горе,
И в безумьи бреду, на углах-перекрестках
Спотыкаясь о камни Святых Алтарей.
27 июля 1989 г., п. Кярово
Упокой, Господи, всех от века...
Упокой, Господи, всех от века
скончавыихся православных христиан.
Упокой, Господи, и мою окаянную душу, когда я
оставлю этот мир, ибо
некому будет за меня молиться.
В минуту скорбную сию
Прости меня, Господь,
Что я сегодня отпою
Свою живую плоть.
И да не будет мне виной
Безумие мое.
В местах, где лечь мне суждено,
Никто не отпоет.
Не завезут из этих мест
В церковные врата.
Ведь там один лишь только крест -
Созвездие Креста.
Ну а пока я расчешусь,
Умоюсь в роднике,
Соборным маслом освящусь,
Зажгу свечу в руке.
Поклон глубокий положив,
Расстанусь с суетой,
Открою на исход души
Канон ко Пресвятой.
Тоской предсмертною объят,
Твержу, твержу, как стих -
Избави, Радосте моя,
От прежних дней моих.
Я все обеты преступил,
Неправде послужив,
Одну лишь истину открыл,
Что даром жизнь прожил.
И даже истины одной
И той не понести.
Прости меня, Создатлеь мой,
За все меня прости...
Ночь развела густую тушь,
Сосною заскрипев,
Мою послелнюю мечту
Исполнив на себе.
Никто у Бога не забыт,
Никто не сирота.
Всех неотпетых озарит
Созвездие Креста.
27 - 28 июля 1989 г., п. Кярово
"Яко по суху...
"Яко по суху
Пешешествовав Израиль..."
Днесь приступих аз грешный
К Владыце моему.

Не смею взирати,
Токмо молюсь, глаголя:
Даруй ми, Боже, разум,
Да плачуся дел моих горько.
О, человече,
Что спишь, бездумне?
В лености время губишь,
Помысли житие,
Но обратися
К Богу с покаянъем
И возрыдай
О делех твоих горько.
О, Мати Света,
Божия Мати.
В час моея молитвы
Голос услыши мой,
Дьявольской сети
Не предай мене,
На покаянье настави,
Да возрыдаю горько.
"Христос моя сила.
Бог и Господь."
Путь зде лежит широкий,
Угодный творити сласти,
Но горько будет
В той последний день,
Егда от дел
Души разлучатся.
О, человече,
Сохранись от сих,
Царствия ради
Твоего Владыки.
Како не имам
Плакать, рыдаше,
Смерть помышляя злую,
Плоти госпожу.
Видех во гробе брата
Моего лежаща.
Что убо чаю,
И на что надеюсь?
Токмо подай ми, Боже,
Прежде конца покаянье.
30 июля 1989 г., п. Кярово
Припади, душе, к Отроковице...
Припади, душе, к Отроковице.
Пред Ея иконой воздохни.
Тобой душа моя живится,
Вонми, не оттолкни.
Пред иконой кроткая лампада
Напояет душу тишиной.
Моя Нечаянная Радость,
Услыши голос мой.
Радуйся Надеждо безнадежных,
Радуйся, Рожденная сиять.
Тобой да оправдится грешный,
Да оправдаюсь я.
Смотришь молчаливо, без укора,
Благодарно пред Тобой стою.
Покрый пречистым омофором
Святую Русь мою.
31 июля 1989 г., п. Кярово
О, смерть! Невыносим твой знак...
О, смерть! Невыносим твой знак,
Душа мятется а исступленьи,
Предчувствуя кромешный мрак,
И тщетно молит - дай мгновенье.
Увы! Мгновенья не дано.
Последний вдох, последний выдох.
О, смерть, кому не суждено
Оставить все свои обиды?

И побрести. Куда, куда?
Навстречу пламени иль стуже?
И велий плач и теснота
Обымут трепетную душу.
И злые бесове, тесня,
Несут грехов рукописанье.
О, Боже, сохрани меня,
Дай пред кончиной покаянье.
Когда безжалостной рукой
Смерть не подаст и мне мгновенья,
Пусть "со святыми упокой"
Мне пропоют не в осужденье.
31 июля 1989 г., п. Кярово
Приидите, ублажим Иосифа...
Приидите, ублажим Иосифа
приснопамятного..."
Одеяйся светом, яко ризою,
Наг стояше на судилище,
И в ланиту ударение
Восприят от рук, Создателю.
Беззаконные же людие
Бога Славы ко Кресту приби,
И завеса вмиг церковная
Разодрася сверху донизу,
И померче солнце, не терпя,
Зрети Бога досаждаема.
Иисусе. Свете Истины,
Поклоняемся Страстем Твоим,
Твоему долготерпению.
"..В нощи к Пилату пришедшаго и живота
всех испросившаго..."
Днесь на древе висит Праведный,
Землю на водах повесивый,
И вением, венцем от терния,
Облагается, Царю царей.
В багряницу одевается,
Одеваяй небо облаки.
Принимает заушение
Свободивый человечий род.
Пригвоздися вольной волею,
Прободеся копием Жених.
Иисусе, Свете Истины,
Поклоняемся страстем Твоим,
Твоему долготерпению.
"...Даждь ми сего Странного, иже не имать,
где Главы подклонити..."
Ныне плачет Церковь Божия,
Жениха во гробе видяще,
Днесь Невесте не утешиться
Словесами утешения.
Возрыдай и ты, душе моя,
Осуди себя заранее.
Сам Спаситель по земле ходил,
Не имея где Главы склонить,
И в тебе, треокаянная,
Не нашел упокоения.
Иисусе, Свете Истины,
Покланяемся Страстем Твоим,
Твоему долготерпению.
"...Даждь ми сего Странного, Его же ученик
лукавый на
смерть предаде..."
Онемела человеча плоть,
Суету не помышляюще.
Где вы, ищущие Истину?
Днесь во гробе полагается.
Правда Божия поругана
Человеческою правдою.
Пеленами повивается
Умерщвленный целованием.
О, душе моя, душе моя,
Бегай льстивого лобзания.

Иисусе, Свете Истины,
Поклоняемся Страстем Твоим,
Твоему долготерпению.
22 нюля 1989., п, Кярово
Наброшу мантию свою...
Наброшу мантию свою,
Свечой лампаду эатеплю я,
И воздохну, как воспою;
- Аллилуйя.
Взывайте Богу моему,
Уединение целуя.
Свеча разгонит в келье тьму.
- Аллилуйя.
Слова святые, как печать,
И я шепчу у аналоя;
- Спаситель, зри мою печаль.
- Аллилуйя.
Ночная птица за окном
Кричит тревожно, гибель чуя,
Но я твержу, твержу одно:
- Аллилуйя.
Душе моя, душе моя
Не возропщи в годину злую.
Да пощадит нас Судия.
- Аллилуйя.
31 июля 1989 г., п. Кярово
1) Пресвятая Богородице...
1) Пресвятая Богородице,
Всем скорбящим Утешение.
Ты избави землю Русскую
От напасти и погибели,
Церковь нашу Православную
Сохрани от всяких ересей,
Архипастырям и пастырям
Даруй, Дево, дерзновение,
Чтоб могли со всею стойкостью
Ради правды Православня
Обличать сынов погибели
И дела отца их - дьявола.
2) Пресвятая Богородице!
Ты Покровом покрываеши
Русь мою многострадальную,
Русь мою многораспятую.
О, Владычице Державная,
Херувимов Пречестнейшая,
Мати Господа Всевышнего,
Погибающим Взыскание!
Умоли за землю Русскую
Сына Своего Сладчайшего,
Да воздаст Он нам по милости,
- Не по нашему неверию.
3) Вижу - тучи собираются
Слышу - воронье раскаркалось.
Только б Ты нас не оставила
В час великий испытания.
О, Заступница Усердная,
Даруй грешным покаяние,
Мне же о, Благословенная,
Даруй благо наивысшее:
Жить, как Сын Твой заповедовал,
Боль людскую за свою считать
О, матери, бессонными ночами
Молитесь за наследие свое.
Аминь, аминь, война сестра печали,
Горька вода в источниках ее.
О, матери, о, матери,
Молитва ваша - тихий плач без слов.
О, матери, о, матери,
Не дай Бог пережить своих сынов.

Враг вырастил мощных коней, колесницы его крепки,
воины
умеют убивать. Города падают пред ним, как шатры
пред
лицем бури... Вот брат твой упал, кровь его брызжет
на
ноги твои, но не ты уврачуешь раны его. И
смеявшийся
утром возрыдает к ночи. И зачавший не увидит
родившегося. И многие из вас не вернутся под кров
свой. Но
идите, ибо кто, кроме вас оградит землю эту.
О, матери, беду сынам вещает
Летящее за ними воронье.
Аминь, аминь, война сестра печали,
Горька вода в источниках ее.
О, матери, о, матери,
Молитва ваша - тихий плач беэ слов.
О, матери, о, матери,
Не дай Бог пережить своих сынов.
Кружатся птицы черные, будет им сегодня, чем
поживиться. Многие венцы плетутся на небе.
Колышутся
на ветру хоругви, суровы лица идущих на смерть.
Еще
немного, и мечь решит, быть или не быть Земле
Русской.
О, матери, о, матери,
Молитва ваша - тихий плач беэ слов.
О, матери, о, матери,
Не дай Бог пережить своих сынов.
И побежали поганые, и устояла Земля Русская.
ВеселисьРусь Православная. Красуйся и ликуй,
Церковь
Русская. Днесь бо чада Твом во славе предстоят,
рздующеся.
О, Божественный полче, Русь Святая, храни и ныне
веру
православную, в нейже тебе утверждение.
О, матери, о, матери,
Услышана молитва вашй Богом
О, матери, о, матери,
Идут сыны к родимому порогу.

1987

Боже мой, Боже мой...
Боже мой, Боже мой,
Свете, Преумная Сило.
Тьмой непростой, несусветною тьмой
Полночь мой дом полонила.
А за порогом не видно ни зги,
Воет полночная вьюга.
Душу мою обступиша враги,
Слышится хохот и ругань.
За окном смех и стон,
То ли зверье, то ли люди.
Юность моя могильным крестом
Видится мне в этсй мути.
Слышатся мне за порогом слова,
Голос недобрый, нездешний.
- Аще и правый спасется едва,
Где же ты явишься, грешный?
Царь Небес и земли,
Слове Живый, Безначальный,
Духом Своим Святым исцели
Душу мою от печали.
Сердце мое смятеся от зла,
Ближнии сташа далече,
Аз же смирихся постом до зела,
Боже мой, Боже Превечный.
Боже мой, Боже мой,
Свете, Преумная Сило.
Тьмой непростой, несусветною тьмой.
Полночь мой дом полонила.

29 декабря 1987 с. Родовое
Гора Голгофа. Вижу три креста...
Гора Голгофа. Вижу три креста.
Замри, душе, доколе окаянна?!
А посреди - распятого Христа.
У ног - Святая Дева с Иоанном.
И тот, что слева, над Христом глумясь,
В своих неправдах Бога обвиняя,
Сказал, с богоубийцами сроднясь,
- Коль Ты - Христос, спаси Себя и наю
Но тот, что справа, запретил ему;
- Или твоя душа Творца не знает?
За наше зло нам мало этих мук,
А Этот же, скажи, за что страдает?
О, бывшый тать, о, нынешний святой,
Все зло свое перечеркнул немногим:
Перед безумной воющей толпой
Ты исповедал Страждушего Богом.
О, ты, который с Господом терпел,
О, покаяньем вырванный из ада.
Одна лишь правда ожила в табе,
Что полон был ты всяческой неправды.
И в этот миг, последний крестный миг
Ты оправдал поруганного Бога,
И капля правды, перевесив мир,
Ввела под своды райского чертога.
О, Боже мой, распятый как злодей,
Тебе, Тебе с Отцем и Духом Слава!
Своим Крестом Ты разделил людей
На тех кто слева и на тех кто справа.
Гора Голгофа, Пасхи Колыбель,
Шепчу одно неверными устами:
- Душе моя, помысли о себе,
Душе моя, душе, куда мы станем?
О, Мати Света, не остави нас.
Взыщи мене, Единая Отрадо.
Да оживет во мне хоть в смертный час
Разбойничья спасительная правда.
25 декабря 1987 г. с. Родовое
Исчезну я с лица земли...
Исчезну я с лица земли,
Оставлю белый свет.
Ликуйте, недруги мои,
Меня уж больше нет.
Но, указуя в гроб перстом,
Не изливайте яд,
И вы исчезнете потом
С лица земли, как я.
Без отпевания зарыт,
Лежу не пол крестом.
В могилу кол с фанеркой вбит,
Спасибо и за то.
А на фанерке номерок,
Мое второе я.
Но, Слава Богу, вышел срок
Земного бытия.
И вот теперь один бреду,
Чтоб Господу сказать;
- "Спаситель мой, я был в аду,
Пошлешь ли в ад опять?
Не посрами надежд моих
Перед врагом моим.
Я не искал богов чужих,
Не поклонялся им."
- "На свете том Тобою жил,
Дышал одним Тобой.
За что и был сынами лжи
Отослан в ад земной.
От всех обетов отступя,
Все время падал в грех,
Но не отрекся от Тебя,
Поруганный за всех!"
- "Душа моя перед Тобой,
Живого места нет.

На свете том одну лишь боль
Носил я много лет.
И ныне ранами покрыт
От головы до пят.
Но боле всех кровоточит, -
Что мир отверг Тебя."
- "Не помяни ж, не помяни ж
Грехов моих в сей нас,
Услыши, Господи, услышь
Скорбяшую о нас.
И я уже, припав к Тебе,
Не о себе молю, -
Избави от грядущих бед
Святую Русь мою."
11 января 1988 г. с. Родовое
Я сказал, что где-то...
Я сказал, что где-то
Журавли курлыкают.
Я сказал, что где-то
Ветер, облака.
Пыльные пустырники
Пахнут повиликою,
И в траве смеется
Капля василька.
Я сказал, что где-то
Половодье осени,
Клен собой засыпал
Рыжую траву,
Я сказал, что где-то
Над пустынной росстанью
Показался лунный
Золотой кавун.
Я сказал, что где-то
С монастырской звонницы
Звуки православные
Над землей плывут.
Я сказал, что где-то
Образ Богородицы
Утешает страждущий
Богомольный люд.
Я сказал, что где-то
Огоньки колышутся.
Свечи восковые
И кадильный дым.
Я сказал, что где-то
Край, где вольно дышится,
Край, где все пропитано
Воздухом святым.
Я сказал, что где-то
Клобуки и мантии,
Канонарх уверенно
Возглашает стих.
Я сказал, что где то
Служит Богу братия,
И еше сказал я
- Я - один из них.       
(31 декабря 1987 г. с. Родовое)
Оглядывая прожитую жизнь...
Оглядывая прожитую жизнь,
Все чаше ухожу в уединенье.
Канон молебный на исход души -
Мое излюбленное чтенье.
"Подобно каплям дождевым
Проходят дни мои бесследно,
Уже помалу исчезают,
Владычице, спаси мене."
(Да не исчезну аз в огне)
"Благоутробием Твоим,
Щедротами Твоими, Мати,
Помошницей необоримой
В ужасный час предстани ми."
(Вонми мольбе моей, вонми)
"Содержит ныне страх велик
Мою болезненную душу,
Внегда изыти ей от тела,
Пречистая, утеши ю."
(Не вспомни молодость мою)
"Смиренный грешникам Покров,
Покрый меня, моя Надеждо.

Бесовские руки избави;
Уже как пси теснят меня."
(На склоне жизненного дня)
"Се время помощл Твоей,
Се, Пресвятая Дево, время
О немже день и нощь припадах,
Моляхся тепле пред Тобой."
(Воззри на мя, утиши боль)
"Угас словесный мой орган,
Язык змеи навеки связан.
Молю Тя в сердце сокрушенном,
Заступнице, спаси, спаси!-
(Взываю из последних сил)
"О, Мати Господа Христа,
От высоты премногой Славы
Мое стенание услыши
И руку помоши подай."
(Да не изыду в мрачный край)
Не отврати Своих щедрот,
Не затвори Свою утробу,
Предстани ныне ми, Благая,
И помяни в нас судный мя."
(Скорбит душа моя, томясь)
1987 г.
Это песня плененных, гонимых врагом...
Это песня плененных, гонимых врагом,
Преисполнена горя и стона.
На реких Вавилонских, тамо седохом и плакахом,
Внегда помянути нам Сиона.
И рыдают сидящие у чужих берегов,
Путь, которым ведут, как ты страшен!
И в молчаньи на вербиих посреде его
Обесихом органы наша.
Но отчаянье пленных не радует глаз,
И чтоб путь этот был интересней,
Вопросиша ны тамо пленшии нас
О словесех песней.
О, ведущие в плен, о, служители тьмы,
Что глумитесь над болью людей?
Како воспоем песнь Господню мы,
Находясь на земли чуждей?
Мы молитвою к Богу боль утолим
И в чужих необжитых краях.
Аще забуду тебе, Иерусалим,
Забвена буди десница моя!
О, ведущие в плен, притупите мечи,
Богу нашему мы и без вас воспоем
Окаянная дочь, вавилонская дщи,
Да воздастся тебе воздаянье твое.
Так возми же органы, плененный народ,
Зазвучи серебро под руками.
Вавилонская дочь, наш Господь разобьет
Младенцы твоя о камень.
24 декабря 1987 г., с. Родовое
1. На чужой сторонушке...
1. На чужой сторонушке
Рад своей воронушке.
Сторона постылая,
Все кругом не так.
Сяду я на бревнышко,
Опустив головушку,
Ну, прокаркай, милая,
О родных местах.
припев: Крах, крах - слышу в ответ
Крах, крах - Родины нет
О родной стороне
Больше песен не петь,
О родной стороне
Только каркать-хрипеть
Я в дырявом ватнике,
Сапоги - кирза.

И крыло стервятника
Стегает по глазам.
2. Выйдя за околицу,
Мать вдогонку молится.
Сколько мною пройдено,
Впрочем, что о том?
Вспоминая давнее,
Слушаю подавленно
Словно голос Родины -
Голос из кустов.
3. Каркает воронушка
О моей сторонушке.
Тяжесть несусветная
Пению под стать.
Где ты, детство славное,
Что дало мне главное:
Словеса заветные -
Бог, Россия, мать.
припев: Крах, крах - слышу в ответ
Крах, крах - Родины нет,
О родной стороне
Больше песен не петь,
О родной стороне
Только каркать-хрипеть.
Я в дырявом ватнике,
Сапоги - кирза,
И крыло стервятника
Закрыло мне глаза.   
май 1990 г., п. Кярово
Во многом знаньи - многая печаль...
Во многом знаньи - многая печаль.
Ветхозаветной мудрости не внемля,
Оставил я свой радостный очаг,
Чтоб оглядеть нерадостную землю.
О, хрупкость человеческого я,
Все с рождества стремится к умиранью,
Познал я ныне бренность бытия
И изнемог от этого познанья.
О, горечь запрещенного плода,
Ты сердце отравила ненароком.
Кого винить, когда мои уста
Тебя впитали ароматным соком.
И понял я, что людям не взлететь,
Что мир обволокла иная сила,
И пожелал тогда увидеть смерть,
Но смерть меня тогда не посетила.
И я лежал, взывая в темноте,
В прохожей тени ожидая друга.
... И плюнул кто-то, проклиная темь,
Спотквувшись о протянутую руку.
25 марта, воскресенье, 1990 г.,
п. Кярово
Отошли от меня, отошли от меня до...
Отошли от меня, отошли от меня до
единого,
Говорящие мне, впрочем, что поминать их слова?
И плыву в никуда обреченною рыхлою льдиною,
Обгоняя в пути торжествующие дерева.
Ледоход, ледоход наконец-то оковы разрушены,
Замутнели ручьи, полноводней река, что ни день.
И застряну в кустах, чтобы ночью под звездное
крошево, Схоронясь ото
всех, растворяться в холодной воде.
И не станет меня, и река не замедлит движения,
Разольется вовсю, затопляя чужие края,
Одинокий олень, лобызая свое отражение,
На коленях губами коснется души моея.
12 мая 1990 г., п. Кярово

И снова я один, как дерево зимой...
И снова я один, как дерево зимой,
Метель кусты сугробами завалит.
Пока еще дрожит листок последний мой,
Но знаю я: и он меня оставит.
Ну что ж, лети, лети на белый мех,
Быть может, хоть себя от дум избавишь.
Отныне я познал, что ты вернее всех,
Но что мне от того, коль отпадаешь.
Оставит ночь к утру звериные следы,
И волчий вой замрет перед рассветом.
Нет и листа на мне, какие уж плоды,
Душа как в иней саваном одета.
И той порой, холодною порой
Еше студеней будет от разлуки.
И ты, и ты, и ты уж не со мной,
К кому теперь протягивать мне руки?
Но как бы я не мерз, но как бы я не стыл,
Весенний дух коснется, оживляя.
И отряхну тоску, и новые листы
Зашелестят, отпавших поминая.
8 июня 1990 г., п. Кярово
Пел соловей, ах, как он пел...
Пел соловей, ах, как он пел,
И тишина ему внимала.
Как я хотел, чтоб он допел
О том, что не начать сначала.
А он свистал весь день и ночь,
А он выделывал коленца,
Как-будто мне хотел помочь
Хотя б немного отогреться.
И плыл туман живой водой,
Стога, стога в тумане плыли.
И даже звезды песне той
Небесным отраженьем были.
А воздух травами пропах,
И я стоял в предверьи рая,
А он трещал в своих кустах,
Людскую славу отвергая.
Я понимал, настанет тишь,
Луна застынет горьким комом.
Ты улетишь и прилетишь,
Но пропоешь уже другому.
14 июня 1990 г., п. Кярово
И коснется меня боль обмана...
И коснется меня боль обмана,
Все на свете собою затмит.
И откроются старые раны,
И душа зазнобит, зазнобит.
И не стану искать утешенья,
Зачеркну и друзей, и мечты.
И мои неземные мученья
Не отымет никто, даже ты.
Затворю я певучие ставни
И зажгу восковую свечу,
С этой болью пред Господом встану,
Мытаревы слова прошепчу.
Боже, милостив буди ми, Боже,
Всепрощенье Свое помяни,
В скорбный час, непомерно тревожный
Чуждый дух от меня отжени.
И отыдет тогда боль обмана,
Будет вечер и светел, и тих.
И закроются старые раны,
Словно ставни на окнах моих.
13 июня 1990 п. Кярово

Я пойду по земле, оскверненной...
Я пойду по земле, оскверненной
обманом.
По росистой тропе прямо в облачный дым,
Остужая головушку в горьких туманах,
За собой оставляя пустые следы.
А к полудню роса, как всегда, испарится,
И следы, уходящие вдаль, пропадут.
На рассвете вскричит одинокая птица
И напьется холодной росы на лету.
Я не стану взывать к торопливым прохожим,
Чуждый мир в невеселых глазах усмотрев.
Вечерами порой тишину потревожит
Светлой грустью своей колокольный напев.
И застанет гроза где-то в поле под стогом,
Засверкает вовсю, загремит в парный день.
И крестом осенясь, помолчу я пред Богом,
Подставляя лицо леденящей воде.
И промокну насквозь, и отыдет усталость,
И просохну потом от объятий грозы.
Слава Богу за все, за блаженную малость;
Солнце видел и я в отраженьи росы.
22 июня 1990 г., п. Кярово
Белая ночь приготовила ложе на...
Белая ночь приготовила ложе на
Псковщине,
Белая ночь соловьям на дает отдохнуть.
Белая ночь поглядела на луг недокошенный,
Чтоб и самой, разметавшись на травах, уснуть.
Белая ночь воскурила туманани легкими,
Клочья тумана, паря, с облаками слились
Белая ночь отпустила в пределы далекие
Думушки горькие: стой, созерцай и молись.
Из-за тумана деревья как-будто подвешены.
Белая церковь особым напевом звучит.
Все лод луною великим затишьем утешено,
Все под луною Творца прославляет в ночи.
18 июня 1990 г., п. Кярово
Все зарастет, была бы кость живая...
Все зарастет, была бы кость живая,
Увидел я, растоптан мой родник.
Нет, не кричал к ответу призывая,
Но ублажил и мертвых в тот же миг.
О, мой радник! Как я к тебе стремился
Под солнцепеком, сглатывая пыль.
Так для того ли над тобой склонился,
Чтоб посмотреть на след чужой стопы?!
Мне поделом, я неспроста наказан,
Приемлю отрезвляющую боль.
Хотел омыть заразу иль проказу,
Но видно век носить ее с собой.
Я и не смел дотронуться устами,
И не мечтал когда-нибудь дойти.
И вот застыл в отчаяньи устало:
Нечистоты твоей не понести !
Плевки и поругания - все в прешлом,
И ноет, как чахоточня, грудь.
Осела муть, но явственней подошва
(Не мне ли в сердце оседала муть?)
Куда идти? Отныне за спиною
Источник мой (теперь уже не мой)
О, небо! Изнемогшего от зноя
Напой хотя бы влагой дождевой.
21 июня 1990 г: Кярово
А к сырой земле не прижаться мне...

А к сырой земле не прижаться мне:
Мать сыра земля в гари-копоти.
И сижу один меж седых камней
Рядом с гибелью, возле пропасти.
Надо мной кружит одинокий гриф,
Видно хочет попробовать падали.
Птица черная, проглоти свой хрип,
Скоро-скоро тебя я порадую.
По мне уже прокаркали
Вороны, вороны.
И за спиною шаркает
С косою гостья скорая.
Погляжу вперед-холодеет лоб
Под моей стопой-воды рваные,
Оглянусь назад, и тотчас озноб
- Ох ты, гостьюшка нежеланная.
Что-то я хотел, что теперь о том?
И зовет к себе пропасть - хищница.
И хватаю я воздух жадным ртом,
Впрочем, кто пред смертью надышится?
По мне уже прокаркали
Вороны, вороны.
И за спиною шаркает
С косою гостья скорая.
Как надгробный крест распластался гриф,
Высоко взлетел, даль окидывая.
Ради падали в небесах парит,
Высота твоя незавидная.
Облака плывут, в облаках покой,
Над хребтами забылись мечтательно.
Отчего ж, душе, в красоте такой
Ощутил себя мертвечатиной?
По мне уже прокаркали
Вороны, вороны.
И за спиною шаркает
С косою гостья скорая.
Похоронщик мой на валун слетел,
Чуть крылом меня не касается.
За спиной моей набелилась в мел
Ненасытная раскрасавица.
Я за все свое получил сполна,
И у пропасти взял за правило:
Не глядеть на дно, а испить до дна,
Укрепи меня, Боже Праведный.
Напрасно, знать, прокаркали
Вороны, вороны.
И за спиной не шаркает:
Ушла в другую сторону.
26 нюня 1990 г..
Кярово-Лисье.
Надкушенного яблака не ем...
Надкушенного яблака не ем,
И падшую листву не паднимаю.
От жизни этой я отстал совсем;
Не понимаю и не принимаю.
Прошу простить, хоть знаю наперед;
Прощенья непрощающий не стоит.
И рана догниет и заживет,
И боль моя окажется пустою.
И ныне, в кровь выделывая стих,
Надеюсь, что года угар разгонят.
И только шрамы на руках моих
Надкушенное яблоко напомнят.
Ночь.
5 августа 1990 Кярово
И так всегда. Под шорох листопада...
И так всегда. Под шорох листопада
Несет листва студеная вода.
И вот уже осенняя прохлада
Готовит землю к зимним холодам.

Застыл октябрь, прощаясь и прощая.
И этой невеселою порой
Своим нутром повсюду ощущаю
Твое кровоточащее нутро.
Не уберечь и даже не исправить,
Не понести страданья без вины.
Опомнись, осень, можно ли кровавить
Себя за легкомысленность весны?
Умерь свою карающую совесть,
Не кайся до последнего листа.
Но ты идешь, идешь ногой босою
По лезвию изломанного льда.
6 августа 1990 г., п. Кярово
Придет зима (она всегда приходит)...
Придет зима (она всегда приходит),
Падут снега (наверняка, падут),
И буду я на стылом небосводе
Искать свою озябшув звезду.
Я отыщу, дрожащую над полем,
И сердце сразу отзовется в лад.
Не станем думать, кто смертельней болен,
Кто более вот этой встрече рад.
И будет ночь вовсю светить луною,
Среди дерев высвечивая храм.
И буду с нею, а она со мною,
И будет так до самого утра.
И вдруг пойму, что боль моя напрасна,
Которою кровавил столько лет:
Что нет звезды, она давно погасла,
И до меня походит только свет.
О, Мертвый свет! Я оторву устало
Подошвы, прикипевшие ко льду.
И, чтобы ночь последнею не стала.
Зажгу скорей лампадную звезду.
7 августа 1990г., п, Кярово.
Осенний день окутала дремота...
Осенний день окутала дремота.
Плывет.листва у самых берегов.
Закат коснулся бритвы горизонта.
И окровавил пену облаков.
Да разве только небо окровавил?
Заполыхал, зарделся мир земной.
И сосны, состраданья не скрывая,
Закату вторят кровью смоляной.
Моя пора, погибель золотая!
Ты и меня засыпала собой.
Стою один и молча наблюдаю,
Как ты листвой отряхиваешь боль.
Потом дождями прошлое оплачешь,
Покажешь покаянья глубину.
И безответно, полностью оплатишь
За лето и далекую весну.
И даже оправдаться не посмеешь,
Пойдешь босой с залатанной сумой.
А для себя оставишь только мелочь
На саван приготовленный зимой.
7 августа 1990 г., п. Кярово.
Ты говоришь, скривив лицо в страданьи...
Ты говоришь, скривив лицо в страданьи,
Что мир погиб в неправде и во зле.
Но если уж Христа, Христа продали,
То что не продается на земле?
От панагий до разовых салфеток,
От украшений до могильных плит.
Всем под луною вертят так и втак,
И только покаянье устоит.

Со всех сторон одни и те же фразы,
С амвонов и трибун похожий стиль,
Проказа же останется проказой
На чьем бы теле не пришлось цвести.
И берег левой вряд ли станет правым,
А берег правый, - впрочем, суть ясна.
Зачем мудрить, зачеркивая здравость?
Что обшего-за исключеньем дна?
И пусть толпою лжепророки бродят,
В погонах или рясах - все равно.
На дне соединенье происходит,
Но горе вам, спешащие на дно.
8 августа 1990 г., п. Кярово
Без Бога нация - толпа...
Без Бога нация - толпа,
Объеднненная пороком,
Или слепа, или глупа,
Иль что еще страшней - жестока.
И пусть на трон взойдет любой,
Глаголющий высоким слогом.
Толпа останется толпой,
Пока не обратится к Богу!
8 августа 1990 г., п. Кярово.
Колыбельная.
Осенний месяц тих и ласков
Нас до утра постережет.
Дитя мое, закрой же глазки,
Поспи покуда без забот.
Я сказки сказывать не мастер,
И убаюкать не смогу.
Так пусть тебе приснится счастье
На том на взрослом берегу.
Ты скоро станешь понемногу
Учиться топать по земле.
И, может быть, познаешь Бога,
И то, что мир лежит во зле.
Отыдет месяц, ты проснешься,
Ну, а пока прильни к груди.
Не раз падешь и разобьешься,
Все впереди, все впереди.
И в кровь разбитыми устами
Не умоляй прохожий люд.
Ты встанешь, непременно встанешь,
Иначе, по тебе пройдут.
Нет-нет, мой Ангел, спи спокойно,
Да сохранит Господь в пути.
Горит лампада пред иконой,
И только счастье впереди.
Ты подрастешь, ты возмужаешь,
Лицом-хоть на стену приклей.
И не увидишь, не узнаешь
Ни дурдомов, ни лагерей.
И верный верностью до гроба
Друг руку помощи подаст.
Твоя веселая зазноба
Тебя, конечно, не предаст.
Ты никогда не станешь плакать,
Не повстречаешь грязь и ложь,
И потому, не зная мрака,
Ни разу бритву не возьмешь.
И так до самого погоста
Пройдешь, душой и телам здрав,
В уединении коросту
Не будеш отдирать от ран...
.. Куда-то месяц закатился,
Оставив звездочку одну.
Прости мой милый, я забылся,
Я сказку новую начну.
...Ты бросил мир и стал духовным,
Чтоб умолять за свой народ.

Но знай, духовное с греховным
По жизни рядышком идет.
Давай, с пеленок разбирайся,
Не то, до облак вознесут.
И белым клобуком украсят,
И в депутаты изберут.
Так почивай же до рассвета,
Греха не знающий малыш.
Всего достигнешь в жизни этой,
Но в Правде вряд ли устоишь.
Все будет пущено на ветер,
В душе-мамона и тоска.
Дитя мое, нет хуже смерти
От жажды возле родника...
... Кусты царапают о стекла,
Усни, дитя мое, усни
И наша звездочка поблекла,
И мы теперь совсем одни.
14 августа 1990 г., п. Кярово.
Мой белый храм. Прискорбен час...
Мой белый храм. Прискорбен час прощанья.
В последний раз, перекрестясь на Крест,
Почту тебя минутою молчанья
И навсегда уйду из этих мест.
Блаженный край. Покой и утешенье.
Я выжил в одиночестве твоем,
Где все мои потери и лишенья
Ты заглушил уменьем соловьев.
Отшельникам и аистам отрада,
Я обойду забыв скуфью в руке,
Бревенчатую келью за оградой,
Сторожку, что стоит невдалеке,
За кладбищем, по доскам обветшалым
Шумящую речушку перейду.
Спущусь правее постою устало
К источнику святому припаду.
Журчи, журчи, не знающий печали,
С самозабвеньем славяший Творца.
Омой скорей, разлуку облегчая
И голову, и руки чернеца.
... Ну вот и все. Я оглядел дубравы,
Луга, поля - забытый всеми край.
И в тон листвы (случайно ли кровавой?)
Шепчу одно - Прощай. Прощай. Прощай.
24 августа 1990г., п. Кярово
Чему нас осень поучает.
Поблекла красота смеющейся природы,
Умчалась сладкая пора неведомо куда,
Не прячутся в кустах пернатых хороводы,
Таит печаль в реке текущая вода.
Редеет лес, уж спрятались букашки,
Поля безбрежные, достоинство храня,
Собрались на покой, засохли и ромашки -
Все увядает, тайну затая.
Не надивиться мне Господним поученьем...
Глядя на мир природы годовой;
Недавно видел я черёмухи цветенье,
Сегодня уж стоит в одежде золотой.
Качались роз душистые бутоны,
Во ржи волнистой красовались васильки.
Как под шатром скрывались тихие затоны,
А там - левкой, там - чудо-мотыльки!
Ты, Боже, учишь нас, чтоб мы не забывали,
В кругу сует святую даль небес;
Что всё здесь временно, вот нам напоминают:
Поля, луга и обнажённый лес!
Велик Господь, дивны Eго творения,
Во всём могущество, премудрость, простота,
Всё уверяет нас в грядущем Воскресении
Ради святых заслуг безгрешного Христа.

Ноябрь 1969 г.
О чём волнуешься, берёза?.
О чём волнуешься, берёза?-
Зачем тоскуешь в поздний час?
И изредка теряешь слезы, -
Ты плачешь, милая, о нас.
О нас, разумных, но заблудших,
Ведь мы от Бога отошли.
Найти хотели жизни лучшей,
Но кроме горя не нашли.
О нас, самолюбивых людях,
Почтенных Богом выше всех,
Презревших правду,
горделивых
И возлюбивших гнусный грех.
Что мы забыли назначенье,..
От цели жизни унеслись.
Не дали вечности значение,
В погонь за ветром понеслись!
Что в Божий храм ходить не стали,
Но к басням слух свой преклонив,
Молиться Богу перестали...
Свет вечный мраком заслонив!
И в демоническом стремлении
Красу природы затоптав...
И отличились в извращении -
Себя на веки запятнав.
Для многих Бог - насмешка ныне
Позором вера обнята...
И вся поругана святыня
Пришла глумленью полнота.
Не плачь, родимая берёза,
Ведь люди сами знают всё.
Пока не поздно, пусть льют слёзы
За отступление своё.
Иначе враг людей - беспечность
Своё злодейство завершит.
Разлучит с Богом на всю вечность
И в ад кромешный заключит!
Святая ночь! Блаженство и покой
Святая ночь! Блаженство и покой!
Стою один под куполом бездонным.
И Млечный Путь над мирною рекой
Несет себя к туманам отдаленным.
Ни ветерка, ни звука, ни души,
Снега, снега повсюду под луною.
Забытый скит. Свеча в окне дрожит.
Следы зверей, еще незримых мною.
Величие мертво без тишины.
Она таит пути Богопознанья.
Созвездия застыли у сосны,
Снежинки озаряя ликованьем.
Из этих мест до Вечности - рукой.
Ее дыханье за ближайшим стогом...
Святая ночь! Блаженство и покой.
Стою один. И сердце знает Бога.
Страх Господень - авва воздержания
Страх Господень - авва воздержания,
Воздержанье дарит исцеление.
Лучшая поэзия - молчание,
Лучшее молчание - моление.
Лучшая молитва - покаяние,
Покаянье тщетно без прощения.
Лучшее пред Богом предстояние -
В глубине высокого смирения.
Я забудусь в таинстве молчания
Пред иконой чудной - УМИЛЕНИЕ.
Да очистят слезы покаяния
Высшую поэзию - моление.

28 марта 1991 г., Печоры
Сеем рожь, а косим лебеду
Сеем рожь, а косим лебеду,
Непрестанно ищем виноватых.
Строим рай, а вертимся в аду,
Узнавая в ближнем супостата.
Словоблудьем залита земля,
Каждый норовит в евангелисты
И к кормушке, дабы опасля
Самому свернуть с тропы тернистой.
Плоть ликует, Дух уничижен,
Суета перечеркнула Вечность.
И страну десницею чужой
Волокут куда-то на увечья.
Наши души, от тоскливых дум
Обессилив, примирились с ложью...
Потому и сеем лебеду,
Называя всеянное рожью.
31 января 1993 г., г. Каменец
 
Страшный год.
Я вижу! Вижу этот страшный год!
О нем рекли еще во время оно!
Денница падшая на царствие ведет
Свое исчадье в храме Соломона.
Израиль в нем не чает и души,
Мессией богохульно величает.
- "Шолом!" - визжат пейсатые мужи:
Антихристы Антихриста встречают.
Их час настал! На троне - жидовин!
Печать готова! В страхе гой вселенский!
Пляши, Сион! Покуда Божий Сын
Не заключил тебя в огонь геенский!
И ты в геенне, пишущая рать!
О, мнози пси! Вам - хульщикам России -
Веками языки свои жевать,
Которыми служили лжемессии!
Три вида зла.
Три вида зла я видел под луной,
О нем шептать привыкли за спиной.
Мы, знамо дело, выскажем в упор,
Слепым в прозренье, недругам в укор:
Когда блудница в брачном одеянье,
Когда дают иудино лобзанье...
Но горше первых - третий вид:
Когда Россией правит жид.
 
О Сербия - ведомая к пропятью
О Сербия - ведомая к пропятью!
Лампада в окружении ночи.
Россиюшка! Не наши ль это братья?
Братушки сербы, что же мы молчим!
И ложь и зло со славою творится!
Не от кадильниц - от пожарищ дым.
О Сербии кричать или молиться.
Братушки сербы, что же мы стоим?
Рассвет. 26 мая 1996. Скит Ветрово
Генералу Макашову.
Я с тобой, генерал, так держать!
Ты озвучил глаголы народа -
Да подымется Родина-Мать
Сбросить иго хазарского сброда!

Нам и так позакляпали рты,
Нам осталось - булыжник и в воду!
Это ж надо! Средь русских святынь
Погребли из иудина рода!
Было худо. Скрывать не резон.
Но до этого - не доходило.
Вон уже современный Гапон
В мавзолей раздувает кадило!
Русь моя! Ты на самом краю!
Потому большей доблести нету,
Как в Твоем обреченном строю
Поскакать за Тебя Пересветом.
5-6 декабря 1998 г.;
Скит Ветрово, Новгородская область.
И вижу в окровавленной луне
И вижу в окровавленной луне,
Что от племен языческих сокрыто:
Сгорит земля и вся дела на ней,
И небеса совьются, яко свиток.
И звезды, сотрясаясь, ниспадут,
И будет ужас и тоска в народе...
Не потому ль дрожащую звезду,
Уединясь, ищу на небосводе?
Она дрожит, пока ещё дрожит,
Желанный свет бросая пешеходу...
О, сколько мрака на земле и лжи,
Что Божий гнев коснётся небосвода.
20 мая 1991. Киев. Феофания.
Пожалей, дорогой, пожалей
Пожалей, дорогой, пожалей
Всё кругом до последней былинки.
Мудрость Божия здесь на земле
Познаётся не только в великом.
Ничего не растёт просто так,
Потому не сломай без потребы
Одиноко торчащий сорняк,
Прославляющий землю и небо.
Лунный воздух и млечную сыпь
Вобрала, засветясь золочёным,
Обречённая капля росы
На последнем листе обрёченном.
Листопада сокрытая боль
Под покровом зимы затихает...
За тебя, дорогой, и с тобой
Всё живое, томясь, воздыхает.
И грустит под Полярной звездой
Дольний мир и в погибель несётся...
<Первый мир был потоплен водой,А второй для огня бережётся>.
Так склонись, молчаливо склонись
Пред судами Творца в покаянье.
Помолись, дорогой, помолись,
Да замедлит Господь с воздаяньем.
23 января 1991. Лисьё-Печоры
Если б я не познал тайну Богообщения
Если б я не познал тайну Богообщения,
Повторил бы теперь, что не раз говорил, -
Я на этой земле не нашёл утешения,
Знать, её не для этого Бог сотворил.
Отовсюду печаль, отовсюду томление,
И рождается в муках дитя, вопия.
О, земная юдоль, о, купель очищения,
Смертоносна без Господа горечь твоя!
10 мая 1991
Не разрывайте Истину на мнения

Не разрывайте Истину на мнения.
Вы скажете: отчасти правы все?
Но это полнолуние осеннее
Не отразить мерцающей росе.
Ах, это отражение отчасти,
Мерцанье, не колеблющее тьму.
Отчасти кем-то познанное счастье
Не даст Блаженства в Вечности ему.
Святая Вечность - Богооткровенье...
Безвременность, Бескрайность, Полнота.
Мы и тебя меняем на мгновенье,
На жизнь, на миг летящего листа.
Как жаждет изнывающий от солнца
Водою освежиться за труды!
Но брызгам долгожданного колодца
Не заменить колодезной воды.
Нет ничего на свете окаянней
Неполной правды - в ней всегда обман,
А капля оживает в океане
И гибнет, оставляя океан.
О, неделимость Истины Превечной,
Премудрость и Препростость бытия,
Почто дробит тебя дух человечий
Безумством человеческого <я>?
Любое отраженье - искажение,
Любое осуждение - не суд...
Не разрывайте Истину на мнения,
Взгляните на дрожащую росу.
15 марта 1991. Санкт-Петербург
Блажен, кто Истину не продал
Блажен, кто Истину не продал,
Блажен, кто в Правде устоял.
Речь не о вас, певцы свободы,
(И не о нас, душе моя).
Увы, увы! Хвалиться нечем
И тем, и этим, и другим.
Одни и те же лица, речи,
Один и тот же праздный гимн.
А ты, поэт? О чём вещаешь,
Держа плакатный матерьял?
К какой свободе призываешь,
Свою свободу потеряв?
Кому витийствуешь в угоду?
Иль одолел тщеславья червь?
Что за глаголы шлёшь народу,
Народом величая чернь?
Почто во всём великолепье
Десницу к небесам воздел?
И я, понятно, не за цепи,
Но за свободу от страстей.
Бесстрастие - удел немногих,
Познай, зовущий в никуда:
Свобода истинная в Боге,
Она - Христом и для Христа!
Поэт - кто, суету отбросив,
Перечеркнёт плотское <Я>.
Поэт - всегда хоругвеносец
На крестном ходе бытия.
С тех пор, как Бога позабыли,
Народы шествуют во лжи.
И люди Истину разбили
На много правд - своих, чужих.
И мыслят страстные поэты,
Хотят друг друга побороть.
Но Истина не будет чьей-то:
Она для всех, Она - Господь.
И если Бог святую лиру
В перста избранные вложил,
Не оскверни служеньем миру,
Ему, Единому, служи.
27 марта 1991. Печоры

Прелесть - уклонение от Правды
Прелесть - уклонение от Правды
В помышленьях и делах - во всём,
Прелесть в этой жизни ходит рядом
С фарисеем, но не с мытарём.
Прелесть по наружности святая,
Но смиренья ей не понести.
Из одной в другую попадаем,
Чтобы третью встретить на пути.
Если ты уже в её тенетах,
В прелести себя не сознаешь.
Прелесть - как земля у горизонта,
И рукой коснёшься - не дойдешь.
Прелесть не скупится на причуды,
Всё в чужом обличье предстаёт.
Если ж кто признал себя прельщённым,
Тот обрёл свободу от неё.
30 марта 1991. Лисьё
Сомненье - чадо маловерья
Сомненье - чадо маловерья.
Оно искусно в словопренье,
Оно внушает велегласно,
Что все старания напрасны...
Зачем стучать? Никто не примет.
Зачем искать, терпя лишенья?
Идущему грозит паденье.
Куда идти и кто подымет?
Совсем не падает лежащий,
И вообще, безгрешен спящий.
Остановись, пророче лгущий!
Одна есть Правда - Правда свыше...
И отверзается толкущим,
И обретает тот, кто ищет.
Почто злорадствует лежащий,
Он - постоянное паденье.
И где проснётся ныне спящий,
Уж не во сне ль его спасенье?
Страданья, скорби - каждый знает:
Терпеньем душу очищают...
И я шепчу, теряя силы,
Кровавя скользкую дорогу:
Вода стоячая - трясина.
Благословен идущий к Богу.
4-5 апреля 1991. Лисьё
Не судите о древе по листьям, отпадшим от древа
Не судите о древе по листьям,
отпадшим от древа.
Знать, не вовремя вам
захотелось отведать плодов.
Если б каждый садовник зимой,
руководствуясь гневом,
Порубил дерева -
мы б остались тогда без садов,

1991

Когда вода самозамкнётся
Когда вода самозамкнётся,
Прервав с источником общенье,
То вырождается в болотце,
Не замечая вырожденья.
Когда листва с дерев спадает
(Сия пора воспета музой),
Её метёлкою сметают
И величают словом <мусор>.
Когда пророк захочет сбиться
С пути, указанного свыше, -
Пророка обличит ослица
За то, что Бога не услышал.

О, Древо Вечное, Живое!
Источник мой, дышу мольбой,
Чтоб отпадающей листвою
Не оказаться пред Тобой.
6 апреля 1991. Лисьё
Как я стремился к иноческой доле
Как я стремился к иноческой доле!
Увы, увы! Подъять ея не смог.
Попрал обеты вольно иль неволей.
Да судит Бог.
Меня всегда влекло уединенье,
Но жил в миру, который не отверг.
И это раздиранье-раздвоенье
Вещало мне: <Ты ветхий человек>.
Я и не тёк в заоблачные выси.
(И на земле не всякий устоит),
Шёл напрямик, а ежели разбился,
Надеюсь, что Господь меня простит.
И верится, что по молитвам Старца
Изгладит не одну мою вину.
И слышится: <Реки, чтоб оправдаться,
И Я грехов твоих не помяну>.
6 апреля 1991. Лисьё
Моление.
Возжадала душа приобщиться из Чаши моления,
Затворилась от всех, от непрошеных помыслов,
чувств.
Затаилась во тьме, испросила слезами прощения
И, смирясь до зела, приступила к Искусству
искусств.
И в священном безмолвье, узнав приближенье
Желанного,
Позабыла мольбы, чем готовилась Гостя принять.
Воспарила душа, ощущая в себе несказанное,
И истаяла в Нём, не успев даже слова сказать.
7 апреля 1991. Лисьё
День скорби моея! День очищенья
День скорби моея! День очищенья!
Ты поразил собой иные дни,
Оставив мне взывать в уединенье:
<Или, или, лима савахфани!>*
Ты обнажил, наставниче суровый,
Ложь человечу, бренность бытия.
И на суде молчание Христово
Явил душе, день Скорби моея!
26 апреля 1991
* Боже мой, Боже мой! Для чего Ты
меня оставил? (Матфея 27, 46)
Капля правды перевесит мир.
Хотя и рядом, да не вместе
И грех, и святость столько лет.
Но капля Правды перевесит
Греховный мир - прельщенный свет.
А ложь над новым поколеньем
Восходит Истиной, как встарь.
И хулит Бога в ослепленье
Из праха созданная тварь.
Увы, неправда не престанет
Собой вселенную питать...
И всё же капля перетянет -
Пречудной силою Креста.

11 мая 1991. Корецкий монастырь.
Тридцать семь - хорошее число
Тридцать семь - хорошее число.
До него не дотяну немного.
Впрочем, и за это Слава Богу,
Что грустить - хорошее число.
Изрекли светила приговор
(Медицина всё на свете знает),
Но живу, однако, до сих пор, -
Может быть, земля не принимает?
Пожил я. Чего греха таить,
И такую истину взлелеял:
Умирать не в радость, да и жить
Тоже не намного веселее.
Слишком рано выстрадал ответ,
Не изгнав мучительную жажду,
И кромешный мрак, и Чистый Свет
Довелось увидеть не однажды.
И лукавых старцев лицезреть
Во святых обителях случалось.
(Где была тогда подруга-смерть,
Что ж тогда некстати затерялась?)
Утешенье! На кругу земном
Сквозь мои просачивалось пальцы.
Дом печали, мой желанный дом,
Принимал меня как постояльца.
Жизнь моя! И грех и благодать!
Жизнь моя! Паденья и восстанья!
Слава Богу, я пришёл страдать,
Находя отраду в покаянье.
Тридцать семь - хорошее число.
До него не дотяну немного.
Впрочем, и за это Слава Богу,
Чту грустить - хорошее число.
1997, Санкт-Петербург
Прослыву на миру нелюдимым, угрюмым и гордым
Прослыву на миру нелюдимым, угрюмым и гордым,
Схоронясь ото всех в заповедных, пустынных
местах.
Коль нельзя без молвы, именуйте меня кем угодно,
Оправданья излишни, зачем, все понятно и так.
Вы, конечно же, правы (вы были такими и прежде).
Постоянство сие похвалю, но не в данный момент...
За окном листопад пред зимой расстилает одежды.
Я один... И темна под дождём облетелая ветвь.
19 апреля 1991. Печоры
И обошли стороною
И обошли стороною
Некогда верные, что ж,
Разве замечено мною -
Всяк человек ложь?
Правда сия сдавила,
Словно венец тернов.
Впрочем, и Это было,
Нет, этот мир не нов.
Он разделён на жертвы,
На палачей и зевак.
И ублажаю мертвых:
Их не предать никак.
Горечь сего ублаженья
Немощь мою выдает:
Кто не отверг утешенья,
Тот не для Бога живёт.
И опускаю руки
В невыносимый час.
Да, дорогие други,
Я не святее вас.

Мне б затвориться, каясь,
Не отвечать на стук,
Но, никого не впуская,
Вдруг не открою Христу?
...Воды, взыдоша воды,
Мрак над моей главой...
Больно, душе? Да что ты!
Будто тебе впервой!
Боль растопчи и выбрось,
Следуй путём утрат,
(Много садов, но выбрал
Он Гефсиманский сад).
Не упивайся болью -
Прошлого не вернёшь.
Был бы Господь с тобою,
Всё остальное - ложь!
20 мая 1991. Киев, Феофания
Иерусалим.
Иерусалим, Иерусалим,
Светлая моя мечта.
Иерусалим, Иерусалим,
Город моего Христа.
Он к тебе пришёл - Богочеловек, -
Исцеляя кротостью уст.
Не признав Христа - Господа отверг,
Потому твой дом пуст.
Иерусалим, Иерусалим,
Горькая моя мечта.
Иерусалим, Иерусалим,
Город моего Христа.
Иерусалим, не познал свой час,
Чая паче Истины ложь,
Коль Царя царей тернием венчал,
Так кого ж теперь ждёшь?
Иерусалим, Иерусалим,
Горькая моя мечта.
Иерусалим, Иерусалим,
Город моего Христа.
Ночь зажгла огни, шум затих почти,
В ожиданье дремлют холмы...
Он к тебе грядёт, он уже в пути,
Богоборный князь тьмы.
Иерусалим, Иерусалим,
Горькая моя мечта.
Иерусалим, Иерусалим,
Город моего Христа.
Иерусалим, Город городов,
Колыбель былых слав,
Припади к Христу, Он принять готов,
Не помянет язв, зла.
Иерусалим, Иерусалим,
Горькая моя мечта.
Иерусалим, Иерусалим,
Город моего Христа.
23 ноября 1992. Печоры
И Млечный Путь, и кроткий полумесяц
И Млечный Путь, и кроткий полумесяц,
И звёзды, и вода, и эта тишь.
Всё хорошо, что ж кормчий наш невесел?
Душе моя, душе, и ты молчишь.
Забыв о вёслах, погрузился в думы,
Головушку руками обхватив.
В дорожке лунной челн застыл бесшумно,
Знать, не к кому и незачем грести.
Иль не тебе сейчас зазывно светит
Огнями одинокое жильё?
Но он глядит не на красоты эти,
А в отраженье чёрное своё.
Забыв о веслах, погрузился в думы,
Головушку руками обхватив.

В дорожке лунной челн застыл бесшумно,
Знать, не к кому и незачем грести.
А без Надежды суетно движенье,
И прошлого никак не понести.
И наша жизнь не только отраженье,
Греби, родимый, есть куда грести.
Гони кручину, призывая Бога,
Остави отражение-тоску,
Под небом звёздным лунною дорогой
Плыви к тому живому огоньку.
22 декабря 1992. Вихти-Каменец
Столько боли кругом, столько боли
Столько боли кругом, столько боли!
Горькородна вода бытия.
Только радости - вольная воля,
Да сомнительна радость сия.
И уже, как ни думай, ни охай,
Беспросветность не станет светлей...
Я назвал бы Россию Голгофой,
Но Голгофа одна на земле.
29 декабря 1992. Поезд Брест-Петербург
В отчем доме, старом и заброшенном
В отчем доме, старом и заброшенном,
Сяду у окна, уединюсь,
Напитаю душу словом Божиим,
Предрассветной тишиной напьюсь.
Желтая смородина потянется
Ветками в раскрытое окно.
Все худое где-то там останется,
Светлое останется со мной.
Мать моя затопит печку русскую,
Заиграют блики на стене.
Треск поленьев деревенской музыкой
Отзовётся с дрёмою во мне.
Заскрипят полозья деревянные,
Выбегу навстречу наконец,
И краюху хлеба долгожданную
Топором отрубит мне отец.
И на ней, попыхивая искрами,
Оживут снежинки под луной.
Радость детства, чистую и близкую,
Я увижу в отчее окно.
Ледоход. Шумит, гудит Десна моя,
Крыги льда несёт безумство вод.
Ребятня, отчаянная самая,
От восторга прыгает на лёд.
Следом я. И понесло стремительно...
Слава Богу, вытащил сосед.
Так познал я: не всегда спасительно
Безрассудно действовать, как все.
Много раз, и в юности, и смолоду,
Повторялся страшный ледоход.
Дно пихал и, обжигаясь холодом,
Натыкался теменем на лёд.
Спас Господь! Не похоронен заживо,
Лед сошёл, и отпустило дно.
И сижу, переживая заново
Жизнь свою сквозь отчее окно.
26 декабря. Каменец
Наполняется скорбью душа, как вода темнотою
Наполняется скорбью душа,
как вода темнотою полночною,
Одинокой звезде так понятна моя неизбывная
скорбь.
И сижу, и гляжу в чёрный омут порой неурочною,
И звезда подо мной над моей головой
высоко-глубоко.

И лобзаю лобзаньем тебя, грусть-печаль
несусветная,
И хлебаю взахлеб то, что в юности сам замешал.
И камыш не шумит, и деревья стоят неприметные,
И до этой звезды лишь один только шаг.
Опускаю ладонь, размываю своё отражение,
И отходят круги, и волнуется свет голубой.
И в святые часы одиночества, изнеможения
Принимаю и пью всё, что послано свыше Тобой.
24 декабря 1992. Каменец
Прощаюсь, не успев обресть
Прощаюсь, не успев обресть.
Не странно ли? Не странно.
И, Слава Богу, время есть
(Не поздно и не рано).
Я и теперь не отыскал
Того, к чему стремился.
Стезя моя без родника
(Знать, плохо я молился).
Ах, этот путь, кого винить?
Одни коряги, ямы.
Не отдохнуть, не приклонить
Головушки упрямой.
И снова говорю - прощай,
Не простирая речи.
Благословляю Белый Край
И тех, кого не встречу.
22 декабря 1992. Каменец
Я к вам приду от северных земель
Я к вам приду от северных земель
Запыленным, неузнанным скитальцем.
Ничто мне не напомнит о зиме,
В которой я не захотел остаться.
Вы слышите, мой говор не похож
На ваш язык, певучий иль гортанный.
Я не таков, наверное, и что ж?
Я не надолго, если и останусь.
Мети, мети, российская пурга,
Следы мои зализывая рьяно.
Земля иная под весенний гам
Покроет холм полынью и бурьяном.
Чужбинушка! Кто выдумал тебя?
И все же мне одно в тебе по нраву:
Не будут плакать родичи, толпясь,
У гроба, иль могилы, иль канавы.
Нет-нет, я не любитель куража,
Что за потеха выставлять проказу?
Напьётся скорби, оживёт душа,
Оберегаясь от чужого глаза.
Мети, пурга, освободи от дум,
Знать, от себя уж никуда не деться.
Приду ли к вам? Наверно, не приду, -
Под вашим солнцем мне не отогреться.
29 декабря 1992. Каменец
А первый снег, а первый снег потает
А первый снег, а первый снег потает,
А снег второй, а снег второй сойдёт.
А третий снег, а третий снег оставит
В душе моей нерадостный полёт.
А первый дом согреет и отправит,
Мать перекрестит с отчего крыльца.
А дом казённый болью напитает,
А в третьем - коридоры без конца.
А первый друг о верности забудет,
А друг второй, увы, не так поймёт.
А третий друг, конечно, не осудит -
Он просто не узнает и пройдет.

26 декабря 1992. Каменец
Какая ширь, и некуда бежать
Какая ширь, и некуда бежать.
Повсюду ждут, и не к кому податься.
За всё своё, несытая душа,
Я обречён, как Вечный Жид, скитаться.
Как холодно! И нечего одеть.
Пронизывают ветры - не укрыться.
И впереди - неужто только смерть
И эти злые неземные лица?
Иного я, увы, не заслужил,
Своею жизнью зачеркнул иное.
Прости, Господь, что так постыдно жил,
Простите все, обманутые мною.
Какие неуютные края!
Язычество и каинова гордость.
Земля моя, ты, как душа моя,
Таишь и благодать и безысходность.
Осталось мне - скитаться по Руси
Без племени, без роду и без званья,
На папертях Пречистую просить
Испить от вод покойных покаянья.
24 декабря. Каменец
А Церковь - нечто более, чем мы
А Церковь - нечто более, чем мы.
Не высказать Её надмирной сути.
Она - Источник, не подвластный мути,
Она Надежда посреди чумы.
Единая Святая Церковь - Мать.
Род человечь забыл о покаянье.
Ликует враг. Напрасно ликованье:
Тебе одной Сиять и Побеждать.
5 ноября 1992. Боровик
Туман.
Туман, туман, туман меня окутал,
Да только не дано ему согреть.
Туман, туман, туман всё перепутал,
И без тебя дорог не рассмотреть.
Туман, туман, туман, плыву по полю,
Рукою раздвигая облака.
И травы тихо кланяются в пояс,
Когда к ним прикасается рука.
Туман, туман, туман покрыл просторы,
С лица земли стёр отчий старый дом.
И на кресте могильном старый ворон
Глядится благородным сизарём.
Туман, туман, туман, и ты не вечен,
Ещё чуть-чуть - растаешь, отдымишь.
Не потому ли в благодатный вечер
Росой живою на листах дрожишь.
20 января 1993. Санкт-Петербург
Я сегодня уже не усну
Я сегодня уже не усну.
Разве это с тобой не бывает?
Мокрый ясень глядит на луну,
Под луною чему-то внимает.
Утомился и он на ветру
Различать невесёлые лица.
И ему нелегко на миру,
Отрешаясь, в молитве забыться.
Было время, и он зеленел,
Слушал птиц, принимал хороводы,
А когда облетел-оскудел -
Усмотрел письмена Небосвода.

Без листвы он смертельно озяб,
Но обрёл откровенье столетий
И скользит, запоздало слезя,
Пятерней по стихирам созвездий.
Мне сегодня никак не уснуть,
Всколыхнула пора оскуденья...
Мокрый ясень глядит на луну,
Правит Богу Всенощное бденье.
29 января 1993. Каменец
Я омою руки в Десне, в Десне
Я омою руки в Десне, в Десне,
Омочу своё лицо, лицо.
И что было со мной не во сне,
Буду вспоминать потом, как сон.
Припаду к воде, на миг замру.
Будет солнце со дна играть, слепить.
Всё как прежде, во мне и вокруг,
Только пену с висков не смыть.
11 января 1993. Печоры
Затворюсь, закроюсь, замолчу
Затворюсь, закроюсь, замолчу
В старом доме у речной излуки.
Упокоюсь от молвы чуть-чуть,
Напитаюсь досыта разлукой.
Нет меня. Забудьте обо мне.
Умер я. Кому какое дело?
Видно, вам пригрезилось во сне,
Что я жил и пел на свете белом.
Белый свет! Так отчего ж ты бел?
От висков, тобою убелённых?
Или есть ещё мрачней удел -
Мир иной, гееной опалённый?
О, сравненье - по сердцу ножом!
И в безмолвье нет отдохновенья.
Белое и в белом не нашёл,
Что ж за гробом жаждать просветленья?
О язык мой! Ропотом давлюсь,
Падаю крестом перед божницей.
Замолчу, закроюсь, затворюсь...
Только б со Христом не разлучиться.
9 февраля 1993. Поезд Псков-Москва
На кладбище покойно и привольно
На кладбище покойно и привольно,
Не будит думы отрешённый звук:
Осколок лунный возле колокольни
Стрижёт на землю жухлую листву.
Одна природа в Боге устояла
(Увы, род человечь ей не чета),
Она всегда Сотворшему внимала,
И в этом смысл летящего листа.
В торжественную пору увяданья -
Величие безгрешности кругом...
И, постигая тайны мирозданья,
Склоняюсь перед замершим листом.
31 января 1993. Каменец
Уже не жажду исцеленья
Уже не жажду исцеленья,
Хотя надежды не отверг.
Свои молебные прошенья
В молчанье скорбное облек...
И в храме, пред иконой строгой,
Склоняюсь, позабыв слова...
И вновь я не отринут Богом,
И вновь душа моя жива.

И, постигая смысл науки,
Не смею ни о чём просить.
...Учусь благодарить за муки,
А значит - Человеком быть.
10 января 1993. Боровик
За всё приходится платить
За всё приходится платить.
Блажен, кто здесь своё оплатит.
Все должники, кого винить
За маету в темницах плоти?
Никто Творцом не позабыт.
И я помянут в мирозданье:
Все чаще в келии гостит
Её Величество Страданье.
Иных гостей не жду, не вем:
Боюсь, не верю, недостоин.
Не отверзаю двери всем
Зевакам, ищущим застолий.
А эту - призываю сам
В глухом своём уединенье.
К Распятью устремив глаза,
Благодарю за посещенье.
Особа Царская моя!
Прискорбно мне твоё молчанье.
Но мнится втайне - Судия
Прислал тебя для оправданья.
И жаждет дух благодарить
За утешение в немногом:
Могу и я ещё платить,
Приемля посланную Богом.
30 января 1993. Каменец
Ублажаю постигших разумение Правды
Ублажаю постигших разумение Правды.
Нет иного исхода за столько веков.
Вот и я на земле ничего уж не жажду:
Только в Боге нет боли, только в Боге покой.
Сколько раз я лежал на виду у прохожих,
Обмирал, в исступленье взывая: <Прости!>
И тогда осознал, не кляня бездорожье,
Что Найти - полспасения, нужно Дойти.
Я кровавил тоской, постоянно теряя.
В ров отчаяния неключимый * впадал.
Я ещё не дошёл. И дойду ли? Не знаю.
Но Надежды своей никому не отдам.
22 февраля 1993. Брест
* Неключимый - непотребный, негодный
Не верьте говорящим: "Зде Христос"
Не верьте говорящим: <Зде Христос. Пред Ним склонились и
Восток и Запад.
Целит народы, тих, длинноволос...>
Господь придёт, как молния, внезапно.
Вы слышали, восстанут лжехристы?
О них уже глашают лжепророки.
Безумцев воспевая, как святых,
Безумию торят пути-дороги.
О, человек! Каких высот достиг,
Христово заменив своим ученьем?
Коль Заповедь не в силах понести -
Не заменяй: напьешься обольщенья!
Целителей сейчас - хоть пруд пруди,
Волхвуют над водою <чудотворцы>...
И только мнится: снова Он один,
Приемлет эту воду словно оцет.
7 февраля 1993. Каменец

Величье рек - в покое вод
Величье рек - в покое вод.
Покой - высокое отличье.
Несёт река - не шелохнет
Своё глубинное величье.
И в этой полной тишине
Сквозит торжественная сила,
Что полумесяц в полусне
И Млечный Путь в ночи носила.
Не всем подобное дано,
Есть мелководные речушки,
Они за рябью прячут дно,
Скрывая тину, и ракушки.
И люди гонят тишину
И призывают беспогодье,
Боясь узреть не глубину, -
А собственное мелководье.
2 февраля 1993. Каменец
А жатвы много. Делателей мало
А жатвы много. Делателей мало.
Но кто же ты, стоящий у межи?
Иль своего душа не принимала,
Что ищешь зерна в терниях чужих?
Тебе своё давно уже не мило,
Забыл о том, что все на нас войной,
И к той земле, которая вскормила,
Оборотился гордою спиной.
Да не умрёшь голодной смертью, друже!
Остави нрав неверного раба...
(Тот богослов, кто Православью служит).
Смирись - и ограждай свои хлеба.
25-26 октября 1993. Боровик
Ещё не все объезжены места
Ещё не все объезжены места,
Не до последней выплаканы строфы.
И всюду - Лик Распятого Христа,
И всюду - продолжение Голгофы.
7 января 1994. Боровик
Цвет голубой и цвет зелёный
Цвет голубой и цвет зелёный,
Что боле радости виной?
Иль тот небесный, отдалённый,
Иль этот близкий нам, земной?
Я разрывался в раздвоенье,
В непостоянстве, как во зле,
Искал порою утешенье
То в небесах, то на земле.
Цвета, любимые доселе,
Причина тишины и бурь, -
Жизнеликующая зелень
И духоносная лазурь.
Душе! Едино на потребу!
Мимоходящим отболей!
...И снова радуемся небу,
Не забывая о земле.
13 февраля 1994. Скит Ветрово
Надменный разум к Истине стремится
Надменный разум к Истине стремится,
Сомненье не вменяя ни во грош,
И то, что не вмещается в границы,
Немедля отвергает яко ложь.
Определенье выше всяких Истин?

Оборотись, прельщённый, на сады.
Цена садам - не бормотанье листьев,
А дерева гнетущие плоды.
Но он не внемлет. Сам себе дивится,
Опять в мечтах куда-то унесло.
И жалкий луч, пронзающий темницу,
Слепит его безумное чело.
Надменный разум к Истине стремится,
Но без смиренья он - самоубийца.
14 февраля 1994. Скит Ветрово
Отцу Николаю с благоговением
Отцу Николаю с благоговением
Святая ночь! Блаженство и покой!
Стою один под куполом бездонным.
И Млечный Путь Над мирною рекой
Несёт себя к туманам отдалённым.
Ни ветерка, ни звука, ни души.
Снега, снега повсюду под луною.
Забытый скит. Свеча в окне дрожит.
Следы зверей, ещё не зримых мною.
Величие мертво? без тишины.
Она таит пути Богопознанья.
Созвездия застыли у сосны,
Снежинки озаряя ликованьем.
Из этих мест до Вечности - рукой.
Её дыханье за ближайшим стогом...
Святая ночь! Блаженство и покой.
Стою один. И сердце знает Бога.
14 февраля 1994. Скит Ветрово
Хочу молчать, за всех и вся смиряясь
Хочу молчать, за всех и вся смиряясь,
Вбирать в себя целительную боль.
Не словоблудить, знаньем надмеваясь, -
Кровоточить безмолвно пред Тобой.
Язык мой косен. Спутаны напевы,
Любое слово ложью отдаёт.
Обвисли чётки безнадёжно в левой,
Но сердце чует, знает Твой приход.
Моё неутолимое Желанье!
Прими немое воздеянье рук.
Слова, поня?тья поглоти?т молчанье,
Лишь Ты и я, и никого вокруг.
О тишина! О мрак Богопознанья,
Затмивший жалкий человечий свет.
Истаял я от Твоего дыханья.
И изнемог: Тебя уж боле нет.
14 февраля 1994. Скит Ветрово
Не поминай ни хорошо, ни плохо
Не поминай ни хорошо, ни плохо,
Любая крайность выявляет ложь.
Душе нести до самого издоха,
Что прошлого, увы, не зачеркнёшь.
Не осуждай, покрой мои увечья,
Больную птицу не брани за то,
Что не стремится с братией далече,
А смотрит на летящих из кустов.
Она и так наказана довольно:
Не зреть ей ныне тёплой стороны.
С одним крылом, в отшельстве поневоле,
Ей только б выжить, выжить до весны.
Весна придёт - Пасхальная предтеча,
И оживёт, возрадуется мир.
И кто тогда напомнит об увечье
Летящей вдаль над бранными людьми?
15 февраля 1994. Скит Ветрово

Любая крайность - в пагубу дорога
Любая крайность - в пагубу дорога.
Как много говорящих обо всём.
...Мне жаль людей, не ведающих Бога,
И жаль людей, всезнающих о Нём.
О, богослов! В запретной выси роясь,
За мудрованье Царства не лишись.
...Кто после Правды продолжает поиск,
Тот ищет лжи.
15 февраля 1994. Скит Ветрово
Се Жених грядет в полунощи
Се Жених грядет в полунощи,
Ублажая ожидающих.
Недостоин унывающий,
Ожидание оставивший.
Сохранись и ты, душе моя,
Да не сном отяготишися,
Да не смерти будешь предана,
И вне Царства затворишися.
Воспряни, зовуще к Господу:
<Свят, Свят, Свят еси. Создателю,Богородицей помилуй нас>.
15 февраля 1994. Скит Ветрово
Внимая Божьему веленью
Внимая Божьему веленью,
Его Десницей одарён,
Поэт приходит на мученья
В земной удел - Лифостротон.
Не воспевать земные краски,
Не восхвалять мятежный путь -
Боренью ночи Гефсиманской
Открыть в уединенье грудь.
Страданьем отзеркалив бисер,
Небесным отсветом сиять
И с высоты Голгофской выси
К Творцу народы призывать.
Но здесь известные препоны
Чинит ему известный льстец,
Как судия Лифостротона
Даёт лавровый свой венец:
<Прими! Мой долгожданный сыне,Освободись ненужных пут,
Иначе славящие ныне
Тебе иное поднесут>.
Взглянул певец на подношенье
(Не сразу на него взглянул),
И в час великий искушенья
О Боге он не помянул.
И тотчас лесть коснулась слуха,
Как лист - мрачнеющего лба.
И сыновство Святаго Духа
Меняет на ярмо раба.
Забыты прежние стремленья,
Во тьму направлены стопы.
И глохнет Божее веленье
В рукоплескании толпы.
19 февраля 1994. Скит Ветрово
А на этой земле никому не успеть
А на этой земле никому не успеть.
Богатящийся много оставит,
Ублажаю тебя, сотаинница Смерть,
Ублажаю живыми устами.
Если Ты избавляешь от больших утрат,
Если всяк пораженьем помечен,
Слава Богу, никто не вернётся назад,
Слава Богу, никто здесь не вечен.
Всё не наше кругом, всё чужое окрест,
Не сроднится нетленному с тленом.

Вот и рвётся душа из земных этих мест,
Тяготясь кратковременным пленом.
Загостилась она. Не пора ли домой?
Покаянье спровадит в дорогу...
У исхода явися, Хранителю мой,
Тих и радостен, буди подмогой.
5 марта 1994. Скит Ветрово
Нас куда-то несёт в непроглядную темь
Нас куда-то несёт в непроглядную темь,
И погибельным вехам не видно конца.
Ложь и Смута окрест. Обратитесь в детей!...
Обратитесь в детей и услышите голос Отца.
И зовут купола к неземной красоте,
Но толпе по нутру больше злато тельца.
И коснётся ль кого? - Обратитесь в детей,
Обратитесь в детей и услышите голос Отца.
Так доколе себя хоронить в суете?
Пусть несут мертвецы своего мертвеца.
Заклинаю живых: обратитесь в детей,
Обратитесь в детей и услышите голос Отца.
6 июля 1994
Памяти матери моей
Памяти матери моей
монахини Зосимы
Да претворится эта скорбь
И глас надгробного рыданья
В неизречённый Твой покой
Во гробе ждущей оправданья.
Ты взял Своё, возьми ж Себе,
Не даждь виновнику проклятья,
Новопреставленной рабе
Отверзи Отчие объятья.
Молю безропотной мольбой:
Всели её в места прохлады,
Прими в Превечную Любовь,
Оставь на мне её неправды.
Спроси с меня - не потому,
Что я смогу Тебе ответить -
Уж лучше мне идти во тьму,
Чем той, что ближе всех на свете.
11 июля 1994. Печоры - Ветрово
Мой старый вяз, тебя уж нет
Мой старый вяз, тебя уж нет,
А сколько зим и сколько лет
У дома моего стоял,
Обрыв корнями охранял.
Я залезал к тебе в дупло,
Смотрел на рвы и на село.
За Царской школой, невпопад, -
В соломе, дранке крыши хат.
Под горкой Яковской вдали -
Десна (или её разлив).
И Брянский лес, и горизонт -
Не перечислить всех красот.
Мой старый вяз, ведь это ты
Дарил мне столько красоты.
Но как бы жизнью ни служил,
Позднее больше удружил.
Пример особый навсегда
Своею смертью преподал:
Тем, кто тебя четвертовал,
Тепло души своей отдал.
16 февраля 1994. Скит Ветрово
Говоришь, Бог один, каждый в Царствие Божие

Говоришь, Бог один, каждый в Царствие Божие
внидет?
Таковым безразборным словами Христовыми рцем:
<Ненавидяй Мене и Отца Моего ненавидит.>
Умолчи, иудей, не лукавь о Едином Отце.
И пророки одни? Уж не те ли, которых попрали,
Проречённого ими позорно прибив ко Кресту?
А самих сколько крат изгоняли или побивали?
Ваши жертвы? - Приемлем. Пророки? -
когда припадёте к Христу.
Август 1994. Скит Ветрово
Не сохранила Божье, не сумела
Не сохранила Божье, не сумела,
И страстию, и гордостью дыша,
Поземленела ныне, почернела
Моя белообразная душа.
Потерянная драхма при дороге,
Священное достоинство в пыли...
Душе моя, воспомяни о Боге,
Слезя и плача Спаса умоли.
...И посрамился вселукавый враг мой,
Поругана Тобою темнота,
Ты осветил потерянную драхму,
Сияя на подсвечнике Креста.
27 июля 1994. Скит Ветрово
Великоросс! Какая высота
Великоросс! Какая высота
В одном именовании твоём!
Но помни, ты без Бога - сирота
(Ужели и теперь не сознаём?).
Великоросс! Сорви с себя ярмо,
Заморский хлам, личины, бубенцы!
Доколь плутать? Иди стезёй прямой,
Которой шли и деды и отцы
(Святые наши деды и отцы!).
Великоросс! Хулу и грязь сотри,
Охальников своих перешагни!
Пусть ад кругом! Россия - Третий Рим!
И соль земли, и свет! Молись! Храни!
Великоросс! Куда ещё нас бить?
От головы до пят сплошная боль!
Решай, не медли - быть или не быть?
Кто на тебя, когда Господь с тобой?
10 декабря 1994. Скит Ветрово
Луна и снег. И шорохи вдали
Луна и снег. И шорохи вдали.
Искрят покойно липы вековые.
Окошки от мороза поросли
Невиданною, сказочной ковылью.
Обилие и полногласность звёзд.
Мерцание, созвучное хваленые.
И необъятен, и безмерно прост
Подлунный мир в полночном просветленье.
Во всём - отображенье Красоты,
Свечение Немеркнущего Света.
И сердце тает, тает в эту стынь
Благодареньем Первому Поэту.
17 декабря 1994. Скит Ветрово
>Ошибка XML в строке 5 файла poems/proma63.xml: mismatched tag

Warning: Cannot modify header information - headers already sent by (output started at /home/voskres/domains/pesni.voskres.ru/public_html/xml.php:64) in /home/voskres/domains/pesni.voskres.ru/public_html/HRU.php on line 15

Файл не найден

Ошибка 404: файл /poems/proma63.htm не найден.Если Вы считаете, что это наша ошибка, свяжитесь с вебмастером . Перейти на первую страницу сайта .

А в отчий дом меня уже не тянет
А в отчий дом меня уже не тянет:
В других местах мои отец и мать.
(Пока живу, язык мой не престанет
Молитвенно их души поминать).
Свободен я от сыновства земного!
Готов нести иное сыновство.
Светоприемлю у холма сырого:
Господь живых! Я без остатка Твой!
14 декабря 1994. Скит Ветрово
Когда меня убьют - порадуйтесь со мною
Когда меня убьют - порадуйтесь со мною:
Я вымолил себе такой конец.
Пойду от вас иною стороною,
Где Дух Святый, и Сын, и Бог-Отец.
Исполните (прошу не без причины:
Прорифмовал монашество своё) -
Отпойте как простого мирянина,
Пусть остальное вьюга допоёт.
Поставьте Крест, сиренью обсадите,
Простите стихоплёту за грехи.
И, наконец, в молитву претворите
Из Вечности идущие стихи.
14 декабря 1994. Скит Ветрово
Две головешки жалобно чадили
Две головешки жалобно чадили,
Но люди торопливо проходили.
Вдруг налетел случайный ветерок,
Взметнулись искры, ожил огонёк -
И путник одинокий отогрел
Озябшие ладони на костре.
Присловица закончена уже,
Напрасно в ней выискивать усмешки:
Коль нету Духа Божьего в душе,
Талант и труд - простые головешки.
11 декабря 1994. Скит Ветрово
А мне остался поворот, и только
А мне остался поворот, и только,
А далее - прямая и простор.
Обозревая мутные истоки,
Обозреваю устью приговор.
О, воды, воды! Бурные от века,
Не оправдает вас рассудок мой:
Кормили и поили человека
И отпускали по миру с сумой.
И, разделив налево и направо
Две стороны, как друга и врага,
Текли себе, не мудрствуя лукаво,
Соединяя всё же берега.
Река моя, душа моя, отныне
Не торопи движение воды,
Не потопляй последние святыни,
Не порушай остатние мосты!
15 декабря 1994. Скит Ветрово
Что во имя своё сотворил - беспощадно порушу
Что во имя своё сотворил - беспощадно порушу
И, восстав поутру, побреду, умаляя молву.
Золотым омофором молитвы окутаю Душу,
Огнезрачным венцом покаянья украшу главу.
Суесловие мира и прелесть его отметая,
Стану днём скоморошить и досыта плакать в ночи:
<Препояши меня целомудрием, о Пресвятая,И вино очищенья Своею мольбой источи.

Напои, убели, оживи! Сотвори мя готовым,
Грехоплетство моё милосердно из сердца изгладь.
Начертай в нём навеки Сладчайшее Имя Христово,
О Пречистая Дево, молящихся Чудная Мать>.
17 декабря 1994. Скит Ветрово
Блажен, кто, наполняясь тишиной
Блажен, кто, наполняясь тишиной
И внемля ей благоговейным слухом,
В обыденном постигнет мир иной -
Дыханье созидающего Духа.
В любой букашке и любом листе,
В мерцанье звёзд и на земле унылой,
Куда ни глянь - повсюду и везде
Таится Оживляющая Сила.
Царю Небесный, Душе Всеблагий!
Тобой живится всякое творенье!
Пошли, да не похвалятся враги,
Лицу России Воду Обновленья.
22 декабря 1994. Скит Ветрово
Как мы жили? Себя похабили
Как мы жили? Себя похабили,
Не искали другого метода.
Воровали, блудили, грабили -
Хлебанули мы, больше некуда.
Лагеря не считали карою,
На этапах по-разному тешились:
Кто картишками, кто гитарою,
Шумно дрались и тихо вешались.
Жён своих (если были) отвадили
И дома позабыли отчие.
Стаю волчью винили и хаяли
В том, что сами выли по-волчьему.
Волю вольную спьяну отдали,
Измеряли в карцерах метрами.
Согласились и стали уродами,
Несогласные стали жертвами.
Э, да что теперь. Жизнь протопали,
И винить-то особо некого,
Но, однако ж, крылами не хлопали,
Если сверху нам кукарекали.
И когда поколеньям выпало
Умиляться серпом и молотом,
Кривда в наши края и не рыпалась,
Не терпя голодухи с холодом.
И пускай лизоблюды безродные
Распинателей Родины славили,
И в неволе мы были свободнее,
Потому как мы - не лукавили!
Бог лукавых не терпит - слышали.
Кто продался - уже не выстоял.
Ну а мы не случайно выжили,
Веру в Высшую Правду выстрадав!
30 декабря 1994. Скит Ветрово
Настроясь на высокую волну
Настроясь на высокую волну,
Омыв уста от праздного глагола,
Я снова осязаю тишину
Под лунным убывающим осколом.
Как отрешённо-чутки дерева,
Не шелохнут Рождественской фатою.
Попыхивает инеем трава,
Перекликаясь с дальнею звездою.
Природа помнит звание своё,
К небесному подъемля человека.
Молчание зовущее её
Восходит к Тайне Будущего Века.

О, Источивый Чудо-Бытие
В Любви Безмерной к суетному люду!
Ты Создал Велелепие сие
И Дал нам око радоваться Чуду.
Молчание овеяно Тобой,
И потому весь мир светоликует.
Кто говорит, что спит земля зимой?
О Милости она благовествует.
22 декабря 1994. Скит Ветрово
Не утешаюсь тем, что вынужден оставить
Не утешаюсь тем, что вынужден оставить.
Какое в проходящем утешенье?
Скорбит душа во временном пристанье,
Источнике утраты и лишенья.
О Вечности скорбит, о Постоянстве!
Мятётся дух, не находя покоя, -
Так пойманная птица без пространства
Глядит на небо, исходя тоскою.
Освободи! Открой её темницу -
Расправить крылья в радостном паренье...
Земная жизнь - не клетка, мы - не птицы,
И всё же - только в Горнем утешенье.
26 декабря 1994. Скит Ветрово
Полоскают меня други ближние
Полоскают меня други ближние,
Убеляют старательно дальние,
Как бы ни было - может, выживу,
Да и выжил бы, если б оставили.
И залижет пурга беду мою,
Позакроет, что было вчера ещё.
Сяду я за стол да подумаю
Пред своей свечой догорающей.
Ах, метель-пурга, хата выстыла,
Ни луны, ни звёзд - тьма кромешная.
Я давно не жду неба чистого,
Я уже привык к небу снежному.
Дерева снегами загружены,
До земли дымящейся склонены.
И пути мои позавьюжены,
И следы мои похоронены.
Небольшая скорбь? Разумеется,
И она не навеки впишется.
Скоро, стало быть, развиднеется,
Но следы мои не отыщутся.
Не о том печаль - дело Божее,
Всё покроется Высшей Милостью...
А свеча моя - с вашей схожая,
А моя уже задымилася.
29 декабря 1994. Скит Ветрово
Как древле преслушаньем Ева
Как древле преслушаньем Ева
Печаль живущим привнесла,
Так послушаньем Приснодево
Вселенной радость процвела.
Пресветлым Облаком, Благая,
Именовал Тебя пророк:
Дождем от края и до края
Сошел Всемилостивый Бог.
Но, Божью Милость попирая,
Забыв святое житие,
Лежу, потерянно взирая
На помрачение своё.
В напасти ввержен, окаянный,
Греховной сластию томим,
К Тебе взываю непрестанно -
Будь Заступлением моим.

Души порочной прегрешенье
Лечбою мудрой исцели,
Утиши ветхое стремленье,
Врагов спасенья устрели.
Нет сил ни плакать, ни молиться,
В делах любви и слеп и нем.
Взыщи Сама, о Всецарице, -
Иной Помощницы не вем.
20 декабря 1994. Скит Ветрово
Мирскую лиру отлагая
Мирскую лиру отлагая
(Пора, мой друг, давно пора!),
На вольный лад перелагаю
Творенье дивного пера.
Прими вечернее моленье,
Даждь разум истинно воспеть,
Грехописаний оставленье
Пошли, Поправый Смертью Смерть.
Придите, воздавая Славу,
Воспойте, Воскресенье зря,
Его Превечную Державу,
Благоутробие Царя.
Грехи людские пригвоздивый,
Омывый Кровью на Кресте,
Собой Адама воскресивый
В первоначальной Красоте.
О иудеи! Роде лживый!
Любомятежные сыны!
Царю царей непостижимый
Распялся волею за ны!
Богопротивное исчадье!
Доколе ненавистно лгать?
Кого безумною печатью
Хотели в Гробе удержать!
Да веселится Небо свыше!
Да умолчит Земля от слёз!
Имеяй уши да услышит:
Воскрес поруганный Христос!!!
19 декабря 1994. Скит Ветрово
Я проплывал на старой барже
Я проплывал на старой барже
Под колокольный перезвон.
Налево - люд, направо - башни,
А дале - чистый небосклон.
Мне говорил рыбак пропитый
О том, о сём - похоже, врал -
И головою непокрытой
Моё молчанье одобрял.
Кричал на ухо одесную,
Мол, окрёщен, хоть нет Креста,
Рукой, что помнит мать родную,
Иконку стёртую достал.
И, показав, вложил обратно,
И замолчал, и закурил.
Болтало от волны накатной,
И он опять заговорил.
И так стоял в обновке ватной,
Наивно душу отводил.
Иваном звать. Давно понятно,
Иначе б по-другому плыл.
Ах, перевозчик мой случайный,
Туда ли правишь, дорогой?
...Все тише звуки, все печальней.
Вот и умолкло за спиной.
31 декабря 1994. Скит Ветрово
Похоже, осень возвратилась

Похоже, осень возвратилась,
Последний снег прибрал туман.
И ночь на землю опустилась,
Как та египетская тьма.
Мир полунощный затаился,
Во мраке чая белый свет.
Стоит ветряк, отлопотился:
В моём Ветрове ветра нет.
И это первый месяц года?
И это первое число?
Погода - зеркало народа:
И по делам, и поделом.
7 января 1995. Скит Ветрово
Когда часы пробьют двенадцать
Когда часы пробьют двенадцать,
Напоминая о былом,
Не торопитесь подвизаться
За шумным праздничным столом.
Не призываю к воздержанью:
Глухим призванья ни к чему.
Иная жизнь, иное званье, -
Дай, Боже, выплыть самому.
Но призадумайтесь, кто слышит
(Всё не убудет коньяку), -
И мальчик радуется лыжам,
Не зная, что свернёт башку.
Но что слова? Гремит гитара,
И кто-то пляшет от души.
А новый год - брательник старым,
Давай, губерния, пляши!
А в пляске той - ан показалось? -
Весёлости - на медный грош.
Что ж, хоронясь за разудалость,
Об пол ногой с тоскою бьёшь?
Угомонитесь, в самом деле!
Гулянье катится к утру.
Ах, это бурное веселье,
Как говорится, не к добру.
Затихнут гульбища мирские,
Когда последнее допьют...
И если праздники такие,
То что же будни? Бедный люд!
1 января 1995. Скит Ветрово
Видать, до гробового вздоха
Видать, до гробового вздоха
Душой на перепутье стыть.
Мне хорошо, когда мне плохо,
Кого винить?
О, переменчивость природы -
То этот дождь, то этот снег.
Что клеветать на непогоду?
Она - во мне.
Не сам ли сеял у дороги?
Что ж от кручины издыхать?
Чего глазеть на злак убогий?
Готовься жать.
О, непролазное беспутье,
О, двоедушное нутро!
А роковое перепутье -
Как мир старо.
2 января 1995. Скит Ветрово
Да будет всё по Милости Господней
Да будет всё по Милости Господней!
Что сотворим в теперешнем году?
Ещё одно движенье к преисподней?
Иль покаяньем отвратим беду?

Грядущее отнюдь не осчастливит...
Кто ищет счастье в золотом тельце,
Наверняка последнее отымет -
Не нынче, так когда-нибудь, в конце.
Что впереди? Смятение, разруха?
Иль Божий гнев обыдет стороной?
Но вижу я - и ужасаюсь духом:
Несётся Бледный Всадник надо мной.
Который Ангел протрубил вселенней?
Какая Чаша пролилась на нас?
Ослепшее земное поколенье,
Не в этом ли году прииде час?
Всё может быть! Жнивьё давно готово.
Но верного - ничем не одолеть!
Кто разлучит ны от любви Христовой?
Ни теснота, ни нагота, ни смерть.
2 января 1995. Скит Ветрово
Село Рябчевск! Отечество без звона
Село Рябчевск! Отечество без звона!
Что помнится за столько лет и вёрст?
Дым самосада, запах самогона
И небеса в больших лампадах звезд.
О небеса! Отверстые, без края.
Вы были так прозрачны и близки.
И я стоял, молитвенно взирая
На чистые, живые светляки.
Я усмотрел отверженную Вечность,
В заветной выси - Высшее постиг,
Благословляя огненную Млечность
Неезжего туманного Пути.
И как бы там гармонь ни зазывала,
Напоминая сердцу о земном,
Моя душа Небесному внимала,
Блаженствуя в звучании ином.
1 января 1995. Скит Ветрово
>
Исполнился мой дом нечистоты и мрака
Исполнился мой дом нечистоты и мрака.
Хозяин занемог, и ночь зело темна.
Не потому ль вчера так безутешно плакал
Какой-то сирый птах у моего окна?
Ах, как он изводил тугою и томленьем!
Затронул, защемил раскаянной струной.
В чём горюшко твое? О чём твоё жаленье?
Что надо мной пропел, мой плакальщик ночной?
Я подошёл к окну. Дыханием горячим
Убрал причуды льда - узорную листву.
И вспомнил о Творце. Душа коснулась плача.
И тотчас замолчал нечаемый певун.
13 января 1995. Скит Ветрово
Изнемогая от потерь
Изнемогая от потерь,
Взываю слезною мольбой.
Не верь мне, Господи, не верь,
Непостоянен голос мой.
Подобно лотовой жене
Пытаюсь кары избежать.
Спешу к желанной стороне,
Взирая, окаянный, вспять.
Прости меня, когда молясь,
В земных поклонах бью челом,
Перебираю чёток вязь,
И стыну соляным столпом.
5 августа 1995. Скит Ветрово

Земное воплощенье Чистоты
Земное воплощенье Чистоты,
Дыханье вод, божественный цветок,
О лилия! Благословенна ты:
Из всех цветов тебя возвысил Бог.
Невинность, непорочность, - всепокой,
Мой белый цвет, склоняюсь над тобой.
Ты беззащитна пред любой рукой,
Доверясь, как дитя, руке любой.
Я отплываю молча, не дыша,
Веслом волнуя зыбкие листы.
Хвала Творцу! Жива моя душа,
Пока ещё взыскует Чистоты.
31 июля 1995. Скит Ветрово
Горит свеча. Псалтырь на аналое
Горит свеча. Псалтырь на аналое.
Благословен молитвословья час!
Лобзай, душе, стояние ночное
Пред Образом Молящейся о нас.
О Чистый Цвет! Благоуханный Крине!
Земле Надежда, Небесам Хвала.
Сладчайшая Святейшая Святыня,
Не отступи, изгладь мои дела.
Потоком льётся лунное свеченье,
Мир полуночный покаянно тих.
Твержу без слов, забыв о псалмопенье:
<Прости, прости, мне не к кому идти>
О Милосердный! В келии безлюдной
Ты дал блаженство мне, не за труды:
Молчать и плакать пред Иконой Чудной,
Благоговеть до утренней звезды.
6 августа 1995. Скит Ветрово
Земную твердь луна оголубила
Земную твердь луна оголубила,
Голубизной природу напоив
И мой забытый край не позабыла,
Исходит светом возле лип и нив.
Подлунный мир сорастворился с вышним.
Куда ни глянь - покой и благодать.
Таинственная ночь. Слова излишни:
Молчание ничем не передать.
Молчание всегда превыше слова,
И тайное - глубиннее, чем явь.
Внимай себе, коли душа готова -
- Приемли сокровенность бытия.
Безмолвие. Ни шороха, ни скрипа.
Торжественна мерцающая пыль.
Парит луна, раскинув крылья липы.
Парит душа, земное позабыв.
6 августа 1995. Скит Ветрово
Я пойду, где стоят корабли
Я пойду, где стоят корабли,
Поплыву просто так, в никуда.
От прекрасной, но чуждой земли,
По прекрасным и чуждым водам.
Под табачный угар и галдёж
Непонятно счастливых людей
Я начну выковыривать ложь
Неустроенной жизни моей.
Буду я отрешённо глядеть,
Всем ветрам подставляя лицо,
Ощущая в такой красоте
На глазах своих влажную соль.
Каюсь я, не всегда собирал,
Не желая, отнюдь, расточать.

И теперь запоздало познал:
Много пел я - пора б замолчать.
Я старался держать по прямой,
Невзирая на сложность пути.
И таранил подчас головой
То, что было б легко обойти.
И не знал, не хотел, не умел,
Как порою поладить с собой:
Иль солёным столпом каменел,
Или плакал кровавой слезой.
Я не ставил чины ни во грош,
Потому состоял в гордецах.
Высоко не летал, ну и что ж?
Но зато не ходил в подлецах.
И когда на всемирном торгу
Кто трухой, кто душой торговал,
Слава Богу, я не был в долгу:
Никого не купил, не продал.
Замерзая, пытался согреть
Теплотою озябшей души.
И готов был за всех умереть,
Не умея для каждого жить.
Я пресытился раем земным,
Надышался красотами всласть.
И душа исстрадалась одним:
В этом рае так просто пропасть.
Ах, какая луна поднялась
Развевать непроглядную темь.
И звезда, одиноко искрясь,
Говорит об иной Красоте.
Как давно, как давно я мечтал
Кроме звёзд ни на что не взирать...
Я своё на земле отжелал,
Мне теперь бы своё отстрадать.
1-2-21 ноября 1995. Патмос-Афины-Ветрово
Луна. Мороз. И никого вокруг
Луна. Мороз. И никого вокруг.
Блаженная пора уединенья.
Благословляю воздеянье рук
В молитвенном полночном обновленье.
Мне больше не осталось ничего.
Но эта малость - зримая подмога:
Быть одному. Размолвиться с молвой,
И понимать, что не отринут Богом.
Потрескиванье слабое свечи,
Лампады голубое угасанье.
Я постою, я помолчу в ночи,
Благодаря за светлое молчанье.
В моём окне, в единственном окне
Вовсю искрит студёное цветенье.
Как мало нужно и тебе, и мне:
Молчать пред Богом, опустив прошенья.
О чём просить? О чём ещё жалеть?
Что умножать безумные глаголы?
...Несёт упокоение земле
Дрожащая лампада за Престолом.
30 декабря 1995. Скит Ветрово
А зимний лес особенно торжествен
А зимний лес особенно торжествен,
Надмирен и величественно тих.
Сказать бы - уподобился невесте,
Но чистота сегодня не в чести.
Деревья преисполнились покоя,
Их не тревожит дятлов разнобой.
Как хорошо, оставив всё мирское,
Придти сюда, побыть с самим собой.
Застыть на миг. Коснуться опушенья
Рукой благоговейною своей.
Благодарить за чудопревращенье,
За этот снег, что сыплется с ветвей.

И замолчать под пологом небесным,
Светлея запорошенным лицом.
И предстоять с собранием небесным
В великом аллилуйя пред Творцом.
27 января 1996. Скит Ветрово
Жизнь прожить - не поле перейти
Жизнь прожить - не поле перейти.
Жизнь моя! Как будто и не жил!
Что-то я сегодня загрустил,
Стоя одиноко у межи.
Был я некудышным ходоком,
Падал, разбивался, ковылял.
Не припомню дня без спотыков,
Но одним доволен - не вихлял.
Никого локтями не толкал,
И не урывал кусок большой.
Да и что от этого куска,
Если всё окончится межой?
Не скакал на белом скакуне
И не красил клячи в белый цвет.
Я любил при полной тишине
Радоваться молниям комет.
Отходил, отпадал, отследил.
Поле Жизни, я не твой, прости...
А лазурь такая впереди,
Что не жаль прошедшего пути.
16 января 1996. Скит Ветрово
Мой старый друг. Когда на склоне дня
Мой старый друг. Когда на склоне дня
Устану петь, сомкну глаза свои,
Запеленай в безмолвие меня,
Водою умиленья напои.
И положи, прошу, в сосновый челн,
И отпусти на тихое теченье.
Я поплыву, не мысля ни о чём,
Вручив себя Христову Всепрощенью.
О лилии! Не следуйте за мной.
Давным-давно я вами отнедужил.
Небесною, святой голубизной
Уврачевав мятущуюся душу.
Я не вернусь, я больше не вернусь.
Прощай, земля и этот край болотный.
Как тесно жить в твоих просторах, Русь,
Одна утеха - умирать вольготно.
Безветрие. Неведомый покой.
Зеркальна гладь. Любвеобильны дали.
Пустынной, безымянною рекой
Плыву по небу, в Небеса впадая.
1 января 1996. Скит Ветрово
Умирать в постели нам не светит
Умирать в постели нам не светит.
Кто про что, а я опять про это.
Если убивают на рассвете -
Я жилец до первого рассвета.
И хотя считал я сны за бредни,
Высмеяв наивные приметы.
Как паломник ждёт своей обедни,
Ожидаю своего рассвета.
Я приму любое обвиненье,
Лобызая строгость приговора...
Но пока, Господь, пошли прощенье
Ждущему рассвета из затвора.
2 января 1996. Скит Ветрово
А завтра - Вознесение Христово

А завтра - Вознесение Христово.
Душа живёт возвышенной волной.
Омоется туманами Ветрово,
Омоюсь я молитвою ночной.
Застыну перед Ликом на Убрусе,
Едва шепча молитвенный напев.
Благодарю, Сладчайший Иисусе,
За это чудо - пребывать в Тебе.
О, Благодать ночного Единенья!
О, Таинство, дарованное всем!
Приди и пей из Чаши Умиленья,
Сорастворись Божественной росе.
Блаженна ночь, когда она - Христова.
Блаженно всё, что тянется к Нему.
О, Обещавый Духа Всесвятого,
Пошли и нам, да не оты?дем в тьму.
22-26 мая 1996. Скит Ветрово
Люблю смотреть на звёздное скопленье
Люблю смотреть на звёздное скопленье
Под ликованье потаённых птиц,
И проникать в созвучное моленью
Свечение Туманного пути.
И ожидать у нощи на исходе,
Когда луна над миром отпарит,
В зеленоватом ясном небосводе
Сиреневые полосы зари.
Отходит ночь. Богохвалебным ладом
Истаевает сотворённый лик.
И дышится, как плачется - отрадно,
От примиренья Неба и Земли.
23 мая 1996. Скит Ветрово
Доколь искать пленительное счастье
Доколь искать пленительное счастье?
Что даст оно страдающей душе?
Разменивая целое на части,
Мы и в духовном плачем о гроше.
О, причитанья, полные лукавства -
О славе, чести, о богатых днях.
Имеешь Бога? Бог твоё богатство.
Ужель и с Ним ты всё-таки бедняк?
Не удостоился учёных званий?
И вообще не знаешь ничего?
Ты знаешь Бога! Выше всяких знаний
Немеркнущая Истина Его.
И если уж достиг подножий Царских,
Забудь о рабстве, помяни родство.
Не мелочись, выпрашивая цацки,
Не оскорбляй Величие Его.
О, Милосердный! Припадая долу,
Готов поклясться волею своей, -
Все отыми, пусти по свету голым,
Но только будь Одеждою моей.
Есть только Ты, всё прочее излишне.
И Жизнь, и Смерть проходят суетой.
Возьми, что есть, и сродников, и ближних, -
Я при Тебе не стану сиротой!
Нужны ль дары скорбящему о большем?
Твоим Дарам Тебя не заменить.
Подай просящим, Милостивый Боже,
А мне с Тобою непреложно быть.
Утро. 26 мая 1996. Скит Ветрово
СИРЕНЕВЫЙ РАССВЕТ
СИРЕНЕВЫЙ РАССВЕТ
Ночное пенье многих оживило.
Закончу Службу, ощущая Свет,
Задую свечи, погашу кадило
И попаду в сиреневый рассвет.

Ликует мир, Тобою Сотворённый,
Благовествует радость бытия.
И птахи славословят антифонно
По знаку канонарха соловья.
И восторгаясь Богозданным Храмом,
Стою один у радостных ветвей,
Где липовым сладчайшим фимиамом
Кадит рассвет премудрости Твоей.
26 мая 1996. Скит Ветрово
Ах, как птицы поют! Как в неволе не спеть
Ах, как птицы поют! Как в неволе не спеть!
Ублажаю тебя, Божье слово - Свобода!
Соловьи, соловьи! Я б хотел умереть
Под Акафист подобного рода.
Не ищите во мне злоязычества суть,
Кто ж меняет Творца на творенье?
Отложите пока человеческий суд,
Распахните сердца на мгновенье.
Так ликуй же, ликуй, непогоде на зло,
Окажи зде живущим услугу.
Совершай до утра прославленье без слов,
Призывай Благодать на округу.
Что вас манит сюда из заморских широт,
Там гораздо сытней и красивей.
Или воля не та, или воздух не тот?
Знать, и вам не прожить без России.
Где ж вы, судьи мои? Я пред вами стою
И готов головой заручиться,
Что, покуда у нас так пред Богом поют,
Ничего на Руси не случится!
29 мая 1996. Скит Ветрово
Не омрачить бы ненароком совесть
Не омрачить бы ненароком совесть,
Не обрести злосилие в руке.
На Троицу в зеленую веселость
Я окунусь душой в березняке.
Не поломаю ветки не единой,
Не трону животворные листы.
Я стану здесь родным, не господином,
Роднясь со всеми Духом Всесвятым.
Я надышусь берёзовым настоем,
И нагляжусь на чудо Торжества.
И радостью великою святою
Наполнит боготканная листва.
30 мая 1996. Скит Ветрово
Всезнайства ослепляющие блики.
Всезнайства ослепляющие блики.
Безумен, кто идёт по острию
И льстит себе, цитируя великих,
Их правду выдавая за свою.
Всезнайство говорит о мелководье,
О скудости несудоходных рек.
Слывущий мудрецом в простонародье,
Что знаешь ты, о гордый человек?
Бог судит не по знанью - по смиренью.
Что наше знанье? - тягостный обман...
Господь взыскует нашего горенья,
А не потуг холодного ума.
Не потому ль так тянется прохожий
На огонёк, светящийся в ночи.
...Огарок, но горящий, мне дороже
Большой непламенеющей свечи.
1 июня 1996. Скит Ветрово.
Царю Небесный! Творческая Сило.

Царю Небесный! Творческая Сило!
Утешитель! Источник всяких благ.
Дух Истины, Который не вместила
Земля, не сотворённая для зла.
Ты подаёшь просящим обновленье,
И наполняешь души Красотой,
И призываешь вся к соединенью...
Кто слушает Тебя, о Дух Святой?
Иным, иным наполнены народы,
Оземленев, окаменев нутром.
И воздыхает о царях природы
Земная тварь пред Истинным Царём.
Одна она о вечном изнывает,
Всегда верша служение своё,
И, чая избавления, играет
Коленцами незримых соловьёв.
2-3 июня 1996. Скит Ветрово.
Пойду за поля, в перелески.
Пойду за поля, в перелески,
Туда, где овраги и рвы.
Зароюсь в зелёные блёстки
Березовой шумной листвы.
Внимая благому струенью,
Забуду и сан, и лета.
И там задохнусь от волненья,
Лицом припадая к листам.
День Святого Духа. 3 июня 1996. Скит Ветрово.
Я не ходил по жизни недотрогой.
Я не ходил по жизни недотрогой,
Хоть изнывал под ношею Креста.
Я видел смерть - благодаренье Богу,
Омылся кровью - тоже не роптал.
Я понимал, за что мне наказанье
И, не вступая с Судиею в суд,
Как воду пил болезни, оплеванья,
Но милостей Твоих я не несу.
Царю Небесный! Всяк Тобой живится!
Не промолчи, душа моя слепа.
Не сто?ю я и малыя крупицы,
Что так смиряешь Своего раба?
Не утешай. Единственная Радость.
Познав Тебя, о чём ещё жалеть?
Молю о горьком. Отыми усладу.
Оставь мне плакать на моей земле.
3 июня 1996. Скит Ветрово.
Молись, народ.
Мне говорят (уж эти богословы!) -
Господь один, да разные пути.
Пора забыть оплошности былого,
И вместе ко спасению идти.
Даёшь любовь! Да здравствует терпимость!
Никто не прав! Никто не виноват!
Вне всяких вер над всеми Божья Милость!
Всё хорошо, и Ангел бесу брат!
Несутся отовсюду кривотолки,
Кто, дескать, может Истину объять?
Мол, зеркало разбилось на осколки,
И наша цель - всё заново собрать!
Лукавый люд! Почто блукать словами?
(Да сгинут Православия врази!)
Ведь зеркало, составленное вами,
Обезобразит, но не отразит.
О, древней башни новые прорабы,
Кому на пользу вавилонский лад?
Я и гроша за истину не дал бы,
Которую сплели из полуправд!

Неслыханное прежде ослепленье,
Подмен или измен угарный дым:
Величить отступленье просвещеньем,
Гордиться отступлением своим!
Охальники родимого порога,
Доколе околесицу пороть?
Да, Бог один. Откуда ж истин много?
Или уже не Истина - Господь?
А тьме и Свету - не соединиться!
Не прогадай, благовеститель лжи.
Коль издыхал у собственной пшеницы,
Спасёшься ли у сорняков чужих?
О, сеющие пагубное семя!
Не за горами воздаянья час!
Что широта, возлюбленная всеми?
Бог уготовал узкий путь для нас.
Экуменизм - постылая блудница!
Она душой о чадах не болит.
И дом её со срамом разорится
Погаными, с кем пред детьми блудит.
О, кривовер! Не сам ли раздвоился,
Головушкой вертя по сторонам?
Иль позабыл? - Христос не разделился,
И вера благодатная - одна!
Молись, народ, о Чистоте радея,
От Храма Божьего не отврати лица.
Не отпадай, внимая блудодеям,
Но стой за Православье до конца!
12 августа 1996. Скит Ветрово.
Смири себя. И Бог тебя простит.
Смири себя. И Бог тебя простит.
И узришь естество в ином звучанье,
И Звёздный мир и дол сорастворит
В непостижимом таинстве молчанья.
Молчание, зовущее горе...
Великим ладом полнится творенье.
И в свете звёзд, и в чуткости дерев -
Во всём я узнаю Богоявленье.
Как близок Бог! Умом не разуметь.
Глаголом не коснуться дивной сути.
И только сердце не престанет петь,
Что Благ Господь! И Милостив! И Чуден!
19 января 1997. Крещение Господне. Скит Ветрово.
Дорогие мои, это всё.
Дорогие мои, это всё!
Отовсюду хула и глумленье!
Нас теперь только чудо спасёт,
Да хотим ли мы сами спасенья?
Где народ мой? Ау! Что со мной?
Я не вижу родимого люда.
Потому-то и правят страной
Подлецы, проходимцы, иуды.
Наши души пускают на слом.
Нам шипят, указуя на стойло.
И молчим, позабыв обо всём,
Всё меняя на горькое пойло.
И не чуя особых утрат,
Мы таскаем чужие обноски,
И в припадках заходимся в лад
Жеребцам и кобылам с подмостков.
Окропить бы Крещенской водой
Одержимых безудержной корчью.
Русь моя! Боль моя! Что с тобой?
Кто навёл эту тяжкую порчу?
Горе, горе над Русской Землей!
Разгулялись в открытую бесы.
Размелькались, под хохот и вой,
И рога, и копыта, и пейсы.
О, народ мой! Довольно дремать
Помолись перед Подвигом Богу.

Православная Родина-Мать!
Двери ада тебя не возмогут!
16 января 1997. Скит Ветрово.
Триединая Русь.
Дорогие мои! Что же мы натворили, наделали?
Опорочила всё! Растерзала Отечество гнусь!
Триединая Русь! Русь Великая, Малая, Белая,
Кто тебя разделил, неделимая Русь?
Отстрадали отцы, отошли во обители лучшие.
Нам бы Веру и Мужество их в искупительный час!
А братаясь вовсю с палачами безвиннозамученных,
Попираем отцов-матерей, убиенных за нас.
Триединая Русь! Ты земное подобие Троицы.
И прискорбна душа за напо?енный ложью народ.
Возрождайся, ликуй перезвоном воссозданной звонницы,
Триединая Русь, Православный Оплот.
14 мая 1997. Полоцк.
Поревновав лукавой воле.
Поревновав лукавой воле,
Я снова от Тебя отпал.
Доколе, Господи, доколе
Не наказуеши раба?
Вонми безумному моленью
Поверженного на краю.
Оставь другим Долготерпенье,
А мне воздай по житию.
Не отымай Крестоношенья.
Познал я то, что не вместить:
Ты в силах воздвигать Прощеньем,
И Милосердием казнить.
24 мая 1997. Скит Ветрово.
Золотари.
В России раньше цену знали
И человекам, и вещам.
Золотарями называли
Служителей отхожих ям.
И, так сказать, добро людское
Текло подальше от людей,
Не прорывалось к нам рекою,
Не наполняло площадей.
А ныне время непростое,
Чему угодно путь открыт,
И все такое золотое
С подмостков и страниц смердит.
Коли поверхностно послушать,
Все о душе, хоть невпопад,
Но, к сожалению, о душах
И душегубы говорят.
О золотарь, с пером иль кистью
Почто обожествляешь срам
И из своих отхожих истин
Пытаешься построить храм?
1993 г.
[К.Душенову].
Вы были при Печальнике десницей,
Но не о том непоэтичный стих.
Вас - со двора. До ваших ли амбиций:
Пришёл другой, привёл с собой других.
О жажда мести! Хоть пиши листовки.
Жаль, площадь для пальбы невелика!
Но от листовок - никакого толка,
Тут нужно было бить наверняка.
Не можем ни молиться, ни трудиться.

Давай тогда газетку издадим,
Где, невзирая на чины и лица,
Чины и лица громко обхамим.
Народ - простец, готов пойти войною
На тех, кто Веру не туда ведут.
Так скроем самолюбие больное
Под маской обличителей иуд!
А если с нами что-нибудь случится, -
Пусть только сверху скажут нам не в тон!
Мы на себя и на свои страницы
Напялим исповедничий хитон.
И будем мы любезны тем народу,
(Хоть это после Пушкина старо)
Что никому не говорим в угоду,
Своей угоде посвятив перо.
Довольно слов. Кто ставил вас отвесом?
За что хотите муку принимать?
Коль ненависть и желчь всегда от бесов,
Ужель за бесов жаждете страдать?
Что ваша правда до испепеленья?
Причем тут богословские слова?
Ведь мученики, шедшие к сожженью,
Жалели тех, кто им волок дрова.
И стоя высоко на эшафоте
Благодарили за благую часть.
... За правдолюбцев, может, и сойдёте,
Но в мученики с желчью не попасть.
Вы говорите - всё с благословенья?
Оно бы так. Но есть один провал:
Ушедший не питался раздраженьем,
И немощи собратий покрывал.
И не сводил к колодезным разборкам,
На всех пущая молнии и гром.
Был мирен духом, вглядываясь зорко,
И не радел о имени своём...
Что до меня - особо хвастать нечем.
Но как бы не был ямбом увлечён -
В экуменизме вроде не замечен,
И в гибкости спины не уличён.
И может статься, не совсем прилично
Трубить о сокровенном наперёд:
Я стану с Патриархом каноничным,
Чтоб положить за Истину живот.
1998 г.
Что за шум стоит? Далеко слыхать.
Что за шум стоит? Далеко слыхать.
То ли чья-то казнь, то ль гуляние,
То ль заморский гость, то ли просто тать,-
Все волнуется в ожидании.
Вдруг раздался крик: - Осади назад!
Но стена зевак, как прикована,
И выходит Муж из темничных врат,
Все лицо в крови и исплевано.
Ноги спутаны цепью медною,
Руки скручены вкрест оборкою,
Повели Его, безответного,
К месту Лобному, месту горькому.
Скохорох прилип, как запечный клоп,
Грудь выпячивал забиякою,
Примерял колпак на разбитый лоб,
Корчил рожицы, в бубен звякая.
Благородый люд свысока глядел,
Чернь бежала следом и харкала.
А у Лобного судия сидел,
А у Лобного девка плакала.
- Ах, народ-народ, далеко зверью,
Что за радость вам в изгалянии?

Он мне душу спас, пролил в жизнь мою
Свет спасительный покаяния.
Но ее взашей: - Убирайся вон!
О себе реви, шелудивая!
И шипел народ с четырех сторон:
- Пожалела пса, тварь блудливая!
Купола во всю плавились огнем,
Но на них никто и не взгядывал.
Ведь такой помост, хоть пляши на нем,
И палач стоял, душу радовал.
И вели Того Мужа светлого
Даровать при всех долю черную,
И звенела цепь тяжко-медная,
И рыдала вслух тварь позорная...
Вот и все, мой друг, песня кончено,
Разве ж я напел что-то новое?
И слетела вмиг красным кочетом
Голова Того непутевого.
С кем ты был сейчас, в ком себя узнал?
Иль с зеваками, аль с охраною?
Иль с блудницею голосид, рыдал,
Али в бубен бил мордой срамною?
Может, это ты шел за Правду-мать?
Ничего, что быль - дело давнее...
...Что за шум стоит, далеко слыхать.
Все волнуется в ожидании.
22 декабря 1992 г.Каменец.
Двадцатый век почти на издыханьи.
Двадцатый век почти на издыханьи.
Без двух минут, и он уже в пути.
Ну, что ж, прощай. Тебя бы не стихами -
Вселенской панихидой провести.
Ты был жесток, нещаден на расправу,-
Еще бы - силы ада поднялись! -
И, называя правое неправым,
Водил низы на Голубую Высь.
Нас страшно покорежило в те годы,
Да и поныне на виду рубцы.
Но многие от нашего же рода
Сплели себе нетленные венцы.
А где венцы - там, значит и победа!
Повержен ад, и смерть, как тать, бежит!
И Русь моя, исполненная Света,
Пред Божиим Предстолом предстоит.
И как бы мир не собирал каменья,
Не призывал идти в последний бой,
Русь устоит и в будущих сраженьях,
Встречая верных в Выси Голубой.
23 февраля 1998г,
Скит Ветрово.
А мне в России места не нашлось.
А мне в России места не нашлось.
Такое, впрочем, не с одним бывало.
Не со времен ли оно певелось,
Не многих ли чужбинушка смиряла?
О Родина! Ты, как и мать, одна!
И потому не требую отчета
За ту свободу, что даешь сынам -
Свободу восходить на эшафоты.
Распятая! Ужели это ты?
Стою, на все взирая изумленно,
И узнаю в знаменах - лоскуты
Хламиды Иисусовой червленой.

Страна моя! Туда ли ты глядишь?
В земное тычут каверзные пальцы.
И ты к земному - на погост спешишь,
В поводыри призвав христопродавцев.
Почто, от неба лик отворотив,
Позарилась на западные блески,
И все свое родное осудив,
Рядишься в лилипутские обноски?
И потешая скопище раззяв,
Иное избираешь направленье...
Стезя чужая - не твоя стезя!
Чужой и не вместить твое стремленье.
О время! О смятенье без конца!
И стыд, и честь! Позорища и храмы.
Все выше, выше пьедестал тельца,
Все четче зрак насильника и хама!
И многие у гроба твоего
Хотят застыть в почетном карауле.
И злобствуют, не ведая того,
Что в слепоте на Божье посягнули.
Да судит Бог! Не указуя нань.
Речь не о них. Не об иудах слово.
Кто пышет злобой - пожинает брань.
Все было ране, ничего не ново.
Россия-Русь! Куда б ты не неслась,
Оборваной, поруганной, убогой, -
Ты не погибнешь, ты уже спаслась,
Имея столько Праведных у Бога!..
11 января 1993
д.Боровик.
Какие горы без вершин.
Какие горы без вершин?
Камней собранье.
И что живущий без души?
Одно названье.
Зима без снега, не зима -
Природы хворость.
Душа без веры - грех и тьма, -
Геенский хворост.
А без цветения весна -
И глянуть жалко.
Без Православия страна -
Людская свалка.
Нас вырубали столько лет -
С рубак не спросят.
Смолчит о вырубке поэт,
Любитель просек.
Полуразваленные пни
На месте бора.
О, окаяннейшие дни -
У власти свора.
Мы оскудели неспроста
Под игом Зверя:
Приобретенье без Христа -
Всегда потеря.
Что о потерях говорить -
Их больно много.
Но как оплакать, искупить
Потерю Бога?
Не оттого ли вся беда
И эта кипень?
...Без обретения Христа -
России - гибель!
Весна - ликующая просинь.

Весна - ликующая просинь.
А лето - торжество дремы.
Прискорбное прощанье - осень.
Трезвение - удел зимы.
Приемлю все - весенний, летний,
Любого времени разгар.
Но по душе - удел последний -
Безмолвию Небесный дар
Давно деревья отшумели,
Забыты птичьи голоса.
Что им неверные капели?
Они узрели Небеса.
Стоят, прошедшему пеняя,
Открытые семи ветрам,
Мерцаньем звездным отгоняя
Озноб древесного нутра.
Остолбенели горемычно,
Никто взмолиться не успел.
А Богу - миловать обычно -
В одежды белые одел.
Где бы не искали день вчерашний.
Где бы не искали день вчерашний -
Возвратимся из чужих краев.
За морем веселье, да не наше,
А у нас и горе, да свое.
Нет нигде такой заветной выси,
Нам и в оскуденьи - Благодать.
Ничего, что голо - нечем высечь,
Налегке удобней выплывать.
На чужбинке, словно в домовинке,
Здесь же неоглядные поля.
И крестьяне мыслят по старинке:
РУССКИМ БОГОМ ДЕРЖИТЬСЯ ЗЕМЛЯ!
Язык народа мудростью красив.
Язык народа мудростью красив.
Одрагоценен поэтичным слогом.
Комета, говорили на Руси,
Метет путину Млечную пред Богом.
Идет Господь с возмездием Святым,
Несет земле и водам наказанье.
Веками огнезрачные хвосты
Живущих призывали к покаянью.
Но миру призыванья не впервой.
Живем и умираем как придется.
Не потому ли огненой метлой
Опять путина Млечная метется?
Желающий чести напьется печали.
Желающий чести напьется печали.
Желающий власти напьется вдвойне.
Вершины нещадно в снегах погребали
Идущих любою тропой к вышине.
Ужели труды - чтобы в свете купаться,
И полнить карманы алмазами льда,
На звуки земные порой отзываться, -
Пуская лавины забытым стадам?
Вот и солнце взошло. Хорошо.
Вот и солнце взошло. Хорошо!
Без него и зима метит обок.
И стою, обнимая душой
Голубые проталины облак.
О, лазурь! О, Святая Краса!
Без тебя и земля захворала.
Только радости ей - Небеса.
Впрочем, это, наверно, не мало.
Ничего утверждать не берусь.

Но узрел в торжествующей выси -
Не оставлено Господом Русь,
Коль она в Богородичной ризе.
А мы живем в безумную эпоху.
А мы живем в безумную эпоху
Под игом отщепенцев и иуд.
Златой телец, Насилие и Похоть
Трехглавым змием пожирают люд.
Правитель слаб, совсем утоп в стакане,
Чужой бедой не омрачить чело,
Безмолвствуя братушкам на Балканах,
Воюет на седалище зело.
Но в битве сей не только он умелец:
За океаном, на другом краю,
Служитель тьмы - верховный Извращенец
Огнем и смертью держит власть свою.
Стальные птицы клювами стальными
Уничтожают братский наш народ.
Россия! Встань! Ужель смолчишь и ныне?
Не оборвешь стервятников полет?
Анафема.
Порядок Новый вероломством славен,
Продажность и холуйство с ним в ладу:
Убийцы словоблудствуют о Праве,
А жертвы призываются к суду,
О Сербия! Душа моя готова
В дружине братской за свободу стать:
Кто разлучит нас от любви Христовой,
Когда нас убивают за Христа?
Мир обречен, оправдывая бойню!
Ни совести! Ни чести! Ни стыда!
Пришла пора - в неволе жить достойней,
Чем жить на воле под пятой жида!
Америка! Служительница ада!
Твои деянья - на твою главу!
Держава зла! - Одна тебе награда -
Узреть геенский пламень наяву!
Не говори, что с сильного не спросят.
Есть Божий Суд! К Нему себя готовь.
Тебе осталось мало спидоносить.
Анафема - несущей Смерть и Кровь!
28 мая 1999г.
Антисемит?
В ответ на происки Сиона
Ломаю копья вдохновленно.
Антисемит? Одну минутку,
Ярлык заране отстранив,
Поразгладим, какую шутку
Шуткует с нами Тель-Авив.
Подвержен адовой идее,
Вселенной властвовать кипит.
(Не все евреи - иудеи,
Так пусть хоть ненависть
сплотит).
И потому сроднил понятья,
Еврей и жид, мол, все равно.
Благословенье и проклятье
Вложил в вместилище одно.
Пример? Их множество,
извольте.
Отгоним телявивский дым.
Наш Иисус - еврей по плоти.
Его отвергшие - жиды.

Жиды - враги Христа и
Церкви,
Клеветники Руси Святой,
Исподтишка стремятся к цели
С масонской падшею звездой.
Так кто же ты, еврей по
плоти?
(Одна душа, и ты - один)
Иль православный, друг
Господень,
Или служитель сатанин?
Понять меня не так уж
сложно.
Скажу, чтоб воду не цедить:
"-Антисемитом быть не можно,
Антижидом нельзя не быть!"
И чтобы под нависшей тучей
Никто безвинно не был бит,
В язык прекрасный и могучий
Я возвращаю слово жид.
Нет, я не кличу к мордобою
(И от застолий - отворот!)
Пусть каждый станет сам
собою,
Не подставляя свой народ.
Пред миром я давно в опале,
Помои, брызги, крым и рым,
Но, чтобы чуждые распяли,
Сначала - предавать своим.
А ты, читатель, постарайся
Узреть грозящего судом
(В лапсердаке, сутане, рясе,
Но жид останется жидом).
А повторенье подтвердит:
Я - антижид!
14.02.1994, скит Ветрово.
Вся Россия стала полем Куликовым...
Вся Россия стала полем Куликовым.
Ополчился ворог. Быть нам иль не быть?
Но не слышно клича Дмитрия Донского,
Некому отчизну нашу защитить.
И зовут к покаянью перед вражьим мечом
словоблуды,
И в князья норовят, кто в холопах седины
стяжах.
Да разыдется тьма! Умолчите, иуды!
Бог не в силе, а в правде, правда
в верных сердцах.
На земле родимой - Родина в опале.
Разгулялась погань - и просвета нет.
Где ты, Старче Божий, Сергие Всехвальне?
Под твоей десницей каждый - Пересвет.
Так подымем хоругви, помолясь крепко Богу.
И за Веру, за Русь станем все, как один.
Нет ни Сергия ныне, ни князя Донского,
Только образ Пречистой, да Спас впереди.
28 июня 1994г
Скит Ветрово.
А Ироду спасения не чаять...

А Ироду спасения не чаять:
За злодеянье милостей не
ждут.
Младенцы, умерщвленные
мечами,
Доныне у Престола вопиют.
Их много тысяч! Страшное
счисленье!
История свершенное хранит.
Которое по счету поколенье
Царя жестокосердого клеймит?
О нем ли речь? Что нового не
свете!
Поистине, Терпенье без
границ.
О, матери! Прости меня,
Содетель,
Что называю так детоубийц!
И все-таки! О, матери!
Доколе!
Я заклинаю ради всех святых!
Не убивайте жмущихся от боли
Незрячих, безголосых, но
ЖИВЫХ!
Не умножайте скорби над
страною!
Не слушайте губительных
речей!
Но лекари недаром белизною
Задернули обличье палачей!
О, Родина! Ты словно в
исступленьи
Себя решила извести совсем.
Какого мы хотим
благословенья?
На каждый день - кровавый
Вифлеем!
Кровавит мир! Кровь все-таки
водица!
По всей земле великий
недород!
О, Пресвятая Дево! Как
молиться?
Стал иродом-народом мой
народ!
Но жив Господь! Любое
преступленье
Несет с собою высший
приговор:
Родившиеся станут отомщеньем
За убиенных братьев и
сестер!
22 февраля 1998
Скит Ветрово.
Глаголы вещие (поэма).
Какая обреченная луна!
Молчит земля тревожно и сурово.
И в Вечность устремилась тишина,
Внимая Откровенью Богослова.

1

Аз, Иоанн, по Бозе общник ваш,
Бых на молитве в Дусе в день недельный.
И слышах глас, яко труба гласящ:
- Аз есмь Грядущий, Первый и Последний.
И обратихся видети - застых,
И видех седмиогненник единый,
И посреде светильников златых -
Подобно Человеческому Сыну

Глава Его и власи, яко дым,

Белее свежевыпанного снега.
И опоясан поясом златым
Живый во веки, Альфа и
Омега.

2

Отверзе Агнец дланию десной
Печати, возглашая: - Виждь и внемли.
И белый конь, и рыж, и вороной,
Почуяв волю, понеслись на землю.
И Он отъял червертую печать -
Аз имя Смерть прочел на лике бледном.
И бледный конь сидящего помчал,
И глад за ним, и ад идяше следом.
Егда отверзе пятую печать -
Под Олтарем увидех избиенных,
И даша им за велию печаль
Белы одежды - облаченья верных.
А за шестою - скорби не вместить.
Аз обозрех сятение в народе.
И велий трус, и солнце мрачно бысть,
И, яко кровь, луна не небосводе.
Падоша звезды, якоже листва,
И небо отлучися, яко свиток,
И всякая гора, и острова
Пучиной восхотели быть сокрыты.
И вся язЫки, в горы устремясь,
Теснясь в пещерах, вопияли, плача:
- Падите, горы, и покрыйте нас,
Кто может стати против гнева Агнча!

3

Снята печать Десницею Святой.
И бысть безмолвье, яко на немного.
И Ангел ста с кадильницей златой,
И воскурил молитвами пред Богом.
И фимиам святых прияше Бог.
И Ангел, исполняя послушанье,
Олтарний огнь в кадильнице возжег,-
Послал земли и громи, и блистанья.

4

И первый Ангел воструби горе -
И град, и кровь поверг на землю.
И третия часть древа погоре,
И всякий злак свое утратил семя.
И он преста, и воструби вторый,
И се - гора, огнем жегома, пала.
Погибе третья часть судов и рыб,
И третия часть моря кровью стала.
И третий глас звезду Пелынь низверг,
И та паде свещой горящей в воды.
И третья часть источников и рек
Пелынью ста и смертию народам.
И третия часть солнцы, звезд, луны
Затмилася четвертою трубою,
Светила, не имущия вины,
За человеков уязвились тьмою.
И пятый Ангел возгласи трубой -
Паде звезда, и бысть открыта бездна.
И взыде дым, и прузи над землей,
Имущи жала мучити неверна,
Подобны конем, на главах венцы
И лица, яко лица человечи.
И в тыя дни взыскуют смерти вси
И не обрящут - убежит далече...
И воструби шестый, и слыша глас,
И разрешиша Ангел при Ефрате,
Да будут лето, месяц, день и час
Часть третью человеков избивати.

5

И знамение велие познах:
Жена явися, в солнце облечена.
И под ногами - полная луна.
И на главе венец от звезд вечерних.
И змий великий, чермен, седмиглав,
Стояще пред хотящею родити.
И видех, сей неистово желах
Рожденное Женою погубити.

Но восхищен к Престолу Сын Ея,
Имущий упасти жезлом языки.
Жена бежа в пустынные края.
И сотвориша битву змий великий,
Хотяще устоять любой ценой.
И Михаил, и Ангели святии,
Сразились с древнем змием-сатаной
И Агнчей Кровью победиша тии.
О небеса! Вас Кровию спасли,
И потому ликуй, на них живущий!
Но горе вам, на мори и земли,
Низвержен к вам рыкающий и лгущий.

6

И видех, стоя но морстем песце,
Из моря зверя мерзка восходяща.
Десятирог, и киждо бех с венцем,
И на седми главах хулу носяща.
Подобен рыси, львиные уста,
Ногой медвежьей брег морской отмерил.
И змий, своею силой напитав,
Даде престол и власть, и область зверю
И видех аз израненную зле
Главу едину на могучей вые.
Но язва смерти чудом исцеле,
И поклонишася народи змию.
И зверь уста отверзе на хулу,
И хули Ангел и Того, Кто свыше.
И вся колена потекли ко злу,
И гна святых, и многих победиша.
И иный зверь, исшедший от земли,
Имеюще два рога, яко агнча.
И гласом змия лесть свою изли
И огнь с небес тому, кто лести алчет.
Клеймище на деснице иль челе
Звериный знак, тому, кто убоится.
И купля, и продажа на земле -
Печать имущим, верный истребится.
Кто имать ум, внимай. Зде мудрость есть
Число зверино изочти, считая.
Число его шестьсот шестьдесят шесть.
Не поклонись, погибель обретая.

7

И видех Агнца на горе Сион,
Пред Ним поющих в ризах непорочных.
И сии вси не знающие жен,
И на челех имуща Имя Отче.
И Ангела, паряща в небеси.
Глаголюща ко племенам воззванье:
- Воздайте славу Богу, Богу Сил,
Прииде час Суда и воздаянья.
И Ангел ин глагола вслед его:
- Паде, паде град Вавилон великий,
Что от вина безумья своего
Любодеяньем напои языки.
И третий глас услыша слух земной:
- Кто поклонился зверю - станет слева.
И имать пити ярости вино,
Вино нерастворено в чаши гнева.
И будет огнь безжалостно палить
Запечатленных смертною печатью.
И дым мученья вечно восходить,
И пеплом отзываться на проклятья

8

И видех облак светел над собой
И Сына человеческа седяща,
Имеяй на Главе венец златой,
И острый серп десницею держаще.
Изыде Ангел и возвыси глас
- Приспе пора, Царю и Господине!
Посли Свой серп и жни, прииде час,
Зане трава земная изше ныне.

9

И видех ино знамение аз:
Се море, яко сткляно и горяще,
И Агнчу песнь поюще чудный глас
Имущих гусли, на мори стоящих.
Они не отступиша от Творца,
Попраша образ злый и начертанье.
И посему взывали без конца:
- Благословен Дающий оправданье!

10

И велий глас от скинии воззвал,
Глаголющ седмим Ангелам: - Восстаньте!
Идите и излейте седмь фиал
И яростию землю напитайте!
И иде первый Ангел и изли
Златый фиал на горе всем живущим.
И бысть гной зол и лют по всей земли
На людех, начертание имущих.
Вторый на море излия фиал,
И кровью сташа волны голубые.
И третий Ангел кровью напитал
И реки, и источники водныя.
Четвертый Ангел солнце поразил,
И бысть ему дано огнем вредити.
И велий зной народи опалил,
И не престаша Господа хулити.
И пятый Ангел гнев изли во тьму
На царство зверя и престол треклятый.
И жваху языки свои от мук,
И хулиша Творца от чаши пятой.
И излияся Ангелом шестым
Фиал в Ефрат послушною десницей.
И сотворися путь царем земным,
Да шествуют по дну на колесницах.
И ста седмый, и на воздух изли.
И быша гласи, громи и блистанья.
И трус велик, и град зело велик.
И хулиша, забы о покаяньи.

11

И видех любодейцу на водах
Безстыдну и презревшу наказанье.
И цАри, и раби, забыша страх,
Упишася ея любодеяньем.
И дмяся, в червленницу облачась,
Покрыша срам порфирой позлащенной,
И златом, и каменьями гордясь,
Держаще чашу с мерзостью и скверной,
Седяще на исполненном хулы
Червленем звери о десяти розех.
И пеша племенм слова хвалы
Пияной сей кровьми святых о Бозе.
И Ангел тайну зверя возгласи:
- Зверь бе и несть, от бездны изыдоша.
Седмь глав - суть горы и жена на сих,
И царие седмь суть, и пять падоша.
И воды, иже видел, - племена.
И розе зверя - царие, и сими
Огнем погибнет велий град - жена,
Имуще царство над цари земными.

12

И с небеси явися Ангел ин,
И землю просвети своею славой.
И возопи: - Паде кромешный сын,
Паде великий Вавилон кровавый,
Бесом жилище и нечистых птий.
Дошли до Бога вси его неправды,
Зело вознесся и повержен ниц,
Да всяк обрящет пепел вместо града.

13

И отворися небо, и по сих -
В червленой Кровью ризе Царь явися,
И видех коней белых и на них -
Небесных воев, облеченных в виссон.

И ста на солнце Ангел, возопи,
Глаголя орлям заповедь Владыки:
- Летите, соберитеся на пир,
Да снесте плоти малых и великих.
И видех зверя, и царей земных,
На брань текущих, и пророка лжива.
И убиени быша вои их,
А зверь и лгущий в огнь внидоста жива.

14

И прейде небо, и земля сгоре,
И ново небо, и земля явися.
И град сходящий свыше обозрел,
И в граде сем нескверн и свят явися.
И Агнец Херувимами носим,
И тьму, и смерть отъя - не стаста боле!
Аз, Иоанн, свидетельствую сим -
Грядет Воскресший, мзду носяй с Собою.
---
Стихи скачаны с сайта "Песни Русского Воскресенья"
http://pesni.voskres.ru/

Закладка в соц.сетях