Жанр: Электронное издание
follet5
...чевники. Он взглянул на
лодки, плывущие по широкой медленной реке. Течение относило их вниз, в то время
как ветер гнал их в обратную сторону. Это было совпадение, очень символическое для
Египта. Лодочники все еще использовали одиночный треугольный парус -
конструкцию, придуманную... Когда? Возможно, тысячу лет назад. Сколько вещей
делалось в этой стране так же, как и тысячи лет назад. Вэндем закрыл глаза и
представил себе Вольфа в плывущей вверх по реке фелюге, одной рукой
управляющего треугольным парусом, а другой отстукивающего радиограммы
Роммелю. Автомобиль неожиданно остановился, и Вэндем открыл глаза, пытаясь
понять: видел он все наяву или задремал. С чего это Вольфу плыть вверх по реке?
Чтобы найти братьев-кочевников. Но кто знает, где они сейчас? Если в своих
передвижениях они следовали какому-либо ежегодному маршруту, Вольф мог бы
найти их.
Джип затормозил у дома Вэндема, и он вышел из автомобиля.
- Подождите меня, - велел он водителю. - Вам лучше зайти. - Он провел
шофера в дом и показал ему, где находится кухня. - Мой слуга Гаафар накормит вас,
если вы не будете обращаться с ним как с туземцем.
- Большое спасибо, сэр, - сказал шофер.
На столике в холле лежала небольшая стопка писем. Верхний конверт без марки,
адресованный Вэндему, был надписан почерком, показавшимся ему смутно знакомым.
В левом верхнем углу стояла пометка "срочно". Вэндем взял его в руки.
У него было еще много дел. Вольф, возможно, уже движется на юг. Надо
выставить посты у всех больших городов. На каждой железнодорожной станции
должен быть человек, ориентированный на поиски Вольфа. А ведь есть еще река...
Вдруг Вольф действительно отправился на лодке, как ему пригрезилось; каким-то
образом надо проследить за рекой. Вэндем с трудом концентрировал свои мысли. "Мы
могли бы установить посты на реке по тому же принципу, что и на дорогах, -
подумал он. - Почему бы нет? Все эти меры ничего не дадут, если Вольф просто залег
где-то в Каире. А что, если он прячется на кладбищах? Многие мусульмане хоронили
умерших в крошечных склепах, и в городе были целые акры таких пустых склепов.
Чтобы их все обыскать, Вэндему потребуется тысяча человек. Возможно, все равно
придется это сделать, - подумал он. - Но Вольф мог отправиться и на север, в
сторону Александрии; или на восток или запад, в глубь пустыни..."
Он вошел в гостиную в поисках ножа для разрезания писем. Как-то надо сузить
район поисков. В распоряжении Вэндема не было тысячи человек - они все воевали
там, в пустыне. Ему предстояло принять оптимальное решение. Он вспомнил, где все
это началось: в Асьюте. Возможно, надо связаться с капитаном Ньюменом из Асьюта.
Похоже, Вольф пришел туда из пустыни, может, и уходить он будет той же дорогой.
Возможно, недалеко от этого места кочевали его кузены. Вэндем нерешительно
взглянул на телефон. Куда же подевался этот проклятый нож? Он подошел к двери и
позвал Гаафара. Затем вернулся в комнату и заметил лежащий на стуле атлас Билли.
Он был чем-то испачкан. Мальчик, наверное, уронил его в грязь или что-то в этом
роде. Он взял его в руки. Атлас был липким. Вэндем понял, что на нем кровь. Он
почувствовал, что проваливается в какой-то кошмарный сон. Что происходит? Нет
ножа для открывания писем, кровь на атласе, кочевники в Асьюте...
Вошел Гаафар. Вэндем спросил:
- Что это такое?
Гаафар взглянул на атлас.
- Извините, сэр, я не знаю. Они рассматривали его, пока капитан Александер был
здесь...
- Кто "они"? Кто такой капитан Александер?
- Офицер, которого вы прислали отвезти Билли в школу, сэр. Он назвался...
- Стоп. - От ужаса у Вэндема мгновенно прояснилось в голове. - Сегодня
утром сюда пришел человек в форме капитана британской армии и увел Билли?
- Да, сэр, он отвез его в школу. Капитан сказал, что это вы послали его...
- Гаафар, я никого не посылал.
Темнокожее лицо слуги посерело.
Вэндем спросил:
- Вы не удостоверили его личность?
- Нет, сэр, с ним была мисс Фонтана, поэтому мне это не показалось странным.
- О боже!
Вэндем посмотрел на конверт, который был у него в руках. Теперь он знал, почему
почерк показался ему знакомым: этим почерком была написана записка, которую
Вольф прислал Элин. Он разорвал конверт. Внутри было послание, написанное той же
рукой:
Уважаемый майор Вэндем,
Билли со мной. Элин присмотрит за ним. Пока я в безопасности, с ним ничего не
случится. Советую вам оставаться на месте и ничего не предпринимать. Мы не
воюем с детьми, и у меня нет желания причинить вред мальчику. В то же время
жизнь одного ребенка ничего не значит по сравнению с будущим двух моих родин:
Египта и Германии, поэтому вы можете быть уверены, что, если возникнет такая
необходимость, я убью Билли.
С уважением Алекс Вольф.
Это было письмо умалишенного: вежливое обращение, правильный английский,
знаки препинания, попытка оправдать похищение невинного ребенка... Теперь
Вэндему стало ясно, что Вольф был психически нездоровым.
И с ним находился Билли.
Вэндем передал записку Гаафару, трясущимися руками надевавшему очки.
Покидая плавучий домик, Вольф взял с собой Элин. Заставить ее помогать ему труда
не составило: достаточно было пригрозить убийством Билли. А в действительности в
чем цель этого похищения? И куда они направляются? И откуда здесь кровь?
Гаафар плакал навзрыд. Вэндем спросил:
- Кто был ранен? У кого шла кровь?
- Никакого насилия не было, - сказал Гаафар. - По-моему, мисс Фонтана
порезала руку.
И она запачкала кровью атлас Билли и оставила его на стуле. Это был какой-то
знак, своего рода послание. Вэндем взял в руки книгу и раскрыл ее. Он сразу же
увидел карту Египта с грубо нарисованной на ней красной стрелкой. Ее конец
указывал на Асьют.
Вэндем снял телефонную трубку и набрал номер генштаба. Услышав голос
дежурного, он повесил трубку. Он подумал: "Если я доложу о том, что случилось, что
за этим последует? Богг прикажет взводу пехотинцев арестовать Вольфа в Асьюте.
Завяжется перестрелка. Что предпримет Вольф, когда поймет, что проиграл, зная, что
ему грозит расстрел за шпионаж, не говоря уже о похищении и убийстве?"
"Этот сумасшедший, - подумал Вэндем, - убьет моего сына".
Страх парализовал его. Конечно, именно этого и добивался Вольф, именно
поэтому он взял с собой Билли, чтобы парализовать Вэндема. Именно на это и
рассчитано любое похищение.
Если Вэндем подключит к этому делу армию, будет перестрелка. Вольф может
убить Билли просто в припадке ярости. Оставался только один выход: Вэндему надо
преследовать их в одиночку.
- Принесите мне две фляги с водой, - приказал он Гаафару.
Слуга вышел. Вэндем прошел в холл и надел свои мотоциклетные очки, затем
нашел шарф и обмотал им нижнюю часть лица. Гаафар принес из кухни фляги с водой.
Вэндем вышел из дома и подошел к мотоциклу. Он поставил фляги в седельную сумку,
уселся на мотоцикл и завел двигатель. Бензобак был полон. Гаафар стоял рядом, все
еще плача. Вэндем взял старика за плечо.
- Я привезу их домой, - пообещал он.
Вэндем сдвинул мотоцикл с подножки, выехал на улицу и взял курс на юг.
Глава 7
"Бог мой, что творится на вокзале! Такое впечатление, что весь Каир собирается
эвакуироваться. Нет билетов первого класса на поезда, идущие в Палестину, нет даже
стоячих мест. Жены и дети британских служащих снуют по платформам, как крысы. К
счастью, поезда южного направления не так переполнены. В кассе, разумеется,
билетов нет - обычная история; впрочем, достаточно дать несколько пиастров сверху
- и билет (или три билета) у вас в кармане. Я боялся потерять Элин и мальчика на
платформе среди сотен босых крестьян в их грязных галабеях, нагруженных
коробками и клетками с курами, завтракающих прямо здесь в ожидании поезда; вот
толстая мать семейства раздает вареные яйца, хлеб из растительной муки и рисовые
лепешки своему мужу, сыновьям, дочерям, кузенам и кузинам и прочим
родственникам; хорошо, что я догадался сразу взять мальчишку за руку - пока он со
мной, Элин никуда не денется! Все идет удачно - я вообще удачлив - удачливее, чем
Вэндем: ты у меня попрыгаешь, майор Вэндем! Твой сын в моей власти! Кто это ведет
козу на веревке? Додуматься надо - взять с собой в поезд козу! Никогда еще не ездил
в третьем классе с крестьянами и козами. Представляю, что это за работка - убирать в
вагонах третьего класса на конечной станции! Интересно, кто этим занимается -
какой-нибудь нищий феллах, человек другой породы, другой расы, рожденный рабом,
- слава богу, у нас места в первом классе - я всю жизнь езжу первым классом.
Ненавижу грязь - боже, какая грязь на этом вокзале! По платформе шныряют
продавцы сигарет, газет - вон идет торговец с огромной корзиной лепешек на голове.
Мне нравится, когда женщины носят корзины на голове - они сразу становятся
такими изящными и горделивыми - хочется обладать ими - прямо вот так, стоя. Мне
нравятся женщины которые теряют голову и кричат от наслаждения. Глядя на Элин,
сидящую там, рядом с мальчишкой, такую испуганную и красивую, мне хочется
поскорее обладать ею снова; забыть о Соне; мне хочется Элин прямо сейчас, здесь, в
поезде, на глазах у всех этих людей; хочется унизить ее, а сынок Вэндема пусть видит
- ха!
Смотрю в окно на эти глинобитные домики, которые не падают только потому, что
прилеплены друг к другу, на этих коров и овец, бредущих по узким пыльным улицам,
и думаю: что они едят, эти городские овцы с толстыми курдюками? Где они пасутся?
Меня всегда интересовал этот вопрос. Вот темные, маленькие домики вдоль
железнодорожного полотна - в них нет ни водопровода, ни канализации. У дверей, на
пыльной земле, скрестив ноги, сидят женщины и чистят овощи. Вокруг полно кошек.
Грациозные животные. В Европе кошки другие - толстые и неповоротливые; говорят,
что котята - это к счастью. Англичане любят собак. Отвратительные существа собаки
- грязные, плебейские, слюнявые, раболепные, постоянно что-то нюхающие. Можно
быть либо хозяином, либо рабом. Во мне есть кошачье начало: я хожу с поднятой
головой, я избегаю простолюдинов, я сосредоточен на своих, скрытых от посторонних,
делах; я использую людей так же, как кошка использует своего владельца, - не
выражая благодарности и не принимая привязанности, беря то, что дают, не как
подарок, а как то, что принадлежит мне по праву. Я - хозяин, немецкий нацист,
египетский бедуин, рожденный править другими людьми. Сколько часов ехать до
Асьюта? Восемь? Десять? Чем меньше, тем лучше. Найду Исмаила. Он должен быть у
колодца или где-то рядом. Возьму передатчик и сегодня же в полночь выйду в эфир.
Полная картина британской линии обороны. За такое медали дают. Немцы, которые
войдут в Каир, - они наградят меня. Уж мы наведем порядок в городе! Ну и
сочетание - немцы и египтяне - порядок днем и чувственность ночью; тевтонская
технология и бедуинская дикость, Бетховен и гашиш. Я должен пройти через все,
добраться до Асьюта и войти в контакт с Роммелем; тогда ему останется сделать
последний шаг - атаковать Каир и уничтожить англичан. Вот это будет победа!
Теперь все зависит от меня. Бог мой, какой триумф, какой триумф!"
"Меня не стошнит, не стошнит, не стошнит. Я слышу, как колеса выбивают эти
слова, стуча на стыках. Я уже достаточно взрослый - меня укачивало в поездах, когда
мне было восемь лет. Папа возил меня в Александрию, покупал мне конфеты,
апельсины и лимонад. Тогда я просто переел - не надо сейчас вспоминать об этом,
чтобы не начало тошнить. Папа сказал тогда, что это он виноват, но меня укачивало и
на голодный желудок. Вот сегодня Элин купила шоколадку, но я сказал - нет,
спасибо; я уже большой и могу заставить себя отказаться от шоколада; дети вообще-то
никогда от него не отказываются. Ого, вон и пирамиды - одна, две, и еще одна,
поменьше. Это, должно быть, Гиза. Куда мы едем? Он же должен был отвезти меня в
школу. Потом показал мне свой нож. С кривым лезвием. Сказал, что голову мне
отрежет. Где же мой папа? Я должен был сейчас быть в школе, у нас сегодня с утра
география, контрольная по норвежским фиордам. Я вчера все выучил - жаль, что
пропустил контрольную. Теперь они уже закончили, и мистер Джонстон собирает
тетради. "Это, по-твоему, карта, Хиггинс? По-моему, это рисунок твоего собственного
уха!" Класс смеется. "Смит не знает, как писать "Moskensstraumen". Напишешь это
слово пятьдесят раз подряд". Тут каждый в классе радуется, что его фамилия не Смит.
Старикашка Джонстон открывает учебник: "Так, переходим к изучению арктической
тундры". Жаль, что я сейчас не в школе. Хоть бы Элин догадалась обнять меня! Не
хочу, чтобы этот человек смотрел на меня так самодовольно. Он, наверное,
ненормальный. Где же папа? Если я не буду думать об этом ноже, получится так, как
будто его и не было. Но не получается не думать - все равно думаешь! Как это
удается другим людям? Случайно. Случайные мысли. Все мысли - случайные. Ну
вот, я перестал думать о ноже на какое-то мгновение. Если увижу полицейского,
побегу к нему и закричу: "Спасите, спасите!" Он не успеет меня остановить. Я быстро
бегаю. Может, увижу офицера или генерала. Я закричу: "Доброе утро, генерал!" Он
уставится на меня удивленно и скажет: "Здравствуйте, здравствуйте, молодой
человек". - "Извините, сэр, я - сын майора Вэндема, а этот человек увозит меня без
ведома моего отца. Извините за беспокойство, но мне нужна помощь!" "Что? - грозно
спросит генерал. - Послушайте, сэр, вы не имеете права обращаться так с сыном
британского офицера! Так нельзя! Убирайтесь немедленно, слышите? Кем, черт
возьми, вы себя считаете? И не надо наставлять на меня этот перочинный ножик! У
меня есть пистолет! Ты смелый парень. Билли!" Я - смелый парень. Каждый день в
пустыне гибнут солдаты. Там, дома, на головы людей падают бомбы. Немецкие
подлодки топят корабли в Атлантическом океане - моряки тонут в ледяной воде.
Летчиков из Королевских ВВС сбивают над территорией Франции. Везде надо быть
смелым. Выше голову! Черт бы побрал эту войну! Все так и говорят: "Черт бы побрал
эту войну!" А потом они забираются в кабины, спешат в бомбоубежища, идут в атаку
на очередную высоту, выпускают торпеды по немецким подлодкам, пишут домой
письма. Я думал раньше, что война - это здорово. Теперь-то я знаю. Это совсем не
здорово. От этого тошнит".
"Билли такой бледный! Он пытается подавить в себе страх. Зря он это делает.
Лучше было бы ему вести себя по-детски: плакать, кричать и устроить скандал; Вольф
бы с этим не справился; но Билли не будет так себя вести - его учили быть
сдержанным, не показывать слезы, держать себя в руках. Он ведь знает, как повел бы
себя в такой ситуации его отец, а мальчик всегда копирует отца! А за окном - Египет.
Вон канал вдоль железнодорожного полотна. Пальмовая рощица. Человек,
согнувшись, работает в поле, подоткнув галабею над короткими белыми кальсонами;
вон пасется ишак, выглядит он гораздо здоровее своих несчастных собратьев, которых
в городе впрягают в тележки. На берегу канала три женщины стирают белье - трут
его о камни, чтобы отбелить; человек, несущийся во весь опор на лошади, должно
быть, местный эфенди: только у зажиточных крестьян есть собственные лошади.
Вдалеке буйная растительность резко сменяется грядой пыльных желто-коричневых
холмов. Населенная территория Египта не более тридцати миль в ширину, все
остальное - пустыня. Что же предпринять? Каждый раз, когда я вижу Вольфа, у меня
появляется холод в груди. Как он смотрит на Билли! Как странно блестят у него глаза!
Он не спокоен: то смотрит в окно, то оглядывается на пассажиров в вагоне, то взглянет
на Билли, то на меня, потом опять на Билли. И все время у него этот торжествующий
блеск в глазах. Я должна успокоить Билли. Я плохо знаю мальчишек, у меня ведь было
четыре сестры. Из меня получится плохая мачеха. Мне нравится обнимать его, как
маленького, но, наверное, от этого ему становится еще хуже. Нужно с ним во чтонибудь
поиграть! Дурацкая мысль. А может, не такая уж и дурацкая. Вон его школьная
сумка. Вот учебник. Он смотрит на меня с любопытством. Остается придумать игру.
Крестики и нолики? Так, чертим клеточки. Мой крестик в середине. Ну вот, он тоже
взял карандаш - наверное, хочет поиграть, чтобы успокоить меня. Его нолик в углу.
Вольф выхватывает тетрадку, смотрит на написанное, затем пожимает плечами и
отдает назад. Так, я ставлю крестик. Билли - нолик. Будет ничья. Надо дать ему
выиграть в следующий раз. К сожалению, я могу играть в эту игру, не думая о ходах. У
Вольфа в Асьюте есть запасной передатчик. Наверно, я должна не отходить от него и
попытаться не дать ему воспользоваться им. Шансы невелики, но они есть. Надо
помочь Билли бежать, затем связаться с Вэндемом и сообщить, где я нахожусь.
Надеюсь, Вэндем заметил атлас. Может быть, слуга обнаружил его и позвонил в
генштаб. А может, он пролежит весь день на стуле и никто его так и не заметит! Надо
сделать так, чтобы Билли был подальше от этого ножа. Так, Билли ставит крестик
посередине. Я ставлю нолик, а затем быстро пишу: "Мы должны бежать. Будь готов!"
Билли ставит очередной крестик и пишет: "О'кей". Мой нолик. Билли ставит крестик.
"Когда?" Мой нолик. "На следующей станции". Билли ставит третий крестик на одной
линии, зачеркивает их подряд и торжествующе улыбается. Он выиграл. Поезд
замедляет ход".
Вэндем знал, что поезд он еще не догнал. Он остановился на вокзале в Гизе,
недалеко от пирамид, чтобы спросить, как давно прошел поезд, затем на трех
следующих станциях он делал то же самое. Сейчас, после часовой гонки, ему уже не
надо было останавливаться и спрашивать: теперь дорога пролегала параллельно
железнодорожному полотну, только на другом берегу канала. Когда он догонит поезд,
то сразу его увидит.
Во время каждой остановки Вэндем выпивал глоток воды из фляги. Фуражка,
мотоциклетные очки и шарф, обмотанный вокруг подбородка, немного защищали его
от пыли, однако солнце палило нещадно, и его постоянно мучила жажда. Наконец он
сообразил, что у него поднялась температура. Наверное, он простудился накануне,
пролежав несколько часов на холодной земле у реки. Горло было воспалено, и болели
мышцы спины.
Нужно смотреть под колеса. Вэндем ехал по единственной дороге, пролегавшей
через весь Египет от Каира до Асуана; большая часть ее была заасфальтирована, кроме
того, армейские строители недавно производили тут ремонт. Тем не менее здесь полно
рытвин и люков. К счастью, дорога была прямой как стрела. Вдали он видел бредущий
скот, караваны верблюдов и отары овец. Он гнал свой мотоцикл с большой скоростью,
притормаживая только в деревнях и небольших городишках - там, где в любой
момент на дороге мог оказаться пешеход: "Не дай бог, спасая собственного сына,
задавить чужого ребенка!"
За все это время Вэндем обогнал только два автомобиля: роскошный "роллс-ройс"
и потрепанный "форд". В "роллс-ройсе", за рулем которого сидел шофер в униформе,
на заднем сиденье расположилась пожилая английская супружеская пара, а в "форде"
Вэндем насчитал по крайней мере дюжину пассажиров-арабов. К этому моменту он
был уже почти уверен, что Вольф едет поездом.
Вдруг до его слуха донесся отдаленный гудок. По левой стороне, примерно в миле
перед собой, он увидел облачко белого дыма, без всякого сомнения, выпущенного
паровозом. Билли! Элин! Он прибавил газу.
Как это ни странно, вид паровозного дыма пробудил в нем воспоминания об
Англии, о мягких очертаниях ее холмов, бескрайних зеленых полях, квадратных
церквушках, проглядывающих через дубовые рощицы, и железной дороге в долине, по
которой пыхтя ползет поезд. На минуту он почувствовал, что находится там, в этой
английской долине, и вдыхает сырой утренний воздух; затем видение исчезло, и перед
его взором опять предстало голубовато-стальное африканское небо, рисовые поля,
пальмы и бурые скалы в отдалении.
Поезд подъезжал к небольшому городку. Вэндем уже не помнил названий
населенных пунктов - здешние места он знал неважно; кроме того, он уже не мог
точно определить, какое расстояние проехал. Это был совсем маленький городишко,
состоявший из трех-четырех кирпичных зданий и рынка.
Поезд прибудет туда раньше него. Он уже все рассчитал и знал, что будет делать.
Сейчас все упиралось во время - он не мог ворваться на станцию и прыгнуть на
подножку поезда, нужна была предварительная подготовка. Он въехал в городок и тут
же остановился. Улица была перегорожена небольшим стадом овец. Неподалеку на
пороге дома старый араб смотрел на Вэндема, покуривая кальян: европеец на
мотоцикле - здесь не частый гость. Ишак, привязанный к дереву, заревел при виде
мотоцикла. Буйвол, который пил воду из ведра, даже не поднял головы. На обочине
сидели двое мальчишек в лохмотьях, держа руки на воображаемых рукоятках и
имитируя звук мотоцикла: "Б-р-р-р! Б-р-р-р!" Вэндем видел станцию, но не мог
разглядеть платформу, поскольку ее загораживало длинное, низкое здание вокзала.
Ему был виден выход и все выходящие с платформы пассажиры. Надо дождаться
отправления поезда - на тот случай, если Вольф сойдет. Если же этого не произойдет,
он поедет на следующую станцию, имея время в запасе до прибытия поезда. Он
остановил мотоцикл и выключил зажигание.
Поезд медленно миновал железнодорожный переезд. Элин увидела терпеливые
лица людей, стоящих за шлагбаумом в ожидании, пока пройдет поезд: толстого
мужчину верхом на ишаке, маленького мальчика, держащего под уздцы верблюда,
коляску, запряженную лошадьми, молчаливую кучку старух. Вдруг верблюд улегся, и
мальчик стал хлестать его по морде веткой. Затем вся сцена исчезла из поля зрения. У
Элин упало сердце. "На этот раз не получится, - подумала она. - У меня не было
времени придумать план бегства. До следующей станции - надо подождать до
следующей станции". Но ведь она обещала Билли, что они попытаются бежать именно
здесь. Если она ничего не предпримет, он перестанет доверять ей. Нет, нужно что-то
делать прямо сейчас.
Она попыталась придумать план. "Что сейчас самое главное? Отдалить Билли от
Вольфа! Остальное - не так уж важно. Надо дать Билли возможность бежать и не
допустить, чтобы Вольф бросился за ним в погоню!" Вдруг в памяти всплыла сценка
из ее детства: на грязной улочке в Александрии большой рослый мальчишка наносит
ей удары, а мальчик поменьше вступается за нее и кричит, сдерживая нападающего:
"Беги! Беги!" А она стоит, не двигаясь с места, зачарованная происходящим. Она так и
не вспомнила, чем все это тогда кончилось.
Элин огляделась вокруг. "Думай быстрее!" Это был общий вагон, без перегородок,
с пятнадцатью или двадцатью рядами сидений. Они с Билли сидели рядом по ходу
поезда. Вольф - напротив. Место рядом с ним было свободно. За его спиной
находилась дверь для выхода на платформу. Пассажиры - в основном европейцы и
одетые по-европейски богатые египтяне. В вагоне было очень жарко, пассажиры
устали и нервничали. Несколько человек спали. В дальнем конце вагона проводник
подавал чай группе египетских офицеров.
В окно Элин увидела небольшую мечеть, административное здание во
французском стиле и затем саму станцию. Около бетонной платформы росло
несколько чахлых деревьев. Под одним из них, скрестив ноги, сидел старик и курил
сигарету. Шестеро молоденьких солдат-арабов теснились на небольшой скамейке. По
платформе брела беременная женщина с младенцем на руках. Поезд остановился.
"Не сейчас, - лихорадочно думала Элин. - Не сейчас! Подходящий момент
наступит перед тем, как поезд тронется вновь: у Вольфа будет меньше времени на то,
чтобы поймать их". Она сидела неподвижно, но внутри у нее все дрожало. На станции
висели часы с римскими цифрами на циферблате. Стрелки показывали без пяти минут
пять. К их окну со стороны платформы подошел разносчик фруктовых соков, но Вольф
движением руки отогнал его.
Священник в коптской рясе вошел в вагон и уселся на свободное место рядом с
Вольфом, вежливо осведомившись по-французски: "Vous permettez, m'sieur?"* С
обворожительной улыбкой Вольф ответил: "Je vous en prie".**
* Вы позволите, месье? (фр.)
** Прошу вас (фр.)
Элин прошептала Билли:
- Когда прозвучит свисток, беги к двери и прыгай с поезда.
Сердце у нее забилось: пути назад уже не было. Билли ничего не ответил, а Вольф
спросил:
- Что ты говоришь?
Элин отвернулась. Прозвучал свисток. Билли, колеблясь, посмотрел на Элин.
Вольф нахмурился.
В этот момент Элин набросилась на Вольфа, пытаясь попасть ему ногтями в лицо.
Ее вдруг охватила ярость и ненависть к этому человеку за те унижения, страдания и
боль, которые ей пришлось испытать из-за него. Он инстинктивно загородился руками,
но не смог ее остановить. Она удивилась, откуда у нее взялось столько сил. Ее ногти
впились ему в лицо, оставляя кровавые полосы.
Священник удивленно вскрикнул.
Элин увидела, что за спиной у Вольфа Билли пытается открыть дверь. Она
обрушилась всей тяжестью на Вольфа, барабаня кулаками по его голове. Затем слегка
отпрянула и попыталась выцарапать ему глаза.
Тут наконец он пришел в себя и зарычал от ярости. Он вскочил с места, отбросив
Элин назад. Она попыталась задержать его, и ей удалось обеими руками ухватить его
спереди за рубашку. Тогда он ударил ее кулаком - снизу в челюсть. Она и не
подозревала, какую боль может причинить такой удар. На мгновение у нее потемнело
в глазах. Она выпустила рубашку Вольфа и рухнула назад на сиденье. Когда в глазах у
нее прояснилось, Вольф был уже у двери. Она вскочила на ноги.
Билли наконец открыл дверь и спрыгнул на платформу. Вольф последовал за ним.
Элин побежала к двери.
Билли что было духу несся по платформе. За ним гнался Вольф. Несколько
египтян, стоявших на платформе, проводили их недоуменными взглядами, но не
тронулись с места. Выбравшись на платформу, Элин побежала за Вольфом. Поезд
вдруг дрогнул, начиная движение. Вольф прибавил ходу. Элин закричала:
- Беги, Билли, беги!
Билли оглянулся. Он почти добежал до выхода с платформы. В проходе стоял
контролер в плаще и, открыв рот, смотрел на происходящее. Элин подумала: "Они не
выпустят его - у него нет бил
...Закладка в соц.сетях
