1

ОТ КРИЗИСА ТЕОРИИ К ТЕОРИИ СОЦИАЛЬНЫХ АЛЬТЕРНАТИВ: ИСТОРИЯ ВОПРОСА
Почти два столетия отечественное обществоведение озабочено поиском теоретических концепций и механизмов формиров ания общества, в котором богатство граждан и справедливость соседствовали бы с мировым величием России. Это стремление, материально подкрепленное огромными (пусть и, на сегодняшний день, значительно "урезанными") пространствами, запасами природных ресурсов и прочего, превалирует и поныне. Никто не говорит о "не великой" России. Все хотят видеть ее не только процветающей, но и активно воздействующей на происходящее в мире.
Данное вполне объяснимое желание дополняется, однако, одной истинно российской особенностью - крайностью суждений и решений. Еще со времен Петра I государственная политика по преимуществу подчиняется "закону маятника". Неудача одного начинания практически одномоментно вызывала к жизни другое, подчас диаметрально ему противоположное по направленности. При этом и в первом, и во втором случаях величие государства пит алось несчастьями его граждан. Ничего не изменилось и сегодня: если после 1917 г. отвергались ценности предшествующего периода (по схеме "рынок - антирынок"), то со второй половины 80-х годов общественная мысль двинулась в диаметрально противоположном направлении, не оставляя оппонентам ни одного шанса на свое "оправдание".
В условиях закрытости общества для подобных экспериментов над собственным народом существовали известные основания. Сегодня такой подход может безвозвратно увести Россию в сторону, противоположную пути, избранному мировым сообществом, постепенно осознающим фатальность огульного отрицания любого опыта прошлого, любых ценностей настоящего. Это следует учитывать при оценке как марксизма, отрицание которого зачастую осуществляется вне взвешенной характеристики его мнимых и действительных противоречий, так и немарксистских теорий, "непогрешимость" которых сегодня часто абсолютизируется.

9

Глава 1

МАРКСИЗМ: МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ
Попытка разобраться, в какой мере именно марксизм завел страны, избравшие его в качестве официальной теоретической доктрины социально-экономической политики, в тупик - дело неблагодарное. Крах административно-командной системы в глаз ах многих лишает подобное начинание какого-либо практического смысла. И все-таки на это есть, по крайней мере, две причины, по которым мы затронем вопрос о противоречиях марксизм а.
Причина первая. И отечественные, и зарубежные критики марксизма часто пребывают в плену мифа, согласно которому все, что вышло под "грифом" марксистской литературы, порочно по самому определению. Это далеко не так. Не говоря о том, что марксистская литература содержит немало плодотворных идей, не будем забывать и о такой "версии" марксизма, как соци- ал-демократия, сформировавшая основы общественных систем значительной части западноевропейских государств.
Причина вторая. Хотя "практика есть критерий истины", отнюдь не очевидно, что крах социалистической идеи есть прямое следствие нежизнеспособности именно марксистской теории. Сегодня кризис переживают практически все научные школы, включая те, которые в свое время обеспечили экономическое процветание развитых стран. А потому, подвергая критическому анализу марксизм наряду с разбором других научных школ, можно обнаружить "ахиллесову пяту" не только данного, но и иных направлений современного обществоведения.
Попытаемся кратко охарактеризовать некоторые основы марксовой теории, имея в виду, во-первых, выявление ее положений, значение которых актуально и по сей день, во-вторых, конкретиз ацию ее внутренних противоречий. Начнем с позиций противников марксизма, обратившись к новейшей истории вопроса.

Развернувшаяся в конце 1980-х - начале 1990-х годов дискуссия по вопросу о стратегии и тактике реформирования нашего общества пошла по двум направлениям. В рамках первого направления велся поиск концепции экономического развития, альтерн ативной административно-командной его модели^. В рамках второго - конструировалась теоретическая схема, позволяющая
^Дискуссию по данному вопросу см.: Радикальная экономическая реформа: первоочередные и долговременные цели. Всесоюз. научн.-практ. конф. (М., 1989).

10

отразить специфику современного этапа развития мирового сообществ а вообще и России в частности^. В контексте рассматрив аемых в монографии вопросов остановимся на второй проблеме. Дискуссия по ней, прежде всего, выявила некую свою генетическую заданность: критика марксизма преимущественно осуществлял ась с использованием его вульгарной "версии". Достаточно наглядно это видно из обсуждения проблемы правомерности пятиэтапной, формационной трактовки развития общественных отношений, а также правомерности ограничения марксизмом потребностей человека лишь их экономической составляющей.
Например, свойственное марксизму ограничение роли человек а в обществе исключительно его функцией производителя связывалось с тем, что он оставляет "за бортом" социальные, в том числе культурные, потребности, хотя в действительности соци- альные и экономические (в смысле "производственные") потребности равнозначны. Все это, по мнению противников марксизма, в совокупности с упрощенной трактовкой закономерностей исторического развития (формационным подходом), привело к тому, что история (в том числе экономическая) начала представляться как бы насаженной на "жесткий каркас" заранее предопределенных отношений. Отсюда следовал вывод: на фоне современных общемировых тенденций, характеризующихся качественным изменением системы ценностей, критериев экономического роста и пр., практическая реализация положений марксизма^ не могла не привести к "потенциальной катастрофе", к формированию нисходящей линии человеческой истории, что и доказал опыт бывшего СССР^.
^"Сегодня не только в нашем обществе, но и в развитии всей человеческой цивилизации происходят глубокие кардинальные перемены, которые еще только предстоит осмыслить. Все более ощущается неудовлетворенность имеющимся арсеналом идей и положений, что служит предвестником рождения новой парадигмы, способной раскрыть внутреннюю логику, структуру и динамику глобальных социально-экономических процессов. Все это присуще не только отечественному обществоведению, но и отражает сомнения и чаяния... ведущих представителей мирового научного сообщества" (Абалкин Л.И. Научное наследие Кондратьева и современность: Докл. на междунар. научн. конф., посвящ. 100-летию со дня рождения Н.Д. Кондратьева. М.: ИЭ РАН, 1992, С. 2 - 3).
^Как она реализовалась в СССР.
^См., например: Любимов Л., Яровая Е. Социально-экономическое содерж ание исторического процесса (на примере США) // МЭиМО. 1990. #5. С. 64 - 66; Поздняков Э. Формационный и цивилизационный подходы // Там же. С. 51; Осадчая И. О цивилизационном подходе к анализу капитализма // Там же. 1991. #5. С. 8; Капелюшников Р. О многовариантности исторического развития // Там же. С. 61; Новые подходы к анализу современной эпохи // Там же. 1990. #9. С. 83; Яковец Ю.В. Становление постиндустриальной цивилизации // Докл. на междун. научн. конф., посвящ. 100-летию со дня рождения Н.Д. Кондр атьева. С. 2 - 3.

11

Полагаем, однако, что приведенная трактовка пороков марксизм а сама способствует, в силу как минимум трех обстоятельств, упрощенному пониманию логики общественного развития.
Первое. Отмечая, что именно марксизм способствовал появлению "нисходящей линии человеческой истории", многие его критики игнорируют то, что развитые государства, переживая обусловленные социализацией "болезни роста", также испытыв ают неудовлетворенность ранее эффективно "обслуживавшими" их теоретическими конструкциями. Поэтому еще предстоит разобраться, какие, собственно, негативные процессы вызваны реализацией марксовых теоретических положений, а какие порождены объективными общемировыми тенденциями, которые не смогла адекватно отразить ни одна из существующих сегодня научных школ.

Второе. Используя в качестве доказательства несостоятельности марксизма опыт бывших Советского Союза и стран социалистического лагеря, его противники механически вычеркивают из истории большой промежуток времени, в течение которого эта теория в той или иной форме реализовывалась на территории, равной почти половине Земного шара. Подобная "критика", по сути, воссоздает "черно-белый" вариант трактовки исторического развития и как следствие формирует теоретическую основу оправдания очередной попытки механической замены одних отношений другими. Не лишне напомнить, что осуществить это можно, только физически уничтожив прежнее общество и сформиров авшие его поколения (что прекрасно доказал опыт советского строя, в ошибках которого столь часто стараются обнаружить объяснение всех проблем).
Третье. Рассмотренная позиция игнорирует основное противоречие марксовой теории - качественно различную трактовку в ее философских и политэкономических "блоках" места человека в общественном развитии. Это противоречие слишком важно, чтобы быть проигнорированным. Сегодня, когда все крупные научные школы ведут поиск новой парадигмы, они сталкиваются с аналогичной проблемой - несоответствием экономического (понимаемого как сугубо материальный) интереса и интереса "внеэкономического" (социально-культурного и пр.). Таким обр азом, отказавшись от анализа причин несоответствия базовых положений философского и политэкономического "блоков" марксовой теории, мы рискуем вновь воспроизвести основной ее методологический порок.
Не трудно убедиться, что, будучи рассмотренным с позиции формального анализа, тезис об упрощении марксизмом законов общественного развития не выдерживает критики. Сошлемся

12

лишь на то, что Маркс в своих философских трудах выделил три типа общественных формаций: первичную (архаическую), вторичную (экономическую) и третичную (коммунистическую)^. Различия между ними, по его мнению, состояли в существовании частной собственности, классов и товарного производства. На основе данного критериального признака, например, в "экономическую общественную формацию" включались все способы производств а, в которых присутствовали три обозначенных выше фактора.
Это и тому подобные обстоятельства позволяют сторонник ам марксизма утверждать, что Маркс никогда не говорил об исключительно "монолинейном" характере общественного развития, а напротив, признавал его "полилинейность". Отсюда вытек ает логичный вывод: проблемы, с которыми столкнулось советское общество, есть следствие упрощения и извращения основопол агающих идей классиков марксизма.
Отмечалось также, что поскольку марксова теория создавал ась в условиях социально-экономической действительности XIX в. и к тому же в Западной Европе, то в постигших, например, СССР бедах виновен не марксизм, а те, кто некритически перенес его положения на Россию XX столетия.
Высказывалась и другая гипотеза, согласно которой невольным виновником извращения марксова понимания категории "общественная формация" был В.И. Ленин, который в работе "Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демокр атов?" неправильно перевел то положение Маркса, что "в общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации"^. У Ленина же вместо категории "экономической формации" напис ано: "экономических формаций" (курсив наш. - Авт.)^. И хотя в последующем (в работе "К. Маркс") Ленин исправил перевод, Сталин, подхватив термин "экономические формации", ввел его в научный оборот, "узаконив" тем самым принцип "монолинейного" подхода.
Обратимся теперь к тезису, согласно которому Маркс искусственно ограничил анализ интересов человека их экономической составляющей. И это утверждение, опять-таки с формальной точки зрения, критики не выдерживает. Маркс неоднократно

^См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 400 - 421. Тем самым Маркса можно в полной мере считать родоначальником теорий "стадий роста".
^Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 7.
^Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. Т. 1. С. 136.

13

возвращался к исследованию многогранности природы человека, рассматривая его как гражданина, частицу населения, представителя конкретного класса, работника и пр. Ссылки на многогранность интересов человека изложены не только в философском, но и в экономическом разделе его теории. Поэтому элементарн ая справедливость требует признать, что в отличие от своих предшественников и современников, будь то меркантилисты (Батерро, Боссэ, Чайлд), физиократы (Кенэ, Мирабо, Годвин, Кондорсе), представители школы "политической арифметики" (Граунд, отчасти Петти, Сусмильх), представители "классической школы" (Стюарт, Тюрго, Сениор, Дж. Ст. Милль) и другие, Маркс отказался от взгляда на человека и население только как на фактор увеличения (снижения) общественного богатства или обнищания государства. Таким образом, как и в случае с тезисом о тяге марксизма к формационной трактовке законов общественного развития, для обоснования положения о "потере" им человек а требуются серьезные аргументы.
Итак, с формальной (а точнее, с эмоциональной) точки зрения полное, принципиальное опровержение марксизма как научной школы невозможно. Марксизм - глубоко обоснованное учение, и его не удается "разбить", даже используя такой аргумент, как распад СССР и крах административно-командной системы. Нелишне напомнить, что любая идея реализуема только при наличии для этого достаточных условий. А значит, либо марксова модель на практике никогда не была реализована, а использовал ась иная модель (но тогда марксизм - просто "книжная" теория, которую и критиковать-то не стоит), либо все-таки развитие ряд а стран базировалось на этой модели, и при таком варианте некорректен сам тезис о его извращении^.
^Например, Н.А. Бердяев отмечал, что марксизм соответствовал россий- ской действительности в значительно большей степени, нежели какая-либо иная модель исторического развития. "...Самый большой парадокс в судьбе России и русской революции в том, что либеральные идеи, идеи права, как и цели социального реформизма, оказались в России утопическими. Большевизм же оказался наименее утопическим и наиболее реалистическим, наиболее соответствующим всей ситуации, как она сложилась в России в 1917 году, и наиболее верным некоторым исконно русским традициям и русским исканиям универс альной социальной правды, понятой максималистически, и русским методам управления и властвования насилием. Это было оправдано всем ходом русской истории, но также слабостью у нас творческих духовных сил. Коммунизм оказ ался неотвратимой судьбой России, внутренним моментом судьбы русского народа" (Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 93). Эта позиция разделялась не всеми современниками Н.А. Бердяева (см., например: Солоневич И. Народная монархия. М., 1991; Ильин И.А. Наши задачи. Париж; Москва, 1992; и др.).

14

Научную критику марксизма целесообразно осуществлять в трех срезах, с позиции: оценки внутренней противоречивости подхода; возможности (или невозможности) применения марксовой методологии для объяснения закономерностей современного этапа развития человечества; применимости (или неприменимости) его положений для конкретных государств. В контексте проблем атики монографии нас интересует первый из названных "срезов" - логический "разрыв" общефилософских и политэкономических положений марксистской теории. С этой целью рассмотрим причины упрощения марксизмом трактовки места человек а в общественном развитии, причины, которые в итоге подвели его авторов и сторонников к абсолютизации формационной модели.
Несомненное достоинство марксова метода заключается в попытке выйти на органическое единство историко-философского и конкретно-экономического подходов к анализу взаимодействия в системе "природа - общество - человек", в отрицании правомерности их искусственного разграничения. Природа рассм атривалась не только как объект эксплуатации или субъект развития общества, но одновременно как условие и следствие развития общества (Природа с "большой буквы"). Такой подход был, несомненно, крупнейшим теоретическим прорывом в развитии действительно научного мировоззрения, позволив Марксу и Энгельсу в философских работах опередить большинство своих предшественников, современников и потомков^.

^В частности, о существовании связи между процессом развития общества и природно-климатическими условиями догадывались еще древние греки, что можно проследить, например, по работам Платона и Аристотеля, ставивших оптимум численности населения городов-республик в зависимость не только от экономических, но и природных условий. В последующие столетия мыслители неоднократно возвращались к этой проблеме. Например, Ш. Монтескье, счит авший, что климат и почвы оказывают определяющее воздействие на прогресс цивилизации, положил начало географическому направлению в социологии. Гельвеций, придерживавшийся противоположной точки зрения, полагал все же, что человек пассивен по отношению к среде своего обитания и лишь приспосабливается к ней. Весьма прогрессивными для своего времени представляются работы Ш. Фурье и Р. Оуэна. Расходясь в вопросе о конкретных путях будущей организации общества, они были едины в том, что любые варианты расселения следует сообразовывать с конкретными природно-климатическими условиями, а также с численностью и плотностью населения. По мнению Фр. Ратцеля, взаимосвязь между природными условиями, духом и телом индивидов должна была изучать антропогеография. Будучи, в известной степени, последов ателем Ш. Монтескье, Ратцель стоял на позиции географического детерминизм а. Против него выступили П. Видаль де ля Бланш и Ж. Брюн - основоположники школы "географии человека", доказывавшие необходимость исследов ания "взаимных отношений".

15

Вкратце позиция Маркса и Энгельса по вопросу о взаимодей- ствии природы, общества и человека сводилась к тому, что "всс прежнее понимание истории" характеризовалось тем, что "действительное производство жизни представлялось чем-то доисторическим, а историческое - чем-то оторванным от обыденной жизни, чем-то стоящим вне (курсив наш. - Авт.) мира и над миром. Этим самым из истории исключается отношение людей к природе, чем создастся противоположность между природой и историей"^.
Приведенное положение содержит принципиальный исходный момент марксова понимания единства (взаимообусловленности) истории природы и истории человечества. Природа рассм атривалась им как основа человеческого бытия и общественного развития. Однако подчеркивалось, что формы и степень воздействия внешних условий на общественное развитие обусловлены развитостью самого общества. А это требует определения социально-экономических основ отношений между обществом и природой, поскольку "из определенной формы материального производства вытекает, во-первых, определенная структура обществ а, во-вторых, определенное отношение людей к природе"^.
Такой подход способствовал выработке отличного от имевшихся на тот период времени точек зрения понимания содержания взаимодействия общества и природы. Он подводил к новой трактовке этого взаимодействия, смысл которого, по Марксу, был таков. "Труд есть прежде всего процесс, совершающийся между человеком и природой, процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой". Однако эта трактовк а не исчерпывает существа проблемы, поскольку игнорирует исторические формы труда. Потому, констатируя, что история природы и история людей взаимно обусловливают друг друг а, Маркс и Энгельс выделяют три основных, связанных между собой уровня этой взаимообусловленности. Первый сводится к изменению и использованию вещества природы в процессе хозяйственной деятельности индивидов; второй - к "очеловечиванию" (социализации) природы по мере развития общества; на третьем уровне, воздействуя на природу, изменяя ее, человек "в то же самое время изменяет свою собственную природу. Он развивает дремлющие в ней силы и подчиняет игру этих сил своей собственной власти". И чем активнее происходит данный процесс, тем более развитой становится личность, так как "основой
^Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 38.
^Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26, ч. I. С. 279.

16

человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не одна природа как таковая, и разум человека развив ался соответственно тому, как человек научался изменять природу"^.

Данный взгляд и позволил Марксу и Энгельсу утверждать, что не только человек и общество активны по отношению к природе, но и природа активна по отношению к ним. Цель науки, следовательно, состоит в выявлении характерных для каждого этапа развития особенностей их взаимодействия, цель общества - в формировании условий, обеспечивающих такой способ этого взаимодействия, который бы гарантировал гражданам реализацию всего богатства их внутреннего мира.
Приведенные положения марксистской философии, полагаем, не потеряли своей актуальности и сегодня. Однако обеспечить их практическое воплощение не удалось. Попытаемся разобр аться, в какой степени к отмеченному негативному итогу привели внутренние противоречия самого марксизма.
По Марксу, направления развития общества определяют две группы факторов: действие его собственных, внутренних законов (развитие производительных сил, производственных отношений, борьба классов и т.п.); природные закономерности. Следовательно, направленность и формы общественного прогресса обусловлены сочетанием экономических и внеэкономических (в том числе природных) моментов развития. От характера (конкретных форм) названного сочетания зависит, в конечном итоге, специфик а господствующей системы интересов. Отсюда от того, насколько корректно мы выявили конкретные формы этого сочет ания, зависит корректность выбора варианта развития. Именно такую задачу ставил перед собой марксизм. И именно избранный им способ ее решения вызвал к жизни центральный его парадокс, суть которого такова.
Если из философского "блока" марксизма следует, что главным моментом, определяющим систему интересов индивидов и общества, является уровень (глубина) познания ими (им) законов Природы, своего места в Природе, а также глубина взаимодействия в системе "общество - природа - человек", то из политэкономического "раздела" марксовой теории (а особенно из работ Ленина) следует несколько иной вывод, заключающийся в том, что эти интересы в первую очередь зависят от формы собственности и в значительной мере обусловлены местом того или иного класса в социальной структуре общества.
^См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 188; Т. 3. С. 16; Т. 23. С. 87, 521; Т. 20. С. 51; Т. 23. С. 188 - 189; Т. 20. С. 545.

17

Но если свобода воли человека, возможности реализации его целей ограничены классовыми факторами, то интересы индивид а не есть его собственные интересы. Они подменяются интерес ами конкретного класса, вследствие чего личность как бы "растворяется" в достаточно абстрактной категории "класс". И это еще не все.
Маркс отмечал, что интересы гражданина зависят от интересов господствующего класса, даже если последний составляет меньшую часть населения^. В реальной жизни, по Марксу, формиров ание и реализация интересов личности определяются, вопервых, интересами класса, к которому он принадлежит, во-вторых, интересами господствующего класса, в-третьих, - тем, сколь успешно мы познаем законы природы. На этой основе Маркс и разграничивает в своих политэкономических исследованиях уровни и механизмы формирования и взаимодействия всех составляющих общественных интересов, относя к их высшему уровню общецивилизационные мотивы и механизмы, к среднему - мотивы и механизмы, обусловленные борьбой экономических и политических сил, к низшему - индивидуальные мотивы и механизмы.
Нетрудно убедиться, что при такой постановке сформулиров анное в философском разделе марксовой теории положение, согл асно которому познание природы и ее изменение есть главное условие развития личности и общества, не просто превращается в закон "высшего" уровня, но формализуется. Отдавая себе отчет в этом противоречии и избрав в качестве основного объекта анализа отношения второго уровня, Маркс и Энгельс неоднокр атно подчеркивали необходимость изучения их роли и степени взаимодействия с отношениями первого и третьего уровней. И все же, несмотря на неоднократные попытки, марксизм, полаг аем, оказался неспособным в достаточной мере обеспечить реализ ацию этого собственного требования. Произошло это потому, что рассматриваемая теория содержала в себе некий, занесенный в нее самими авторами, теоретический "вирус", природу которого следует искать как в исторических особенностях происхождения марксизма, так и в ограничении им движущих сил общественного развития мотивами и механизмами, господствовавши^К. Маркс, например, писал, что "мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими мыслями. Это значит, что тот класс, который представляет собой господствующую материальную силу общества, есть в то же время и его господствующая духовная сила", а "господствующие мысли суть не что иное, как идеальное выражение господствующих материальных отношений" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 45, 46).

18

ми в рамках строго определенной стадии капитализма. Обратимся вначале к вопросу о происхождении марксизма.
Общеизвестна мысль Маркса, считавшего, что его выводы справедливы лишь применительно к условиям западноевропей- ской цивилизации. Условия эти определялись, помимо прочего, особым менталитетом. Суть последнего, как писал Н.С. Трубецкой, в том, что для романо-германцев "возможно два вида отношения к культуре: либо признание, что высшей и совершенней- шей культурой в мире является культура того народа, к которому принадлежит данный "оценивающий" субъект (немец, француз и т.д.), либо признание, что венцом совершенства является не только эта частная разновидность, но вся совокупность ближай- шим образом родственных с ней культур, созданных в совместной работе всеми романо-германскими народами"^.
Это родство культур, помимо прочего, сводилось к двум обстоятельств ам: к признанию главенства материального фактора в общественном развитии и к представлению о развитии как о движении от простого к сложному, от низшего уровня к высшему. Однако романо-германского менталитета все же не было дост аточно для того, чтобы привести марксизм к абсолютизации формационной модели. Здесь, полагаем, сказалось воздействие второй составляющей. Дело в том, что, разрабатывая политэкономические основы своей теории, Маркс, как отмечалось, изучал капитализм в его развитой стадии. А потому его модель строил ась в полном соответствии с представлениями западноевропей- цев о сложившихся в XIX в. социально-экономических реалиях и стоящих задачах.
Характеризуя особенность этих представлений К.Н. Леонтьев, например, отмечал, что западноевропейская трактовка общественного прогресса объясняет только первую, восходящую, наиболее оптимистическую стадию любого развития - постепенное восхождение от простого к сложному, к "цветущей сложности", но совершенно замалчивает вторую, такую же необходимую и неизбежную, как и первая фаза - фазу "упрощения" и гибели^. Хотя сказанное К.Н. Леонтьевым не может быть распростр анено на Марксов метод в полной мере, в какой-то степени оно справедливо и для него. Ведь развитая стадия любого обществ а, занимая крайне незначительный временной промежуток, строго говоря, является "идеальным", равновесным его состояни^Трубецкой Н.С. Об истинном и ложном национализме // Вопр. экономики. 1994. #2. С. 109.
^См.: Леонтьев К.Н. Восток, Россия и славянство. М., 1885 - 1886. Т. 1. С. 151 - 152.

19

ем. А потому ее качественные характеристики (как, впрочем, и характеристики любой иной стадии) не могут служить эталоном общественного прогресса. Эта стадия - период некоего "шаткого равновесия". Значит, на основе исследования лишь ее специфики нельзя сделать однозначного вывода о будущих тенденциях. И особенно опасно ориентироваться на реалии развитой стадии, потому что она есть этап наивысшей мобилизации и поляризации общественных сил, когда формируется менталитет, характеризующийся во многом иллюзорными представлениями масс и их лидеров о способности "двинуть" маятник истории в любом желаемом направлении^.
В политэкономической концепции марксизма этого учтено не было. В итоге не могла не утвердиться абсолютизация роли экономического интереса и классовой структуры общества, результ атом чего стало перенесение на предшествующую и последующую историю человечества мотиваций, характерных для назв анного периода "шаткого равновесия". Именно поэтому, на наш взгляд, Марксу не удалось достоверно определить основные направления и механизмы перехода к следующей за капитализмом стадии. Итогом выступило (первоначально в теории, затем на практике) воспроизводство отношений, для которых господство (пусть порой и внешне скрытое) было нормой, а общественный интерес формализован, т.е. использовалась модель, против которой всегда выступали основоположники марксизма.

Неспособность марксизма преодолеть противоречия между его общефилософским и политэкономическим разделами имела самые печальные научно-практические результаты. В рамках советской системы произошли "экономизация" человека и "политиз ация" экономики, что и предопределило ее ориентацию преимущественно на особую форму количественного экономического роста. Этот рост был сориентирован даже не на интересы отдельных классов и не на интересы "всеобщего" государства, но прежде всего на интересы правящей политической элиты. Тем самым на практике было подтверждено положение марксистской философии, согласно которому отношения людей друг к
^А.Дж. Тойнби приводит любопытное высказывание Х. Дэвиса: "В развитии как отдельных, так и скооперированных общин и групп время от времени наступает момент равновесия, когда институты стабильны и отвечают интерес ам тех, кто живет в условиях этих институтов... Тогда на какое-то время человек оказывается хозяином своей судьбы... Все свидетельствует о зрелости соци- альной системы, и, хотя в действительности... крайне редко, история дает нам такого рода примеры..., мы можем утверждать, что все остальные состояния общества - это пролог и эпилог" (Тойнби А.Дж. Постижение истории. М., 1991. С. 286).

20

другу определяют их отношение к Природе, а от их отношения к Природе зависит их отношение друг к другу.
Из факта абсолютизации марксизмом экономической и политической составляющей общественного развития вытекают и причины того, почему, несмотря на неоднократное упоминание Марксом и Энгельсом возможности иного, нежели пятиэтапное, описание общеисторических процессов, в целом как методологический принцип он был ими отвергнут. Действительно, если развитие общества есть, прежде всего, результат экономической и политической борьбы классов, то иной, кроме как формационн ая, логики смены общественных отношений просто не может существовать. Потому верна точка зрения, согласно которой именно некритическое, догматическое следование каждой букве марксовой политэкономической теории, а не отход от нее, в значительной степени предопределило нежизнеспособность советской системы^.
Подведем некоторые итоги.
Разрыв между философскими и политэкономическими воззрениями Маркса и Энгельса не был случайным, как не случайно сведение ими интересов индивидов к интересам классов, подчинение личности "всеобщему интересу", а в конечном счете государству в лице его бюрократии. Избрав в качестве основы анализа и последующих выводов развитую стадию капитализма, основоположники марксизма не могли не вступить в противоречие с собственной трактовкой категории "общественная формация". Напомним, по Марксу, капитализм является лишь завершающей стадией "экономической общественной формации", но никак не формацией самостоятельной. К категории же "формация" относится следующий за ним коммунизм ("коммунистическая общест^В свое время, отвергая в чем-то схожую критику в формализме, Ф. Энгельс отмечал: "...согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогд а не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение - это базис, но на ход исторической борьбы также оказывают влияние и во многих случаях определяют ее преимущественную форму различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее результаты - государственный строй, установленный победившим классом после выигранного сражения, и т.п., правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 37. С. 394 - 395).

21

венная формация"). А потому, в полном соответствии с марксизмом, переход от капитализма к коммунизму означает не смену одного общественного организма другим в рамках общей для них модели, но смену эпох, так как предполагает отход не от ценностей одного лишь капитализма, но от ценностей "общественной экономической формации" в целом. Следовательно, здесь мы сталкиваемся с явлением качественно иным, нежели, например, смена рабовладения феодализмом, в рамках которой (по Марксу) происходил процесс эволюции "экономической общественной формации". При смене эпох наблюдается смена всей системы интересов и ценностей, а не отдельных их элементов, т.е. общественн ая революция^.

Маркс не пошел по пути анализа содержания общественных революций. Выделив "общественную экономическую формацию" и "общественную коммунистическую формацию", он не исследовал логику перехода первой во вторую, а применил методологию, справедливую только для изучения конкретного типа общественных отношений. Такой подход закономерно вывел его на теоретическое обоснование осуществления революционных преобразований, способствующих лишь изменению форм, а не содерж ания общественных отношений. Причем, механический перенос закономерностей, характеризующих смену способов производств а, на качественно иной уровень общественных отношений произошел не только в теории, но и в последующей практической деятельности. И это не было случайным, поскольку из предлагаемой трактовки фатально следовал вывод, что если феодализм был сменен капитализмом революционным путем, то аналогичная судьба должна ожидать и буржуазный строй. И хотя революционная ломка последнего не всегда признавалась обязательной, все-таки данная идея превалировала^.
Происходило это и потому, что стоявшая перед Марксом зад ача по раскрытию закономерностей развития и гибели капитализм а диктовалась историческим социально-политическим "зак азом", требовавшим обосновать тезис, что только подчиняя интересы всех интересам наиболее передового (рабочего) класса, можно "войти" в новое общество; что только всеобщий труд (по сути - всеобщая трудовая повинность) может послужить основой освобождения от практики эксплуатации человека челове^Н а раскрытии содержания этой категории мы остановимся в последней главе данного раздела.
^Причину этого, видимо, следует искать и в том, что К. Маркс в своих исследов аниях основывался на идеях радикальных демократов, признававших равенство только для народа, в то время как демократы либеральные считали всех равными перед законом.

22

ком и пр.^ Конечно, на такой методологической базе невозможно раскрыть причины наблюдаемого в современном мире качественного скачка, связанного с кардинальной трансформацией систем интересов и ценностей, отношений между обществом, природой и человеком, превращающих межклассовые противоречия в частный случай общественной практики.
При этом нельзя согласиться с точкой зрения, в соответствии с которой марксова модель - полностью несостоятельна. Именно Марксу наиболее корректно удалось описать закономерности общественного развития эпохи свободной конкуренции. Другое дело, что большинство этих положений применимо лишь к условиям господства классовых интересов и частнособственнических предпочтений. Не подлежит сомнению и то, что многие положения философского раздела его теории (и это мы пытались показ ать) справедливы и по сей день. Важнейшие из них: органическ ая взаимосвязь между развитием общества, развитием природы и развитием человека; социализация природы как результат ее изменения человеком; воздействие на процесс формирования интересов индивида не только экономических (количественных) факторов, но и социокультурных.
И все же Марксов подход страдал ограниченностью. Попытаемся разобраться, в какой мере эту ограниченность удается преодолеть в рамках альтернативных марксизму концепций, насколько эффективно они избегают опасности подмены целей средствами. Для этого кратко охарактеризуем два научных напр авления: "цивилизационный подход" и исследования процесса глобализации.
^"...пролетарское принуждение во всех его формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью... является методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи" (Бухарин Н.И. Экономика переходного периода. Ч. 1. М., 1920. С. 138 - 139).

23

Закладка в соц.сетях