Жанр: Любовные романы
На условиях любви
...ть.
— Но ты могла бы оставить меня на съедение им. Моя жизнь застрахована.
Только представь, какой богатой ты бы стала. Мерсифилдс и мои миллионы; о
чем еще может мечтать девушка?
— Я могла бы с этим поспорить, но сейчас я не в состоянии воспринимать
твой нездоровый юмор.
— Но разве я не прав? Тебе не обязательно было спасать меня, если
учесть, какие у нас отношения. Так зачем ты это сделала?
— Ничего лучше мне в голову не пришло.
— Ты знаешь, что это не ответ.
— Я не выношу вида крови. И мне не хотелось собирать тебя по кусочкам
по всему пляжу.
— Очаровательно.
— Ты сам просил.
— Перестань, — Кейн встал на ноги и протянул жене руку, помогая ей
подняться. — Давай-ка лучше ополоснемся и пойдем домой.
Они молча прошли к тому месту, где Бруни оставила полотенце, умылись
холодной водой и направились в сторону дома. Бруни чувствовала себя ужасно.
Не думая, она подвергла свою жизнь опасности. Но от мысли о том, что она
может потерять Кейна, Бруни совсем перестала соображать.
— Не убивайся ты так, — сказал Кейн, открывая перед ней дверь коттеджа.
— Сказать по правде, я очень тронут тем, что ты рисковала жизнью из-за меня.
Тем более притом, что ты ненавидишь меня всем сердцем.
Бруни поджала губы, чтобы только удержаться от ответа на его очевидную
насмешку.
— Может, ты все-таки не презираешь меня настолько сильно, как тебе
кажется? — добавил Кейн, не услышав ответа.
— И не мечтай.
— Ну-ну, милая, — рассмеялся он, глядя на то, как раскраснелись ее
недавно бледные щеки. — Не злись на меня. Я всего лишь спас тебе жизнь.
Бруни со злостью захлопнула перед ним дверь и, включив воду на полную
мощность, дала волю слезам.
Остаток дня Бруни избегала Кейна. Когда он вошел в комнату, она притворилась
спящей, не желая, чтобы он увидел ее красные от слез глаза и бледную кожу.
В шесть вечера Кейн снова постучался к ней и сообщил, что приготовил обед.
Бруни пробормотала что-то невнятное в ответ, но, когда он вышел, заставила
себя встать с постели.
Она надела легкое платье и сандалии и подошла к зеркалу, но увидев свое
отражение, невольно поморщилась. Под глазами у нее были круги. Взгляд
казался лихорадочным и болезненным. Нос немного припух. Бруни не хотела
краситься, но ей ничего другого не оставалось. У нее не было никакого
желания, чтобы Кейн видел ее в таком состоянии.
Он ждал ее в гостиной. Заметив Бруни, Кейн отложил газету и поднялся.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он.
— Я в порядке.
— Ты спала целую вечность. Я уже начал волноваться.
— Не нужно было.
— И все же ты пережила шок.
— Как видишь, я уже вполне оправилась.
Кейн подошел ближе и склонился над ней. Ей ничего не оставалось, кроме как
смотреть ему в глаза. Сердце Бруни бешено забилось, когда он нежно коснулся
ее носа.
— Болит?
— Н-нет.
Кейн с минуту молча изучал ее лицо.
— Ты плакала.
— Вовсе нет, — сказала она, потупившись.
— Тебе нехорошо?
Бруни отрицательно покачала головой, даже не взглянув на него.
— Бруни.
Она хотела отстраниться, но Кейн взял ее за плечи, привлекая ближе.
— Ну почему ты продолжаешь упорствовать?
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты борешься с собой, а не со мной. Я знаю, ты хочешь меня. Мы оба
желаем друг друга, и теперь никто и ничто не сможет остановить нас.
Бруни сглотнула. Кейн прав. Она хотела его. Всегда. И не важно, что они
поженились так скоро и при таких обстоятельствах. Сейчас это уже не важно.
Она стала заложницей своей любви к нему. Без Кейна Бруни не представляла
своей жизни. Вот почему она, ни о чем не думая, бросилась спасать его.
— Ты можешь отрицать то, что происходит между нами, — прервал ее мысли
Кейн. — Но ничего не изменится. У тебя не получится притвориться, что ты не
хочешь меня.
Бруни не собиралась ничего отрицать. Ее тело уже трепетало от нетерпения.
Она почти перестала дышать, когда он приблизился к ней и запечатлел поцелуй
на ее губах. Кейн целовал ее так страстно, что внутри у нее разгорелось
пламя. Ей хотелось большего, она таяла в плену его рук и губ, дрожала от его
ласк, которые становились требовательнее с каждой минутой.
Они любили друг друга с неистовостью изголодавшихся хищников, терзающих свою
добычу. Тела их закружились в танце страсти. И вот наступил момент, когда их
накрыла волна нестерпимого удовольствия.
Бруни открыла глаза и улыбнулась Кейну, который с восхищением смотрел на
нее.
— Ни о чем не жалеешь? — поинтересовался он, нежно проводя ладонью по
ее щеке.
— Нет.
— Значит, не будешь называть меня варваром всякий раз, когда мы будем
заниматься любовью?
— Прости меня, — вспыхнула девушка. — Я не должна была так говорить...
Я растерялась, не знала, как реагировать...
— Ты красивая... ты знаешь это? — спросил Кейн, коснувшись ее губ.
От его слов приятное тепло разлилось по всему телу Бруни. Знает ли он, что я
на самом деле чувствую к нему? Видит ли это в моих глазах? — размышляла
девушка.
— О чем ты думаешь, малышка?
— С тобой я чувствую себя так... — Бруни замолчала, не в силах
подобрать нужные слова.
— Как, Бруни?
— Когда я с тобой, я чувствую, что... живу.
Бруни ждала, что он ответит, но Кейн молчал.
— А ты? — не выдержала она. — Что ты чувствуешь?
Казалось, Кейн пропустил ее вопрос мимо ушей. Бруни затаила дыхание.
Ожидание становилось невыносимым, но тут Кейн приблизился к ней и прошептал:
— А что, если я покажу тебе?
— Согласна, — выдохнула она в ответ, и губы их слились в поцелуе.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Следующие несколько дней пролетели для Бруни незаметно. Кейн окружил ее
вниманием и заботой, а она старалась не думать о будущем и жить сегодняшним
днем, наслаждаясь атмосферой чувственности, витающей между ними.
Они так часто занимались любовью на пляже, что Бруни потеряла счет. Ее
любовь к Кейну достигла за это время таких высот, что, казалось, заполнила
все ее существо.
Что чувствовал Кейн, оставалось для Бруни загадкой. Он был пылким и чутким
любовником, но, хотя в ласках ему и не было равных, ни одного слова любви
даже в порыве страсти не коснулось его губ. Бруни старалась не
демонстрировать своего разочарования, но с каждым днем в ней крепла
уверенность, что она оказалась в том же положении, что и ее мать, любя
мужчину, который к ней равнодушен.
Сегодня Бруни снова сидела на берегу, наблюдая, как Кейн плавает. Она
слышала лишь плеск волн да крик одинокой чайки. Бруни очень не хотелось
покидать этот уединенный уголок и снова возвращаться к городской суете.
Прошлым вечером Кейн сообщил ей, что ему необходимо уехать по делам в
Мельбурн. Он предложил ей поехать с ним, но Бруни подумала, что Паулине и
так трудно пришлось, пока они отдыхали, и решила просто вернуться к работе.
Бруни смотрела, как Кейн выходит из воды и идет ей навстречу. Высокий,
сильный, загорелый. Его темные влажные волосы спадали на лоб. Он откинул их
назад, когда сел на песок рядом с ней.
— Кейн... — начала девушка, нежно коснувшись его руки.
Но он не дал ей договорить.
— У нас осталось меньше двадцати четырех часов перед отъездом, —
заговорщически произнес Кейн. — Как ты хочешь их провести?
— Что это у тебя на уме? — спросила Бруни, когда он медленно начал
снимать с нее купальник.
— Я подумал, мы могли бы заняться этим, — он начал ласкать ее грудь. —
Или этим, — его рука скользнула в ее трусики, разжигая в ней безудержное
пламя страстей. — Как ты думаешь?
— Я потеряла способность думать тридцать секунд назад, — выдохнула
девушка, привлекая его к себе.
Они медленно и чувственно занялись любовью на пустынном пляже. И остались бы
там, если бы вечерняя прохлада не заставила их вернуться в дом. Но и в доме
они не могли оторваться друг от друга. Стоя в ванной под струями теплой
воды, они снова занимались любовью, доводя друг друга до экстаза.
Наконец Кейн смог оторваться от ее губ. Он взял ее лицо в свои ладони и
заглянул в прекрасные голубые глаза. Две слезинки, как два бриллианта,
застыли на ее щеках.
— Надеюсь, это слезы счастья, — сказал Кейн, заметив их.
— Никогда бы не подумала, что скажу это, но... да, я счастлива. — Бруни
смотрела в глаза мужа и думала, как она могла когда-то ненавидеть его.
Кейн снова поцеловал ее. Медленно и нежно. А потом выключил воду и, достав
полотенце, начал вытирать ее влажное тело.
— Ты потрясающая... — выдохнул он. — Просто великолепная!
— А ты весь мокрый! — поддела она его, гладя его роскошное влажное
тело.
Кейн озорно посмотрел на Бруни, весело улыбнулся и, незаметно включив душ,
обрызгал жену водой.
— Ты тоже, — сказал он и, прежде чем Бруни смогла что-то на это
ответить, закрыл ее рот поцелуем.
На следующий день, собирая вещи, Бруни старалась не думать о предстоящей
разлуке с Кейном, но чем ближе они подъезжали к его дому в Эджклиффе, тем
тяжелее становилось у нее на сердце.
Как будто чувствуя ее состояние, Кейн участливо взглянул на жену и спросил:
— Почему ты грустишь?
— Тебе правда нужно уезжать завтра?
— Я же просил тебя поехать со мной, — напомнил он ей.
— Да... но моя работа...
— Найми кого-нибудь на свое место — посоветовал Кейн. — Теперь тебе не
обязательно работать весь день.
— Но я люблю балетную студию.
— Тебе не нужно зарабатывать деньги. Моих хватит для нас сполна.
— Я работаю не из-за денег.
— Тогда почему? Чтобы быть независимой?
— Тебе неприятно само слово
независимость
, так?
— Я уже говорил тебе, я хочу, чтобы ты была со мной в любое время. А
карьера отнимает много времени.
— Ты же не хочешь сказать...
— Ты уже давно должна была уяснить, я всегда говорю то, что думаю.
Бруни замолчала. Она уставилась в окно, пытаясь привести в порядок свои
мысли. Неужели Кейн и правда хочет, чтобы я стояла у плиты, как какая-нибудь
домохозяйка? — пронеслось у нее в голове.
— Я бизнесмен, — продолжал между тем Кейн. — И я хочу видеть тебя дома,
когда возвращаюсь с работы, а не ждать, пока ты освободишься.
— А я не игрушка, которую можно достать с полки в любое время! У меня
есть обязательства перед моими учениками. И не забывай о Паулине.
— Твои обязательства меня мало волнуют. Теперь, когда мы будем жить
одной семьей, ты не должна работать целыми днями. Я хочу, чтобы моего
ребенка воспитывала мать.
— Ты все время говоришь о том, чего хочешь ты, а как насчет того, чтобы
спросить меня, чего я хочу? И что-то я раньше не замечала у тебя особого
желания завести детей.
— А я заметил, что у тебя дурацкая привычка противоречить всему, что я
говорю. Признайся честно, Бруни. Ты ведь хочешь того же, что и я.
Бруни замолчала и отвернулась, считая секунды до того момента, как она
сможет выйти из машины и избавиться от присутствия Кейна, которое начало
раздражать ее.
Как только машина остановилась, Бруни выскочила на улицу и направилась в
сторону дома. Она достала ключи, которые Кейн дал ей накануне, и начала
открывать дверь, несмотря на просьбу Кейна остановиться и подождать его.
Дверь открылась. По всей округе раздался вой сигнализации, такой
оглушительный, что девушка выронила сумку из рук и закрыла уши.
— Довольна? — спросил Кейн, подойдя к двери, чтобы отключить охранную
систему.
Поддавшись неведомому импульсу, Бруни показала ему язык и прошла в дом,
слыша позади его смех.
Бруни заперлась в спальне. Остаток вечера она не выходила из комнаты, хотя
ей очень хотелось провести это время с Кейном.
Время шло к полуночи, а Бруни все не ложилась. Она думала, что вряд ли ей
удастся заснуть сегодня, однако, едва коснувшись головой подушки, молодая
женщина погрузилась в сон...
Спустившись на следующее утро на кухню, Бруни обнаружила там записку. А это
значило, что Кейн уже уехал. Сожалея о своем вчерашнем поведении, Бруни
снова поднялась наверх, чтобы переодеться.
Когда Бруни приехала в балетную школу, Паулина сидела за столом,
просматривая какие-то документы. Заметив появление подруги, она сдвинула
очки на нос и произнесла голосом Марлен Дитрих:
— Ну, здравствуйте. Как вам новая жизнь с мужчиной вашей мечты?
— Нормально.
— И все? — спросила Паулина уже своим голосом.
— Ну тогда потрясающе.
— Так-то лучше. Но я думала, вы вернетесь не раньше, чем еще через
неделю.
— Кейн уехал в Мельбурн сегодня утром, объяснила Бруни. — По делам.
— Почему ты не поехала с ним?
— Я подумала, это нечестно — оставлять тебя одну так надолго.
— Я уже большая девочка, Бруни. И я могла бы попросить Джемму взять
часть твоих учеников. Ты же знаешь, она так хочет преподавать.
— Я позвоню ей как-нибудь, — сказала Бруни, жалея, что не подумала об
этом раньше.
— У тебя все в порядке? — забеспокоилась Паулина.
— Ну конечно! — притворно улыбнувшись, ответила Бруни.
— Ты скучаешь по нему, да?
Молодая женщина хотела было что-то возразить, но потом вспомнила, что
Паулина, как и все остальные, думает, что она вышла за Кейна по любви.
— Да, скучаю, — вздохнула Бруни, понимая, что говорит правду.
— Бедняжка, — посочувствовала Паулина. — Но зато только представь, что
будет, когда он вернется, — закатила глаза подруга. — Второй медовый месяц.
Бруни отвернулась. Она не хотела, чтобы Паулина заметила ее смущение.
Воспоминания об их ночах были еще так свежи в памяти, что тело ее горело от
одних только мыслей о Кейне.
— Кстати, твоя мама сегодня звонила. Она оставила номер, по которому ты можешь связаться с ней.
— Странно, что она не позвонила мне на мобильный, — удивилась Бруни.
— А он включен?
Бруни достала мобильный из сумочки и поморщилась.
— Наверное, он разрядился, когда...
— Пожалуйста, — шутливо взмолилась Паулина, прикрыв уши ладонями, —
прошу тебя, избавь меня от деталей. Я еще невинна.
— Я лучше позвоню маме, — рассмеялась Бруни. — Я на минуточку.
— Конечно. Пока разогреюсь. Малышки будут здесь совсем скоро.
Гленис ответила после третьего гудка. В ее голосе слышалась паника.
— Бруни? О, слава богу, ты позвонила!
— Мам? — забеспокоилась Бруни. — Что случилось?
— Твой отец... — заплакала Гленис, — у него случился удар.
— Когда? Как он? Как ты?
— Вчера ночью, милая... кажется, это серьезно. Я не знаю, что делать, —
захныкала женщина.
— Он в больнице?
— Да, но здесь все так примитивно, на этом острове! Доктор почти не
говорит по-английски, и всем наплевать, что твой отец находится в одной
палате с другими больными. Я этого не вынесу! Мне кажется, я просто сойду с
ума, если никто ничего не предпримет!
— Мы должны перевезти папу в Сидней, — стараясь не волноваться, сказала
Бруни. — Ты уже связывалась с посольством Австралии?
— Какое посольство! Здесь даже парикмахерской нет, — заплакала Гленис.
— И я не хочу быть далеко, когда твой отец очнется.
— Он без сознания?
— С того самого момента, как у него случился приступ.
— Ты только не волнуйся, мам. Я все сделаю. Вы где сейчас?
Бруни выслушала мать, попрощалась и повесила трубку.
Она думала, что делать дальше, как вдруг телефон зазвонил снова.
— Да?
— Бруни? — услышала она знакомый голос. — Все в порядке? Ты какая-то
растерянная.
— Отец... у него случился приступ. Я должна привезти его в Сидней. Мама
переживает и...
— Я все сделаю, — прервал ее Кейн. — А ты держись и жди, когда они
вернутся домой.
— У них больше нет дома! — закричала Бруни, поддавшись эмоциям.
— Предоставь это мне, Бруни. Успокойся и жди меня. Если удастся, я буду
дома уже сегодня. Сможешь выдержать?
— Д-думаю, да.
— Вот и хорошо, моя девочка. До встречи.
— Пока.
С минуту Бруни молча смотрела на телефон, пытаясь привести свои мысли в
порядок. Отец всегда был таким сильным и властным; трудно представить, чтобы
его мог хватить удар. От мысли, что ожидает маму, если отец не вполне
оправится после приступа, у Бруни невольно сжалось сердце. Оуэн Мерсер,
конечно, превратит жизнь жены в ад, вымещая на ней всю свою злобу и
бессилие.
— О, Остин! — всхлипнула Бруни. — Почему ты умер и оставил меня одну?..
Позже Бруни задумалась о том, как переживет первые несколько дней по
возвращении родителей. Отношения с Кейном отошли для нее на второй план, она
волновалась, что ее мама будет нуждаться в поддержке.
Кейн снял для Оуэна Мерсера место в частной клинике, где тот пошел на
поправку. Когда врачи объявили, что жизнь старика вне опасности, Кейн
посоветовал перевезти его в Мерсифилдс, где он смог бы спокойно жить под
присмотром специально нанятой для него сиделки.
— О, Кейн, это было бы чудесно, — Гленис посмотрела на зятя глазами,
полными слез. — Даже не знаю, как отблагодарить тебя за все, что ты для нас
сделал.
— Нет проблем.
Бруни прекрасно знала, что у родителей нет денег, и, как только ее мать
отправилась на свое ставшее ежедневным дежурство у постели мужа, накинулась
на Кейна с обвинениями.
— Как мои родители расплатятся за клинику и сиделку, хотелось бы мне
знать?! — воскликнула Бруни. — У них ведь нет ни цента за душой!
— Я и не думал заставлять их платить.
— Да? Тогда кто оплатит счета? Я? Не сомневаюсь, за это мне придется
ублажать тебя в постели!
Кейн не ответил, отчего Бруни еще больше разозлилась.
— Или, может, это входило в твой хитроумный план мести? Ты уже отобрал
бизнес моего отца, дом в Мерсифилдс, меня, а сейчас еще и моя мать тебе
безмерно благодарна! Ты этого хотел? Чтобы они принесли тебе свою гордость
на тарелочке?
— Ты расстроена и не понимаешь, что говоришь. Пойдем домой. Ты
поспишь... — Кейн потянулся к ней, но Бруни отняла руку.
— Не прикасайся ко мне!
Кейн прищелкнул языком и посмотрел на Бруни так, словно перед ним стоял
капризный ребенок, а вовсе не взрослая женщина.
— И не смотри на меня так!
— Я буду смотреть на тебя, как мне будет угодно. А теперь пойдем в дом,
пока я не потерял терпение и не поцеловал тебя на глазах всего персонала.
Бруни оглянулась. В нескольких метрах от них и правда стояли несколько
медсестер в белых халатах.
Стиснув зубы, Бруни последовала за Кейном к выходу из больницы.
По пути домой они почти не разговаривали. Бруни бесило спокойствие Кейна, и
в конце концов она не выдержала:
— Ты что, так и собираешься молчать?
— А что ты хочешь от меня услышать? — вопросил Кейн бесстрастно.
О, она хотела услышать от него многое. Например, что он любит ее, и желает,
и поддержит ее в любой ситуации. Но Кейн молчал. А главное, он больше не
пытался к ней прикоснуться. И пока Бруни старалась убедить себя в том, что
Кейн не беспокоит ее потому, что она недавно пережила сильный стресс, какая-
то часть ее мечтала оказаться в его объятиях.
Кейн, вздохнув, шел вслед за Бруни, которая пулей выскочила из машины, как
только они подъехали к дому. Он обсуждал состояние Оуэна Мерсера с врачом,
но тот не сказал ничего утешительного. Стало совершенно очевидно, что отец
Бруни останется инвалидом. И это беспокоило Кейна. Оуэн Мерсер не отличался
терпением и будучи здоровым, что же с ним станет, когда он будет прикован к
инвалидному креслу? И сколько новых трудностей это доставит Бруни и ее
матери?..
Тем временем Бруни отключила охранную систему и повернулась к мужу.
— Видишь? — с вызовом сказала она. — Я не так глупа, как ты думаешь.
— Никогда не считал тебя глупой. — Кейн пропустил Бруни в дом. —
Упрямой, может быть, нетерпеливой и вздорной, но никак не глупой. Есть
хочешь? — спросил он. — Ты ведь целый день провела в клинике, а больничная
еда, по-моему, подходит только для пациентов.
— Я голодна как волк, — призналась Бруни, устав спорить. — Бутерброд,
что я съела в клинике, был больше похож на резину.
— Не хочешь принять душ, пока я поколдую на кухне? — улыбнулся Кейн,
развязывая галстук.
— Почему ты так мил со мной, когда я весь вечер веду себя как стерва?
— Никакая ты не стерва, дорогая моя. Ты просто временами
раздражительна, нетерпима к окружающим, но ты вовсе не стерва.
Его слова растрогали Бруни. Она подошла к мужу и захныкала, уткнувшись ему в
грудь.
— Ну-ну, что ты, — гладя ее по голове, успокаивал Бруни Кейн. — Что я
такого сказал?..
— Н-ничего. Просто эмоции. Я...
— Я понимаю. — Кейн лишь крепче обнял ее.
— Я так старалась быть сильной. Ради мамы. Но сейчас...
— Тебе нелегко пришлось.
— Я нужна маме. А с тех пор, как умер Остин, я осталась совсем одна. У
меня даже не было времени, чтобы погоревать, потому что родители нуждались в
моей поддержке. Я больше так не могу.
— Ты не одна. Я с тобой.
— Но почему ты помогаешь нам? Ты ведь всегда ненавидел мою семью? —
спросила Бруни, подняв на него заплаканные глаза.
— Я настороженно отношусь к твоему отцу, вот и все.
Если Кейн больше не презирает моих родных, подумала Бруни, возможно ли, что
он может полюбить меня? Она смотрела на него, всем сердцем желая, чтобы у
нее хватило смелости сказать ему, как сильно она его любит. Но Бруни
промолчала.
Кейн осторожно выпустил ее из своих объятий.
— Иди, надень свою самую удобную пижаму, — произнес он ласково. — Жду
тебя на кухне через пятнадцать минут. Обещаю, я приготовлю роскошное
угощение для тебя.
Бруни последовала его совету, но вместо своей пижамы надела халат Кейна. Ей
нравилось вдыхать его запах. Когда Бруни вошла в кухню, он мыл посуду.
— Налей себе вина, — Кейн подал ей открытую бутылку и бокал. — Я
недолго.
— Чем это так вкусно пахнет? — не удержалась молодая женщина, вдыхая
чудесный аромат, витающий в кухне.
— Курицей с чесноком под соусом песто.
— Так быстро? — удивилась Бруни, когда он поставил на стол готовое
блюдо.
— Я приготовил это заранее, как все знаменитые шеф-повара.
Бруни не смогла сдержать улыбку. Кейн улыбнулся в ответ.
— Ешь, пей и наслаждайся жизнью.
— Завтра кто-то может умереть, — закончила Бруни цитату.
— Твой отец не умрет, Бруни.
— Знаю, это ужасно, — сказала девушка, не поднимая глаз, — но иногда
мне хочется, чтобы он умер; так моя мама наконец станет свободна.
— Уверен, Гленис вовсе не хочет обретать свободу таким способом. Ты не
понимаешь, почему твоя мать любит его столь сильно, но это так. И быть
может, теперь Оуэн поймет, какая хорошая жена была у него все эти годы.
— Возможно, ты прав... — Бруни посмотрела на мужа. — Мой отец всегда
считал, что мама слишком чувствительна. Он постоянно упрекал ее за то, что
она всегда слишком опекала всех нас. Но теперь ему понадобится ее поддержка.
— Жизнь иной раз преподает нам уроки. Я верю, ничто не случайно в этом
мире.
— Судьба, — вздохнула Бруни. — Но что такого сделал мой отец? Ты так и
не сказал мне, за что он мог бы сесть в тюрьму.
— Теперь это уже неважно. Я все уладил.
— Но как?
— Как обычно решают такие дела.
— Деньги?
— Это единственный язык, который понятен кредиторам. Или плати, или
умри.
— Папа был в опасности?
— Боюсь, что так. Он действительно разозлил нескольких опасных людей,
но чего ты ожидала? Если ты якшаешься с преступниками, рано или поздно плохо
кончишь.
Бруни безразлично размазывала еду по тарелке. Аппетит вдруг пропал. Она
знала, что ее отец не был идеальным, но Бруни и подумать не могла, что он
мог быть связан с криминальным миром. В ее воображ
...Закладка в соц.сетях
