Жанр: Любовные романы
Заколдованная
...то-то вспоминаешь?
- Да.
Сердце Эмбер мучительно сжалось от страха. Еще не время. Если он вспомнит сейчас, то все пропало! И я тоже.
- Что же ты вспоминаешь? - тихим голосом спросила она.
- Вид твоей крови у меня на теле. - Облегчение было таким сильным, что у Эмбер закружилась голова.
- Ах, вот что, - проговорила она. - Но это же безделица.
- То была кровь твоей девственности!
- Пиявке случалось высасывать из меня больше крови, - сказала Эмбер с улыбкой, вспомнив, как Дункан
отмахнулся тогда от своей раны. - И из тебя тоже, мой темный воин. Ты сам мне так сказал.
Дункан против воли улыбнулся в ответ. Ничего не сказав, он обвел взглядом комнату, но его глаза снова и снова
возвращались к брачному ложу.
Оно было достаточно велико для мужчины ростом с Дункана - или с Эрика. Полог над ним и драпировки были из
дорогой материи в золотых, зеленых и индиговых тонах. Роскошное меховое одеяло лежало поверх простыней из такого
тонкого полотна, что они казались мягче пуха, которым была набита перина. Кружево, окаймлявшее простыни, было
изумительной красоты - словно бесчисленные снежинки сплелись в узор, который не смог бы растопить даже самый
жаркий огонь в очаге.
- Ты видел когда-нибудь такую красоту? - спросила Эмбер, заметив, что Дункан смотрит на постель.
Как только эти слова вылетели у нее изо рта, ей захотелось взять их обратно. Меньше всего она желала сейчас
говорить о памяти Дункана. Или об ее отсутствии.
- Убранство очень богатое, - согласился Дункан. - Эрик - щедрый лорд. Эта комната больше приличествует
покоям самого лорда, чем его сенешаля.
- Эрик доволен нашим браком.
- Что ж, тем лучше.
- Почему? - спросила она с тревогой, уловив стальную нотку в голосе Дункана.
- Потому что я женился бы на тебе и без его согласия, и без своей клятвы, касающейся твоей девственности. И он
знал это. Ему оставалось либо сразиться со мной, либо отдать тебя мне.
Отвернувшись от ложа, Дункан заметил, с каким убитым видом смотрела на него Эмбер. Ее лицо покрывала такая
бледность, которую не мог скрыть даже золотистый свет светильников.
- Ты и думать не смей сражаться с Эриком, - выговорила она дрожащими губами.
- Значит, ты считаешь меня таким плохим воином? - Нет!
Прищурившись, Дункан молча ждал.
- Я люблю вас обоих, - сказала Эмбер. - И чтобы вы сражались друг с другом? Нет, этого никогда не должно
случиться!
С поразительной быстротой Дункан оказался рядом со своей молодой женой. Он стоял так близко к ней, что ощущал
единственный в своем роде аромат смолы и роз - запах, присущий ей одной.
- Что ты сказала? - спросил он.
- Чтобы вам сражаться...
- Не то, - перебил Дункан. - Перед этим.
- Я люблю вас обоих.
- Уже ближе, но не совсем то.
На мгновение Эмбер смешалась. Потом она поняла.
- Я люблю Эрика, - сказала она, пряча улыбку. Дункан хмыкнул.
- А еще, - прошептала она, - я люблю тебя, темный воин. Так сильно тебя люблю, что любовь переполняет меня до
краев.
От улыбки, которой улыбнулся ей Дункан, у Эмбер подогнулись колени. Он подхватил ее на руки, крепко прижал к
себе. В нахлынувшем на нее чувстве облегчения слились ощущения их обоих.
Но вызванное ее словами удивление принадлежало одному Дункану.
Эмбер отстранилась так, чтобы видеть его глаза.
- Чему ты удивляешься?
- Я не думал, что невинная девушка может любить мужлана, который был так неловок с ее телом, - ответил Дункан.
- Ты не был неловок.
- Я не знаю, что...
Он не договорил того, что собирался сказать, потому что внезапно губы Эмбер крепко прижались к его губам.
Этот яростный, безыскусный поцелуй открыл дорогу потоку огня, захлестнувшего тело Дункана. Уступив своей
жажде, на какое-то мгновение он позволил своим чувствам впитывать сладостный вкус Эмбер. Потом с ласковой
неумолимостью оторвал свои губы от ее губ.
- Дункан? - спросила Эмбер. - Разве ты не хочешь меня?
Он с трудом перевел дыхание.
- Ты же прикасаешься ко мне. Вот и скажи сама, хочу я тебя или нет.
Эмбер закрыла глаза, ощутив, как его желание пронизывает ее, растекается по всему телу.
- Да, - прошептала она. - Словно огненная река течет через меня.
Глаза Дункана закрылись, когда ответная дрожь сотрясла все его могучее тело.
- Да, - хрипло проговорил он. - Огненная река. Его глаза открылись, но Эмбер, даже не успев еще заглянуть в
наполнившую их темноту, почувствовала, как ледяные оковы воли сдерживают жаркое пламя желания.
- А ты, - продолжал Дункан, - ты... нежная янтарная фея, у которой еще не зажила рана с того первого раза, когда
я повалил тебя и порвал плеву твоей девственности.
- Все было совсем не так! - возразила Эмбер. - Ты меня не заставлял силой...
- Я сам знаю, что сделал и чего не сделал, - резко перебил ее Дункан. - Кровь Господня, да у меня ладони до сих
пор ощущают теплоту и мягкость твоих бедер, когда я раздвинул их и вломился в тебя так, словно ты была врагом, которого
следовало убить.
- Остановись! Я так же сильно хотела тебя, как и ты меня. Почему ты не можешь в это поверить?
Смех Дункана прозвучал грубо, а глаза оставались во мраке.
- Почему? Потому что я никогда раньше так не желал женщину. Я даже не знал, что способен на такую страсть! Не
может быть, чтобы невинная девушка чувствовала что-нибудь подобное!
- Дункан, - сказала Эмбер, целуя его в подбородок. - Когда я прикасаюсь к тебе, я чувствую то, что чувствуешь
ты.
Ее зубы нежно укусили его за шею.
- Боже милостивый, да, - прошептала она. - Я чувствую, как прерывается твое дыхание, и сразу же слышу это. Я
чувствую, как твое сердце начинает биться быстрее. Я чувствую, как бурно приливает твоя кровь и возбуждает твою плоть и
делает тебя готовым войти в меня.
Застонав, Дункан сдвинул назад тонкий капюшон, обрамлявший лицо Эмбер. Взял в ладони это лицо, упиваясь
гладкостью и мягкой теплотой ее щек.
Прилив его желания подействовал на Эмбер подобно вину. Сладко вздрагивая от прикосновений его рук, она тихими и
нежными словами распаляла его, лила на него огонь и сама изнемогала от льющегося на нее страстного желания Дункана.
- Я чувствую, как твое желание собирается, словно гроза, - шептала она. - Я не могу чувствовать, как меч
покидает свои ножны, зато ощущаю, как ты чувствуешь, что твое мужское начало пронизывает и заполняет тебя.
- Эмбер, - охрипшим голосом произнес Дункан.
- Я чувствую, как мое собственное тело молит о том, чтобы вкусить сладость движения меча, входящего в ножны.
- Ни слова больше, колдунья, - с усилием сказал Дункан. - По твоей милости я уже переполнен и вот-вот прорвусь.
- Я знаю.
Увидев золотой огонь, пляшущий в глазах Эмбер, Дункан понял, что она на самом деле знает, какое действие
производят на него ее слова.
И что ей это нравится.
- А я могу довести тебя до конца одними лишь словами? - спросила Эмбер.
Сочетание любопытства и чувственности в ее глазах чуть не свело Дункана с ума.
- Довольно, - приказал он хриплым голосом.
- Почему?
- Мужчине не приличествует терять голову.
- Даже на брачном ложе?
- Мы не на ложе, - возразил он.
- Вот именно. И ты не собираешься туда со мной ложиться, не так ли?
- Еще слишком рано.
- Вы только послушайте, что он говорит! - возмутилась Эмбер. - Так вот, сэр, если ты не хочешь брать меня, то
мне придется взять тебя самой.
Дункан ошеломленно посмотрел на Эмбер, потом рассмеялся при мысли о том, что такая хрупкая девушка грозится
справиться с таким крупным и сильным мужчиной, как он.
- Уж не собираешься ли ты повалить меня и взять силой, моя маленькая фея?
- Вряд ли ты будешь лежать достаточно смирно для этого.
- Ты права. Этой ночью - нет. Но мысль мне нравится.
- Мне нужны дела, а не мысли. Раз я слабее тебя, то должна воспользоваться единственным оружием, которое у меня
есть для взятия твоей крепости.
- И что это за оружие?
- Язык.
Прилив огня, от которого отвердело все тело Дункана, передался Эмбер с такой ясностью, что она, вздрогнув, замерла,
словно от удара кнутом по спине. У нее в сознании возник образ прекрасной девушки с массой золотых волос, которые
душистым, жгучим облаком клубились вокруг бедер Дункана, а ее язык выводил огненные узоры на его стоящем мече.
- О-о, - протянула Эмбер. - Неужели мои волосы на самом деле жгут тебя так сладко? Тогда получай их, муженек.
Прежде чем Дункан, успел ответить, она быстро подняла руки, и блестящие гребни разлетелись по полу. Зная, что не
должен этого делать, но не имея сил остановиться, Дункан погрузил руки глубоко в волосы Эмбер, пока не ощутил, как
прохладные, мягкие пряди ласкают чувствительную кожу меж пальцами.
Дрожь чистого наслаждения волнами пошла по телу Эмбер. Смотря Дункану в глаза, она медленно повела головой,
чтобы еще сильнее стало желанное давление его рук.
- Тебе это приятно, - спросил он, - или ты просто отвечаешь на мое удовольствие?
- И то, и другое, - с хрипотцой в голосе ответила она. - Мне приятно, когда твои руки ласкают меня. Мне приятно
знать, что, когда ты ласкаешь меня, это приносит тебе наслаждение.
- Эмбер... - только и мог проговорить Дункан.
- Тебе правда доставит наслаждение, если я проведу языком по твоему мечу?
Руки Дункана сжались в кулаки в волосах у Эмбер. Ей стало бы больно, не ощути она, как страстный ответ Дунканова
тела на ее слова опалил ее подобно лесному пожару.
- Ты лишаешь меня сил, - хрипло ответил Дункан. - Где могла такая невинная девушка, как ты, научиться
гаремным искусствам?
- От тебя.
- Нет. Я раньше никогда не ведал подобной ласки.
- Но когда я сказала, что возьму крепость языком, ты представил себе мои волосы рассыпанными по твоим
обнаженным бедрам, а мой язык - лижущим тебя язычком розового пламени.
Желание с такой силой забилось в Дункане, что оба они едва не упали на колени.
- Эмбер, замолчи!
Грубость в голосе Дункана вызвала в ней новый прилив желания.
- Нет, - прошептала она. - Оказывается, мне очень любопытно узнать, на что это похоже - взять твою крепость
языком. А может быть, и зубами?
Дункан застонал, и пальцы его снова сжались.
У Эмбер вырвался прерывистый звук, выражавший удовольствие от того, что ее слова возвращаются к ней излиянием
его страсти.
- Не говори таких слов, - пробормотал он. - Ты заставишь меня совсем потерять голову.
- Но мне нравится чувствовать, как по тебе пробегает огонь.
Неожиданно Дункан отпустил Эмбер и отступил назад, чтобы больше не касаться ее.
- В этом все дело, - сказал он, и его голос звучал натянуто. - Огонь пронизывает меня, а не тебя.
Когда Дункан отстранился, Эмбер показалось, будто ее бросили в ледяной ручей. Она пошатнулась, потеряв опору.
- Дункан? - окликнула она его, протягивая к нему руки.
- Нет, - бросил он, отступая еще дальше назад.
- Я ничего не понимаю.
- Вот именно. До сих пор ты не знала ничего, кроме неуемного желания воина, которое размолотило тебя до крови.
Тебе не довелось изведать сладости своего собственного желания.
- Это не так. Твое желание и мое - это разные стороны одной и той же монеты.
Дункан провел по волосам рукой, словно гребнем, потом расстегнул свой роскошный плащ и отбросил его в сторону.
- Нет, - сказал он, снова повернувшись к ней. - Твое желание тонет в моем. Для тебя все будет точно так же с
любым мужчиной.
Сначала Эмбер не поняла.
А когда поняла, то пришла в ярость. Глаза ее сузились, превратившись в щелочки.
- Значит, ты считаешь, что ко мне страсть приходит всегда только из вторых рук? - сдержанно спросила она.
Он кивнул.
- Ты думаешь, что любой мужчина, который прикоснется ко мне, испытывая страсть, разбудит во мне ответный
огонь?
Дункан заколебался, но потом все-таки снова кивнул.
- Ты позоришь нас обоих, - произнесла Эмбер ледяным тоном, не делая попытки скрыть свою ярость.
Он хотел было что-то сказать, но она опередила его, обрезая каждое слово так, как если бы обрезала нити в
законченном шитье.
- Три раза в жизни мне доводилось почувствовать страсть мужчины. В первый раз я бежала, словно лань, пока не
оказалась в безопасности. Потом упала на колени, и меня стало рвать, и рвало до тех пор, пока я не ослабела так, что не
могла подняться.
- Сколько тебе было лет?
- Девять.
Дункан пробормотал про себя какое-то ругательство.
- В этом возрасте ты была еще слишком мала, чтобы отвечать на страсть, - сказал он. - Теперь, когда ты
достаточно выросла...
- Во второй раз, - перебила его Эмбер, - мне было девятнадцать. Возраст более чем достаточный, чтобы отвечать
на страсть, ты согласен?
Дункан пожал плечами.
- Ты согласен? - настойчиво повторила она.
- Да, согласен. - Голос его резал слух. - И ты ответила, так?
- Ответила ли я страстью на страсть? Он коротко кивнул.
- О да, - промолвила Эмбер. - Я была охвачена страстью...
Рот Дункана превратился в плоскую щель.
- ...если полагать, что ярость и отвращение - это страсть, - насмешливо продолжала она. - Я выхватила кинжал,
вонзила его в руку, шарившую у меня под юбкой, и бросилась бежать. Потом меня так вывернуло наизнанку, что я не в силах
была сделать глоток воды.
- Кто были эти скоты? - требовательно спросил Дункан.
- В третий раз, - продолжала Эмбер, словно не слыша его вопроса, - рука какого-то незнакомца запуталась у меня
в волосах, и сладкий озноб удовольствия растекся по всему телу.
- Что за незнакомец? -Ты.
- Не понимаю, - сказал Дункан.
- И я не понимаю, но это правда. Когда я впервые коснулась тебя, то испытала наслаждение столь острое, что даже
вскрикнула.
- Тогда ты почувствовала не свое, а мое желание.
- В то время ты был без сознания, - возразила Эмбер.
Глаза Дункана округлились. Отразившаяся в них вспышка пламени свечи сделала их почти такими же золотистыми,
как у Эмбер.
- Что ты сказала? - прошептал он.
- Я дотронулась до тебя, я узнала тебя, и я хотела тебя. Ты лежал без чувств, ничего не ведая, ничего не помня, и
огонь заструился у меня по телу, когда я провела руками по твоей груди.
Вырвавшийся у Дункана звук мог быть именем Эмбер, или тихим стоном страсти, или и тем и другим одновременно.
- Я была создана для тебя, - сказала Эмбер, расстегивая свой плащ. - Для тебя одного и ни для кого больше.
Возьми же то, что принадлежит тебе, и дай мне то, что принадлежит мне.
- И что же это такое? - спросил Дункан.
Но его улыбка и хрипотца в голосе сказали Эмбер, что ему это прекрасно известно.
- Мы соединены душами, - тихо проговорила она. - Как же не соединиться и нашим телам?
- Повернись спиной, бесценная Эмбер.
Она неуверенно повернулась спиной к Дункану. Ощутив, как его руки тронули шнуровку, она испытала вспышку
желания и в то же время почувствовала облегчение.
Некоторое время не было слышно ничего, кроме шепота пламени свечей и шелеста одежд, бережно спускаемых вниз
по теплому телу и падающих яркими пятнами на пол. Наконец Эмбер осталась одетой лишь в собственное тело и отблески
огня, играющие на ее коже.
Палец Дункана прошелся по всей длине ее спины - от шеи до затененной впадины у основания позвоночника. Она
затаила дыхание.
- Тебе это приятно? - спросил он. -Да.
Кончик его пальца снова повел черту, медленно скользя вниз, вниз, пока ему не пришлось остановиться, чтобы не
оказаться зажатым между обольстительными выпуклостями. Охватившая Эмбер дрожь и ее прерывистое дыхание говорили
Дункану, что ей на самом деле приятна эта ласка.
- Потому что это приятно мне? - спросил Дункан. - Чье это удовольствие - твое или мое - заставляет твое
дыхание дрожать?
- И твое, и мое вместе, - ответила Эмбер чуть охрипшим голосом.
И Дункан опять стал обводить женственную линию спины и бедер, скользнув еще глубже в эту тень, которая
мучительно искушала его. Он знал, что если пойдет дальше по этой темной излучине, то найдет место, которое мягче, чем
его сны, и горячее, чем его желание.
- Хотел бы и я это почувствовать, - пробормотал Дункан.
- Что почувствовать? Он слегка усмехнулся.
- Мое желание и твое вместе.
- Тогда прими в дар мое тело и подари мне свое в обмен.
- Ты остаешься в проигрыше.
- Только потому, что я раздета, а ты одет. Сочетание колкости и страсти в голосе Эмбер заставило Дункана тихонько
рассмеяться.
- Я хочу еще немного остаться одетым, - сказал он.
- Почему?
- Потому что тогда мне, может быть, удастся не поступить с тобой так, словно я - зеленый оруженосец, который не
в состоянии удержать свое семя подольше, чтобы доставить подружке удовольствие.
Эмбер испуганно вскрикнула, когда Дункан наклонился и поднял ее на руки, словно ребенка. На один обжигающий
миг она ощутила всю глубину его желания. Следующим ее ощущением была шелковистая прохлада мехового покрывала,
принявшего ее обнаженное тело, и то, что Дункан уже не держит ее.
Когда Дункан вытянулся на ложе рядом с ней, он постарался сделать так, чтобы их тела не соприкасались. Но огонь у
него в глазах заставил сердце Эмбер перевернуться у нее в груди. Она с пронзительной отчетливостью поняла, что ее нагота
видится ему прекрасной.
- Я перед тобой в невыгодном положении, - тихо сказал Дункан.
- Почему же? Ты одет, а я раздета.
- Да, но когда ты прикасаешься ко мне, то узнаешь, что я чувствую. Когда я прикасаюсь к тебе, то узнаю только то,
что чувствую я сам.
Он протянул руку. Кончиком пальца очертил круг на одной груди Эмбер как раз в том месте, где гладкая белая кожа
переходит в бархатисто-розовую. Кожа на груди натянулась, огненные струи побежали от нее к низу живота и дальше.
Дункан с улыбкой смотрел, как меняется тело Эмбер от его прикосновения, как ее сосок стягивается в бутончик столь
же соблазнительный, как ягода лесной земляники.
- Я знаю, как это действует на меня, но не знаю, что чувствуешь при этом ты.
Единственным ответом Эмбер была дрожь наслаждения.
- Скажи мне, золотая колдунья. Скажи мне, что делает с тобой мое прикосновение.
- Оно накидывает на меня огненную сеть.
- Значит, тебе больно?
- Только когда ты смотришь на меня и я знаю, чего мы оба хотим, а ты в этом отказываешь и себе, и мне, - ответила
Эмбер.
- И чего же мы оба хотим? - спросил Дункан. - Этого?
Он наклонился вперед, так что его усы почти коснулись тугого узелка на ее груди. Почти, но не совсем.
Ответом была молния желания, пронзившая все тело Эмбер.
- Почему ты так мучаешь меня? - прошептала она.
- Когда я прикасаюсь к тебе, ты чувствуешь мое желание. Если я не дотрагиваюсь до тебя, то ты должна будешь
испытывать лишь свое собственное желание.
Теплое дыхание Дункана овеяло нежную кожу Эмбер. Она выгнулась навстречу ему, но он отстранился.
- Лежи спокойно, бесценная Эмбер. А не то я поступлю с тобой так же, как когда-то поступила со мной ты.
- Как это?
- Привяжу тебя веревками, чтобы ты не могла двигаться.
- Ты этого не сделаешь.
Улыбка Дункана была загадочной и чуть волчьей.
- Я твой муж. По закону Божьему и человеческому я могу делать с тобой все, что пожелаю.
- И ты желаешь меня помучить, - еле слышно сказала Эмбер.
- Да, очень нежно, - согласился он. - Но как следует, до конца.
Эмбер с улыбкой снова откинулась на меховое покрывало. Сдерживаемая страсть в глазах мужа возбуждала ее
любопытство, как и обостренное ощущение собственного тела.
Дункан молча взял в горсть прядь длинных волос Эмбер. Дав им свободно свисать подобно шарфу, он стал водить ими
по ее грудям, пока оба соска не стянулись в тугие бутоны.
- Они прекрасны, - тихо сказал он. - Я очень хочу, попробовать их на вкус, почувствовать, как они меняются с
каждым движением моего языка. Ты помнишь, как это было раньше?
Острые огненные спицы пронзили Эмбер. Она беспокойно пошевелилась, желая большего, чем слова Дункана и эти
мучительно-дразнящие ласки, которые были не совсем то, что живое прикосновение тела Дункана к ее телу.
- Ты помнишь? - еще раз спросил Дункан.
- Помню, - прошептала Эмбер. - Это как огонь и теплый дождь в одно и то же время.
Волосы скользили, гладили и дразнили груди Эмбер, пока она не начала тихо стонать при каждом вдохе. Улыбаясь,
Дункан перенес эту ласку на срединную линию ее тела и двигался вниз, пока длинные золотые пряди не встретились с более
темными волосами, охранявшими, подобно теплой чаще, скрытый в ее глубине хрупкий цветок.
Когда ласка спустилась еще ниже и волосы защекотали светлую кожу на изгибах ее бедер, пальцы Эмбер вцепились в
мех" покрывала. По телу прошла волна дрожи, за ней еще одна и еще, пока она непроизвольно не согнула одно колено.
- Что ты чувствуешь? - спросил Дункан.
- Какой-то озноб, но не холодный, а горячий, - прошептала она. - От этого мне хочется...
У Эмбер перехватило горло, когда прядь вернулась к месту, где соединялись ее бедра, и стала так нежно щекотать
волосы, что она чуть нет закричала от неудовлетворенного ожидания.
- Ну-ну, что тебе хочется сделать? - ободряюще спросил Дункан.
- Укусить тебя за руку за то, что дразнишь меня. Он засмеялся, наклонился и стал дуть ей на живот, потом на
пушистый треугольник, доказав ей, что вплоть до этого самого мгновения она даже не представляла себе, как можно
дразнить и мучить по-настоящему. Теплое дуновение его дыхания у нее между бедрами пустило по ней язычки пламени,
которые стали ощупывать все уголки ее тела.
- Дункан, пожалуйста.
- Что "пожалуйста"? Ты должна будешь сказать мне, бесценная Эмбер. Я ведь не колдун и не умею читать в твоей
душе через простое прикосновение.
- У меня болит, - сказала она. - Где?
- Там, где ты дразнишь меня.
- И где же это? - спросил он.
- У меня между... между ногами.
- Ага.
Усмехнувшись, Дункан сполз вниз, по всей длине стройных ног Эмбер, пока его дыхание не коснулось ее лодыжек.
- Теперь тебе лучше? - спросил он.
Эмбер издала какой-то нечленораздельный звук, которым ей все же удалось передать решительное отрицание.
- Нет? - Он усмехнулся про себя. - Тогда, может, у тебя здесь болит.
Теплое, дразнящее дуновение его дыхания овеяло колени Эмбер.
- Тут? - спросил он.
- Нет, - ответила она чуть глуховатым голосом. Но Эмбер тоже усмехнулась: меняя положение, Дункан случайно
задел ее. И хотя это соприкосновение было едва ли более уловимо, чем струйка от дыхания, оно стало для нее рассветом в
ночи, пронизало все ее тело, каждую его частицу, рассказывая ей о муже и о ней самой то, чего раньше она не знала.
Дункана же самого удивляло, как много наслаждения находит он в жене. Хотя желание, словно голод, свирепо грызло
его внутренности, оно удерживалось в узде еще большей потребностью изучить эту обольстительную колдунью, которая
лежа следила за ним горящими, словно угли, глазами.
Зная все это, Эмбер теперь могла меньше волноваться из-за любовной игры, правила которой не были ей знакомы. И
могла уж совсем не опасаться, что Дункан не захочет соединиться с ней.
Его желание становилось лишь сильнее от того, что так сурово сдерживалось.
- Ты уверена, что это не то самое место? - спросил Дункан. - Я слышал, что колени женщины - весьма
чувствительная часть ее тела.
Эти слова сопровождались еще одной бестелесной лаской, от которой у Эмбер захватило дух, потому что она
явственно ощутила у себя между коленями не только дыхание Дункана, но и прикосновение его усов.
- Тебе это было приятно? - спросил он. Эмбер кивнула, и свет от свечей вплелся подобно руке возлюбленного в ее
длинные волосы.
- Я не слышу тебя, - сказал Дункан.
- А я тебя не чувствую, - откликнулась она, наблюдая за ним из-под полуопущенных век.
- Ты что, торгуешься со мной, жена? -Да.
- Тогда скажи мне точно, где у тебя болит, и я сниму боль.
Эмбер хотела было заговорить, но голос изменил ей.
- Я... я не могу, - прошептала она.
Дункан увидел, как розовый румянец пополз от ее грудей вверх, к щекам, и понял ее затруднение.
- Я все время забываю, - сказал он тихим голосом. - Ты взлетаешь ввысь так легко и быстро, однако всего
несколько часов назад еще была нетронутой девой. Прости меня.
- Только если ты прикоснешься ко мне.
Дункан вскинул голову. Заглянул в глаза своей жены и увидел в них отражение своей собственной неутоленной
страсти.
Но он еще не прикоснулся к ней.
- Ты хочешь меня, - проговорил он. Удивление в голосе Дункана рассмешило Эмбер и одновременно вызвало у нее
желание поколотить его.
- А я разве говорила тебе что-то другое? - спросила она.
- Но я думал, что это говорит в тебе мое желание, которое ты ощущаешь.
- Иногда, мой темный воин, голова у тебя делается очень глупой.
Дункан улыбнулся и тыльной стороной руки, слегка касаясь, провел над треугольником, покрытым темно-золотыми
завитками.
- Здесь у тебя болит? - спросил он хриплым шепотом.
Из горла Эмбер вырвался сдавленный звук. Ее согнутое колено было приглашением к большей близости.
Но Дункан хотел еще большего. Это было ему нужно. Он должен до конца быть уверен, что Эмбер поддалась своему
собственному желанию, а не просто уступила его напору.
- Если ты хочешь, чтобы я вошел в твой теплый замок, ты должна сама отворить ворота.
На мгновение Эмбер замерла. Потом прерывисто вздохнула и слегка изменила положение ног.
Дункан расстегнул плащ и отбросил его в сторону.
- Шире, - прошептал он.
Эмбер снова шевельнула ногами. Щеки ее опять стал заливать румянец.
Быстрыми, нетерпеливыми движениями Дункан распустил шнуровку рубашки и уронил ее на пол. Жаждущий,
одобрительный взгляд, которым окинула его жена, никак не мог остудить горячего бега крови по его телу.
Не мог этого сделать и вид жены, лежавшей перед ним с наполовину раздвинутыми ногами. Кожа ее светилась
подобно жемчугу на фоне меха. Но и этого было недостаточно.
- Еще шире, - настаивал он.
- Дункан...
В его имени звучало и возражение, И требование, чтобы он перестал ее мучить.
Она медленно раздвинула ноги еще немного. С каждым новым движением она чувствовала себя все более уязвимой, и
ее белые, стройные ноги начали дрожать.
Склонившись над Эмбер, Дункан увидел чуть заметные пятна на безупречной коже с внутренней стороны ее бедер.
Когда он понял, откуда у нее эти пятна, губы сложились в горькую складку.
- Твой замок все еще слишком хорошо обороняется, - сказал Дункан. - Ворота должны быть широко распахнуты.
Очень широко.
...Закладка в соц.сетях
