Жанр: Любовные романы
Виновник страсти
...а.
Ее сомнения разрешила Коринн. Вся в слезах, она пришла к Линнет и умоляла ее
сказать, где находится Мак. Когда Линнет заявила, что не имеет ни малейшего
представления о местонахождении Девона, Коринн еще пуще залилась слезами,
сквозь пальцы изредка поглядывая на Линнет.
Наконец Коринн сделала драматическое признание: она беременна от Мака, а
потому он должен жениться на ней.
Линнет закатилась таким истерическим смехом, что Коринн поспешила
ретироваться.
Наутро Линнет стала укладывать свои немногочисленные пожитки и попросила
торговцев из магазина Мака помочь ей уехать на Восток. В ответ она услыхала,
что приблизительно через день или немного позже кое-кто из поселенцев как
раз отправляется в ту сторону.
Глава 11
— Я слышала, ты завтра уезжаешь? — сказала Агнес, сделав каменное
лицо.
— Да, уезжаю, — сурово ответила Линнет. Обе женщины в упор
смотрели друг на друга, и ни одна из них не желала отвести взгляд. Первой
заговорила Агнес:
— Знаешь, это глупо с твоей стороны.
— Что именно? — И Линнет опустила на чурбан топор с длинной
рукояткой. Агнес забрала у нее топор.
— Может быть, тебе удается дурить других, но со мной тебе это не
удастся.
— Агнес, прости меня, пожалуйста, но я и правда понятия не имею, о чем
ты говоришь.
— О тебе и Маке.
— О Маке? Ах да, по-моему, я встречала человека с подобным именем,
однако ничего больше припомнить не могу. Во всяком случае ничего такого, что
нас как-то связывало бы.
Агнес схватила Линнет за предплечье.
— Что он такого натворил, что ты стала так разговаривать?
— Никто не делал мне ничего такого, о чем бы я не просила. Я
возвращаюсь на Восток — ведь я оттуда родом. Я не желаю оставаться здесь
долее и проводить время в ожидании упрямого эгоиста, который, если и
вернется, то будет мучить меня постоянными насмешками.
— Думаю, от мужчины можно вытерпеть кое-что и похуже того, что ты
перечислила. Ради одного.
— И что бы это могло быть? — саркастически спросила Линнет.
— Есть одно чувство, которое не пропадает даже тогда, когда ты падаешь
от усталости, после того как весь день стирала пеленки для малышей этого
мужчины, или когда ты больна, и он держит посудину, чтобы поймать твою
блевотину. Это чувство заставляет простить его, если он не прав и если он
говорит либо делает то, чего на самом деле делать не хочет. Это чувство
называется любовь. Мне кажется, оно тебе хорошо знакомо.
— Ты ошибаешься, Агнес, — спокойно сказала Линнет. — Я ничего
не знаю о любви. Все, что я о ней знаю, — это детское преклонение перед
неким героем, который сам не способен испытывать ничего, кроме злобы и
враждебности. И ты хочешь, чтобы я продолжала бегать за таким вот мужчиной?
Набегалась уже, с меня хватит! Между нами произошло нечто такое, чего
простить невозможно.
— Можешь не рассказывать мне сказки про героев. У меня у самой пока
глаза на месте, и я уверяю тебя, ты ошибаешься. А теперь ступай к нему, иди
и скажи, что любишь его.
В глазах Линнет зажглись веселые огоньки, однако ничего хорошего они не
предвещали.
— Но ты не понимаешь, Агнес. Я уже сказала ему обо всем. Я оказала, что
люблю его всей душой, но он откровенно мною пренебрег. А теперь прошу
прощения, мне надо готовить ужин. — Линнет прошествовала мимо Агнес, и
та впервые не нашлась, что сказать.
Утро наступило как-то слишком быстро, и Линнет услышала за окнами своей
хибары гул множества голосов, звук въезжающих в поселок фургонов. Она
бросила последний взгляд на свою маленькую комнатку. Отныне все в ее жизни
будет происходить без Девона Макалистера. На каминной полке стояли на своих
местах четыре статуэтки. Нет, она ни за что не возьмет их с собой. Эта часть
ее жизни закончилась. Она подошла к ним и в последний раз прикоснулась к
темному дереву. Потом со вздохом сбросила статуэтки в небольшой узелок с
пожитками. Как бы там ни было, рассудила она в свое оправдание, их всегда
можно продать.
Линнет открыла дверь на стук Литтла Эмерсона.
— Пора, Линна. Жители Шиповника пришли попрощаться, — печальным
голосом известил он.
Линнет вышла за дверь и увидела стоявших в ожидании людей. Сначала она
подошла к Уилме и Флойду Такерам, их четверо детей тихо стояли рядом.
— Мы будем скучать по тебе, — сказала Уилма, обнимая
Линнет. — Спасибо тебе еще раз, что ты тогда пошла искать нашего
Джесси.
Чтобы скрыть слезы, Линнет отвернулась. Флойд чинно пожал ей руку. Джонатан,
Каролина и Мэри Линн улыбнулись ей и сказали, что очень сожалеют о ее
отъезде. Линнет опустилась перед Джесси на колени, и тот протянул ей сжатый
кулачок.
— Я что подумал.., может, тебе он понравится... Ничего особенного,
обычный камень — зато с дыркой!
— Спасибо, Джесси! — горячо поблагодарила она, ничего не видя от
слез. Джесси смущенно пожал плечами и побрел прочь.
Эстер Старк, обняв Линнет, поблагодарила ее за то, что она помогла ей во
время родов принять младенца Линкольна. Четверо двойняшек ревели и просили
Линнет остаться. Самым трудным оказалось прощание с Эмерсонами. Лонни кипел
от возмущения: он спас Линнет от смерти и поэтому у нее нет никакого права
уезжать без его согласия!
Агнес чуть не переломала Линнет кости в своих крепких объятиях.
— Помни о том, что я тебе сказала. Двери Шиповника всегда открыты для
тебя!
Линнет пожала руку Литтла. По ее щекам текли слезы. Только сейчас она
поняла, как была счастлива в Шиповнике.
Чуть в стороне стояли Долл и Гэйлон, и на этот раз их глаза были совершенно
серьезными. Слезы полились еще обильнее, когда она подумала о том, что
больше никогда не увидит этих двух балагуров, не услышит их добрых подначек
и как они нападают на Девона. Она подошла к фургону и, остановившись в
нескольких футах от стариков, сделала им самый глубокий, самый изысканный
реверанс — реверанс для королей.
Литтл стоял наготове и помог ей забраться в фургон.
Больше Линнет не оборачивалась.
Шиповник, Кентукки, апрель, 1787
Охотник швырнул на прилавок связки меховых шкурок и подошел к камину, чтобы
погреть руки. Он года два не был в Шиповнике и обнаружил здесь множество
перемен. Городок стал почти вдвое больше, и теперь в нем были сплошь
незнакомые лица. А куда запропастились Мак, Гэйлон и тот старик, который
обычно сиживал около огня и которого звали Долл? Охотник оглядел лавку и в
ней тоже обнаружил перемены. Обычно Мак строго следил за чистотой или
заставлял это делать Гэйлона, однако магазин выглядел так, будто тут
перезимовала пара медведей.
Зик сел и протянул ноги поближе к огню. Может быть, все это из-за той
малорослой девчонки, которую он повстречал в местечке, где живет Сквайр? Он
и сам удивился, когда увидел ее там, — она играла с группой ребятишек,
некоторые из которых были с нее ростом. А удивился он потому, что до этого
встречал ее в Шиповнике, где она жила и где стала причиной многих
недоразумений среди мужского населения.
Зик улыбнулся, припоминая, как Мак увивался за девчонкой, следил за каждым
ее шагом, а сам делал вид, будто вообще ее не замечает. Знакомая история, он
сам вел себя точно так же, когда был в годах Мака, однако у Молли, слава
Богу, хватило ума разобраться в нем. Для того чтобы затащить его к алтарю,
ей пришлось прибегнуть к известному способу — предъявить ему свое брюхо. Он
долго ей мстил потом, однако она сумела все наладить, и в течение десяти лет
он был самым счастливым мужем на свете. Вспоминать о том, как умерла Молли,
он не любил. И как он потом ударился в запой, и как в конце концов отправил
детей на Восток и подался в леса.
Зик покачал головой, словно хотел стряхнуть с себя дурные мысли, и вновь
стал вспоминать первые годы своей женитьбы. Мак был совсем таким же, как он:
до смерти боялся, что по уши влюбится в эту девочку. Сильно кого-то полюбить
для мужчины дело непростое, ведь тогда приходится многим поступаться.
Открылась дверь, и вошел Гэйлон. Плечи его были опущены, и он здорово
постарел с тех пор, как Зик видел его в последний раз.
— Доброе утро, Гэйлон.
Гэйлон непонимающе уставился на него.
— Кто ты?
— Сейчас все вспомнишь. Я — Зик Хоукинс. Вот, принес тебе мех.
— Хм! — Старик даже толком не взглянул на меховые шкурки.
— Что здесь у вас творится? — спросил Зик. — Где Мак и тот
старик, который обычно сидел около огня?
Гэйлон удивленно поднял глаза.
— Тебя действительно давненько здесь не было.
Теперь все изменилось. Теперь лавкой Макалистера правит дьявол. Кроме
работы, ничем больше не позволяет заняться. — И он смачно сплюнул на
пол черную табачную жвачку.
Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвался Мак. При виде его Зик открыл
рот от изумления. Мак сильно похудел, глаза его ввалились, словно он целыми
днями не спал, волосы его были сальными, одежда — грязной.
— Мак! — Зик, шагнув вперед, протянул ему руку. — Наконец-
то...
Никак не отреагировав на приветствие, Девон прошел к прилавку.
— Шкурки ты принес?
— Да, — выдавил из себя Зик. Мак повернулся к Гэйлону.
— Почему ты до сих пор не пересчитал их? Гэйлон опять сплюнул, едва не
угодив на сапог Мака.
— Не было времени! А если тебе так приспичило, считай сам. У меня есть
и другие дела.
— Прямо-таки неотложные! — прорычал Мак, когда Гэйлон хлопнул
дверью.
Зик отошел от прилавка. Что бы там ни случилось с Маком в эти два года, ясно
одно: случилось неладное.
— Ты не против, если я останусь здесь на несколько дней?
— Делай что хочешь, — буркнул этот смуглый неулыбчивый
парень. — Я тебе не указ.
— Знаю. — Зик старался говорить как можно мягче.
Дверь снова отворилась, и вошла высокая, плотно сбитая женщина.
— Агнес, что тебе нужно? — резко спросил Мак.
— Во всяком случае не твое плохое настроение, — отбрила она
его. — Я пришла взглянуть на материю, которую вы только что получили.
— Сама знаешь, где ее найти, — равнодушно заметил Мак.
Не обращая никакого внимания на его слова, Агнес пригляделась к охотнику.
— Глядите-ка, мистер Хоукинс! Давненько вас не было в Шиповнике.
Гость снял свою меховую шапку и улыбнулся.
— Мне приятно, что вы не забыли меня. Я уходил далеко на Север, около
двух лет провел в регионе Спринг-Лик.
— Спринг-Лик? Уж не оттуда ли идут все эти разговоры о том, чтобы
сделать Кентукки штатом?
— И оттуда тоже. В тамошних местах живет человек по имени Сквайр
Тэлбот, вот он-то и собирается стать первым губернатором.
— Итак, мистер Хоукинс... — демонстративно не глядя на Агнес,
проговорил Мак.
— Зик, — подсказал охотник.
Агнес как ни в чем не бывало расплылась в улыбке.
— Зик, мне так хотелось бы послушать, что нового на свете! Почему бы
тебе не поужинать вместе с нами? Зик осклабился.
— Это самое заманчивое приглашение из тех, что мне выпали за последние
несколько месяцев! Я так соскучился по еде, приготовленной женскими руками.
Собственно говоря, до вашего прихода я уже собирался попросить Мака оказать
мне гостеприимство.
Мак поднял голову.
— Я пока еще не открыл буфета для проезжих охотников.
— Да я не то имел в виду. Меня замучил ревматизм. От этих весенних
дождей мне становится все хуже и хуже, да еще ночую на голой земле. Где ж
тут может полегчать?
Мак захлопнул бухгалтерскую книгу.
— В любое время добро пожаловать сюда. Спите себе на полу!
— Мне не хотелось бы тебя стеснять. Въезжая в поселок, я приметил
пустую хибару и подумал, может, я мог бы в ней остановиться?
— Нет! — почти выкрикнул Мак. Зик в полном недоумении переглянулся
с Агнес, и та устремила яростный взгляд на Мака.
— Боюсь, что мы стремимся сохранить эту хибару как всеобщую память о
пренебрежении к нам некоторых особ.
Мак ответил ей не менее свирепым взглядом.
— Ты нашла, что хотела, Агнес? У меня ведь есть и другие дела, я не
могу болтаться здесь весь день. Зик встал между ними.
— Послушайте, я не хотел никого обижать. Я знаю, здесь были буквально
все влюблены в ту маленькую леди, которая когда-то жила в той хижине, однако
раз уж она не собирается сюда возвращаться, я подумал...
Агнес резко повернулась к нему.
— Ас чего ты взял, что она не собирается возвращаться?
— Как это с чего? Просто я видел ее. Зик заметил, что его слова
подействовали на Агнес и Девона как удар молнии. Первой пришла в себя Агнес.
— Где ты ее видел? — тихо спросила она.
Зик старался не смотреть в сторону Мака, который не спускал с него
напряженного взгляда.
— Да она уже год как живет в Спринг-Лик. Приехала туда в фургоне-с
несколькими миссионерами прошлой весной. Приблизительно в это время, как мне
кажется. И работает в Спринг-Лик школьной учительницей. — Зик
ухмыльнулся. — Она хоть и маленькая, однако держит ребят в ежовых
рукавицах. Много раз я видел, как она играет с ними на улице, но стоит ей
приказать, они послушно возвращаются в класс. И что самое смешное, половина
из них выше нее ростом!
— Наверняка это Линнет! — рассмеялась Агнес. — Она умеет
поставить себя как надо! Но почему она оказалась в Спринг-Лик? Она ведь
собиралась в Бостон дли куда-то рядом с ним.
— Послушайте, вы, оба, не найти ли вам другое место для приятных
воспоминаний? Вы мне мешаете! Агнес даже не повернула головы на его выпад.
— Ой, Зик, боюсь, я просто не могу ждать до ужина. Меня просто
распирает любопытство. Почему бы нам не пойти ко мне прямо сейчас?
Зик был рад поскорее убраться из лавки, хоть и понимал, что Маку сейчас
несладко.
— С удовольствием, мэм.
Когда они ушли. Мак долго тупо смотрел на закрытую дверь. Итак, Линнет в каком-
то там Спринг-Лик. Схватив с полки наполовину опорожненную бутылку виски.
Мак побрел к старому дубу у родника. Он приставил бутылку ко рту, однако
даже не почувствовал крепости дешевого спиртного, настолько привычными стали
для него подобные возлияния.
Эта девочка не дает мне покоя
, — подумал он. Да, она не давала ему
покоя ни днем ни ночью. Уж сколько раз он наведывался в хижину, чтобы снова
вспомнить те денечки, когда они были здесь вместе. Сказать, что он скучал о
ней, значит ничего не сказать. В душе была постоянная боль, словно там была
рана, которая постоянно болела и становилась все глубже...
Мак допил виски и обнаружил, что этого недостаточно, чтобы заглушить мысли о
Линнет. Ну что в ней такого необычного?
Ведь любил же он Эми Трулок, но сумел пережить, когда та бросила его. Так
почему же он до сих пор постоянно думает о Линнет? Остается единственный
способ избавиться от этого наваждения — отправиться в Спринг-Лик и повидать
ее. Возможно, она уже вышла замуж и у нее двое чумазых, нескладных малышей,
а сама она превратилась в вечно усталую толстуху, похожую на всех остальных
домохозяек. Если бы он увидел ее вот такой, то можно было бы громко над
собой посмеяться. Он бы вмиг успокоился и больше никогда не помышлял бы о
новой встрече.
Девон улыбнулся — впервые за долгое время. Да, было бы неплохо выбросить из
головы и эти ее вежливые словечки, сказанные благовоспитанным тоном, и не
видеть бы перед собой эти необычные глаза, цвет которых постоянно менялся:
то они были серыми, то зелеными, то голубыми, а когда Линнет сердилась,
вспыхивали красными огоньками. Он попытался выжать из пустой бутылки еще
хотя бы несколько капель, но безуспешно. Размахнувшись, он в гневе с силой
отшвырнул ее, глядя, как она вдребезги разбилась о стоящее поодаль дерево.
Линнет сидела, склонившись над шитьем, ее игла мелькала вверх и вниз.
Сидящие рядом женщины с наслаждением перемывали косточки ее подруге Нетти
Уотерс. Линнет боялась даже слово сказать в ее защиту, ибо знала, что вся
злоба этих сплетниц тогда обрушится на нее.
Вот уже почти год, как она живет в Спринг-Лик и не чает, когда, наконец, ей
удастся выбраться отсюда. Обуреваемая обидой и гневом, она сбежала из
Шиповника, не думая в ту минуту о том, что у нее нет ни денег, ни
помощников. В течение нескольких месяцев она соглашалась на любую работу,
какую только удавалось найти, — обычно ей предлагали должность служанки
при какой-нибудь не желающей утруждать себя домашними хлопотами женщине.
Когда же она все-таки добралась до Бостона, живот ее был уже так велик, что
даже на эту работу ее почти никто не брал.
Ее дочь Миранда родилась в католическом родильном доме, специально
предназначенном для матерей-одиночек, и Линнет всячески убеждали оставить
девочку, дабы потом можно было отдать ее в какую-нибудь семью. Однако
взглянув в эти голубые глазенки, так похожие на глаза Девона, Линнет поняла,
что скорее умрет, чем согласится расстаться со своим ребенком.
В больнице фортуна, кажется, повернулась к ней лицом: Линнет нашла в газете
объявление о том, что один бостонец ищет учительницу для работы в Кентукки.
Линнет захотелось вновь оказаться в тех диких местах, и ее дочери тоже лучше
бы расти подальше от большого города и от тех людей, которые, дай только
срок, наверняка будут обзывать ее малышку мерзкими словами.
Линнет обратилась к человеку по имени Сквайр Тэлбот, и после долгого
шестидневного ожидания ее приняли на работу.
Довольно скоро она поняла, что совершила ошибку.
Господин Сквайр
— так он
заставил себя величать — каким-то образом прознал, что никакая она не вдова
— таковой она назвалась при встрече, — и решил, что Линнет просто
доступная женщина. Однажды по дороге в Кентукки ей как-то пришлось даже
огреть Сквайра тяжелой кастрюлей, и с тех пор до него стало кое-что
доходить.
Однако Линнет нажила себе врага.
Господин Сквайр сторонился ее, тем не менее его ущемленная гордость
требовала отмщения. Он представил ее жителям Спринг-Лик как миссис Тайлер,
вдову, но уже через несколько дней всем стало известно, что Миранда была
незаконнорожденным ребенком, и у Линнет не было никакого сомнения в том, что
именно господин Сквайр просветил их на этот счет.
Население Спринг-Лик состояло из недалеких, склонных к предрассудкам
сплетников, умеющих толковать Писание так, как выгодно им. Поначалу мужская
половина города надеялась на благосклонное отношение со стороны Линнет, но
она дала им достойный отпор и тем самым приобрела себе еще больше врагов.
Женщины ненавидели ее, потому что она
соблазняла
их мужей, а мужчины
полагали, что Линнет просто обязана уступить их желаниям, ведь имелось
очевидное доказательство того, что она уступила кому-то другому.
Теперь Линнет экономила каждое пенни, заработанное в школе, чтобы как можно
скорее покинуть этот город, где у нее была только одна подруга — Нетти
Уотерс.
— Как быстро растет Миранда, не правда ли, Линнет? — спросила
Джули Ярнолл, глядя поверх шитья. — А скажи, она похожа на твоих родных
или.., на твоего мужа?
— Она похожа на моего мужа, — не поднимая головы, отозвалась
Линнет. — По крайней мере у них одинаковые глаза.
Не успели дамы приступить к подробному обсуждению этого вопроса, как дверь
распахнулась и вошла миловидная женщина. На ней было поношенное, но чистое
платье, подчеркивающее стройность ее фигуры.
— Линнет, я достала воск, чтобы сделать несколько свечей. А потом
подумала, не поможешь ли ты мне отлить формы?
Джули запротестовала:
— А разве Вайда или Ребекка не могут тебе помочь, Нетти? Кажется,
девочки прекрасно справились бы с этой работой или у них какие-то другие
дела?
Не проронив в ответ ни слова, Нетти удостоила ее убийственной улыбкой и
вновь обратилась к Линнет.
Линнет благодарно улыбнулась.
— С радостью помогу тебе.
Она поспешно сложила в небольшую плетеную корзину ножницы, иглу и нитки и,
наклонившись, подхватила на руки Миранду.
— Даже не знаю, как тебя отблагодарить, — сказала Линнет, когда
они вышли.
— Я прикинула, что сейчас самое время спасать тебя, ибо они успели уже
разделаться со мной и моей семьей и, значит, пора взяться за тебя и Миранду.
Линнет, не удержавшись, рассмеялась: до чего точно Нетти все рассчитала.
Миранда стала вырываться и проситься на землю. Линнет взяла ее за маленькую
ручонку, и обе женщины умерили шаг, стараясь подладиться под походку
ребенка.
— Какая замечательная нынче весна, — заметила Нетти. —
Прекрасное время для свадьбы! — Она бросила проницательный взгляд на
Линнет. — Когда возвращается господин Сквайр?
— Я точно не знаю. — Линнет старалась не смотреть в глаза подруги.
— А тебе известно, что он пустил слух, будто бы Миранда его ребенок? Об
этом-то ты знаешь? — спокойно спросила Нетти.
— Нет! — изумленно выпалила Линнет. — Он даже...
— С ним надо держать ухо востро. Ты задела его гордость. Легок на
помине! Ты только взгляни!
Навстречу им верхом на лошади ехал высокий седовласый человек. Он хорошо
держался в седле — плечи развернуты, живот подтянут — и выглядел моложе
своих пятидесяти лет. Это был человек, привыкший получать от жизни все, чего
бы он ни пожелал, и Линнет подозревала, что он домогался ее главным образом
потому, что она ему отказала.
Господин Сквайр придержал коня. Его карие глаза с улыбкой остановились на
Линнет, и лишь немного погодя он удостоил вниманием Нетти и Миранду.
— Привет, Нетти. Надеюсь, у вас в доме все в порядке?
— Просто замечательно. Сквайр, — ответила та. — Оттис хотел
бы, чтобы ты как-нибудь заехал, чтобы взглянуть на новые семена кукурузы,
которые он купил у одного охотника. Лично я не думаю, что они настолько уж
хороши, однако, по мнению Оттиса, из каждого зерна должен вырасти такой
кукурузный стебель, что и четверым его не поднять. Господин Сквайр хохотнул.
— Нужно сегодня же заскочить к вам и взглянуть на семена. Не хотелось
бы пропустить такое чудо. Разве сегодня в школе нет занятий? — Он снова
улыбнулся Линнет.
— Уроки сегодня во второй половине дня. Все просто умоляли меня
освободить сегодняшнее утро, да и я сама рада возможности немного
побездельничать.
— Вы слишком балуете детей, Линнет, — сказал он серьезно.
Нетти слегка поперхнулась.
— А уж как она управляется с этими сорванцами Газерами, просто выше
моего понимания. Знаешь, Сквайр, ты должен поговорить с Бутчем. Если бы он
почаще отлучался из лавки и побольше уделял бы внимания своим чадам, было бы
гораздо лучше.
Господин Сквайр спешился и встал рядом с Линнет.
— Нетти, в своих рассуждениях ты все больше уподобляешься Джули. А она
утверждает, что я должен принять какие-то меры относительно твоей старшей
дочери.
— Вайда ведет себя нормально, и ты прекрасно знаешь об этом. Им просто
завидно, что она такая хорошенькая, гораздо лучше всех остальных.
— Как, бы то ни было, я обязан прислушиваться к жалобам каждого. Если,
к примеру, Линнет обратится ко мне с жалобой по поводу дисциплины в школе, я
должен буду вмешаться, но до тех пор... — Он оборвал себя на полуслове, и
они оба. Сквайр и Нетти, воззрились на Линнет, ожидая ответа.
— Нет, — сказала она спокойно, — у меня нет жалоб. А теперь
мне пора отправляться в школу. Надо подготовиться к урокам до прихода
учеников. — Опустившись на колени, она обняла дочку, которая радостно,
во весь рот улыбнулась матери. — Мне нужно идти в школу, Миранда, так
что ступай к тете Нетти и веди себя хорошенько, договорились?
Миранда пробулькала в ответ что-то несвязное и с готовностью направилась к
Нетти.
— Я пройдусь с вами, — сказал Сквайр, беря Линнет под руку.
— Надеюсь, поездка была приятной? — спросила Линнет, когда они
остались одни.
— Да. — Он заглянул в ее глаза. Они были глубокими, густо-
серыми. — Но меня нестерпимо тянуло домой. Не доставили ли вам тут
новых неприятностей Джули или Ова?
— Чуть-чуть. — Линнет улыбнулась. — Я должна идти, —
сказала она, когда
...Закладка в соц.сетях
