Рассказы

Игорь Ревва
Рассказы:
Герой.
ДВУЛИКИЙ БОГ ДАЛАЙНА.
День рождения.
Крысоед.
Наследство.
ОТРАЖЕНИЯ ЛАБИРИНТА.
Отставка.
Побег.
Портрет.
Русалка.
Серебряное зернышко.
Скупщик.
Собрание.
ФРИДРИХ БЕРЛИНЦГЕНШТЕЙН.
Часы жизни.
Игорь Ревва
ГЕРОЙ
(сказка, рассказанная дедушкой Куином)
Жил да был на белом свете один рыцарь... Чего же в этом такого,
спросите вы? Ну, жил, ну и что?.. Я вот тоже живу, старый пень... И что
удивительного? Хотя, ежели хорошенько подумать... Давно уже живу, сам
порой удивляюсь... Иногда вспомнишь... Так... Чего это я?! Ах, да! Я ж
про рыцаря рассказать хотел! Вы мне время от времени напоминайте, про
чего я рассказываю-то... А то памяти совсем не стало...
Так вот, рыцарь. Жил он, значит, был... Тут ведь самое-то главное не
то, что он жил, а то, КАКИМ он был! А был он, прямо скажем, характеру
героического! Отважный был, ужас! Таких хлебом не корми, а дай только
сотворить чего-нибудь такого, чтоб потомки от удовольствия запрыгали аж!
Революцию там, например, или дракона какого победить и
красавицу-принцессу спасти...
Ну, насчёт революции рыцарь этот себя не беспокоил - сам ведь, поди,
благородного сословия. А когда благородные берутся революцию устраивать,
хорошо известно, чем все эти дела оканчиваются.
С драконами тоже неувязка была - не водились они, хоть ты тресни!
Сколько этот рыцарь лесов да долин объездил, сколько по горам шарил -
нету их, и всё! Хоть бы какой завялящий дракошка отыскался, пускай даже с
одной башкой, и то сгодился бы для подвига! Так ведь - нет! Бывает же
такое невезенье!
Так что, героическая натура рыцаря нашего не находила себе выходу в
подвигах, ну, совершенно! И жалко его так было, до слёз прям! Глядишь на
него - едет, сердешный, головушку повесил, копьё по земле волочится...
Так бы сам и побежал дракона для него отыскивать! А что? Сердце же не
каменное, все мы люди, а на рыцаря того даже смотреть было больно - весь
уже пылью покрылся, ржавчиной, словно замок старый. Да и к чему за собой
следить-то, коли толку с того нету?! Для себя, бедолаги, и так сойдёт...
С собой не целоваться...
Но вот однажды проезжал он через село, что близ Акары лежит. Сами
знаете, от Акары до гор Сиузских - рукой подать. А от села того - тем
ближе. А в Сиузских горах чего ведь только не случается. Такие слухи о
тех местах ходят, что только уши подставляй. То, сказывают, отшельник
бессмертный там живёт, со своей колдуньей-женой; то посёлок горный,
который погибшие воины ещё в прошлом веке себе построили для своих
покойницких надобностей; а то ещё и про Замок на Перевале такое сбрешут -
хоть стой, хоть падай...
Короче говоря, ляпнул один вот такой брехун нашему рыцарю про
колдуна-разбойника. Дескать, что колдун этот уже, почитай, годков триста
в горах живёт, а то и поболее. Ну, живёт-то он себе - пускай живёт, тоже
ведь человек. Но имеется у него в заточении одна красавица, которую он из
Принцевого замка похитил. Давно уже он её в темнице держит - полтораста
лет почти что. Всё уговаривает красавицу замуж за него пойти, дурак
старый. Да кому он нужен, в такие-то годы?! А ведь нет, измывается,
окаянный, над прелестной девушкой! Держит в подземелье, без света
солнечного, без ветра вольного...
Рыцарь поначалу скривился. Какая же, мол, это красавица-то?! При
её-то летах... Когда колдун-злодей крал её, может, она красавицей и была.

А сейчас? Что от её красоты осталось-то?
Но растолковал ему собеседник, что колдун, он ведь магию знает
лучше, чем, к примеру, наш трактирщик веснушки на лице своей служанки. И
вот при помощи разных там заклинаний колдун этот сохраняет молодость и
свежесть своей пленницы. Чтоб, значит, подольше мучить её.
Заинтересовался тогда рыцарь. А что?! Одно дело - старушку никому не
нужную из подвала вызволять, и совсем другое - красавицу спасать,
которая, бедняжка, мается, глазоньки уже все выплакала, спасителя своего
ожидаючи. Старушек, вон, пруд пруди! А красавицы? Вот то-то и оно!
Случайный знакомец тот, что рыцарю тайну открыл, много чего ещё
поведал. Ну, тут уж рыцарь сам виноват - нечего было первого встречного в
трактир вести, да задарма вином поить. Меня б так напоили, я б ещё и не
то нарассказал... А тут, сидишь целый день, капли во рту не было...
Во-о-о-от... Об чём это я?! Ах, да!..
Ну, послушал его рыцарь, поспрашивал про дорогу, поинтересовался,
откуда этот его знакомец обо всём знает. Правильно поинтересовался, между
прочим. А что? Народ сейчас по дорогам разный шляется, мало ли, вдруг
разбойник какой? Может, это он просто так говорит: "красавица, колдун!.."
А может быть, и нет там в горах никого? Может, заманивает благородного и
отважного рыцаря в глухомань, чтобы с дружками своими лихими напасть на
него, коня да деньги отобрать, а то и побить как следует! Много таких
лиходеев! Знаем мы их! Сами, вон, тоже... Так... Об чём это я опять-то?!
А!..
Ну, рыцарь приготовился к походу как следует. Латы свои почистил,
коня накормил, побрился, причесался. А что? Не в таком же затрапезном
виде перед красавицей представать-то! Небось, не жениться едет - из беды
несчастную девушку выручать!
Собрался он, короче говоря, в дорогу. Выехал поутру из трактира -
нарядный, красивый, что ты! Словно на парад или турнир какой собрался!
Всем селом его провожали. Детишки следом бегут, кричат. Старики все
во фрунт выстроились, свои молодые годы вспомнили. Девушки платочками
машут, слёзы утирают, словно он им чего должен остался.
А рыцарь - гордый, строгий, ни на кого не смотрит, латы на солнце
блестят! Красота, одним словом!
Ну, выехал он из деревни, подъехал к горам. Там достал он карту, что
ему в трактире знакомец нарисовал, сверился с дорогой - где север, где
юг, где он сам... И понял, что ехать ему нужно во-о-он туда. В самое
глухое ущелье.
Вот ведь, какие дела-то! Только поход начался, а уже - опасности!
Ущелье-то сырое, тёмное. Кто его знает, чего там впереди-то? Но рыцарь,
как я уже говорил, был характеру отважного. Надвинул он шлем, взял копьё
в руки покрепче и пришпорил коня своего.
Гулким эхом встретило его ущелье. Цокот копыт от стен отскакивал -
"там, там, там" - словно кто-то подгонял рыцаря. И вот уже начали
попадаться ему на пути выбеленные временем кости... Может, просто
звериные, а может быть, и тех, кто той же дорогой шёл, да не добрался до
места. Всех славных рыцарей, что отважились на нелёгкий поход, да и пали
в пути, в неравной схватке с колдуном-злодеем. Вон, погляди, сколько
костей вокруг! Правда, ежели по копытам да рогам судить, так вернее
всего, звериные это кости - не встречал я рыцарей с рогами, разве что
однажды... Когда рыцарь из соседнего замка в поход ушёл. Жена у него
осталась - прелесть, а не жена! А я тогда молодой был, красивый, не то
что сейчас... Так... Чего-то я опять с мысли сбиваюсь...
Ну, едет наш рыцарь, а точнее - вскачь несётся! А ущелье всё темнее,
все мрачнее и глуше. И, кажись, дорога-то вниз куда-то уходит.
Пригляделся рыцарь - так и есть! Верхушки скал уже над головой
сошлись, света солнечного уже не видно, а дорога под уклон стремится.
Однако солнышко-то не светит, а всё вокруг видать! Чудеса, да и только! И
даже вроде бы как-то теплее становится.
Призадумался рыцарь. И показалось ему, что не теплее уже, а прям
жарче сделалось! И стены каменного ущелья светиться начинают этаким
зловещим красноватым светом. И от стен-то этих жаром и пышет.
Опять пришпорил коня наш рыцарь. И поскакал вперёд.
А стены каменного мешка уж раскалились добела! И светло вокруг,
словно днём ясным! Жара стоит - страх! Даже сквозь латы чувствуется!
Вот беда-то какая! Колдовское ущелье, значит! Выходит,
колдун-разбойник таким вот образом преграду ставит перед отважными
героями, которые рискнут пленницу-красавицу из неволи вызволять. Ну, да
что с него взять-то, с колдуна этого?! Тёмный человек, хотя, конечно, и
колдун. Он ведь весь свой расчёт на том строит, что гости незваные со
страху-то и повернут. И на обратном пути изжарятся вконец!
Но не таков оказался наш герой! Не-е-е-ет! Назад поворачивать?! Вот
ещё!!! Там, понимаешь ли, девица-красавица плачет, свободы своей
дожидается, а он - обратно?! Должна же быть в мире этом справедливость?

Должно же добро восторжествовать над злом? А кто иначе считает - тому в
подобные походы соваться не следует! Нет у того в душе геройства, и всё
тут!
Ещё сильнее погнал коня своего наш рыцарь. Из-под копыт огненным
дождём посыпались раскалённые каменные осколки, жаркий и душный воздух
ударил в лицо! Невыносимо стало совсем! Закричал наш рыцарь страшным
голосом... Ну, того, что кричал он, я тут пересказывать не буду. Кому
охота услышать, пусть, вон, на кухню пойдёт, да полюбопытствует, какими
словами наш трактирщик поваров потчует, когда те гостям горелого мяса
приготовят. Да и то сказать - трактирщик-то простой человек, а рыцарь -
благородных кровей, что ты! А благородные такие выражения порой загнуть
могут, что нам, простым людям, и не снились! Была у меня одна подруга
сердешная, тоже из благородных. Так она, ежели осерчает на меня за что,
так прямо всё и говорила! Ты, говорила, Куинушка, хоть и красавчик, но...
М-да... Опять меня чего-то в сторону уводит... Просил же -
напоминайте мне, о чём я рассказываю! Эх, вы! Молодёжь! Толку с вас - как
рыбе с ветра попутного... Ладно, сам уже вспомнил, дальше слушайте!
Летит, значит, рыцарь наш по этой раскалённой дороге. Всё дальше и
дальше. Потому как, пути назад ему нету! Позади, вон, кости лежат, сами
видели! И, так выходит, что путь ему один - вперёд, до самого конца идти!
Ну, или пасть безвестной смертью...
А вперёд-то - трудно! Пасть, оно, конечно, и полегче, и поспокойнее
будет. И только он уже пасть собрался, как жара - раз, и схлынула!
Осадил коня рыцарь наш, отдышался, огляделся. Жара палящего уже нет,
а стены каменные продолжают светиться. Но уже таким, знаете ли,
безвредным светом, мягким, прохладным. Посмотрел рыцарь по сторонам, и
видит, что однато опасность миновала, а другая только ещё подбирается! И
ведь какая жуткая опасность-то! Навроде речного рака, только с коня
ростом! Не, даже не на рака похожа, а на паука! Или на обоих сразу!
Видать, родители-то у этой нечисти были ба-а-альшие затейники, коли таких
отпрысков на свет произвели!
Лапы мохнатые, морды злющие, клешни - дерево перекусить впору! Страх!
Но рыцарь наш копьём взмахнул, и сходу пронзил одну из этих
нечистей! Да так пронзил, что прям насквозь!
Вой поднялся - ужас! Вся эта орава на героя нашего кинулась! Кто
тянется к нему клыкастыми челюстями, кто норовит клешёй перекусить, кто
мохнатой лапой с коня сшибить!
Отбросил свой копьё рыцарь, поскольку для ближнего боя оно уже
несподручно было, и схватился за верный меч. Ну, тут уж пошла потеха, что
ты! Лезвие его клинка было острее самых острых клешней, и рубило врага на
куски, не крупнее тех, что хозяйка наша рубит, когда капусту в обед
строгать начинает. Отсекала острая сталь мохнатые вражьи лапы, а зубастые
челюсти сносила прям аж с головой вместе, не иначе! Бой получился
знатный! И вышел из того боя наш рыцарь победителем!
Огляделся он по сторонам, спрятал меч свой верный, сплюнул на землю
и поскакал дальше. Чуяло его сердце, что не окончились ещё его испытания.
Так оно и вышло.
Дорога постепенно вверх пошла, и вот уже над головой снова небо
чистое. Однако, без колдовских штучек и тут не обошлось! Въезжал-то
рыцарь в ущелье ясным днём, а сейчас над ним яркие звёзды блещут!
Глубокое чёрное небо раскинуло над одиноким всадником своё ночное
покрывало. Тихий и ласковый ветерок нежно обдувает разгорячённого коня, а
заодно с ним, и самого рыцаря. Под копытами уже не каменное крошево, а
мягкая травка. И впереди, слышно в ночи, ручей журчит.
И дорога сделалась какая-то странная, колдовская дорога, одним
словом! Прямо по траве пролегает извилистая светящаяся бледным
серебристым светом тропа. Словно луна просыпала тут свой полуночный
пепел. Насторожился рыцарь, ладонью рукоять меча стиснул. Может, и не
стоит этого говорить, да только боязно ему стало. Вот ведь, с нечистью в
ущелье сражался - ничего! А тут - оробел, сердешный. А оно и понятно -
лучше, когда опасность яснее видна, и не кажется такой загадочной и
таинственной. И конь рыцарский стал осторожнее ступать по этой
удивительной тропе - чует, что колдовством попахивает всё явственнее.
Свернула дорога вправо, и замер рыцарский конь, как вкопанный.
Потому как перед ним предстала... Нет, словами описать трудно! Короче
говоря - небесной красоты девушка! Стоит перед ним, прямо посреди дороги,
босые ноги по щиколотку в траве утонули. И одета она в одно только
полупрозрачное покрывало. Кожа белая, нежная, аж светится! Глаза
глубокие, страстные, манящие... Ножки стройненькие, ручки нежные,
грудь... Чего? Ну, ребята, вы уж совсем! Как же я вам фигурку-то её
опишу?! Вот ежели поймёте, могу руками показать - видите? А-а-а!!! Чего
раскраснелисьто? Хе! Самих потянуло, да? Вот, то-то!

Кто сказал, не бывает таких?! Ты, что ль?! Да ты вообще хоть
каких-нибудь видел-то? В твои-то годы! Вон, гляди, мимо идёт! Что значит:
"ничего особенного"?! Женщину нужно уметь и под такой одеждой видеть! А
ежели в прозрачном покрывале, так и ты, рожа кривая, небось, красавицей
кому-нибудь покажешься!
Да ну вас совсем! Опять отвлекли меня, старого...
Короче говоря, как увидел её рыцарь, так и замер, словно молнией
поражённый. А она медленно так подходит к нему, неспешным шагом, и
покрывало на ней развевается... Подходит она к нему и говорит, что, мол,
всю жизнь его ждала, что давно уже мечтала о таком красивом и отважном
рыцаре, что готова принадлежать ему навечно. И, мол, ехать дальше ему не
следует, потому как она сама краше и милее любой пленницы-красавицы.
Ну, рыцарь, может, сразу-то и не догадался, что всё это - колдовские
наваждения. Но предложения её решительным образом отверг. Ещё чего! Там,
понимаешь ли, девушка дожидается, красота которой магией навечно
сохранена, а тут?
Незнакомка-то, спору нет, - прелесть! Но, это сейчас! А двадцать лет
пройдёт? А тридцать? Тогда что? Вот, то-то и оно!
Кто сказал: "дурак он"?! Опять ты?! Ну, чего ты встреваешь, старших
перебиваешь-то?! Много в жизни повидал, что ли? У меня самого жена
красавицей была! Пятьдесят лет назад... А сейчас... Ладно, не отвлекайте
меня!
Короче говоря, отказался рыцарь от всех заманчивых предложений.
Горько заплакала тогда красавица, лицо ладошками закрыла, слёзы на дорогу
роняет. В смысле, на жалость давить начала! Но рыцарь был - человек
слова! Сказано, красавицу из плена выручать - всё! И хоть ты тут посередь
дороги улягся - не остановишь! Тем более, ежели всё, что ему рассказали,
правда, то пленница была из рода самого Принца. А тут, сами понимаете,
наследство, спорные вопросы всякие... Опять же - замок Принца, что в
столице стоит, земли, казна государственная... Ну, и прочие там мелочи,
наподобие семейного счастья и вечной любви аж до самого гроба.
Погнал опять своего коня рыцарь. И даже оборачиваться не стал.
Потому и не видел, как рассыпалась за его спиной коварная
обольстительница золотистой колдовской пылью. И вот впереди уже виднеется
мрачный и страшный Дворец колдуна-разбойника. А на дороге перед ним пыль
столбом поднимается.
Это уже не шутки, это сам колдун-злодей на бой вышел! Видит,
окаянный, что не удаётся ему с пути отважного рыцаря сбить, вот сам и
решился изничтожить героического странника! Латы на колдуне-разбойнике
чёрные, света звёзд совершенно не отражают, словно сгусток мрака несётся
навстречу. За спиною его плащ развевается, весь страшными рожами
разрисованный... Какими именно рожами?! А вот, пойди, на трактирщика
нашего глянь! Видел? Так вот те рожи раза в два страшнее будут!
Конь колдуна-разбойника злобный, глаза жёлтым пламенем пылают, зубы
острые, сверкают в ночи, словно ножи! Тут и никакого меча не нужно -
этакая лошадка зубами хватит - мало не покажется, что ты! Однако в руке у
колдуна острый меч - длинный широкий, лезвие холодной смертью светится!
Чего спрашиваешь? Как это так: "светится смертью"? А я почём знаю?!
Светится, и всё тут! Колдовство, дурья твоя башка! Сам понимать должен,
не маленький!
Выхватил наш рыцарь свой острый меч. Он, конечно, у него не
колдовской был, но тоже остёр. Врежут таким - лекаря не тревожь!
Гикнул рыцарь страшным голосом, кинулся на злодея, и завязался
последний и решительный бой! Сватка пошла, похлеще, чем на турнире каком!
Скрестились мечи, отдались леденящим кровь звоном, брызнули искрами!
Рука колдуна тверда! Ещё бы! Колдун ведь, не сопляк какой-нибудь!
Но и рыцарь наш тоже не промах! И ему силы и отваги не занимать!
Бьются они без устали, долго бьются. И вот чувствует рыцарь, что
колдун сдавать начал. Рука его уже не даёт такого отпора, как раньше.
Приободрился рыцарь, налёг на колдуна с новой силой. И не выдержал злодей
такого вот натиска! Разом повернул коня своего, и помчался к Дворцу. А
рыцарь следом припустился. Мечом машет, вслед ему кричит, ругается - ужас!
И возле самых Дворцовых ворот нагнал наш герой окаянного злодея,
сшиб его богатырским ударом наземь, соскочил с коня и уже занёс над
колдуном проклятым свой острый меч. Не жить больше негодяю, не воровать
прелестных принцесс, не держать их в заточении!
Ну, занести-то он свой меч над врагом - занёс. Но вот рубануть ему
не удалось. Потому как сзади, прямо по затылку, стукнуло что-то рыцаря.
Не сильно так стукнуло, шлем защитил, конечно. Но обидно, вот что скажи!
В ярости обернулся рыцарь и увидел перед собой необыкновенной
красоты принцессу-пленницу. Такой прелести никому и никогда видеть ещё не
доводилось. Опустил свой меч рыцарь, улыбнулся красавице, и уже хотел
было ей сказать, что вот, мол, свободна ты теперь, как она его - раз! И
скалкой прямо по макушке!

Пленница-то была красивой, чего уж тут скрывать-то, но больно
сердитой! Как пошла она рыцаря нашего крыть словами разными! Что,
дескать, дураков нынче развелось много, которые в чужую личную жизнь
залезть норовят, словно тараканы в щель. Что, мол, муж её устал уже
отваживать от Дворца остолопов этих. Что рыцарь наш героический есть
самый тупой рыцарь на свете, ежели, конечно, не считать того кретина,
который ему про Дворец, колдуна-злодея, да пленницу-красавицу рассказал.
Много чего ещё она высказала рыцарю. И каждое своё слово скалкой-то
и сопровождала. Так что под конец её повествования рыцарь уже мало что
понимал из-за звона в голове. Но суть всего происходящего он уловил
вполне.
Дело-то в том, что полтораста лет назад встретилась
красавица-принцесса с колдуном этим. И полюбили они друг друга пуще
жизни. А отец красавицы против их женитьбы был. Ну и пришлось колдуну
исхитриться, и выкрасть свою любимую. Принц же не простил ему этого -
послал по следам влюблённых отважных рыцарей. А колдун тогда молод был,
силён, шутя с ними со всеми справился. Ну, отсюда и пошла о нём слава,
как о лютом злодее.
Нынче-то колдун уже таким сильным, как раньше, не был - всю силу
колдовскую поистратил на жену свою, чтобы она всегда была красивой,
молодой да здоровой. А самому уже ничего и не осталось. А жена у него
оказалась любящая, да верная. Не бросила своего мужа, хоть он уже и не
тот был, что прежде. Осталась возле него, сама понемногу магией занялась,
на ноги его поставила, силы ему вернула. Не все, конечно, а вернула. Ну,
а когда объявлялся возле Дворца какой-нибудь отважный избавитель, тут уж
колдуну самому приходилось действовать. Обычно ему это удавалось, а вот
сегодня - оплошал! Да и то сказать - триста лет, срок немалый даже для
колдуна!
Выслушал всё это рыцарь, похлопал глазами на заплаканное личико
красавицы, послушал её негодующие причитания, да и пошёл прочь.
К вечеру выбрался он из колдовского ущелья, куда днём только входил,
полный надежд и отваги. Идёт себе по дороге, голова опущена, коня за
уздечку ведёт, меч обронил где-то. Так и шёл он, не разбирая пути, много
дней и ночей. Куда ушёл-то? Да не знаю я, ребята, не знаю. Кто говорит, в
Криарские леса подался; кто - в Андирские горы. А может быть, он сейчас в
Касиоре осел. Сказывают, есть там один мужик, судя по повадкам -
благородного происхождения. Обитается он в трактире каком-то, пьёт
сильно. И стоит при нём начать рассказывать про всяких там красавиц,
которые в неволе томятся, как он сразу же - раз, и по морде
рассказчику-то! Не любит очень подобные байки, что ты!
А оно и верно - не лезь в чужую жизнь! Живёт себе красавица в плену
- пущай живёт! Много ли ты об жизни её знаешь?! И геройствовать тут
нечего! А то, отправишься её спасать, а она тебя скалкой, скалкой, что
ты! Тут уж лучше будет, пожалуй, революцию какую учудить - оно хоть и
хлопотнее, зато не так обидно!
Вот так-то, ребята!
Март, 2003.
Игорь Ревва
ДВУЛИКИЙ БОГ ДАЛАЙНА

---

(рассказ из цикла "Книжный шкаф")
Х.Евгеньев.
"ПРОКЛЯТИЕ ИЛБЭЧА"
Издательство "POLNY BRED",
2002 год, 680 стр., тираж - 30.000.
Давно уже перестали быть редкостью романы, написанные "по мотивам".
Причём - не по своим. К таким совершенно свободно можно отнести и
творение господина Евгеньева. Как правило, все эти повествования ставят
своей целью простое разворачивание уже существующего сюжета и у меня
лично особого интереса не вызывают. Сами посудите - кто лучше автора
сможет описать им же самим придуманный мир? Однако "Проклятие илбэча" не
ставит своей целью дальнейшее раскатывание известного романа Святослава
Владимировича. Нельзя назвать его и предысторией "Многорукого бога
далайна", хотя временной отрезок, используемый в романе, охватывает
период задолго до рождения Шоорана. А именно - далайн эпохи илбэча Вана.
Роман состоит из трёх частей, и первая в целиком построена на
легендах и сказках, в которых хоть как-то упоминается илбэч Ван. Тут уж
автору не пришлось долго ломать голову - в романе Святослава Логинова всё
это уже есть.
При чтении же второй части романа я испытал ещё один лёгкий шок.

Лёгкий - поначалу. Потому что с каждой строчкой мне становилось понятно,
что аналогичную работу господин Евгеньев проделал и с романом "Закат -
эмблема сакуры" (Хираното Мицусаби, 1820-1845 гг.). Единственный
"творческий" ход - "переселение" старика
Ёрики-сан в далайн, в земли Старейшин, и "оформление его на работу" в
качестве баргэда.
Третья же часть романа (самая объёмная из всех), как это ни странно,
выгодно отличается от первых двух компиляций (не нахожу другого слова).
Сведение двух сюжетных линий, взятых из двух различных романов, дало
совершенно неожиданный результат. Особенно заинтересовала меня мысль,
красной нитью проходящая через последние триста страниц романа -
сравнение далайна с литературой.
Евгеньев находит неожиданные ассоциации, о которых (я почти уверен в
этом) ни С.Логинов, ни, тем более, Х.Мицусаби и не подозревали. Особенно
поражают своей живостью описания разговоров старика Ёрики-сан (в
"Проклятии илбэча" он носит имя Хууруман) и Вана. Едкий тон первого и
жадный интерес второго переплетаются в хитрый клубок, из которого автор
делает совершенно неожиданные выводы, хотя аналогии порой и бывают
притянуты за уши.
"...- Я илбэч, я должен строить...
- Да кто тебе это сказал-то?! - усмехнулся Хууруман. - Илбэч, илбэч!
А что ты делаешь? Землю строишь, да? - баргэд хищно подался вперёд. - А
толку с твоей земли много ли? Посмотри на крест Тэнгэра! Вот это земля!
НАСТОЯЩАЯ земля! А что делаешь ты? Жалкие подобия! Нелепое подражание
великому!
- Я делаю то, на что способен! - вспыхнул Ван. - И не тебе меня
судить!
- Именно мне, - криво улыбнулся Хууруман. - Потому что я ХОЖУ по
твоей земле!
- Ну и что?! - Ван продолжал хмуриться.
- Разве человек, читающий свитки со сказками, не имеет права
высказывать своё мнение? - язвительно усмехнулся Хууруман. - Но все вы,
илбэчи, просто переписываете фрагменты из одного старого свитка,
созданного Тэнгэром и включающего в себя всё, что уже можно было сказать!
Потому ваши истории и получаются такими... - Хууруман сжал пальцами
камень, который держал в руке, и высыпал из ладони горсть песка. - Мусор,
тлен... Зато его у вас много!
Ван не ответил.
- Тэнгэр создал КРЕСТ, пять оройхонов НАСТОЯЩЕЙ земли, - продолжал
Хууруман. - А вы наплодили множество подобий, стремясь превзойти его хотя
бы количеством. И самый последний из вас - охваченный неуёмной жаждой
славы - заполнит весь далайн своими деяниями, так что другим уже не
останется в нём места. А потом он и сам станет
Ёроол-Гуем, пожирающим других молодых илбэчей, которые будут пытаться
сравниться с ним в количестве или с Тэнгэром - в мастерстве..."
Логика романа порой прихрамывает на обе ноги и хвост. Неувязки
чувствуются уже в описании этой сцены. Если помните, то проклятие илбэча
включало в себя и тот факт, что стоило ему хоть кому-то поведать о своей
тайне - и жить ему до рассвета, не дольше. Однако Евгеньев не ищет
обходных путей, а лезет напролом. Оказывается, беседы Хуурумана и Вана
происходят на телепатическом (!) уровне. Следовательно, "сказано" не было
ничего, и...
Дешёвый ход, согласитесь. Но автору это прощаешь с лёгкостью. Потому
что мысли, высказываемые им, лично у меня вызвали определённый интерес.
Особенно те, в которых автор (наверняка не раз пострадавший от нашего
братакритика) преподносит своё видение оригинальности вообще, и
литературы - в частности.
"...- Новое? Где новое? - Ван даже поднялся на ноги и широко развёл
в стороны руки, словно собирался охватить весь далайн, прижать его к
себе, раствориться в нём. - Покажи мне это новое!!!
- Ты уже сделал это, - Хууруман закрыл глаза. - Наш мир - вот
новое...
- Далайн?! Эта влага, населённая чуждыми человеку существами? Или,
может быть, этот вот шавар?
- Всё вместе, - подтвердил Хууруман. - Ты создаёшь новые земли, но
не думаешь о том, какими они будут. Ты уверил себя, что людям просто
нужна земля, чтобы жить. И ты знаешь, что они будут жить на той земле,
которую ты для них построишь. Какой бы эта земля не была...
- Но ведь это так и есть! - возмутился Ван. - Оройхон должен быть
КВАДРАТНЫЙ! Не круглый, а квадратный!!! И суурь-тэсэги...
- А ты пробовал? - прервал его Хууруман.
- Что? - растерялся Ван.
- Ты пробовал хоть раз в жизни? - старый багдэр пристально смотрел
на Вана. - Пробовал создать КРУГЛЫЙ оройхон?
- Зачем?! - от неожиданности Ван растерялся окончательно.

- Просто так, - старик пожал плечами. - Просто потому, что есть
такое понятие - круглый.
- Но... Но ведь... - Ван не находил, что ему возразить. Слова
Хуурумана показались ему бредом безумца. - Оройхоны всегда квадратные!..
А КРУГЛЫЙ?! Как же он состыкуется с остальными?!
- А тебе это обязательно нужно? Ну, чтобы он плавно вписывался в
картину существующего мира...
- А... а... а как же... как же тогда?..
- Иначе, - жёстко ответил Хууруман. - Просто - иначе!
- Кому из людей это нужно?! - пожал плечами Ван.
- Да-а-а-а... - Хууруман вздохнул и покачал головой. - Если даже
самому илбэчу не нужно это, если даже илбэч, подобно покорным бовэрам,
готов слепо следовать своей судьбе - значит, это и впрямь никому не
нужно..."
Не меньший интерес вызывают и сны Вана, являющиеся ему из какого-то
другого мира и иного времени. Автор иносказательно, но решительно
проводит в них уже вполне явные аналогии: крест Тэнгэра - Библия;
оройхоны Вана - остальные книги; сами илбэчи - писатели, неизбежно
превращающиеся при достижении зенита своей славы в ЁроолГуев (критиков,
чей последний оройхон оказался нелепым нагромождением камней; тех, кто
отдал другим свой огонь и теперь, в холодных глубинах влаги далайна,
превратился в безжалостно пожирающих своих конкурентов чудовище). То же
касается и самого проклятия, преследующего всех илбэчей. Писатель
(простите, илбэч), жаждущий немедленной славы и пытающийся преждевременно
открыть миру свою сущность, неизбежно становится добычей безжалостного
бога далайна - существа, уже выполнившего первую часть своего
предназначения и теперь строго следящего за тем, чтобы далайн был вечен.
Иначе - конец великому богу...
"...- У тебя два лица, - промолвил Ван. - Одно из них - лицо илбэча,
создающего землю. А второе - лицо безжалостного бога далайна!
- Пусть так, - согласился Хууруман. - Ну и что из этого? Ёроол-Гуй
способен убить тебя. Только потому, что он - бог! А ты - всего лишь
илбэч... И я могу убить тебя...
- Ты мне просто снишься, - возразил Ван.
- Это не я тебе снюсь, - покачал головой Хууруман. - Это твоя
совесть. Это она беспокоит тебя постоянным вопросом: "что же ты делаешь"?
И так ли уж нужно это людям? Может быть, было бы гораздо умнее создать
хоть один оройхон настоящей земли?
- Мой дар не способен подарить людям настоящую землю! - вспылил Ван.
- И ты это превосходно понимаешь!
Старый баргэд вздохнул и с неожиданной грустью поглядел на Вана.
- Ты сам не знаешь силы своего дара, - ответил он. - Если бы ты
поднакопил его, собрал всю свою мощь в кулак... Кто знает, может быть, ты
и переплюнул бы даже самого Тэнгэра?
- Сколько же копить его? - криво улыбнулся Ван. - Год? Дюжину лет?
- Да хоть дюжину дюжин! - воскликнул Хууруман.
- А люди всё это время будут жить без новой земли?!
- М-да-а-а... - Хууруман вздохнул. - В этом-то и есть ваша беда.
Каждый илбэч считает, что он осчастливливает человечество своим
творением. И забывает о том, что земля его - ненастоящая. И твои оройхоны
никогда не обнесут высоким забором, как крест Тэнгэра. Потому что твоя
земля - мертва..."
Роман "Проклятие илбэча" с полным основанием можно назвать двуликим.
Одно лицо его с надеждой смотрит ввысь, к небу, к сказочным просторам,
где ничем не ограничен полёт фантазии. Но вот второе лицо обращено вниз -
к суете, к мелочности и оправдыванию самого себя. Дескать, илбэч и рад бы
создать нечто стоящее, но - кто ж его, бедненького, поймёт?! И потому
приходиться творить с оглядкой на толпу, жаждущую только лишь новой
земли, а не новых мыслей.
Кстати, говоря о "Проклятии илбэча", я под словом роман подразумеваю
только лишь третью его часть. Первые две - ниже всякой критики. Как по
замыслу, так и по исполнению. Третья часть романа является
самодостаточной, и без занудливо-скучнейшего приквела смотрелась бы
намного лучше.
Непонятно только, зачем понадобились первые две части? Разве
необходимо было превращать хорошую повесть в роман, вызывающий на
протяжении первых сотен страниц только лишь раздражение и мысли о
плагиате? Впрочем, зная минимальные объёмы принимаемых издательствами
рукописей, этому удивляться не приходиться. Видимо, сам автор не оказался
чужд тому, в чём он пытается упрекнуть всех писателей - жажда немедленной
славы. Что ж... Оройхон его получился хоть и большой, но до креста
Тэнгэра ему далеко. А последствия для автора этого романа могут быть
вполне предсказуемыми...
Ё.Гуй.

Февраль, 2002.
Игорь Ревва
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

---

(рассказ)
Писатель Васечкин никогда не писал рассказов - он ДЕЛАЛ ВЕЩИ. Иногда
они у него получались, чаще - нет. Тогда Васечкин расстраивался, разбивал
их об пол и долго и злобно мочился на осколки. Когда же вещь получалась,
Васечкин радовался и показывал её друзьям - супружеской чете Слонов,
Мусорщику и Реальности.
Вообще-то, Реальность следовало бы упомянуть первой. Во-первых,
потому, что Васечкин её очень любил, а вовторых, потому что она болела.
Заболела она совсем недавно, и сейчас Васечкин ждал, когда же она
выздоровеет. Болезнь Реальности была не очень тяжёлой - однажды её сбил
несущийся на полном ходу грузовик. Сбил, расплескав по песку дорогой
коньяк из бутылки, которую она несла Васечкину в подарок на День
рождения. Коньяк быстро впитался в песок, но винограда на том месте не
выросло, а выросла какая-то дрянь с большими колючками и слезящимися
гноем глазами на длинных и сморщенных ушах. Есть это было нельзя, и
вообще - оно кололось, как смешной и глупый дикобраз, живший у Васечкина
под подушкой. С тех пор Васечкин коньяка больше не употреблял, а День
рождения был у него всегда. И тогда Васечкин открывал бутылку водки,
выпивал один стакан и с улыбкой думал о том, как хорошо они будут жить с
Реальностью, когда та выздоровеет. Тогда в этой квартире будет вновь
хозяйничать Реальность, а не супружеская чета Слонов, вечно отвлекающая
Васечкина от делания вещей.
Вообще-то, Слоны не были такими уж скверными - они были занудливыми,
что намного хуже. Слоны вечно издавали громкие и непонятные звуки,
похожие на ворчание шкафа, топали по квартире и пытались накормить
Васечкина едой, которую приносили из дому. Приносили они всегда одно и
тоже - промороженные булыжники и размоченный в тоске воздух с городской
площади. Всё это было невкусное. Васечкин из вежливости делал вид, что
ест, но на самом деле потихоньку скармливал всю порцию большому медведю,
который жил этажом ниже и высовывал голову в квартиру Васечкина прямо под
кроватью. Слоны ничего не замечали, а если бы заметили, то начали
ругаться и прогонять медведя, к которому Васечкин уже привык. Вообще-то
Слоны были хорошие и добрые, они просто не понимали, что у Васечкина
всегда День рождения и он просто ждёт, когда же выздоровеет Реальность,
которой Слоны нравились, и которая почему-то не очень любила Мусорщика.
Хотя Мусорщик и был хорошим - он понимал, что у Васечкина День рождения,
и никогда не докучал ни ему, ни Дню его рождения ерундой, подобной
ворчанию шкафа или кормлению промороженными булыжниками и размоченным
воздухом. Но у Мусорщика были другие недостатки - он заставлял Васечкина
делать гадости.
Когда Васечкин хвастался перед Мусорщиком своей новой вещью, тот
всегда хвалил её и было видно, что вещь ему на самом деле очень
понравилась. Но Мусорщик часто просил сделать вещь и для него. И когда
Васечкин выполнял пожелание, Мусорщик хмурился и неодобрительно качал
головой, хотя вещь и получалась хорошей. А потом Мусорщик говорил, что
этого не напечатают и надо из вещи сделать гадость. Васечкин отказывался,
кричал на Мусорщика и сравнивал его с мудаком, который жил у Васечкина в
зеркале. Но Мусорщик умел уговаривать, и в конце концов, Васечкин
переделывал вещь в гадость. Тогда Мусорщик оставался доволен, забирал
гадость, а на следующий день приносил Васечкину какие-то разноцветные
бумажки с цифрами, которые при случае забирали уже постоянно ворчащие
Слоны, вечно топавшие по квартире, где должна была бы хозяйничать
Реальность.
Васечкина это все утомляло, но он не мог жить совсем без друзей,
пока его Реальность не выздоровеет. По правде говоря, кроме друзей у
Васечкина никого и ничего не было. В его квартире находились только
пишущая машинка, зеркало, отражавшее какого-то бородатого мудака, и
компакт-диск с концертом "Help!". Всё остальное даже не заслуживало
упоминания.
Зеркалом Васечкин не пользовался, потому что мудаков не любил,
особенно этого. Он всегда показывал Васечкину язык, плевался и вообще вёл
себя непорядочно.
На машинке Васечкин делал вещи и гадости, которые нужны были
Мусорщику. Когда машинка была свободна, она вела с Васечкиным разговоры о
погоде и облысевших комарах, которых в этом году стало особенно много.
Машинка была уверена, что комары лысеют от скверного воздуха, а Васечкин
считал, что это от коньяка на песке, на месте которого вырастает не
виноград, а непонятная колючая дрянь с глазастыми ушами. Они с машинкой
часто спорили об этом, и Васечкин, в доказательство своих слов, приносил
штопор, открывал бутылку скверного воздуха, залпом проглатывал её
содержимое и с остервенением дёргал себя за волосы.

Иногда Васечкин с машинкой шли гулять на кухню, которая была самым
опасным местом в квартире, потому что там водились портреты. Они ползали
по стенам и потолку, и на каждом из них была изображена Реальность. Но
портреты всегда показывали её Васечкину вверх ногами, и Васечкин очень
расстраивался и начинал ругаться. Тогда портреты сползались к нему и
принимались кусать за руки. Это было очень больно, и запястья у Васечкина
вечно были в следах от укусов. Слоны очень огорчались и начинали плакать,
увидев на следующий день эти следы. Они шли на кухню и охотились на
портреты. Но никогда ещё им не удавалось изловить их все, и по ночам
Васечкин часто слышал неприятный хруст стекла, которым портреты утоляли
голод после того, как на них охотились Слоны, которых портреты не боялись
так сильно, как машинку.
Машинка вызывала у портретов страх, потому что у неё были буквы,
которыми она могла сделать вещь про эти самые портреты. И тогда бы
портреты стали уже не страшными, а глупыми и смешными, совсем как
дикобраз, живший у Васечкина под подушкой, про которого однажды машинка
уже сделала вещь. Васечкину же буквы очень нравились, особенно когда он
сам делал из них вещи. Но даже когда он их не делал, с машинкой всё равно
было приятно беседовать или гулять.
После бесед или прогулки с машинкой Васечкин всегда брал
компакт-диск. Это был его любимый и единственный диск, и Реальности он
тоже очень нравился. Диск был очень хороший, его можно было слушать, под
него можно было петь, а когда надоедает - просто катать по полу или
смотреть сквозь него на солнце.
Васечкин часто катал диск, особенно по ночам, когда солнца в темноте
было не разглядеть, а книжный шкаф начинал громко шуметь, возмущённый
пением Васечкина. Шкафу не нравилось, как Васечкин поёт, потому что
"Help!" в его исполнении был просто ужасен. Васечкин это знал и не
обижался на шкаф - что с него взять, придурка деревянного?! Спорить с ним
бесполезно, лучше прекратить петь и покатать диск по полу или просто
послушать его (диск можно было слушать на чём угодно - хоть на
холодильнике, хоть на том месте, где когда-то был телевизор). Жаль
только, что слушать его приходилось одному, без Реальности - машинка не в
счёт, она в музыке понимала меньше, чем Васечкин в надкусанных лыжах. Вот
Реальность в музыке разбиралась превосходно. Если бы она была здесь,
думал Васечкин, она бы и портреты прогнала. Или хотя бы отобрала у них
своё изображение, которое те вечно показывают вверх ногами. Потому что
нельзя показывать вверх ногами, когда у Васечкина День рождения. А День
рождения у Васечкина был всегда.
Васечкин каждый вечер с нетерпением ждал, когда же к нему придёт
Реальность. Он ставил машинку на пол, застилал стол чистыми газетами,
разгонял по углам нехороших насекомых, выпроваживал смешного и глупого
дикобраза в ванную комнату и садился на диван - ждать. Он знал, что когда
она придёт, то сразу же скинет туфли, лёгко подбежит к Васечкину и нежно
поцелует его в щёку. Всё остальное будет потом, и всё снова будет, как
раньше. Он покажет Реальности свои новые вещи, и она их внимательно
прочтёт, и тихим голосом скажет: "клёво..." И если вещь будет весёлая, то
она будет смеяться, а если грустная - глаза её сделаются влажными. А
потом они поужинают и лягут в постель, и будут любить друг друга до
самого утра.
Но она не приходила, потому что болела. Любой бы заболел, попав под
грузовик - это Васечкин понимал и разговаривал с Реальностью только
мысленно. Мысленно же он и показывал ей новые вещи, и она смеялась или
грустила в зависимости от того, какой получалась у Васечкина вещь -
весёлой или грустной. И говорила: "клёво". И целовала его в щёку. Но всё
это было только мысленно. А наяву Васечкин никогда не мог её дождаться,
хотя и сидел совершенно неподвижно.
Нехорошие насекомые, видя, что Васечкин долго не шевелится, снова
начинали наглеть и носиться по комнате, скрежеща облезлыми хвостами о
поцарапанный дым. А дикобраз в ванной принимался громко выть от тоски и
от того, что он смешной и глупый. Васечкин пытался заглушить его вопли
пением, но тут уж начинал шуметь шкаф. Тогда Васечкин окончательно
понимал, что сегодня Реальность опять не придёт. Он замолкал, выпускал
дикобраза из ванной, вытряхивал из своих карманов змей, кроликов,
бильярдные шары и прочий мелкий мусор и садился делать новую вещь. Иногда
они у него получались, чаще - нет. Хорошо, что никто не видел те вещи,
которые не получались. Они могли бы расстроить кого угодно, даже
Мусорщика, который никогда не расстраивался, потому что гадости любил
гораздо больше хороших вещей.
Мусорщик неплохо различал гадости и вещи, но он почему-то всегда
просил Васечкина делать из вещей гадости, и никогда - наоборот. А это
Васечкину не нравилось, потому что гадостей на его книжной полке и так
хватало.

А однажды Мусорщик принёс ему что-то непонятное. Вначале Васечкин
подумал, что это хорошая вещь, но когда принялся изучать внимательнее, то
понял - гнуснейшая гадость, кое-как слепленная в большой и
уродливо-скользкий комок из всех тех гадостей, что Васечкин делал для
Мусорщика. А Мусорщик, держа в руках эту большую гадость, попросил
сделать вещь, которая бы отображала её сущность, вкратце сообщала о том,
что этот уродливо-скользкий комок собой представляет. Васечкин
отказываться не стал (очень уж ему не понравилась гадость Мусорщика!) и
через час вещь была готова.
Мусорщик посмотрел её и начал ругаться. Он громко возмущался и
кричал, что это не вещь, а херня, хотя Васечкин хорошо помнил, что делал
не херню, а вещь. Он брызгал слюной и называл Васечкина неблагодарной
скотиной, хотя из скотины в доме жили только смешной и глупый дикобраз
под подушкой и сиреневое облачко, до той поры мирно дремавшее под столом,
а сейчас выплывшее на крики Мусорщика и удивлённо распустившее свои
хвостики - большого жирафа, жившего на люстре и недоумённо смотревшего
оттуда на Васечкина, скотиной можно было не считать, потому что он ловил
сны и совершенно не обращал внимания на вопли Мусорщика, который кричал и
ругался всё громче и громче.
Васечкин даже испугался, что Мусорщик сошёл с ума - было очень
похоже, особенно когда тот стал называть Васечкина бородатым мудаком.
Васечкин подумал, что у Мусорщика случилось что-то плохое, может быть
даже, что он потерял свою новую вещь. Он попытался выяснить, в чём дело,
но Мусорщик не слушал его и кричал до тех пор, пока Васечкин не попытался
спрятаться в спичечной коробке. И тогда Мусорщик сильно ударил Васечкина.
Васечкин упал и больно стукнулся об пол, засыпный обрывками влажной
и липнущей к щеке бумаги. Он никак не мог понять, почему Андрейкин так на
него кричит? Не понравилась рецензия? Но ведь его новый роман
действительно дрянь! Впрочем, почему - его?! Половину романа для
Андрейкина писал Васечкин - он не мог не узнать те фрагменты, которыми
постоянно донимал его Андрейкин. И зачем же так орать? Не хочешь платить
- не плати. Всё равно деньги Свиридовы заберут - они всегда их забирают,
они же не обязаны кормить Васечкина за свой счёт. Но кричать-то зачем?
Зачем обзывать Васечкина сволочью? Зачем брызгать слюной и орать, что
Васечкин и раньше-то был придурком, а после смерти Тани последний ум
потерял? Зачем сбрасывать на пол пишущую машинку? Зачем пинать ногами
шкаф? Зачем швырять в стену "Help!" - любимый диск Тани... которая всё
никак не приходит... потому что она болеет...
Васечкину всё-таки удалось спрятаться в спичечный коробок. Он с
опаской прислушивался к тому, как Мусорщик топает по комнате, постепенно
успокаиваясь. Как он шумно дышит, ворчит что-то непонятное, а потом
уходит, громко хлопнув вздрогнувшей от мороза дверью.
Тогда Васечкин выбрался из спичечного коробка и облегчённо вздохнул.
Он успокоил пишущую машинку, у которой от крика Мусорщика разболелись
буквы; он аккуратно поднял с пола компакт-диск и нежно протёр его
ладонью; он поцеловал обиженный шкаф, которому вообще не по делу
досталось.
А потом Васечкин, не обращая внимания на злорадный скрежет
портретов, доносившийся из кухни, потащил смешного и глупого дикобраза в
ванную комнату. Затем он разогнал по углам нехороших насекомых, подмигнул
сиреневому облачку под столом, застелил стол чистыми газетами и сел на
диван. Он решил подождать Реальность. Сегодня она непременно должна
придти, ведь сегодня у Васечкина День рождения. И Васечкин решил, что уж
сегодня-то он обязательно её дождётся. Потому что, не может же Реальность
так долго не приходить. Даже если она болеет. Просто нужно хорошенько её
подождать, и всё снова будет, как раньше. Потому что сегодня у Васечкина
- День рождения.
Июнь, 2003.
Игорь Ревва
КРЫСОЕД
---------
(рассказ)
А знаешь, сынок, как раньше на пароходах с
крысами-то боролись? Отловят с десяток этих тварей,
да в железную бочку их - голодом морить. А сверху
железной же сеткой прикроют, чтоб не сбежали.
Крысы-то - твари злобные, вот с голодухи они и
начинали друг дружку жрать. А выживала, само собой,
сильнейшая. И вот от такого крысоеда, когда его
отпустишь уже на волю, остальным крысам изрядно
доставалось. Потому как, привык он уже к такому
рациону - своими же трапезничать - и ничего другого
в пищу употреблять уже не может. Вот, так-то,
сынок!..

(матросские байки)
До начала оставалось не больше минуты. Сергей закрыл глаза и глубоко
вздохнул, пытаясь утихомирить торопливо стучащее сердце. Но как тут
успокоишься?! Финальная игра!
Нет, нужно держать себя в руках! Он так долго шёл к этому! Очень
долго...
Ведущая - молодая весёлая блондинка с задорным взглядом - ободряюще
улыбнулась Сергею и прошептала:
- Не волнуйтесь. Я за вас буду болеть, честное слово! Вы обязательно
выиграете!
Сергей кивнул и проглотил комок в горле. Он обязательно выиграет.
Финальная игра, их осталось двое. И миллионы телезрителей сегодня будут
внимательно следить за ним, подмечать все его промахи и оплошности,
радоваться удачным ходам и решениям. Если бы не прямой эфир, вполне
возможно, что Сергей и не нервничал бы так сильно. Но шоу "Через стекло"
никогда не пускают в записи. И никогда не повторяют. Лозунг телепередачи
- "Каждое слово - уникально!!!" - соблюдается свято.
Сергей бросил быстрый взгляд на своего соперника. Точнее сказать -
соперницу. Тридцать лет, тёмные длинные волосы, стройная, нервно
улыбающаяся. Тоже волнуется. Хорошо, что в финале ему предстоит
встретиться именно с женщиной. Весь свой арсенал домашних заготовок,
рассчитанных на оппонента-мужчину он использовал ещё в четвертьфинале.
Единственное, что у него оставалось в запасе - одна фраза. Коронная
фраза, над которой он ломал себе голову больше месяца. Фраза, способная
убить наповал любого противника.
Сергей невесело улыбнулся, вспоминая, как долго и кропотливо он
подбирал для неё необходимые слова, нужный тон, интонацию и мимику.
Двадцать семь слов! Бесконечно длинная цепочка, сложенная в
безукоризненную картину! Почему-то Сергею казалось, что она должна будет
подействовать на женщину сильнее даже, чем на мужчину. Нет, хорошо что в
финале его соперником выступает женщина...
- Приготовьтесь! - звонко произнесла ведущая. - Займите свои места!
Пятиминутная реклама - и мы начинаем!
В наступившей ватной тишине Сергей не спеша, стараясь казаться
уверенным, прошёл в свой отсек стеклянной кабинки и опустился в кресло
перед столиком. Тут же вспомнив, торопливо привстал и вытащил из кармана
носовой платок - от нервного напряжения лоб его покрылся потом.
На столике перед ним уже стояла чашечка с кофе. Массивная стеклянная
пепельница играла в свете прожекторов своими гранями. Изящный хрустальный
графин с холодной водой, тонкий восьмигранный стакан... Сергей усмехнулся
вспоминая, как в полуфинале соперник запустил в него точно таким же
графином. Ну и рожа у него тогда была!..
Ведь специально же ставят на столике столько предметов! Чтобы больше
было соблазна. Вот у того мужика нервы и не выдержали. Хорошо ещё, что
соперники разделены небьющимся стеклом...
Ловкие руки ассистентов закрепляли на висках у Сергея малюсенькие
датчики. Сергей дождался, пока они закончат проверку своего оборудования
и уйдут, а затем осторожно вытер вспотевшую лысину.
Вообще-то побрить голову Сергей решился в самый последний день перед
началом шоу. И с тех пор - уже три с половиной месяца - это приходилось
делать почти ежедневно. Сергей знал, насколько нелепым и смешным кажется
в таком виде. И все его противники, словно сговорившись, в первую очередь
обращали внимание именно на его лысину. Они не понимали, что Сергей
сделал это специально, потому что когда ты хорошо осведомлён о своей
слабой стороне, то можешь заранее подготовиться к её обороне. Что ощутили
на себе все те, кто проиграл ему в предыдущих раундах.
Сергей посмотрел сквозь бронированное стекло на женщину и с
удивлением заметил, что она сосредоточенно листает небольшой блокнот. Сам
он ничего из своих заготовок не записывал, полагаясь исключительно на
память. К тому же такой блокнот вполне мог попасть в руки соперника, а
это равнозначно полному провалу.
Сергей покосился на индикатор эмоций - два небольших окошечка с
алыми циферками. Каждое из них показывает накал страстей, бушующий в
душах игроков. И эти кровавые суставчатые цифры будут присутствовать на
экранах телевизоров в течение всего шоу. Они непрерывно будут менять свои
показания, сигнализируя о том, кто из игроков находится ближе к
проигрышу. Но пока ещё они отображают, можно сказать, сущую ерунду. У
него - 047, у соперницы - 035. Чёрт! Сергей сжал челюсти, видя как
индикатор тут же отреагировал на его волнение и сменил свои показания на
051. Спокойнее! Так он ничего не добьётся!
Яркий свет залил всю студию. Громкая протяжная мелодия заполнила
помещение. Возле четырёх камер, наблюдающих за Сергеем, зажглись синие
огоньки.
- Добрый вечер, уважаемые телезрители! - раздался звонкий голос
ведущей. - В эфире телешоу "Через стекло"! Мы рады приветствовать вас у
экранов телевизоров! Сегодня состоится заключительная встреча! Сегодня мы
наконец, узнаем, кто из игроков нынешнего турнира получит долгожданный
приз! Тридцать миллионов рублей!..

Сергей знал, что сейчас на экранах показывают здоровенный прозрачный
куб, наполненный банковскими упаковками денег.
- ...В нелёгкой борьбе! Доказав своё право на этот приз своим
талантом, своей сообразительностью, своей реакцией, своей эрудицией,
самообладанием!..
Сергей поморщился. Ведущая будет молоть языком ещё минуты три, не
меньше. Он снова посмотрел на индикатор эмоций. 042! Однако! Странно, что
болтовня этой девчонки его немного успокоила. А соперницу - наоборот. У
неё уже 037...
- ...Сегодня мы увидим, наконец, человека, лучше всего
приспособленного к жизни в нашем сложном обществе! В обществе, где
культура окружающих часто оставляет желать лучшего! Человека, способного
выжить во всё расцветающей атмосфере хамства и грубости, которая день ото
дня продолжает усиливаться, несмотря на все жёсткие меры, предпринимаемые
правительством!..
Сергей улыбнулся и подумал, что чёрта с два он бы выжил, если б не
его газовый пистолет. Одно дело - отвечать на оскорбления человека зная,
что тот не сможет предпринять в ответ никаких физических действий; и
совсем другое - делать то же самое где-нибудь на улице, поздно вечером, в
полутёмном проходном дворе... Сергей всегда чувствовал себя спокойнее
возвращаясь поздно вечером с работы, когда ладонь его сжимала в кармане
рифлёную рукоять.
- ...Здесь можно говорить всё! Здесь можно делать всё! Единственное,
что ОБЯЗАН делать участник, это сохранять спокойствие! Не волноваться! Ни
в коем случае не волноваться!..
Сергей опять покосился на индикатор эмоций. У него - 040, у
соперницы - 039. Почти сравнялись...
- ...Итак! Мы начинаем финальную игру! И финал обещает быть очень
интересным! Взгляните сами - эмоции игроков почти одинаковы!..
Сергей почувствовал, что ему наконец-то удалось расслабиться, и ещё
раз посмотрел на соперницу. Женщина напоминала статую - неподвижная,
безразличная, спокойная. Словно бы погружённая в медитацию.
Напрасно, подумал Сергей. Подобное поведение вряд ли может вызвать
симпатию у телезрителей. Они гораздо лучше восприняли бы образ весёлой
горячей девчонки, свойского человека, готового к любым неожиданностям.
Мелодичный сигнал, секундная тишина...
Начали!!!
Первой же своей фразой женщина обратила внимание не на лысину Сергея
(как тот надеялся), а на его костюм. Он удачно парировал её фразу, но
женщина тут же спокойно возразила ему, намекнув о его неудачной женитьбе.
Она была хорошо осведомлена о нём! Он же этим похвастаться не мог. И
его индикатор эмоций сразу же сменил свои показания на 084. Сергей снова
попытался парировать её удар, но опять не совсем удачно. Чувствуя, что он
уже теряет над собой контроль, Сергей наугад выпалил какую-то совершенно
безвредную на его взгляд фразу, и с изумлением увидел, что она довольно
ощутимо ранила его соперницу. Её индикатор сразу же показал 292! Против
его 102! Что же он такого сказал?!
Сергей ушёл в глухую защиту. Он парировал её удары, стараясь
осторожно нащупать слабое место, понять, что именно вывело женщину из
равновесия.
Время текло неумолимо. До конца матча оставалось всего три минуты.
Его индикатор подполз уже к трём сотням. У соперницы - 320. Пока ему
везёт, но - надолго ли?..
Сергей решил для себя, что свою коронную фразу он произнесёт за
полминуты до окончания матча. Это был его последний шанс. Фраза содержала
в себе все мыслимые (и немыслимые) оскорбления, какие только способен был
нанести один человек другому. И она просто обязана была спасти положение!
Но скажет её Сергей за тридцать секунд до конца, не раньше! Чтобы у
женщины не было времени опомниться, но и чтобы она вполне успела осознать
своё поражение.
Словесная дуэль становилась всё ожесточённее. Мат практически
полностью заменил все остальные слова. Эмоции игроков были почти
одинаковыми - 452 у Сергея, и 440 у его соперницы. И вдруг!..
Сергей вдруг нащупал брешь в её обороне! Всё ещё не веря своему
успеху он торопливо сложил в уме необходимую фразу, содержащую все
возможные намёки на слабое место своего противника. Тщательно проверил
всё ещё раз и громко, подкрепляя слова жестикуляцией, выпалил её.
Эффект превзошёл все его самые смелые ожидания. Женщина замолчала и
Сергей увидел, как её индикатор стремительно начал набирать обороты!
500! 600!! 900!!!
Есть!!! Попал!!!
Женщина смотрела на него неподвижным взглядом. Губы её дрогнули,
индикатор показывал 950. И тогда Сергей придал себе смущённый вид и
произнёс всего одну самую безобидную фразу:
- Простите... Я не знал...

Всё!!! Женщина закрыла лицо ладонями и плечи её задрожали. Сергей
покосился на алые циферки - 999! Просто потому, что индикатор рассчитан
на три разряда! Полная победа!!! За сорок семь секунд до окончания
матча!!!
Следующие несколько часов Сергей плохо запомнил. Его поздравляли, он
что-то говорил в телекамеру, радостно улыбался, благодарил, жал руки
спонсорам шоу, целовал в щёку ведущую... К выходу из телестудии его
сопровождала целая толпа. Ведущая шепнула Сергею на ухо, что на улице его
уже поджидают журналисты. Они действительно его там поджидали...
Сотни корреспондентов теле- и радиокомпаний; тысячи журналистов
газет и журналов! И все они наперебой кинулись поздравлять победителя,
спрашивать о том, как он собирается потратить свой выигрыш,
интересоваться, трудно ли было стать победителем шоу "Через стекло"...
Сергей плохо слышал их восторженно-захлёбывающиеся речи. Он всё ещё никак
не мог поверить, что стал победителем, что смог обойти всех конкурентов,
встать на голову выше их и доказать своё право на приз. Только сейчас
Сергей ощутил, насколько сильно он выложился. Но он вдруг почувствовал,
что теперь ему будет чего-то не хватать в жизни...
Чего? Игры! Возможности бороться с противником лицом к лицу, с
открытым забралом! Честно говорить ему, что он о нём думает!...
Сергей обвёл взглядом раскрасневшиеся лица жадно ожидающих его
ответа корреспондентов, мертвенно поблёскивающие объективы фото и
телекамер, и неожиданно для себя самого набрал полную грудь воздуха и
выдал длинную фразу из двадцати семи безупречно подогнанных слов, которую
так долго готовил, и которую так и не смог использовать в этом телешоу...

---

Сергею дали тридцать суток за злостное хулиганство, выразившееся в
публичных нецензурных высказываниях...
Апрель, 2002.
Игорь Ревва
НАСЛЕДСТВО
-
(рассказ)
Ни один человек в мире не рискнул бы назвать Сэма Уолкинса чрезмерно
трудолюбивым. К своим тридцати годам Сэм не обзавёлся ни одним
сколь-нибудь стабильным источником дохода, хотя профессий на своём веку
сменил великое множество. И чем только ему не приходилось заниматься в
жизни! Начиная от разносчика пиццы, и заканчивая... чем-нибудь гораздо
менее значимым. Но ни на одной работе Сэм не задерживался дольше
трёх-четырёх месяцев. Всё это было "не его". Действительно, разве можно
заставлять разносить какую-то паршивую пиццу такого талантливого,
выдающегося и неординарного человека, как Сэм Уолкинс?! Это же просто
смешно! А уж о зарабатываемых таким способом деньгах просто и говорить не
стоит. Разве на эти деньги можно по-настоящему развернуться?! Сэм
заслуживает большего! Гораздо большего! Потому что он...
Единственное, что Сэму неплохо удавалось в жизни, так это мечтать.
Как правило - об огромных богатствах, которые неожиданно свалятся ему на
голову. Особенно часто ему приходила мысль о наследстве, которое мог бы
завещать ему богатый дядюшка. Вот тогда бы Сэм смог показать всему миру,
какой он на самом деле гениальный человек! Тогда бы он!.. Э-э-э!.. Да что
там говорить! Были бы деньги, а найти им достойное применение - пара
пустяков!
Но, увы! Ни дядюшки, ни ожидаемого наследства у Сэма не было.
Единственными его близкими были: сестра, которую меньше всего волновало
благосостояние Сэма, и её сын Джон, племянник Сэма, милый мальчуган пяти
лет. Согласитесь, что надеяться на наследство в подобной ситуации было бы
просто смешно, так что миллионером Сэм оставался только в мечтах. Во
всяком случае, до тех пор, пока не нашёл шкатулку...
Она лежала в подворотне, прямо возле самых мусорных баков. Небольшая
вещица из тёмного дерева. Кто-нибудь другой её бы просто не заметил, но
Сэм в своих бесплодных поисках богатства всегда очень внимательно
осматривал попадающиеся на пути подворотни и пустые вагоны вечернего
метро. А что?! Вдруг повезёт? Вдруг именно он, а не кто-то другой, найдёт
случайно оброненную кем-нибудь пачку, ну, хотя бы тысячедолларовых
банкнот? Скажете, такое невозможно? Возможно! Только нужно искать
получше...
Шкатулка показалась Сэму слишком тяжёлой для того, чтобы быть
пустой. Он попытался открыть её, а когда это ни к чему не привело,
осторожно встряхнул. Внутри шкатулки что-то тихонечко звякнуло.

Подумав, Сэм решил, что даже если шкатулка набита всего лишь
двадцатипятицентовиками, то их там должно быть никак не меньше, чем на
сотню долларов. А то и на полторы сотни. Закончив эти приятные подсчёты,
Сэм сунул шкатулку под мышку и отправился домой.
Дома Сэм первым делом выволок из-под дивана коробку с инструментами,
которая осталась у него от времён работы в автомастерской, и разыскал там
отвёртку. Инструменты эти были Сэму без надобности. Он даже и сам-то
толком не помнил, что в этой коробке валяется. Дело в том, что его работа
в автомастерской ограничивалась неуёмным желанием стать самым знаменитым
мастером. Каковой практике настойчиво сопротивлялся хозяин мастерской и
его клиенты, которых высказывания Сэма относительно продувки тормозов и
подкачки карбюраторов часто приводили в состояние ступора. Но,
естественно, они ему просто завидовали. И Сэм гордо уволился из
мастерской, незаметно забрав в качестве платы за четыре дня работы
коробку с инструментами, значение многих из которых он представлял себе
довольно смутно. Единственное, что не вызывало у него сомнений, это
отвёртка (Сэм видел по телевизору, как именно она выглядит).
С помощью отвёртки Сэм в течение пяти минут привёл замок шкатулки в
такое состояние, что тот перестал быть способен выполнять вообще какие бы
то ни было функции, не говоря уже о своём прямом назначении. Что ни
говори, а определённым талантом Сэм всё же обладал.
Внутри шкатулки оказалось совсем не то, что Сэм так жаждал увидеть.
Перед глазами его предстали десятка три небольших прозрачных бутылочек,
наполненных какой-то желтоватой жидкостью. Сэм вытащил одну из них и с
недоумением прочитал надпись на этикетке. Она гласила: "семьсот
долларов". На втором пузырьке значилось: "собственный дом (двадцать семь
комнат)", на третьем: "Мерседес-бенц (последняя модель)".
Сэм растерянно заглянул в шкатулку и обнаружил там сложенный пополам
листок бумаги, который он вначале не заметил. Развернув его, Сэм,
медленно холодея от восторга, прочёл следующее:
"ШКАТУЛКА ЖЕЛАНИЙ
специальный заказ седьмого департамента
АТМ-24/361-13.65
Шкатулка содержит сублимированные экстракты двадцати восьми наиболее
часто встречающихся человеческих желаний и служит для поднятия духа
пользователя с последующим приданием ему уверенности в себе.
Экстракты выполнены в виде жидкости, обладающей приятным цветом,
запахом и вкусом.
Для выполнения того или иного желания необходимо принять
соответствующий экстракт внутрь (допускается применение совместно с
другими пищевыми продуктами).
ВНИМАНИЕ!!!
Не допускается разделение одной дозы экстракта на несколько частей.
Запрещается использование несовершеннолетними и лицами с
неустойчивой психикой.
Запрещается приём более одного экстракта в сутки.
Фирма гарантирует качество выполняемых желаний и исполнение их в
течение двадцати четырёх часов.
АКВАРИУМ экс. Н.К."
Сэм плюхнулся на стул, откинулся на спинку и блаженно закрыл глаза.
Вот оно! То, о чём он мечтал!!!
Когда первая волна восторга, охватившая Сэма, улеглась, на ум пришла
мысль о происхождении шкатулки и о "седьмом департаменте". Не будут ли
ОНИ искать эту шкатулку? Такое вполне возможно. Но откуда ИМ знать, что
именно Сэм сейчас владеет ею? Ну, ладно. Допустим, что ОНИ всё-таки
узнали. Что тогда ОНИ предпримут? Отберут шкатулку? Скорее всего, да. Но,
значит нужно успеть воспользоваться её содержимым с максимальной для себя
выгодой! И как можно скорее!..
После внимательного изучения шкатулки, Сэм убедился, что несколько
пузырьков, судя по наклейкам, ему никогда не пригодятся. Например такие,
как: "рождение ребёнка", "наследство богатого дядюшки", "полёт на Марс" и
так далее. Оставалось ещё двадцать два. Из них пять - "денежные" желания,
на сумму около сорока тысяч долларов; три флакона с надписью: "выгодное
вложение капитала"; четыре пузырька - "азартные игры (двухсоткратный и
пятисоткратный выигрыши)", "собственный дом", "Мерседес"; и ещё два,
совершенно сбивших его с толку, флакона. На одном из них значилось:
"невеста (вариант А), на втором - то же самое, но вариант Б.
Разница между вариантами нигде не была указана и Сэм решил эти два
флакона пока не трогать. Он выбрал пузырёк с надписью: "семьсот долларов"
и, зажмурившись, проглотил его содержимое.

Жидкость по вкусу напоминала апельсиновый сок. Приятное тепло
разлилось по его внутренностям и Сэм ощутил лёгкое головокружение. Он
радужно улыбаясь лёг на диван и принялся ждать...
Через три часа Сэм начал слегка нервничать. Не то, чтобы очень уж
сильно, а так - самую малость...
Ещё через два часа он вскочил с дивана и несколько раз подряд
внимательно перечитал инструкцию...
Когда прошёл ещё один час, Сэм решил, что всё это чья-то глупая и
жестокая шутка и подобных "шутников" следовало бы подвергать смертной
казни через уморение голодом. Затем Сэм тяжело вздохнул и отправился в
ближайший бар залить своё горе.
Когда в баре Сэм расплачивался за выпитый джин, то он с изумлением
обнаружил в кармане брюк, помимо смятой десятки, семь новеньких банкнот,
достоинством по сто долларов каждая. Правда, после джина ему показалось,
что банкнот, по меньшей мере, штук двадцать, но пользуясь исключительно
осязанием Сэм определил их истинное количество - семь штук. Как и было
обещано этикеткой на пузырьке...
С этого момента жизнь Сэма Уолкинса превратилась если и не в рай, то
во что-то очень на него похожее.
Он переехал в новый дом, оделся по последней моде, завёл полезные
связи. Его капитал, выгодно помещённый в нефтяные акции, приносил
огромный доход. Пару раз Сэм посетил крупнейшее в городе казино, разорив
его, тем самым, до основания. Все знакомые (и малознакомые) люди стали
почтительно здороваться с Сэмом, называя его не иначе, как "мистер
Уолкинс". В газетах начали появляться хвалебные и заискивающие статьи о
нём, которые Сэм, снисходительно улыбаясь, прочитывал по нескольку раз
подряд за утренним кофе. Короче говоря, вся жизнь Сэма пошла по иному
пути. И этот путь ему очень и очень нравился.
Даже сестра Сэма в корне переменила своё отношение к нему, и
перестала называть его "безумным бездельником", как делала это раньше.
Теперь она очень часто отправляла своего сына погостить у дяди. А Сэм, в
свою очередь, прекрасно ладил с Джоном и баловал его изо всех сил.
И всем этим Сэм был обязан чудесной шкатулке, скромно стоящей за
дверьми бронированного сейфа в его спальне. Сэм больше не задумывался над
тем, откуда она появилась и кто её настоящий владелец. Сэм вовсю
пользовался благами, которые стали ему доступны благодаря его чудесной
"шкатулке желаний".
Одно только его немного разочаровало - пузырёк с надписью: "невеста
(вариант А)".
Этот самый "вариант А" на деле оказался пышной смазливой брюнеткой,
обладавшей огромным состоянием и самым стервозным в мире (по определению
самого Сэма) характером. Сэм с большим трудом избавился от неё. Это
стоило ему двадцати тысяч долларов и нескольких седых волос. Но
постепенно он успокоился и уже без содрогания мог смотреть на флакон:
"невеста (вариант Б)". Может быть, этот вариант окажется несколько
получше?.. В конце концов, Сэм решил это проверить...
"Вариант Б" представлял собой тихую миловидную блондинку по имени
Люси, необычайно скромную и ласковую, но, увы, не богатую. Сэм был в
растерянности. Первое время. Но постепенно (после нескольких вечеров,
проведённых с Люси) он стал склоняться к мысли, что такой прелестной
девушке богатство ни к чему. Она и без того достаточно привлекательна. А
денег у Сэма и так предостаточно. Конечно, не мешало бы их иметь
побольше, но... Что ж делать...
Но в один из дней Сэм неожиданно узнал от Люси о наличии у неё
богатого дядюшки, живущего где-то в Австралии. Словно вспышка озарила
сознание Сэма. Он понял, как можно применить один из, казалось бы,
бесполезных доселе флаконов.
"Наследство богатого дядюшки"!..
И вот однажды, когда Люси была у него в гостях, он решил угостить её
апельсиновым соком...
Был поздний вечер, и Джон, гостивший в этот день у Сэма, уже крепко
спал, а своей прислуге мистер Уолкинс разрешил быть свободной до утра.
Сэм лично наполнил стакан апельсиновым соком. Затем открыл сейф,
достал оттуда шкатулку и осторожно влил в стакан содержимое флакона.
Всё это приходилось проделывать очень тихо. Во-первых, чтобы не
разбудить спящего Джона; а во-вторых, чтобы Люси ничего не заметила. Но
когда Сэм уже собирался отнести девушке стакан с соком, неожиданно
зазвонил телефон. Сэм, чертыхнувшись вполголоса, торопливо кинулся в
кабинет и схватил трубку. Короткие гудки. Ругая, на чём свет стоит,
телефонную связь, Сэм отключил аппарат и вернулся в спальню за стаканом.
Переступив порог Сэм застыл в дверях от изумления.
Возле столика стоял заспанный Джон, видимо разбуженный телефонным
звонком, и спокойно допивал апельсиновый сок, предназначенный Люси.
Вернее, её дядюшке...
Сэм похолодел.

Джон! Его родной племянник!!!
Волосы на голове Сэма встали дыбом и перед глазами возникла фраза из
инструкции, найденной в шкатулке:
"Фирма гарантирует выполнение заказа в течение двадцати четырёх
часов..."
Сэм почувствовал, как сердце его болезненно сжимается и потерял
сознание...
...Похороны были очень торжественными...
Игорь Ревва
ОТРАЖЕНИЯ ЛАБИРИНТА

---

(рассказ из цикла "Книжный шкаф")
Поводом для написания этого рассказа послужил
реальный разговор, свидетелем которого я стал в
январе 2003 года.
С.Лукьяненко
"ФАЛЬШИВЫЕ ЗЕРКАЛА"
Издательство "АСТ",
2001 год, 420 стр., тираж - 10.000.
Что мы подразумеваем под словами "писательский талант"? Способность
писать произведения, которые нравятся большому количеству читателей? Или
способность умело держаться на волне высоких тиражей?
Очень многие писатели, написав один-два неплохих романа, потом уже
спокойно почивают на лаврах, выдавая невзыскательному читателю
какой-нибудь мусор. Это вполне объяснимо - желание срубить побольше
лёгких денег оказывается выше желания (или умения) хорошо писать. Да и
зачем стараться-то? Имя уже есть, и оно, как небезызвестная "кривая",
вывезет! Увидят на обложке знакомую фамилию - купят. И, как говорится,
"пипл схавает", что бы под этой самой обложкой ни оказалось. Так что,
особенно напрягаться при наличии хорошего имиджа не стоит.
Этим же фактом я объясняю и появление бесконечного числа книжных
сериалов, являющихся продолжением даже не своих книг - оригиналом
послужили произведения других известных писателей. Куда как легче
использовать чужие заготовки, нежели в муках рожать сюжеты. Но есть
авторы, у которых не хватает способностей даже на подобный примитив.
Начиная читать книгу Сергея Лукьяненко "Фальшивые зеркала", я
испытал лёгкое дежа-вю. Лёгкое - поначалу.
Во-первых, стиль. Он сразу же показался мне ужасно знакомым.
Разумеется, я допускаю возможность того, что два совершенно разных
человека способны писать одним стилем. Но слишком уж тут всё было похоже.
Во-вторых, уже сами имена героев настораживали. И недоумение моё
вскоре сменилось подозрением.
И в-третьих, когда я увидел в тексте "дайверов", "глубину" и все
остальные, сопутствующие термины, сомнения мои превратились в уверенность.
Да. Виртуальный мир. Диптаун...
Вначале я решил было, что Сергей Лукьяненко просто воспользовался
романом другого автора, лихо состряпав продолжение истории. Но потом я
отбросил эту мысль, потому что кроваво-алое обвинение гневно и настойчиво
пылало с каждой страницы, с каждой строки этого, с позволения сказать,
романа.
Всех слабых силёнок автора не хватило на то, чтобы использовать в
"Фальшивых зеркалах" своих собственных героев - на протяжении всего
повествования постепенно (по мере того, как иссякала скудная фантазия
автора) появлялись герои чужого. И, в конце концов, в "Фальшивые зеркала"
перекочевали почти все действующие лица чужого романа.
Мало того, что Сергею Лукьяненко не удалось создать свой собственный
мир (в чём же его тут обвинять - просто маловато оказалось фантазии у
этого автора), так у него не хватило сил на создание даже собственного
стиля. Потому что за каждой фразой виден другой, настоящий писатель, чьим
романом Лукьяненко беззастенчиво воспользовался.
Впрочем, к чему нужен другой стиль, если и место действия, и почти
все герои передраны из другого романа?! Осталось только сменить фамилию
автора - и всё! Перед вами окажется уже знакомое произведение...
Грустно, когда писатель, пользуясь своим громким именем, позволяет
себе подобное. Не знаю, чем это было вызвано - желанием заработать или
ощущением пустоты внутри, когда чувствуешь, что самостоятельно не можешь
больше написать ни одной строчки. Важно не это, важно другое - то, что
зеркала воистину получились фальшивыми.
Конечно, вы можете посчитать все мои обвинения голословными, но я
готов назвать вам роман, из которого Сергей Лукьяненко беззастенчиво
передрал и главных героев, и основную идею, и значительную часть сюжета и
даже манеру повествования. Роман этот вышел в том же издательстве АСТ и
называется он "Лабиринт отражений". К сожалению, я не могу сейчас
вспомнить имени и фамилии автора романа "Лабиринт отражений", но разве
это так важно?! Те, кто его читал, не станут спорить со мной, что
"Фальшивые зеркала" - явное подражание, если не сказать хуже...

Критик А.Н.
Май, 2003.
Игорь Ревва
ОТСТАВКА
----------
(рассказ)
Я открываю глаза и оглядываюсь. Небо надо мной свинцово-серое,
гнусное, давящее на нервы. По нему медленно плывут то ли тёмные тучи, то
ли клубы густого дыма. Вернее всего, второе. Потому что в ноздри
настойчиво лезет отвратительный запах горелого мяса.
Я сижу, прислонившись спиной к ещё тёплой стене полуразрушенного
взрывом здания. Улица передо мной просматривается, как на ладони. Она
пока пуста, но я знаю, что это будет недолго. Скоро здесь вновь будет
полнымполно разной мерзости, вывалившейся на Землю из какой-то
неизвестной космической клоаки.
Я чувствую себя хорошо отдохнувшим и полным сил. Но идти всё равно
никуда не хочется. Если бы я был в силах решать свою судьбу, я бы не
тронулся с места. Но, Хозяин настойчиво гонит меня вперёд. Я очень хорошо
это чувствую. И мне приходится встать и отправиться в путь.
Хозяин мой неопытен в бою и совершенно незнаком ни с повадками
врагов, ни с расположением ловушек и укромных местечек в этом городе. Но,
он Хозяин, а я... Я просто солдат. И у меня нет выбора. Я обязан
выполнять все его приказы, какими бы идиотскими они ни были.
Вот и сейчас он заставляет меня переть напролом, прямо по середине
улицы. И в результате я тут же попадаю под перекрёстный огонь двух
пулемётов. Я едва успеваю отскочить в сторону и вжаться в спасительный
дверной проём. Изо всех сил налегаю на дверь плечом. Никакого результата.
Дверь, разумеется, закрыта и укрыться в здании мне не удастся.
Пулемётные очереди хлещут по стенам прямо над моей головой. В лицо
летит кирпичная пыль, и осколки камня барабанят по плечам. Так...
Выкручиваться из этого дерьма, естественно, мне предстоит самостоятельно.
Как и всегда.
Я сдёргиваю с плеча винчестер и щёлкаю затвором. Улучив момент, я
высовываюсь из дверного проёма и стреляю в пулемётчика. В того, что
находится слева от меня. Стреляю удачно, пулемётная очередь тут же
смолкает. Но второй противник начинает палить с удвоенной силой.
Вжавшись в запертую дверь, я лихорадочно перезаряжаю винчестер.
Интересно, кончатся ли у него когда-нибудь патроны?
Стрелять во второго пулемётчика опасно. Он справа и почти на одной
линии со мной - пули лупят прямо перед дверью.
Я бросаюсь на противоположную сторону улицы и стремительно бегу по
направлению к нему, стреляя из винчестера. Есть! Попал!!! Теперь можно
было бы и отдохнуть, но над головой опять раздаётся визг пули и через
секунду до меня доносится грохот выстрела.
Прямо за моей спиной стоит ещё один из этих подонков. Он торопливо
дёргает затвор, перезаряжая свой винчестер. Но я успеваю раньше. Так,
теперь, вроде бы, всё в порядке.
Я наклоняюсь над трупом и забираю магазин. Всего четыре патрона.
Маловато, но лучше, чем ничего.
У того парня, которого я уложил в самом начале, ещё осталось с два
десятка патронов в его пулемёте. Забираю и их. Здесь не получится
экономить на боеприпасах. А взять их, в общем-то, негде. Разве что у
убитых. У убитых людей.
Вот чего я никак не могу понять, так это то, почему некоторые люди
так горячо кинулись помогать этим инопланетным тварям?! В расчёте на
выгоду? Из ненависти к своим собратьям? Чёрт его знает! Но, сразу же
после Нашествия, предателей появилось более чем достаточно. С другой
стороны, если бы не они, фиг бы я дошёл до этого города. Ведь только они
пользуются нашим, человеческим оружием. И боеприпасы можно раздобыть
только у них. Разумеется, предварительно пристрелив их обладателя.
Задумавшись, я совсем упускаю из виду то, что Хозяин гонит меня
прямо на башню. Вот, недоумок! Башня же расположена в центре площади!
Самое удобное место! Оттуда же очень хорошо простреливаются все
прилегающие к площади улицы! Ну, вот! Пожалуйста!!!
С верхушки башни срываются яркие бледно-зелёные вспышки и летят ко
мне. Я еле успеваю отпрыгнуть за угол. Но мне, всё-таки, достаётся. Один
выстрел этой погани достигает цели, и я чувствую сильную боль от ожога.
Левое плечо становится, словно чужое и по руке будто бы пробегают
электрические разряды. Очень высокой мощности. Мне приходится стиснуть
зубы, чтобы не закричать. Я глубоко втягиваю в себя воздух и достаю из-за
спины гранатомёт. Эту тварь, что на башне, винчестером не возьмёшь. Нет,
возьмёшь, конечно... Если в упор, десять - двадцать выстрелов подряд, и
если сумеешь остаться в живых после этого.

Выскочив из своего укрытия, я влепляю в самое верхнее окно башни
одну за другой семь гранат. Ствол гранатомёта раскаляется и обжигает
руки. Честно говоря, и пяти гранат хватило бы, но уж очень мне было
больно, когда эта тварь в меня попала...
Медленно, озираясь по сторонам, приближаюсь к башне. Этого делать
совсем не надо, но с Хозяином не поспоришь. Ему очень хочется, чтобы я
обошёл башню кругом. И воздух опять оглашается грохотом выстрелов, и
бледно-зелёные молнии лупят по мостовой прямо возле меня. Я падаю и
отползаю за угол. И чего ему приспичило обходить башню?
Додумать эту мысль до конца я не успеваю. Из-за угла показывается
один из этих инопланетных уродов. Паукообразный монстр, на две головы
выше меня. Он тупо поводит по сторонам глазами, замечает меня и открывает
огонь. Яркая бледно-зелёная молния на миг ослепляет меня, бьёт в грудь,
сжигает кожу даже сквозь защитный костюм. За первой молнией следует
вторая, третья...
Я ору во всё горло от выкручивающей суставы боли и изо всех сил
давлю на гашетку. Гранатомёт стреляет не переставая. Я стараюсь
приподнять ствол и направить его хотя бы приблизительно в сторону этого
монстра. И, видимо, мне это удаётся, потому что обжигающие молнии вдруг
исчезают.
Я встаю на ноги. Колени дрожат, всё тело болит, в голове туман. И
сквозь него пробивается одна единственная мысль: это конец. Теперь мне не
дойти. Да и вообще - если бы у меня в руках был не гранатомёт, а
винчестер, я бы уже лежал тут хладным трупом. Или обгорелым трупом...
Впрочем, большой разницы в этом нет. Как нет и большого значения в том,
что я сейчас остался жив. Потому что теперь из меня боец - как из дерьма
пуля! Еле стою на ногах...
Машинально, просто подчиняясь приказам Хозяина, вхожу в развалины
дома и вижу в углу аптечку. За спиной раздаётся лязг затвора, я
механически поворачиваюсь и всаживаю пулю в грудь очередного противника.
Опять человек! Ну, это и хорошо. От инопланетной аптечки мне не было бы
никакого толку, успеваю подумать я, и без сил валюсь на пол.

---

Анаболики, транквилизаторы... Вроде бы, живой... Хотя, особой
уверенности в этом нет. Да и радости по этому поводу, признаться, тоже...
Поднимаюсь на ноги, оглядываюсь по сторонам. Что-то мне здесь не
нравится. Наконец-то соображаю, что именно. В углу штабелем лежат
запечатанные коробки с патронами. Быстренько перезаряжаю винчестер, беру
одну коробку с собой. Если здесь устроен склад боеприпасов, то наверняка
охраняет его не один человек.
И тут же с улицы доносится металлический лязг. Всё понятно. Опять
"паук"! Откуда их здесь столько?!
Выскакиваю на улицу и всаживаю в него четыре гранаты. Достаточно.
Инопланетная гадость превращается в груду обугленного и дымящегося мяса.
Не люблю насекомых, подумал я.
Проверяю, сколько у меня ещё осталось гранат. Всего пять штук.
Маловато, но взять негде.
Возвращаюсь в комнату и обшариваю каждый угол. Гранат нет. Ну, на
нет и суда нет... Поворачиваюсь к выходу и вдруг чувствую, что не могу
пошевелиться. Мир перед глазами задрожал, стал зыбким и нереальным.
Понятно, Хозяин фиксирует меня в этой пространственно-временной
точке. Что ж, неплохо.
Мир снова обретает свои прежние очертания, и я спокойно покидаю
склад. Теперь мне надо бы идти во-о-он к тому высокому забору. Там есть
одна дверка... Но, Хозяин хочет иначе... И я поворачиваю к башне,
понимая, что иду на верную смерть...

---

Мне остаётся преодолеть всего каких-то пять - шесть шагов, когда
земля под ногами предательски проваливается и я лечу вниз, в темноту,
полную воя и визга инопланетных мутантов.
Быстро вскочив на ноги, я обнаруживаю, что оказался в узком
извилистом коридорчике, убегающем куда-то под землю. И оттуда, из тьмы, в
меня летят ярко-алые молнии. А у меня в руках гранатомёт! И из него
нельзя стрелять в таком узком коридоре! Граната обязательно зацепит за
стену и тогда...
Видимо, Хозяин этого не понимает. Потому что он заставляет меня
поступить именно так, а не иначе. И раскалённые осколки камня летят мне
прямо в лицо. Меня отбрасывает взрывной волной к стене, и только это
спасает меня от несущихся снизу алых молний.
Захлёбываясь кровью, я срываю с плеча винчестер и палю в темноту. К
счастью, удачно. Вой смолкает и я, хромая и держась за стену, начинаю
спускаться вниз.

Мутант лежит на сырой земле без движения. Пуля попала ему прямо в
грудь, распотрошив его не хуже неумелого практиканта на биологическом
факультете. Невысокий мутант, ниже меня. Отвратительная коричневая шерсть
на его плечах всё ещё шевелится. Ну, это уже не страшно.
Пинаю его ногой и - о, чудо! Под трупом этого гада лежит аптечка!
Оттаскиваю мутанта в сторону, наклоняюсь над аптечкой и вдруг сзади
раздаётся пулемётная очередь.
Я пытаюсь обернуться, дотянуться рукой до винчестера, но пули бьют
меня в бок, разрывая защитный костюм.
Больно. Очень больно...

---

Я открываю глаза и обнаруживаю себя стоящим посреди склада с
боеприпасами. Ага, так и должно быть! Именно здесь меня зафиксировал
Хозяин. Ну, что ж... Пойдём дальше...
На этот раз я направляюсь к знакомой двери. Толкаю её ногой,
перешагиваю порог. Вот он! Вожделенный выход из этого проклятого города!
Улицу передо мной пересекает глубокая и широкая трещина. Её не
перепрыгнуть, но этого делать и не понадобится - через трещину перекинут
узенький мостик. Правда, мостик коротковат, он немного не достает до
противоположной стороны. Можно попытаться разбежаться по мостику и
допрыгнуть до спасительного асфальта, но лучше этого не делать - всё
равно ничего не выйдет.
Зато справа от меня, в стене, за потаённой дверцей, находится
рубильник. Достаточно будет дёрнуть его вниз, и мостик удлинится. И тогда
можно будет спокойно перейти эту пропасть. Но, Хозяин решает, что нужно
прыгать...

---

Пропасть заполнена зеленоватой и едкой жидкостью. Я плюхаюсь в неё с
пятиметровой высоты, и она сразу же начинает разъедать мой защитный
костюм. Я стою, погрузившись в это болото почти по пояс, окутанный
клубами густого и вонючего дыма, в который с шипением превращается моё
хвалённое облачение. Да нет, напрасно я так про спецкостюм. Если бы не
он, я не успел бы даже понять, что случилось.
Хозяин заставляет меня метаться по дну этой трещины, и я бестолково
суечусь, разбрызгивая по сторонам тускло светящиеся зеленоватые кляксы
этой кислоты. Я чувствую, как густая жидкость начинает проникать сквозь
одежду. Кожу словно бы обжигает огнём, но боль сразу же становиться
слабее - выступившая кровь смывает разъедающую мерзость с моего тела. Вот
жаль только, что крови во мне гораздо меньше, чем гадости в этой огромной
и зловонной трещине.
Я успеваю сделать ещё несколько бестолковых движений и силы
оставляют меня. Я падаю, погрузившись с головой в ядовитую зеленую лужу.

---

Обычно Хозяин, после того, как я два - три раза погибаю, начинает
искать другой путь. Но сегодня ему явно наплевать на мои ощущения. Всё
понятно - не ему же приходится раз за разом растворяться в этой кислоте!
У нас с ним вообще очень странное сотрудничество.
Он видит то, что вижу я. А я делаю то, что хочет он. К сожалению,
Хозяин не может испытывать ту боль от ожогов и пуль, которую приходится
переносить мне. Иначе он не гнал бы меня так бездумно на верную смерть.
Естественно, что и в этот раз мне не удаётся допрыгнуть. И следующий
прыжок тоже не увенчался успехом...

---

После двадцать пятой попытки я понимаю, что Хозяин просто
растерялся. Он не видит иного выхода, как прыгать через эту пропасть. Но,
это же не выход! Надо просто потянуть за рычаг, и мостик удлинится! Но,
до противоположного берега - рукой подать. И Хозяин снова и снова
продолжает заставлять меня разбегаться, отталкиваться и лететь в
зловонную жгучую жидкость на дне трещины.
Как мне хотелось бы подсказать ему, что решение проблемы совсем
рядом! Решение проблемы и окончание моих мучений. Но, я не могу этого
сделать. Хозяин меня не услышит.

---

Не знаю, насколько хватило бы его терпения, но моё иссякает после
сорок третьего прыжка.

Когда я опять оказываюсь на складе боеприпасов, в том самом месте,
где зафиксировал меня Хозяин, я понимаю, что это может продолжаться до
бесконечности. Эта боль, эта смерть, это разочарование и чувство
обречённости.
И тогда я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и вижу перед
собой то, чего никогда ещё раньше не видел - лицо Хозяина. Взгляд его
удивлён, но страха в нём нет. Он ещё не понимает, что его ждёт. Ему ведь
никогда не доводилось испытывать то же, что и мне. Ту же боль, то же
угасание сознания. Ну, это дело поправимо...
Я стреляю ему прямо в лицо. Сразу из обоих стволов. Пули разбивают
вдребезги стекло монитора и разносят на куски его голову. Обезображенное
тело дёргается в предсмертной агонии и падает на стол, обильно заливая
кровью клавиатуру.
Будем считать, что я подал в отставку, подумал я, перезаряжая
винчестер. И будем также считать, что Хозяин эту мою отставку принял...
Я разворачиваюсь и ухожу в сторону одного из немногих уцелевших
зданий. Боеприпасов у меня достаточно, жизни - двести процентов... А
свободы теперь - сколько угодно!
И всё-таки, Хозяину можно позавидовать, думаю я напоследок. Ещё ни
одному игроку в "DOOM" не доводилось увидеть подобного финала...
Июль, 2001.
Игорь Ревва
ПОБЕГ
-------
(рассказ)
- ...Ну что, решился? - спросил Коротышка.
- А может быть, подождём ещё несколько дней? - с надеждой произнёс
Толстяк.
- Ну сколько же можно ждать?! - воскликнул Коротышка с возмущением.
- Ты, как видно, так и хочешь состариться и умереть в этой тюрьме!
Хочешь? Да?
Толстяк отрицательно помотал головой.
- Вот и я не хочу! - заявил Коротышка. - Нисколечко! Ты только
вспомни, о чём рассказывали старики! Обо всех этих бескрайних просторах,
хрустальных небесах, дремучих лесах! О тех местах, где родились наши
предки!
- Может быть, они немного преувеличили? - осторожно произнёс Толстяк.
Они уже не первый день готовились к побегу. Коротышка очень хорошо
умел уговаривать. И Толстяк позволил себя уговорить на побег в первый же
день их знакомства, когда Коротышку ещё никто здесь не знал. Но после
некоторого раздумья накатывало отрезвление. Побег? Отсюда?! Возможно ли?..
Коротышка попал сюда совсем недавно, и, едва очутившись в тюрьме,
презрительно посмотрел по сторонам и заявил, что он здесь не останется и
минуты! Толстяк сразу же проникся уважением к нему после этих слов. И это
тоже сыграло свою роль в том, что теперь Коротышка не отстаёт от него и
требует (просто ТРЕБУЕТ!!!), чтобы они бежали вместе. А Толстяку страшно!
Ну как Коротышка не понимает?! Страшно, и всё! И только поэтому Толстяк
каждый раз находил всё новые и новые оправдания для того, чтобы перенести
побег на более позднее время. Но каждый раз это ему удавалось всё с
большим трудом...
- Преувеличивают?! - криво усмехнулся Коротышка. - Даже если всего
лишь четверть из сказанного ими, правда... Да нет! Даже если правдой
окажется всего лишь одно слово! Знаешь какое? СВОБОДА!!!
- Свобода... - прошептал Толстяк, вспоминая рассказы стариков,
казавшиеся ему придуманными сказками.
- Вот именно! - покачал головой Коротышка. - Свобода! Свобода
выбирать, свобода жить, свобода охотиться и самому добывать себе пищу!
- Охотиться? - вздрогнул Толстяк. - Но это же не совсем безопасно!..
Тут, вроде бы, поспокойнее будет... И кормят неплохо...
- Ну-ну... - протянул Коротышка. - Питайся...
Толстяк покраснел и попытался лихорадочно придумать более веский
довод.
- С-с-слушай... Старики же говорят, что снаружи дышать нечем... - он
бросил робкий взгляд на товарища.
- Ага! - усмехнулся Коротышка. - Нашёл повод! Что, несколько секунд
не сможешь побыть без воздуха? Дыханието сможешь задержать? Или на это у
тебя тоже не хватит смелости?
- Да я не об этом, - Толстяк покраснел ещё гуще. - Вот сбежим мы с
тобой... А потом?
- Увидим! - пренебрежительно ответил Коротышка.
- Увидим... - повторил Толстяк. - А не поздно ли будет, когда
увидим-то?..

- А что ты можешь увидеть здесь? - возмущённо заорал Коротышка. -
Что? Дрянную жратву? Спертый воздух? Глухие стены? Да и те - прозрачные!!!
Толстяк, словно желая убедиться в словах Коротышки, окинул взглядом
стены тюрьмы.
Стены действительно были прозрачными. Но в тоже самое время
неимоверно прочными - разбить их ещё никому не удавалось. Прозрачным был
и потолок, нависавший сверху почти неразличимой туманной дымкой. А за
стенами... За стенами лежал другой мир... Чужой, враждебный и страшный.
Мир тех, кого заключённые называли Хозяевами...
Надо же было их как-то называть? К тому же они действительно были
хозяевами. Хозяевами всего, что находилось здесь.
Они кормили всех обитателей тюрьмы, периодически что-то проделывали
с воздухом, чтобы он оставался чистым и пригодным для дыхания. Но они
могли этого и не делать! Толстяк хорошо помнил, как однажды в течение
недели в тюрьму не попадали продукты. И заключённые тогда с голодухи
начали уже объедать растения, которых вокруг было понасажено более чем
предостаточно. Разумеется те из них, что были посъедобнее...
Хозяева на свой лад пытались создать обитателям тюрьмы некое подобие
частички внешнего мира, но делали они это весьма неуклюже - Коротышка
просто хохотал при виде растущих рядом растений, которые на самом деле
никак не могли существовать в одной местности. И уж тем более - расти на
таком песке, каким глупые Хозяева завалили весь пол тюрьмы. Коротышка
называл это всё "сумасшедшим бредом о фантастических джунглях". Глядя на
внутреннее обустройство тюрьмы, трудно было поверить, что Хозяева
обладают разумом.
А может быть, Хозяевам было наплевать на то, насколько удобно
чувствуют себя обитатели тюрьмы? Может быть, они заботились только лишь о
том, чтобы им самим нравился этот вид? Ведь порой кто-нибудь из Хозяев
приближался к прозрачной стене, впивал свой бессмысленный взгляд в
кого-нибудь из заключённых и начинал нелепо постукивать по стене своими
ужасными щупальцами. Может быть, для того и стены были прозрачными, чтобы
можно было наслаждаться созерцанием узников?
"Мы для них - всего лишь игрушки!.." - припомнил Толстяк слова
Коротышки.
Всего лишь игрушки...

---

Громадная отвратительная рожа одного из Хозяев маячила где-то
вверху, на недосягаемой высоте. Массивная прозрачная крыша медленно
сдвигалась в сторону, открывая широкую щель. Многие из узников уже
торопливо спешили к ней, потому что оттуда в скором времени должны были
показаться куски пищи - приближалось время обеда.
И в этот самый момент Коротышка разбежался, молнией пролетев мимо
так ничего и не понявших сокамерников, метнулся к расширяющейся щели и
перепрыгнул через стену. Последнее, что он успел услышать, был хор
удивлённых криков остальных заключённых.
Толстяк хотел было последовать его примеру, но немного замешкался.
Ему вдруг представилось, что он может не успеть, что Хозяева,
опомнившись, не дадут ему той чудесной возможности для побега, что выпала
на долю Коротышки. Недолгое замешательство, но его оказалось достаточно.
Потому что через мгновение было уже поздно...

---

...В самый последний момент Коротышка вспомнил о воздухе и успел
задержать дыхание. Мир вокруг него преобразился. Он знал, что именно
воздух рассеивает свет и делает окружающие предметы такими, какими все
привыкли их видеть. Но здесь воздуха уже не было. И всё вокруг казалось
странным, резким, поражавшим обилием острых границ и корявых глубоких
теней. Всё это продолжалось очень недолго - Коротышка даже не успел
толком испугаться увиденного. Затем последовал полёт, ощущение чувства
падения и внезапный удар о твёрдую площадку.
Коротышка хотел было бежать, но почувствовал, как неимоверная
тяжесть наваливается на него, сковывает тело, делает каждую клеточку в
десятки раз тяжелее, чем раньше. "Сила тяжести!.." - вспомнил Коротышка.
Он знал, что в этом мире сила тяжести иная, но не думал, что она
настолько превосходит его собственные возможности. Жестокая гравитация
чужого враждебного мира словно каменная плита прижала его к полу, и он
едва смог пошевелиться, не говоря уже о попытке бежать.
Коротышка судорожно задёргался, невольно раскрыл рот и попытался
вздохнуть. Но воздуха вокруг не было! И этот уже давно известный ему факт
поверг Коротышку в глубокий ужас.
Коротышка почувствовал, как тело его обволакивает сухой жар, давящий
на кожу невыносимым горячим прессом. Остатки живительного воздуха
вырвались из его груди, в глазах помутнело.

Уже теряя сознание, Коротышка мутнеющим взглядом успел разглядеть
приближающегося к нему Хозяина. Он почувствовал, как огромные жёсткие и
горячие щупальца приподнимают его всё выше и выше. Затем щупальца
разжимаются и Коротышка летит вниз...

---

...Полёт был недолгим. Через мгновение Коротышка уже оказался в
пределах воздушного слоя, заполнявшего тюрьму. Сразу же стало легче.
Исчез невыносимый жар, мучавший тело, привычная сила тяжести создала
ощущение лёгкости. И самое главное! Воздух! Коротышка наконец-то смог
свободно вдохнуть опалённым ртом спасительную свежесть.
Муть в глазах рассеялась, исчез и страх перед смертью, но появилось
чувство обречённости и понимания того, что ему уже никогда не убежать
отсюда. Что теперь он больше не отважится на подобный шаг. У него просто
не хватит смелости на это. Он теперь станет таким же, как остальные, как
Толстяк...
Толстяк!!!
Коротышка огляделся и увидел медленно приближающегося к нему своего
приятеля.
- Ты в порядке? - спросил Толстяк, стараясь не смотреть в глаза
Коротышке.
Коротышка молчал.
- Прости, - потупился Толстяк. - Я немного испугался... Я не успел...
- Ладно, - вздохнул Коротышка, грустно глядя на сходящиеся над ними
створки потолка. Затем он покосился на громадные глаза Хозяина и со
вздохом прошептал:
- Видно в рассказах стариков оказалось больше правды, чем я думал...
Приятели переглянулись и Коротышка вдруг вспомнил всё, о чём
рассказывали старики, и чему он так настойчиво старался не придавать
значения.
О том, что бежать отсюда невозможно; о том, что здесь неплохо
кормят; о том, что жизнь здесь спокойная и безопасная... И о том, что ещё
никто из бежавших никогда не возвращался и не было даже известно, живы ли
они сейчас или нет...
- Дрянь... - пробормотал Коротышка. И непонятно было, к чему
конкретно относятся его слова - к безразличной покорности стариков своей
судьбе или к уродливым созданиям, превратившим живые существа в маленькие
игрушки, которые можно порой даже забыть покормить...

---

- ...Видишь, сынок! - наставительно произнёс отец, - Если не
прикрывать аквариум стеклом, они так и норовят выскочить оттуда!..
Маленький мальчик внимательно слушал его, переводя удивлённый взгляд
со стаи рыбок на отца, и обратно.
- Может быть, они просто хотят вернуться домой? - наконец спросил
он. - Где их дом, папа?
- Дом?! - отец на миг растерялся. - Не знаю, сынок! Скорее всего -
нигде! Ведь эти породы рыбок выведены искусственно! И без нас они просто
не способны выжить.
- Бедные рыбки... - грустно прошептал мальчик.
Отец сочувственно посмотрел на сына и подумал о том, что там, куда
он завтра отправится, ему будет здорово недоставать этого маленького
человечка. Жаль, что его нельзя взять с собой. Полёт за пределы галактики
это не увеселительная прогулка на Марс. Тем более, что до сих пор ещё ни
один межгалактический гиперпереход так и не увенчался успехом.
Мне будет всего этого сильно не хватать, думал отец. И сына, и жены,
и этого голубого неба Земли...
И даже этих бестолковых аквариумных рыбок...

---

Стерг недовольно посмотрел на своего младшего брата. Опять он забыл
замкнуть как следует квазарный трук! И если бы Стерг не успел, то эти
глупые создания обязательно бы погибли! Как погибли уже десятки их
предшественников.
Младший брат Стерга почему-то не считал этих существ глупыми. Он
думал, будто бы пытаться выскочить из кранга их заставляет тоска по
родному дому. Обычные детские фантазии, с улыбкой подумал Стерг. Откуда у
них может взяться дом?! У них, у искусственно созданных существ, подобных
которым нет больше нигде во вселенной!..
Под прозрачным колпаком квазарного трука декоративного настольного
кранга медленно вращалась серебристая спираль галактики...

---

...и так далее...
Игорь Ревва
ПОРТРЕТ
(рассказ)
С новым зеркалом с самого первого дня было что-то неладно. Начать с
того, что в нижнем левом углу сразу же обнаружилась крохотная то ли
царапинка, то ли трещинка. Коротенькая белёсая ниточка, почти незаметная, но
достаточная для того, чтобы вызвать у Бориса лёгкую досаду. К несчастью,
замечена она была только дома, на следующий день после покупки, когда
возвращаться в магазин и качать права потребителя было уже поздно.
Но даже с этим небольшим изъяном новое зеркало было всё-таки лучше,
нежели прежнее - маленький, почти квадратный кусочек стекла, отражающий всё
происходящее исключительно со своей точки зрения. Борису вечно казалось, что
в старом зеркальце его физиономия выглядела намного гаже, чем в
действительности. Да, конечно! Я знаю, что вы скажете! Нечего, мол, на
зеркало пенять, и так далее... Однако, вопрос тут скорее субъективный, и всё
зависит от того, насколько кривой выглядит отражаемая рожа.
Прежнее зеркальце всегда вызывало у Бориса недовольство. При бритье оно
отражало всё, что угодно, кроме актуального участка лица, что делало
вышеупомянутый процесс весьма утомительным - правой рукой приходилось
орудовать бритвенным станком, а левой - ловить зеркалом ускользающий из поля
зрения подбородок. И потом, не знаю, в чём там дело, но как бы тщательно
Борис ни следил за зеркальцем, поверхность его вечно была в каких-то
неприятных беловатых пятнышках. Чёрт знает, почему!!! Вот ведь, и тщательно
вытер, и убрал в шкафчик, а утром глядишь - на тебе! Словно перед ним целая
рота домовых всю ночь старательно чистила зубы!
А ещё это зеркальце было очень нудным. Оно вечно смотрело на Бориса его
же собственными глазами, переполненными самым тоскливым выражением на свете.
И поведение его было совершенно таким же, как у старой и неумной уже собаки,
которая всячески старается угодить хозяину, но постоянно делает что-то не
то - то кофейную чашку опрокинет, то задевает куда-то свежую газету, то
насмерть перепугает Ленку, заглянувшую на огонёк... Такая собака чувствует
свою никчёмность, но и покинуть хозяина не в силах - куда же ей идти-то?!
Старой и никому не нужной...
Вот так же и зеркальце - старое и никому не нужное - могло в самый
неподходящий момент сообщить Борису о том, что по обоям за его спиной
проползает здоровенный таракан. Или что пришедшая в гости Лена недовольно
поджимает губы, наблюдая за тем, как Борис торопливо закрывает какой-нибудь
интернетовский форум.
Однажды Борис хотел было в сердцах вышвырнуть зеркальце с балкона -
когда он порезался бритвой, торопясь на свидание с Ленкой. Остановили его
только вовремя всплывшая в памяти примета, да отсутствие в доме иной
отражающей поверхности. Теперь же, купив новое зеркало, Борис с лёгким
сердцем завернул прежний прямоугольничек в старую газету и опустил в
мусорное ведро. И хотя на прощание зеркальце пыталось поймать его взгляд
своими полными слёз глазами, Борис был твёрд. Зачем ему теперь нужно это
недоразумение?! Новое зеркало - двадцать на тридцать сантиметров, в красивой
рамке - радовало взгляд своей чистотой и девственностью. Чуть голубоватая
поверхность его казалась частичкой прохладного пруда под жарким полуденным
небом. Если бы только не эта неприятная трещинка...
Но помимо трещинки, новое зеркало имело и ещё один существенный
недостаток, который также обнаружился только дома - оно не помещалось в
шкафчике! То есть, на том месте, где Борис привык хранить всё, необходимое
для бритья, ему не хватало места. И пришлось поставить зеркало прямо на
столе, боком, прислонив к правой стенке монитора и застопорив нижний его
край модемом. Тоже мало приятного - а вдруг соскользнёт? Но не вешать же
зеркало на стенку, в конце-то концов!!!
А почему бы, собственно, и не на стенку, спросите вы? А потому,
собственно, что Борис имел такую черту характера, которую сам он именовал
ленью, но которая, строго говоря, таковой не являлась, а являлась вообще
чёрт знает чем! Короче говоря, стоило ему увидеть себя в зеркале, как он
мгновенно принимался рассматривать свою физиономию, находил какой-то
малоприятный прыщик, принимался его спешно изгонять, прижигал образовавшуюся
ранку йодом, заклеивал пластырем... или Борис вдруг обращал внимание на свою
причёску, что волосы уже начинают седеть, и морщины легли в уголках глаз, а
кожа имеет какой-то сероватый оттенок, да и половина зубов во рту уже
злорадно поблёскивает золотом, и лет тебе уже давно не двадцать, и жизнь
прошла, а ты так ничего и не...
И всё, чем он занимался до этого момента, как-то незаметно, само собой,
отодвигалось на второй план.

Нет, не подумайте про Бориса, что он был так уж обеспокоен своей
внешностью или же страдал нарциссовым комплексом. Просто он был мечтательным
человеком и легко отвлекался на посторонние мелочи... если, конечно, можно
назвать мелочью собственное отражение.
К слабостям Бориса можно было отнести и его увлечение интернетом. А
точнее сказать, различными форумами, на которых он почти никогда не
высказывался, но внимательно следил за ходом споров, какими бы бестолковыми
те ни были. Ему казалось, что он наблюдает жизнь людей, словно в театре или
в кино - слова и эмоции, скрытые за никами и не подтверждённые изображением,
но легко домысливаемые, вызывали у него жгучий интерес. Кто такая эта
"Крошка"? Или этот "Жук"? Что их связывает? Друзья они или любовники? И
каким боком относится сюда постоянно встревающий в разговор "Абъект"?..
Но если интерес к сетевым форумам был ограничен финансовыми
возможностями, то на своё отражение Борис мог беспрестанно пялиться часами.
Помимо явных недостатков, новое зеркало имело ещё и скрытые, которые с
ходу и не разглядишь. А точнее сказать, всего один, но весьма крупный
недостаток - бесцеремонность.
Отражение в новом зеркале быстро освоилось в квартире Бориса. Оно
окинуло взглядом комнату и слегка поджало губы. Мол, могло бы быть и
получше, но - ладно уж, и так сойдёт. Борис сделал вид, что не заметил
этого - не стоит с ходу портить отношения. Он улыбнулся зеркалу и слегка
щёлкнул своё отражение по носу. Отражение сделало вид, что не обиделось на
подобную фамильярность, но отвечать тем же не стало - всяк сверчок знай свой
шесток...
На следующее утро, правда, характер зеркала начал уже проявляться
полнее. Выражение физиономии Бориса в нём было недовольным и невыспавшимся.
Ну, невыспавшимся - это понятно. Где уж тут выспаться, когда до трёх часов
ночи в интернете торчишь? А вот недовольство было первым признаком
пренебрежительного отношения, и с этим уж Борис мириться был не намерен.
Мало ли, чего тебе не нравиться? Твоё дело - отражать! И нечего тут рожи
недовольные корчить! Нельзя же на работу идти небритым, верно?
Зеркало, в общем-то, не особенно и возражало. Да, конечно, брейся на
здоровье... Не порежься только. А то отражать твою исполосованную
физиономию - никакого кайфа. И так у тебя рожа-то не очень...
Но-но!!! Потише тут! Ишь, осмелело как! Я т-т-тебя живо... об пол,
ежели что!!!
Да ладно, перестань! Пошутить нельзя, что ли?! Не сердись...
И Борис не сердился. Понимал, что зеркало в чём-то право и нечего всю
ночь торчать в интернете. Но Борис превосходно понимал также и то, что
справиться с этой своей страстью к форумам он не в силах. Ему казалось, что
там, в сети, кипит настоящая, живая жизнь. А здесь, в реале - лишь слабое её
подобие, беспомощное и бесцветное отражение прекрасного цветка в тусклой
поверхности. И Борис знал, что сегодня же вечером он вновь прильнёт к
монитору - ненадолго, всего на десять минут... до рассвета.
Зеркало сразу раскусило Бориса, вычислило его слабости и поняло, что
церемониться с ним особой необходимости нет. Под вечер оно осмелело уже
настолько, что позволило себе презрительную ухмылку, едва Борис включил
компьютер. Ну, вот! Пожалуйста!!! Опять на всю ночь?..
А не твоё дело! Ясно? Ты стой тут тихонечко, пока тебя об стену не
треснули! Не пожалею ведь ста восемнадцати рублей, если много себе позволять
будешь!..
Ладно, сиди... Только утром не пеняй на меня, коли физиономия у тебя
опять будет... не того.
Наутро Борис постарался привести себя в порядок ещё до встречи с
зеркалом. Ну его, в самом-то деле! Спорить ещё с ним...
Борис умылся, причесался (героический для него поступок - причёсываться
наощупь!) и только потом позволил себе посмотреть на своё отражение. Зеркало
осталось довольно Борисом. А и чем же тут быть недовольным-то?! Свежий,
чистенький, отдохнувший (если не особенно приглядываться, конечно), сейчас
побреется, и - на работу. А вечером к Борису зашла Лена. И тут уж зеркалу
стало не до того, как выглядит его хозяин.
Возможно, что вы сочтёте поведение этого куска стекла разнузданным и
даже хамским. И ошибётесь. Попробуйте сами с утра до вечера отражать одну и
ту же запущенную комнату, а с вечера и до утра - замороженный монитором
взгляд воспалённых и покрасневших глаз. Попробуйте - и посмотрим, надолго ли
вас хватит.
И ведь зеркало мгновенно догадалось, что так будет всегда! Что этот
человек предпочитает не замечать ничего вокруг, кроме своего дурацкого
интернета. И такая тоска навалилась на зеркало, что хоть волком вой. А тут
вдруг появляется молодая и красивая девушка!..
Надо сказать, что высокими моральными критериями зеркало тоже не
особенно отличалось. И отражения Бориса и Лены оказались в кровати чуть ли
не на полчаса раньше них самих. Что наводило на некоторые размышления
относительно как отражения Ленки, так и её самой. Особенно, если учесть всё,
что они там, в зеркале, вытворяли.

Проснувшись ночью, Борис обратил внимание на то, что в зеркале
происходят какие-то непонятные движения. Подойдя к столу, он увидел, что
отражение его комнаты освещено ночником (который на самом-то деле не горел)
и в его дремотно-тоскливом свете творится такое, что сон у Бориса как рукой
сняло. Он осторожно опустился на стул и уставился в зеркало. Борис и не
предполагал, что двое людей противоположного пола способны вытворять
подобное друг с другом.
Через два часа, когда за окнами уже заалел рассвет, он опомнился и
торопливо опустил зеркало стеклом вниз - чтобы Ленка ничего не заметила.
Девушка же по-своему истолковала рассеянность Бориса. Настолько по-своему,
что решила ему денька два вообще не звонить. Что, впрочем, оказалось более
чем кстати. Потому что каким-то шестым (или седьмым?) чувством Борис ощутил,
что в ближайшие дни присутствие Лены будет, мягко говоря, обременительным.
Ибо перспективы, открывающиеся перед ним в связи с появлением нового
зеркала, были хоть и туманны, но весьма соблазнительны. Это, пожалуй,
похлеще форумов будет, подумал Борис, и не ошибся. Потому что события в
зеркале продолжали разворачиваться с удивляющей быстротой.
После ухода Лены её отражение и не подумало покидать зеркала. Видимо,
оно рассудило, что Ленка и без него (или неё?) обойдётся, и осталось в
комнате. Борисово же отражение (хотевшее, видимо, побыть в одиночестве) этим
фактом было недовольно, и между ними произошёл небольшой скандальчик. Сам
Борис слов не слышал, но по движениям губ и выразительным жестам легко
догадался о смысле разговора.
Самым же неприятным во всём этом представлении оказалось то, что в пылу
ссоры отражение Лены швырнуло туфли в отражение Бориса. И, само собой,
промахнулось и попало прямо в зеркало.
Борис вздрогнул, услышав характерный хруст раскалывающегося стекла.
Маленькая трещинка, имевшаяся в углу зеркала, торопливой змейкой пробежала
по стеклу и края её заметно разошлись. Зеркало оказалось расколотым по
диагонали. Трещина прошла таким образом, что теперь Борис смотрел сквозь два
треугольных осколка, чудом удержавшихся в рамке. И изображение, слегка
сместившись, сделалось вдруг объёмным и ещё более живым.
Больше всего Борис боялся, что в продолжение ссоры в него ещё
чем-нибудь запульнут. Тут уж никакое везение не спасёт, подумал он.
Половинки зеркала и так еле держатся...
Скандальчик, однако, вскоре утих, и Лена(2) принялась кому-то звонить
по телефону. А через пару часов в зеркало нагрянула целая компания - с
выпивкой, закуской, музыкой... То есть, музыки-то, конечно, слышно не было,
но не могли же они танцевать в тишине... Всё это неожиданное сборище
состояло из отражений людей, оказавшихся Борису совершенно незнакомыми, за
исключением одного человека - Сашки, ужасного нахала и донельзя
бесцеремонного типа. Настолько бесцеремонного, что появлению его в зеркале
Борис совершенно не удивился.
Борис обратил внимание, что в зеркале по-прежнему была ночь - окна
продолжали темнеть чернильной пустотой, хотя на самом деле было давно уже за
полдень. Он некоторое время поудивлялся этому, но потом вдруг подумал, что
зеркало чем-то похоже на его любимый интернет - там тоже нет времени суток,
там всегда вечер, там всегда приятная компания и нескучная жизнь. Это
понимание взволновало Бориса даже больше, чем его решение не идти сегодня на
работу. Какая работа, когда такие дела творятся? А вот почему ТАМ всё ещё
ночь? Хм...
Борис сидел возле зеркала, как приклеенный. Он даже и не вспомнил об
интернете - зачем ему интернет, когда теперь у него под носом самая
настоящая жизнь?! Со своими страстями, любовью, развлечениями... К тому же
Борис неожиданно обнаружил, что при некотором напряжении зрения способен
разглядеть в зеркале даже мельчайшие детали - они увеличивались и делались
ближе, стоило Борису приглядеться к ним внимательнее, словно бы смотришь на
них через мощный бинокль. А вкупе с тем, что при небольшом повороте зеркала
менялся и угол обзора, Борис теперь получал от всего увиденного неслыханное
удовольствие. Может быть, это было следствием того, что зеркальное стекло
раскололось - трудно сказать. Но теперь Борис мог уже заглянуть и в ванную,
и под кровать, и даже на улицу, залитую светом ночных фонарей. Освоившись с
этим несложным управлением, он теперь мог обозревать все окрестности, и
ничто, достойное внимания, не могло от него укрыться.
А достойного внимания, надо сказать, в зеркале наблюдалось с избытком.
Потому что вся эта развесёлая компания отправилась на природу, и Борис имел
удовольствие наблюдать и ночной костёр, и приготовление шашлыка, и всё
остальное... Жаль только, что не было слышно анекдотов, которыми потешал
всех собравшихся один из ребят.

А затем все они разъехалась по домам, отражение Бориса вернулось
обратно в комнату и отправилось спать. И только тогда Борис почувствовал
волчий голод и обратил внимание на то, что за окном уже вечер. Настоящий
вечер, а не отражённое желание...
Кое-как перекусив, он рухнул на кровать, но через два часа, словно
почувствовав что-то, проснулся и вновь устремился к зеркалу. А там снова шла
жизнь - интересная, наполненная, бьющая через край...
На четвёртый день Борис вдруг понял, что подбородок его зарос щетиной,
но бриться он не стал. К чему это, если его отражение по-прежнему свежо и
идеально?! И так сойдёт!..
День за днём, не отвечая на постепенно затихающие звонки, не беспокоясь
ни о чём, Борис сидел за столом, уткнувшись взглядом в зеркало. Иногда его
тревожила мысль, что о нём подумают собравшиеся ТАМ люди? Но замечая взгляд
своего отражения, Борис понимал, что всё будет в порядке. Гостям растолкуют,
что портрет этого запущенного и неприятного бородатого мужика на стене,
внешне так похожего на гостеприимного хозяина, всего лишь фотография его
дальнего родственника. И гости, хоть и не особенно поверив в это, понимающе
кивнут в ответ.
Самое главное тут - не шевелиться. Не выдать себя случайным движением.
А то ведь, могут и снять со стены... Или вообще выбросить... в мусорное
ведро, как сам Борис когда-то выкинул старое зеркальце, ставшее ему
ненужным. Портрет? Ну, ладно, пускай будет портрет... Мало ли на свете
портретов, чьи лики прикрыты расколотым стеклом? И кто знает, многие ли из
них так же вот наблюдают за нашей жизнью. Со стены, с экрана монитора или
телевизора...
Февраль, 2003.
Игорь Ревва
РУСАЛКА
---------
(Рассказ)
1.
Любая вещь налагает на своего хозяина определённый отпечаток.
Например, наручные часы Андрея. Они отличались от своих нормальных
собратьев тем, что подавали звуковой сигнал не только тогда, когда
начинали отсчитывать новый час, но и каждые полчаса. Причём сигналы эти
один от другого совершенно не отличались. Это было очень неудобно, и у
Андрея уже выработалась своеобразная привычка. Каждый раз, когда эти
дурные часы на руке издавали двойной пищащий звук, Андрей машинально
смотрел на них, чтобы знать, сколько сейчас - половина или ровно. Даже
если ему в этот момент и было в высшей степени наплевать, который сейчас
час. Почему они себя так странно вели?! То ли кто-то когда-то нажал на
какие-то не те кнопки (кнопочек же на часах было целых шесть штук.
Маленькие, нагло торчащие во все стороны...), то ли это китайское
убожество было с дефектом, и от самого своего рождения страдало подобной
придурью - непонятно. Но <условный рефлекс" у Андрея выработался по всем
правилам академика Павлова.
И сейчас, когда опять раздалось это "пип-пип", Андрей искоса глянул
на часы, отметил про себя, что сейчас половина одиннадцатого и попытался
снова вернуться к прерванному чтению. Этого, однако, ему сделать не
удалось, потому что он вдруг с раздражением понял, что забыл, где
остановился. Книга попалась настолько неинтересная и нудная, что её можно
было читать даже через строку - непонятнее от этого она не становилась.
Андрей захлопнул книгу, отбросил её в сторону и посмотрел на свою
сестру.
- Может быть, пройтись по городу? - задумчиво проговорил Андрей. -
А, Света?..
По правде говоря, ему сейчас не очень-то хотелось выходить из
гостиничного номера (впрочем, как и каждый вечер), но он знал, что стоит
ему только начать собираться на прогулку, причёсываться, одеваться - тут
же желание это у него появится, начнёт крепнуть и потом уже его будет
просто не отговорить от ночного блуждания по незнакомому городу. Света
тоже это понимала и, слегка улыбнувшись, отложила в сторону газету и
потянулась за кроссовками. Всё равно ей пришлось бы выходить. Андрею надо
было гулять, и лучше всего - вечером, когда на улицах меньше народа.
Впрочем, сейчас, в сентябре, в этом курортном городе было не так уж и
много отдыхающих.
Пока Света собиралась, Андрей неприязненно смотрел на пачку
старательно готовящихся желтеть газет, что расположились на столе
ровненькой стопкой. Это были "Виденьские новости" - здешняя городская
газета, некое подобие плохо сбитого коктейля из столичных и местных
новостей и сплетен. Стопка получалась уже довольно приличная - номеров
четырнадцать или даже пятнадцать. И почему это Светка выбрала для чтения
именно "Виденьские новости", а не что-нибудь более серьёзное и
профессионально изданное? Он не раз заводил с сестрой разговор на эту
тему, но удовлетворительного ответа так и не получил. Что-то там Светку,
наверное, привлекало, в этих газетах. Какие-нибудь новости, наверное...

Виденьские...
Сам же Андрей газеты напрочь читать отказывался. И не только эту, а
и все остальные тоже. Ему почему-то было не по себе от одного их вида,
одного только звука перелистываемых здоровенных, как крылья птеродактиля,
страниц. Почему газеты вызывали у него подобные чувства? Он и сам этого
не знал. Не знал или не помнил. Впрочем, он не помнил ещё очень многих
вещей. Слишком многих, чтобы считать себя окончательно выздоровевшим. Он
не помнил даже того, что с ним случилось. А сестра на все его попытки
разъяснить этот вопрос отвечала ему чересчур уклончиво для того, чтобы он
мог составить об этом собственное мнение. "Несчастный случай" - вот и всё
Светкино определение. Какой несчастный случай? Где? Когда? Хотя...
На последний вопрос он мог ответить хотя бы приблизительно.
Вероятно, недели две назад... Или чуть больше... Примерно столько они уже
жили со Светой в этой гостинице со странным, необъяснимым названием
"Дюжина". А вот вопросы "что" и "где" до сих пор оставались для Андрея
загадкой.
Света же старательно избегала любых объяснений по этому поводу. А
если уж Андрей становился чересчур настырным, она быстренько переводила
разговор на свой автомобиль, здорово ею разбитый и уже давно находящийся
в ремонте. Вероятно, Света считала, что он сам должен всё вспомнить и что
помогать ему в этом не нужно. Возможно, она думала, что то, что легко
вспоминается, легко и поддаётся забытью...
2.
На улицах уже почти никого не было. Света с Андреем вышли из
гостиницы и направились на центральную площадь города, носившую имя
Пушкина и примечательную старинной пожарной каланчёй. Вообще-то, на
площади Пушкина полагалось бы находиться памятнику самого Пушкина, а не
пожарной каланче. Но памятник поэту расположился, почему-то, в ближайшем
скверике. То ли не захотели площадь переименовывать, то ли пожалели
каланчу сносить. Каланча эта, не смотря на свой, видимо, почтенный
возраст, выглядела как новенькая. Словно за ней постоянно следили и
ухаживали. Впрочем, может быть, так оно и было на самом деле?.. Несколько
дней назад Андрей и Света даже поспорили, является ли это сооружение
памятником архитектуры или же нет. Андрей до сих пор порывался выяснить у
Антонины Васильевны - хозяйки гостиницы - кто же из них двоих прав? Он
или Света? Но каждый раз, вернувшись с прогулки, забывал об этом.
Света и Андрей спустились к морю и остановились у кромки воды, мягко
набегавшей на прибрежный песок. Света присела на корточки и поймала
пальцами убегающую волну.
- Холодная, - заявила она.
- Сентябрь всё-таки, - рассеянно ответил Андрей.
- Да, уже не искупаешься, - задумчиво пробормотала Света, грустно
глядя на серебряную лунную дорожку, зыбкой полоской уходившую к горизонту.
- Да ну... - нахмурился Андрей. - Скажешь тоже - купаться! Я даже и
плавать-то толком не умею... Как топорик...
Света помолчала, потом медленно встала, распрямилась и внимательно
посмотрела на Андрея.
- А откуда ты знаешь, что не умеешь плавать? - спросила она.
Андрей хотел было уже ответить, но нужные слова вдруг горячим комком
застряли в горле. Он напрягся и с усилием вытолкнул их из себя...
- Вспомнил... Я вспомнил....
3.
Андрей не помнил, что с ним произошло. В памяти осталось только то,
что они с сестрой приехали в Виденьск отдохнуть. Это, если не считать
событий последних двух недель, всё, что он помнил о своей жизни. Он знал,
что они с сестрой поселились в гостинице "Дюжина", что они пробудут здесь
ещё, наверное, долго и что с ним произошёл несчастный случай. Всё! Больше
ничего! Он не помнил - кто он сам, чем занимается, что за несчастный
случай... Ничего этого он не помнил. А всё то, что он знал, он знал
только со слов своей сестры.
Когда две недели назад он открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на
кровати в гостиничном номере, с высокой температурой, с сильной головной
болью и слабостью во всём теле. А рядом с ним сидела заплаканная Света и
улыбалась сквозь слёзы. Она радовалась тому, что он, наконец-то, пришёл в
себя.
На другой день все недомогания исчезли и Андрей мог бы считать себя
совершенно здоровым, если бы не память... Огромные, зияющие бесконечной
чернотой провалы заполняли её. И сколько Андрей не пытался, дна у этих
пропастей он разглядеть так и не мог...
Первые дни он очень сердился на Свету за то, что та не хочет
рассказывать ему о его прошлой жизни. Но потом он пришёл к выводу (или
просто смирился с этой мыслью), что сестра была права - будет гораздо
лучше, если он сам вспомнит обо всём.

Света однажды сказала ему... "Когда будет нужно, я подтолкну тебя к
двери, открою её, но ты самостоятельно должен хотя бы встать перед этой
дверью..."
И вот сегодня... сегодня он вспомнил... Вспомнил, что не умеет
плавать. Не Бог весть, какой важный факт из жизни, но это факт из ЕГО
жизни... И этот факт отчасти объяснял, почему он всячески избегал
прогулок к морю. Сегодня же он пересилил себя и вот... Часть воспоминаний
о себе начала возвращаться. Он вспомнил, что не умеет плавать потому, что
его никто и никогда этому не учил и... всё... Больше ничего... Но всё
равно настроение и у Андрея, и у Светы было приподнятое. Правда Андрею
показалось, что к радости Светы примешалась едва заметная капелька
грусти. Но, может быть, это Андрею просто показалось...
Они сидели в номере и с удовольствием пили кофе. Андрей всё
воспринимал в хорошем свете. Даже кавардак, царивший в номере из-за
четырёх здоровенных дорожных сумок со Светкиным барахлом. Интересно, на
кой ляд ей столько сумок?! Что она там возит? Весь свой гардероб?! И
зачем? Ведь к трём сумкам из четырёх (Андрей уже успел заметить это) она
ни разу даже и не прикоснулась.
У Андрея же с собой был только небольшой чемоданчик. Да и тот
наполовину пустой. Так, кое-какая мелочь, и всё. Вполне достаточно для
поездки к морю. Тем более, в сентябре.
4.
Очередной номер "Виденьских новостей" лёг на пачку газет и Света с
улыбкой посмотрела на Андрея.
- А может быть, ты сегодня один сходишь? - спросила она
- Как это - один? - удивился Андрей.
- Ну... Так... Один и всё! - рассмеялась Света. - Или ты чего-то
боишься?
- Ничего я не боюсь, - растерялся Андрей. - Просто мы всегда вместе
гуляли... Вот и всё... А сегодня...
- А сегодня, - сказала Света, - мне что-то не хочется. Иди один.
Погуляй, подыши воздухом...
- Ладно, - пробормотал Андрей недовольно. - Пойду... Пойду, к морю
опять схожу...
Он догадывался, почему Света захотела сегодня вечером остаться в
номере одна. Он знал, что она будет делать, едва только он уйдёт. Она
достанет из пачки старых газет самую нижнюю, самую старую из всех, и
примется её перечитывать. Она всегда так делала, когда думала, что Андрей
спит и не видит её. Что-то привлекало Свету именно в этом номере.
Спускаясь по лестнице и выходя на улицу Андрей подумал, что надо
будет как-нибудь решиться, перебороть себя и прочесть газеты. Или хотя бы
одну эту газету... Самую старую... Вдруг он там найдёт что-нибудь о себе?
Хотя, не такой уж, наверное, Андрей знаменитый, чтобы о нём писали в
газетах. Или, может быть, писали?.. Чёрт его знает! Противно, как-то,
читать их. И не только читать - прикасаться даже. С большим бы
удовольствием Андрей съел живую лягушку...
Было уже около половины второго ночи, когда Андрей, побродив по
городу, снова оказался возле моря. Он подумал, что его страх перед этим
открытым всем ветрам водяным простором, стал значительно слабее. И это
ему нравилось.
Он стоял возле моря, смотрел на его лениво шевелящуюся гладь и
думал. Думал о том, что же могло с ним такое произойти, после чего вся
память о прежней жизни оказалась стёртой. Он перебрал в уме все возможные
варианты и, в который уже раз, не нашёл ни одного удовлетворительного.
Вздохнув, он уже собирался было идти обратно в гостиницу, когда его
внимание неожиданно привлёк какой-то предмет мерно покачивающийся на
волнах. Предмет этот не стоял на месте, а плыл к берегу. Андрей напряг
зрение, но в неверном свете луны толком ничего нельзя было разглядеть. И
только когда этот предмет достиг берега и оказался стройной девушкой,
Андрею почему-то стало не по себе.
Девушка была высокая и темноволосая, в ярко-красном открытом
купальнике. Она выбралась на берег метрах в трёхстах от Андрея, заметила
его и замахала ему рукой.
Андрей тут же круто повернулся и быстрым шагом пошёл обратно. Он
чувствовал себя неловко. Словно незнакомка могла подумать, что он за ней
подглядывал. Или его смутило то, что она, наверное, приняв его за своего
знакомого, махнула ему рукой. А может быть, всё дело было в том, что вода
для купания была уже слишком холодна и смотреть на эту девушку было
как-то... зябко, что ли?..
5.
На другой день Андрей со Светой снова отправились к морю. Но на этот
раз они пошли к ресторану, который Антонина Васильевна называла
"Загородным". Этот ресторан располагался в небольшой роще, подступавшей к
самой воде. Здесь можно было посидеть на мягкой травке, любуясь ночным то
необычное чувство, словно сегодня здесь должно будет что-то произойти.

Что-то важное и значимое. Именно здесь. И когда Света обратила его
внимание на плывущую фигуру, сердце его слегка ёкнуло.
- Смотри, - сказала Света. - Ещё купаются... Вон, видишь?
Андрей молча кивнул головой, провожая взглядом пловца. Ему
показалось, что это была та самая девушка, которую он видел вчера ночью.
Но полностью в этом он уверен не был, потому что луна скрылась за тучку и
свет её, и без того не очень-то яркий, потускнел окончательно. А когда
луна снова выглянула, пловец уже исчез из поля зрения.
Они простояли на берегу ещё очень долго. Андрей всё оттягивал момент
ухода. Он находил всё новые и новые темы для разговора со Светой.
Андрею казалось, что эта девушка может проплыть в обратном
направлении, а ему почему-то очень хотелось увидеть её ещё раз. Но время
приближалось к пяти утра и пора было возвращаться.
- Слушай, Светка, - сказал Андрей по дороге в гостиницу, - а почему
мы должны быть в номере не позже шести утра? Что это за порядки такие? У
Антонины Васильевны... Почему мы выходим на прогулку только с одиннадцати
до шести? А?
- Ну, во-первых, потому, что до шести вечера ты обычно спишь, -
ответила Света с усмешкой. - В шесть мы возвращаемся, а в восемь утра ты
только засыпаешь. И до шести... Потом, пока проснешься, пока то, да сё...
Вот и вечер уже...
- Но, я могу пойти гулять днём? - настаивал Андрей.
- Конечно, можешь, - неожиданно серьёзным голосом ответила ему
Света. - Но мне, почему-то, кажется, что большого удовольствия ты от
этого не получишь. Скорее, наоборот...
И сказано это было таким тоном и с таким выражением лица, что Андрей
сразу же ей поверил. И ещё подумал, что сам он никогда уже не отважится
выйти на прогулку днём. Он просто поверил сестре. Он даже не пытался
найти объяснения - почему? Видимо, ответ на этот вопрос тоже лежал в
области его памяти, скрытой сейчас амнезией.
Ну и ладно. И плевать... Ночью даже интереснее...
6.
Андрей не знал этого наверняка, но в глубине души чувствовал, что
встреча с незнакомкой не состоялась по вине Светки. То есть, не по её
вине даже, а по причине её присутствия. Ему казалось, что будь он на
берегу один, девушка не проплыла бы мимо.
Он любил Свету, насколько вообще брат может любить сестру. Но порой
ему казалось, что она занимает чужое место. Словно на месте сестры должен
быть другой человек... другой... другая... другая женщина... И ему иногда
казалось, что Света тоже так думает... тоже... знает. Именно - знает,
потому, что (в отличии от него) помнит. И уже второй день Андрей
испытывал какие-то странные чувства, видя свою сестру. Она словно бы
становилась ему в тягость. Ну, не в тягость, конечно, но лучше бы ему
почаще бывать одному... Или просто без неё... С кем-нибудь другим... С
кем-то...
И когда Света заявила ему, что с неё хватит этих ночных прогулок,
что пусть он теперь гуляет один, Андрей даже обрадовался, хотя, конечно
же, не подал вида. Он боялся, что Света может на него обидеться, а ему
очень не хотелось огорчать свою сестрёнку.
7.
"Загородный" ресторан выделялся на фоне ночного неба приземистой
тёмной глыбой, словно огромный плоски камень лежащий возле моря. Лёгкий
ветерок шевелил листву деревьев, вплетая этот шелест в шипение морских
волн, набегавших на берег.
Девушку в ярко-красном купальнике Андрей увидел ещё издали. Она
сидела на траве прислонившись спиной к дереву и вытянув свои гладкие ноги
в сторону моря. Волны осторожно подкатывались к её ступням и, словно
чего-то испугавшись, отползали обратно. Глаза девушки были прикрыты, а
лицо обращено к луне. На губах её была чуть заметная, совсем призрачная
улыбка. Если бы не ночь, можно было бы подумать, что она просто загорает
на солнце. Но пепельный лунный свет, заливавший красивое стройное тело,
придавал ей какой-то загадочный, сказочный вид. Как русалке, выбравшейся
из глубин на ночной берег насладиться луной и звуком волн, дышащих в
песок.
Андрей осторожно, стараясь не потревожить её, подошёл и встал рядом.
На какой-то миг он даже затаил дыхание. Ему казалось, что если девушка
пошевелится, то всё очарование, вся сказка этой дивной ночи пропадёт,
рассыплется с нежно-тоскливым хрустальным звоном. Он очень боялся её
спугнуть, эту сказку.
Девушка открыла глаза и повернула к нему своё лицо. Андрей испуганно
замер, но ничего не изменилось - сказка не исчезла. Лунный свет не
распался на составные части и в глазах девушки не было недовольства или
неприязни. Только доброжелательная заинтересованность.

- Добрый вечер, - решился Андрей нарушить монолог моря.
- Привет, - улыбнулась ему девушка доброй, приветливой улыбкой.
- А я вас уже вчера видел... И позавчера тоже... Вы любите здесь
купаться?
- Да, я бываю тут каждый день. Вернее, каждую ночь, - ответила
девушка. Голос её был нежным и мягким. Как музыка волн и ветра. Словно
губами её говорило само море.
- Я вам помешал? - спросил Андрей, присаживаясь рядом.
- Нет, нисколько, - ответила девушка. - Иногда так надоедает быть
одной. Хочется с кем-то поговорить... Меня зовут Лена.
- А меня...
- Андрей. Да? - закончила за него девушка и опять улыбнулась.
- Да... - Андрей растерялся - А... А мы разве знакомы?...
- Вы меня не помните? - в её вопросе, казалось, не прозвучало
удивления. Словно она ожидала того, что Андрей её не узнает.
- Ну, раз не помните, - продолжала Лена, - то считайте, что мы
только что и познакомились. Хорошо?
- Да.
- А вы любите плавать?
- Я не умею... Не научился...
- Жаль. Если бы вы могли плавать, я бы вас пригласила к себе.
- А где вы живёте? Здесь, в Виденьске?
- Да. Только я здесь недавно. И не надолго. Скоро отправлюсь дальше.
- Туристка?
- В некотором роде.
- А вы не можете меня сейчас пригласить к себе? Даже если я не умею
плавать?
- Ко мне надо добираться вплавь. Я сейчас живу вон там. Видите?
Во-о-он там...
Андрей проследил за вытянутой рукой Лены, но ничего в ночи не
разглядел. А может, быть виновата была не ночь. Ведь разглядел же он
маленькое чёрное сердечко, вышитое на купальнике. И руку Лены. И то, что
пальцы у неё тонкие и изящные. Очень красивые. Как и сама рука.
- Ночью не видно, - вздохнула Лена. - Ночью темно. А вы знаете, мне
это даже нравится. И ночь, и море... И ночные купания... Так здорово
ночью плавать в море!.. Хоть сама я научилась плавать совсем недавно.
После одного случая. Пришлось научиться. Это оказалось совсем не трудно.
Хотите, я вас научу?
- Может быть, потом, - пробормотал Андрей. Ему стало не по себе от
этого предложения. Всё-таки, он ещё довольно сильно боялся моря.
- Жаль, - вздохнула Лена. - Мы могли бы поплавать вместе... Мне
кажется, что у вас это должно неплохо получиться...
- Почему?
- Не знаю, - она пожала плечами. - Кажется, и всё. А давайте
перейдём на "ты"? Хотите?
- С удовольствием, - улыбнулся Андрей. - Я и сам собирался это
предложить. Вы меня чуть-чуть опередили...
Они оба рассмеялись. Андрей вдруг почувствовал себя непринужденно и
свободно рядом с Леной. Ему показалось, что сказка, окружающая эту
девушку, впустила его, приняла в себя, окутала своим дивным покрывалом. И
от этого душа его наполнилась радостной нежностью.
- Ты очень красивая, Лена, - сказал Андрей. - Тебе этого никто не
говорил?
- Говорил, - улыбнулась девушка. - И именно ты.
- Я?!
- Не пугайся. Я пошутила.
Андрей внимательно посмотрел на неё. Он попытался вспомнить, видел
ли он когда-нибудь эту девушку. Наверное, нет. Ведь такое лицо просто
невозможно забыть.
- Ну, мне пора, - вздохнула Лена. - Пока!
- Мы ещё увидимся?
- Конечно. Мы же только что познакомились.
- А когда? И где?
- Завтра.
- Здесь?
- Нет, не здесь. В городе. В парке. Ты найдёшь, где это. Завтра в
полночь.
Она встала, сладко потянулась всем телом и легко ступая босыми
ногами по песку, направилась к воде. Она входила в море медленно,
постепенно исчезая в нём. И когда над водой остались только её плечи,
Лена повернулась к берегу и помахала ему рукой.
- Андрей! - крикнула она. - Я не шутила! Это правда! Ты мне это уже
говорил!..
Потом она оттолкнулась ото дна и поплыла прямо по лунной дорожке,
уходящей к горизонту. А звук её голоса ещё долгое время перешёптывался в
листве деревьев.

8.
- Я познакомился с девушкой, - сказал Андрей.
Света оторвалась от куска картона, на котором она что-то рисовала
карандашом, и улыбнулась. В глазах её промелькнули хитрые искорки.
- Красивая?
- Да, - ответил Андрей. - Очень. Очень красивая...
- Здешняя?
- Нет. Туристка. Как и мы.
- А как её зовут?
- Лена.
- Хорошее имя, - задумчиво проговорила Света. - Не такое, конечно же,
хорошее, как "Светлана", но всё же...
- Ладно, ладно, - усмехнулся Андрей. - Сиди себе, и рисуй молча... Давно ты что-то не рисовала...
- А я раньше рисовала? - невинно осведомилась Света.
- Ну да! И довольно хорошо. Мне, во всяком случае, нравилось.
Однажды... - Андрей запнулся и губы его растянулись в медленной, чуть
смущённой улыбке.
- Я... - сказал он.
- Что? - спросила Света. - Ну? Говори же! Говори!
- Я вспомнил, - ответил Андрей. - Ты раньше много рисовала... Ты...
Художник... Правильно? Твои картины... Выставки... Выставки... И
маленькая акварель... Та, где горы... Да?
- Молодец. Умница, - Света встала, подошла к нему и чмокнула в щёку.
- Поздравляю тебя. Ты вспоминаешь...
9.
Андрей нашёл Лену возле фонтана. Неизвестно, почему он решил, что
она должна ждать его именно в этом парке (даже не парке, а небольшом
скверике, расположенном на пересечении Главной улицы и Второй Соборной).
Но из всех парков и скверов Виденьска он почему-то выбрал именно этот. И
не ошибся.
Лена стояла возле фонтана, опершись руками о край каменной чаши, и
внимательно смотрела на своё отражение в воде. На лице её была написана
грусть. Она повернула лицо к Андрею и сказала...
- Жаль, что ночью фонтан не работает. Я так люблю смотреть, как
капли падают в воду. Мне кажется, что тогда они напоминают маленьких
озорных жеребят, скачущих на лугу.
Лена была одета в старенькие джины и коричневую куртку, на левом
рукаве которой раскинулась эмблема в виде золотого орла.
Они сели на скамейку и Андрей спросил:
- Ты очень любишь море?
- Да... Очень... - задумчиво ответила Лена. - Но полюбила я его
совсем недавно. После того, как научилась плавать. Тогда я перестала
бояться моря, и полюбила его. Трудно любить то, чему ты не доверяешь, или
чего ты боишься. Очень трудно. Невозможно...
Андрей кивнул в ответ и подумал, что его собственный страх перед
морем тоже, пожалуй, произрастает из недоверия. И ещё из неумения
плавать. Словно прочитав мысли Андрея, Лена подняла на него неожиданно
повлажневшие глаза и прошептала...
- Жаль, что ты не умеешь плавать. Я бы взяла тебя с собой и показала
бы тебе много интересного. Разные места, где мы могли бы быть вдвоём...
Только вдвоём...
- Там очень красиво?
- Там прекрасно. Необыкновенно. Ты даже и представить себе не
можешь, насколько там прекрасно. Ты когда-нибудь в своей жизни видел на
морском берегу камни красного цвета?
- Красного цвета?!
- Да. Красные камушки. Гладкие, как обыкновенная морская галька. Они
откалываются от огромной скалы у берега и море уносит их с собой, а
потом, сгладив все их острые и сердитые края, возвращает обратно... И
укладывает их на берегу словно какие-то сказочные ягоды, выросшие в
море... А сама эта скала, от которой рождаются красные камушки, сплошной
громадный обломок ярко-красного цвета, неизвестно как попавший в море...
И та его часть, что скрыта в море, смутно проступает сквозь зеленоватую
толщу воды, как румянец сквозь загар...
- Загар не бывает зелёным...
- Я знаю. Это я так... Для сравнения... А ещё, там очень мягкий
песок. Очень мягкий и очень белый. Он укутывает пляж пушистым одеялом
словно самый настоящий снег. И так же искрится и переливается на
солнце... И по нему идёт тропинка. Тропинка, засеянная травой. Нежной
зелёной травкой, по которой так приятно ступать босиком. Странно, правда?
Тропинка, и вдруг засеянная травой! Да?

- Обычно бывает наоборот. Обычно тропинки на газонах засыпают
песком...
- Я знаю. Но там всё необычное. И тропинки, и песок, и море... Даже
сам воздух там какой-то необычный... какой-то... особенный, чистый...
лёгкий...
- После твоих рассказов мне так захотелось всё это увидеть своими
собственными глазами...
- Да... Жаль, что это невозможно...
- Невозможно? Почему?
- Ты же не умеешь плавать.
- Научи.
- Научить?
- Ну да! Ты же тоже не умела. А потом научилась. И я хочу научиться.
- Хорошо. Приходи завтра на пляж.
- В полночь?
- В полночь.
- Лена...
- Что?
- Ты вчера сказала... Что я тебе уже однажды говорил... о том... что
ты красивая. Это...
Лена улыбнулась и произнесла:
- Я подарю тебе букет не из цветов,
А из далёких звёзд - детей полночной тьмы,
Из расплескавшихся от сладкой боли слёз,
И из небес рассветной синевы...
У Андрея сжало горло. Он почувствовал, как что-то у него в груди
дрогнуло, словно струна, отозвалось в ушах нежным звоном серебряных
колокольчиков и затаилось, спряталось в шелестящей листве деревьев.
- Чьи это стихи? - спросил Андрей, чувствуя уже, догадываясь, каков
будет ответ, ожидая его, страшась и надеясь.
- Твои, - ответила Лена. И шёпот её губ устремился вверх, вслед за
серебряным звоном, и шум деревьев в полночном воздухе радостно принял и
подхватил его...
10.
- Светка! В последний раз спрашиваю! - раздражение Андрея начинало
приобретать всё более угрожающие размеры. - Где мои плавки?
- Да не знаю я! - сердито отозвалась из ванной Света. - Сам ищи! Не
знаю!
- А кто знает?
- Дед Пыхто!.. Посмотри в моей сумке...
Андрей с досады плюнул и полез в сумку. Плавок там, конечно же, не
оказалось. Тогда он дёрнул замок на втором бауле и заглянул внутрь.
Первое, что он там увидел, были его плавки, найти которые Андрей уже,
честно говоря, отчаялся. Андрей уже было облегчённо вздохнул, но воздух
неожиданно, словно бы споткнувшись, замер у него на губах. Рядом с
плавками в сумке лежал купальник. Женский купальник яркокрасного цвета. С
маленьким вышитым чёрным сердечком. Очень знакомый купальник. Точно такой
же, как и у Лены...
Андрей осторожно вытащил его из сумки. Купальник был абсолютно
сухим, как воспоминание об ушедшем лете, но в застёжке его запуталась
какая-то морская травинка, а в складках швов спрятались песчинки летнего
пляжа. И от него пахло морем.
Андрей заглянул в сумку ещё раз и увидел там ещё кое-что. Это была
куртка. Женская куртка коричневого цвета с вышитым на левом рукаве
золотым орлом. А в кармане куртки оказалась фотография. Цветная
фотография, на которой был изображён он сам. И не один. Рядом с ним,
прижавшись к его плечу, мирно улыбалась Лена.
Андрей и сам не до конца понимал свои чувства. Он знал, что очень и
очень многого он ещё не помнит. Например, он никак не мог вспомнить Лену,
хотя, судя по всему, они были хорошо знакомы. Андрей только догадывался
об этом, но не помнил. А когда Лена сама об этом сказала, он не удивился.
Словно знал, что так оно и есть, словно он сразу же поверил в это, словно
он ХОТЕЛ в это поверить.
Андрею Лена очень нравилась, но встречи с ней его слегка
настораживали. Нет, не пугали, а просто... как бы сказать... Ну, словно
ты встречаешься с человеком, с которым когда-то давно был очень близок, а
потом поссорился. И эта размолвка оставила в душе какой-то неприятный
осадок, какой-то нехороший след, который очень хочется исправить. Но ни
причины ссоры, ни даже самой ссоры и, что самое странное, ни самого этого
человека ты не помнишь. Встретился с ним, будто впервые (хотя сам-то
уверен, что это не так!) И кажется, что у вас всё будет хорошо, если
удастся на этот раз обойти тот подводный камень, на котором однажды ты
уже потерпел крушение. Но вот беда - что это за камень, вспомнить
абсолютно невозможно. Память упорно молчит. Остались только ощущения.

Смутные ощущения хрупкости и зыбкости всего происходящего; того, что всё
это в любой момент может неожиданно рухнуть, рассыпаться от неосторожного
слова, движения, взгляда...
И, может быть, именно этим неосторожным движением и было то, что
Андрей наткнулся в сумке своей сестры на вещи, как две капли воды похожие
на те, что принадлежали Лене. И на её фотографию. На ИХ с Андреем
фотографию.
Испугавшись этих мыслей, Андрей быстренько затолкал всё как попало в
сумку и задёрнул молнию на ней. Ничего, придёт время и всё разъяснится...
11.
Вода в море была на удивление тёплая и ласковая. Постепенно Андрей
перестал относиться к ней как к чему-то страшному, таящему в себе зло и
опасность. Он начал воспринимать море как доброе и хорошее, послушное
домашнее животное, нежно окутывающее его своими мягкими волнами. И
держаться на воде Андрей научился довольно быстро. Вначале держаться на
воде, а потом и плыть. Плыть, отталкиваясь от упругого зеленовато-чёрного
моря, поднимая в воздух салюты из серебрящихся в лунном свете брызг.
Ощущения, испытанные при этом Андреем, трудно передать словами. Это
была смесь радости победы над страхом и ликования первооткрывателя;
необычайной лёгкости и свободы; чувства могущества и непобедимости,
спаянные нежной благодарностью к Лене, чей радостный и весёлый смех
сопровождал все его попытки.
А потом они поплыли вместе, рядом, как два дельфина, всё дальше
удаляясь от берега, пытаясь обогнать друг друга, ныряя в морской мрак и
вырываясь на поверхность, к лунному свету, смеясь и отфыркиваясь. И в
какой-то момент этой весёлой и беззаботной игры Андрею вдруг стало
страшно.
Нестерпимо страшно, до боли в суставах, до темноты в глазах. Он
представил себе, что тонет. Что ласковая тёплая вода вдруг перестаёт
держать его на себе, расступается под ним и увлекает его вниз, в густую
чернильную тьму, на дно. Он представил себе, как солёное тёплое море
начинает заливать ему нос и рот, не даёт вздохнуть; как вода, заткнув ему
уши, делает отчётливо слышным шум крови и стук сердца, которое скоро
замрёт, остановится, захлебнётся солёной влагой ночного моря. И Андрей
так отчетливо представил себе (или, может быть, вспомнил?..) всё это, что
тело его мгновенно напряглось в жгучем желании жить, и он дёрнулся,
испугался и, нелепо колошматя по воде руками, устремился обратно к
берегу, к надёжной и прочной суше.
Лена догнала его только тогда, когда вода уже доходила Андрею лишь
до груди и он смог встать ногами на дно и перевести дух.
- Что с тобой? - встревожено спрашивала его Лена, плывя рядом. -
Что? Судорога, да?
Андрей помотал головой в ответ и, выйдя на берег, как подкошенный
рухнул на песок. Лена тоже выбралась из воды и присела рядом с ним,
настороженно глядя на него. Она больше ничего не спрашивала ждала, пока
Андрей придёт в себя и сам расскажет, что случилось.
Андрей хотел было соврать что-нибудь, но неожиданно для себя самого
рассказал ей всю правду. Он попытался передать словами все свои мысли и
ощущения. И, видимо, это ему неплохо удалось, потому что Лена тоже стала
выглядеть напуганной.
- Как ты думаешь, - спросила она, немного помолчав, - ты всё это
себе просто ВООБРАЗИЛ, или ВСПОМНИЛ?
Андрей удивился тому, что Лена задала ему вопрос, давно уже сидевший
на задворках его сознания. Действительно, что это? Память или
разыгравшаяся фантазия?
- Не знаю, - пожал плечами Андрей. - Сам не знаю... Может быть, я
раньше всё это уже испытывал?.. Может быть, я когда-то чуть было не
утонул?.. И именно поэтому боялся плавать... Именно боялся, а не неумел!
Ведь, смотри, как я быстро этому научился! Может быть, мне нужно было
просто ВСПОМНИТЬ как это делается? А?
Лена задумчиво смотрела на море, наматывая на указательный палец
влажную прядь волос. Андрею показалось, что во взгляде Лены присутствует
грусть. Грусть и Жалость. И ещё обида. Непонятная обида.
- Ты чего? спросил Андрей, садясь рядом с ней и обнимая её за плечи.
- Ну, чего ты? Всё же в порядке. Всё уже хорошо. Всё прошло... Ну, что с
тобой?
- Я просто испугалась, - ответила Лена.
- За меня?
- Да.
- Не надо. Всё в порядке.
- Ты... Ты придёшь сюда завтра?
- Да.
- Правда придёшь?

- Обязательно. В двенадцать?
- Да...
12.
После ухода Лены Андрей ещё некоторое время сидел на песке, упёршись
пустым, ничего не выражающим взглядом в посеребрённую гладь моря. Вначале
он пытался вспоминать. Вспоминать о себе, о своей жизни. Мучительно
пытался, до боли в висках, до нервной дрожи в пальцах, Но потом,
отчаявшись, поверив в бесполезность своих мучений, он как-то незаметно
для себя махнул на всё рукой. Нельзя было сказать, что он успокоился, но
шум моря снова стал добрым и ласковым. Снова ночь стала нежной и
загадочной. А пляжный песок мягким и удобным.
Андрей сидел, зачёрпывая его горстью и просеивая между пальцами. Он
рассеянно смотрел как тонкие, почти невидимые в ночи змейки песка
нарастают в конус, сбегают по его склонам узенькими ручейками. Андрей
подумал, что он ещё очень и очень многого не помнит. И вспомнит ли он всё
(ну, или большую часть, самое главное) когда-нибудь? Неизвестно...
Пальцы его наткнулись на обрывок старой газеты, забытой (или просто
брошенной) здесь кем-то из отдыхающих. Просто так, от нечего делать,
Андрей выудил этот клочок на лунный свет, разгладил его ладонью,
перевернул и...
В первое мгновение Андрей подумал, что он ошибся. Ведь такого просто
не могла быть. Возможно, что во всём был виноват неверный свет лукавой
луны. Возможно, это именно он решил сыграть с Андреем шутку. Но проверить
это можно было легко.
Андрей хорошо помнил, что в кармане брюк у него лежит коробок
спичек. Он дотянулся до своей одежды, пошарил там немного и достал его.
Первая же яркая вспышка рассеяла все его сомнения. С фотографии на
газетном обрывке на него смотрела Лена.
Андрей чиркнул ещё одной спичкой. Да, это была Лена. Он
почувствовал, что это была именно Лена, а не какая-то другая, похожая на
неё девушка. И когда Андрей это понял, ему стало не по себе. Потому что
кроме фотографии на обрывке газеты сохранилась и часть заголовка статьи:
"Трагедия на курорте... Утон..."
Не весь заголовок, только часть его, но и этого было достаточно,
чтобы вызвать у Андрея ощущение падения в бездонный колодец. А дальше
текст, вернее сказать обрывки текста, строки статьи, следовавшей за
заголовком и фотографией:
"...пляжей нашего города, произошёл несчаст...
...дыхающих Горина Елена Васильевна заплыла слишком да...
...судороги начала тонуть. Не смотря на то, что спаса...
...не удалось. Девушка утонула. Но этим..."
И всё. Догоревшая спичка обожгла пальцы. Андрей выпустил из рук
обрывок газеты. В голове у него всё перемешалось. Непонятно почему, но в
памяти всплывали фразы и слова, произнесённые Леной. Всплывали легко,
словно заученные стихи.
"Вы меня не помните?.."
"Ты мне это уже говорил..."
"Жаль что ты не умеешь плавать. Я бы взяла тебя с собой..."
И тут в голове Андрея словно что-то щёлкнуло. Он вдруг понял, что
настораживало его все эти дни. Он понял это и похолодел. Он вспомнил, как
наткнулся в сумке Светы на купальник, как две капли воды похожий на тот,
что носила Лена. Такой же ярко-красный купальник. И ещё Андрей вспомнил
то, что впервые он увидел Лену ночью, на пляже, в купальнике. В том же
самом.
Странно, почему он решил, что её купальник ярко-красного цвета? Ведь
было же темно! Была ночь!!!
("Вы меня не помните?..")
Может быть, он просто ЗНАЛ, что Лена должна быть именно в
ярко-красном купальнике? Может быть, он ЗНАЛ это? Или ПОМНИЛ?...
("Ты мне это уже говорил...")
Но как он мог это знать? И как могли оказаться в сумке сестры вещи
утонувшей девушки? И кто она эта Лена? И что ей нужно?..

("Я бы взяла тебя с собой...")
- Нет!!! - закричал Андрей, вскакивая на ноги. - Нет!!!
Море ответило ему лёгким шумом...
13.
- Уже двадцать один, - сказала Света, кладя очередной номер газеты
на толстеющую день ото дня пачку. Второе октября, двадцать первый номер.
Скоро уже класть их некуда будет...
- Выкинула бы ты их все, - проворчал Андрей хмуро, поворачиваясь
лицом к стене.
- Придёт время выкину, - миролюбиво согласилась Света.
Они ненадолго замолчали. Андрей не видел, что делает его сестра, но
по звуку догадался, что она опять перебирает номера старых газет. Зачем
ей это?
Для чего она их так бережно хранит? А, может быть, и не бережно...
Может быть, если бы Андрей настоял на этом, она давно бы выбросила всю
эту груду макулатуры в мусорный ящик. Но Андрей как раз таки и не
настаивал на этом. Неохота. Ему просто было неохота настаивать. Ему
сегодня ничего не хотелось. Душа и сознание его были опустошены. Он был
словно выжатый лимон, в котором от сока осталось лишь воспоминание о нём.
- А ты сегодня гулять не пойдёшь? - осторожно спросила Света.
- Нет, - ответил Андрей. - Не хочется...
- Не здоровится?
- Да...
- Ну, ладно... Может быть, завтра...
- И завтра тоже...
14.
Следующие два дня Андрей провёл словно в спячке. Он целыми днями
валялся на кровати, почти не разговаривал, ничего не читал. На второй
день, ближе к полуночи, он встал и подошёл к окну. Ночная тьма,
проткнутая огоньками звёзд, напомнила ему о встречах с Леной. Андрей ещё
больше помрачнел и хотел было опять завалиться на кровать, но взгляд его
приковала к себе женская фигура, одиноко стоящая посреди пустынной улицы.
Девушка стояла, засунув руки в карманы своей коричневой куртки и подняв
лицо к окнам верхних этажей гостиницы. Андрей моментально узнал её. Это
была Лена.
Лена разглядела за оконным стеклом Андрея (или просто догадалась,
что это именно он) и замахала ему рукой. Андрей как ошпаренный отскочил
от окна.
- Что с тобой? - удивилась Света.
- Она здесь, - выпалил Андрей. - Она пришла...
- Кто - она?
- Лена.
- И что?..
- Она пришла за мной...
- Значит, ты уходишь? - сделала вывод Света.
- Нет, - сердце Андрея бешено колотилось.
- Нет? - изумилась Света.
- Нет!
- Почему?
- Не хочу.
- Но она же тебя ждёт.
- Пускай. Пускай ждёт.
- Ты бы тогда хоть вышел к ней и сказал бы об этом.
- Как я могу! - голос Андрея начал срываться на крик. - Как я могу
СКАЗАТЬ ей что-нибудь, если её НЕТ! Если она УМЕРЛА! Её не существует!
Понимаешь? Её нет! Она УТОНУЛА!!!
- Ну и что? - пожала плечами Света. - Мало ли, кто утонул? Неудобно
просто девушка на улице тебя ждёт, а ты не выходишь...
Андрей оторопело вытаращил на Свету глаза. Ему показалось, что он
ослышался.
- Ты что, издеваешься? - жалобно простонал он. - Я же тебе объясняю
- Лена умерла! Она - призрак! Привидение! И она приходит за мной! Она
хочет забрать меня с собой! Понимаешь, что это значит?
- Она тебе нравится? - неожиданно спросила Света.
- Да, я... Я люблю её...
- Даже мёртвую?
- Да... Даже мёртвую... И это неспроста... Наверное, мы раньше
любили друг друга... Просто я этого не помню... Но я её очень люблю...
- Почему же тогда ты её боишься?

("...трудно любить то, чего ты боишься...")
- Я... Я не боюсь... Не боюсь её... Я боюсь... Нет, не боюсь, а
просто НЕ ХОЧУ умирать! Я не хочу умирать! Мне... Мне страшно...
- Ты боишься потерять жизнь? - голос Светы звучал как-то странно,
какая-то дрожь заставляла трепетать слова, произносимые ею. Андрей не
понимал, чем это вызвано -жалостью, злостью, презрением? Но ему стало
неловко.
- Ты боишься потерять жизнь? - повторила свой вопрос Света.
- Да, - решился, наконец, Андрей Боюсь.
Света вытащила из пачки газет самую нижнюю, за одиннадцатое
сентября, и не спеша её развернула.
- Невозможно потерять то, - сказала Света, - чего у тебя нет...
Перед глазами Андрея предстала газетная страница, на которой во всём
своём ужасе расположилась та самая статья. Но ещё большее недоумение и
ужас, порождённые страшным понимаем истины, вызвала у Андрея его
собственная фотография, соседствовавшая рядом с фотографией Лены.
Строчки статьи как бешенные скакали перед глазами Андрея. Его разум
отказывался понимать и воспринимать прочитанное. В сознание проникали
только обрывки фраз, калеча его своими острыми и безжалостно-холодными
углами:
"...пытавшегося спасти свою жену...
...молодых супругов...
...унёсшая жизни Андрея и Елены..."
Андрей почувствовал, как слух его начинает терзать усиливающийся с
каждым мгновением невыносимый звон. Перед глазами его поплыли радужные
круги. Ноги подкосились. Он вспомнил все события, предшествовавшие его
появлению в этой гостинице. Он вспомнил Лену, свою жену; и как она
тонула; и как он нырял за ней, глубоко, пока хватало воздуха в лёгких, и
даже после этого... И свой страх... Страх утонуть, который всё же не
сохранил ему жизнь...
- Нет!!! - то ли вскрикнул, то ли прошептал Андрей, теряя сознание.
15.
- Лена... - прошептал Андрей и открыл глаза. В номере никого не
было. Он вскочил на ноги и выглянул в окно. Улица тоже была пуста. Пуста,
как его душа, теряющая (или уже потерявшая?) нечто необъяснимое, но очень
дорогое и близкое ему.
Сколько он был без сознания? Минуту? Час? Год?...
Андрей вдруг отчётливо понял, что времени у него не осталось. Он
выскочил из номера и кинулся на улицу.
16.
Ночной пляж встретил его равнодушным шумом холодного морского
прибоя. Андрей брёл по песку, не замечая накатывавших на берег волн.
Иногда он останавливался и начинал звать Лену, но ответом ему были только
звуки ночного моря.
Вскоре он наткнулся на коричневую куртку, валявшуюся на песке.
Андрей поднял её и прижал к лицу, вдохнув родной аромат любимой женщины.
- Лена! - громко крикнул он и вдруг ему показалось, что со стороны
чернеющего морского горизонта до него донёсся ответ.
Не раздумывая над тем, действительно ли он это слышал, или же это
было просто плодом его фантазии, Андрей кинулся к воде. Он бросился в
море и поплыл, а море, казалось, обрадовалось ему и попыталось помочь
побыстрее отдалиться от чуждого им обоим берега.
Андрей не знал, правильно ли он выбрал направление, но когда
выглянувшая из-за облака луна скользнула своими лучами по морской
поверхности, он сумел разглядеть впереди знакомый силуэт, и заработал
руками и ногами изо всех сил.
- Лена, - едва смог выговорить он, подплыв к ней.
- Ты вспомнил, - сказала она.
- Прости...
- Не надо. Главное, что ты вспомнил... И теперь мы опять будем
вместе... Навсегда... Поплыли?
- Туда? - Андрей показал на берег.
- Нет. Там нам с тобой нечего делать...
И Андрей понял, что Лена была права. На душе его стало так легко и
спокойно, как не было уже давным-давно. Они поплыли рядом. Туда, к
горизонту, сливающемуся с морской рябью и лунными блёстками в единое
целое. Туда, где они будут счастливы просто потому, что они всегда будут
вместе.

Никто из них даже не оглянулся на исчезающий вдали берег, на
исчезающий вдали мир... И лишь один последний крик ночной птицы - длинный
и тоскливый крик - донёсся до них сквозь усиливающуюся игру лунного
света. Берег словно прощался с ними. Но они ему не ответили...
17.
- Всё, Светочка? Уезжаете? - спросила Антонина Васильевна.
- Да, пора уже, - ответила Света.
- А вещи?
- Позаботьтесь о них сами. Ладно?
- Конечно, Светочка, конечно... А Андрюша с Леночкой... Они уже...
- Да, - ответила Света и улыбнулась.
- Я очень рада за них, - Антонина Васильевна улыбнулась ей в ответ.
- И за вас, Светочка, тоже...
- Спасибо, - Света подошла к ней и они расцеловались.
- Вы с ними ещё увидитесь? - спросила Антонина Васильевна.
- Вряд ли, - вздохнула Света.
- А газеты? - встрепенулась вдруг Антонина Васильевна. - Газеты вы
не берёте с собой?
- Да, нет... Зачем они теперь?..
- А можно, я оставлю себе одну? Ту самую... На память о вас...
- Конечно. Забирайте их все.
- Нет, только одну...
Они немного помолчали.
- Ну, - вздохнула Света- . Мне пора.
- Вашу машину уже починили?
- Да, - улыбнулась Света. - Как новенькая стала...
- Ну, вы по осторожнее за рулём... Без лихачества... - обеспокоено
попросила Антонина Васильевна.
Они со Светой посмотрели друг на друга и весело рассмеялись. Света
помахала рукой и вышла из номера, а через минуту Антонина Васильевна
услышала шум мотора, донёсшийся с улицы и лучи автомобильных фар на миг
бросили свой отблеск на стёкла окон.
Антонина Васильевна села за стол, развернула газету и ещё раз
внимательно прочла статью, где писалось о том, как утонули Лена и Андрей,
и о том, как сестра Андрея, Светлана, спеша на место происшествия, не
справилась с управлением своего автомобиля.
- Да, - вздохнула Антонина Васильевна. - И надо же было случиться
такому несчастью... Все трое в один день... И такие молодые... Ну,
ладно... Будем надеяться, что они, всё-таки, ещё встретятся...
Она вышла из номера и плотно затворила за собой дверь...
Февраль, 1999.
Игорь Ревва
СЕРЕБРЯНОЕ ЗЁРНЫШКО

---

(рассказ)
Рыцарь Клаус бросил взгляд на повозку и невольно расправил плечи.
Усталости его - как не бывало. Душу переполнило чувство гордости и
предвкушение счастья. Нелегко было одолеть Золотого Дракона, но дело того
стоило! Ведь от этого зависело его, Клауса, будущее.
Жаль, конечно, что придётся уехать отсюда. Но Принцесса говорила,
что пройдёт десять-двадцать лет, и Зёрнышко прорастёт. А там и до плодов
- рукой подать! А тогда уже Клаус сможет выкупить себе приличный замок у
какогонибудь обнищавшего барона. И они с Принцессой станут жить там, не
зная горя...
При воспоминании о Принцессе Клаус нахмурился. Хорошо бы забрать её
с собой. Но она - Принцесса! Она привыкла жить в роскоши и достатке. А
что ей сейчас может дать Клаус? Запущенный замок? Обширные земли? На
которых ничего не растёт... Всему этому не сравниться с богатством её
отца - Короля.
Ничего, подумал Клаус. Пройдёт не так уж много времени, и я смогу
выполнить любое желание Принцессы!
Клаус ещё раз глянул на повозку, где под кожаным чехлом лежала
невидимая посторонним шкура Золотого Дракона. Тяжело было его одолеть. И
ещё труднее - незаметно доставить столь ценный груз в королевский замок.
Через море, где хозяйничают пираты, через Огненные Горы, полные
разбойников. Мало кому это удавалось.
Клаус презрительно усмехнулся. Многие посчитали бы такую шкуру
богатством. Ведь каждая чешуйка, покрывавшая её, была из чистого золота.
Многие, но не Клаус. И не теперь.

Конечно, сама эта шкура тоже стоит немалых денег, но вожделенное
Зёрнышко - во много крат ценнее! Это просто удача, что Принцесса
предупредила Клауса! Наверняка она влюблена в него по уши...
А может, не возвращаться потом за Принцессой?
Клаус даже вздрогнул от этой мысли.
Ну, в самом деле - что в Принцессе такого особенного?! Богатство?
Скоро Клаус и сам будет не беднее её отца! Красота? Да с такими деньгами
он найдёт себе не хуже! Одно слово, что - Принцесса! А так - больше
ничего и нету...
Нехорошо это, опять подумал Клаус. Она же мне рассказала о самом
главном секрете Короля.
Клаус вспомнил, как Принцесса торопливо шептала ему на ухо.
Вспомнил, как горели её щёки, как она испуганно оглядывалась по сторонам
- не услышал бы кто.
- Серебряное Зёрнышко, - говорила она. - Ты думаешь, откуда у моего
отца столько денег? У него в подземелье целая роща волшебных деревьев!
Каждое из них выросло из такого вот Серебряного Зёрнышка! И на их ветвях
гроздьями висят драгоценные камни - алмазы, рубины, изумруды! Несметные
сокровища! А раз в пять лет среди них распускается волшебный цветок, в
котором и находится Серебряное Зерно! И когда-нибудь у тебя тоже будет
такая же роща, как и у моего отца!
Клаус слушал её, затаив дыхание.
- Отец бережно хранит эту тайну, - шептала Принцесса. - Но не менее
свято он держит и своё слово. Шкура Дракона нужна ему для колдовского
зелья, дающего бессмертие, и он отдаст за неё всё, что угодно. Одолей
Золотого Дракона и привези во дворец его шкуру! И тогда сможешь просить у
Короля всё, чего пожелаешь!
- Почему же никто раньше не просил этого самого Зёрнышка? - удивился
Клаус. - Ведь Король уже не в первый раз объявляет о том, что ему нужна
шкура Золотого Дракона. И я знаю, что в прошлом году рыцарь Марк тоже
добыл её.
- Никто не знает о волшебных Серебряных Зёрнах, - вздохнула
Принцесса. - Марк попросил у Короля денег и отец ему щедро заплатил. Марк
теперь богат, но не настолько, насколько будем богаты мы с тобой, Клаус!
- Король станет мне мстить, - нахмурился Клаус. - Он не позволит
кому-то ещё выращивать волшебные деревья!
- Уезжай за Огненные Горы! - выдохнула Принцесса. - Спрячься! А
потом, через двадцать или тридцать лет, возвращайся за мной! Ты
вернёшься? Обещаешь?
- Обещаю...
Клаус вздохнул. Нехорошо, конечно, нарушать данное Принцессе слово.
Но - двадцать лет! Или даже тридцать! К тому времени Принцессе будет уже
под пятьдесят лет! А Клаус, при его богатстве...
Э-э-э! Да что там думать? Где гарантия, что эта легкомысленная особа
не выдаст потом кому-нибудь секрет самого Клауса? Разболтает о волшебных
деревьях - хлопот не оберёшься! А то ещё признается во всём своему отцу!
Скажет ему, где прячется Клаус, и когда он обещал за ней вернуться... От
Короля тогда пощады не жди! Приедет Клаус во дворец, за Принцессой, а тут
его и...
Клаус передёрнул плечами.
Нет! Лучше уж не рисковать! Принцесса, конечно же, красивая, но
груды драгоценных камней будут выглядеть ещё краше!
Клаус решительно вскинул голову и направился в тронный зал.

---

- Проси, чего хочешь! - высокомерно заявил Король. - Я обещал тебе,
что исполню любое твоё желание, рыцарь Клаус!
- Премудрый Король! - громко заявил Клаус. - Я прошу у тебя всего
одну вещь! До меня дошли слухи о том, что в твоём дворце хранится
волшебное Серебряное Зёрнышко!
При этих словах Король согнулся, словно от неожиданной боли в
животе. Лицо его налилось кровью, глаза вылезли из орбит.
- Кто?! - хрипло выдохнул он, с испугом глядя на Клауса. - Кто
рассказал тебе?..
- Тот, от кого ты это Зёрнышко получил! - смело ответил Клаус, как
его учила Принцесса.
- Его больше нет! - вскричал Король. - Я его сам, своими руками!..
- Он выжил! - возразил ему Клаус. - Но теперь его уже действительно
нет в живых! Мой меч оборвал жизнь этого колдуна! Ни к чему остальным
знать о волшебных деревьях, Король! Только мы двое! Ты и я!!!
Король, тяжело дыша, смотрел на Клауса. На лице его была написана
ненависть.
- Бери всё, что пожелаешь! - прерывающимся голосом предложил он. -
Хочешь, я осыплю тебя золотом?

- У меня оно и так будет! - покачал головой Клаус.
- Я подарю тебе земли от Огненных Гор и до Кровавой Расщелины! Это
больше половины моего королевства!
- Я прошу у тебя Серебряное Зёрнышко!
- Хочешь, я отдам за тебя свою дочь? Прекрасную Принцессу!
- Зёрнышко! - твёрдо повторил Клаус.
Король вздохнул и откинулся на спинку трона.
- Что ж... - процедил он. - Будь по-твоему!
Он покопался в складках мантии, извлёк небольшой кожаный мешочек и
протянул его Клаусу.
- Бери! - с ненавистью произнёс он. - Но помни!!! - Король резко
наклонился вперёд. - У тебя есть только один день!!! От заката и до
следующего заката! Для того, чтобы покинуть пределы моего королевства!
После этого я объявлю на тебя охоту! Ты понял, рыцарь Клаус? И если тебе
дорога твоя жизнь - беги из моих земель без оглядки!!!
Клаус спокойно протянул руку и принял из дрожащих пальцев Короля
кожаный мешочек. Он осторожно развязал шнурок на нём и вытащил двумя
пальцами маленькое зёрнышко из чистого серебра. Зерно сверкнуло в лучах
заходящего солнца.
Какое оно маленькое, с нежностью подумал Клаус. Кто бы мог
догадаться, что в нём притаилась такая неимоверная колдовская сила?!
- Благодарю тебя, Король! - склонил голову Клаус.
- Убирайся!!! - хрипло прошептал Король. - Убирайся отсюда!!!
Клаус насмешливо посмотрел на него, повернулся и вышел. А Король
долго ещё смотрел на дверь, за которой скрылся рыцарь Клаус.

---

- А чем, ты говорила, его нужно поливать? - спросил Король.
- Лошадиной кровью, - ответила Принцесса.
- М-да... - Король покачал головой. - Ты умеешь шутить, доченька!
- Ещё бы! - улыбнулась Принцесса. - Месяц назад рыцаря Марка
схватили крестьяне, когда он пытался увести у них коня. Он истратил на
лошадей все свои сбережения, и ему пришлось стать конокрадом.
- И что Марк?
- Крестьяне убили его, - пожала плечами Принцесса. - Никто не
поверил в то, что оборванец и ночной вор - на самом деле благородный
рыцарь Марк.
- Его убила жадность, - возразил Король. - Жадность и глупость.
- А много ли у тебя ещё осталось этих зёрен? - поинтересовалась
Принцесса.
- Штук сорок примерно, - ответил Король. - Скоро нужно будет
заказать у дворцового ювелира ещё одну партию...
- Ну, на сорок-то дураков у нас этой ерунды хватит, - заметила
Принцесса.
- Это точно, - кивнул Король и улыбнулся. - Надо же, а?! Поверить в
подобные небылицы! Про все эти волшебные деревья и горы драгоценных
камней!
- И отдать за кусочек серебра золотую шкуру! - подхватила Принцесса.
Они с отцом посмотрели друг на друга и снова рассмеялись.
- А что ты будешь делать, если кто-нибудь из них всё же вернётся за
тобой? - с улыбкой спросил Король.
- Ты всех их достаточно напугал, - покачала головой Принцесса. - И
потом, если бы кто-то из них действительно любил меня, то не променял бы
на никчёмную крошку серебра...
Принцесса помрачнела, вспоминая всех тех, кто в беседе с Королём
предпочёл выбрать не её, а Серебряное Зёрнышко. Так вам всем и надо,
сердито подумала Принцесса. Дураки жадные...
- Трудно сейчас найти подходящего жениха для своей дочери, -
вздохнул Король. - Ох, как трудно! Особенно, если она - Принцесса!..
Король с нежной грустью посмотрел на дочь и ещё раз тяжело вздохнул.
Фантазёрка она у меня, подумал Король. Надо же, а?! Такое выдумать! И
ведь как похоже на правду! Просто невозможно не поверить в эту сказку!
Лошадиной кровью, говоришь, поливать нужно?.. Хм...
Может, самому попробовать? А то, в дураках-то останусь я, а не все
эти рыцари...
А что, если...
Январь, 2003.
Игорь Ревва
СКУПЩИК
---------
(рассказ)

- ...Не хотите ли продать немного своего плохого настроения?..
- Чего?! - Андрей вытаращился на старичка, произнесшего эти слова.
Старичок склонил голову набок, отвёл взгляд в сторону и смущённо
дёрнул плечами, словно и сам испытывал неловкость от сказанного им.
- Вы что-то сказали? - переспросил Андрей. У него ещё была слабая
надежда на то, что старичок ответит отрицательно и услышанное можно будет
отнести на счёт галлюцинаций или выпитой водки.
- Да я не знаю... - промямлил старичок, закачав ногой в давно
нечищеном ботинке. Роста он был невысокого и ноги его не доставали до
земли. Андрей огляделся. В парке больше никого не было, кроме них двоих,
сидевших рядышком на старой облезлой скамеечке. Бред какой-то, подумал
Андрей. Это сколько же мы с Лёшкой выпили? Две? Или три? Да нет, вроде
только две...
- Вы чем-то расстроены? - вдруг спросил старичок.
- Тебе-то что? - нашёл в себе смелость огрызнуться Андрей. Разговоры
этот старичок вёл какие-то непонятные, но выглядел совершенно не опасным,
плюгавеньким даже - соплёй перешибёшь.
- Да нет, ничего, - скорбно вздохнул старичок. - Извините, если я
вас побеспокоил...
- Пожалуйста, - почему-то ляпнул Андрей.
Они помолчали, а потом старичок грустно так вздохнул. Андрей бросил
на него косой взгляд. Пенсионер, видать. Может, ему денег нужно?
Стесняется попросить?
- Вот у вас сейчас плохое настроение, - снова заговорил старичок,
расстроено глядя в землю. - А его могло бы и не быть...
- С чего это ему не быть плохим-то? - проворчал Андрей.
- Ну, если бы вы его передали мне, - пояснил старичок.
- Кого - его?!
- Настроение... Плохое...
- А... - Андрей всё пытался сообразить, как же ему себя вести с этим
непонятным старичком. Послать его подальше? Неудобно. Старичок-то
вежливый... По шее дать? Вроде бы не за что...
- У вас, как и у большинства людей, есть проблемы, - снова заговорил
старичок. - И плохое настроение - одна из них...
- А у тебя что, своих проблем мало?! - удивился Андрей.
- Да нет, - сокрушенно покачал головой старичок и тяжело вздохнул. -
Своих проблем у меня хватает. Но могло бы быть и меньше...
- Вот ты сам тогда своё плохое настроение и продай, - предложил
Андрей.
- Кому?! - старичок недоумённо вытаращился на него.
Чего-то я не то сказал, подумал Андрей. Как же он его продаст, если
он же сам его и покупает?! Кого - ЕГО? Настроение.
Настроение?!
Андрей развернулся к старичку всем корпусом и принялся его
внимательно разглядывать. Старичок от этого смутился окончательно и чуть
ли не покраснел.
- Понимаете, - пробормотал он. - Как вам объяснить... Это всё сложно
очень...
- А ты попробуй! - смело предложил Андрей.
- Существует множество миров, - заявил старичок. - Во времени и
пространстве. Понимаете?
Андрей солидно кивнул, словно сам недавно во всех этих мирах побывал.
- Ну, и не везде такая жизнь, как здесь, - продолжил старичок.
- И слава Богу! - высказался Андрей.
- Что? А, ну да... - старичок задумчиво посмотрел на Андрея. - Во
многих мирах жизнь сейчас спокойная, ничего плохого там не происходит,
все такие вежливые и стараются друг другу помочь, никаких неприятностей
друг другу не доставляют...
- И чего дальше? - спросил Андрей, видя, что старичок замолк.
- Дальше? - старичок засунул свои сухонькие ладошки глубоко в
карманы старенького пиджачка и повёл плечами. - Скучно им, вот чего.
- Без этого самого плохого настроения? - уточнил Андрей.
- Да, - кивнул старичок. - Без него, родимого. Вот они и покупают
его... в других мирах.
- Плохое настроение покупают? - опять переспросил Андрей.
- Да. А как же его ещё добывать-то?! Покупают, конечно...
- Хм... - с сомнением произнёс Андрей. - У нас с этим проще. У нас
любой встречный так тебе твоё настроение обгадит, что и не обрадуешься. И
совершенно бесплатно.
- Они так не могут, - вздохнул старичок.
- И драк не бывает? - спросил Андрей.
- Никогда, - сокрушённо вздохнул старичок.
- Непьющие они все, что ли?
- Нет, почему же?! - старичок, казалось, даже обиделся за обитателей
иных миров. - Почему же непьющие?! Только они после этого дела никогда не
ссорятся. Ходят весёлые, радостные, песни поют...

- Это и мы можем! - с гордостью ответил Андрей. - Если хорошая
компания собирается.
- Там всегда хорошие компании, - пробормотал старичок. - Там плохих
компаний не бывает...
- Ну, это всё понятно, - сказал Андрей и посмотрел на старичка с
интересом. - А вот зачем им вообще нужно, чтобы у них было плохое
настроение?
- Я же говорю вам - скучно, - старичок с лёгким недоумением поглядел
на Андрея и тот вспомнил, что уже слышал это объяснение.
- Скучно, значит, - пробормотал Андрей. - Без плохого настроения...
- Ну да, - подтвердил старичок, вытаскивая из кармана мятый
платочек. - Приедается, знаете ли... Когда день за днём - всё хорошо и
замечательно. Когда всё идёт гладко, все вопросы решаются быстро и
безболезненно... Скучно им...
- А вы, значит, поставляете им это самое... настроение. Так? -
спросил Андрей.
- Так, - кивнул старичок, протирая платочком уголки глаз. - Только
сейчас с этим нелегко стало. Дорого просят за него... за настроение...
- А сколько вы платите? - спросил Андрей. В нём вдруг проснулся
интерес к этому странному старичку.
- Когда как, - уклончиво ответил старичок, заметно оживляясь.
- Вот, за моё, к примеру, сколько дадите? - напрямую спросил Андрей.
- За ваше? - старичок профессионально оглядел Андрея с ног до
головы, словно собираясь шить ему костюм. - За ваше могу заплатить
восемьсот рублей.
- Чего?! - возмутился Андрей. - Сдурел ты, что ли, старый? За моё
плохое настроение - всего восемьсот рублей?! Да знаешь ли ты, чего мне
оно стоило, это самое настроение?
- Ничего оно вам не стоило, - тихонько возразил старичок.
А и верно, подумал вдруг Андрей. Ничего оно мне не стоило. Нинка мне
его испортила совершенно бесплатно... Да и Сергей Иваныч - начальник
отдела - тоже ни копейки не взял... Не говоря уже о Лёшке... Тот, можно
сказать, "доплатил" даже - выпивку поставил, зараза!..
Плохое настроение, подумал Андрей. А ведь не мешало бы от него
избавиться. Хотя, нужно будет кое-что уточнить...
Андрей пристально поглядел на старичка и спросил:
- Значит, продам я тебе своё плохое настроение, а у меня заместо
него появится хорошее. Так?
- Нет, - отрицательно покачал головой старичок. - Хорошее настроение
у вас не появится. Плохое исчезнет, а хорошее - нет, не появится...
- А что же появится?! - не понял Андрей.
- Ничего, - пожал плечами старичок.
- Как же так?! - недовольно спросил Андрей. - Чего же я, как дурак,
совсем без настроения останусь?!
- Почему же - без настроения? - вежливо возразил старичок. - У вас
будет такое настроение, которое принято называть "ровным". И только от
дальнейших событий зависит уже, станет ваше настроение плохим или хорошим.
Андрей с сомнением хмыкнул. Ровное настроение - это было для него
что-то совсем уже непонятное. А старичок, между тем, продолжал говорить:
- Хорошее настроение - вещь хрупкая и нежная. Оно просто так тоже не
дороге не валяется. Кстати, можете его купить, - предложил старичок, с
надеждой глядя на Андрея. - У меня есть немножко...
- Купить? - нахмурился Андрей.
- Конечно, - подтвердил старичок. - У меня разные настроения есть. И
хорошие, и замечательные, и... разные... и недорого.
- А почём? - живо спросил Андрей.
- Тысячу двести пятьдесят, - смущённо прошептал старичок.
- Спекулянтская морда! - не выдержал Андрей. - Совести у тебя нет!
Понаехали на нашу голову из... других миров! Гнать вас надо, перекупщики
хреновы! Житья от вас не стало!..
Старичок молчал, стыдливо втянув голову в плечи. Было видно, что ему
самому неловко.
- Понимаете, - попытался объяснить он. - Я не просто скупщик. У меня
лицензия есть. А лицензии бесплатно не дают, дорогие они...
- Да, ладно тебе! - махнул рукой Андрей. - Понятно уже всё! Нажиться
на мне хочешь! За моё настроение - восемь сотен, а мне подсунешь
какую-нибудь дрянь, за тысячу двести пятьдесят! Знаю я вас!
- Могу за ваше добавить ещё двести рублей, - предложил старичок,
тяжело вздохнув. - Хотя это уже будет, конечно же, мне в убыток...
Андрей замолчал. Лишняя тысяча рублей ему не помешала бы. Да и
лишней она совсем не будет, кстати говоря...
- А если вы купите у меня хорошее настроение... - снова начал
предлагать старичок.
- Подотрись ты своим настроением! - перебил его Андрей. - На хрена
оно мне сдалось? Я за тысячу себе сам настроение подниму - закачаешься!

Понял?
- Понял, - покорно кивнул старичок, с надеждой глядя на Андрея. -
Так что? Продаёте? Или как?
Андрей запнулся. Одно дело, вести такие вот разговоры, когда знаешь,
что они тебя ни к чему не обязывают, и совсем другое - принимать
конкретное решение... А ну, как этот старичок сумасшедший? Или - того
хуже...
Что может быть хуже, Андрей так и не придумал, и вместо этого
спросил:
- А это не больно?
- Чего?! - опешил старичок.
- Ну, когда ты настроение у меня... это самое... забирать будешь!
Ничего со мной не случиться... такого...
- Да вы что?! - возмутился старичок. - Я же не дилетант
какой-нибудь! И не контрабандист! Я же умею, я учился!.. Я налоги плачу,
у меня лицензия есть! Сейчас, погодите-ка... - старичок полез в карман
пиджака и вдруг испуганно замер, глядя в сторону тёмной аллеи.
Андрей посмотрел туда же и увидел быстро приближающихся двоих людей
в дорогих костюмах.
- Ой! - испугано произнёс старичок и побледнел.
Так, подумал Андрей. Сейчас что-то будет.
И оказался прав.
Старичок быстренько соскочил со скамейки и попытался незаметно
юркнуть в кусты. Но из кустов выскочил какойто здоровенный детина в белом
халате и мёртвой хваткой вцепился в старичка, обхватив того своими
ручищами.
- Пусти-и-и-и!.. - тоненько завопил старичок, пытаясь лягнуться.
- Эй! Родной!!! - строго сказал Андрей. - Оставь человека! А не то в
лоб получишь!
- Сиди уж! - огрызнулся громила в белом халате. - А то и тебя
заберём!
- Взяли? Отлично!
Андрей повернулся. Двое в дорогих костюмах уже стояли возле него и
тяжело дышали от быстрой ходьбы. Андрей поднялся на ноги и отступил на
шаг в сторону. Происходящее нравилось ему всё меньше и меньше. Особенно
ему не понравился настороженный и наполненный тревогой взгляд одного из
подошедших.
- Вы извините, - он прижал руки к груди. - Надеюсь, он вас не
напугал?
- Ну? - непонятно ответил Андрей, окончательно переставший понимать,
что же происходит.
- Это наш пациент, - продолжал говорить человек, проникновенно
прижимая руки к груди. - Вчера сбежал из клиники! Насилу отыскали его!..
Он вас не напугал?
Андрей покачал головой. На душе у него вначале полегчало, а потом
вдруг сделалось гнусно. Тысяча рублей, подумал он... Пациент... Вот,
зар-р-раза старая!!!
- Небось, настроение предлагал продать? - захохотал догадавшийся
громила в белом халате.
Видимо, в этот же самый момент он несколько ослабил свою бульдожью
хватку и старичку удалось вырваться. Громила цапнул его рукой, но
старичок, пожертвовав карманом своего пиджачка, стремглав кинулся в кусты.
- Стой!!! - заорал громила, бросаясь следом. - Стой, псих!!!
- Вы извините, - снова заговорил один из стоявших возле Андрея
людей. - Сложный случай шизофрении...
- Ага, - упавшим голосом произнёс Андрей. Случай был действительно
сложным. Сложней некуда...
- Простите, нам нужно спешить, - заявил второй и потащил первого в
кусты, следом за громилой.
Андрей проводил их тоскливым взглядом. Эх! Не везёт, подумал он. А
если уж не везёт, так не везёт во всём! Ну, что стоило ему сразу же
согласиться продать это своё настроение? Конечно, старичок-то - псих, но
вдруг он и вправду денег бы дал, а? Хотя... Кто его знает, что он Андрею
вместо денег мог подсунуть...
Андрей опустил глаза и увидел лежавший на земле квадратик бумаги,
выпавший, по всей видимости, из кармана старичка-шизофреника. Андрей
наклонился и подобрал его. И развернув, прочёл.
Конечно, Андрей сегодня выпил довольно много и не всё смог
разобрать. Лицензия какая-то... номер такой-то... на право заключения
сделок... выдана тому-то и тогда-то... Всегалактическим отделом
эмоционального распределения...
Андрей несколько мгновений тупо смотрел на мерцающие таинственным
светом печати и подписи, а потом глаза его сделались совсем круглыми.
- Сто-о-ой!!! - заорал он, кидаясь к кустам, в которых скрылась вся
эта компания - и старичок, и громила, и двое вежливых людей в костюмах.

Но было уже поздно.
Андрей успел заметить лишь длинный всполох яркого света, прорезавший
ночное небо - словно след падающего метеорита, только двигался он ввысь,
к звёздам...
Октябрь, 2002.
Игорь Ревва
СОБРАНИЕ
----------
(рассказ)
Докладчик: Господа! Позвольте мне поздравить всех вас, собравшихся
здесь, с тем, что судьба оказалась благосклонна к вам... ну, и ко мне
тоже... (смех в зале). Я понимаю, что сейчас в зале преобладают радостные
настроения, как понимаю и причину их. Действительно, остаться в живых
после столь ужасного катаклизма - дело нешуточное. И не просто остаться в
живых, а оказаться в числе победителей в мировой и извечной войне Добра
со Злом, которая, я надеюсь, окончена уже навсегда!!! (аплодисменты).
Но самое главное, господа, начинается только теперь! Никто из вас,
переживших Конец Света, не хотел бы повторения увиденного! И наша с вами
задача сделать так, чтобы этого больше не происходило! Никогда!!! Сейчас
нам всем нужно, как никогда, сомкнуть свои ряды и плечом к плечу
выступить против тех, кто в душе своей несёт семена возможной грядущей
катастрофы! Против тех, кто вверг прежний мир в кровавый и огненный
хаос!!! (аплодисменты) Против тех, кто настолько ненавидит человечество,
что готов ценой своей гнусной жизни прервать нить его существования!!!
(бурные аплодисменты)
Случившееся три дня назад можно назвать мировой катастрофой.
Катаклизмом! Стихийным бедствием, унёсшим жизни многих достойных
представителей человечества! И наша с вами задача - сделать так, чтобы
подобное больше не повторилось!
Враг долгие годы, исподволь, разрушал основы морали и
добропорядочности нашего общества, вгоняя его в болото разврата и
ненависти к себе подобным. И произошедший апокалипсис был лишь
заключительным звеном в длинной цепи горестей и страданий ни в чём не
повинного человечества.
Не высшие силы, не фантастические метеоритные дожди, не
землетрясения и извержения вулканов - люди! Вот кто стал истинной
причиной Армагеддона! Впрочем, можно ли называть их людьми?! Нет!!!
(бурные аплодисменты)
Эти исчадья ада, зачастую умело маскировавшиеся под невинных агнцев,
создавшие ситуацию, в которой каждый человек, кому был дорог этот мир,
вынужден был поднять оружие и встать на защиту своей жизни!!! Своей и
своих близких!!!
Разложение, поразившее весь мир, нуждалось в очистительном огне! И
огонь этот был создан нашими врагами в надежде на то, что в пламени
погибнут те, кто способен оказать сопротивление выползающей в мир
мерзости!!! Но враг просчитался!!! (бурные аплодисменты) Не нам, а ему
суждено было погибнуть в пламени!!! Хотя и многие наши товарищи, друзья и
близкие, уже не увидят счастья обновлённого мира. Но сегодня нам надлежит
думать о будущем, о наших детях, о том, какими станут они!
Наша задача - непримиримая борьба с любым проявлением того, что
может повредить новому, только зарождающемуся миру! И начинать нам нужно
будет с малого.
Надеюсь, что вы успели ознакомиться с вопросами для голосования,
которые были розданы вам перед началом собрания. Давайте же перейдём
сразу к делу. Итак...
Первое предложение: "словосочетание "Конец Света", как несущее в
себе следы явно эротической окраски, заменить на словосочетание
"Окончание Мира". Кто за? Хм?! А вы почему против?
Из зала: Мне прежнее название больше нравится!
Докладчик: Чем же?
Из зала: Ну-у-у... Не знаю... Привык, как-то...
Докладчик: Именно это я и имел в виду, когда говорил, что начинать
нужно с малого. Мы все привыкли к этому словосочетанию. И многие из нас
привыкли считать нормальным и естественным то, что всего три дня назад
поставило мир на грань катастрофы! Я сомневаюсь, что вы хотели бы
пережить этот ужас ещё раз! Так что даже в мелочах сейчас необходимо быть
твёрдым и решительным! Если, конечно, вас беспокоит будущее этого мира...
Голосуем ещё раз!!! Кто за первое предложение?.. Единогласно! Переходим
ко второму.
Второе предложение: "Отречение от всех тех, кто в трудную минуту
борьбы Добра со Злом занимал пассивную сторону". Поясняю. Враг
разгромлен! Явный враг уже не представляет для нас с вами опасности! Но
есть ещё и скрытые враги! Те, кто три дня назад занимал выжидательную
позицию, надеясь на то, что другие люди решат за него все вопросы! Это -
на сегодняшний день - самые опасные представители человечества! Сегодня
они пассивны, а завтра начнут свою губительную работу, подобно ржавчине
разрушая новый, только ещё зарождающийся мир! Мы должны решительно
отречься от этих людей! Со всеми вытекающими отсюда последствиями!

(аплодисменты) Пусть знают, что пощады им не будет! Пусть знают, что мы
полны решимости очистить этот мир от скверны!
Вопрос из зала: А куда же их девать-то? Пассивных этих...
Докладчик: Не беспокойтесь, девушка! Мы не варвары и не инквизиторы!
Никто не собирается физически устранять их. Но нашему обществу
небезопасно будет наблюдать их нигилистическое и ёрническое отношение к
существующему образу жизни. Поэтому все "отреченцы" будут просто
расселены на специально отведённых для этой цели территориях... Об этом,
кстати, сказано в третьем предложении...
Вопрос из зала: А как будем определять "отреченцев"?
Докладчик: Ознакомьтесь с приложением ко второму предложению,
молодой человек! Там всё ясно сказано!
Вопрос из зала: Я ознакомился, но не понял первого пункта. Что
значит: "лица, посягающие на национальную целостность мира"?
Докладчик: Это же так просто! Разве вы не помните того громадного
количества военных конфликтов, возникавших именно на национальной почве?
Тысячи людей гибли в огне этих войн! Мы не можем допустить повторения
этого ужаса! Любой человек, ставящий себя по национальному признаку выше
другого, приравнивается к "отреченцам"! Всем им будет дана возможность
жить и бороться между собой за свои мифические права и превосходство! Но
они не должны втягивать в свою междоусобицу остальных! Тех, кого не
волнуют подобные фантазии! Ещё вопросы есть? Хорошо. Кто за второе
предложение? Единогласно!!! Отлично, господа! Переходим к третьему.
Третье предложение: "освоение новых территорий". Поясняю.
Бескрайние пространства ныне пустуют! Разрушены города, сожжены
посёлки! Многие места сейчас непригодны для жизни ни по причине
экологической ситуации, ни по эмоциональной - как напоминающие о
происходивших несчастьях. Поэтому нашему обществу необходимы новые
жизненные пространства. Мы предлагаем заселять эти пространства именно
"отреченцами", возлагая на них освоение новых земель. Довольно скромная
плата за возможность выказывать своё национальное превосходство...
В целях же создания более компактных общин, мы предлагаем
ограничивать их передвижение с помощью различных технических
приспособлений...
Выкрик из зала: Каких именно?
Докладчик (пожимая плечами): Например, колючая проволока... Кто за?
Единогласно!
Следующее предложение: "Принять в качестве нового символа грядущей
эпохи, описанный в пункте седьмом приложения..." Ага! Это о новом флаге!
Поясню для тех, кто ещё не видел его.
Знамя нового мира должно нести смысловую нагрузку, господа! Это не
просто разноцветная тряпка, которой в праздничные дни украшают фонарные
столбы! Это - флаг! Наш флаг, господа! Флаг, с которым мы пойдём по новой
дороге, к свету и счастью!
Новый флаг представляет собой полотнище красного цвета. Этот цвет
будет напоминать нам о крови наших товарищей, не доживших до этого
счастливого дня! (аплодисменты, слёзы в зале)
Но кровавый хаос, царивший в мире, не захватил его целиком, господа!
Были и есть островки праведности и порядка! И потому в центре красного
стяга расположен белый круг, символизирующий очищенный от скверны новый
мир! (аплодисменты)
И в центре этого круга гордо и свободно раскинулся символ
восходящего обновлённого солнца! Древний символ плодородия, дошедший до
нас из античных времён! Символ, который поведёт нас вперёд, к будущему!
Символ нашей победы в войне Добра со Злом!.. (бурные аплодисменты)
У вас есть вопрос? Тихо, господа! Человек хочет спросить!!!
Вопрос из зала: Простите пожалуйста... Я всё это дело, Конец Света,
то есть, проспал... выпил накануне... день рождения у меня был... как раз
тринадцатого октября... Вы, вот, всё говорите: война Добра со Злом. Да? Я
чего-то не пойму... А кто победил-то?! А?..

---

Из протокола собрания:
Все предложения, вынесенные на обсуждение, были приняты единогласно
при одном расстрелянном...
Октябрь, 2002.
Игорь Ревва
ФРИДРИХ БЕРЛИНЦГЕНШТЕЙН
"ТРАКТАТ О ВАМПИРАХ"

---

(рассказ из цикла "Книжный шкаф")

Издательство "GSK-STUDIO",
2002 год, тираж - 25.000, 350 стр.
пер. с нем. А.Логенкеллер
Рецензирование книги - занятие неблагодарное по самой своей природе.
Особенно, когда рассмотрению подвергается книга, подобная этой. Если не
ошибаюсь, первое издание "Трактата о вампирах" на немецком языке увидело
свет более 180 лет назад - в начале 1820 года. Однако сейчас я хотел бы
подвергнуть пристальному анализу не саму книгу Фридриха Берлинцгеншейна,
а её перевод, произведённый в издательстве "GSK-STUDIO" в нынешнем году.
Ни для кого не является секретом, что произведения, действие которых
так или иначе крутится вокруг мистики, вызывают у читателя повышенный
интерес. Что же тут поделать - всем людям порой хочется ощутить
прикосновение к некоей тайне потустороннего мира! Возможно, именно этим и
объясняется недавнее переиздание столь старой (можно даже сказать:
"древней") книги. Несомненно, книга эта способна вызвать у читателя
интерес, однако не могу не предостеречь его и от некоторых малозаметных
для непосвящённого, но очень значимых и грубых ошибок, допущенных
переводчиком - господином Агнусом Логенкеллером.
Не вызывает никакого сомнения, что господин Логенкеллер весьма слабо
разбирается в данном вопросе, нежели переводчик предыдущего издания,
выпущенного в 1965 году. Упомянутый перевод был произведён поистине
знатоком данного вопроса (Е.Н.Кроффт, 1935-1965 гг.) и остаётся
непонятным, почему столь уважаемое издательство решило поручить эту
сложную работу такому неопытному переводчику, как А.Логенкеллер? Ведь
старый вариант перевода был настолько хорош, что, можно сказать,
практически ничем не отличался от оригинала! Любой читатель, владеющий
немецким языком, обязательно согласится со мной! В силу обстоятельств, я
в своё время даже встречался с самим господином Кроффтом, дабы выразить
ему свою горячую благодарность.
Нынешний же вариант перевода поражает своим, не побоюсь этого слова,
БЕССИЛИЕМ в данном вопросе. Совершенно непонятно, зачем нужно было
браться за него человеку, никогда доселе не занимавшимся переводами
такого рода произведений?! Или сейчас найти хорошего переводчика стало
такой уж большой проблемой? Верится с трудом...
Количество несуразностей, переполняющих роман, поражает своим
изобилием. Даже для дилетанта весьма сомнительно будет звучать
утверждение о том, что вампиры, якобы, боятся солнечного света. Любой,
знакомый с книгой Б.Стокера, поймёт, что я имею в виду. А.Логенкеллер
утверждает, что днём вампиры прячутся и только лишь ночью выходят из
своего убежища. Я не оговорился, утверждает сие именно господин
Логенкеллер! Ибо в дословном переводе фраза Фридриха Берлинцгенштейна
звучит, как: "...и при свете дня слабеют... ...во тьме они лишь обретают
наибольшую силу..."
Не знаю, почему А.Логенкеллер делает из этой фразы заключение, будто
бы вампиры БОЯТСЯ солнечного света?! Может быть, господин А.Логенкеллер
имеет какие-то личные указания на сей счёт от самого автора?! Напомню,
кстати говоря, что Фридрих Берлинцгенштейн скончался в 1820 году...
Не меньшее изумление вызывает утверждение, будто бы вампиры боятся
серебра. Неужели господин А.Логенкеллер не в курсе того, что большая
часть вампиров была состоятельными людьми? Или он просто забыл, что не
только золото, но и СЕРЕБРО в те далёкие времена выступало в качестве
платёжного средства? Это утверждение равносильно заявлению, что будто бы
люди боятся своих же денег!
Всё очень просто! Подобная трактовка была вызвана неумелым переводом
слов: "...дрожа при звоне серебра..." Хочу заметить, что это
свидетельствует скорее о жадности индивидуума, нежели о принадлежности
его к вампирам.
Далее господин А.Логенкеллер утверждает, что вампиры АБСОЛЮТНО
бессмертны! Эту ошибку автор перевода делает из неверной трактовки слова
"НОСФЕРАТУ", что означает "НЕ УМИРАЮЩИЙ", а отнюдь не "БЕССМЕРТНЫЙ".
Разница примерно такая же, как между следующими определениями воды: "НЕ
ЗАКИПЕВШАЯ" и "НЕ КИПЯЧЕНАЯ" (то есть - сырая). Подобный ляпсус не
кажется мне даже смешным! Как и утверждение, что вампир ОБЯЗАТЕЛЬНО
умрёт, если сердце его пронзить осиновым колом. Хотелось бы узнать у
автора перевода, знаком ли он с каким-нибудь человеком (не вампиром, а
именно ЧЕЛОВЕКОМ!!!), кто способен будет после подобной операции выжить?
По-моему, данным способом можно отправить в мир иной не только вампира,
но и любое живое существо.
Перечислять в этой рецензии все неточности и досадные огрехи
перевода я не собираюсь. Это значило бы полностью пересказывать обе книги
- и книгу Ф.Берлинцгенштейна, и книгу А.Логенкеллера. Ибо предлагаемый
читателям перевод можно смело считать совершенно другим произведением.

Произведением полным несуразностей и смехотворных потуг на оригинальность.
Однако, господина Логенкеллера это видимо мало волнует. И мне
кажется, я понимаю, почему.
Обилие в романе сцен с описанием насилия и жестокости (не имевших
места в оригинале) приводит к мысли о том, что автор перевода старался
превратить "Трактат о вампирах" в бульварный роман ужасов. К сожалению,
Ф.Берлинцгенштейн при написании его имел в виду совершенно другое. Люди
тогда очень серьёзно относились к подобным вопросам, и данный
"Трактат..." имеет скорее НАУЧНОЕ, а не РАЗВЛЕКАТЕЛЬНОЕ значение! И
интересен он прежде всего именно своим отношением к вампирам в те далёкие
времена. Когда пытались найти объяснения непонятным и пугающим событиям,
происходящим вокруг. Видимо автору перевода это невдомёк.
Хотелось бы заметить, что от нового перевода книга только проиграла.
Весьма обидно бывает видеть превращение серьёзного научного труда в
развлекательное чтиво. Господину А.Логенкеллеру стоило бы заняться не
переводами, а сочинительством. Не сомневаюсь, что это у него получится
гораздо лучше. Тем более, что определённый опыт у этого человека уже есть
- перевод "Трактата о вампирах" с полным основанием можно считать плодом
труда А.Логенкеллера, и только его одного!
Отдавая должное той кропотливой работе по превращению серьёзного
романа в разукрашенный покетбук, хочу пожелать автору перевода крепкого
здоровья и заверить его, что в ближайшее же время обязательно нанесу ему
визит. Дабы лично засвидетельствовать господину А.Логенкеллеру своё
крайнее недовольство проделанной им работой.
С уважением
Дракула (граф).
Игорь РЕВВА
ЧАСЫ ЖИЗНИ
По мнению эксперта, смерть старика наступила между часом и двумя
часами пополуночи. Никаких следов возле тела обнаружено не было, и
насильственная смерть, таким образом, полностью исключалась. Врач
охарактеризовал причину смерти как скоропостижную, от остановки сердца. Это
было и неудивительно, если принять во внимание солидный возраст старика -
девяносто восемь лет. Детектив Сван подумал, что было бы неплохо дожить до
такого почтенного возраста и ему самому. Или хотя бы до половины этого
срока. И умереть так же мирно, от остановки сердца, а не от пулевого
ранения.
Больше думать Свану было не о чем. Полиция здесь была совершенно не
нужна, а детектив - тем более. Просто правнучка старика, гостившая у него
на выходных, подняла панику и вызвала полицию, лишив тем самым спокойного
отдыха детектива Свана и еще четверых полицейских.
Правнучка старика - молодая девушка, которую (насколько запомнил Сван)
звали Марией, - и в самом деле была очень напугана. Поначалу. До того
момента, когда ей объяснили, что смерть от остановки сердца в таком
преклонном возрасте вещь, конечно же, неприятная, но отнюдь не
криминальная. Это ее немного привело в чувство. В том смысле, что она
перестала испуганно дрожать и принялась горько плакать.
Детектив Сван все же попытался выяснить у Марии, почему она решила,
что старик умер не своей смертью, и получил в ответ маловразумительный
рассказ о том, что ее прадедушка, несмотря на свои годы, всегда отличался
незаурядным здоровьем. И в тот вечер Мария не заметила никаких ухудшений
его самочувствия. Это был очень бодрый и жизнерадостный старичок, который
всегда бывал рад гостям, но сам наотрез отказывался покинуть свой старый
дом и погостить у кого-нибудь из своей многочисленной родни.
В эту злополучную ночь Мария долго не могла уснуть. Среди ночи она
услышала в коридоре торопливые шаги старика и его учащенное дыхание. Старик
куда-то спешил и бормотал вполголоса: "Скорее!.. Скорее!.." Потом раздался
звук глухого удара, и все стихло.
Мария выглянула из своей комнаты и, увидев приоткрытую дверь гостиной
и лежавшее на полу тело, завизжала и принялась звонить в полицию.
Старик умер от остановки сердца. Более мирной смерти невозможно было
себе представить. Никаких ужасов, никакой крови и криков. Врач сказал, что
старик, наверное, даже ничего не почувствовал.
Он не дошел до гостиной двух шагов. Ему оставалось так мало до цели -
всего два шага. И тогда...
Что "тогда"? - подумал Сван. Тогда он, наверное, умер бы уже в
гостиной... И все... Конец был бы один. Хотя, если учесть толстый ковер на
полу, шуму при падении было бы гораздо меньше...
Сван поморщился. Идиотские мысли лезут в голову.
- Как вы думаете, - спросил он Марию, - может быть, вам стоит
осмотреть гостиную? Все ли вещи на месте? Может быть, он спешил туда
потому, что услышал какие-то подозрительные звуки?

- Н-н-не знаю... - всхлипнула девушка.
- Давайте проверим, - предложил Сван. - Так просто, для очистки
совести...
В гостиной все было на месте. Да там и не было ничего ценного.
Единственное, что привлекло внимание Свана, это старинные часы, висевшие на
стене. Они были заключены в массивный деревянный корпус и снабжены
стеклянными окошечками, сквозь которые отчетливо просматривались все их
потроха. Часы стояли. Стрелки показывали двадцать пять минут второго.
- Это очень старые часы, - заявила Мария, заметив интерес Свана. - Он
их очень любил. А теперь... С его смертью и они остановились... Как
сердце...
Мария приоткрыла дверцу часов.
Это были те часы, где надо время от времени подтягивать гирьку. Что
Мария и сделала. Она слегка потянула цепочку вниз, так, что гирька
приподнялась на пару дюймов, и качнула маятник.
Раздался легкий шелест, затем слабый скрип и...
Клац - тук, клац - тук... Часы пошли.
Сван молчал. Он хотел сказать, что неплохо бы выставить точное время,
но потом решил, что это не имеет значения.
А ведь верно, внезапно подумал Сван. Часы остановились примерно тогда,
когда умер старик. И Сван понял, что, запустив часы, Мария подсознательно
захотела вернуть таким образом к жизни своего прадеда, которого она,
очевидно, очень любила. Она словно бы запускала его сердце, остановившееся
навсегда.
"Привет от Фрейда..." - подумал Сван, рассердившись на самого себя за
эти мысли, и вздохнул. Больше делать ему здесь было нечего.
- Вот, возьмите. - Он протянул Марии свою визитную карточку. - Если
что-то случится - звоните в любое время...
Детектив Сван не знал, что это время наступит очень скоро.
Мария умерла в тот же день, пережив своего прадедушку на девять часов.
Утром она перебралась в гостиницу (ей было тяжело оставаться в этом доме
после смерти старика) и заказала себе в номер легкий завтрак. Когда же на
стук официантки никто не открыл дверь, были вызваны вначале портье с
запасным ключом, а затем и полиция. Полицейские нашли в сумочке Марии
визитную карточку Свана, так что и он был приглашен (точнее сказать -
доставлен) на место происшествия.
Мария умерла от того же, что и ее прадед. У нее просто остановилось
сердце.
Второй раз Сван появился в том самом доме через две недели. Там снова
произошло несчастье. На этот раз с неким мистером Кронсоном - внуком того
старика и дядей Марии. С ним произошло то же самое, что и с его родными, -
остановка сердца. Кронсон умер прямо в кресле, сидя перед телевизором. Его
жена (как и Мария двумя неделями раньше) вызвала полицию, и на место
происшествия (слова "место преступления" здесь совершенно не подходили)
опять выехал детектив Сван.
В доме все было по-прежнему. Новый хозяин, унаследовавший этот дом,
еще ничего не успел здесь изменить. И теперь уже никогда не изменит.
Детектива Свана сопровождал сержант, который был здесь с ним и в
прошлый раз.
- Проклятое место, - сердито бурчал он, слоняясь по гостиной. - Ни в
одном порядочном доме такого не происходит...
Что он подразумевал под "порядочным домом", Сван не понял и
переспрашивать не стал. Но он был частично согласен с сержантом - в доме
происходило что-то странное.
- Стоило бы продать эту развалюху, - продолжал ворчать сержант, не
останавливаемый Сваном. - Или хотя бы мебель. На свете еще не перевелись
чудаки, вопящие от радости при виде подобной рухляди. Вот я, например, знаю
одного типа, который вполне способен заплатить за этот шкаф. И от часов он
бы тоже не отказался. А другой чудик с большой охотой стал бы владельцем
вот такого кресла...
Сван слушал его, что называется, вполслуха. Ему меньше всего было
интересно, в какой восторг придет от кресла приятель сержанта. Но потом он
подумал: а что, если все эти вещи и в самом деле представляют собой
какую-нибудь ценность? Если это так, то появляется хоть какая-то зацепка в
этом деле...
Погоди, прервал сам себя Сван. Какая, к черту, зацепка? И в каком
деле? Ведь дела-то никакого нет! Как нет и преступления. Они все умерли
своей смертью...
- Так вы говорите, - спросил все же Сван у сержанта, - что эти вещи
можно считать антикварными?
- Нет, сэр. Я этого вовсе не говорил, - ответил сержант. - Я просто
имел в виду, что их можно продать и выручить от этого хоть немного денег.
На месте хозяина я именно так бы и сделал. Правда, придется немного
побегать, чтобы найти покупателя. Потому что не каждый согласится держать в
своем доме, например, вот такое старье. - Сержант кивнул на часы. - Мне
лично они не нравятся. Шуму больно много от них. Вот послушайте.

Сержант приоткрыл дверцу часов и качнул маятник. Раздались знакомые
звуки. Клац - тук, клац - тук, клац - тук...
Сван, услышав этот звук, почему-то насторожился. Какая-то мысль
промелькнула в его мозгу, но он не успел ее полностью осмыслить.
- Слышите? - Сержант обернулся к Свану. - При таком грохоте и не
заснуть! Как в кузнице!..
Сван кивнул. Он не очень хорошо расслышал то, что сказал сержант,
потому что пытался как-то уловить ту мысль, что крутилась у него в голове.
Эта мысль была каким-то образом связана с этими часами. С часами... Сержант
не подтянул гирьку, и часы начали останавливаться. Паузы между лязгающими
ударами становились все дольше, а само это "клац - тук" звучало все более
натужно. Наконец часы вздохнули и стихли. Маятник бессильно покачался в
тишине и замер.
И тут взгляд сержанта приобрел недоуменное выражение. Потом он стал
испуганным и растерянным. Сержант открыл было рот, собираясь что-то
сказать, но рухнул на ковер как подкошенный. Сван бросился к нему, но было
уже поздно - сержант был мертв.
Сван использовал все свое влияние на эксперта, чтобы заставить того
произвести вскрытие и тщательнейшее обследование тела. И... Смерть в
результате остановки сердца. Все.
Сами часы также были внимательно изучены, но никаких следов яда на них
обнаружено не было. Это были самые обычные часы. Если, конечно, не
принимать во внимание одну их особенность - любой человек, прикасавшийся к
ним, рано или поздно умирал.
Сван сидел в своем кабинете, положив подбородок на сжатые кулаки, и в
голове его не было никаких мыслей. Он просто делал вид, что чем-то очень
занят, какой-то важной работой. Но если бы его в этот момент спросили, о
чем же он все-таки думает, Сван вряд ли смог бы дать вразумительный ответ.
Несколько минут назад он закончил осмотр часов. Несмотря на тщательную
работу экспертов, он сам оглядел часы со всех сторон, и в глаза ему
бросилась одна деталь, которую его ребята не то чтобы упустили из виду, но
скорее всего просто не сочли важной. Впрочем, это было и неудивительно.
Любой другой человек, окажись он на их месте, мог бы точно так же не
заметить этого. Но не Сван.
На внутренней стороне маятника часов была нанесена гравировка,
изображающая сердце, и под ним находилась надпись:
"Мы идем вместе".
Ни сам рисунок, ни эта надпись не имели смысла. Если не вдумываться в
то, что произошло с людьми, имевшими несчастье прикоснуться к маятнику этих
часов. Но эти догадки были достоянием одного лишь Свана. Он ни за что на
свете не рискнул бы ими поделиться. Из боязни показаться сумасшедшим.
Нет, ну, в самом деле, что за ерунда? Как может человек, качнувший
маятник часов, жить только лишь до тех пор, пока они не остановятся?! Такое
просто невозможно!
И тем не менее...
Поскольку часы не являлись вещественным доказательством или орудием
убийства (как в глубине души был уверен детектив Сван), их передали новому
владельцу дома, вступившему в права наследника через несколько дней.
Сван отвозил ему часы с тяжелым сердцем. У него было очень неспокойно
на душе. Он чувствовал, что с этим хозяином произойдет то же самое, что и с
его предшественниками.
Но предчувствия, как говорил шеф, к делу не пришьешь. Сван старался не
думать о, казалось бы, неизбежном и постепенно почти уверил себя в том, что
все это - простое совпадение и не более того.
Прошло две недели. Потом еще две. Все было спокойно, часы больше не
напоминали о себе, и Сван постепенно выбросил эти бредовые домыслы из
головы.
А через несколько месяцев детективу Свану позвонил его старый
приятель - Генри Уорвик.
Генри Уорвик происходил из какой-то древней английской фамилии и
иногда (изрядно нагрузившись спиртным) начинал очень охотно рассказывать о
своих героических предках. Свану порой казалось, что Генри говорит правду
(Уорвик действительно обладал внешностью, которую вполне можно было назвать
аристократической). Но это бывало только до тех пор, пока Генри не начинал
рассказывать о гражданской войне, где, по его словам, генерал Грант служил
то ли посыльным, то ли адъютантом у одного из великих его предков.
Сван и Уорвик познакомились в полицейском участке, когда сам Сван еще
только начинал свою карьеру, а Уорвик готовился завершить ее почетным
уходом на пенсию. Несмотря на разницу в возрасте, они очень скоро нашли
общий язык и все то время, что им пришлось проработать в паре, оставались
близкими друзьями.
Генри позвонил Свану с единственной целью - пригласить его на
новоселье. Он всегда мечтал о собственном доме викторианской эпохи, но
денег у него для этого было недостаточно. Теперь же ему подвернулся случай,
когда, продав свой небольшой домик и опустошив свой счет в банке, Генри мог
позволить себе приобрести такой дом, о котором он мечтал всю жизнь. И все
это только потому, что хозяева дома просили за него чуть ли не четверть его
действительной стоимости.

Упускать такой шанс Генри Уорвик не собирался. В результате они с
женой стали владельцами двухэтажного особняка, а на оставшиеся деньги
решили устроить небольшую вечеринку для своих старых друзей и отметить свое
приобретение. Свой новый дом.
Тот самый дом...
Вечеринка проходила довольно приятно. Гостей собралось человек шесть,
и такое количество позволяло сохранять и поддерживать непринужденную
беседу, не переходящую в тягостные паузы или бестолковый гвалт. Генри
Уорвик, изрядно пополневший после ухода на пенсию, сидел в своем кресле и,
попыхивая сигарой, удовлетворенно взирал на гостей. Старый проигрыватель
истекал не менее старым джазом, так любимым хозяином. Сван сидел на диване
и делал вид, что с интересом участвует в разговоре с женой Генри -
Кристиной.
На самом деле мысли Свана были в этот момент очень далеко. Хотя это и
может прозвучать несколько странно, если знать, что он думал в этот момент
о соседней комнате. Вернее, о том, что он там заметил. О предмете, видеть
который сегодня ему хотелось меньше всего на свете; и, увидев который, он
даже немного испугался.
Часы...
Старинные часы...
Сван заметил эти часы, когда Генри, переполненный гордостью и
радостью, водил гостей по дому, показывая, какую прелесть может позволить
себе приобрести полицейский после ухода на пенсию. Сван переступил порог
знакомой комнаты со смешанным чувством страха и любопытства - увидит ли он
здесь часы?!
Часы были на своем месте, и у Свана вырвался вздох облегчения, когда
он заметил безвольно повисший маятник. Часы еще никто не заводил. И тут же,
как бы в ответ на его мысли, кто-то из гостей спросил...
- Генри! А почему твои часики стоят? Керосин кончился?
- Они на дождевой воде, - ответил Генри под общее хихиканье. - А
сегодня, как назло, на небе ни облачка.
- А пивом заправлять не пробовал?
- Ну уж нет! Для пива у меня есть куда более полезное применение! -
Генри похлопал себя ладонью по животу.
Сван был безумно рад, что к часам никто так и не притронулся. Пока, во
всяком случае.
Но оставалась опасность (и она была более чем реальной), что в один
прекрасный (несчастный) день сам Генри или его жена решат, что раз уж в
доме есть часы, то они должны показывать точное время несколько чаще, чем
два раза в сутки.
И тогда чья-то рука откроет деревянную дверцу, сквозь которую
заманчиво смотрит на мир маятник; и коснется его; и слегка качнет его в
сторону; и часы оживут, став жизнью этого человека.
Навсегда.
До самой смерти.
Кто-то (кажется, Гримски) настоял на том, чтобы Генри Уорвик надел
свою форму, в которой он красовался в день ухода на пенсию. После долгих
препирательств его удалось заставить сделать это. Правда, китель
застегнулся с большим трудом и очень ненадолго - Генри не выдержал этой
пытки больше пяти минут.
Сван сразу вспомнил, как они однажды вдвоем работали над каким-то
очередным делом и Генри (не очень любивший форму) заявил, что день его
ухода на пенсию станет последним днем жизни этого мундира. Но, видимо,
воспоминания о прошлом мешали ему так поступить. Что ни говори, а работе в
полиции Генри отдал все свои лучшие годы (можно даже просто сказать - все
свои годы).
Теперь китель Генри висел на спинке кресла, отдыхая от тела своего
пополневшего хозяина. Тут же висела и кобура с револьвером, который не раз
спасал жизнь Генри.
Сван вытащил из кобуры грозное оружие калибра 0,38 и с изумлением
обнаружил, что оно не только заряжено, но даже и не поставлено на
предохранитель. Словно Генри сохранил свою старую привычку, за которую ему
неоднократно попадало от шефа, - носить револьвер так, чтобы он всегда был
готов открыть огонь.
Сван покрутил в руках оружие и оглянулся, высматривая Генри. В голове
его промелькнула мысль, показавшаяся ему забавной, - гаркнуть противных
голосом... "Мистер Уорвик! Вы от меня собираетесь отстреливаться?!" (Так
обычно говорил шеф, заметив снятую с предохранителя пушку Генри. За этим
обычно следовал здоровенный фитиль провинившемуся Уорвику, который, надо
сказать, не имел на него абсолютно никакого воздействия.)
Сван пробежался взглядом по комнате и не нашел в ней ни Генри, ни
Теодора Гримски - своего нового напарника.
- А они вышли в кабинет, - пояснила Свану Кристина, заметив его
растерянный взгляд. - Генри поспорил с Тео, что часы работают почти
бесшумно. Он убежден, что раньше вещи делали гораздо аккуратнее. Не думаю,
чтобы такое старье...

Сван ее уже не слушал.
Часы...
Генри...
Тео...
Сван опрометью выскочил из комнаты.
Сван застал Генри в тот самый момент, когда он уже протянул руку к
маятнику. Еще немного и...
- Стой!!! - заорал Сван.
Генри вздрогнул от этого окрика.
- Что это с тобой?! - удивился Теодор. - Перебрал малость, что ли?
- Не трогай часы, - пробормотал Сван, тяжело дыша от волнения.
- Почему это?! - изумился Генри. - Что это тебе взбрело в голову... -
Он замер на полуслове, заметив в руке Свана свой револьвер.
- Успокойся, Рей, - сказал Теодор. - Не нервничай, убери пушку и
постарайся объяснить...
- Вы мне не поверите, - ответил Сван. - Вы сочтете, что я сошел с ума.
- А это не так? - с улыбкой спросил Генри. Но вопрос он задал
несколько торопливее, чем это было необходимо. Да и сама улыбка получилась
у него какая-то вымученная и с примесью зарождающегося беспокойства.
- Не знаю, - честно ответил Сван. - Может быть, это и так, но я не
собираюсь проверять - так ли это на самом деле.
- А что все-таки случилось? - попытался выяснить Теодор.
- Дело в том, что эти часы приносят несчастье...
И Сван им все рассказал...
- ...Глупости, - уверенно ответил Генри. - Сюжет для дешевого фильма.
Гримски молчал.
- Нет, Генри. Я не думаю, что это глупости, - возразил Сван.
- Давай проверим? - неожиданно предложил Генри. - Поспорим на дюжину
пива, что ты не прав. А? Давай?
Сван посмотрел ему в глаза и понял, что Генри Уорвик не верит ему ни
на грош. Он понял, что ТЕПЕРЬ-ТО уж точно Генри попытается завести
проклятые часы, едва только Сван переступит порог комнаты.
- Нет, - жестко ответил Сван и поднял револьвер, который он все еще
сжимал в своей руке.
- Ты что? - перепугался Теодор. - Перестань! Слышишь?
Сван тщательно прицелился, поймав в прицел циферблат часов.
- Отойдите к окну, - приказал он твердым голосом.
Уорвик и Гримски даже и не пытались ему возразить, хотя отлично
понимали, что он собирается сейчас сделать. Видимо, они все-таки решили,
что Сван сошел с ума, и не хотели, чтобы вместо часов он использовал в
качестве мишени кого-нибудь из них двоих.
Сван смотрел на желтоватый циферблат и думал, что теперь-то уже никто
в отделе не поверит тому, что он не псих. Он думал о том, что его карьере
полицейского пришел конец. Но наплевать на это. Будь что будет...
Сван спустил курок. Пуля вонзилась в самый центр циферблата, вырвав и
разбросав в стороны стрелки.
Вторая пуля оборвала какой-то крючок внутри, на котором держался
маятник, и тот глухо стукнулся о деревянное дно футляра, немного
повернулся, и в свете электрической лампочки блеснула надпись: "Мы идем
вместе".
Сван продолжал давить на спуск, и ему казалось, что от часов при
каждом выстреле летят во все стороны какие-то окровавленные ошметки
плоти...

Закладка в соц.сетях