Жанр: Фантастика
Игры демонов 1. Начало игры
...е в загородном поместье мальчик успел немного вырасти.
После смерти жены и гибели сына - офицера городской гвардии его вдова и маленький
племянник стали для Кинвинда самыми близкими людьми, а их взаимная любовь была для него
истинной радостью.
Слуги ещё не успели разгрузить повозку, как во двор въехали Сфагам и Гембра.
- Смотрите! Все сразу! - воскликнул Кинвинд, идя на встречу въезжающим.
- И с трофеем! - Гембра махнула мешком с головой Кривого. - Правитель будет
доволен!
- Боюсь, ему будет не до того. - лицо Кинвинда приобрело тревожно-озабоченное
выражение. - В доме поговорим. Главное все живы и почти все в сборе. Стамирх
поправляется. Он даже с нами посидит за ужином.
- Почти все? - спросил Сфагам.
- Олкрина нет. Не вернулся ещё из дворца. Не спокойно мне за него... Подождём ещё...
Сфагам и Гембра спешились и подошли к повозке.
- Это Ламисса - представил Кивинд золотоволосую женщину. Та взглянула на Сфагама
открытым и слегка растерянным взглядом больших светло серых глаз и тут же наткнулась на
пристальный оценивающий взор Гембры. В ответ Ламисса оглядела воинственную гостью с
таким обезоруживающим сочувствием, что той впервые стало неловко за свой оборванный вид.
Сфагам и Гембра сдержано представились.
- Ну пошли в дом - ужин наверное уже готов. - пригласил Кинвинд, радушно
раскинув руки, как бы обнимая всю компанию.
- Да и переодеться надо - деловито добавила Гембра.
- Что-то неладно в городе, - озабочено сказала Ламисса, перекладывая кусок жаренной
утки в тарелку своего маленького подопечного. - Все шушукаются... Слухи всякие...
- И стражники на въезде дотошные слишком... - добавила Гембра.
- Я только что из дворца. Я там часто бываю - почти что свой, - заговорил хозяин
дома. - Не знаю что уж там в городе говорят, а во дворце похоже, власть меняется. Лучше бы
конечно об этом не болтать, но между нами-то можно. - Кинвинд подставил серебряный кубок
и слуга наполнил его прозрачным виноградным вином.
- Так вот, - продолжал он, сдаётся мне, что Тамменмирт больше городом не управляет.
Во всяком случае, с сегодняшнего утра. Точно никто ничего не знает, все темнят. Но половина
его любимых магов и астрологов уже из города разбежалась. Это кое о чём говорит. Да и
вообще, похоже, надо быть готовым ко всему.
- А что с Олкрином? - спросила Гембра.
В длинной до земли свободной холщовой рубашке, белизна которой оттенялась
смоляными волосами и подвешенными на чёрных кожаных ремешках украшениями и
амулетами она чувствовала себя гораздо увереннее.
- Он почти каждый день с утра уходил во дворец. Правитель был им доволен. Сегодня я
его там не видел. И узнать ничего не смог. Никто ничего не знает... и нет его до сих пор. Не
нравится мне это.
- Он сегодня не вернётся. Это мне совершенно ясно. - Веско сказал Сфагам. - Но он
жив - это мне тоже ясно. Завтра с утра пойду во дворец. Надо со всем этим разобраться.
После горячей бани и перевязки Сфагам чувствовал себя почти здоровым и всё время был
погружён в свои мысли. Он внимательно смотрел вокруг, ловя состояние привыкания к
малознакомым местам. Он любил отслеживать, как образ нового места - двора, улицы или
комнаты преобразуется, впечатываясь в память и, впитывая волновые импульсы тонкого тела,
становится внутренне освоенным. Сейчас это было особенно интересно, потому что двор и дом
Кинвинда уже был ему полузнаком... Впитывая флюиды дома, он явственно ощущал
специально направленный на него импульс внимания, исходивший от Ламиссы. Она старалась
не смотреть на него и это было самым надёжным подтверждением особого интереса. Гембра,
видимо, тоже это чувствовала и, что неудивительно, не испытывала по этому поводу восторга.
Она то и дело бросала резкие испытующие взгляды на Ламиссу, а Лутимас, наблюдая за этим
едва заметно ухмылялся в свои пшеничные усы. К концу ужина вино немного развеяло
тревожное настроение. Разговор стал живее и раскованнее. Сфагам, впрочем, как всегда больше
молчал и сидя в дальнем конце стола, не спеша ел свои любимые яблоки, разрезая их на мелкие
дольки. Зато Гембра оказалась в своей стихии, когда дело дошло до рассказов о приключениях.
Рассказать действительно было что и она не упустила возможности дать волю не только своему
красноречию, но и фантазии. Сфагам лишь только незаметно улыбался, опуская голову, когда
взгляды восхищённых слушателей, включая слуг, обращались к нему. Выразительно
жестикулируя Гембра превратила пятачок между столом и камином в своеобразное подобие
сцены. Она тоже беспокоилась за Олкрина, но в глубине души она была даже рада, что не
слышит в этот момент его ехидных шуточек.
- А почему ты всё время молчишь? - вдруг спросила Ламисса, прямо взглянув на
Сфагама.
- В самом деле, тебе разве нечего добавить? - поддержал хозяин.
- Я бы, скорее, кое-что убавил...
- Тогда я сама тебя спрошу, - продолжала Ламисса, - когда ты понял, что ты особо
отмечен?
- Сфагам задумался, подняв на женщину свои невозмутимо спокойные глаза.
- Было мне лет семь, - начал он. - Жил я тогда в родительском доме в небольшом
городе у моря. Однажды, играл я как-то с другими мальчишками на берегу. Помню, даже,
крепость строили из песка с камнями. Вдруг, слышу с улицы голоса: "Встречайте патриарха!
Встречайте великого учителя!" Бежим в город. Видим - повозка едет закрытая, двумя мулами
запряжённая. Рядом четверо монахов - тоже на мулах едут. Выходит из повозки старичок,
худой такой, подтянутый. Был это патриарх Нерслинф. Ему уж тогда за девяносто было, а
держался лет на тридцать моложе. Знали его по всей империи. Может и вы слышали.
Кинвинд и Стамирх многозначительно закивали.
- Не тот ли это Нерслинф, что сидя на приёме в столице вылил за спину пять
поднесённых ему кубков с вином, а когда его стали спрашивать, что он делает - сказал, что
тушит лесной пожар где-то на южной границе? - спросил Стамирх.
- А потом донесли, - добавил Кинвинд, - что пожар там точно был и вдруг сам собой
погас. В один момент. И как раз в то самое время!
- Да, это был тот самый Нерслинф. Так вот, все к нему детей ведут - судьбу узнать. Он
со всеми говорит, никому не отказывает. Что кому говорил, правда, не помню... Подводит и
меня отец. Посмотрел на меня патриарх и говорит: завтра со мной поедешь. Тогда и
приоткроем судьбу твою. А на следующий день чуть свет приходит к нам в дом один из
монахов, что с ним ехали. "Пора, говорят, учитель ждёт." Ехали мы в повозке целый день. Ни
слова старик не сказал за всю дорогу. И шторки закрыл. Так в темноте и ехали. Выходим -
место голое, ни кустика. Одна земля и камни. Горы вдалеке. Моря не видно почти. Только
крипта стоит каменная. Низенькая, старая. Там уж лет пятьсот назад святого отшельника
захоронили. Обошёл старик вокруг, на колени стал и заснул, вроде. Я тогда ещё про медитации
не знал. Потом встаёт и говорит - "Побудь здесь пока." Садится в повозку и отъезжает. Я
сперва ничего и не понял. Потом вижу - повозка всё дальше, дальше... И пропала совсем.
Ходил-ходил я вокруг - крипта заколочена, внутрь не войдёшь. Сел рядом и сижу. Почти
заснул. А тут слышу - завывает кто-то. Встал, огляделся - собаки дикие. А может, шакалы
или волки. Я тогда не разбирался. Воют-воют, кружат-кружат и подбираются потихоньку. А у
меня ничего с собой не было, даже палки, Да и что я против них с палкой? И огонь развести
нечем... Тут я и почувствовал в первый раз внутреннюю силу. По-настоящему почувствовал.
Разложил вокруг по сторонам три камня и сказал про себя: "Вот за эти камни они не зайдут!" И
верно - не заходят! Близко-близко крутятся, а зайти - не заходят. Так и держал их... Главное
страх ещё до того пропал. Сам пропал. Ведь знаете - страх отгонять бесполезно. Если
пропадает, то сам собой. Так и тогда. Как бы разговор с этими собаками вышел. Почувствовал я
их. Почувствовал и понял. Главное, злобы никакой на них не было Просто говорил я с ними
мысленно, как со своими, а они слушали... Так и просидел до утра, пока не разбежались они...
А к полудню вижу - повозка подъезжает. Выходит старик, как ни в чём не бывало. "Не
замерз?",... "Это что?" - спрашивает про камни. Я говорю - "Граница." Измерил он шагами
расстояния между камнями. "Неплохо." - говорит. И отвёз меня домой, а потом с отцом долго
говорил. Так и попал я в Братство Совершенного Пути. Нерслинф тогда был там наставником.
Но вскоре он умер...Или сменил форму, как у нас говорят...
- А кто был твой отец? - продолжала спрашивать Ламисса.
- Отец мой был судовладелец. И городской верфью владел на паях. Он любил жизнь и
жизнь дала ему много сил. Он много путешествовал, часто надолго уходил в плавание, но и дом
держать умел. Увлекался астрономией и математикой. И характер у него был очень весёлый. От
него я впервые услышал, что познание истины - это единственное, ради чего стоит жить.
- А любовь? - спросила Ламисса.
- Я у него об этом не спрашивал.
- А как ты сам думаешь?
- Я думаю, что любовь доносит лишь чувственный аромат истины, приоткрывая дверь в
Бесконечное. Но любовь мимолётна, в отличие от привычки и ищущие любви не обретают
полного единства в Бесконечном... Я бы сказал, что любовь, приоткрывая истинный путь, сама
ведёт по другому. Едва ли не все, кому дано было вдохнуть этот аромат навсегда потеряли
голову. Но возможно я и ошибаюсь. Не принимайте мои слова слишком серьёзно... Да, истина
одна, но путей к ней много. Возможно, искусство любви - один из этих путей. Но главное, что
каждый не просто имеет право, а должен искать свой собственный. Иначе он найдёт лишь
чужую истину. Так говорил мой отец, когда я встречался с ним, навещая дом. Я ведь выезжал
иногда за пределы Братства. А однажды он ушёл в плавание и не вернулся... Но давайте,
всё-таки дослушаем Гембру.
Та, немного помолчав, продолжила рассказ, но говорила она теперь намного спокойнее и
временами останавливалась, будто задумываясь.
Усталость, наконец, взяла своё и компания отправилась спать.
- Да, непростые дни настают, и как раз перед праздником, - проговорил напоследок
хозяин. - Будем надеяться что тебе и завтра будет удача. - сказал он Сфагаму.
- Нам! - уточнила Гембра.
Утром того же дня Олкрин, как обычно отправился во дворец. За время ежедневной
работы он успел привыкнуть к дворцовой обстановке. Да и работа шла неплохо. Состав для
"отшибания памяти" был давно приготовлен и хотя испытать его в действии ещё никто, к
счастью, не пытался, Олкрин был спокоен. С отобранными у шайки порошками тоже было
почти всё ясно. Теперь он трудился над составлением эликсиров, а также разбирался в той
путанице на алхимической кухне, которую устроили там многочисленные шарлатаны,
сменявшие друг друга в последние годы. Олкрин с наслаждением занимался сортировкой
составов, приготовлением недостающих и новых, взамен испорченных. Кроме того он
составлял подробные описания по их приготовлению и использованию. Правитель, которого
Олкрин видел всего дважды явно выражал к нему расположение, поэтому камарилья
сомнительных магов, чародеев и гадальщиков, хотя и шипела и злословила за его спиной, но
открыто вредить всё же не решалась.
Олкрин оседлал своего конька. Из всех искусств, которым обучали в Братстве, ему были
наиболее близки медицина и алхимия. У него было тончайшее чутьё на состав любого
препарата, а его умение их изготавливать было уже не ученическим. Не случайно в Братстве его
уже успели прозвать поваром. Поощряя Олкрина в его усердии, правитель даже разрешил ему
покопаться в дворцовой библиотеке, где нашлось на удивление много интересного.
Однако, рутина дворцовой жизни была довольно тосклива. Особенно тягостны были
вынужденные перерывы в работе, когда нужно было ждать, пока тот или иной состав остынет,
или наоборот, нагреется, или сам с течением времени достигнет нужного состояния,
изменившись под действием воздуха. Изнывая от скуки, Олкрин слонялся взад-вперёд по
длинным дворцовым галереям, разглядывая росписи и затейливые узоры на стенах и потолках,
но не решаясь, всё же уходить слишком далеко от дверей алхимической кухни.
"Хорошо, что судьба не сделала меня стражником." - частенько думал он, не спеша
прогуливаясь мимо застывших в неподвижности караульных. Зато после окончания работы,
размеры которой, кстати сказать, никто не устанавливал, можно было весь остаток дня сидеть в
библиотеке, наслаждаясь изучением древних манускриптов и беседами со стариком
Линкрантом - хранителем библиотеки.
Так было и в этот день. Работа на алхимической кухне была закончена уже к полудню и
вскоре Олкрин уже сидел на верхней ступеньке высокой лестницы, аккуратно перебирая
запылённые книги и свитки на одной из верхних полок. Он так увлёкся чтением старинного
трактата о целебных грибах, где многие места были, как назло стёрты и неразборчивы, что
почти не заметил, как хранитель куда-то ушёл, что-то невразумительно пробормотав. Только
некоторое время спустя он с удивлением услышал голоса, приглушённо доносившиеся через
несколько стеллажей. В библиотеке кто-то находился. Это было тем более удивительно,
поскольку все главные события дворцовой жизни проходили далеко, в других частях огромного
здания. Голоса всех немногочисленных посетителей библиотеки были Олкрину знакомы, а эти
- нет. Возможно, Олкрин и не обратил бы на них особого внимания, если бы до него
несколько раз не донеслось бы имя правителя. Он осторожно спустился с лестницы и
прислушался.
- ...Так что здесь мы можем говорить спокойно. - донёсся голос Рамиланта.
- Ты что, боишься? Вот уж не думала... - этот бархатистый с внутренней упругостью
голос несомненно принадлежал Аланкоре - жене правителя.
- Подумай, Валтвик, разве он тебя ценит! - продолжала она.
- Он уже готов был назначить на твоё место этого пришлого монаха. Тебе ещё повезло,
что тот отказался. - добавил предводитель охраны.
- А-а-а? - протянул Валтвик - начальник городской гвардии.
- Это люди надёжные. Они уже с нами, - вновь вступила Аланкора. - только за тобой
дело. Суди сам - лучшего момента не будет. Этого пса в городе нет,...
- А когда вернётся, мы его встретим! Ничего он уже не сделает., - снова Рамилант.
- ...А праздник всё перемелет, - продолжал бархатистый женский голос. Раздадим
побольше вина, бесплатные угощения, простим все долги, отпустим всякий сброд из тюрем. Ну
ты ведь знаешь, как всё это делается, чтоб все были довольны. А после праздника, - известно
- новая жизнь. А про муженька моего высокочтимого после праздника никто и не вспомнит.
Не губить же мне, свою молодость в ожидании, пока он сам умрёт.
- Разве это не жестоко, Валтвик? - натужно засмеялся Рамилант.
- Вы его уже?...
- Нет. Пусть сам отречётся. А уж потом...
- Он не отречётся.
- Это наша забота.
- Где он?
- Зачем он тебе?
В разговоре наступила тяжёлая пауза.
- Я не предатель. А то, что вы делаете - измена.
- Это как сказать... Разве я - не законная правительница?
- Это как сказать...Лучше, пока не поздно...
- Уже поздно! Или с нами, или...
- Я не с вами. Я не предатель!
- Ну, как знаешь. Кончен разговор!
Послышались шаги к выходу и вдруг, - короткий вскрик, грохот опрокинутого стула и
стук упавшего на пол тела.
- Ты что! Зачем?! - надрывно зашептала женщина.
- А что было делать? Он бы поднял против нас всю городскую армию!...С сегодняшнего
утра нам уже терять нечего.
- И то верно. Так ему и надо! Собака!
- Уносите... Скорей... И кровь сотрите. Приведите собак, пусть
залижут...-распоряжался Рамилант. - Ты не волнуйся. Никто ведь ничего не видел. Мало ли
кто его мог убить. У каждого серьёзного человека не может не быть врагов. Тем более, у вояки.
- Какой ты у меня умный, - иронично промурлыкала Аланкора. Эй ребята! Обшарьте,
здесь всё на всякий случай. У нас ещё дел по горло.
- Так! А вот и свидетель! - провозгласил Рамилант, когда перед ним в сопровождении
четырёх дюжих стражников предстал Олкрин.
- Что ты видел? - холодно спросила правительница.
- Ничего, я читал книги.
- Он далеко стоял? - последовал вопрос к стражникам.
- Да, в другом конце.
- А что слышал? - спросил Рамилант, буравя юношу колючим пронизывающим
взглядом.
- Я не слушал. Я читал книги.
Рамилант и Аланкора коротко переглянулись.
- В тюрьму его пока! - Распорядилась правительница. Потом разберёмся. Не до него
сейчас. И так забот хватает.
- Хотя может быть...-протянула она с сомнением, глядя в спину уводящим Олкрина
стражникам.
- Нет. Он не настолько опасен.
Глава 12
- Что-то этих крыс не видно. Может не потянут сегодня на допрос-то? - Высокая
складная девица с копной растрёпанных рыжих волос в живописно разодранном фривольном
платье лежала закинув ногу на ногу, покусывая соломинку.
- Не терпится над жаровней повисеть? - ехидно процедила другая - белокурая,
постарше. Остатки прямого светлого платья едва держались на её широких обнажённых плечах.
Она сидела прямо, напряжённо обхватив руками колени.
- А нам с Трендой жаровня по фигу! - парировала невысокая пышка, тряхнув густыми
чёрными кудрями. - Мы то и на углях танцуем и хоть бы что!
- Во-во! - буркнула из угла камеры худая высокая скуластая смуглянка с чёрными
прямыми волосами до пояса.
- Вот и отправляйтесь на виселицу с поджаренными пятками, а мне неохота! -
блондинка потянулась и улеглась на соломе.
- Ну, ты это брось. Держи вот. - Высокий мулат с большими, немного томными глазами
достал из потайного кармана своего длинного белого с синим узором балахона несколько
маленьких кожаных мешочков. - И ты держи, смелая такая, - он осторожно протянул на
ладони черноволосой пышке щепотку серо-зелёного порошка. Та аккуратно пересыпала его в
нагрудный кармашек изорванного танцевального топика.
- Всем по порции. Подходи по порядку.
- Так мало? - обескуражено протянул полуголый парнишка лет пятнадцати с телячьим
лицом и взъерошенными русыми волосами.
- Хорошенького понемножку... Во-первых, мало осталось. Во-вторых, если много
примете, совсем окосеете и они заметят. Тогда всё отнимут. А в-третьих...Неизвестно, что они
ещё новенького придумают... Лысый-то у нас выдумщик.
- Ох уж, этот лысый! - возмущённо воскликнула рыжая Тренда. - Я б его!...
- Ты б там на крюке посмелее была бы! Вчера чуть не раскололась... - продолжала
цедить блондинка. - И вообще, если вы, такие красотули, не боитесь пяточки подпалить, то и
отдайте ваши порции народу. Мы то не такие мастера...
- Ну, нет уж...
- Кончай базар. - тихо скомандовал здоровенный лысоватый детина с бледным немного
одутловатым лицом, последним подошедший за своей порцией. Неловко ковыляя, он вернулся
в свой угол.
- Тебе хорошо! Тебе ещё не сделали ничего! Даже одежда вся цела. А мы в чём перед
народом покажемся? - ораторствовала пышка прохаживаясь по камере.
- А что? Почему бы напоследок народу сиськи не показать? А там пусть вешают. -
Рыжая тоже прошлась по камере и подойдя к наполовину зарешёченной двери просунула руку
между прутьями.
- Эй милок, проводишь меня до петли под ручку? - голая рука зацепила проходящего
по узкому коридору стражника. - А может со мной за компанию, а?
- Слушай, Динольта, - обратился мулат к блондинке, - если ты надумала расколоться,
то это очень зря. Если бабку сдадим - мы им больше не интересны, понятно?
- На следующий же день - хана! - добавил из угла детина.
- А так что? Они нас ломать будут. И чем дальше, тем больше. Это уже ясно. - голос
белокурой Динольты становился всё громче и резче. - Потом порошок кончится. А без
порошка-то бо-о льно! Ну продержимся ещё день-два. Ну три! И что? И что дальше?! Всё равно
- петля! Деться-то некуда. Некуда деться - то от вешалки!
- Не шуми. Я что-нибудь придумаю! Прикиньте пока лапшу какую-нибудь, чтоб время
потянуть. Лишь бы отстали пока... А там...
- Без толку! - вставила из своего угла смуглянка, нервно теребя оборванные лоскуты
цветастой юбки. - Лысый уже всё просёк. Зуб даю. Больше лапшу вешать не даст.
- Тогда шашни заводи с охраной, как рыжая. Может вздёрнут понежнее, - мрачно
пошутил детина.
- А что... правда...а? - паренёк вертел головой, переводя тоскливо-растерянный взгляд
с одного из спорящих на другого.
- Не скули. И колоться не вздумай. На нас вали, понял? Я разрешаю, - вразумлял
мулат. - Если лысый на дыбу потащит, как обещал, - ещё порошка дам. А про купцов,
которым шмотки таскал - можешь колоться. Только не сразу. Время тяни, понял?
Подросток грустно кивнул.
- А если... там ещё это...
- О! Кого мы видим! Офицерик пожаловал! - кокетливо кривляясь Тренда стала
поправлять свои рыжие патлы.
- Отойти от двери! Все на левую сторону! - скомандовал офицер охраны, войдя в
камеру в сопровождении не двух, как обычно, а трёх стражников.
- Чё, уже туда?... На вешалку? Чё так быстро-то? Не поговорили даже! - пышка
наигранно надула губки.
- Разговорчики! На выход команды не было.
Через минуту в распахнутую дверь камеры вошёл ещё один стражник, а за ним - сам
Тамменмирт - правитель Амтасы. Обитатели камеры видели правителя один раз, да и то
мельком. Но по его подавленному виду было совершенно ясно, что происходит нечто неладное.
И охранники вели себя не совсем обычно. Они обращались с ним без привычного раболепства,
но пытаясь при этом неловко сохранить остатки почтительности. Вслед за правителем вошёл
начальник охраны Рамилант и жена правителя Аланкора.
- Встречайте новенького, - кивнул Рамилант на правителя. Тот ответил
угрюмо-презрительным взглядом. Шайка притихла, ничего не понимая.
- К сожалению бывший правитель огорчает нас своей несговорчивостью. -
провозгласил Рамилант, поправляя серебряный медальон на шикарном чёрной парчи кафтане.
- Условия прежние, - тихо проговорила Аланкора глядя в сторону. - Публичное
отречение в мою пользу в обмен на тихую старость.
- Время - до праздника, - продолжал Рамилант. Потом обойдёмся без тебя. Но тогда
уж не обижайся...
Правитель молчал. Аланкора, наконец собралась с силами и с вызовом взглянула мужу в
лицо.
- А что ты думал! Ты меня никогда не любил и вообще вёл себя, как последний
мерзавец! Эти висельники для тебя самая подходящая компания!
Правитель не отвечал и лишь напряжённо растянул губы в саркастической улыбке.
- Посиди до праздника с этой весёлой компанией, у них наверняка найдётся о чём с
тобой побеседовать. А вы, - Рамилант обратился к шайке имейте в виду, что это больше не
правитель и бояться его нечего. Смотрите, только, чтоб не помер, часом. Этого пока не нужно.
А так, обращайтесь попроще, ясно? Вам зачтётся. Допросов больше не будет.
- А с приговором как? - Пышка бросилась целовать холёную в перстнях руку. Рамилант
брезгливо отпрянул, доставая платок.
- На место! - прикрикнул офицер.
- Ну всё. Желаю приятного времяпрепровождения!
Новые властители удалились. Вышла и стража, неловко косясь на правителя, оставшегося
стоять посреди камеры. Лязг замка поставил точку в этой необычной сцене.
Когда Олкрина вели по тюремному коридору, он уже всё понял о произошедшей во
дворце измене. Больше всего он сожалел о том, что не может ни о чём предупредить учителя.
Уроки их незримой связи на расстоянии ещё только начались. Такая связь требовала владения
техникой глубокой медитации при сохранении полной ясности рассудка. Этого Олкрин ещё не
умел...
- Заходи!
Замок заскрипел и дверь в полутёмную камеру распахнулась.
- А! А-а-а. - серое бесформенное существо метнулось к дальней стенке.
- Не скучай, парень! - стражник закрыл замок и шаги его стали удаляться.
- Эй, ты кто? - тихо спросил Олкрин.
- А-а-а. Ы! - бесформенный человек с всклокоченной бородой и вытаращенными
безумными глазами забился в угол и тихо зарыдал, закрыв лицо руками.
"Ясно. Сумасшедший." - заключил Олкрин, присаживаясь на широкую каменную
скамью. В настоящей дворцовой тюрьме ему ещё бывать не приходилось. Но страха, почему-то
не было. Всё это представлялось, как ни странно, чем-то вполне обыденным. Надо было
собраться с мыслями. От новой власти ничего хорошего ждать не приходилось. Что делают со
свидетелями - всем известно. Во дворце друзей нет - заступиться некому. Учитель далеко...
Значит? Терять нечего, надо выбираться самому. Ударить охранника?... Бесполезно. Они
всегда заходят по двое. Коридор просматривается по всей длине. Вдвоём-втроём ещё можно
что-нибудь придумать. Но с этим каши не сваришь. Олкрин обошёл камеру, внимательно
разглядывая стены. Надо было найти внутреннюю трещину. Стена справа была сплошным
каменным монолитом - камера была последней по коридору. Левая стена снаружи была
совершенно целой, но это ещё ни о чём не говорило. Олкрин вытянул руки и стал медленно
водить раскрытыми ладонями у поверхности. Внутренняя трещина обнаружилась! Она вилась
на глубине второго кирпича расширяясь кверху. Ближайшая точка, в которой можно было
испытать прочность стены была довольно высоко. Но всё же она была досягаема.
Олкрин сделал пробный прыжок несильно ударив ногой в стену оценивая, силу
сопротивления камня и громкость удара.
- Ох! Э-э-э... У-у-у-у... - завыл в углу сумасшедший.
В отличие от некоторых других камер, здесь дверь была глухой и охранник мог
наблюдать за заключёнными лишь специально открыв снаружи маленькое дверное окошко. Это
было с руки. Теперь надо было рассчитать движение часовых по коридору и понять когда они
находятся на самом удалённом расстоянии. Олкрин подошёл к двери и стал прислушиваться к
шагам стражи.
Низложенный правитель сидел на низкой тюремной скамье, подперев голову руками.
Мысли не слушались. Измена жены была, пожалуй, наименьшей неожиданностью. Их
отношения давно были не безоблачны, а её шашни с Рамилантом столь же давно были
достоянием придворных сплетников. Но кто знал, что дело зайдёт так далеко! Правитель
пытался трезво оценить расклад сил и понять истинное положение дел, но вместо этого в
голову назойливо лезли пустые сожаления о череде легкомысленных поступков, обернувшихся
роковыми ошибками. Тимарсина - секретаря по особым поручениям, надёжно прикрывавшего
правителя от всяких неприятных неожиданностей, как назло, не было в городе. Впрочем, и это
было
...Закладка в соц.сетях
