Жанр: Детектив
амелия пибоди 5.Не тяни леопарда за хвост
...оннелл содрогнулся от моего возмущенного
вопля:
- Проклятье! Как вы смеете, Кевин! Что за грязные намеки!... Кто вам это наплел?! Вот
погодите, доберусь я до Энид!...
- Да успокойтесь же, миссис Амелия, - заныл О'Коннелл. - Миссис Фрейзер ни в чем
не виновата. Честное слово, она отрицала все, что невзначай... м-м... вырвалось у ее супруга.
(Нам с вами встречались джентльмены и поумнее мистера Фрейзера, не так ли?) Какие только
страшные кары она не сулила мне, если хоть слово просочится в прессу!
- Любая, даже самая страшная кара покажется вам отеческой взбучкой по сравнению с
гневом Эмерсона, - пообещала я. - Только и позвольте себе один-единственный намек в
газете, и...
Договаривать не было нужды. Кевин позеленел и как-то усох прямо на глазах.
- По-вашему, я этого не знаю, миссис Амелия? - с непритворным ужасом простонал
он. - Да я так ценю вас, так почитаю, что никогда не стал бы подрывать ваш авторитет. К тому
же босс сказал, что профессор запросто может подать на меня в суд и я окажусь за решеткой.
Вот оно что! Убедительный аргумент для мистера О'Коннелла. На его "преклонение"
перед нашим авторитетом я бы, пожалуй, не рассчитывала... но угроза тюрьмы плюс страх
перед Эмерсоном (в данном случае вполне обоснованный) надежно закроют репортеру рот.
- Отлично. - Отставив пустой бокал, я оглядела стол, но ничего хоть отдаленно
напоминающего салфетку не обнаружила. - Все, мистер О'Коннелл, мое время истекло.
Боюсь, Эмерсон уже всю округу на ноги поднял. Я на свидание не напрашивалась, так что счет
оплатите сами.
- Я провожу! - Кевин швырнул на стол пару монет.
После всех наших приключений в Египте прогулка по вечернему Лондону меня не пугает,
но отказ джентльмену в такой просьбе выглядел бы неучтивым. Девица с малиновыми щеками
догнала нас у выхода и протянула шарф.
- Оставьте себе, милочка. У меня еще есть. Укутайтесь поплотнее.
Сопровождение Кевина оказалось кстати. По крайней мере, было на кого опереться.
Мерзкая каша из грязи, воды и всякой скользкой гадости под ногами крайне затрудняла ходьбу.
Призрачно-желтые пятна от газовых фонарей едва пробивались сквозь пелену тумана, размывая
очертания редких прохожих.
- Согласитесь, Кевин, есть в этой картине некое мрачное очарование. Славный наш
любимый Лондон! - Я не удержалась от умильного вздоха. - Приятно сознавать, что даже в
своей зловещей и зловонной прелести он не уступает трущобам Каира.
В ответ О'Коннелл лишь крепче стиснул мой локоть и ускорил шаг.
После поворота, в том месте, где Йорк-стрит расширяется и образует овальную площадь,
мой провожатый остановился.
- Отсюда вы уже и одна дойдете, миссис Амелия. Здесь с вами ничего не случится.
- Могли бы и не утруждаться, мистер О'Коннелл. Я везде умею сама за себя постоять.
Благодарю за угощение и за экскурсию в паб. Весьма и весьма любопытно. Приятно узнать
что-то новое. Будьте здоровы и не забывайте об уговоре.
- Что вы, мэм! Никогда!
- Вы не имеете права ссылаться на меня в своих статьях.
- Понял, миссис Амелия. Если только... - поспешно добавил Кевин, - не произойдет
что-нибудь из ряда вон и об этом не напечатают в других газетах. Я все-таки журналист, сами
понимаете. Остаться в стороне от сенсации - значит предать свое призвание!
- Бог мой! Да вы как будто с Рамсесом сговорились! - Моему возмущению не было
предела. - Ничего "из ряда вон" не случится, не надейтесь.
- Вы так думаете?... - Ирландец вдруг выпучил глаза, заалел всеми веснушками да как
рявкнет: - Тысяча чертей!!! Я должен был догадаться, и точка! Ах ты, проныра! Змея
подколодная!
- Да как вы смее... Кто?! Где?!
- Вон там! - Кевин ткнул пальцем через площадь. - Видите гигантский желтый зонт?
- Дождь идет, юноша, если вы не заметили. А в сырую погоду люди, как известно,
нередко пользуются зонтами. Должна, однако, заметить, что знаменитый лондонский смог не
дает возможности отличить желтый зонт от...
- Ой, только не нужно лекций, умоляю, миссис Амелия! Этот зонт не заметить
невозможно. Он у меня как бельмо на глазу. Смотрите! У самого вашего дома, перед
оградой! - рычал О'Коннелл. - У-у-у, кровосос! Так и вьется над добычей!
Вьется? Я бы не сказала. На самом деле ненавистный О'Коннеллу зонт тем и отличался от
остальных, что не двигался с места. Мутный свет фонаря, падавший на ограду, не позволял
рассмотреть саму "змею подколодную". Впрочем, даже не будь тумана, я бы вряд ли что
разглядела. Желтый зонт и впрямь оказался гигантских размеров.
- Кто это? - Щурься не щурься, все равно ничего не видно.
- Минтон, кто же еще! Всюду свой нос сует! Зайдите-ка лучше с черного входа, миссис
Амелия.
- Еще чего. Не стану я красться к себе домой, как ночной воришка. Бегите, бегите,
мистер О'Коннелл. Не забудьте сразу же сменить носки и обувь, иначе простуда вам
обеспечена. С вашим конкурентом я как-нибудь разберусь. Оставьте его в покое. Попомните
мои слова, такое соперничество до добра не доведет.
- Но... миссис Амелия...
- Никаких "но"! Я найду управу на беспардонного репортера. Это мой конек, не забыли?
- Но...
Массивная парадная дверь особняка с треском распахнулась. На ступеньки легла дорожка
яркого света, затем туда же выскочила длинная черная фигура.
- Пибоди-и! Ты где-е, Пибоди?! Проклятье!
Бедняга дворецкий, цепляясь за полу пиджака Эмерсона, пытался оттащить его от порога.
Куда там! Целая армия дворецких не уняла бы в этот момент любящего супруга. Позабыв про
шляпу, пальто, шарф или хотя бы зонт, Эмерсон скатился с крыльца и ринулся к воротам.
Задвижка взбунтовалась против яростного насилия, и он устроил целое представление, застряв
по ту сторону ограды. Исступленный топот, железный лязг прутьев и дикий рев, казалось, в
клочья разметали туман.
- Пибоди-и-и-и-и! Да где же ты-ы-ы, черт бы все побра-а-а-ал?!
- Прощайте, Кевин. - А О'Коннелла-то как ветром сдуло! Я обращалась к мелькнувшей
вдалеке тени. - Уже иду, Эмерсон!
Напрасный труд. Вопли отчаявшегося супруга заглушали все остальные звуки в округе.
Пока я пересекала площадь, желтый зонт пошел в атаку. Приняв нападение лоб в лоб (если не
считать ограды), Эмерсон внезапно умолк. До меня донесся чужой высокий голос:
- Каково ваше мнение, профессор, по поводу?...
- Что ты себе думаешь, Эмерсон?! В такую погоду - и без шляпы!
Профессор изволил наконец обратить на меня внимание.
- Ах, вот ты где, Пибоди. Поразительная штука! Ты только взгляни... - После чего
ухватился за громадный желтый зонт и крутанул его, точно колесо от египетской повозки.
Нахальная личность, прицепленная к зонту неведомым мне способом, развернулась вместе со
своим аксессуаром... и мне открылось ее лицо. Да-да, читатель, ее лицо! Репортер оказался
дамой!
- Боже милостивый! Ну надо же! Я решила, что М. М. Минтон - это мужчина.
- Будьте уверены, я ничем не хуже, - прозвучал гневный ответ.
Прямо у меня перед носом зашелестели страницы репортерского блокнота. Чтобы зонт не
мешал исполнению профессионального долга, журналистка прикрепила его к поясу. Манеры
этой дамы оставляли желать лучшего, но ее изобретательность не могла не вызывать
восхищения.
- Не сочтите за труд, миссис Эмерсон, ответить на вопросы, интересующие наших
читателей. - Ну и энергия! Репортер в юбке без передышки снова ринулась в бой: -
Во-первых, согласились ли вы вместе со Скотланд-Ярдом работать над делом об убийстве...
- Каким таким делом? Насколько мне известно, убийства вовсе...
- Амелия! - Столбняк профессора при виде женщины-репортера (больше как будто
удивляться было нечему) длился недолго. Ухватив за руку, Эмерсон пытался протащить меня
сквозь прутья ограды. - Не смей отвечать этой... этой персоне! - рявкнул он. - Ни слова, ни
звука! Скажешь "да" или "нет", а эти шакалы... прошу прощения у юной дамы... насочиняют
черт знает... невесть что! К тому же ты имеешь обыкновение распускать язык в самый
неподходящий...
- Тысяча извинений, Эмерсон!!! Будь так добр, придержи свой язык. Позже поговорим.
Наедине, если не возражаешь. Никакого интервью я давать не собиралась. Терпеть не могу,
когда меня подстерегают и набрасываются на пороге собственного дома. Однако позволь
заметить, что сквозь запертые ворота войти крайне затруднительно.
К концу своей возмущенной - но, согласитесь, справедливой - речи мне удалось
протиснуться между Эмерсоном и журналисткой. Мисс (или миссис, бог ее знает) Минтон,
спасаясь от спиц моего зонта, отступила. В прямом смысле, но не в переносном. От своих
намерений настырная журналистка не отказалась.
- Наши читатели были бы рады узнать, миссис Эмерсон...
Только теперь я смогла как следует рассмотреть ненавистного конкурента Кевина
О'Коннелла. Совсем юная девица. Моложе, чем мне показалось вначале. Не сказать чтобы
хорошенькая... Черты лица резковаты для дамы; по-мужски упрямый подбородок, суровый
взгляд из-под темных, непреклонно сдвинутых бровей. Шпильки и гребни, призванные
сдерживать копну тяжелых волос, потерпев поражение, выпустили на волю массу влажных
черных локонов.
Непрерывно чертыхаясь сквозь зубы, но все же довольно отчетливо, Эмерсон лязгал
засовом и молотил по нему кулаком. М. М. Минтон приподнялась на цыпочки и замерла, как
перед прыжком. Нисколько не сомневаюсь, что ей хватило бы наглости запрыгнуть вслед за
нами не только в ворота, но и на крыльцо, если бы не одна неожиданность.
Я первой обратила внимание на совершенно невообразимую, просто-таки абсурдную
картину. Мой изумленный возглас заставил журналистку оглянуться, а Эмерсона оторвать
взгляд от строптивого засова. Так мы и застыли тремя каменными идолами, глядя на
чудовищное видение.
По ту сторону дороги размеренно-широкой поступью шествовал египетский жрец,
облаченный в длинное белое платье и леопардовую накидку. Белесые хлопья тумана липли к
развевающимся одеяниям, шлейфом тянулись по мостовой; в угольно-черных завитках парика
вспыхивали блики от фонаря.
Видение ступило на тротуар и растворилось в серой дымке смога.
Глава 3
Репортерская реакция мисс Минтон оказалась что надо. С пронзительным воем взявшего
след охотничьего пса журналистка ринулась в погоню за "жрецом" - только зонтик запрыгал
из стороны в сторону!
Я шагнула следом, но не тут-то было. Железные пальцы мужа сомкнулись на моем плече
и припечатали спиной к ограде.
- Предупреждаю, Пибоди... - прошипел Эмерсон. - Еще один шаг...
Избавив меня от окончания угрозы, засов наконец поддался его героическим усилиям.
Мгновение спустя я уже летела на поводу у Эмерсона по дорожке к дому. Любимый хранил
зловещее молчание. Благоразумие требовало того же и от меня, но я ни разу в жизни не
поступалась принципами в угоду благоразумию!
- Эмерсон, стой!!! Отпусти сейчас же! Разве так можно?! Своей дочери в пример я бы
эту юную особу не поставила, но она ведь так молода... сумасбродна... женщина, наконец!!! И
ты бросишь даму одну в такой ситуации? Да мало ли с чем она столкнется, если, не дай бог,
догонит этого безумца? Не могу поверить! Ты.... Ты! Джентльмен из джентльменов!
Эмерсон замедлил бег.
- Э-э-э... М-м-м...
Разумное замечание, ничего не скажешь. Однако не последнее - в этом я была уверена.
Эмерсон и сам не без греха, чего уж скрывать. Сумасбродство ему свойственно (как и
большинству мужчин; женщинам эту черту приписывают незаслуженно), но все же он
добрейшей души человек. Спасая меня от опасности в лице мисс Минтон, он просто забыл о
своем долге джентльмена. Достаточно лишь напомнить - и...
- Обойдусь без советов, - пробурчал самый галантный из супругов. - Ясобирался
догнать ее, как только ты окажешься в доме. Уж извини, Пибоди, нет тебе доверия.
- А вдруг опоздаешь?! Откуда нам знать, что на уме у этого шута в леопардовой шкуре?
Попав к нему в лапы, она...
Эмерсон замер на первой ступеньке крыльца. Развернувшись, по привычке встряхнул
меня как следует.
- Не преувеличивай, Амелия. В Лондоне полным-полно оригинальных личностей. Им
доставляет удовольствие расхаживать по улицам и по музеям в костюмах, которым место на
маскараде. Полагаю, все дело в нездоровом климате. Несчастный безумец, которого следовало
бы отправить в...
- Вот именно! И я о том же! Этого человека необходимо отправить в больницу. Некогда
спорить, бежим спасать мисс...
- Напрасно беспокоишься, Амелия. - Облегченно выдохнув, Эмерсон повернул меня к
ограде.
Похоже, наше участие в судьбе мисс Минтон запоздало. Пока мы пререкались, к
журналистке присоединился очень высокий, худой джентльмен в длинном темном плаще и
элегантной шелковой шляпе. Молодые люди явно спорили: два голоса - приглушенный
баритон и гневный альт - слились в пламенном дуэте.
- Я могу чем-нибудь помочь, мисс... э-э?... - оглушительно заорал Эмерсон. - Или это
ваш знакомый?
Журналистка отпихнула собеседника и помчалась к дому, шлепая по всем лужам подряд.
Эмерсон, умница, предусмотрительно задвинул щеколду, так что дальше ворот девице ходу не
было. Там она и застряла, повиснув на перекладине и глазея на нас сквозь прутья, словно узник
из темницы.
- Прошу вас, профессор! Миссис Эмерсон... Коротенькое интервью, умоляю! Я отниму у
вас всего пару минут, не боль...
- Проклятье! - взревел Эмерсон. - Для вас правил приличий не существует, юная
леди? Мы хотели убедиться, что безрассудство не довело вас до беды, а в благодарность
получаем...
- Ну-ну, Эмерсон, спокойно. Ты высказал свою точку зрения, а мисс Минтон, я уверена,
ее уяснила.
- Вы совершенно правы, - прозвучало из-за спины журналистки. - Добрый вечер,
миссис Эмерсон. Добрый вечер, профессор. - Молодой человек в длинном плаще остановился
у ворот. Он был в очках, как я только теперь увидела; очки то и дело сползали с носа, и юноша
упорно возвращал их на место. - Боюсь, вы меня не помните. Уилсон, к вашим услугам. Имел
честь быть представленным вам в прошлом году в кабинете мистера Баджа.
- Разве? Что-то такое припоминаю. Смутно, - крикнул в ответ профессор. - Какого
дьявола вы здесь...
- Эмерсон! Тебя на том конце парка слышно. Может, подойдем к воротам?
- Ни за что на свете, Пибоди, - отрезал дорогой супруг, сжимая пальцы на моем
запястье, в чем вовсе не было нужды.
- Мы с мисс Минтон друзья, - напрягая голос, продолжал молодой Уилсон. - Не
беспокойтесь о ней. Напрасно она вас потревожила. Я пытался убедить ее этого не делать, но...
- Как не стыдно! - заорал на всю округу профессор. - Безобразие! А еще ученый...
Преследуете коллег...
- Он тут ни при чем! - потрясая зонтиком, вмешалась девица-репортер. - Мистер
Уилсон сделал все возможное, чтобы меня отговорить. Разве что силой не удерживал!
- Угу, угу, - неожиданно весело отозвался Эмерсон. - Тогда все понятно. Чокнутый
комедиант сбежал, судя по всему?
Журналистка промолчала, оскорбленно сдвинув брови. Ее спутник сконфузился.
- Извините, профессор, я никого не видел. Слишком густой туман...
- Послушай-ка, Эмерсон... - вставила я шепотом, - по-моему, сюда направляется
констебль.
Профессора эта мелочь не остановила бы, но мистер Уилсон, краешком глаза заметив
приближающуюся внушительную фигуру в глянцевом форменном плаще, что-то сдавленно
пробормотал и потянул подругу от ворот. Эмерсон радостно помахал им вслед,
поприветствовал недоумевающего констебля, и мы вошли наконец в дом.
Прихожая была полна народу. Похоже, все домочадцы стали свидетелями нашего
дружелюбного общения с журналисткой.
Эвелина первой подбежала ко мне:
- Амелия, ты насквозь промокла! Нужно сразу же переодеться!
- Пожалуй. - Я вручила зонт и плащ дворецкому. - Надеюсь, к чаю мы не опоздали?
Глоток крепкого горячего чая - вот то, что мне сейчас нужно.
- А глоток виски с содовой не лучше? - лукаво подмигнул мой деверь. Младший брат
Эмерсона - милейший из мужчин; так весь и искрится юмором.
- Нет, благо да... - Чуть было не сделала глупость. Визит в "Зеленый карлик" не мог не
оставить определенный след. Наверняка от меня здорово попахивает третьесортным угощением
О'Коннелла. Излюбленный ритуал общения перед ужином Эмерсон ни за что не пропустит, а
значит, непременно унюхает витающий вокруг меня запашок. Посыплются вопросы...
подозрения... - Отличная идея, Уолтер! Возьму, пожалуй, рюмочку с собой. Виски, как
известно, - радикальное средство от простуды.
В спальне мне удалось отхлебнуть пару глотков прежде, чем Эмерсон приступил к той
самой излюбленной процедуре, о которой я только что упомянула.
- Ну погоди же, дорогой! Дай хоть сбросить мокрое платье. Да и тебе неплохо бы
переодеться; рубашка превратилась...
- М-м-м... - ответил любимый. Ни на что более конкретное в данный момент он был
просто не способен.
Ах, читатель! Уж сколько лет я замужем за этим удивительным человеком - и все не
перестаю восхищаться его талантом делать несколько дел сразу. Талантом особенно выгодным,
когда хочется пообщаться и переодеться одновременно.
Какая жалость! Звонок к чаю прервал это увлекательнейшее из занятий.
- Извини, дорогой. - Я сделала попытку высвободиться. - Нас ждут. Опаздывать
неприлично. Начнутся сплетни...
- Ер-рундистика, - лениво пророкотал Эмерсон. - Уолтер и Эвелина слишком хорошо
воспитаны, чтобы сплетничать. Они будут только рады за нас. В конце концов, моя дорогая
Пибоди, мы супруги перед законом, Богом и людьми. Забыла? Позволь освежить твою память.
Вот так... И еще вот так... И еще...
- О-о-о, Эмерсон.... О-о!
Увы, увы. За дверью послышались шаги, потом негромкий стук.
- Дьявольщина! - Выпустив меня из объятий, Эмерсон метнулся в гардеробную.
На наше счастье, в спальню заглянула Роза, а не кто-нибудь из слуг, чуждых
нетрадиционному укладу профессорской семьи. Роза давно усвоила незыблемое правило:
прежде стучать, а потом уже входить к нам в комнату. Остается только добавить, что это был
нелегкий опыт (не столько для самой Розы, сколько для моего бедного мужа).
- Звонили к чаю, мэм, - прошелестел в чуть заметную щелочку смущенный голос.
- Спасибо, Роза. Мы слышали. Дайте нам десять минут и приходите помочь одеться.
Дверь закрылась. Эмерсон появился из гардеробной уже в брюках, но по-прежнему без
рубашки. Боже, что за восхитительное зрелище! От одного вида этих сильных загорелых плеч
мне захотелось чуда. Очутиться бы сейчас в нашем доме в Кенте... где повар не возражает
против отсрочки ужина на час... или хоть на полчаса...
Как ни прискорбно, на этот раз отсрочка сыграла против меня. Эмерсон вспомнил свои
недавние переживания, о чем, разумеется, тут же и сообщил.
- Ты почему исчезла, никого не предупредив? Как посмела выйти на улицу одна?
- Дело было срочное. - Главное в спорах с мужем (по крайней мере, с моим) -
сохранять спокойствие и невозмутимый вид. - Твоя парадная сорочка висит на стуле.
- Ненавижу! - зарычал профессор. - Ненавижу переодеваться к ужину. С какой стати?
Уолтер и Эвелина...
- Таковы традиции, дорогой. Не переживай. Вот вернемся в Кент - и всем мукам придет
конец. Дома твоя неотесанность никому не в новинку.
- Жду не дождусь, - сообщил Эмерсон. - Мы и дня не пробыли в этом распроклятом
городе, а за тобой уже гоняются лунатики в ночных сорочках. Какого дьявола ему было нужно?
Как он вообще узнал наш адрес, черт побери? Ты по телеграфу сообщила?
- Шутка не удалась, Эмерсон. Если это, конечно, была шутка! Нами интересуются все
британские газеты. Кроме того, в списке пассажиров были наши имена; любой желающий мог
узнать время прибытия в пароходной компании.
- Угу. Теперь понятно, откуда взялась эта дамочка. Ну и поразительная же штука,
Пибоди!
- Ты о чем? Удивляешься, что женщина пошла в репортеры? Весьма необычно, согласна,
но от этого не менее похвально. Репортеров я терпеть не могу, сам знаешь, однако мне радостно
видеть, что прекрасный пол в нашем обществе добивается...
- Я не об этом. Самое поразительное - это ее сходство...
- С кем?
- С тобой, моя дорогая Пибоди.
- Глупости. - Вытащив шпильки, я подошла к зеркалу. - Ничего общего.
- Ты уверена, что у тебя нет сестры?
- Абсолютно. Не смеши меня, Эмерсон!
Возвращение служанки положило конец бессмысленной дискуссии. Эмерсон снова
скрылся в гардеробной, откуда неслось злобное бормотание все время, пока я с помощью Розы
переодевалась и пыталась как-то сладить со своей непокорной гривой. Через четверть часа
Эмерсон объявился при полном параде, если не считать вечно исчезающих запонок.
- Черт бы их побрал... прошу прощения, Роза... - Он протопал к трюмо. Мои туалетные
принадлежности, само собой, полетели в разные стороны.
Роза обнаружила пропажу в верхнем ящике комода, где и положено находиться запонкам.
- Вы позволите, сэр?
- Что? Ах да. Благодарю. Роза, вы не обратили внимание на юную леди, что беседовала с
нами у ворот?
- Нет, сэр. Мне без надобности глазеть в окно. Прислуге всегда есть чем заняться.
- Поразительное сходство с миссис Эмерсон. Просто поразительное. Ой!
Странное дело. Обычно наша Роза очень осторожна даже с моими шпильками, не говоря
уж о запонках хозяина. Неужели она его уколола? Я оглянулась. Ого! Не просто случайно
уколола! Горничная, похоже, подвергла профессора своеобразной пытке, защемив запонкой
волосы на руке.
- В самом деле, сэр?
Ответ резкий и холодный. Еще одна странность. Роза прекрасно к нам относится и не
прочь поболтать о том о сем, если есть время.
- А где Рамсес? - поинтересовалась я. - В прихожей его не было, а ведь он не из тех,
кто пропустит представление.
Роза только поджала губы и фыркнула. Достаточно громко, чтобы подтвердить мое
предположение. Эмерсон хмуро сдвинул брови:
- Рамсес в опале. Он останется у себя в комнате до тех пор, пока я не позволю ему
выйти. Вам бы лучше вернуться к нему, Роза. Боюсь, он найдет способ... О-ой!
Еще бы не "ой"! Вставляя вторую запонку, Роза чуть не вывернула моему бедному мужу
запястье.
- Слушаюсь, сэр! - тоном оскорбленной добродетели огрызнулась она, сделала поворот
на сто восемьдесят градусов, точно полководец на параде, и строевым шагом промаршировала
вон из комнаты.
- Ты обидел Розу.
- А она вечно за него заступается, - процедил Эмерсон. - Ты видела, Пибоди?!
Видела, что она со мной сделала? Так вцепилась ногтями - чуть насквозь не пропорола!
- Не выдумывай. Это случайность. Наша Роза такого себе никогда бы не позволила.
Расскажи лучше, что натворил Рамсес? За что ты его наказал?
- Вот, полюбуйся. - Эмерсон кивнул на письменный стол.
- Твоя "История Древнего Египта"? И что?
Зайдя в спальню, я заметила внушительную стопку бумаг и порадовалась явному
прогрессу, но пролистать рукопись не было времени. Боже! Лучше бы мне этого не видеть!
Первая страница поверх основного текста была густо исписана заметками и поправками. Этот
почерк я отлично знала.
- Нет! Как он посмел!... Ну, в этом-то он прав... Четвертая династия ведет свое начало с...
- Et tu, Brut! И ты, Пибоди! - взвыл Эмерсон, театрально хватаясь за голову. - Горе
мне, горе! Мало того, что я взрастил змееныша в собственном доме, так еще и пригрел змею на
собственной груди!
- Только без сцен, Эмерсон, умоляю. Если Рамсес отважился подправить твой текст...
- Подправить?! Негодник его переписал! Изменил даты, подверг сомнению анализ
исторических событий, даже мою версию принципов мумификации разбил в пух и прах!
- А язык? - Меня душил смех. - Ты забыл упомянуть о языке. Ей-богу, Эмерсон, с
грамматикой у нашего сына сложились весьма странные отношения.
Кажется, я перестаралась. Глаза оскорбленного автора налились кровью, на шее вспухли
жилы. Пришлось срочно исправлять положение.
- Ты прав, дорогой. Поступок Рамсеса заслуживает наказания. С ним нужно будет
серьезно поговорить.
- И это, по-твоему, наказание?
- Ты... Ты же не бил его, нет?! Эмерсон!!!
Ледяной взгляд в ответ.
- Тебе, Амелия, прекрасно известна моя точка зрения на телесные наказания. За всю
свою жизнь я не ударил ни ребенка, ни женщину. Ни разу. И не собираюсь. Но вынужден
признать, что сегодня я был к этому близок как никогда.
Мой взгляд на телесные наказания, как и на многое другое, совпадает с точкой зрения
мужа. Вот только аргументы у нас разные. Если Эмерсон отвергает побои из соображений
морали, то я смотрю на жизнь практически. Попробовала бы я ударить Рамсеса - сама же и
пострадала бы. Этот ребенок, кажется, весь состоит из локтей и коленок. К тому же он
нечеловечески вынослив и терпит боль, как маленький спартанец.
Бедный мой, бедный Эмерсон! День и без того выдался не из самых приятных, а тут еще
будь добр - терпи общество шурина. Джеймс, в вечернем костюме выглядевший просто-таки
чудовищно толстым, из кожи вон лез, чтобы поддержать компанию. Услужливо и громогласно
хохотал, стоило только Эмерсону открыть рот, даже если речь шла об отвратительной
лондонской погоде. Меня же осыпал нескончаемыми комплиментами по поводу моего вкуса,
внешнего вида и даже - представьте себе! - моих родительских талантов. Из
комплиментов-то и начала вырисовываться истинная цель его визита, но мне идея показалась
до того дикой, что захотелось встряхнуться, чтобы она исчезла как наваждение.
Ужин подошел к концу, а Джеймс так и не подобрался к сути дела. Он все ерзал в кресле,
явно дожидаясь, когда дамы оставят мужчин одних, пока Эвелина по доброте душевной не
сжалилась над гостем:
- Видите ли, мистер Пибоди, наша дорогая Амелия находит этот обычай изжившим себя
и унизительным для женщин.
- Унизительным?! - Братец уставился на меня во все глаза.
Пришлось объяснить:
- Все сколько-нибудь значимые темы джентльмены, как известно, обсуждают за
бутылочкой портвейна и сигарами. Я лично и сама против глотка портвейна не возражаю.
Интеллекта мне, слава богу, хватит для любой беседы. Ну и наконец, я ничего не имею против
запаха хороших сигар.
- А-а! - потрясенно выдавил Джеймс.
- После ужина мы обычно обращаемся к профессиональным вопросам. Если египтология
тебя утомляет, Джеймс, задерживать не станем. Можешь удалиться в гостиную.
"Это уж слишком, дорогая", - прочитала я в широко распахнутых глазах подруги.
Братец предпочел обратить мое предложение (абсолютно серьезное предложение, уверяю
вас, читатель) в шутку. Перегнувшись ч
...Закладка в соц.сетях
