Жанр: Классика
Голос природы
Лесков Николай Семенович
Голос природы
lib.co.ua/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры]
[Помощь]
* Оставить комментарий
* Лесков Николай Семенович (sad369@mail.ru)
* Год: 1883
* Обновлено: 08/01/2005. 19k. Статистика.
* Рассказ: Проза
Ваша оценка:
Лесков Н. С.
ГОЛОС ПРИРОДЫ
Лесков Н. С. Собрание сочинений в 12 т.
М., Правда, 1989;
Том 7, с. 432-439.
Origin: Библиотека Якова Кротова
www.krotov.info
Известный военный писатель генерал Ростислав Андреевич Фаддеев, долго
сопутствовавший покойному фельдмаршалу Барятинскому, рассказывал мне
следующий забавный случай.
Проезжая с Кавказа в Петербург, князь однажды почувствовал себя в дороге
нездоровым и позвал доктора. Было это, если я не ошибаюсь, кажется, в ТемирХан-Шуре.
Доктор осмотрел больного и нашел, что опасного в его состоянии
ничего нет, а что он просто утомился и ему необходимо отдохнуть один день без
дорожной качки и тряски в экипаже.
Фельдмаршал послушался доктора и согласился остановиться в городе; но
станционный дом был здесь прескверный, а частного помещения, по
непредвиденности такого случая, приготовлено не было. - Явились неожиданные
хлопоты: куда поместить на сутки такого именитого гостя.
Пошла суета да беганье, а нездоровый фельдмаршал тем временем поместился в
почтовой станции и улегся на грязном диване, который для него только чистою
простынею покрыли. Между тем весть об этом событии, разумеется, скоро
облетела весь город, и все военные побежали поскорее чиститься и парадиться, а
штатские - сапоги наваксили, виски припомадили и столпились против станции на
другом тротуаре. Стоят и фельдмаршала высматривают - не покажется ли в окно?
Вдруг, ни для кого неожиданно и негаданно, один человек всех сзади распихал,
выскочил и побежал прямо на станцию, где фельдмаршал на простыне на грязном
диване лежал, и начал кричать:
- Я этого не могу, во мне голос природы воздымается!
Посмотрели на него все и подивилися: что за нахал такой! Местные обитатели
все этого человека знали, и знали, что сан у него не велик - так как он был не
штатский, не военный, а просто смотрителишка при каком-то местном маленьком
интендантском или комиссариатском запасе, и грыз вместе с крысами казенные
сухари да подошвы, и таким манером себе как раз через дорогу против станции
хорошенький деревянный домик с мезонином нагрыз.
Прибежал этот смотритель на станцию и просит Фаддеева, чтобы непременно о
нем доложить фельдмаршалу.
Фаддеев и все другие стали его отговаривать.
- Зачем вам, - это совсем не требуется и никакого приема чинов тут не будет, -
фельдмаршал здесь только для временного отдыха от своей усталости и, как
отдохнет, опять уедет.
А интендантский смотритель на своем стоит и еще больше воспламенился -
просит, чтобы непременно о нем князю доложили.
- Потому что я, - говорит, - не славы ищу и не почестей, а в том самом виде
именно и предстою, как вами сказано: не по службе, а по усердию моей ему
благодарности, так как я всем на свете князю обязан и теперь во всем моем
благоденствии, голосом природы возбуждаем, желаю ему благодарно долг отдать.
Его спросили:
- А в чем ваш долг природы заключается?
А он отвечает:
- Таков мой долг благодарной природы, что князю здесь в казенной
неопрятности нехорошо отдыхать, а у меня как раз отсюда визави дом, свой дом с
мезонином, и жена у меня из немок, дом наш содержится в чистоте и опрятности,
то у меня для князя и для вас есть на мезонине комнаты светлые, чистые, везде на
всех окнах занавески белые с кружевами, и на чистых постелях тонкое белье
полотняное. Я желаю с большим радушием принять у себя князя, как отца родного,
потому что я всем в жизни ему обязан и без того отсюда не пойду, чтобы ему не
было доложено.
Так он настойчиво на этом стоял и не хотел уходить, что фельдмаршал из другой
комнаты услыхал и спрашивает:
- Какой это шум? Нельзя ли мне доложить: о чем такой разговор слышно?
Тогда Фаддеев все доложил, а князь пожал плечами и говорит:
- Решительно не помню, какой такой это человек и чем он мне обязан; а впрочем,
посмотрите его комнаты, которые он предлагает, и если они лучше этой лачуги, то
я приглашение его принимаю и за беспокойство ему заплачу. Узнать - сколько
хочет?
Фаддеев пошел мезонин у интенданта осмотрел и докладывает:
- Помещение очень спокойное и чистота необыкновенная, а про плату хозяин и
слышать не хочет.
- Как так, и отчего? - спросил фельдмаршал.
- Говорит, что он много вам обязан и голос природы его побуждает за счастье
выразить вам долг благодарности. А иначе, - говорит, - если платить хотите, то я и
дверей своих открыть не могу.
Князь Барятинский засмеялся и этого чиновника похвалил.
- Однако, я замечаю, - говорит, - он молодец и с характером - это в нашей
стороне стало редко, и я таких людей люблю: вспомнить, чем он мне обязан, я не
могу, но к нему перейду. Давайте вашу руку и идем отсюда.
Перешли улицу и... во двор; а у калитки уже фельдмаршала встречает сам
смотритель - припомажен, приглажен, на все пуговицы застегнут и с лицом самым
радостным.
Князь как оглянулся вокруг - видит, все чисто, светло сияет, за палисадником
зелень веселая и розы в цвету. Князь и сам развеселился.
Спросил:
- Как хозяина зовут?
Тот отвечал что-то вроде Филипп Филиппов Филиппов.
Князь продолжает с ним разговор и говорит:
- Очень у тебя хорошо, Филипп Филиппыч, - и мне нравится; только одного я
никак припомнить не могу: где и когда я тебя встречал или видел, и какое я тебе
мог одолжение сделать?
А смотритель отвечает:
- Ваша светлость меня очень видели, а когда - это если забыли, то после
объяснится.
- Зачем же после, когда я сейчас тебя хочу вспомнить.
Но смотритель не сказал.
- Прошу, - говорит, - у вашей светлости прощения: если вы сами этого не
вспомнили, то я сказать не смею, но голос природы вам скажет.
- Что за вздор! какой "голос природы", и отчего ты сам сказать не смеешь?
Смотритель отвечает: "так, не смею", и глазами потупился.
А тем временем они пришли на мезонин, и здесь еще лучше чистота и порядок:
пол весь мылом вымыт и хвощом натерт, так что светится, посередине и вдоль всей
чистенькой лестницы постланы белые дорожки, в гостиной диван и на круглом
переддиванном столе большой поливанный кувшин с водою, и в нем букет из роз и
фиалок, а дальше - спальная комната с турецким ковром над кроватью, и опять
столик и графин с чистой водой и стакан, и снова другой букет цветов, а еще на
особом столике перо, и чернильница, и бумага с конвертами, и сургуч с печатью.
Фельдмаршал сразу окинул все это глазом, и очень ему понравилось.
- Видно, - говорит, - что ты, Филипп Филиппыч, человек полированный, знаешь,
что как следует, и я тебя действительно как будто где-то видел, но не могу
вспомнить.
А смотритель только улыбается и говорит:
- Не извольте беспокоиться: через голос природы это все объяснится.
Барятинский рассмеялся:
- Ты, - говорит, - братец, после этого и сам не Филипп Филиппович, а "голос
природы", - и очень этим человеком заинтересовался.
Лег князь в чистую постель - ноги и руки вытянул, и так хорошо ему стало, что он
сразу же задремал: проснулся через час в прекрасном расположении, а перед ним
уже стоит прохладный шербет вишневый, и этот самый хозяин просит его
выкушать.
- Вы, - говорит, - на лекарства медиков, ваша светлость, не полагайтесь, а у нас
природа и вдыхание атмосферы пользуют.
Князь весело ему отвечает, что все это, говорит, очень хорошо, но я тебе должен
признаться - я у тебя прекрасно спал, но, черт меня возьми, и во сне все думал: где
же я тебя видел, или никогда не видал?
А тот отвечает:
- Нет, - говорит, - вы изволили очень хорошо меня видеть, но только совершенно
в другом виде природы и потому теперь не признаете.
Князь говорит:
- Хорошо, пусть так; но теперь здесь, кроме меня и тебя, никого нет, если же там
в соседней комнате кто есть - то вышли всех их вон, пусть на лестнице постоят, а
ты мне откровенно скажи без всякой секретности: кто ты такой был и в чем твоя
преступная тайна, - я могу тебе обещать выпросить прощение и обещание свое
исполню, как есть я истинный князь Барятинский.
Но чиновник даже улыбнулся и отвечал, что за ним ровно никакой провинной
тайности нет и никогда не было, а он не смеет только "сконфузить" князя за его
непамятливость.
- Так и так, - говорит, - я вашу светлость за ваше добро постоянно помню и на
всех молитвах поминаю; а наш государь и вся царская фамилия постоянно кого раз
видели и заметили - того уж целый век помнят. Потому дозвольте, - говорит, - мне
вам словесно о себе ничего не вспоминать, а в свое время я все это вам в ясных
приметах голосом природы обнаружу - и тогда вы вспомните.
- А какое же ты к этому средство имеешь голосом природы все обнаруживать?
- В голосе природы, - отвечает, - все средства есть.
Князь улыбнулся чудаку и говорит:
- Это твоя правда, - сказал князь, - забывать скверно, и наш государь и царская
фамилия действительно удивительно какие памятливые; но у меня память слабая.
Не снимаю с тебя воли, делай как знаешь, только я желаю знать: когда же это ты
будешь мне свой голос природы обнаруживать, потому что я себя теперь в твоем
доме уже очень хорошо почувствовал и после полуночи, холодком, хочу выехать. А
ты мне должен сказать: чем тебя наградить за мой покой, который я у тебя имел, -
потому что на это уже таков есть мой обычай.
Смотритель отвечает:
- Я до полуночи успею вашей светлости вполне весь голос природы открыть, если
только вы в рассуждении моей награды не откажете мне то, что я составляю себе
за драгоценнейшее.
- Хорошо, - отвечает князь, - даю тебе свое слово, что все, о чем попросишь, я
тебе сделаю, но только не проси невозможного.
Смотритель отвечает:
- Я невозможного просить не стану, а у меня такое желание больше всего на
свете, чтобы вы явили мне протекцию - сошли ко мне в нижние покои и сели с
нами за стол и что-нибудь скушали, или даже хоть просто так посидели, потому
что я нынче справляю мою серебряную свадьбу, после двадцати пяти лет, как я на
Амалии Ивановне женился по вашему милосердию. А будет это к вечеру в
одиннадцатом часу; в полночь же, как вам угодно, вы можете благопристойно
холодком выехать.
Князь согласился и слово дал, но только все-таки опять никак не мог вспомнить:
что это, и откуда этот человек, и отчего он двадцать пять лет тому назад женился
на Амалии Ивановне по его милосердию?
- Я даже с удовольствием пойду на ужин к этому чудаку, - сказал князь, - потому
что он меня очень занимает; да и по правде сказать: мне самому что-то помнится,
не то насчет его, не то насчет Амалии Ивановны, а что именно такое - припомнить
не могу. Подождем голоса природы!
К вечеру фельдмаршал совсем поправился и даже ходил гулять с Фаддеевым -
город посмотрел и закатом солнца полюбовался, а потом, как возвратился домой в
десять часов, хозяин уже его ждет и к столу просит.
Князь говорит:
- Очень рад, сейчас приду.
Фаддеев пошутил, что это даже и кстати, потому что он после прогулки
почувствовал аппетит и очень хотел съесть, что там Амалия Ивановна наготовила.
Барятинский опасался только того: не посадил бы его хозяин на первом месте и
не стал бы подавать много шампанского да потчевать. Но все эти опасения были
совершенно напрасны: смотритель и за столом показал столько же приятного
такта, как и во все предыдущие часы, которые князь провел в его доме.
Стол был накрыт щеголевато, но просто; в зальце, очень просторном, сервировка
опрятная, но скромная, и зажжены два черные чугунные канделябра прекрасной
французской работы, в каждом по семи свечей. А вино стоит хороших сортов, но
все местное, - но между ними толстопузенькие бутылочки с ручными надписями.
Это - наливки и водицы разных сортов и превосходного вкуса, и малиновые, и
вишневые, и из крыжовника.
Стал смотритель гостей рассаживать и тоже опять показал свою ловкость: не
повел князя в конец стола к хозяйскому месту, а усадил его, где тот сам хотел, -
между адъютантом князя и прехорошенькой дамочкой, чтобы было фельдмаршалу
с кем сказать и короткое слово и любезностями к приятному полу заняться. Князь
с дамочкой сразу же очень разговорился: он интересовался, откуда она, и где
воспиталась, и какое в таком далеком уездном городе находит для себя
развлечение?
Она ему на все его вопросы отвечала очень смело и без всякого жеманства и
открыла, что больше всего, будто, чтением книг занимается.
Князь спрашивает: какие она книги читает?
Она отвечает: Поль-де-Кока романы.
Князь засмеялся:
- Это, - говорит, - веселый писатель, - и спрашивает: - Что же вы именно читали:
какие романы?
Она отвечает:
- "Кондитер", "Мусташ", "Сестра Анна" и прочие.
- А своих русских писателей не читаете?
- Нет, - говорит, - не читаю.
- А почему так?
- У них мало светского.
- А вы любите светское?
- Да.
- Почему же это так?
- Потому, что мы о своей жизни сами все знаем, а то интереснее.
И тут говорит, что у нее есть брат, который сочиняет роман из светской жизни.
- Вот это любопытно! - сказал князь. - Нельзя ли хоть немножко видеть, что он
там пишет?
- Можно, - отвечала дама, и на минуточку встала и принесла небольшую
тетрадку, в которой Барятинский, взглянув только на первую страницу, и весь
развеселился и подал ее Фаддееву, сказавши:
- Посмотрите, как бойко начато!
Фаддеев посмотрел на первые строки светского романа, и ему стало весело.
Роман начинался словами: "Я, как светский человек, встаю в двенадцать часов и
утреннего чаю дома не пью, а езжу по ресторанам".
- Чудесно? - спросил Барятинский.
- Очень хорошо, - отвечал Фаддеев.
В это время все развеселились, а хозяин встал, поднял вверх бокал с шипучим
цимлянским и говорит:
- Ваша светлость, прошу вашего позволения, ко всеобщему и моему
удовольствию, в сей драгоценный для меня день дозволить мне изъяснить: кто я
такой, и откуда и кому всем, что имею к своему благоденствию, обязан. Но не могу
я этого изложить в хладном слове человеческого голоса, так как я учен на самые
мелкие деньги, а разрешите мне во всем законе моего естества при всех
торжественно испустить глас природы!
Тут уже настало время самому фельдмаршалу сконфузиться, и он до того
смешался, что нагнулся вниз, будто хотел салфетку поднять, а сам шепчет:
- Ей-богу, не знаю, что ему сказать: что это он такое спрашивает?
А дамочка, его соседка, щебечет:
- Не бойтесь, разрешайте: уж Филипп Филиппович дурного не выдумает.
Князь думает: "Э, была - не была, - пусть испущает голос!"
- Я такой же гость, - говорит, - как и все прочие, а вы хозяин - делайте, что вы
хотите.
- Благодарю всех и вас, - отвечает смотритель и, махнув головой Амалии
Ивановне, говорит: - Иди, жена, принеси, что ты сама знаешь, собственными
твоими руками.
Амалия Ивановна вышла и идет назад с большою, ярко отполированною медною
валторною, и подала ее мужу; а он взял, приложил трубу к устам и весь в одно
мгновенье переменился. Только что надул щеки и издал один трескучий раскат,
как фельдмаршал закричал:
- Узнаю, брат, тебя, сейчас узнаю: ты егерского полка музыкант, которого я за
честность над плутом интендантом присматривать посылал.
- Точно так, ваша светлость, - отвечал хозяин. - Я вам этого напоминать и не
хотел, а сама природа напомнила.
Князь обнял его и говорит:
- Выпьемте, господа, все вдруг тост за честного человека!
И изрядно таки выпили, а фельдмаршал совсем выздоровел и уехал чрезвычайно
какой веселый.
ПРИМЕЧАНИЯ
Впервые - журнал "Осколки", 1883, N 12.
Стр. 432. Известный военный писатель генерал Ростислав Андреевич
Фаддеев, долго сопутствовавший покойному фельдмаршалу Барятинскому... -
Барятинский, Александр Иванович (1814 - 1879), князь, - генерал-фельдмаршал, в
годы с 1856 по 1862, был главнокомандующим отдельным Кавказским корпусом и
наместником Кавказа. Фадеев, Ростислав Андреевич (1824 - 1883) - генерал,
публицист, писавший на военные темы, в годы с 1859 по 1864 состоял при
наместнике Кавказа.
Темир-Хан-Шура - ныне Буйнакск, Дагестанской АССР.
Стр. 435. Поливанный - глазированный.
Стр. 438. Поль де Кок (1794 - 1871) - автор многочисленных фривольных
нравоописательных романов.
Стр. 439. ...егерского полка музыкант... - В конце 40-х годов Барятинский
командовал Кабардинским егерским полком.
Закладка в соц.сетях
