Абзац: Полный самый		URL: https://lib.co.ua/action/cherkasovvladimir/oper12.jsp

	Опер 1-2

 Владимир ЧЕРКАСОВ 	ОПЕР 1-2
 	ОПЕР ПРОТИВ МАНЬЯКА 	ОПЕР ПРОТИВ СВЯТЫХ ОТЦОВ
 	Владимир ЧЕРКАСОВ 	ОПЕР ПРОТИВ МАНЬЯКА
 	Текст данной книги предоставлен издательством "ВАГРИУС" http://www.vagrius.com
 ЧАСТЬ I
 НАЕЗД НА АКТЕРОВ
	Глава 1 	У Сергея Кострецова, оперуполномоченного по участку в районе Чистых прудов, как всегда, забот хватало. На этот раз с деятелями искусства. Похоже, воры решили парализовать творческое вдохновение любимцев публики. Только открылся осенний театральный сезон, как разразилась серия краж в театре "Современник" и театре-студии Олега Табакова. 	Деньги, драгоценности, а заодно и модная одежда исчезали прямо из гримерных чуть ли не ежедневно. Но если бы только это! Служителей муз, видимо, решили оставить и без колес - от подъездов театров угоняли автомобили. 	"Современник" выходит прямо на Чистые пруды, табаковский театр расположен за ним, на улице Чаплыгина. Этот-то пятачок "Чистяков", как называют здешние края местные, и стал постоянной головной болью для капитана Кострецова. 	В разгар криминальных атак в театры бросили команду переодетых сотрудников угро. Под видом богемных друзей-приятелей они болтались за кулисами, в буфетах, по коридорам и дворам. 	Тем не менее время от времени из театральных глубин раздавался пронзительный женский крик или рев заслуженного артиста. Полуодетая, выскакивала очередная ограбленная, длинно ругался заслуженный трагик, глотая спиртное. Но если бы это был конец! Не успевал закрыться занавес, как актер, только что пережив потрясение от кражи в гримерной, вываливался на улицу и видел, что его машины и след простыл. 	Воровской пир стих, когда выносить и угонять из ценного недвижимого и движимого стало нечего. Не считая, конечно, самих господ артистов. 	Сергей Кострецов сидел в своем кабинете, анализируя сходные происшествия по Москве за последние годы в среде знаменитостей. 	Старенькая коричневая кожанка опера висела на спинке стула, он засучил рукава неброской рубахи на "костяных" своих руках, густо поросших мхом. Глаза капитана, собирающегося перешагнуть за свои тридцать три года, утомленно щурились, кудрявая светло-русая шевелюра была взлохмачена. 	Сергей смолил любимые сигареты "Мальборо" и читал обзоры: 	14 марта 1994 года в 22.00, в тот момент, когда в театре "Ленком" шел очередной спектакль, с театральной автостоянки неизвестные угнали автомобиль "БМВ-735", принадлежавший артисту Александру Абдулову. По этому поводу актер сказал: "Мы живем в стране воров". Он также сообщил, что в 1993 году у сотрудников "Ленкома", в числе которых такие артисты, как Николай Караченцов и Олег Янковский, было угнано шесть автомобилей. 	27 октября 1994 года, когда актер Зиновий Гердт со своей женой зашел в продовольственный магазин на улице Строителей, неизвестные преступники угнали его машину "Жигули", которая не была поставлена на сигнализацию. За короткий срок артист лишился уже второго автомобиля. 	31 октября 1994 года жертвой преступления стала актриса Татьяна Васильева. Около десяти часов вечера в подъезде ее дома на улице Лизы Чайкиной на нее напал грабитель. Выхватив из рук артистки сумочку с деньгами и документами, он скрылся в неизвестном направлении. 	11 мая 1995 года ограблена актерская чета - Александр Лазарев и Светлана Немоляева. В тот момент, когда 57-летний А. Лазарев находился на репетиции (он работает в Театре имени В. Маяковского), кто-то залез в его гримерную и украл у него куртку, в которой были документы и ключи от квартиры. После этого преступник отправился по указанному в паспорте адресу, тем более что дом этот находился рядом с театром. Открыв квартиру "родными" ключами, преступник похитил оттуда 2 миллиона рублей и скрылся. 	14 июля 1995 года в 10 часов утра от подъезда дома актрисы Лидии Федосеевой-Шукшиной на улице Бочкова неизвестные угнали принадлежавшую ей автомашину "Жигули". 	16 июля 1995 года в 8 утра был совершен вооруженный налет на дачу писателя Анатолия Ананьева, расположенную под городом Видное. Неизвестный в маске, с пистолетом в руке ворвался в дом и потребовал денег. Однако писатель ударил грабителя по руке с пистолетом. В результате прогремел выстрел, но пуля угодила в пол. Грабитель скрылся. 	17 июля 1995 года в 3.30 утра грабители пробрались на дачу поэта Андрея Вознесенского в Переделкине. Хозяева спали, преступники сложили в мешок всю видео-и аудиотехнику, находившуюся в доме. На шум проснулась жена поэта писательница Зоя Богуславская. Она вышла на веранду и тут же попала в руки одного из грабителей. Приставив к горлу женщины нож, он держал ее, пока его напарник упаковывал ворованные вещи, среди которых были видеомагнитофон, телевизор, телефон, фотоаппарат и 2,5 миллиона рублей. После этого преступники отпустили женщину и скрылись. Через шесть дней они были задержаны милицией... 	Кострецов остановился на этой информации, подумав: "Хоть здесь разыскали преступников".
 ***
 	Дверь открылась, в комнату вошел оперуполномоченный отдела лейтенант Геннадий Топков. Его подкинули на подкрепление Кострецову: парень, мол, сечет в театральных делах и вообще - по культуре. Решили так, потому что Гена, кроме недавно законченной милицейской "Вышки", имел и университетское образование историка. 	Кострецов, любивший работать в одиночку, согласился на такого напарника больше потому, что Гена был скромен, без "ментовского" апломба и амбиций, которые то ли не успел нажить, то ли отторгались они у него из-за интеллигентности. 	Несмотря на хорошие манеры и очки, которые отродясь считались признаком слабости, Гена был спортивно сложен, и Кострецов оценил его тренированность, понаблюдав за лейтенантом в спортзале и тире. 	Топков вежливо кивнул капитану, сел перед его столом, скосив глаза под окулярами в строгой оправе на обзоры, лежащие на столе. 	- Не везет творческой интеллигенции, - сказал Кострецов. - Мало того, что постоянно грабят, но, как правило, и грабителей не находят. 	- Да, - усмехнулся Гена, - в последнее время наши кумиры уж с телевизионного экрана за помощью обращаются. Недавно телеведущая "Армейского магазина" Дана Борисова жаловалась, что на только-только купленном "Гранд Чероки" с золотистыми дугами спереди и по бокам всего час ездила. И за какого-то знаменитого актера хлопотали - призывали воров не трогать его новой машины. Две предыдущие угнали. 	- За простых людей попросить некому, - бросил Кострецов. 	- Простых много, а талантливых мало, товарищ капитан. 	- Не надо, Ген, "товарищ капитан". Между напарниками не должно быть официальности. Можешь меня Сергеем звать и на "ты". 	Топков смутился. 	- Вас, то есть тебя, еще Кость зовут. А почему? 	- Сначала в школе прозвали. Может, из-за фамилии, а может, из-за худобы. У меня быстрый обмен веществ. Мясо все время трескаю, но калории бешено сгорают. Надеюсь, и холестерин улетучивается. Еще пиво люблю, рекорд - семнадцать кружек подряд. Правда, только с вяленой рыбой. Рыбу-то я сам ловлю. И тебе придется, - капитан улыбнулся, не договорив, что Костью окрещен и за отчаянность в драках. 	- Я не рыбак, - недоуменно ответил Гена. 	- Будешь. Я тебе - об оперской рыбалке. Вот сейчас надо точно закинуть удочки в омута "Современника" и театра Табакова. Но предварительно требуется промерить глубины, определить, чем местные рыбки дышат, на что клюют. У тебя по этой части что-нибудь есть?! 	- Проанализировал я похищенное в театрах. В общем, дело обычное: деньги, золотые кольца, драгоценности. Но внушительный улов, если по-рыбацки выражаться, - коллекционные ордена. 	- А откуда в сумочках и карманах актеров были ордена, да еще коллекционные?! 	- Не у актеров. Увлеклись в театрах спектаклями, так сказать, по полной системе Станиславского. Это в смысле перевоплощения. Ну и давай носить на сцене настоящие ордена. Причем не только последнего времени, а и царского. Если офицер, ну, скажем, в "Трех сестрах" Чехова, так ему вешали какого-нибудь Святого Станислава или Святую Анну, да еще с мечами. А так как раньше и гражданских лиц награждали, например, чисто военным орденом Святого Александра Невского, то и этот годился для украшения актера в роли старинного вельможи. И вот его-то как раз и увели. 	Кострецов озадаченно поинтересовался: 	- Такие ордена больших денег стоят. В Москве что, открылась фирма, выдающая их напрокат?! 	- Нет, конечно. Помогал театрам крупный московский коллекционер генерал Рузский. Он на театре помешан, как и на орденах. У него огромная коллекция, фигурирует в международных справочниках. Генерал стар, наследников нет, ну и хотел, чтобы его сокровища публику порадовали. Рузский - старого российского рода. Когда увидел, что стали дореволюционных людей с уважением, похоже изображать, не посчитал кощунством на мундиры (пусть и бутафорские) и фраки свои ордена предоставить. 	- И большого достояния лишился генерал? 	- Десятки тысяч долларов! Я пропавшее точно не оценивал, но суди сам, хотя бы по стоимости советских орденов. Когда-то на черном рынке, например, орден Ушакова 1-й степени стоил двадцать тысяч долларов, а орден Суворова - двенадцать тысяч. Ну, а самый редкостный орден - Андрея Первозванного - оценивался в сто тысяч долларов. Это бывший высший орден империи, за то время его получили немногим более тысячи человек. Сейчас он возрожден: награждены академик Лихачев, конструктор Калашников. 	Кострецов с уважением посмотрел на Гену. 	- Откуда ты про ордена знаешь? Неужели, когда учился на истфаке, это преподавали? 	Топков смущенно отвел глаза. 	- Да нет. Но я же хорошим историком хотел стать. Особенно увлекался отечественной историей: генеалогией, русским офицерским корпусом... 	- И пошел потом в менты, - продолжил Кострецов. 	Гена поправил очки, прямо посмотрел на него и проговорил: 	- А в военное училище мне поздно было, да и зрение не первый сорт. Только в милиции мог офицером послужить. 	У Кострецова тепло сжалось сердце: такого парня среди новоиспеченных лейтенантиков он видел впервые. Подавляющее большинство из них с первых дней службы больше интересовалось расценками бандитских "крыш" и возможностями заработать на консультациях новых русских. 	Но Сергей привык чувств своих не выказывать и деловито уточнил: 	- Так значит самая ценная пропажа у Рузского - орден Александра Невского? 	- Да. Театр, конечно, обещает часть его стоимости оплатить. Но куда там! Театральных денег и на ремонт помещений не хватает. 	- А ты такой орден видел? 	Гена кивнул, заблестев глазами. 	- Учрежден в 1725 году, первые награждения были произведены после смерти Петра Великого Екатериной Первой. Знак его - красный крест с золотыми орлами между лучами и изображением Александра Невского на коне в центре. К знаку - восьмиконечная, стального цвета, лучевая такая звезда ордена с девизом: "За труды и отечество". Вручались лишь высшим чинам. 	- Знак или звезда пропали? 	- Знак, - вздохнув, ответил Топков. - Не знаю, была ли у Рузского к нему звезда. Кроме "Александра Невского" похитили еще несколько орденов. 	- Ну вот, у тебя уже есть адрес, - с него и начнем. Поговори с генералом. Тут разное можно вытянуть. Как и где хранится его коллекция? Не было ли попыток ограбления? Что за люди Рузского окружают - на предмет наводчиков... Ну, сам сообразишь. А я угнанными машинами займусь. Для начала в "Современник" зайду, этот театр посолидней и с некоторой криминальной предысторией. 	- Что ты имеешь в виду? 	- Был там лихой администратор. Еще в семидесятые годы занимался активной скупкой и перепродажей ворованных бриллиантов. Было такое знаменитое "бриллиантовое дело" Глода. Я его хорошо знаю, потому что у меня друг опером ФСБ служит, а в то дело КГБ вынужден был вмешаться. Длинная вообще-то история, но могу изложить, раз ты меня просветил на предмет орденов. 	- Буду только рад, Сергей! Тем более что ордена и драгоценности всегда связаны. Например, к орденам Андрея Первозванного, Александра Невского и Анны 1-й и 2-й степеней в качестве дополнительной награды могли жаловаться алмазные украшения. 	Кострецов улыбнулся, любуясь азартом молодого опера. 	- Ну, в том деле награждались попроще... Сбилась шайка на небольшой ювелирной фабрике. Располагалось производство в маленькой церквушке, стоявшей между универмагом "Детский мир" и зданием КГБ на Лубянке. Ювелиры систематически таскали отсюда бриллианты. Воровать было нетрудно, так как никакого досмотра не производилось. Потом переехала фабрика на завод "Кристалл", в район метро "Водный стадион". Там охрана была уже построже, но легко выносили и оттуда. Главарем команды был начальник цеха, подельниками - разметчик, шлифовальщик, несколько мастеров. Ходко шли украденные "брюлики" по Москве-матушке, у нас всегда навалом любителей "камушков". Очень выделялись среди покупателей ворованного известнейшие люди из той самой среды творческой интеллигенции. На этих как раз и работал барыга, он же администратор театра "Современник". 	- Ты что, не любишь творческих людей? - серьезно спросил Гена. 	- Я сам творческий по роду своих занятий, - веско ответил Кострецов. - Так что талантливых коллег в любой области уважаю, даже в уголовной. Но мастер, профессионал - это одно. И совсем другое - всякая шатия, которая крутится, кормится вокруг умельцев. В художественных, театральных кругах это так называемая богема. Ни хрена сами не умеют, а на всяких тусовках первые. Эта шушера и застит глаза. Ну кем был тот администратор "Современника"?! В лучшем случае - неудавшийся актеришка, режиссеришка. Но он-то в искушение мастеров сцены и вводил. Хотя и те хороши... Ты посмотри: угонят у кого-то из них одну тачку - сразу заводит другую. Систематически обкрадываемый Александр Абдулов сейчас на шикарном "Гранд Чероки" заруливает, не хуже исчезнувшего у Даны Борисовой. Что, в метро западло проехать?! Ну да, под землей-то лишь второсортный народ передвигается. 	Гена улыбнулся. 	- Все-таки, скажем так, недолюбливаешь ты, Сергей, знаменитостей. 	- Это есть! Какую-то безголосую раскручивают по всем правилам шоу-бизнеса, а ты на нее смотри, не выключать же все программы. А режиссеров, писателей, особенно сатириков, целая шайка с экрана не пропадает. Одни и те же лица, один и тот же треп! А потом глядишь (за это спасибо телевидению) - самые ударные из них уж с уголовниками без стеснения целуются и обнимаются. 	- Про кого это ты? 	- Да, например, про режиссера "Ленкома", про Захарова. Хозяина "Русского золота" Таранцева из американской тюряги выпустили, а режиссер "Ленкома" едва ли не первым его у нас в аэропорту с поклоном встречает и обнимает. 	- Таранцев в прошлом дважды был судим и отбыл наказание, судимости сняты. 	Кострецов сощурился. 	- Видно, Гена, что в органах ты без году неделя. Поверь пока на слово: если человек зону, да еще неоднократно, прошел, "нормальным" он не будет. На всю жизнь - особые ухватки, закомплексованность, грязный цинизм. Но если даже этот Таранцев святым стал, зачем деятелю культуры свою связь с ним подчеркивать?! Есть же неписанные законы, кодексы чести в любой артели, а в цеху людей искусства - особенно. Ответ прост - этот хозяин "Русского золота" и сам золотой. Передачу на телевидении (опять же о культуре!) кто финансировал? Таранцев. Что же получается? При советской власти такие режиссеры ради кормушки языком по вышестоящим задницам работали, а теперь достаточно к груди кому-нибудь прижаться перед телекамерой. Легче стало, хотя и позорнее. 	- Без денег культуре не прожить. 	- Неужели русская культура нуждается в таких деньгах? Лучше уж пусть вообще не будет искусства, чем ценой грязи. Мы и так тонем в бульварщине. Вот уже воистину форма определяет содержание. 	- Это правда. На актерскую зарплату машину не купишь. Да ведь перед властью над толпой, перед большими деньгами любому непросто устоять, - сдержанно произнес лейтенант. 	- Но эти-то не любые! Ты мне, Топков, на больную мозоль не наступай. Ты про меня все уже узнал?! Знаешь, что я ни у уголовников, ни у полууголовных всяких никогда ни копейки не брал и в сделки с этой шушерой не вступал? Потому и торчу на Чистяках "земляным" опером... Но хотя бы эти Чистые пруды должны быть чистыми! 	Капитан нахмурился, сложил бумаги на столе, сунул их в папку. Снял куртку со стула и стал ее натягивать. 	- Сергей, - извиняющимся тоном сказал Гена, - я таким же, как ты, принципиальным хочу быть. Поэтому к тебе в напарники сам попросился. Ты прости, что я такие вопросы задавал. Мне хотелось тебя понять. Я знаю, за что тебя Костью еще зовут. Знаю, как ты этим летом накрыл банду милиционеров с главарем - майором угро. 	Капитан, помягчав, передумал обрывать разговор и уходить. Он снова закурил уже которую по счету сигарету и проговорил: 	- Не белая я Кость. Про старинные ордена, историю Отечества плохо знаю. Я вообще ничего про ордена и медали не ведаю. Мне их не дают. Но как и какими жабрами дышит вся эта богема приблатненная - уж как-нибудь просеку. Ну что, про "бриллиантовое дело" досказывать? 	- Будь добр. 	- Так бы и гоношились бриллиантщики при помощи всяких "современниковских" барыг, если б в марте 1971 года не повязали на таможне в аэропорту гражданина Глода. Творческий, заметь, таможенник присмотрелся к кольцу на руке этого гражданина. Оно почему-то было повернуто бриллиантом внутрь ладони. Взялись перстень досматривать. Оказалось, что он поддельный и служит футляром для большого бриллианта в два карата! Занялся этим КГБ, и уже в июле взяли восьмерых бриллиантщиков с тем начальником цеха. А в ходе расследования арестовали пару десятков обвиняемых, да сотню человек пустили свидетелями. Нитка от них потянулась в Армению. На том материале художественный фильм потом сняли. Это было самым крупным хищением в семидесятые годы. Изъятыми бриллиантами заинтересовался сам Андропов. Руководители союзного КГБ собрались лично осмотреть эти сокровища. Видишь, чем еще легендарен театр "Современник"? 	- Внушительно. 	- Давай удить, Гена. Имей в виду: ближайшие после преступления дни дают наибольший эффект раскрываемости. Я вот еще думаю: с какого бы края агентурно внедриться в круги театральной общественности? В "Современник" - то я пойду опером. Но надо б где-то богемно поболтаться - как своему. Где самая мощная театральная тусовка? 	Гена подумал и сказал: 	- Когда-то была в ВТО - Всероссийском театральном обществе, в здании на углу Пушкинской площади и улицы Горького, там и ресторан славился. А после перестройки организовали СТД - Союз "театральных деятелей". Но я ничего не знаю об этой организации. 	- О! - воскликнул Кострецов, - мне уже понравилось: "театральных деятелей". На Чистяках одних театральных деятелей другие чистят. В таком "союзе" необходимо побывать.
 ***
 	После разговора с Геной Кострецов еще посидел за столом, просматривая список угнанных от театров автомобилей. Потом направился к "Современнику". 	Капитан прошел через белую колоннаду здания и двинулся по пустынным в этот дневной час коридорам к кабинету администратора театра. Открыв дверь, увидел за столом пожилую, ярко накрашенную дамочку. 	- Добрый день, - сказал он, показывая удостоверение, - как дела на криминальной сцене? 	- Это вам лучше знать, - ответила та, не поддержав шутливого тона капитана. - Ваши сотрудники тут круглыми сутками болтаются. 	Кострецов сел в кресло, обвел взглядом помещение. 	- Отбой, теперь я в основном этими происшествиями буду заниматься. Надо осмыслить случившееся, подумать. 	- Разве?! - с надрывом осведомилась дамочка. - Но ведь анекдот о другом гласит. 	- Какой анекдот? 	- А сидели двое перед банановым деревом: обычный человек и милиционер. Стали спорить, как лучше бананы достать. Обычный-то говорит: "Надо подумать". А милиционер: "Надо прыгать", - и давай изо всех сил к бананам подскакивать. Кое-какие он ухватил. А обычный подумал и сообразил, что лучше палкой действовать. Нашел ее и сбил себе много бананов. "Видишь, - говорит он милиционеру, - лучше сначала подумать". А милиционер, знай, скачет да кричит: "Не надо думать, надо прыгать!" 	Капитан от души рассмеялся: 	- Отпрыгались. Театр так чисто проутюжили, что приходится соображать. А вы, раз такие анекдоты рассказываете, наверное, уже давно думаете. Так не будет ли каких-нибудь подсказок? Советов больше не надо. 	Дама достала из длинного портсигара тонкую сигарету, закурила и пустила дым вверх еще не потерявшими упругость губами, и так огненными от помады. 	- Да что ж я могу капитану милиции подсказать? Своих театральных назубок знаю. Но не сами ж они у себя крали. 	- Особенно неприятна история с орденами генерала Рузского, - заметил Сергей. 	- О да! - озабоченно подняла выщипанные дуги бровей дама. - Какую ошибку мы сделали, что из его коллекции взяли. Зрителю-то, в принципе, все равно, что за бирюльки на актерах. 	- Эти бирюльки были самым дорогостоящим в вашем театре. 	- Да как сказать, - небрежно повела глазками дама. - Генерал все равно продавать эти ордена не собирался. А вот ценности, которые у актеров украли, придется им восстанавливать на последние гроши. 	- Ну да, - невозмутимо продолжил Кострецов, - например, угнанные иномарки требуется компенсировать немедленно. Был "опель", а теперь, может, БМВ взять. Эта модель во всех отношениях поприметнее. 	- В каких это - всех? 	- Например, если снова угонят, легче искать. 	Дама зло рассмеялась. 	- Вы, пожалуй, разыщете! А знаете, каким п?отом все это актерам достается? 	- Знаем, замучили этими объяснениями по телевидению. Так кто из нас мученики искусства? 	Дамочка раздражилась так, что сквозь пудру на щеках проступила их природная краска. 	- Вы что, издеваться сюда пришли?! Еще анекдотами про милицию попотчевать? Не вам над людьми искусства трунить! Уж более смехотворной фигуры, чем малограмотный продажный современный милиционер, в нынешнем общественном театре не существует! 	Кострецов тоже закурил. 	- Давайте-ка успокоимся. Я-то на вас обижаться не могу, потому что вы от имени людей искусства говорите, а сами к ним отношения не имеете. Вот и пытаетесь оскорблять милицию со своей завхозовской кочки. Тоже имеете право, в "Современнике" и администраторы легендарные. С точки зрения милиции. 	Совсем сузила глаза дамочка. 	- Это что еще за намек?! 	- Да какой уж там намек! - простецки заулыбался Кострецов. - Талантливые, я говорю, администраторы. Вы о всех бывших тут представителях этого переднего фронта искусства знаете? 	Ему хотелось, чтобы собеседница сама вспомнила "бриллиантового" барыгу. 	Дамочка вперилась взглядом в безмятежную кострецовскую физиономию. 	Наконец ее осенило: 	- А-а, это вы про Неумывайкина... 	Капитан с удовольствием рассмеялся, услышав произнесенную вслух колоритную фамилию администратора-бриллиантщика. 	- И про товарища Неумывайкина тоже. А хорошая у вас память. Дело-то было в семидесятых годах. 	- И все-таки вы еще на что-то намекаете, - уже настороженно произнесла собеседница. 	Кострецов с усмешкой посмотрел на нее. 	- Боюсь, вы такая хитрая, что сами себя можете перехитрить. Поэтому говорю прямо. Параллель с Неумывайкиным - не намек на то, что вы подозреваетесь в наводке воровской шайки на грабежи театра. Хотя... ассоциация с таким талантом, как Неумывайкин, на сцене "Современника" вполне допустима. 	Хотелось, ох, хотелось капитану поставить на место эту дамочку. Но он был отходчив и дружелюбно продолжил: 	- Я тут спорил со своим помощником о нынешних людях искусства и понял, что действительно не очень их жалую. А вот о тех, кто вынужден обслуживать эту капризную, самовлюбленную публику, честное слово, другого мнения. Поэтому немного растерялся, когда вы взялись их с таким пылом защищать. А они сами, ого как в состоянии себя прикрыть. Тут их мастерство безупречно. Но вам-то каково? Что я, не знаю? Ни в одном другом коллективе нет такого гнусного и запутанного клубка сплетен и интриг, как в театре. 	Женщина устало махнула рукой, по лицу ее сразу поехали морщины. 	- Достается, конечно. Такие, как я, всегда второй, даже третий сорт в театре. - Она усмехнулась. - А зрители, выходит, уж последний сорт для господ артистов. 	- Вас как величать? - вежливо осведомился капитан. 	- Далила Митрофановна. 	Опер с трудом сдержал улыбку: "Современнику" везло на колорит. 	- А я Сергей. Так вот, меня в расследовании артисты совершенно не интересуют. Вы правы, Далила Митрофановна: в кражах вряд ли они замешаны. Важнее присмотреться к околотеатральному люду. Ну например, к завзятым театралам типа генерала Рузского, к тем, кто около артистов крутится. Конечно, небезынтересна и обслуга театра, его сотрудники. 	- Поэтому вы с меня начали? 	- Так точно. Вы же сами сказали: всех здесь знаете. Вы такой ас, - напропалую льстил Кострецов, - что даже Неумывайкина помните. 	Далила Митрофановна вздохнула. 	- Как его не помнить! Он до сих пор в нашем театре как родной, на все спектакли ходит. 	Капитан внутренне напрягся. 	- Неумывайкин?! Сколько лет прошло... Отсидел, давно посторонний человек, а все в "Современник" его тянет. 	Далила добродушно усмехнулась. 	- А театральные вроде цирковых. У нас тут второй дом, как семья. И правильно вы подметили: дрязги, склоки - будто среди многочисленной родни. Привычка к клану на всю жизнь. Вот и Неумывайкин Эдуард Анатольич сколько пережил, а тянет его сюда, хотя и здание у нас новое, и многое другое. 	- Вы, я вижу, терпимо к нему относитесь. 	- А что такого, капитан Сережа? В совке как жили? Всякий норовил утянуть. Ну и Эдуард Анатольич увлекся. Клиентура у него была шикарная. Это сейчас "Современник" - лишь один из неплохих театров среди двухсот в Москве, а тогда-то мы были особенными, революционерами: молодые Ефремов, Табаков... Связался Эдик бриллианты те распространять, но не воровал же их. Нагляделся на окружающих, захотелось хоть так быть знаменитым. 	- И стал, - продолжил Кострецов. - Сам Андропов с верхушкой КГБ его "коллекцией" любовался. 	- Правда?! 	- Да. Разложили изъятые камушки на столе у помощника Андропова. Пришли ознакомиться: Андропов, Цвигун, Пирожков, Чебриков... Неумывайкин-то все в Москве проживает? - как бы невзначай подбросил капитан интересующий его вопросик. 	- А где ж еще Эдику быть? Он без московских тусовок, как рыба без воды. 	Перед уходом Кострецов поговорил с Далилой Митрофановной на отвлекающие темы, чтобы не вздумала она вспугнуть ставшего уже старым, но, наверное, по-прежнему шустрого Эдика Неумывайкина. С этим мастером своего нетеатрального дела капитану надо было непременно повидаться.
	Глава 2 	На следующее утро опер Кость решил прогуляться по своей "земле": прощупать, чем дышит местный полуподпольный народ. 	Кражи в самих театрах могли быть пищей для пересудов публики, вхожей в мир кулис. Угоны же автомобилей с оживленных пятачков у театральных подъездов - уже ближе к толковищам в пивных, забегаловках, а также, так сказать, для обмена мнениями на приблатненных Чистяках. 	Самым давним стукачом капитана был Кеша Черч. Он работал на него частью по соображениям лирическим: оба они родились и выросли на Чистых прудах, учились в одной школе, - но в большей степени из благодарности Кострецову за то, что тот не обращал внимания на Кешины мелкие уголовные грехи. 	Эту широко известную в округе личность Кострецов сначала безуспешно поискал в любимом месте Черча - пивной в Банковском переулке. 	"Стало быть, уже похмелился", - подумал Сергей и вышел на угол переулка и Мясницкой улицы. 	Он перешел на другую сторону Мясницкой к массивному старинному зданию банка. Наверное, это учреждение было здесь с незапамятных времен, раз переулок напротив назвали Банковским. Кострецов заглянул во двор банка и увидел Черча, греющегося на солнышке у одного из домов на лавочке. 	Капитан подошел, сел рядом. Черч, закинув ногу на ногу в изможденных кроссовках, распахнув на тощей груди линялую куртку, щурился под ласковыми лучами, парно дыша свежим пивом. 	- К банку присматриваешься?! - шутливо спросил Кострецов. - Трудно такой брать в одиночку. 	- На банк специалист нужен, - важно произнес Кеша. - А есть ли сейчас такие?! Помнишь последнего классного "медвежатника" на Москве - Паршина? Менты с ног сбились, облаву устроили, а он вот в этом банке ночевал. 	- Да, - согласился Сергей, - никто и подумать не мог, что прячется ночами Паршин в самом банке на Мясницкой. Выдающегося таланта был жулик... Но я тебя, Кеша, об орлах более низкой квалификации хочу спросить. 	Черч, почуяв свою нужность, побольше развалился и ритуально попросил закурить. 	Капитан вручил ему "Мальборо" и сказал: 	- "Современник" и театр Табакова бомбили последнее время немилосердно. И в театрах, и снаружи: я имею в виду угон тачек. Все более-менее приличные иномарки артистов и сотрудников увели. Словно б кто-то войну их хозяевам объявил. 	Черч подсосал воздух щелью рта, свободной впереди из-за выбитых зубов, и проговорил: 	- Слыхал кое-что. Сплошняком угоняли, бригада работала. 	- Вот именно. Не случайные какие-то ухари. А раз команда старалась, то должны быть и слухи. 	Кеша пощурился, озабоченно поморгал своими когда-то серыми, а теперь бесцветными от пьянки и лихой жизни глазами. 	- На сто процентов не скажу, но думаю, что действовал Гриня Дух. У него сейчас новая команда. И гляжу, кое-кто из пацанов его нынче щедро гуляет. 	- Гриня Дух? - стал вспоминать капитан. - Так он снова на Чистяках появился? Летом-то он пропадал куда-то. 	- Ага. Контачил Дух с пиковыми - кавказцами. Ну и кантовался в их краях, там всегда работы много. Роскошная тачка им важнее жены. 	- Да берут-то тачки здесь. Что, Гриня на Кавказе представительства своих шаек открыл? И где именно? 	- А хрен его знает. У Грини полон Кавказ дружбанов, все готовы стол накрыть. Лето же было. Может, просто отдыхал. Точно знаю, что он в Грузии был, вино хорошее оттуда привез. 	Бывший классный спортсмен-автогонщик Гриня имел кличку Дух, потому что во время афганской войны шоферил на армейских транспортах по афганским дорогам, простреливаемых настоящими "духами" - моджахедами. Да и лихачил на машине так, что у пассажиров дух захватывало. 	После героического периода своей биографии Гриня, вкусивший азартной опасности, увлекся угонами машин у мирных московских граждан. Сидел за это неоднократно. В последнее время остепенился, то есть перестал, как автомобильный наркоман, лично цепляться за чужой руль. Он занял в этом автобизнесе свою нишу - стал координатором угонов и переброски ворованных машин на Кавказ. 	Кострецов знал весельчака и балабола Гриню, издавна обитающего на Чистяках. Черноглазый, с волнистой шевелюрой смоляных волос, подвижный, Гриня один к одному походил на хрестоматийного конокрада. Он и машины обожал, будто б кровных скакунов. Мог подолгу стоять, обозревая какую-нибудь великолепную иномарку, едва ли не выдыхая наконец: "Красавица ты моя!". 	Капитан уточнил: 	- Парнишки Духа, говоришь, широко гуляют? 	- Ну да, гордо так: мол, и при деньгах, и при Гринином авторитете. 	- А сам Дух? 	- Частенько вижу его теперь на Чистяках. Но не в деле, конечно. А так - разъезжает по кабакам, казино. На заднем сиденье сидит, как босс, с двумя мордами по бокам. Через окно видно: по-прежнему рот у него не закрывается. И прикид у Грини, и верхним стал, а все метла безостановочно метет. Наверное, и на том свете всех заговорит. 	Сергей улыбнулся. 	- Вот и в цвет, как блатные говорят. Человек с таким языком всегда что-то лишнее вякает. 	Черч лениво процедил: 	- Да понял, понял тебя... Дай-ка еще "мальборочку". - Он снова закурил и назидательно указал: 	- Кто ж с пахана дело сечет! К Грине просто так не подступишься. А вот пацаны его, пальцы веером, по пьяни могут нужное произнести. 	Кеша любил подчеркнуть перед Кострецовым свое знание оперативного дела. Был он сыном генерала и мамы - советской барыни. Когда-то изучал с репетитором английский язык, играл на фортепьяно, но после смерти родителей, промотав ими нажитое, снизился до обрубка своего первого школьного прозвища - "Черчилль". Как передовой юнец, состоял когда-то Кеша в комсомольском оперативном отряде. Потому нет-нет, да и вкручивал в разговор с Сергеем своеобразные замечания, словно б намекая, что оперской деятельностью занялся еще тогда, когда Кострецов в милицию и не собирался. 	- Тебе виднее, - подыграл ему Сергей. 	Они распрощались. Кострецов зашагал домой, чтобы надеть для следующего рабочего визита свой лучший костюм.
 ***
 	Жил опер в Архангельском переулке, бывшем Телеграфном, выходящем на Чистые пруды церковью, известной в народе как Меншикова башня. Обитал Кострецов на дальнем его конце в старинном доме, где отстоял у "нового русского" хозяина их былой громадной коммуналки комнату с кухонькой, туалетом и ванной. 	Вынужден был теперь Кострецов забираться к себе через бывший черный ход, по которому обычные жильцы не ходили. Но это капитану было, скорее, на руку. 	Сергей зашел к себе, открыл шкаф, чтобы одеться для похода в Союз театральных деятелей. Собственно, костюм на шикарные случаи был у Кострецова один, зато не пожалел он на него ни скудной своей зарплаты, ни премиальных. Приобрел двойку парижского пошива, со всеми приметами высшего класса, вплоть до элегантных крылышек от пота на подкладке в районе подмышек. Имелась к костюму и парочка карденовских сорочек, а также носки по немыслимой цене. Были и породистые ботинки, с которых по большей части приходилось капитану лишь обдувать пыль. 	Над галстуками, собственно, Сергею тоже не приходилось долго ломать голову. Их было три, все шелковые, в тон костюму. После недолгого раздумия остановился на том, что дольше других не повязывал. 	Кострецов подумал, что к такому костюму ему б иномарка не помешала, чтоб подкатить на ней небрежно. Можно было б напрокат и ее раздобыть. Да ладно. 	Столько пыли в глаза, и вдруг да попусту? Проведем сначала разведку, а уже потом... 	Ловить зазевавшихся в СТД капитан собирался на самый закаленный крючок - финансовый.
 ***
 	Кострецов подъехал к парадной здания СТД на Страстном бульваре в такси. Зашел в него и направился по коридорам, посматривая на таблички кабинетов. 	Ага, вот то что надо: "Главный бухгалтер С. В. Быловский". Можно начинать и отсюда. 	Сергей без стука отворил дверь, уверенно зашел в комнату и поглядел на хозяина. Мужчина лет пятидесяти, с густыми неседыми волосами, лихо подкрученными усами, поднял на него внимательные глаза. 	- Добрый день, - сказал капитан, присаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. - Сукнин Иван Афанасьевич у вас был? 	- Нет, - ответил главбух. - А кто это такой? 	- Сукнин - мой хозяин. Он собирался побеседовать с кем-нибудь из финансистов вашей организации. 	- Не был. А что у него за дело? 	- Сукнин - крупный самарский предприниматель. Хочет Иван Афанасьич спонсорские деньги вложить в какой-нибудь московский театр. 	Любезно светя карими глазами с полной физиономии, главбух представился: 	- Семен Викторович Быловский. 	- А меня можно просто - Сергей. Я у Сукнина вроде секретаря. 	Быловский словно учуял настоящую профессию Кострецова и уточнил: 	- Охраняете? 	- Телохранитель у него другой. А я на подхвате по менеджерской части. И билеты на самолет беру, и в гостинице шефа обустраиваю, да масса дел... Сегодня с Иваном Афанасьичем разминулись, а собирался он к вам. Извините. - Сергей поднялся, делая вид, что собирается уходить. 	- Сидите, сидите! - воскликнул Быловский. - Может, ваш шеф через несколько минут и появится. А почему, интересно, он решил московскому театру помочь?! В Самаре же свои театральные учреждения есть. 	Кострецов уселся поудобнее. 	- Имеются. Но подай Афанасьичу столичный театр... Мы в Москве на несколько дней, потом на бархатный сезон летим отдохнуть в Ниццу. Любо шефу здесь в театре благодетелем побыть. Вокруг артистки и все такое. 	Быловский качнул пиками ухоженных усов, ласково улыбнулся. 	- К такому спонсору в любом театре уважение. Ивану Афанасьевичу сколько лет? 	- Да, наверное, ровесник вам. 	- О-о, - протянул многозначительно главбух, - самый возраст, чтобы хорошо понимать прим сцены, и особенно молодых, многообещающих во всех отношениях. 	Кострецов с возбуждением проговорил: 	- Мы, волжские, все по-старинному стараемся. Вот Островский в пьесах купечество описывал. Загляденье! Должны и современные богатые люди меценатами русскому искусству быть. 	- А не чувствуется у вас, Сергей, волжского акцента, - произнес въедливый главбух. 	- Обтесался, - скромно ответил капитан. - Учился в московском вузе, даже женат на москвичке был. Но не прижился у вас, потом Сукнин позвал. 	- А где учились? - очень вежливо продолжил Быловский. 	Кострецов мрачно взглянул. 	- Господин Быловский, вы не очень много вопросов задаете? Дальше, возможно, поинтересуетесь, как Сукнин свои капиталы заработал? 	Быловский даже привскочил, дернул обеими щеками. 	- Сергей, да что вы?! Только для поддержки хорошего разговора. Пиво холодное будете? 	Не слушая ответа, Семен Викторович выхватил из небольшого холодильника у стола пивную банку и протянул Кострецову. Тот открыл и стал пить. Достал главбух и себе. 	Быловский, прихлебывая, наблюдал за Сергеем. Вдруг озарился широкой улыбкой, отчего стрелы усов поползли едва ли не к ушам, и призвал: 	- Давайте на "ты"! 	- Для брудершафта коньяк надо пить, - солидно бросил Кострецов. 	Семен Викторович моментально водрузил на стол французский коньяк, две рюмки, блюдечко с мгновенно порезанными дольками лимона. Разлил. 	Они подняли рюмки, зацепились руками, выпили и поцеловались. 	- Так-то оно попроще, Сергей, - произнес Быловский, со вкусом набивая за щеки лимон. - Давай еще по одной. 	Снова выпили. 	- Сеня, - блестя глазами, сказал Кострецов, - давно я в Москве не был. А жизнь, гляжу, у вас все круче и круче. Ночные клубы, казино одно на другом. 	- Любишь эти заведения? 	- А как ты думал?! Когда нищим студентом тут скитался, а потом бедным родственником, только слюнки текли. Но нынче с Афанасьичем оттянемся здесь как надо. Да куда ж он запропастился? - Сергей посмотрел на часы. 	- Посиди, выпей, не торопись, - проговорил главбух и снова налил. 	Капитан оглянулся на дверь. 	- Ничего, что в рабочее время мы тут закладываем? 	- Ничего-о, люди кругом театральные, к этому хорошо привычные. Да и как мне такого парня не угостить?! Зайдет твой шеф, и ему поднесем. 	- Да уж вряд ли сегодня он здесь появится. В Москве дел по горло. Время-то уж к концу дня. А я не зря сюда зашел. Доложу Афанасьичу, в следующий раз с ним прямо к тебе. 	Главбух подправил усы, пристально поглядел на капитана. 	- Что ж, так и пойдешь? 	- Как? - с провинциальным недоумением осведомился Сергей. 	- Да несолоно хлебавши. Это не по-старинному, не по-московски, раз ты Островского уважаешь. Надо нам теперь как следует выпить и закусить. Я приглашаю. 	Сергей поерзал в кресле. 	- С Афанасьичем надо бы связаться. Может, я ему требуюсь. Хотя... Мы с ним сегодня так и так запланировали вечер на развлечения. В таком деле обойдется и без меня. 	- Ну! Это и по-волжски, и по-московски. Гуляем. 	Быловский поднялся, простер руку в сторону загорающегося вечерними огнями Страстного бульвара. 	- Вперед! 	Тертому финансисту уже виделся кейс с приличной суммой денег, которые с пользой для СТД можно будет употребить, да и себе отщипнуть малую толику.
 ***
 	Они вышли на улицу к машине Быловского. Сеня сел за руль, развернулся по бульвару и поехал вниз по Петровке. 	- Уважаю ресторан "Серебряный век", - объяснял он. - Это на территории бывших Центральных бань, напротив "Метрополя". Его и литераторы облюбовали, премию "Антибукер" там празднуют. Есть там и хорошее казино. 	Он вывел машину на Охотный ряд и вскоре завернул во двор старинных зданий, который начинался с подъездов "Серебряного века". 	Когда выходили из машины, Сеня глянул на припаркованные авто и воскликнул: 	- Вахтанг уже здесь! Зачастил сюда, как на работу. 	Он указал на красный "пежо". Кострецов смотрел на "пежо" и не верил своим глазам. Точно такая иномарка была угнана от "Современника"! Он вгляделся: почти наверняка она, - вмятина на правом крыле, чуть треснуто лобовое стекло... Капитан хорошо запомнил описание того "пежо", потому что машина фигурировала первой в списке угнанных, и еще оттого, что была красного цвета. Обычно "пежо" красят в более спокойные, темные тона. 	- Красный "пежо" имеешь в виду? - спросил он Быловского. 	- Ага. Недавно он у Вахтанга появился. Взял какую-то битую. Видишь - и крыло, и лобовик не в порядке. 	Кострецов не знал, что и подумать. Ездить по самому центру Москвы, недалеко от места угона на не так давно украденной машине мог или придурок, или человек, не подозревающий о ее биографии. 	Они прошли в зал "Серебряного века". Метрдотель почтительно кивнул Быловскому, провел их к свободному столику. Сеня сел и тут же начал диктовать без меню подошедшему официанту. 	Когда закончил, бодро сказал Кострецову: 	- Ну вот, отметимся в лучших традициях драматурга Островского. А вон Вахтанг сидит, - он показал в угол зала. 	Опер поглядел. Вахтанг был грузином лет сорока пяти. Круглолицый, но с хорошо обозначенными скулами и надбровными дугами. Подчеркивали эти детали его недюжинную силу воли и целеустремленность. А вот лоб был невысокий, скошенный, под пышными курчавыми волосами. Неприятны и руки: широкие грубые ладони с толстыми, как бы притупленными короткими пальцами. 	По впечатлению Кострецова, грузин мало походил на режиссера. Да и вообще, на деятеля искусства едва ли смахивал. Лицо Вахтанга дышало азартом и чувственностью. Заинтересованным взглядом он провожал каждую юбку в ресторане. 	- Мужик не первой свежести, но яркого цвета, - проговорил Кострецов. 	- Вахтанг Барадзе-то?! - оживленно спросил Сеня. - Компанейский и всегда с девочками. Где он их только не ловит! Сейчас один сидит, а уйдет отсюда обязательно с девицей. Причем не с проституткой. Любит нормальных, чем-то собой выдающихся. 	- Чем? 	- Да товаром - чтобы побольше торчало. 	Вскоре их стол заставили выпивкой и закусками. Сеня начал угощать, наливать, произносить тосты. Успевал и весело комментировать появляющихся в зале. Капитан наблюдал только за Вахтангом. 	Спустя часа полтора грузин расплатился и направился в казино по соседству. 	Сергей сказал: 	- Если гуляем по полной программе, надо б попробовать и казино. 	- Да я сам уже как на иголках. На десерт у меня всегда казино. За этим, в основном, сюда и езжу. Ты что: покер, "блэк джэк" или рулеточку предпочитаешь? 	- А ты? 	- Только рулетку! То истинная игра. Карты - это обязательно напрягайся по поводу партнеров. А тут крупье запускает, шарик летит, ты лишь переживай во все удовольствие. 	- И много имел кушей с удовольствия? 	По лицу Быловского скользнула тень. 	- Да как всякий регулярный игрок, больше я в минусе. Некрасиво это, конечно, при должности главного бухгалтера. 	- Сегодня выиграем, - энергично сказал Сергей. 	- Да? - блеснув в глазами, спросил Сеня. - У тебя рука легкая? 	- За удачей сюда и приехал. 	Они прошли в зал казино. 	Купив фишки, Быловский преобразился. Он словно забыл, что состоит гидом у волжского гостя. Как только поставил на зеленое сукно, глаз уж больше от него не отрывал. 	Кострецов главбуховой странной страсти обрадовался. Он перешел к столу, за которым играл Вахтанг Барадзе. 	Грузин, в отличие от Быловского, больше посматривал по сторонам. Капитан расположился напротив него и наобум ставил на квадраты. Старался не смотреть в его сторону, пока не почувствовал, что Вахтанг сосредоточил свое внимание. 	Ага, все ясно, рядом с грузином нарисовалась полногрудая длинноногая девица, метавшая фишки, будто дочь Рокфеллера. Вахтанг тоже более-менее увесисто распределял свои кружки по полю, весело переговариваясь с соседкой. 	Вскоре денежные запасы красотки иссякли. Вахтанг тут же поделился с ней фишками. Ему, в общем-то, везло, и они уж как бы парой стали выкладывать по полю разные варианты. Девица больше проставлялась, Вахтанг ее промахи выигрышами компенсировал. Так и шло у них в дружеской перебранке. 	Кострецов видел, что грузина не интересует игра. Азарт был сосредоточен на раскрасневшейся напарнице, литой бюст которой так и ходил в декольте. Иногда казалось, что Вахтанг ставит наощупь, потому что не сводил глаз с девичьего лица. Он почти прижимался курчавой головой к ее щеке, вдыхая запахи разгоряченного женского тела. 	Наступил момент, когда общая горка фишек Вахтанга и девицы в очередной раз закончилась. Но он не пошел покупать новые, что-то пошептал соседке в ухо, и они двинулись в бар. 	Кострецов, подыгравший немного, сунул фишки в карман и прошел за ними. 	Вахтанг угощал девицу шампанским. Она пила, хохотала над шутками, эффектно откидывая плечи назад. 	Потом Вахтанг приобнял красотку и повел ее во двор к своему красному "пежо". Кость спустился за ними. 	Теперь машина неприметно стояла за приехавшей высокой фурой. Вахтанг гостеприимно распахнул перед спутницей дверку "пежо". Та, подчеркнуто пружиня ягодицами, стала залезать внутрь. Короткая юбка поползла вверх, девица, якобы для удобства, поддернула ее на бедра, оголив начало задницы с узкой полоской трусиков посередине. Девица не торопилась менять позу, Вахтанг же схватил ее за попу двумя руками и стал целовать между ног. Длинноногая с удовольствием подставлялась. 	Вахтанг откинул переднее сиденье назад и повалил внутрь хохочущую деваху. Она лежала на спине, задирая березы ног. Кострецов увидел, как грузин содрал с нее трусы и спустил свои брюки. Палачески ломая женское тело, истязая выплеснутые из платья груди, он воткнулся в партнершу. 	Несмотря на то что парочка познакомилась час назад, совокуплялась она слаженно. Чулочные черные резинки в гипюре цветов отщелкивали белизну воздетых ляжек. Девица страстно подвывала, упираясь ногами в потолок "пежо". Вахтанг с рычанием садил в нее. 	Кострецов дождался, когда они закончили и отъехали. Вернулся в казино, нашел Быловского, мрачно торчащего у стола. Поинтересовался: 	- Как удача, Сеня? 	Тот только раздраженно махнул рукой. Кострецов достал все свои фишки, протянул главбуху. 	- А я выиграл. На, ставь и мои. Мне к шефу пора. 	Сеня, словно кассир, принимающий наличность, взял горсть из руки Сергея, пересчитал. Капитан сказал: 	- Да я дарю. Сегодня обязательно будешь в плюсе. На днях увидимся. 	- Вот это по-нашему! - воскликнул главбух и тут же, отвернувшись к столу, начал ставить цветные кружки на зеленый суконный газон.
	Глава 3 	Мать Сергей Кострецов из-за ее разъездов видел редко и заехал к ней на квартиру в "спальном" районе Москвы, когда она вернулась с очередных сборов своей лыжной команды. 	Кострецова-старшая была мастером спорта по лыжам международного класса, теперь тренером. Давно перешагнув за пятьдесят, она оставалась по-прежнему энергичной, никогда не унывающей. Говорят, что характером дочери походят на отцов, а сыновья - на матерей. Насчет Кострецова это стопроцентно сходилось. 	Его отец, спортсмен-автогонщик, погиб в катастрофе на соревнованиях, когда ему было столько же лет, сколько сейчас Кострецову. Сергей был малышом, когда не стало отца, он не помнил его, но по фотографиям удивлялся внешнему сходству с батей. О своем характере Сергей мог судить, глядя на мать: частенько ощущал их одинаковое упорство, сталкиваясь с ее бескомпромиссностью. 	В молодые годы, когда Кострецов только входил в ремесло опера, он пробовал обращаться к матери за советом в щекотливых ситуациях. В ответ она смотрела на него темными блестящими глазами - и как отрезала: 	- Не хватает ума - займи у меня. 	Ничего никогда ни у кого не занимать вошло у Сергея в привычку. Ну а страсть к спорту, дикая выносливость, привычка выкладываться полностью для победы перешли к Кострецову от обоих родителей.
 ***
 	Мать весело хлопнула по плечу вошедшего в квартиру Сергея, сухо чмокнула в щеку. В спортивном костюме, легкая, она пролетела на кухню, загремев посудой для чая. 	Кострецов прошел туда, сел за стол. 	- Как Ириночка?! - сходу поинтересовалась мать. 	Ирина была подругой Сергея несколько лет, но этой весной они расстались. 	- Конец отношениям, - так же без обиняков ответил сын. 	- Вот как? - мать кинула зоркий взгляд. - Служба твоя все-таки ей не подходит? 	- Да. 	- А ты-то все надеялся, что Ириночка разделит с тобой все проблемы, вплоть до скудной зарплаты. 	Мать никогда не верила, что Ирина выйдет за него замуж. 	Внешне подвижный, Кострецов всегда основательно принимал решения. Он долго ждал, пока Ирина не ответила ему твердым отказом. 	Капитан закурил и сказал: 	- Дело уж, мам, прошлое. Весной это произошло. 	- Ну-ка брось сигарету, - тренерским голосом приказала мать. - Как это ты к табаку присосался?! Отец не курил, ты с детских лет в спортивных секциях был. 	Нахлебался от мамы Сергей. Осваивал до упаду ее лыжный вид спорта. Но в армии, где попал из-за этого в горную разведку, пристрастился к рукопашному бою. И поныне строго дважды в месяц отрабатывал удары, потея в спортзале со своим другом, опером ФСБ Сашей Хроминым. Вдвоем остались из королевской троицы мушкетеров: третьего - Лешу Бунчука, тот тоже "государево" дело делал, служил опером угро, - убили. 	Мать продолжала, быстро накрывая на стол: 	- Ты же и сейчас тренируешься. Неужели курение тебе не мешает? 	Сергей затушил сигарету. 	- Даже помогает, мама. В моем деле больше зависит от того, чтобы думать, а не прыгать. Курение же сосредотачивает внимание, так сказать, структурирует время... А то про нас уже тома анекдотов сложили. 	Он рассказал анекдот Далилы Митрофановны про охоту за бананами. 	Мама среагировала серьезно: 	- А прыгать кто будет? Эти квашни, что с персональными шоферами разъезжают? Или остальная публика, которая в голос трубит, что падает от невыплаты зарплат, хаоса, невыносимой жизни? 	Кострецова-старшая так же, как и сын, о больших деньгах никогда не думала. Раньше, побеждая в международных соревнованиях, она зарабатывала много, сейчас на тренерстве, - почти ничего. Но и тогда, и сегодня вели ее по жизни лишь честь команды и родины. 	- Вот приблизительно то же и Катя, Лешки-то Бунчука жена, толкует, - заметил Сергей. - Говорит: "Все хорошо". А сын Мишка постоянно болеет. 	Капитан промолчал, что вдова Бунчука нуждается, что он с Хроминым помогает ей деньгами. И не мог Кострецов сказать, что этим летом киллеры пытались расстрелять его около дома Кати, в том же месте, где из автоматов убили Лешу Бунчука. 	- Очень хорошая Катя женщина, - многозначительно сказала мать. 	- Верно, - смущенно произнес Сергей. 	- А раз так, то подумай, раз неохота прыгать, - потребовала мать. - Она же тебе всегда нравилась. О такой невестке и я мечтаю. А об Иринке забудь. 	- Уже забыл... А ведь удалось мне, мам, найти летом убийцу Леши Бунчука. 	- Кто же это?! 	- Лешин сослуживец, майор Главного управления уголовного розыска. Сбил банду из ментов, грабили, убивали. А Леша его вычислил, ну, тот и заказал Бунчука. 	- Расстреляют его? 	- Майора? Да его еще до суда один недовольный уголовничек ухлопал. А другой жулик угробил этого. Среди них постоянно кровавая канитель. 	Мать пододвигала Сергею конфеты, лимон, смотрела на него сокрушенно. 	- Ну какой дьявол тебя в эту службу занес?! 	- Мы, мам, наоборот, дьяволов, сатанят изводим. Сама видишь, сколько их расплодилось. 	Пожалуй, только перед матерью Кострецов был самим собой. Привыкнув на оперативной работе постоянно менять личины, он пристрастился к калейдоскопу ролей не хуже актера. Но сейчас его глаза-буравчики не ввинчивались в собеседника, преждевременные морщины на переносице разгладились. И кудрявую шевелюру он не лохматил, как всегда, не превращал ее в дымовую завесу, отвлекающую внимание. 	- Бываешь ты у Кати? - развивала свою тактику мать. 	- А как же! Хромин заходит и я. 	- И я, - передразнила она, усмехаясь быстрыми черными глазами. - Заходи к ней почаще, передавай от меня привет. 	Она посмотрела на дольки лимона, которые Сергей не положил в чашку. 	- Ты, как отец, - не любишь чай с лимоном. Он говорил: "Лимон крепость заварки съедает". Ты, Сережа, сейчас вообще - вылитый папа. И морщинки между бровей. Разбился он на треке в твои годы... 	Глаза матери были сухи, Сергей никогда не видел ее плачущей. 	- Я сейчас, мам, раскручиваю одного автогонщика-автоугонщика. Он тоже классным водилой был, войну в Афгане прошел. Теперь уголовник-рецидивист. 	Она вздохнула. 	- Ох, Сережа, сколько же сейчас нечисти среди спортсменов. Прямо набор идет из них в преступники. Да всегда таких среди нас хватает. Тех, что только за деньги стараются. 	Мама помолчала, борясь с нахлынувшими чувствами, и тихо добавила: 	- Какое счастье, что я твоего отца нашла. Он был идеалист и сорви-голова. Это удача для женщины... Но больше всего он любил скорость. Наверное, больше меня. 	Она опустила голову и сдавленно закончила: 	- А я... А я вот всегда больше доверяла своим двоим, не моторам... 	Сергей увидел, что по щекам матери текут слезы. 	"Как же она постарела, - с острой тоской подумал он. - Только внешне по привычке железно держится". 	Кострецов не мог ее обнять, он этого не умел. Так же, как и она. Нежности между ними были не приняты.
 ***
 	Через несколько дней Кострецов встретился с Геной Топковым, чтобы обменяться новостями. 	- Докладывай, - сказал он лейтенанту. - На всех военных советах в императорской армии первым слово давали младшим по чину. Это я из истории знаю. 	- Так точно, - весело ответил Гена. - Я к генералу Рузскому пока не ходил, изучал специалистов-преступников по орденам, их почерки. 	- Правильно. И много пасется "орденоносцев"? 	- Это целое направление промысла. Самая знаменитая банда действовала в восьмидесятые годы. История не менее длинная, чем ты мне про бриллиантщиков рассказывал. 	- Излагай, - кивнул, закуривая, Кострецов. - Прогнозы и строятся на уже известных почерках преступников. 	- Трудились бандиты по всей территории СССР, было их десятка два, а в
	главарях Тарасенко. Самыми шустрыми были молодые супруги Калинины из Иванова. Действовали привычно: приезжали в очередной город и списывали фамилии ветеранов с досок почета на стендах. А для полной информации шел Калинин под видом московского журналиста в местный совет ветеранов, где ему любезно выкладывали списки подопечных. Потом в горсправке нетрудно было узнать и их адреса. Калинин имел вид и манеры вполне журналистские, гостеприимность ветеранов обеспечивалась очень популярной тогда телепередачей об участниках войны "От всей души". 	- Это высокий класс уголовников, - заметил капитан. 	- Иногда Калинин, прибывший к очередной жертве за интервью, по-журналистски непринужденно шатаясь по квартире, прихватывал из разных мест ордена. Бывало, работал на пару с супругой - "коллегой журналисткой". Она, например, просила хозяина принести ей стакан воды, тот уходил на кухню, а Калинины драли ордена прямо с висевшего на стуле пиджака. За три года они обработали так девятнадцать городов, совершив тридцать девять краж. Украли свыше пятидесяти орденов Ленина, несколько Золотых Звезд, десятки других орденов и медалей. Ограбили шестерых Героев Советского Союза, семерых Героев Социалистического Труда... Вот ты сказал: высокого они класса. Но дошла эта парочка до того, что между, так сказать, журналистски-орденским делом убила и попадью - за иконы, которые оказались незначительной стоимости. 	- Высокий класс - с точки зрения подготовки преступления, дерзости, умения внушить к себе доверие. От обычного-то блатного парашей за версту несет. А нутро у всей этой уголовщины бесклассное, она до крови запросто доходит. 	- Погорели Калинины и вся их банда в Москве. По прибытии сюда парочка разжилась в "Мосгорсправке" адресом Героя Советского Союза, вице-адмирала в отставке Георгия Холостякова. Тому было уж восемьдесят. Пошли к нему на разведку как студенты-заочники журфака МГУ. Посидели с ним и его женой, порасспрашивали. В следующий раз решили брать ордена. Заявились опять, вроде б за дополнением к интервью. Но помешал неожиданно явившийся гость. Набрались наглости и на третий раз, причем Калинин прихватил с собой в сумке монтировку. В дом их пустили, но жена вице-адмирала что-то заподозрила. Воровка Калинина попросила традиционный стакан воды, а хозяйка пошла не на кухню, а к входной двери. Калинин кинулся за ней и убил ударом монтировки по голове. Потом так же и Холостякова. 	- После убийства попадьи ему уж все нипочем было, - произнес Кострецов. - Такое трудно лишь в первый раз. 	- Забрали они китель с орденами, орденские книжки, даже адмиральский вымпел прихватили... Органы на уши встали, когда выяснилось, что Холостяков командовал Новороссийским оборонительным районом, - фронтовой соратник Брежнева! А жена его оказалась бывшей супругой новороссийского героя Цезаря Куникова, которого увековечил Брежнев в своей книжке "Малая земля"... 	- И дошло до Андропова, - продолжил капитан. 	- А ты почему так решил? Правильно. Андропов приказал найти убийц во что бы то ни стало. 	- Да, то же самое, что в бриллиантовом деле, о котором я тебе рассказывал. Если узнали на самом верху, то точно раскопают и всех переловят. А не заинтересуется высокая шишка сложным делом, останется оно висяком, если более-менее инициативный правильный мент за него не возьмется. Так было, Гена, и так есть. Вот что обидно! Ведь умеем ловить, но на хрен это надо, если начальство не придавит. 	- Короче, досталось муровцам. Что только они не отрабатывали. Добрались и до того, что в 1937 году Холостякова арестовал НКВД. Просчитали человека, который на него донес, но тот уже умер. 	- А по приказу Андропова должны были стукача из могилы достать и применить спецметоды допроса, - засмеялся капитан. 	- Муровцам не до смеха было. Курировал следствие заместитель прокурора Москвы. А Калинины по Союзу тем временем "журналистами" все болтались. Вот тогда-то, Сергей, опера и взялись за то, с чего мы с тобой сейчас начинаем. Начали анализировать все уголовные дела, которые хоть как-то были похожи на это. И вышли на главаря шайки Тарасенко! Оперативно подсмотрели у него в коллекции орденок, который украли Калинины еще в начале своей карьеры у себя в Иванове. К Тарасенко на допросах и применили те самые спецметоды. Раскололся он, взяли банду. Калинину дали вышку, его жене - пятнадцать лет. 	- Ты, Гена, неплохо подготовился, - сказал Кострецов. - Надеюсь, почерки и других "орденоносцев" у тебя на учете. 	- Загнал все в компьютер. 	- Ну, а у меня уже имена имеются. Одно веселое - Неумывайкин, другое тоже звучное - Вахтанг Барадзе. Эдик Неумывайкин, который уж, наверное, седой, - это современниковский барыга-бриллиантщик: по-прежнему проживает в Москве, крутится в театре. А на грузина Вахтанга я совершенно случайно попал. И представь себе - ездит на угнанном из "Современника" красном "пежо"! Все кругом считают этого Барадзе кинорежиссером, но, судя по ухваткам в обращении с женским полом, сдается мне, он только одно у девиц может снимать. Кроме того, есть наколка на главаря автоугонщиков - Гриню Духа. Знаю я по Чистякам этого аса. 	- Быстро ты работаешь, - с завистью проговорил Топков. 	- Да это элементарные оперские подлеты. Освоенный тобой объем работы научней, солиднее. Каждому свое. Я ж "земляной", вот и кручусь, больше прыгаю, чем думаю. Продолжай в том же духе, с генералом Рузским сможешь умно поговорить, - умалил капитан свои достижения, чтобы молоденький опер не расстраивался. 	Лейтенанту Гене Кострецов все же не захотел рассказать "банановый" анекдот, задевший его за живое.
 ***
 	Об Эдуарде Анатольевиче Неумывайкине Кострецов навел справки в МУРе. Фигурировала эта театральная личность и в современных оперданных. Промышлял он старым и вовсе нетеатральным ремеслом скупщика краденого, значительно расширив в последнее время ассортимент. Был замечен в подозрительном сбыте икон, картин, других вещей, похожих на экспонаты из музеев. 	Кострецов поехал к Неумывайкину на квартиру. 	Дверь открыл сам хозяин. Был Эдуард Анатольевич приземистым, заплывшим жиром, и седой весь, словно белой плесенью покрыт. Глаза бегали, как у типичного кладовщика, ведающего отделом снабжения и сбыта. 	Капитан показал удостоверение. 	- Можно задать вам несколько вопросов? 	- Где мне их только не задавали, - печально произнес Неумывайкин и пригласил войти. 	Прошли в роскошно обставленную гостиную. Сергей, кинув взгляд на антикварную мебель, сел на диван карельской березы. Эдуард Анатольевич взгляд заметил, пробормотал: 	- Какое счастье, что нынче не нужно отвечать на вопросы хотя бы о комнатной обстановке. 	- Да, теперь и каменная дача органы мало интересует, - усмехнулся Кострецов. - Мир и Россия наконец пережили информационную революцию. Общеизвестно: кто владеет информацией, тот владеет всем. Так что слово ныне дороже кирпичных палат. 	- Истинно, истинно, гражданин капитан, - задвигал глазками Неумывайкин, - вспомнили о библейских временах. Как там в Библии? "Сначала было Слово". 	Капитан, налегая на важность информации, подумал, что достаточно намекнул, зачем сюда явился. Поинтересовался уже отвлеченно: 	- Библию почитываете? 	- Теперь это надо, как раньше "Историю КПСС". Все возвращается в нормальные жизненные расклады... Те же брюлики взять. Зачем их с производства тащить? Иди в магазин и купи, сколько тебе нужно. А раньше-то - дефицит. 	Кострецов простецки заулыбался. 	- Неужели ничего не осталось, что требуется по-старинному стырить? 	- Почему не осталось? Всегда есть. Но воруют-то больше, чтобы не терять квалификации. Профессия есть профессия, - рассудил Неумывайкин, попивая лимонад из стакана, стоявшего на передвижном столике рядом с ним. Кострецову, однако, угоститься не предлагал. 	- Значит, и скупщики краденого не переведутся. Тоже не имеют права терять квалификацию, - проговорил Сергей, внезапно остановив взгляд на переносице Эдуарда Анатольевича. 	У того клюквенно прилила к лицу кровь, он угрюмо спросил: 	- Вы уточнили уже все, что хотели? 	- Еще и не начинал. 	Неумывайкин глянул презрительно. 	- Зря издалека заходите. Я эти ментовские фокусы наизусть знаю. Сначала - об отвлеченном, вроде б оно и главное, а потом, вскользь, об основном. Так что будьте попроще. 	Кострецов сказал: 	- Вам привет от Далилы Митрофановны. 	- Да?! - немного растерянно переспросил бывший театральный администратор. Капитан почувствовал, что Неумывайкину неуютно. Подумал: "Об ограблениях в "Современнике", конечно, знает. Понимает, что его элементарно можно заподозрить как наводчика. А может быть, он действительно в доле? Возможно, связан и с Духом?.. Нет, насчет Грини вряд ли. Машины не его профиль. Ну а пропавшие драгоценности, ордена?" 	Тот, словно бы подслушав размышления опера, грустно проговорил: 	- Если в "Современнике" что-то не в порядке с ценностями, обязательно мытарят Неумывайкина. 	- Уже беспокоили вас? 	- А то как же, гражданин капитан! Но вы поймите! Этот театр был и остался для меня вторым родным домом. Никогда ничего из него не выносил, а вот за то, что туда принес, отбыл долгий срок. 	- Это да, - задумчиво произнес Кострецов, - там в свое время вы формировали утонченный вкус богемы, не всегда понимающей прекрасное. 	Неумывайкин заговорил серьезно: 	- Вот именно! А тут какие-то шакалы обнаглели до предела. Кого они грабили?! Талантливых людей, которые при новой жизни только-только смогли почувствовать возможность заработать, купить что-то дорогое. Ну хотя бы машины, которые на Западе у любого давным-давно как расхожие зажигалки в кармане. 	- Не одобряете этих грабителей? 	- Если вы с Далилой обо мне говорили, то зачем спрашиваете? Я патриот "Современника"! Все, кто протягивает к нему грязные руки, мои враги. 	- Даже если они из одного с вами цеха? Я имею в виду не театральное братство. Я ведь, кроме Далилы, и в МУРе досье на вас посмотрел. 	Неумывайкин с достоинством потряс седой головой. 	- Там на меня пухлое досье. И пополняется разными слухами. 	- А что же еще остается, Эдуард Анатольевич, если после зэковских академий вас черта с два ухватишь? 	Рассмеялся Неумывайкин, довольно прищурился. 	- А, пришлось-таки признать? Постарел Неумывайкин, стал мудр. Но если начистоту, мне теперь много не надо. Квартира обставлена хорошо, есть машина для выездов. Кое-что отложил на дожитие, как старые зэки говорят. Но и это в деревянный конверт не заберешь. Чего же мне еще? Я один, ни жены, ни детей... Так что сбавил былые обороты. А в тех случайных операциях, о которых стучат в МУР, участвовать не рискую. Да и кому я всерьез нужен?! Может быть, РУОПу? Так я не завязан ни в банды, ни в группы. Дряхлый волк-одиночка. Ну что мои обороты, когда на Москве заправляет международная антикварная мафия! Уголовке я требуюсь? Тоже не особенно. Скоро умру, зачем меня преследовать? 	- Все логично, Эдуард Анатольевич. Поэтому я к вам пришел как к патриоту "Современника". 	Неумывайкин испытывающе смотрел на него. Потом сморщил свои серо-буро-малиновые щеки и сказал: 	- А знаете, капитан, если б вы ко мне не пришли, я, возможно, сам бы наколку в угро или РУОП анонимно кинул по этим делам. Так меня эти вонючки возмутили! Перешерстили театр, да еще и студию Олега Павловича Табакова, нашего старого артиста. 	Кострецов, не сбавляя темпа, кинул еще один вопрос: 	- Гриню Духа имеете в виду? 	- Духа? Не знаю такого. Этот к делам причастен? 	- Похоже, занимался угонами. 	- Машины? - недоуменно вскинул брови Неумывайкин. - Это не моего класса. Грубо - я не уважаю. Я, капитан, негодую по поводу исчезновения орденов генерала Рузского. Благороднейший человек, театрам помогал, и рвань беспардонная так с его коллекционными вещами поступила! 	Эдуард Анатольевич замолчал. Капитан понимал, что сдавать своих такому зубру нелегко, очевидно, никогда не приходилось. Кострецов помог: 	- Вы хоть намекните. 	Неумывайкин тряхнул седовласой головой, поднял арбузную свою физиономию. 	- Стар я, чтобы, как девушка, намекать. Если базарю, то базарю за всю масть, - перешел он от волнения на феню. - Сука эта рваная - Федя Труба! Он, я не сомневаюсь, своих сявок кинул на брюлики актрис, а главное - на ордена. Слыхали о таком фармазоне? 	- Нет. Но в оперразработках угро, наверное, фигурирует. 	- Должен быть. Срок волок не раз. Специалист по орденам. 	Капитан напомнил: 	- Класса банды Тарасенко, что в восьмидесятых по Союзу шарила? У того под журналистов работали супруги Калинины. 	Эдуард Анатольевич брезгливо скривился. 	- Помню это дело. Я ж тогда на зоне был, туда подробнее доходит. Ну кем были эти молодые люди Калинины? Интеллигентные мокрушники. Да и пахан их Тарасенко - гусь лапчатый. Сгорели все, потому как он, бивень, замазанное у себя на коллекции держал. Это вор?! А Федя Труба - профессор, специалист. Сам уж давно на дела почти не ходит, у него учеников целый выводок. Ныне фарт на ордена. Границы открыли, так такие дореволюционные сокровища взад-вперед из России заходили. Тут и именное наградное оружие: золотое, осыпанное драгоценностями... Труба по всему этому товару лекции в МГУ может читать. 	- А почему - Труба? 	Неумывайкин усмехнулся. 	- Как и многие кликухи, эту в насмешку приляпали. Когда повязали Федю впервые, он на киче под следствием по молодой расстроенности все причитал в камере: "Дело - труба". Сейчас он матерый, но конченый человек... Кокаинист. Очень дорогое удовольствие. Теперь Федя больше для его бесперебойности старается. 	- Не такой конченый, раз его люди так театры проутюжили. 	Неумывайкин презрительно оттопырил губы. 	- Все это лебединые песни Феди. Он так дошел, что уж анфаса нет, только профиль остался. Совершенно изможденное, треугольное лицо. А нос спицей у него и так был. Марафет достает и не таких умников. 	Уходя из квартиры Неумывайкина, Кострецов подумал, что, судя по описанию, которое дал Феде хозяин, тому больше б подошла лисья кличка. Треугольное, "лисье" лицо говорит о хитрости и расчетливости человека и, бывает сочетается с мнительностью и импульсивностью. 	"Впрочем, - усмехнулся Кострецов про себя, очень довольный визитом, - и у лис бывает хвост трубой".
	Глава 4 	Сыск у опера Кострецова шел полным ходом; не дремали и люди, которых он затягивал в паутину расспросов. Осведомитель Кеша Черч не забыл их разговора во дворе банка, увенчанного легендарными ночевками взломщика Паршина. 	Черч, кочующий по подвалам и чердакам, часто зарабатывал себе на выпивку не только информацией для Кострецова. Поставлял Кеша нужные сведения и уголовникам, которые, в отличие от опера, оплачивали ее ценность. Являясь таким образом двойным агентом, Черч изощрился в вылавливании слухов, намеков, наводок. Он болтался среди криминалитета, торговцев, дворников, таксистов и прочего многознающего люда Чистяков. Подстерегал неосторожные слова, замечания, откровения в пивных и самых разных местах, где человека так и подмывает выговориться. 	Для уголовной стороны он, например, охотился за информацией о квартирах и машинах новых русских для ограбления или угона. Так же была важна блатным трепотня их "коллег" о разборках, переделе сфер влияния в центровой Москве. Кеша, ходячий банк данных, ориентировался во всем этом, как премудрый пескарь, исплававший окружающие норы до взвихрения ила и донного песка. Поэтому и носители сведений относились к нему с интересом. 	В один из вечерков Черч стоял в любимой пивной на Банковском, уверенно примазавшись к паре молодых блатарей, которые, глотая водку с пивом, доходили до нужной ему кондиции. По Кешиным наблюдениям, были ребята из шайки автоугонщиков Грини Духа. 	Паренька с тюремными перстнями-наколками на пальцах кликали Веревкой за худобу и высокий рост. Второй, в тельняшке, выглядывающей из распаха шелковой рубахи, прозывался Камбузом, - вероятно, за любовь к морю и величину физиономии. 	Кеша когда-то учился в судостроительном институте, работал наладчиком экспериментальной аппаратуры на подводных лодках, плавал при ее испытании. В общем, ему было чем зацепить Камбуза. Тем более что в знак памяти о своем морском прошлом Черч, как всегда, пил только пиво "Адмиралтейское". 	Веревка и Камбуз бултыхали водку в кружки с черным портером, и Черч осмелился на замечание: 	- "Адмиралтейское" - то для водочки приличней. Смесь тогда даже по цвету на истинного "ерша" походит. 	- Да? - мутно взглянул на него Камбуз. - А мы в чего льем? Я и не ведаю, в натуре, как это чернушка называется. 	- Портер, - пояснил Кеша. - Сладковатый он, водочный вкус малость гасит. 	- Ничего у меня не гасит, - произнес Веревка, уже начавший от многопития заикаться. 	- А у тебя "Адмиралтейское"? - спросил Черча Камбуз. - Я и не знал, что такое имеется. 	- Ну как же! - приосанился Кеша. - Мореманы его уважают. Правда, когда я на лодках ходил, такого не было. 	- На каких лодках? - осведомился, заикнувшись, Веревка. 	- На подводных. 	Камбуз спросил, прищурившись: 	- Гонишь или в натуре из флотских? 	Черч кивнул в сторону зала. 	- Зачем мне фуфло двигать? Спроси тут любого. Я и в дальних походах бывал. 	- Ну и как? - вежливо поинтересовался Камбуз. 	- Как? Да как в танке или на киче: глухо... Много ребят там жизнь сложили. 	- Взрывались? - спросил Камбуз. 	Веревка расхохотался. 	- Ну чего лепишь?! Ты с Великой Отечественной спутал, его тогда и на свете не было. 	Кеша, кивнув на дельное замечание, проговорил: 	- Разгерметизация бывает, как у космонавтов. Воздух утекает - и каюк. Тогда драят наглухо этот отсек. И из него стучат смертно морзянкой... А что делать? Или им погибать, или всем остальным. Нельзя отдраивать. Помню, накрылись так парни в одном отсеке. Пришвартовались мы, стали их вытаскивать. Все мертвые, а у одного на руке часы все тикают, тикают. Как та последняя их морзянка... 	У Черча заблестели глаза. Было с ним такое или не было, но, если Кеша о чем-то рассказывал, он явственно это себе представлял, верил в воображаемое и переживал до самого донышка своей искромсанной души. 	Камбуз молча налил ему в кружку водки. Черч смахнул слезу и быстро выпил. 	- Закуси, - обстоятельный Камбуз пододвинул к нему тарелку с бутербродами. 	Кеша элегантно, хотя с утра не ел, взял бутерброд с семгой, стал не спеша откусывать. Спросил, кивнув на тельняшку Камбуза: 	- С чего тельник? 	- С телки его! - объяснил Веревка. - Та с начесом любит, на ночь иногда для тепла напяливает. Камбуз ныне утром с бодуна по шконке пошарил да и натянул. 	Камбуз посмотрел на дружка с осуждением. 	- А-а, - протянул Кеша. - А у меня свой тельник хранится. Весь уже застиранный. На День Военно-морского флота лишь надеваю, - величественно соврал он. 	Стали пить все вместе. Мешали водку теперь только с "Адмиралтейским". Болтали на совершенно ненужные Черчу темы. 	Когда на улице совсем стемнело, Веревка спохватился: 	- О, Камбуз! Нам же проверку надо канать. 	Черч насторожился. Затемно "проверять" эти орлы могли только интересные вещи. 	Камбуз кивнул и произнес врастяжку: 	- Дело на безделье, в натуре, не меняют. Канаем. 	Они расплатились и побрели к выходу, подпирая друг друга. 	Через минуту Кеша вышел за ними. Ребята свернули за угол в Кривоколенный переулок. Черч осторожно, таясь, потопал вслед. Парни углубились во двор напротив Мясницкой, на территорию, известную с давних пор как "Арарат". Рядом с ней и поныне имелась дверь с вывеской: "Управление Московского коньячного завода "Арарат". Республика Армения". А в советские времена в подвалах ближайшего дома был розлив в бутылки всякого-разного, вплоть до терпкого портвейна. Сюда, чтобы спозаранку похмелиться, стекались страждущие со всех Чистяков. 	Черч увидел, как ребята нырнули в сторону араратовских полуподвальных окошек. Там было наставлено много машин, тянулись закутки, темнели входы в подвалы. 	Двойной агент Иннокентий Черч проследовал за подручными Духа. Он увидел, что Веревка с Камбузом остановились перед темно-серым "плимутом". Иномарка была новенькой во всех отношениях. Кеша, шмыгавший через проходной "Арарат" по несколько раз в день, своим глазом-ватерпасом ее раньше не замечал. 	Парни хозяйски обошли "плимут" с разных сторон. Камбуз даже попинал ногой в отлично накачанные шины. 	Черч уверился: эту машину они пришли проверять. Ясно ему было, что не угнать тачку ребятишки решили, она уже украдена. И буквально сегодня поставлена здесь на приколе. Зачем? 	"Видно, покупатель этой ночью придет", - сообразил Черч. 	Он быстренько побежал звонить оперу Кострецову.
 ***
 	Кеше не суждено было дозвониться капитану. Кострецов сидел в это время в баре казино "Серебряный век" неподалеку от Вахтанга Барадзе, прибывшего на своем красном "пежо". 	Капитан пришел сюда, чтобы завязать с Барадзе контакт, попытаться наладить с ним приятельские отношения, потому что шестым оперским чувством чуял: ездит Вахтанг на угнанной машине, не подозревая об этом. 	Вряд ли, решил опер, такая известная личность сядет на замазанную тачку. Значит, подсунули ее ему под каким-то предлогом. Причем поставщик или даритель наверняка был грузину хорошо знакомым человеком. Но узнать о невидимке от Вахтанга можно было только случайно, мимоходом, по-приятельски. Самарский Серега в отличном "прикиде" для этого случая вполне годился. 	Предположение Черча, что угоняли машины от театров ребята Духа, резонно. Но предположение - это еще не доказательство. Требовалось вытянуть за ушко хотя бы этот красный "пежо", чтобы отследить всю цепочку. 	Сергей перехватил взгляд Вахтанга, рысьи зыркающий по залу, и поинтересовался: 	- Как нынче фартит кинорежиссерам? 	Барадзе удивленно глянул на него. 	- Мы встречались с тобой, кацо? 	- Да выпивали как-то, - соврал наудачу Кострецов. - С нами еще Сеня Быловский из СТД был. 	- А-а, Сеня? Ну, тогда обязательно выпивали. Ты его сегодня видел? Э-э, забыл твое имя. 	- Сергеем меня зовут, Вахтанг. Сени что-то не видно. 	Вахтанг придвинулся поближе, все так же безостановочно шаря глазами по залу, останавливая взгляд на красотках с наиболее торчащими формами. 	- Чем сейчас занимаешься, Сергей? 	- Все тем же. Я ж пашу на Ивана Афанасьевича Сукнина из Самары. Хозяин задумал в Москве ночной клуб открыть. И казино в нем будет. 	Барадзе с огромным интересом посмотрел ему в лицо. 	- А варьете, девочки голые будут? 	- Это прежде всего. Сейчас я как раз набором в кардебалет занимаюсь. От голого женского уж мозги заворачиваются. Вот пришел немного оттянуться. 	- Почему мозги, кацо? - страстно спросил Вахтанг и пошевелил короткопалой лапой. - Другое у тебя должно совсем завернуться. 	- Про это и не говори, - устало бросил Сергей. - Почти все норовят дать. 	- Правда?! - спросил Барадзе, и Кострецову показалось, что у него сейчас потекут слюни. 	- А как ты думал? Желающих сиськами-то трясти за хорошие бабки навалом, а техники, нерва танцевального, эротического маловато у этих телок. И все им кажется, что если мне, менеджеру, передок подставить, то все в ажуре будет. Путают сценическое и проститутское. 	- Золотые твои слова, Сергей! Я последнее время эротику снимаю. И тоже с актрисами по этим причинам совершенно измучился. Нам с тобой надо сотрудничать! - заключил Вахтанг, хватая Кострецова за рукав. 	- Что ты имеешь в виду? 	- Тебе надо посмотреть на моих актрис, а мне - на твоих. Некоторые мои не тянут перед камерой, но в варьете, в стриптизе - вдруг смогут отличиться? А твои девочки, кацо, возможно, стесняются реального, живого зрителя, не в состоянии сымпровизировать, сразу раскрутиться. И совсем другое дело может получиться, когда их будут снимать на пленку. Тут - только узкий круг профессионалов и сколько хочешь дублей. 	Капитан своими рассказнями и провоцировал Барадзе на подобное предложение. Но так как девочек для демонстрации истекающему слюной Вахтангу ОВД не могло выделить, Кострецов постарался сыграть на поле собеседника. 	- Интересная мысль, - согласился он. - Ты сейчас что конкретно снимаешь? 	Вахтанг замялся и сказал: 	- Тайм-аут взял. Как и ты, отбором девиц для нового фильма занимаюсь. Так что милости прошу. Могу показать хороший товар, - закончил он как-то не по-кинорежиссерски. 	- Мода на эротику, крутой секс проходит, - повел в сторону Сергей, чтобы Вахтанг на его "кордебалет" сразу не напросился. - Наверное, достается тебе от заумных критиков? 	- Конечно, кацо. Вот спроси обо мне хотя бы в этом казино, где много недоумков от искусства толчется. Так многие заявят, что я вообще не режиссер, что ни одного фильма моего не знают. Просто не считают меня художником. Но я тебе скажу глубокую мысль: "Гения сразу видно хотя бы потому, что против него объединяются все тупицы и бездари". 	Какого-то специфического туману напускал этот Вахтанг. Кострецов уточнил: 	- А как называется твой последний фильм? 	Вахтанг почему-то недоуменно посмотрел на него, подумал, словно забыл название своего детища, и произнес: 	- "Белое бедро женщины". 	- Не видел. На видеокассетах есть? 	- Конечно. Но продают из-под полы. Трудно найти. Я попытался в этой картине стереть границу между эротикой и порнографией. 	- Звучное название, - поддакнул капитан. - Тебе белые бедра нравятся? 	- Э-э, - рассмеялся Вахтанг, - на то, что я грузин, намекаешь? А что поделаешь, кацо, если русских мужчин недостаточно, чтобы обеспечить всех ваших красивых женщин?! Но я тебе скажу и другое. Женская красота и мужской ум большей частью пагубны для их обладателей. 	Взгляд Вахтанга уперся во что-то в конце зала. Сергей проследил за ним и увидел девицу, одиноко играющую у крайнего стола. У нее все торчало как надо. 	- Давай телефон, Вахтанг, я позвоню, - вырвал его Кострецов из блаженного созерцания. 	Барадзе быстро записал номер на салфетке. Не прощаясь, оттолкнулся от стойки и, как леший из-за деревьев, почти крадучись, пошел туда, куда вела его стрела огненного взгляда.
 ***
 	Когда Кострецов, вернувшись домой, аккуратно развязывал один из трех своих драгоценных шелковых галстуков, раздался звонок Кеши Черча. 	- Кость, двое от Грини Духа в "Арарате" сели в темно-серый "плимут". Тачка явно в угоне. Прикидываю я, что подвалит сейчас человек ее прикупить. 	Капитан сорвал галстук: 	- Спасибо, Кеша. Я их брать буду. Последи за ситуацией еще минут пятнадцать. 	Он тут же перезвонил в отдел - вызвать группу захвата. Темно-серый "плимут" был угнан от театра-студии Табакова. Должно быть, он побыл где-то в отстойнике и теперь, видимо, с перебитыми номерами двигателя, созрел для "толчка".
 ***
 	Через четверть часа во двор "Арарата" скользнули захватчики Кострецова. Сам он уже стоял за деревьями в скверике посреди двора и поглядывал на "плимут", хорошо видный при свете окон. Подъезд дома венчал великолепного рисунка старинный вензель с буквой "К". 	Веревка и Камбуз сидели в салоне "плимута". Камбуз дремал, а Веревка через открытое окно поглядывал в сторону Мясницкой. 	С той стороны, откуда и ждал Веревка, наконец появился плотный мужчина в плаще. Веревка толкнул в бок Камбуза, тот открыл глаза. 	Гость подошел к машине, Камбуз перегнулся и распахнул перед ним заднюю дверь. 	Как только в "плимуте" оказалось трое, Кострецов махнул своим помощникам. Оперативная группа кинулась к машине с разных сторон. 	Дверцы не были заперты изнутри. В оперских руках пассажиры вылетали на асфальт, голося в разных тональностях. У Камбуза нашли пистолет. 	Затолкали продавцов и покупателя уже в другие машины. Повезли с пылу с жару на допрос.
 ***
 	В отделении человек, севший в "плимут", протестовал больше всех. И действительно, тот, кто покупает краденую автомашину, чаще всего является жертвой угонщиков. Покупателя задерживали только для выяснения личности. 	С Веревкой и Камбузом нужно было знакомиться внимательнее. Кострецов дождался, пока не поступили данные на молодых блатяков. Веревка был Пахомовым Никитой, дважды отбывавшим сроки за мелкие кражи. Камбуз - Тухачевым Андреем, не привлекавшимся к уголовной ответственности. 	Кострецов разглядел вызывающие тюремные наколки на пальцах худого и психопатичного Веревки-Пахомова и решил начать с него. Хотя от этого битого парня, попавшегося без оружия, вряд ли мог быть толк. 	Оказавшись перед Кострецовым, Веревка, оправдывая прозвище, начал плести: 	- Да чего, начальник?! Задумал я поддать. Денег мало, пошел сообразить на троих. Гляжу: мордатый этот в тачке сидит. Я ему предлагаю. А он: "Я могу и один выпить". Я ему: "Выручай, брат, с недопоя уши пухнут". Он: "Ладно, садись, сейчас придумаем". А тут еще один канает. Я кричу: "Друг, залезай к нам, если выпить хошь". Он и залез, а тут вы навалились. 	- Третий-то утверждает, что не из-за выпивки к вам в машину сел, - попытался сбить его капитан. 	Веревка дернул огромным кадыком, но проговорил пренебрежительно: 	- Да это он может что хошь лепить. Я этих двоих первый раз вижу. Чего они мутят?! Ты ж чуешь, начальник, с меня перегаром разит. Всех делов, что душа освежиться жаждала. 	- Иди пока. 	Кострецов распорядился отвести его в камеру. 	Привели Камбуза. Этот чувствовал себя гораздо хуже из-за отнятого пистолета с полной обоймой, и опыта таких допросов у него не было - Камбуз попадал раньше в милицию только за хулиганство. Теперь пришел его воровской час - показать себя, как матерые на такие случаи учили. И он собирался быть "духовым", то есть предельно отчаянным. 	Камбузу, например, дружно твердили, что на допросах всегда бьют. Причем якобы уродуют менты независимо от того, есть у них что-то на тебя или нет. С мужественным видом рассказывали такое: "В допросной комнатухе всегда сейф стоит, а на нем книжки валяются разные. Опер иль следак скажет: "Дайкось мне вон ту книжицу с сейфа". Пацан встанет, подойдет к сейфу, только наверх потянется - ему по почкам врезают! Нарочно, падлы, вроде б за книгой просят вытянуться. Это чтоб почки враз отбить..." 	В комнате, где сидел перед столом Камбуз, действительно был большой несгораемый шкаф, а сверху разбросаны книжки и брошюры по уголовно-правовому законодательству. Камбуз пытался не смотреть в ту сторону, а когда пересыхало в горле - с перепоя и от тягостного ожидания палаческого предложения: "Дайкось книжицу", - он пошире распахивал рубаху, чтобы светила тельняшка. 	Кострецов же скучно смотрел на него и наконец вяло произнес: 	- Ну что, Тухачев? Мне разговаривать с тобой, в общем-то, не о чем. Взяли тебя с огнестрельным оружием. За его незаконное хранение срок какой, наверное, знаешь, хотя пока и не сидел. Уточняю на всякий случай: статья 222, часть первая Уголовного кодекса, срок до трех лет... Положено мне выслушать твою байку, как ты пистолет только что нашел и собирался сдать в милицию, но наше внезапное задержание выполнить этот гражданский долг тебе помешало. Так что давай, я запишу. 	Камбуз растерянно поглядел на опера. 	- Да так и было... В пивной на Банковском в оставленной под столом сумке нашел... 	- Ну-ну, - кивал Кострецов, водя ручкой по бумаге. 	- Хотел эту пушку сдать. На кой мне оружие?! 	Капитан отбросил ручку и внимательно поглядел на него. 	- Ты к своей первой ходке готов? 	- Не понял, - уловив сочувствие в голосе опера, с неосознанной еще надеждой произнес Камбуз. 	- Я о романтике тюрьмы и зоны. Что тебе бывалые плели? Какой там мужской клуб? Как в крутые будешь выходить? О чефире, картишках, хохмах около параши... 	Напоминание о тюремной параше Камбузу уже не понравилось. Он попытался было представить ту героику, о какой говорил Кострецов, но вспомнил лишь угреватую харю парня, солидно повествовавшего на блатхате о своих ярких впечатлениях: "Интере-есно... Чефир на горящих полотенцах варят... Интере-есно..." Чефира Камбуз не любил, водка и пиво с раками в пивной, где половину можешь на свои немерянные бабки напоить, были ему гораздо интереснее. 	Опер небрежно продолжил: 	- Смотри. Хочешь, давай в парашную академию, а хочешь - на воле гуляй. 	- Не понял, - уже оживала в сердце Камбуза надежда мочиться в белый унитаз, а не в вонючую парашу. 	- Расклад такой, - дружелюбно заговорил опер. - Взяли тебя с пушкой, срок обеспечен. Но могу на пистолет закрыть глаза и отпустить тебя без последствий, если подтвердишь показания твоего друга. 	- Веревки?! - с удивлением спросил Камбуз. 	- Веревки, в миру Пахомова Никиты, дважды осужденного за хищения. Он нам уже все выложил, - уверенно брал на понт Кость. - Вы из команды Грини Духа. "Плимут" угнан от театра Табакова. Сегодня пришел покупатель на него посмотреть. 	У Камбуза все перемешалось в голове, распухшей от "ерша" и последних приключений. Он и вообразить не мог, чтобы истинно духовой Веревка раскололся до самых яиц. С какой стати?! Тот-то совершенно ничем не замазан. 	Сполохи бурных размышлений плясали на простодушном лице Камбуза. Но вспомнил он разговоры Веревки о его ходках, отважном поведении корифана на допросах, где бьют и бьют, а ты сплевываешь кровь и с усмешкой молчишь, поэтому усмехнулся и тягуче сказал: 	- Горбатого лепишь?! На фу-фу берешь?! 	Лицо Кострецова снова стало сонным. 	- А зачем мне это надо, если у Веревки другого выхода не было?.. Ладно, собрался на нарах повонять, скатертью дорожка. 	Он опять начал писать. 	У Камбуза душа снова кинулась в пятки: из тумана в башке снова полезла угреватая харя с его "интере-есно". 	Уже вежливо Камбуз осведомился: 	- Как это у Веревки выхода не было? 	- Да так. На нем после недавней отсидки два дела висят. Давно его разыскиваем, сегодня случайно попался. Предъявили Веревке неоспоримые доказательства. А он рецидивист - длинненькая удавка зоны теперь ему ломится. Предложили помочь следствию. Он и пошел на то, чтобы срок скостить за сотрудничество. Романтика-то - это больше для трепа на блатхатах. А тем, кто парашу нюхал, снова к ней надолго никак не хочется. 	Камбуз вспомнил, что Веревка не раз по пьяни многозначительно щерился, складывал грабли пальцев в эффектный веер и неясно намекал о больших делах, в которые замешан. 	Пахомов-Веревка плел все это недалекому дружбану для укрепления своего авторитета. Ничем, кроме автоугонов у Духа, он не занимался. И вот его веера аукнулись у рыбака, программиста-"динамиста" и психоаналитика Кострецова. 	Капитан лениво продолжал: 	- Что ты себя с Веревкой равняешь? На тебе только ствол. Взяли мы его у тебя незаметно от других задержанных. Выйдешь, Гриня будет пытать, почему отпустили. Скажешь: успел пистолет закинуть, попал чистым. Мол, наплел в милиции, как положено. Напел, что хотел сообразить на троих, подсел к незнакомому Веревке, потом второй неизвестный, покупатель ваш, к вам в питейную компанию влез, - подсказывал Кострецов Камбузу версию, чтобы совпала она с тем, что Веревка будет говорить на обязательной разборке у Грини Духа. 	Камбуз глубоко задумался. Он слыхал о законе выживания перед ментами и в зонах: "Не верь, не бойся, не проси". Но он испугался сразу, как только увидел легендарный почечный сейф с книжками в этой комнате. И Камбуз хотел верить кудрявому следователю. Мент точно высмеивал угреватое "интере-есно", когда мышами в коробе палят, да еще и варят будто б шерсть со своих хвостов. 	- Пиши за Гриню Духа, как все было, - решительно сказал Камбуз. - Закурить есть? - уже осмелев, попросил он. 	Кость не пожалел ему своего "Мальборо" и начал старательски намытое золото показаний писать, писать. 	Когда закончили, распрощались дружески. Попозже Кострецов приказал выпустить и Веревку. 	Оставшись один, капитан посмотрел на свой парадный костюм, на измызганную в этой кутерьме рубашку - между прочим, от Кардена - без галстука. Потирая виски, весело подумал: "Так дела пойдут, еще костюмчик знатной работы приобретем". 	Получал опер ежемесячную зарплату, эквивалентную двум сотням с небольшим долларов. Премии от начальства были редки, но за найденную после угона классную иномарку ее хозяин, если не был скуп, мог выплатить приз под тысчонку баксов. Такие случайные деньги Кострецов единственно и позволял себе брать.
	Глава 5 	На следующий день после того, как Камбуза и Веревку выпустили, они должны были предстать для отчета перед Гриней Духом. 	До появления у главаря на законспирированной блатхате подельники, отпиваясь пивом на своей квартире, сводили концы с концами. 	Выслушав притчу Камбуза о том, как он заливал Кострецову о своей попытке выпить с двумя неизвестными, Веревка покровительственно похвалил напарника: 	- Не фраернулся ты, Камбуз. В самый цвет лепил. Я то же самое горбатил. Не поверили они, конечно, ни хрена, а чем крыть?! Ну, проверили: "плимут" в угоне. А дальше? Мы ж на нем не уехали. Просто культурно сидели. Нового угона-то нет. Поторопились менты нам чалму намотать. Подожди они еще, как мы на тачке тронемся, - и вяжи за милую душу. Тогда тут и угон, и что хошь. 	Камбуз глотал пиво, потел, мрачно думая, какая же сука этот Веревка: "Гриню сдал, меня подставил, и как ни бывало. Вот она, школа та парашная. В глаза ему, твари, плюнь, а будет стоять на своем. Умеет метлой мести". 	- Пушку-то свою скинул?! - спросил Веревка. 	- А как же! - невозмутимо отвечал Камбуз. - Как менты рыпнулись, я ее сразу под свое сиденье. Мент, что допрашивал, кричит: "Твой ствол!" А я ему: "Докажи. Я эту тачку первый раз вижу. Только в нее сел, и вы объявились". 	- А меня за ствол и не пытали. Выяснили, видать, что имею две ходки на рогах, так и не стали фуфло двигать. 	Камбуз, снявший проклятую тельняшку, сидевший голым по пояс, погладил жирные плечи. 	- Мне тот мент на допросе хотел в рог дать. Я спокойно говорю: "Смотри, в натуре. Ты тоже не вечный". Сразу успокоился. 	Веревка одобрительно кивнул. 	- Так с ними и надо. Мало их пацаны заваливали?.. Ништяк, канаем к Духу. От ментов отделались, но Гриня с нас круто спросит. По дороге к Духу давай оглядываться, менты могут нам хвоста привесить. 	К пахану поехали на такси. Внимательно проверяли, нет ли слежки от самого подъезда, из которого вышли.
 ***
 	Около дома, где в заныре жил Гриня, парни еще покрутились - понаблюдали, чтобы не привести за собой хвоста. Потом поднялись на этаж и условным знаком позвонили в дверь. 	Им открыл помощник Духа. Кореша прошли в апартаменты, занимавшие несколько комнат, вылизанных евроремонтом. Гриня в халате сидел в гостиной и пил водку, пиво, отходя от своих вчерашних развлечений. 	Веревка, как человек бывалый и более развязный, сказал пока еще бойко: 	- Где задницы припарковать? 	Дух кивнул на два кресла. Парни сели, сразу закурив, чтобы хоть на минуту оттянуть неприятный разговор. 	Здоровье есть, Но он того не знает, Что и быка в консерву загоняют... - промурлыкал Гриня как бы случайно куплет, которых знал множество. Но он был вполне к месту к тому, что собирались сообщить ему Веревка и Камбуз. Они притихли. 	- Чего помалкиваете? - спросил Дух. 	- Да влипли мы вчерась на ментов, - произнес Веревка, - но отмазались. "Плимут", правда, уж не наш. 	- Вы чего, фуфляки?! - грозно возгласил Гриня. - Чего ты плетешь, гниль веревочная?! 	Веревка, нервно сплевывая на ковер под ногами, стал излагать: 	- Все делали как надо. За полчаса, как тот купец должен был нарисоваться, сели мы в тачку. Потом тот канает. Только он к нам залез - ментов целая куча! Повязали всех. Отволокли в мелодию. Я лепил как обычно. Камбуз тоже. Потом выгнали нас оттуда. 	Он промолчал о пистолете Камбуза, чтобы совсем не разозлить пахана. 	- Выгнали? - затараторил Дух. - Выгнали парнишек! Поверили за просто так и выгнали? Вы кому эту тюльку гоните?! Козлы малахольные! 	- А чего? - подал Камбуз голос в поддержку дружка. - Мы ж в тачке только сидели, не поехали. Угона-то не было. 	- Ну-у, лохи! - взвыл Дух. - С кем я на грядке оказался! Запросто вас отпустили?! 	Он вдруг вскочил, перегнулся через стол и ударил Камбуза в лицо. Тот осел в кресле, обливаясь кровью, брызнувшей из разбитого рта. 	- Колитесь, чего вы ментам напели! - закричал Гриня. 	Он выхватил из стола нож, подскочил к Веревке и приставил острие к задергавшемуся кадыку. 	У Веревки совесть была чиста, он сдавленно прохрипел: 	- Хошь, вали, но я ментам только лапшу повесил. 	Дух развернулся и снова страшно ударил согнутым локтем Камбуза в лицо. Тот вскрикнул и потерял сознание. 	Гриня вернулся за стол, отхлебнул пива. 	Камбуз приходил в себя, лихорадочно соображал: "Вот суки! Менты, пели эти курвы, бьют. А что же сами делают?! Сучары позорные! Ни хрена не возьмете!" В душе его вспыхнула неизрасходованная отчаянность, которую он собирался вчера истратить на Кострецова. 	- Ты кого тронул?! - заорал Камбуз на Гриню. - Ты, сука, тоже не вечный! 	Подручный Духа, стоявший за спинами допрашиваемых, подался к нему, вытаскивая пистолет. 	- Стоп! - скомандовал ему Гриня. - Хорош... Извиняйте, братаны. Но дело наше такое, пришлось на всякий случай вас пощупать. Ничего, круче будете, - он рассмеялся. 	Налил водки в стаканы, подвинул их парням. 	- Выпьем, чтобы зла не помнить. 	Камбуз утерся полой рубашки, взял свой стакан. Выпили. 	- Слушайте сюда, братаны, - сказал Дух. - Отпустили вас с умыслом. Теперь сечь за вами будут, чтобы на наши дела и меня выйти. Так что с этого момента отходите от всего нашего бизнеса. Гуляйте покедова. Если потребуетесь, я вас сам найду. Хвоста за собой не могли привести? - обратился он к более опытному Веревке. 	- Как можно?! - сказал тот. - Уж ученые. Все дорогу зырили. 	Повеселевшие Камбуз и Веревка удалились. 	Хвоста за ними к Грине не было, потому что Камбуз вчера доложил Кострецову и заныр пахана.
 ***
 	Оставшись один, Гриня Дух задумался. 	Он работал, так сказать, под главпаханом, которого звали Маэстро. Уголовный этот авторитет курировал массу криминальных дел по Москве. Гриня знал только свой участок работы и не был в курсе, что атака на театры по Чистым прудам - многосторонняя, хорошо спланированная и организованная Маэстро операция. Маэстро осуществлял ее, используя и шайку специалиста по орденам-драгоценностям Федю Трубу, о котором рассказал Кострецову Неумывайкин. 	Когда автоугоны и кражи у театральных деятелей успешно закончились, Маэстро приступил к не менее сложной фазе реализации награбленного. Красный "пежо", на котором выезжал Вахтанг Барадзе, и темно-серый "плимут" были ее первыми акциями. Но для окончательного итога операции Маэстро нужен был еще один выдающийся угон - "роллс-ройса" ручной сборки, заказанного в Англии членом Совета директоров нефтяной кампании "Лукойл", грандиозный многоэтажный офис которой находится вблизи Чистых прудов. 	Вот об этом непростом финишном поручении Маэстро и думал Дух. После того как на Чистяках в ворованном "плимуте" взяли Веревку и Камбуза вместе с покупателем, браться за угон "роллс-ройса" Грине не хотелось. Он прикидывал, как отказать Маэстро. 	Дух не знал, что это все напрасные хлопоты. "Роллс" требовался Маэстро позарез. Этой великолепной бронированной машиной со всевозможными средствами защиты вплоть до распыления газа Маэстро обещал расплатиться с Трубой за его "театральные" труды. 	Гриня набрал номер Маэстро и, услышав голос абонента, приветствовал его: 	- Здоровенько. Плохие у меня новости. 	Маэстро, как всегда в серьезных случаях, молчал. 	- Менты вчера взяли моих парней с тем "плимутом", - стал рассказывать Дух. - Выпустили, что и паршиво. Выходит, решили прополоть мою грядку. 	- Ты, что ли, клонишь к трудностям насчет последней тачки?! - имея в виду "роллс", сразу сориентировался Маэстро. У него, по всеобщему блатному признанию, счетчик в голове никогда не выключался. 	Дух, сглотнув слюну в горле, сразу пересохшем от ставшего напряженным разговора, произнес: 	- Конечно. Я точно влечу с этой тачкой. 	Голос Маэстро стал стальным: 	- Это твои проблемы. Ты что, хочешь мне дешевку помазать?! 	- Зачем так?! Объективные возникли трудности. 	- Твои трудности. Я тебе на свои никогда не жалуюсь. 	Гриня сделал еще попытку: 	- Давай хотя бы отсрочим. 	- Невозможно. У меня перед заказчиком свои сроки. Ты прикинь: наводка на тачку моя, за морями ее мои люди пасли, мои же ее здесь встречали. Теперь все готово - и ты из-за своего прокола хочешь дело сорвать? Не позволю. 	- Все понял, - сказал Дух и выключил сотовый телефон, по которому он всегда говорил с Маэстро, чтобы избежать подслушки. 	От неудачи Гриня хотел хватить водки, но уже не имел на это права: надо было делать угон. 	"Какому же заказчику такая тачка понадобилась?! - раздраженно подумал он. - Зажрались толстопузые! Наверняка какой-то шишке, прикрывающей пиковых. И где он будет такой знаменитый "роллс" держать? Хотя на Кавказе любое возможно... Ну что же, покажем свой класс, не хуже, чем у Совы". 	Дух вспомнил об угоне века в начале девяностых годов, который совершил ас по кличке Сова. Тогда-то автоугоны и перевели на профессиональную основу. Появились люди, поставившие этот бизнес на поток. 	Коллекционный автомобиль "альфа-ромео" выпуска 1940 года известен был всем. Находился он у хозяина на обычной платной стоянке в центре Москвы. Сложность заключалась не в самом угоне, а в том, как знаменитую машину перебросить немецкому заказчику во Франкфурт-на-Майне. 	Сова продумал все досконально. У него, как и у Грини, была спаянная и споенная грядка из десяти парней. Ночью они увели "альфу", стоявшую в пятидесяти метрах от будки неусыпного сторожа. Спрятали ее в фургон, который отогнали на базу-отстойник. Там "альфу" перекрасили, навесили новые номера. А так как у Совы имелся зарегистрированный довоенный "хорьх", он и направил по его документам неузнаваемую - и не узнанную малоквалифицированными таможенниками - "альфу" за кордон. 	Грине с "роллсом" выходило поопасней. Сова в основном отличился переброской машины за рубеж, ее угон со стоянки с одиноким сторожем был операцией элементарной. Проблема же Духа была в том, чтобы увести "роллс" стоимостью в треть миллиона долларов из-под такой же бронебойной охраны, как и его обшивка. Сделать это без шума почти немыслимо. Только что прибывшая из Англии машина ночью стояла в тщательно охраняемом спецгараже хозяина, а днем - на стоянке около "Лукойла", и в ней обязательно находился шофер-телохранитель, добраться до которого в предельно защищенном салоне невозможно. 	После угона люди Духа должны отогнать "роллс" за окружную московскую автодорогу и там передать машину представителю Маэстро. Гриня, раздумывая над предстоящим делом, раз не удалось от него отвертеться, соображал, как хотя бы немного его облегчить. Учитывая возникшую заинтересованность милиции к своим подручным, он решил, что все-таки может потребовать от Маэстро скидки. 	Дух снова позвонил Маэстро. 	- Опять я. Лады, сделаю дело. Помоги только в деталях. Пусть твой человек возьмет тачку у моих не за окружной, а в Москве. Моим после возможного сыр-бора на угоне прорываться по всему городу будет круто. 	Маэстро собирался обеспечить транспортировку угнанного "роллса" так, чтобы его подручный взял машину за пределами Москвы, загнал в отстойник, откуда она, измененная по всем пожеланиям Трубы, перекочует в его руки. Но главпахан понимал и положение Духа после вчерашнего происшествия. 	Не уступив в первом разговоре, Маэстро должен был пойти на компромисс хоть в этом. Окончательно ссориться с Духом он не мог: многое связывало их в автоугонном бизнесе. Но, уступая, Маэстро попытался - и едва ли не стопроцентно - вывести главную операцию на успех. 	- Сам на дело пойдешь? - спросил он. 	Это был острый вопрос. Бригадиры ранга Духа сами обычно машины не угоняли. Но Маэстро знал, что если Гриня персонально возглавит угон "роллса", машина будет у них почти в кармане. Таков был класс Духа - мастера спорта по автогонкам и виртуозной выдумке. 	- Пойду, если заберешь у меня тачку в Москве, - сказал припертый к стенке Дух. 	- Лады, - подытожил Маэстро. 	Стали договариваться о месте в Москве, где Гриня передаст "роллс" гонцу Маэстро. 	Главпахан, у которого счетчик в голове действительно не выключался, в данном раскладе облегчал и свои заботы. Выслушав Духа, Маэстро быстро сообразил, как можно выскочить из намеченной раньше цепочки. Он решил: пусть сам Дух передаст угнанный "роллс" самому Трубе в Москве. 	Что произойдет с Духом и Трубой, если "роллс" будут ловить все столичные гаишники - а такое возможно, - Маэстро не волновало: как всегда в своих шахматных партиях, он спокойно жертвовал пешками-исполнителями. 	Маэстро уже узнал, что "роллс" нужен Трубе, чтобы расплатиться с кем-то из кавказских наркодельцов за посылки высокосортного кокаина. Переправить на юг такую редкую машину было хлопотно даже при широких возможностях Маэстро. Но "орденоносец" Федя Труба, свихнувшийся на коке, нюхач, не нюхавший до этого автоугонных дел, запросил именно такой причудливый гонорар за свои подвиги в театрах. 	"Что ж, - усмехался Маэстро, окончательно закончив переговоры с Духом, - получит Федя игрушку в самые руки. А как уж он сумеет в нее поиграть, его, лоха, личное дело". 	Маэстро и на этот раз со всеми расквитался, и никто ни при каких случайностях не мог предъявить ему претензий. Тем он и славился.
 ***
 	Кострецов получил сообщение об угоне заказанного и штучно изготовленного в Британии "роллс-ройса", принадлежащего члену Совета директоров влиятельнейшего "Лукойла", сразу после происшествия. 	Он тут же полетел к зданию нефтяной кампании, взметнувшемуся черно-стеклянными уступами между станциями метро "Тургеневская" и "Чистые пруды". У подножия гиганта-офиса эффектно плескались фонтаны, имитирующие работу буровой вышки. И у этой мощи и великолепия слаженная и несравненная по наглости банда увела английскую красотку, убив ее шофера! 	Как рассказали очевидцы, началось с того, что к офису подошла группа молодежи со свернутыми транспарантами. Парни были одеты в белые майки, на которых зеленело общеизвестное название экологической организации "Гринпис". Ребята начали разворачивать лозунги, которые гласили: "Долой загрязнение почвы нефтяными скважинами!", "Сохраним природу первозданной!" - и тому подобное. 	Они густо раскидывали транспаранты на служебной автостоянке по крышам машин, в середине которых оказался "роллс-ройс". Возмущенный водитель, похоже, сам вылез из своей крепости. И его тихо убили ножом под прикрытием лозунговых полотнищ. Внешняя же группа "гринписовцев" митинговала. 	Вскоре из-под лозунгов выехало несколько машин с недовольными шоферами. Был среди них и "роллс-ройс". Стекла в нем тонированные, никто и не разглядывал, что там за шофер. 	Потом ребята свои транспаранты свернули и удалились от офиса. Труп шофера "роллс-ройса", запиханный под днище соседней машины, обнаружил ее хозяин, вышедший из здания посмотреть, не случилось ли чего с его автомобилем после нашествия "Гринписа".
 ***
 	Кострецов вернулся с места происшествия в отдел и мрачно плюхнулся за стол. К нему зашел Топков, уже знающий об угоне выдающегося "роллса". 	- Гриня Дух? - спросил он Кострецова. 	- А кому ж еще быть! Так круто только он мог придумать. Охамел предельно: вчера мы его людей берем, а сегодня он такой умопомрачительный угон организовывает. 	- Есть интересное в показаниях вчерашних задержанных? 	- Да навалом. Морячка-салагу я взял на понт, он и раскололся. Конкретно обо всем не знает, но многое подсказал. Конвейер Грини идет на Кавказ, в СНГ. Но с этим, как и "роллсом", мне пока заниматься. А по твоей линии установил я основного по краже орденов из театров. Федя Труба! 	- Звучная кличка, - усмехнулся Гена. 	- Еще бы, специалист по орденам позаслуженнее, чем те "журналисты" Калинины, как утверждают знатоки из уголовной среды. Трубой-то Федю прозвали за юношеское малахольство, но потом он эту кликуху оправдал. К кому не залезет, дело того труба. Но сдает в последнее время Федя - нюхачом стал. Приметы его лисьи: треугольное лицо, тонкий длинный нос. Шнобель должен быть в прожилках: от постоянного употребления кокаина лопаются сосуды в носу. У Рузского был? 	- Завтра пойду. Все никак не мог принять меня генерал. 	- Это понятно: наверное, расстроен пропажей. Попытай-ка ты его о Феде на всякий случай, хотя я сомневаюсь, что Труба перед ним засветился. Он бригадир, как Гриня Дух, воспитывает подрастающую уголовень, и в основном лишь просчитывает операции для своих исполнителей. 	Топков оживленно сказал: 	- Рузским заниматься на безрыбьи требовалось. Теперь, когда есть конкретная наводка на Трубу, и у меня дело повеселее пойдет. 	- Да, Гена, сейчас нам надо только разматывать. Дух и Труба установлены, очередь за определением рыбацкой снасти. Эти два бригадира окуни крупные, будем теперь пробовать их на донные удочки, а потом, глядишь, и мормышку подбросим, а то и блесну. 	Лейтенант рассмеялся. 	- Ты бы мне мормышку показал, слово уж больно смешное. Блесну-то я себе представляю. 	- Мормышка - это металлический грузик со впаянным в него крючком. Часто каплевидная, хотя бывает и другой формы. И цвета тоже разные. Вроде миниатюрной блесенки, только с наживкой на крючке. Окунь на нее с удовольствием идет. 	- Так ты Духу ее уже кидал, раз зацепил вчера его мальков? - улыбнулся Топков. 	- Можно и так сказать - в смысле того что поддразнил. Мормышкой-то надо постоянно в воде играть, она не должна быть в покое, иначе рыба не заинтересуется. У рыбака удочка все время в движении: толчки, поддергивания, - мормышка, сверкая, и скачет внизу. Поддразнил я Духа, потому что взял его парней сидящими в машине. Мог бы дать им отъехать и припаять угон, но не стал. Понадеялся, выжму что-то из них и отпущу. Так и вышло. 	- Среагировал Дух на это своеобразно, - поправив очки, заметил Гена. 	- Что "роллс" угнал? Да, это нелогично. Но разве психованных блатяков поймешь?! Тут мог быть на мой вызов его вызов: положил, мол, я на ментов хер с прибором. А может, и безвыходность. Опера на хвосте, а угонять надо. В каком случае так мог помыслить Гриня, товарищ лейтенант? - преподавательским голосом спросил Кострецов. 	- Если есть у него очень авторитетный и неумолимый заказчик. И он у Духа, скорее всего, есть, потому что такой эффектный и засвеченный "роллс" может позволить себе иметь только могущественный мафиозо. 	- Пять за ответ, Топков. Поэтому дальше щупать будем Духа все же со дна, пока не отвлекаясь на мормышки. Запустимся под него поглубже, за ним могут быть люди очень серьезные.
	Глава 6 	Утром Топков встретился с генералом Рузским. 	Тот оказался подтянутым, сухощавым стариком. Взгляд не потерял командирской твердости, но породистое лицо генерала было учтиво. Очень он походил на артиста Кторова в роли старого князя Болконского в киноэпопее Бондарчука "Война и мир". 	Квартира одиноко живущего генерала была увешана старинными картинами, в комнате стояли застекленные стенды с коллекциями орденов, медалей и других воинских отличий. Топков обратил внимание на пучки наградного холодного оружия, разместившегося по стенам. Были среди них клинки и в осыпи алмазов, бриллиантов. 	Они присели на диван посреди этого великолепия. Бывший историк Гена не утерпел и спросил: 	- Вы, извините, из тех Рузских? 	- Из каких? - насмешливо осведомился генерал. 	- Самый известный - генерал от инфантерии Николай Владимирович Рузский. В первую мировую войну был главнокомандующим российскими армиями Северо-Западного фронта, потом - армиями Северного фронта. 	Генерал усмехнулся. 	- Теперь осмеливаюсь сказать, что я из тех самых Рузских. А сколько приходилось от рода открещиваться. Я и одну букву в фамилии опускал: Рузкий. И переиначивать пробовал: Русский. А все равно в тридцатых годах чуть не расстреляли. Спасло только то, что в то время уничтожением высоких командиров занялись, а я был в младших чинах. Ну, а потом война все перепутала, и удалось мне стать советским генералом. 	- У Рузских генеральство природное. Ваш родственник в первую мировую войну отличился. 	Генерал нахмурился и произнес: 	- Он и в Гражданскую отличился, только мало кто это знает. Вам известно, как тот генерал Рузский погиб? 	Гена смутился. 	- В энциклопедии сказано только, что он вышел в отставку по болезни. 	- А умер не от хвори... В октябре 1918 года ЧК приговорила в Пятигорске сто шесть заложников. Николаю Владимировичу перед этим неоднократно предлагали стать во главе Кавказской красной армии, но он, даже когда среди заложников был, отказался... Повели их со связанными руками на городское кладбище, поставили перед большой ямой. Рубили смертников шашками. К генералу подошел сам председатель чрезвычайки Артабеков. Спросил его в последний раз: "Признаете ли вы теперь великую российскую революцию?" Николай Владимирович ответил: "Я вижу лишь один разбой великий..." 	Генерал задумался, потер лицо рукой в старческой гречке и заключил: 	- Он сполна расплатился за то, что был одним из главных виновников отречения царя и начала революции. 	- Удивительно, что вам удалось уцелеть в сталинское время, - сказал Гена. 	- Почему?! - вскинул бодрые глаза генерал. - Возьмите полковника Бориса Александровича Энгельгардта. Дворянин, выпускник Пажеского корпуса и Николаевской академии генштаба. Воевал и в русско-японскую, и в первую мировую. После февраля семнадцатого стал военным комендантом Петрограда. У Деникина был начальником Отдела пропаганды "Особого совещания" - это вроде крупного комиссара у красных. Потом эмигрировал в Париж, затем переехал в Ригу. В 1940 году с приходом туда советских войск его НКВД арестовал. Приговорили Энгельгардта к ссылке, а, когда ее отбыл, разрешили вернуться в 1946 го-ду в Ригу. Там он и работал переводчиком в гидрометеослужбе до спокойной кончины в 1962 году. Так что, молодой человек, кому как повезет... Правда, Энгельгардту за его "демократическое" поведение в феврале семнадцатого большевики были обязаны. Как и моему родственнику... 	Рузский нахмурился, потом взглянул на очки Топкова, усмехнулся и спросил: 	- Вы вообще за историческими сведениями пришли или за милицейскими? 	- Извините, товарищ генерал. Я раньше этой службы истфак МГУ закончил. 	- А-а, - уважительно протянул Рузский, - тогда другое дело. 	- Переживаете из-за пропажи орденов? - сочувственно спросил Гена. 	- Уже нет. Я такой: потерял или нашел - долго не переживаю. 	- Мы сейчас это расследуем. Возможно, на часть вашей коллекции, пропавшую в театрах, были наводчики. То есть, может быть, кто-то присматривался к вашим сокровищам заранее. Какие-то люди, настойчиво добивавшиеся перед этим осмотра коллекции у вас дома. 	- Понимаю, понимаю... Да нет, заходили ко мне в основном коллеги-коллекционеры, давно знакомые... 	- И все же вы сказали: "в основном". Может быть, вспомните и о посторонних, малознакомых? 	Генерал задумался. 	- Никого другого, вроде, и не было. Впрочем... Приходили две девчушки из Музея личных коллекций, но я их к нашему цеху причисляю. 	- Впервые к вам эти девушки зашли? - насторожился Гена. 	- Да, первый раз их видел. Но мне предварительно позвонили об их визите. 	- Звонил знакомый вам человек? 	Генерал недоуменно посмотрел на него. 	- А это имеет значение? Нет, позвонил мужчина, представился сотрудником музея. Даже фамилию свою назвал, я ее запамятовал. Имя-отчество помню: Федор Трофимович. 	- Вы случайно не узнавали: есть такой сотрудник в Музее личных коллекций? 	- Да зачем это мне?! 	Топков подумал: "Неужели, если девиц подослал Труба, он и именем своим по телефону представился. Да и в отчестве Трофимович есть что-то "трубное". Если Труба это был, совсем от кокаина, наверное, крыша поехала!" 	- Товарищ генерал, - автоматически по уставу продолжал обращаться к нему лейтенант Гена, - мы подозреваем одного специалиста по кражам орденов. Он пожилой, приметы: вытянутое, треугольной формы лицо, нос спицей - в прожилках. Употребляет кокаин и может быть в так называемом заторченном состоянии. Большой знаток орденов, в беседе на эту тему способен проявить глубокую осведомленность. Запомните на всякий случай его приметы. А я в Музей личных коллекций позвоню. Дайте, пожалуйста, его телефон. 	Он набрал номер, указанный Рузским, представился и спросил о сотруднике с именем-отчеством Федор Трофимович. Директор музея ответил, что такого сотрудника у них никогда не было. 	- А двоих сотрудниц, девушек, вы к генералу Рузскому не направляли? - еще поинтересовался Топков. 	- К Рузскому? Да зачем я каких-то девушек к такому уважаемому коллекционеру пошлю?! - раздраженно ответил директор. 	Лейтенант положил трубку. 	- Похоже, девицы к вам приходили от того уголовного специалиста, которого и на самом деле Федей зовут. 	- Что вы говорите! Такие милые девушки, я с ними долго чай пил, о коллекции рассказывал... 	- Будьте, пожалуйста, настороже. Теперь к вам могут уже не девушки нагрянуть. 	Лицо генерала энергично напряглось. 	- А милости просим! Рузских можно безопасно атаковать только связанных по рукам на краю ямы. 	Топков прикусил язык. 	Перед уходом Гена остановился полюбоваться наградным оружием. 	- Понимаете в таком оружии? - осведомился генерал. 	Гена начал чеканить наизусть, будто читая по книге: 	- Награждали золотым и украшенным драгоценностями оружием с надписью "За храбрость" с конца восемнадцатого века. В 1849 году установлены новые образцы золотого оружия: гривки эфесов положено иметь золотые вместо обтянутых лаковой кожей. С 1878 года лица, имеющие право на алмазные украшения, при ношении золотого оружия без них могли иметь темляк на георгиевской ленте и Георгиевский крест на эфесе. Кавалеры ордена Анны 4-й степени с 1880 года также имели право носить знак этого ордена и темляк аннинской ленты на золотом оружии. Золотое оружие как награда очень близко к ордену Святого Георгия. С 1807 года удостоенные его причислялись к кавалерам этого ордена, и в 1913 году оно стало официально именоваться Георгиевским оружием. 	Генерал слушал его, вытянувшись, как на параде. Гаркнул: 	- Вот молодец так молодец! 	Он снял со стены шпагу с надписью "За храбрость". 	- Такой в 1812 году главнокомандующий имел право награждать самостоятельно. Возьмите в руку. 	Топков принял шпагу в ладони, взял ее под эфес. Металл клинка зловеще блестел, будто б не минуло почти два века после окончания войны с французами. 	Лейтенант расстался с генералом, полный глубоких разнообразных впечатлений.
 ***
 	Федя Труба, украв руками своей бригады часть коллекции Рузского из театров, непрестанно размышлял о том, что еще осталось в квартире генерала. 	Особенно взволновал Трубу рассказ девиц о собрании золотого оружия Рузского. Таких вещей почти не осталось в России. Их после 1917 года в первую очередь прихватывали с собой в эмиграцию. А то, что не смогли увезти, присваивали новые власти. Потом раритеты выманивали зарубежные друзья-толстосумы или тащили такие спецы, как Труба, и перепродавали опять-таки за границу. 	Собрание наградного оружия генерала являлось такой редкостью, что Труба не очень поверил своим молодым агенткам. Он склонялся к тому, что оружие было дореволюционным, но вряд ли золотой отделки и с подлинными драгоценностями. Тем не менее Трубу загадочные сведения его наводчиц продолжали волновать. Ведь если у Рузского все же имелась коллекция золотого оружия, огромной удачей было б ее украсть. 	В конце концов Федя, основательно нанюхавшись коки, решил: надо самому сходить к генералу и проверить информацию разведчиц. 	Кокаин лишил Трубу необходимой осторожности. Серия краж в театрах ему удалась, потому что он лично в ней не участвовал, а лишь направлял свою "грядку". Но тут... В поход на оружейное собрание Рузского Федя ринулся собственной персоной вскоре после визита к тому лейтенанта Топкова. 	"Кока" - это не "экстази", не какой-нибудь двигательный кайф. Все вокруг становится прекрасным, полное ощущение, что нет ничего невозможного, все в твоих силах. Уродливое, лихое внутри кокаиниста словно испаряется. 	Так что, занюхав солидную дорожку "коки", Федя Труба в отличном настроении двинулся на квартиру генерала Рузского.
 ***
 	Он позвонил в дверь. 	Теперь бдительный Рузский посмотрел в глазок и спросил: 	- Вы по какому вопросу? 	- Я Федор Трофимович из Музея личных коллекций, - вежливо кивая длинным лицом, представился Труба. - Я вам некоторое время назад звонил, двоих сотрудниц своих посылал. 	Генерал насторожился уже тогда, когда увидел лисью физиономию посетителя. После ответа у него пропали сомнения о том, кто находится перед дверью. 	Будь Рузский не офицером, прошедшим с боями Великую Отечественную, и не носи он гордую фамилию, Труба бы и удалился ни с чем. Но генерал не привык просто так выпускать любого противника. К тому ж был Рузский истым коллекционером. Сволочь, грабящую собранное по крупицам, предмет к предметику, утверждающее славу России, ненавидел. 	Рузский распахнул дверь, коротко кивнул. 	- Как же, помню, помню. Были у меня двое ваших девушек. 	Он повел Федю в гостиную по длинному коридору. В первой же комнате Труба увидел то, о чем думал все последние дни. Вековой лучезарностью светили по стенам клинки золотого оружия! 	Генерал заметил его разгоревшиеся глаза и спросил: 	- Знаете толк в таких вещах? 	Профессор Труба ответил не хуже Топкова. 	- Как не знать?! Получившие золотое оружие вносились в кавалерские списки. Для обер-офицеров такая награда в начале девятнадцатого века была явлением совершенно исключительным. Только с 1859 года такое оружие могли получать за боевые отличия офицеры всех чинов, имеющие уже ордена Анны 4-й степени и Георгия 4-й степени. Офицерам вручали его из Капитула орденов, а генералам, которым выдавалось с драгоценными украшениями, - из кабинета Его Величества... 	Рузский с невольным уважительным интересом посмотрел на Федю, но сказал двусмысленно: 	- Оправдываете вы свое назначение, Федор Трофимович. Прошу в гостиную. 	Там он усадил Трубу в кресло и положил на столик перед ним альбом, посвященный истории наградного оружия. 	- Полистайте пока. Я выйду на минуту. 	Генерал вернулся в комнату с клинками, где у него стоял телефон. Он быстро набрал номер Топкова. Когда тот взял трубку, Рузский тихо начал: 	- Лейтенант, это генерал Рузский. Срочно выезжайте... 	В этот миг проскользнувший за ним, не менее бдительный Труба, ударил по рычагу рукой. Другой - вырвал шнур из аппарата. 	Генерал обернулся к нему. Федя отскочил на несколько шагов, выхватил пистолет и направил его Рузскому в грудь. 	- Ша! Не дергайся, папаша. 	В этот момент на лестничной площадке громко хлопнула дверь старого лифта. Федя повернул голову на звук. 	Этих секунд генералу Рузскому хватило, чтобы со стены рядом выдернуть из наградного гнезда шпагу с гравировкой "За храбрость". 	Генерал молниеносно сделал фехтовальный выпад, точно пронзив профессору Трубе сердце! 	Труп Феди упал навзничь. Генерал склонился над ним и выдернул шпагу из груди. Бросил ее на ковер, прошел к двери на лестницу и открыл ее. Там никого не было. 	Рузский оставил дверь открытой, ожидая приезда Топкова с минуты на минуту. Он прошел в гостиную, не взглянув на оплошавшего дуэлянта, валяющегося под стеной, блистающей золотыми клинками. 	Генерал сел в кресло, где некоторое время назад располагался Труба. Заглянул в раскрытый тем альбом и продолжил его перелистывать. 	Вскоре в квартиру вбежала группа с Топковым и Кострецовым. Генерал встал им навстречу и отрапортовал, обращаясь к Гене: 	- Вы были совершенно правы! Явился этот с треугольным лицом. Сообщил, что он несуществующий Федор Трофимович из музея. Наставил на меня пистолет. Пришлось заколоть. 	- Вот Федя и стал наконец действительно несуществующим, - проговорил Кострецов, стоя в проходе к гостиной и оглядываясь на тело Трубы, получившего в самое сердце золотую шпагу, о какой мечтал, замороченный всесильным кайфом. 	Эксперты начали обследовать место происшествия. Когда оперы уходили из квартиры, Топков раздраженно сказал Кострецову: 	- От генералов Рузских только неприятности, хотя и кажется им всегда, что вершат великие дела. Один заставил царя отречься, другой нашего важнейшего свидетеля угробил.
 ***
 	Кость и Топков отправились на квартиру Феди Трубы, которую установили через МУР. 	Много коллекционного было в жилище горе-профессора, как и несметных запасов кокаина. Последнее время Федя больше приобретал его. Орденов Рузского не обнаружили. 	Вместе со здешним участковым они опечатали квартиру и спустились на улицу, когда Топков вспомнил: 	- Сергей, на связке ключей из кармана Трубы видел я и автомобильные. Значит, должна у него быть и машина. 	- Возможно, он на ней приехал, - сказал Кострецов. - Стоит где-то около дома Рузского. 	- Ключи-то были особенные, фирменные: с брелком на кожаной подкладке, а на нем - монограмма с двумя английскими "R"... 	- Что?! - воскликнул Кострецов. - Да это же эмблема компании "Роллс-Ройс"! 	- Да?! Но никакого "роллс-ройса" около дома генерала не было. Такую машину мы бы точно заметили. 	- Значит, стоит где-то Федин "роллс"... Везет мне последнее время на "роллсы". Где участковый?! 	Они догнали милиционера. Тот сказал, что гараж этого жильца, возможно, находится среди других, на пустыре за следующей улицей, и повел их туда. 	Потолковав с местными автолюбителями, выяснили, где гараж Феди. Кострецов достал связку отмычек, с которыми обычно не расставался. Открыл замок. 	Распахнули воротца и увидели сияющий "роллс-ройс", словно едва-едва вынырнувший из цеха ручной сборки заморского автозавода... 	Кострецов обежал его, рассматривая приметы машины, которые почти наизусть выучил после угона от "Лукойла". 	- Тот самый, лукойловский! - ошарашенно произнес он. 	- Что же получается? - озадаченно проговорил Гена. - Труба его угнал?! 	- Не может быть. Кишка тонка у этого кокаиниста и орденоносного фармазона на такое. Почти уверен: это Гриня Дух. 	Топков подхватил: 	- А театры грабили Труба и Дух едва ли не на пару. 	Кострецов одобрительно усмехнулся. 	- Вот именно. Так что есть о чем подумать, лейтенант. 	Опер Кость с удовольствием размял мышцы, двигая плечами, и подытожил своим любимым: 	- Эхма, и не нужна нам денег тьма.
 ЧАСТЬ II
 СЕКС-БРИГАДА
	Глава 1 	Не поскупился воротила "Лукойла", владелец найденного Кострецовым и Топковым "роллс-ройса". Отвалил операм полторы тысячи долларов на двоих, хотя после угона о премии не объявлял. Так и бывает: сваливается, будто с неба. А вот за "плимут", который вычислил через Черча Кострецов, ничего от хозяина-актера не капнуло. Да и то сказать: "лукойловец" - очевидный богач, знаменитый же актер, владевший "плимутом", как обычно, на последние гроши отличную иномарку справил. Уж это артист капитану при возвращении ему машины талантливо изобразил. 	С премиальных Сергей пригласил вдову убитого друга Леши Бунчука Катю с ее пятилетним сынишкой Мишей за город на пикник. 	- Пикник? - весело переспросила Катя по телефону Кострецова. - Уж больно эффектно звучит. 	- Ну, на рыбалку, - ответил Сергей. 	Катя рассмеялась. 	- Это точнее. 	Она хорошо знала, что Сергей поездки за город без рыбной ловли себе не представляет. 	Кострецов стал объяснять: 	- Надо ж на уху нацеплять. А так-то все будет по-пикниковски. Ты ничего с собой не бери. И мясо на шашлыки я сам замариную. Палатку возьму, будете с Мишкой по всем правилам отдыхать. 	Еще летом Сергей приглашал их к себе домой, в гости, да не получилось - напряженное расследование дыхнуть не давало. Теперь он имел шанс отличиться и как рыбак, и как повар.
 ***
 	Кострецов одолжил у Саши Хромина, опера ФСБ, еще одного мушкетера из их с Бунчуком троицы, старенькую "Волгу". В ближайшие выходные загрузил ее под завязку провизией, рыбацкими снастями, складными стульчиками. Даже раскладывающийся столик взял, чтобы закусывать при полном комфорте. 	Ближе к обеду подкатил Кострецов к дому Кати на хроминской колымаге, остановился рядом с подъездом. Вышел из машины и осмотрелся по площадке вокруг. Здесь больше года назад киллеры расстреляли Бунчука, а через несколько месяцев после этого та же "ментовская" банда пробовала скосить из автоматов и Кострецова. Сергей подумал, что если доведется им с Катей жить вместе, первым делом надо будет ей съехать с этого злосчастного места. 	Больше всех ждал поездки Мишка. Он с утра сидел у окна кухни, высматривая Сергея. Увидев его, мальчик высунулся в форточку. 	- Дядя Сережа, мы готовы! Давай скорее нас забирай. 	Мать стащила его с подоконника, чтобы не продуло. Мишка часто болел, из-за этого Катя чуть не отказалась от приглашения Кострецова. Были уже холодеющие дни конца бабьего лета. Но Мишка до слез настаивал на поездке. Когда его отец был жив, тот, такой же заядлый рыбак, как Сергей, часто таскал малыша по рекам. У Мишки была маленькая удочка, сделанная Бунчуком. 	Кострецов принял на борт Катю с Мишкой. Они понеслись из Москвы подальше, в Калужскую область, на хорошо знакомую Сергею чистую речку Протву, приток Оки. 	Протва текла под кручами старинного городка Боровска. Раньше там была вотчина военных, сплошь покрытая армейскими частями. Поэтому заводов тут не строили, публика бродить опасалась, вот и не изгадили Протву так, как многие реки Подмосковья. 	Ближе к вечеру Кострецов зарулил к Боровску, около которого был старинный Боровский Пафнутьев монастырь. Его основали в XV веке, в нем содержались в заточении протопоп Аввакум, боярыня Морозова. 	Подъехали к суровым крепостным стенам с квадратными шатровыми башнями. Вышли из машины и зашагали внутрь. 	Монастырь недавно начал оживать, во дворе виднелся строительный мусор. В пятиглавом Рождественском соборе шла всенощная. Катя накинула косынку на голову, и они прошли под навес древних церковных сводов. 	Мишка, тараторивший всю дорогу, притих, разглядывая иконы. Катя и Сергей встали рядом с группой молящихся. 	Кострецов заходил по роду службы в церковное подворье Антиохийского патриархата с Меншиковой башней (храмом Архангела Гавриила) на своем Архангельском переулке. Время от времени там тоже возникали проблемы, а потом он привык к этим храмам на его земле, стал как бы прихожанином. Иногда тянуло просто постоять и перекреститься. 	Но здесь, в Боровском монастыре, все было по-другому. Стоя на службе рядом с Катей и Мишкой, среди языков горящих свечей и озерков лампад, Сергей остро почувствовал, что он мужчина, старший, и отвечает за эту женщину и ее мальчика перед ликами икон - окнами в инобытие. 	Катя часто крестилась, кланялась. По ее лицу Сергей видел, что она-то сейчас думает не о нем. Под возгласы священника, хор певчих Катя, конечно же, молилась за погибшего мужа Лешу. Кострецов убедился в этом, когда, уходя, Катя поставила единственную свечу - за упокой. 	Теплый вечер снова обнял их во дворе и манил рыбацкое сердце Кострецова длинными плетями уже желтеющих ив, склонившихся над монастырским прудом, подступавшим к стенам обители. Сели в машину, Сергей повез на давно известное ему местечко. 	Он остановил "Волгу" на лужайке берега Протвы, притаившейся под крутым склоном. Здесь были тоже ивы и высокие кусты. Выгрузились. Сергей с Мишкой пошли за валежником для костра, а Катя распаковывала сумки. 	Костер весело пылал, освещая уходящую в сумерки сталь реки, когда они дружно ели зажаренный Кострецовым на огне шашлык. Уставший за день от радостей и впечатлений Мишка вскоре захотел спать. Его уложили в натянутую палатку. 	- Кать, - предупредительно сообщил Сергей, - я всю ночь ловить буду. Вы с Мишкой одни будете в палатке. 	Она улыбнулась. 	- Спасибо, что сказал, а то я уж не знала, как мы с тобой рядом ляжем. 	Кострецову как-то не хотелось в ответ зубоскалить, да и он уже был весь в предстоявшей ловле. 	Катя убирала со столика, а Сергей начал готовить донки. Он втыкал короткие удилища по берегу, суетился со знакомым всем рыболовам холодком в груди. Вот закинет сейчас, и что же произойдет там, в темных водах, где шевелили плавниками чешуйчатые охотники... 	Он наживил крючки и стал забрасывать. Когда грузило последней донки точно приводнилось на намеченное место, Сергей отошел в центр их шеренги, присел на дождевик и сладко закурил. Оставалось ждать. 	Луна дорожкой-саблей подчеркнула гладь перед ним, где-то всплескивались рыбы, уходя в почерневшие омута. Сергей дышал влагой, пахнущей осенними травами, и счастливо думал, что за его спиной у догорающего костра в палатке заснули женщина и мальчик.
 ***
 	Клевать на овсянку начало перед рассветом. Это были лещи, похожие на лапти, но больше брали подлещики. Сергей подсекал и легко выводил их, азартно посматривал на донки, заряженные червем. Тех могли атаковать окуни, необходимые для тройной ухи. 	При первом свете зари ударило и по тем донкам. Сергей сумел сразу подсечь первого полосатого бандита. Этого приходилось волочь к берегу, как духового блатного при задержании. Окунь скакал, вырываясь из воды, пытался сорваться. Крупный был и осатанелый! 	Сняв духарика с крючка, Сергей пустил его в садок, где тот сразу ударил хвостом уже вяло шевелящихся лещиков. Чуть позже Кость произвел арест еще нескольких с "татуировкой" под тельняшку. 	На уху рыбы уже было достаточно. Но для тройной-то требовались и ершики, они рыбьему настою особый вкус придают. Кострецов взял удочку и пошел за ивы по ерши. 	Солнце брызгало, золотя реку. Сергей закинул удочку, но первыми стали штурмовать наживку мелкие окуньки. 	Пришлось Кострецову попотеть. Он спускался по реке, закидывая в разных местах. Наконец нащупал ершиную стайку. Перетаскал ее полностью. 	Солнце в безоблачном небе по-осеннему мягко светило, когда Кострецов вернулся на исходные позиции. Профессионально рыбацкий опер в срок уложился - как раз к завтраку. 	Он поднялся от реки к уже накрытому Катей столику. На разожженном ею костерке в походном почерневшем чайнике кипятилась вода. Ловкой была уральская Катя, во многом обтерпелась и на рыбалках с Бунчуком. Сияя серыми глазами, полногрудая, в обтягивающей футболке и спортивных штанах, подчеркивающих бедра, она особенно волновала Сергея этим утром. 	- Поймал, дядя Сережа? - закричал, как только его увидел, Мишка, крутя вихрастой головой, еще более всклокоченной со сна. 	- Иди, садок посмотри, - загадочно ответил Сергей, присаживаясь к столу. 	Катя тоже не утерпела, и они с сыном спустились к реке. Приподняли над водой садок, где золотисто и серебряно забились рыбы. Мишка от такой роскоши не захотел было к столу завтракать возвращаться. 	После чая мальчишка вооружился смастеренной отцом удочкой, и пошли они с Сергеем по речке цеплять уже разыгравшуюся мелкую рыбу. Катя, убравшись после завтрака, легла на плед в купальнике позагорать. Кострецова, шагавшего с Мишкой, так и тянуло обернуться. 	На обед должна была быть уха. Ее мастерское приготовление возглавил капитан Кострецов. Катя лишь безропотно подчинялась указаниям, под командой Сергея потроша и тщательно промывая рыбу. 	Сергей комментировал: 	- Чешую с мелочи окуневой и ершиной нельзя счищать: для придания ушице необходимой клейкости. Но у окуней надо и жабры удалить, а то дадут горьковатый привкус... Да-а, если б сюда судачка или царь-рыбу стерлядку, уха б императорской была. А вот карась и линь в такое дело никак не годятся. 	Приготовленную рыбу он загрузил в большой котелок с холодной водой, Катя кинула туда очищенные коренья, лук, соль. Кострецов, повесив котелок над огнем, накрыл его крышкой. Присел у костра, закурил и объявил: 	- С часок должно покипеть, и медленно. 	- Сереж, - сказала Катя, садясь рядом. - Ну что ты куришь?! Мало тебе от костра дыму?! 	- Ты вроде моей мамы, она тоже не выносит, когда я курю. А вот как раз женщинам очень полезно курить. Знаешь об этом, медсестра? 	Катя засмеялась, отмахнув прядь волос со лба. Кострецов, вычитывающий разные интересные факты из прессы и по своей профессиональной памяти сразу запоминающий текст заметок почти наизусть, лекторски проговорил: 	- Курение может защитить от рака груди женщин с генетической предрасположенностью к этой болезни: таков главный вывод канадских исследователей. Проверив триста женщин с наследуемым генным нарушением, ученые обнаружили, что у половины из них уже есть рак груди. А главное отличие второй половины, что среди тех существенно больше курильщиц. Ученые высчитали, что 20 сигарет в день в течение четырех лет снижает риск заболевания на 53 процента. 	Сергей с удовольствием затянулся, медленно выдохнул дым и продолжил: 	- Непонятны механизмы этой защиты. Курящие женщины, возможно, имеют более низкий уровень женского полового гормона эстрогена, который способствует развитию рака. Или же иммунитет, борясь с токсинами табака, одновременно работает против мутаций генов... В общем, курильщицы, возможно, и загнутся от рака горла или легких, но рак груди им совершенно не грозит. Это, Катя, большая выгода. 	Она весело округлила глаза и сказала: 	- Спасибо тебе за твое окуривание. Я хоть пассивной курильщицей от рака груди застрахуюсь. 	- А что ты думаешь?! - воскликнул Сергей. - Возможно, токсины-то табака вообще противодействуют возникновению раковых клеток. Так что я на всякий случай бросать курить не стану. 	Они болтали, пока Сергей не спохватился: 	- Тащим уху с костра! 	Они сняли с огня котелок. 	- Процеживай до бульона, - распорядился он, - через марлю, чтобы рыбьи ошметки не остались. А я к оттяжке, осветлению ушицы, приготовлюсь. Будет она прозрачной, по всем правилам. 	Кострецов достал приготовленную для этого зернистую черную икру, грамм пятьдесят. Стал растирать ее в ступке, постепенно добавляя по ложке холодной воды, пока не получилась тестообразная масса. Развел это стаканом холодной водички, добавил горячей ухи. Размешал смесь и влил половину этой оттяжки в котелок, - скомандовав: 	- Опять вешаем на огонь. Как только закипит, вливаю вторую часть. 	Он дождался, когда в котелке забулькало. Медленно залил туда оставшуюся оттяжку. После второго закипания снял крышку с котелка. 	- Ну вот, еще минут двадцать, и готово. Увидишь, уха будет прозрачной, как слеза. Вот что значит - оттяжка икорная. 	Катя любовалась им, Сергей это чувствовал и думал: "А как бы понравилась ей моя основная работа? Какой-нибудь кровопролитный арест? Бунчука-то напряги, возможно, уже подзабыла? Все же счастье, что в нашей службе женщин почти нет. А те, что есть, - уже не женщины. Легавая работа подминает. И как это писательницам удается врать про какую-нибудь обворожительную бабу-следовательшу, оперативницу?! На деле-то все это овчарки". 	Уху с дымком ели благоговейно. Мишка, измученный, как все дети, супами, и то попросил добавки. 	- Дядя Сережа, а ты все знаешь? - спросил он, покоренный уловом Кострецова и его мастерством приготовления тройной ухи. 	- Почти все, - задорно ответил Сергей. 	- А что еще? 	- Например, про ворон. 	- А что про них особенного можно знать? - недоверчиво уточнил мальчик. 	- Много. Вот некоторое время назад атаковали они Кремль. Там как раз купола церквей позолотили. Вороны и давай по ним, свеженьким, кататься. Скатывались вниз и царапали золото когтями. Ученые не знали, что и делать. Один придумал записать на магнитофон вороньи крики. Запустили их на весь Кремль. А вороны, наоборот, в стаи крепче слетаются. Тогда другой знаток вмешался и объяснил, что крики-то записали не те. С магнитофонов орали по-вороньи "помогите!" - а не "спасайся!" Но и правильный крик потом не помог. Пришлось развести в Кремле соколов-тетеревятников, те с вороньем расправились. 	Мишка аж рот открыл, а Кострецов продолжил: 	- А на днях сижу в отделе и слышу, будто б кто-то на улице в набат бьет. Выглянул в окно, вижу: ворона жестянку из-под лимонада изо всех сил клювом долбает. Зачем, думаю, ей это потребовалось?! А она пробила в банке дыру, за нее клювом ухватилась и с поклажей улетела. 	Катя тоже удивилась. 	- Надо же, эта она трудилась, чтобы банку ловчее подхватить. Только зачем вороне жестянка? 	- А черт ее знает, - искренне произнес Сергей. - Хотя слышал, что таскают они себе в гнезда все блестящее. Прямо как природные воры. Там даже серебряные чайные ложки обнаруживали. Но жестянка-то крупновата... Мне, как оперу, воронья уголовная психология интересна. 	Так они сидели под золотой монетой солнца на берегу реки, помнящей закованного "огнепального" протопопа и пламенную староверку Морозову, и судачили. Потом Мишка убежал снова ловить. 	Сергей положил руку Кате на запястье, сжал его и проговорил ее любимое присловье: 	- Все хорошо. 	- Да, Сережа, - она не отстранялась, смотрела ему в глаза. 	- Правильно, Катя. Пока мы недовольны жизнью, она проходит. 	Потом он сказал напрямик то, о чем думал последние месяцы: 	- Давай жить вместе. Мишка ко мне хорошо относится. 	- Но главное-то, как я отношусь, - с улыбкой ответила Катя. 	Кострецов смущенно отнял руку. 	- А как ты? 	Катя серьезно глядела своими серыми озерами. 	- Все еще не знаю, Сережа. 	У него сжалось сердце: странно среагировала Катя. Он совсем другое ожидал. 	- Ну, будем собираться в обратный путь, - проговорил Сергей, вставая, чтобы скрыть неловкость. 	По дороге в Москву у него в голове почему-то крутилась фраза, услышанная им на допросе от одного плейбоя-уголовничка: 	- И все же лучше русской женщины могут быть лишь две русские женщины.
 ***
 	Капитан Кострецов и лейтенант Топков подводили текущие итоги их общего расследования. Сергей резюмировал: 	- "Орденоносец" Федя Труба пал при исполнении служебных обязанностей... Оборвалась нить по этой банде. Фединых подручных, начиная с девиц, явившихся к Рузскому, вряд ли обнаружим. Спасибо Трубе, что отдал на упокой своей души угнанный "роллс". Машина эта в гараже Трубы подтверждает мое убеждение, что угнала ее банда Грини Духа. Его ребята со специалистами Феди по театрам одновременно работали. Похоже, бригадиры Труба и Дух были завязаны друг на друга. Как? Кем? Или сами спланировали ограбления? Возможно, сие попозже выяснится. Главное же сейчас, что Дух стал убийцей. 	Топков поправил очки и уточнил: 	- А раньше Гриня не убивал? 	- Никогда. Всегда угонами занимался без жертв, действовал через своих "шестерок". Он конокрад, ворюга, но не головорез. Не знаю, случайно или по приказу Духа шофера "роллса" убили, но в любом случае ему, как главарю банды, за убийство отвечать. Теперь Гринино положение очень серьезно. 	Гена усмехнулся. 	- Вот если бы к твоим умозаключениям нам еще убедиться, что "роллс" Гринины угнали. 	Кострецов раздраженно глянул на помощника. Этот очкарик, дотошно изучавший историю, прежде всего верил фактам. Гена был совершенно прав, но то, что салага открыто посмеивался над шестым чувством капитана, его задело. Кострецов молча закурил. 	- Сергей, - как ни в чем не бывало обратился к нему Топков, - а что это за худая, изможденная бабенка за дверью сидит? 	- А-а, Ненастикова. Замучала меня еще с весны. Утащили у нее воры из квартиры носильные вещи, барахло всякое. С тех пор ходит сюда как на работу. Иной раз показываю ей для опознания то, что находим у барыг. Совсем она меня доконала. Пропали два каких-то занюханных платьица да ношеный жакет. И все, клюка, не устает надеяться, что ее шмотки отыщутся. Я уж готов ей эти вещи из своего кармана оплатить, лишь бы оставила в покое. Изможденная... Характер и довел Ненастикову до полного истощения. 	- Все равно неудобно. Она с утра перед дверью торчит. Может, отпустишь ее? 	- Ну, зови, - сказал капитан, все равно не расположенный дальше разговаривать с занудным Топковым. 	Лейтенант выглянул в коридор и пригласил потерпевшую. 	Ненастикова влетела стрелой, но встала посреди комнаты как вкопанная. Дамочка не произнесла ни слова, лишь замерла немым укором. Вся ее нелепая фигура напоминала метлу: что-то вроде гладко обструганной доски, а ниже колен топорщился подол в несусветных оборках. 	Кострецов мрачно произнес: 	- Пока ничего нового. Зря вы без вызова являетесь. Свое и мое время тратите. 	Дамочка вдруг воздела плети рук. 	- Есть ли справедливость на этом свете! 	- Мало, - ответил Кострецов. 	Та сердито припечаталась на стул, полыхнув на оперов волнами оборок, и затараторила: 	- Я ведь и свое расследование веду. Веду и буду вести! Почти все ворье на Чистых прудах выследила. Почему, товарищ капитан, вы на мои сигналы не реагируете?! 	- Реагирую, - морщась произнес Кострецов. 	- Я теперь все-все вокруг вижу, - захлебываясь, говорила Ненастикова. - Возьмем вот угон дорогой машины от здания "Лукойла"... 	- "Роллс-ройса"? - быстро спросил Топков. 	- Да-да. За рулем был этот рецидивист Гринька! Что же происходит?! Вечером он королем здесь на своей машине разъезжает, а днем - на каких заблагорассудится. И вы называете себя милицией?! 	- Минутку, минутку! - воскликнул Топков. - Почему вы уверены, что на угнанном "роллсе" был Гриня? На "роллсе" стекла тонированные, лицо шофера, тем более на ходу, трудно различить. 	- А этот негодяй окно открыл. Так и пер - с сигареткой в зубах. 	- Большое вам спасибо за эти сведения, гражданка Ненастикова, - сказал Гена. 	Та лихорадочно вскинула глаза под челочкой на лбу. 	- Да я еще не такое этому капитану рассказывала! - Она уперла иглу пальца в Кострецова. - И он до сих пор не может мои вещи найти! 	- Софья Макаровна, - произнес добрым голосом Кострецов, - сегодня вы действительно очень помогли нам. Поверьте, я вашего дела из вида не упускаю. 	- Когда мне на следующее опознание вещей приходить? - деловито поинтересовалась та. 	- Через неделю, - наобум ляпнул Кострецов. 	Ненастикова коротко кивнула и, еще раз взметнув оборками, вынеслась из кабинета. 	Топков торжественно глянул на капитана: 	- Совершенно прав ты был насчет угона Гриней "роллса". Извини за подковырку. 	Кострецов благодушно скосил на него глаза. 	- Спрашивай не умного, ученого, а бывалого, молодой человек. 	- Раз Дух лично угонял "роллс", скорее всего - он и убил шофера, - начал прикидывать Гена. 	- Это дикий прокол Грини, - прервал его Сергей. - И с чего он в такой угон сам полез?! Ладно, и в этом потом разберемся. Но теперь мы смело можем Гриню брать. Есть бедовая свидетельница, есть "роллс". Духу не отвертеться. За прежние угоны он по малым срокам сидел, за убийство же или соучастие в нем совсем другой спрос будет. 	Кострецов подымил и развил мысль дальше: 	- Но сразу подсекать этого окуня не будем, постараемся всю его шайку и связи раскрутить. Федя Труба от нас на тот свет смылся, но Гриня-то, хоть и Дух, может, не такой ловкий. Причем возьмемся за него по разным каналам. Во-первых, раз Гриня имеет сбыт на Кавказ, как показал Камбуз, обращусь я к одному старому своему знакомцу из тех краев - уголовнику и бывшему стукачу Ашоту. Он сейчас под следствием сидит, так запутался, что должен быть разговорчивым. А ты поближе займешься Вахтангом, выдающим себя за кинорежиссера и разъезжающим на угнанном "пежо". 	Кострецов стал рассказывать Гене результаты своей разработки Вахтанга Барадзе. Подытожил: 	- С таким же пылом, как в проработке линии Рузского-Трубы, переключайся на грузина. Изучи все, что касается и может касаться его, столь же занудно, как ты по орденоносцам делал. 	- Что, иной раз моя занудность впрок? - улыбнулся лейтенант. 	- Да впрок, впрок. Но ты, Гена, все же старайся битую Кость своими университетскими замашками не задевать. Учитывай и уважай гироскоп бывалого опера. 	- Как это понимать?! 	Капитан самодовольно прищурился. 	- Гироскоп - это прибор, помогающий поддерживать ориентацию корабля, самолета, космической станции. В космосе он, например, ориентирует станцию по Солнцу. Вот и у розыскника с опытом вырабатывается определенное ощущение, чувство. Часто называют его профессиональной интуицией. Но можно обозначить и как оперский гироскоп.
	Глава 2 	Армянин Ашот, к которому Кострецов решил обратиться за подсказкой по кавказским делам Грини Духа, был арестован капитаном в финале его последнего крупного расследования по "ментовской" банде, руководимой майором угро. В ходе того розыска Кость внедрился к Ашоту под видом киллера Сереги Ворона, и армянин был потрясен, когда при аресте узнал, что имел дело с оперативником. 	Ашот был стукачом МВД и одновременно держателем части общака армянских воров. Став наркоманом, запутавшись в уголовных перипетиях своей жизни, Ашот совершил убийство и хотел скрыться из России, похитив общак. Теперь он сидел в следственном изоляторе, прощаясь с жизнью. Неизвестно ему было, что присудят, но точно Ашот знал: воры за утрату своего общака не простят, а если узнают, что он в стукачах ходил, убьют и в любом лагере. И замки не помогут. 	Когда Ашота ввели в комнату для допросов СИЗО, он, увидев Кострецова, чуть не прослезился от обиды. Из-за наркоманской слабости перед арестом Ашот нередко был легок на слезу, но и сейчас, пережив в камере сильнейшие ломки, психически окрепнув, он едва не сдал, снова встретившись с опером, который беспощадно играл с ним, как с ошалевшей мышкой. 	- Садись, Ашот. Закуривай, - пригласил его Кострецов, выкладывая пачку "Мальборо". 	Природно тощий, узкоплечий Ашот, еще более дошедший от своих переживаний, сгорбившись, сел и, грустно-грустно поглядывая на капитана, вытянул сигаретку из пачки. Кострецов дал ему прикурить. 	- Как здоровьичко, Ашот? Тут хочешь - не хочешь, а придется поправиться от наркоты. 	- Это единственная польза, честное слово, - печально закивал армянин; усы его, отглаженные когда-то стрелами, уныло обвисли. 	- А может, вообще все к лучшему? Отсидишь, когда-никогда выйдешь, попробуешь нормально пожить. 	Ашот длинно посмотрел на него маслинами глаз. 	- Я живым долго не останусь. И ты лучше всех это знаешь. 	- А что? - стал подбадривать его Кострецов. - Общак у тебя милиция забрала? Так такое с любым кассиром может произойти. Это издержка уголовной жизни. Чего ты расстроился? Главное, воры не знают, что ты с общаком хотел намылиться. Не в курсе блатные, и что ты был внештатным сотрудником МВД. Это знаю только я да кому из наших положено. 	Опер подчеркивал, что Ашот у милиции в руках, чтобы снять нужную ему информацию. 	Ашот понял это и с затаенной ненавистью спросил: 	- Зачем на этот раз явился, Серега Черный Ворон? 	- За консультацией. Автоугонщиками я сейчас занимаюсь. Банда опытная, имеет сбыт на Кавказ. Может, что-то в этом отношении подскажешь. 	По натуре своей Ашот был уголовником и всегда тяготился ролью стукача, на вербовку пошел при крайней необходимости на своем последнем сроке в лагере. Нынче в тюрьме в нем снова ожил прожженный зэк, больше мечтающий о дружбе с блатными, а не с ментами. Он затушил окурок и небрежно произнес: 	- А не пошел бы ты, понимаешь, на хер, Серега?! 	- Ты туда прямо на днях устремишься, - резко сказал Кострецов. - Мне нужно только здешним стукачам поручить, чтобы дали по тюремному телеграфу срочное сообщение: "Ашотка на ментов работал, повязан при попытке увести общак". 	У Ашота заходили на худых щеках желваки: положение было безвыходным. Он взял еще одну сигарету, пробурчал: 	- Говори подробнее о той бригаде угонщиков. 	- Высококлассная команда, бригадир имеет давние связи на Кавказе. Недавно оттуда вернулся. Последний угон явно заказной - "роллс-ройс" ручной сборки. При нем убили шофера. 	- Если по заказам работают, то и перекидывают тачки квалифицированно, - проговорил Ашот, успокаиваясь. 	- Что ты имеешь в виду? 	- Раньше всех наши ереванские армяне этим прославились. Занарядили с аэродрома в Калужской области коммерческие рейсы "Антеев" двадцатитонной подъемности и гнали похищенные автопартии прямо в Ереван. 	- В Калужской?! Где?! 	- Аэродром летно-исследовательского предприятия в Ермолино. 	- А, так это ж под Боровском! Я там на днях на Протве рыбу ловил. 	Ашот уныло взглянул. 	- Умеешь ты рыбку удить. 	Кострецов сделал вид, что пропустил его слова мимо ушей, и заметил: 	- С размахом твои земляки трудились. Да что удивляться, нынче автоугонное дело на втором месте после наркобизнеса. Значит, надо поискать в Подмосковье аэродром? 	- Ищи, это твоя гнилая работа. 	Взгляд капитана снова отвердел. 	- Она гнилая, потому как я такую гниль и парашную слякоть, как ты и твои кореша, ищу, на крючок цепляю и в садок с крепкими решетками заталкиваю. Мало в этом приятного, но чистить людскую природу и породу надо. Поэтому и в самую точку являюсь - опер Чистых прудов. ***
 	К концу дня Кострецов делился своими впечатлениями с Топковым: 	- Знойный народ эти армяне. Помнишь, я тебе дело московских бриллиантщиков рассказывал? Имели они выход на тогда еще советскую Армению. А Ашот рассказал, как его землячк?и по переброске угнанных тачек первыми тут, километрах в ста от Москвы, наладили автомост в Ереван. Никуда от деловых армян не деться. Даже на моей земле - местный Арарат. Кстати, с "плимута" около "араратских" подвалов расследование-то наше повеселее пошло. 	- Но Вахтанг Барадзе - грузин, - остро взглянул на него через свои окуляры Топков. 	- Что ты хочешь сказать? 	- Он нахально ездит на угнанном "пежо". Значит, так или сяк связан с бандой Грини. Может быть, в этот раз у Духа с Грузией основные дела? 	- Постой, постой, - стал вспоминать Кострецов свою первую беседу о Духе с Черчем. - Мне один мой стукач говорил, что Гриня этим летом в Грузии был... А тут и грузин Вахтанг. Что-то маячит... Как у тебя по Барадзе? 	- Навел о нем справки. Никакой он не режиссер. Когда-то учился на первом курсе ВГИКа, откуда за некрасивые дела выгнали. 	- Что произошло? 	- Сексуально озабоченный. Устраивал оргии на снятой квартире. И, видимо, насиловал девушек, которых под видом киносъемки к себе завлекал. В институте случился скандал, когда Вахтанг в общаге на сокурсницу напал, были свидетели. Но потерпевшая постыдилась показания давать. Барадзе за аморалку из ВГИКа все равно выставили. 	Кострецов озадаченно усмехнулся. 	- И такой парень шляется по богемным тусовкам, плетет, что только-только снял суперфильм "Белое бедро женщины"... Не зря я к нему в приятели набился. 	- Есть еще кое-какие интересные данные. Года четыре назад была в Москве кошмарная история. Девушку Марину встретил в ресторане грузин, представившийся кинорежиссером, предложил ей участвовать в съемках эротического фильма. Повез к себе на квартиру. Она не очень целомудренная и сразу легла с "кинорежиссером" в постель. Поразвлекались они. Засобиралась Марина домой, оделась. Грузин ей на прощанье кофе предложил. Выпила, а очнулась снова голой в ванной, прикована наручниками к трубе. 	- Подсыпал чего-то в кофе? 	- Наверное. Стала Марина секс-рабыней "кинорежиссера". Только он ее камерой не снимал, а так и держал на цепи. Насиловал, как ему хотелось, во всю прихоть своего воображения. И в зад, и в рот, сек плеткой... Уходя из квартиры, погромче врубал магнитофон, радио, телевизор, чтобы соседи не услышали, если Марина будет звать на помощь. Снял с кранов в ванной маховики, чтобы девушка для привлечения внимания не устроила потоп. Кормил какой-то похлебкой и заставлял глотать таблетки. Убеждал, что они противозачаточные, будто б бережет ее от беременности. Транквилизаторы, конечно, были. Так Марина томилась несколько месяцев. 	- Как она с ума не сошла?! - удивился Сергей. 	- Да, видно, не зря говорят, что женщины, как кошки, живучие. Но кончилось для Марины все равно плохо. Однажды исчез "кинорежиссер". Потянулись дни, недели в камере-ванной. Она кричала, стучала ногами в стену, пока не обессилела без еды. Началось истощение. Решила Марина покончить с собой. Билась головой до травмы, от которой потеряла сознание. Нашли ее, потому что в соседней квартире случился пожар, загорелась и дверь квартиры, которую снимал грузин. Взломали, вошли в нее, Марина в бреду... То, что я тебе стройно изложил, удалось у девушки узнать из обрывков речи, когда она на короткое время в больнице приходила в сознание. Умерла она. 	- У сдатчика квартиры что-то уточнили по грузину-нанимателю? 	- Нет. Аренду у хозяина оформила по устной договоренности и заплатила за год вперед какая-то женщина с настоятельным требованием в квартире не появляться. Тот туда и не заглядывал. 	Кострецов задумчиво сказал: 	- У Вахтанга, когда он смотрел на девиц в казино, слюни текли. А как взялся трахать в "пежо" длинонногую, видно было, что больше не наслаждался, а как бы истязал. Он не сексуально озабоченный, а скорее маньяк. Такой мог бы в заточении секс-рабыню держать. 	- Если так, то не очень он бдительный. Маньяки-то, взять самого знаменитого - Чикатило - скромно стараются себя вести в повседневной жизни. 	- Но этот-то - грузин, да с амбициями неудавшегося киношника. Фильмы не вышло у него снимать, так он сам вроде б в киногероя превратился. Приглашал меня на его "актрис" посмотреть. Обязательно схожу. Пока же со своим дружком из ФСБ проконсультируюсь по возможной завязке группы Грини Духа на авиамост в Грузию. 	- У тебя в ФСБ хорошие связи есть? - поинтересовался лейтенант. 	- Да как сказать? Друг мой лучший, Саша Хромин, опером там служит. Можно б было, конечно, об этой идее сразу доложить в нашем ОВД куратору угро подполковнику Миронову, но я с ним часто ругаюсь. Так что без дополнительной информации или корректировки Хромина не хочу к Миронову лезть. А если Саша поддержит, то можно вместе с МУРом и ФСБ общую разработку затеять. Аэродром, с которого гонят украденные тачки в ближнее зарубежье, - это уж дело повыше нас, земляных. Так что, Гена, будем держать курс на республику Грузию. 	Топков деловито откликнулся: 	- Грузины посерьезнее армянских воров. Грузинские воры в законе традиционно в Москве среди авторитетнейших. 	Кострецов белозубо улыбнулся. 	- Совершенно верно, лейтенант. Вообще, везет тебе после того, как с Костью связался. Начал с золотого оружия, а закончишь, возможно, горами золота. 	- Рад стараться! - бодро сказал Гена. - Я почему-то уверен, что и ордена Рузского найдутся.
 ***
 	Гриня Дух после угона "роллс-ройса" и убийства его шофера чувствовал себя тревожно. Никогда не метил свои разбои кровью, да вот пришлось. 	Поначалу операция под видом акции "гринписовцев" около "Лукойла" планировалась так: выманить шофера из салона "роллса", потом шоферюгу оглушить, сунуть обратно в машину и выбросить по угонной дороге живехоньким. Гриня, как и обещал Маэстро, сам пошел возглавить дело. Бригадир собирался на месте лишь отдавать приказания. 	Сначала пошло как по маслу. Гринины бойцы в майках со знаменитыми надписями митингово орали, раскидывали полотнища транспарантов по крышам припаркованных машин, поплотнее кутая "роллс". Дух вместе с двумя подручными нырнул к машине, они окружили ее передние дверцы. Парни достали пистолеты и уперли их с двух сторон в стекла на шофера. Гриня, лежа на капоте, показывал ему через лобовое стекло, что придется выйти. 	Шофер, крепкий паренек, вооруженный пистолетом, не особо растерялся. Его наняли и как личного телохранителя хозяина. Тренированный по этой части, он тоже показал пистолет и с некоторой иронией поглядел на нападавших. Охранник хорошо знал, что ни бронебойную обшивку "роллса", ни пуленепробиваемые стекла из пистолетов не возьмешь. 	Гриня, который учел и такой расклад, скомандовал своим паренькам. Те быстро скинули рюкзаки с плеч, стали извлекать из них магнитные мины и демонстративно присобачивать их по "роллсу" окрест шоферского сиденья. Водитель занервничал, поняв, что мины настоящие. Он не знал, что угонщикам "роллс" нужен целым и минирование - лишь понт. Шофер подумал: не теракт ли это? Не собираются ли налетчики "роллс" просто взорвать, чтобы припугнуть его хозяина? В таком случае террористы выглядели даже джентльменами, предлагая ему выйти. 	Нервничал водитель еще и потому, что усомнился в возможностях "роллса" защитить его от дружного минного взрыва. Раньше его убеждали, что и пушка эту машину не пробьет. Но одно дело верить в гарантии фирмы, и другое - видеть, как опечатывают тебя мощными минами. 	Парень за рулем все-таки хотел попытаться обыграть налетчиков и угрожающе кинул руку к пульту пуска нервно-паралитического газа. Но и это предусмотрел Гриня. Заметив его движение, Дух выхватил из сумки противогаз и выразительно потряс им. 	Над "роллсом" глухим шатром трепыхали транспаранты, налетчики заканчивали минирование, и шофер решил выскакивать. Не доверяя этим ловкачам, водитель-охранник постарался хитроумно пробиться на волю. Он показал им, что разоружается, положил свой пистолет на заднее сиденье. Стал открывать дверь. 	Гринин парень отступил от дверки машины, шофер резко распахнул ее и двинул того бронированным косяком в лицо! Бандит, обливаясь кровью, упал. Водитель вылетел на асфальт и кинулся из-под шалаша транспарантов. 	На такую крайность в руке у Духа был зажат десантный нож, чтобы управиться без шума. Первоклассно владеть им Гриня научился у штурмовиков десантного батальона, который иногда прикрывал шоферские караваны на дорогах Афгана. Дух молниеносно метнул нож! Он попал точно между лопаток водителя. 	Из раны после выхваченного из нее ножа засочилась кровь, Гриня не захотел затаскивать в "роллс" тело, мазать салон и скомандовал затолкать труп под соседнюю машину. Дух сам прыгнул за руль столь дорого доставшегося им автомобиля, парни к тому времени уже счистили с него мины. 	Гриня вынесся наружу, плавно развернулся по площадке галдящего, в хаосе зевак, двора. Выехал на магистраль между "Чистыми прудами" и "Тургеневской" и здесь, вспотевший от суматохи в убойном шалаше, уверенный, что уже никому нет до него дела, открыл окно. Закурил и полетел на лучшем из украденных им коней к гаражам на окраине, где уже ждал заказчик - Федя Труба. В этот звездный час великого угонщика и увидела Ненастикова, пролетающая на своей метле.
 ***
 	Гриня сидел в своем заныре, тянул пиво, готовясь к очередному разговору с Маэстро. 	Их совместная операция завершилась по всем статьям. Дух не знал, что Труба убит и что "роллс" уже вернули хозяину. Ему и не надо было знать лишнее, как считал уже информированный об этом главпахан Маэстро. Гриня под высшую планку отработал, и теперь оставалось для него самое приятное: получать деньги за товар, доставляя машины из отстойников, где перебивали заводские номера, по адресам, которые укажет Маэстро. 	Дух, стараясь загнать подальше мысли об убийстве шофера "роллса", прихлебывал пиво и размышлял о цене, которую он запросит с Маэстро. Обычно угонщикам платят десятую часть настоящей стоимости машины, но за штучный угон штучного "роллса" при попутной мочиловке Гриня наделся взять процент поувесистей. 	У Маэстро же, тоже готовившегося к этому разговору с Духом, соображения были сложнее. Ему очень не понравилось, что Веревку и Камбуза милиция задержала и отпустила. После этого, давя на Гриню с угоном "роллс-ройса", Маэстро уже видел бригадира кандидатом на тот свет, но еще сомневался. А когда Дух убил водителя "роллса", пахан решил от такого подручного избавляться обязательно. Он понимал, что, начиная с задержания Грининых ребят, а теперь и по мокрухе, уголовка от Духа не отстанет. 	Маэстро с радостью узнал о гибели Феди Трубы. Этот бригадир после освоенного им фронта работ тоже болтался у него лишней гирькой на ногах из-за прогрессирующего наркоманства, которое не сегодня, так завтра опасно развязывает язык. В такой очередности думал Маэстро о своих подручных, собираясь дальше использовать Гриню смертником-камикадзе. 	Пахан прикидывал, как бы это угнанные Духом машины перебрасывать не через новые, строго законспирированные каналы, а через тот, который порядочно износился от долгого сбыта и небрежности, допущенной однажды вылетевшим по нему и таким образом засветившимся Гриней. Им был аэродром летно-испытательного хозяйства в подмосковном районе станции Чкаловская, недалеко от Звездного городка. Через него на коммерческих рейсах военно-транспортных самолетов пролетели уже сотни угнанных машин на просторы СНГ. 	Этим летом Маэстро посылал Духа в Грузию, чтобы договориться с тамошними мафиози о поставке будущей добычи, в том числе и из театрального автостада. Так что связные-автоавиаторы Маэстро на аэродроме у Чкаловской ждали Грининого груза, собираясь перебросить его по грузинским координатам. 	Связные по-прежнему четко оформляли документальное сопровождение машин, но аэродром стал ненадежен после прихода туда нового начальника, которого пока не удавалось подкупить. Окончательно разонравилась нынче Маэстро эта взлетка еще и потому, что с нее, опробуя новый грузинский рейс, летал в Тбилиси самолично Дух, а он уже находился "под колпаком" и органы могли запросто связать его передвижения с адресованными в Грузию автомобилями. 	Маэстро, имевший не один такой филиал по авиаавтобизнесу, решил напоследок рискнуть с Чкаловским, не очень опасаясь его потерять вместе с нацеленным на грузинский след Духом. Но несмотря на то, что пахан заочно приговорил Гриню, он, чтобы деловые не заподозрили потом подноготную, собирался щедро расплатиться с бригадиром: отвалить хорошие деньги за "роллс" и премировать секс-вечеринкой у Вахтанга Барадзе. 	"Кинорежиссер" Вахтанг давно был шестеркой Маэстро, служил его контактам с грузинскими ворами в Москве и обеспечивал развлечения с девочками нужных людей. Красный "пежо" был очередным гонораром - правда, Вахтанга обязали мотаться на нем только за городом. Но "кинорежиссер", которого не посвятили в происхождение машины, с богемной рассеянностью колесил на ней по столице, пока не выехал прямо под нос Кострецова.
 ***
 	Гриня набрал номер Маэстро и по своему веселому краснобайству приветствовал его: 	- Чтобы вас не огорчить, можно бабки получить? 	- Здорово. А как же?! Через пару деньков вручат тебе на одной хате кейс за "роллс" и за другой отправленный товар. Запиши, как доехать, - Маэстро продиктовал ему адрес квартиры Вахтанга. 	- Лады, - энергично ответил Гриня, - а сколь в кейсе будет? "Роллс" - то при сопутствующих напрягах поболе обычного тянет. 	- Учтено, - веско произнес пахан, - не обидим. 	Гриня вежливо промолчал: знал, - раз Маэстро сказал, никто в накладе не будет. 	Маэстро дружески продолжил: 	- С хаты не торопись уходить. Будет тебе там крутая оттяжка с девочками. Вахтанг по таким делам высшего класса специалист. И все оплачено, отдохнешь после фартовых дел, заслужил. 	- Да я неплохо летом в Грузии оттянулся, но за заботу спасибо. Поглядим, на что тот кочан способен. 	- Кстати, о Грузии. Всю свою партию туда погонишь через Чкаловскую. Тачки готовы? - спросил Маэстро о перебивке номеров в отстойниках. 	- Ага. 	- Ну и лады. Начинай их перекидывать.
	Глава 3 	Кострецов встретился с опером ФСБ Сашей Хроминым в спортзале, где они регулярно тренировались, отрабатывая блоки и удары рукопашного боя. После тренировки пошли по традиции выпить в ресторанчике пива и помянуть ста граммами водки третьего их погибшего мушкетера, Бунчука. 	Сергей, не затягивая, сразу приступил к делу, рассказав другу в общих чертах о расследовании по банде Грини Духа. Заключил: 	- Если мой "гироскоп" и тут не подводит, Дух должен выйти на аэродром Ермолино, с которого следуют транспортные рейсы на Грузию. 	Мощный, обстоятельный Саша глубоко задумался, насупив густые свисающие брови. Потом сказал: 	- Авиадела сейчас связаны с моим участком работы. Считай, тебе повезло. Среди других интересуемся мы и одной взлеткой у Чкаловской. С нее относительно недавно начали налаживать коммерческие рейсы военно-транспортных самолетов на Грузию, но автопартий пока не проходило. 	- А чем заинтересовал тот аэродром, если не секрет? 	- Начальник туда новый пришел, начал присматриваться и сигнализировал в нашу службу. По принятому им хозяйству все вроде гладко, в том числе и по документам. Фирмы занаряжают рейсы честь по чести, перевозят свое по странам СНГ. Но не понравились начальнику его заместители. Дважды уже пытались подкупить. Так ненавязчиво, завуалированно предлагали взятки. За что? Мужик стал приглядываться к публике, окружающей его замов. Видит, некоторые явно с замашками уголовников. Подкатывают на шикарных джипах, в золотых цепях, болтают едва ли не по фене, попивают с замами прямо в кабинетах. 	- Вы уже взяли этот аэродром в разработку? - уточнил Кострецов. 	- Потихоньку начали, заслали туда своих людей. 	Сергей достал фотографию Духа и протянул ее Саше. 	- Этот тот самый Гриня. Возьми, вдруг пригодится. Если под видом коммерсантов там блатные ошиваются, то и Гриня мог засветиться. Он этим летом в Грузию летал. 	Хромин убрал фото в карман и, мягко взглянув на друга, спросил: 	- Как у тебя с Катей? 	Летом Сергей рассказывал ему о своих личных планах. 	- Наверное, не выйдет, - грустно проговорил Кострецов. - Недавно взял я Катю и Мишку на рыбалку. Отлично время провели, шашлыки, уха. Болтали о всяком. Под конец предложил я ей вместе жить. 	Сибиряк Хромин, у которого не ладилось с женой, как и у всех "правильных" оперов из-за их в полном смысле чистой и значит небольшой зарплаты, от сочувствия даже приоткрыл рот и поторопил: 	- Дак что же?! 	- Ответила, что по этому вопросу еще не уверена. 	- Да-а? - разочарованно протянул Саша. - Чего ж ей еще надо?! Ты Лешкин друг, Мишка тебя любит. 	- Не знаю, Сань. Но уважаю ее за откровенность. А могла бы схитрить, она ж от тебя и меня зависима. 	- Ты о деньгах, что мы ей на жизнь для поднятия Мишки подбрасываем? 	- Ну да. 	Хромин покачал широколобой головой. 	- Не такая она. Уральская девушка. Всегда скажет только то, что думает. 	- В общем, насильно мил не будешь. 	Саша мотнул головой. 	- Окончательного приговора тебе еще нет. Погоди. 	Кострецов поплескал выветрившейся пеной в пивной кружке. 	- А что мне еще остается?! 	- Кроме Кати, еще-то кто имеется у тебя на примете после того, как с Ириной завязал? 	- Да откуда, Сань? Я не бабник. А дело, связанное с этим Гриней Духом, такое подвалило, что надо профессором по женской части быть. 	- Неужели?! - осклабился Хромин. 	Сергей тоже улыбнулся. 	- "Канаю" перед одним маньяком, управляющим ночным клубом, в которое девиц голышом отбираю. 	- Да откуда ж у тебя такие бабы?! 	- У меня-то их нет, но у маньяка имеются. Этот парень в азарте первую встречную в машине так трахал, что она ногами потолок едва не пробила. 	- О-о, - уважительно произнес Саша. - Такой способ офицерским называется - ноги на плечи. Ты пробовал? 	- Да пробовал, - лихо прищурился Кострецов, - если ловкая попадалась. Я хоть мент, но все ж таки полноправный офицер. 	- Ну, как-нибудь маньяку не уступишь, - проговорил Хромин. 	- Постараюсь, я на женщин теперь злой. 	Они долго еще сидели, разговаривая на разные темы. Кострецов, не показывая виду, думал, что и сегодня он вернется в свой заныр на Чистяках, где его, как всегда, никто не встретит.
 ***
 	Хромин позвонил Кострецову через день. 	- Серега, клюнуло на аэродроме Чкаловской. Наш человек засветил фото твоего Духа кое-кому там в обслуге. Припомнили, что летом оттуда Дух этот как раз в Грузию вылетал. 	- О, не подводит еще меня гироскоп, как я тут одному лейтенантику доказывал! Так что? Докладываю по начальству: пусть в этом направлении будет совместная разработка МВД и ФСБ. 	- Еще тебе подробности. Дошуршались наши люди и до кое-чего в документах по коммерческим рейсам. Вскоре готовится уплыть с Чкаловской автопартия на Тбилиси. По ней уже начали поступать бумаги. Выкладывают представители той автофирмы акты техосмотра каждой тачки, и получается, что машины для самостоятельной транспортировки непригодны. 	- Понятно, - сказал Кострецов. - Если это автопартия Духа, то дальнейшая схема может быть следующая. На машины с перебитыми заводскими номерами надо заиметь настоящие документы. Акты техосмотра тогда туфтовые. Когда перебросят тачки в Грузию, там к актам приложат такие же справки-счета, удостоверяющие, что каждая машина куплена в Москве какими-нибудь тбилисскими грузинами. По этим бумаженциям свои люди из грузинской автоинспекции выдадут доподлинные документы и номера на перекинутые тачки. Отмоют автоугоны. 	- Но пока все нормально задокументировано. 	- Все и будет внешне тип-топ, если свои люди у авиаавтоугонщиков и на Чкаловской, и на принимающем аэродроме в Тбилиси. В Грузии-то куда рейс с автопартией приземлится? 	- На аэродром российской военной базы. 	- Ну вот. Под Москвой и под Тбилиси военные хапуги, очевидно, завязаны. А им в помощь еще доблестные грузинские гаишники. Все зарабатывают с этих дел хорошо. 	- Сергей, если твоя версия верна, что нужно, чтобы тут засечь этих комнатных орлов? Не возиться же с каждой тачкой, устанавливая, перебиты номера, нет. Такая автопартия может быть разбавлена и нормальными машинами. 	- А у меня на этот случай имеется подробнейший списочек, - торжественно сообщил Кострецов. - В нем - все угнанные от театров тачки, с мельчайшими приметами. Уж в описании такого хозяева, талантливый артистический народ, постарались. Во-первых, модели, года выпуска машин совпадут. А потом, как ты машину ни перекрашивай, ни холь, а родные заметки там припечатаны. Я тебе списочек отксерю и сейчас же перешлю, он с массой деталей-примет. Будь здоров, иду докладывать начальству о наших с тобой делах - будущих, конечно. 	- Давай, давай. Замути наш контакт задним числом, чтобы ваши на наших вышли и утвердили мое с тобой сотрудничество. А то почему-то некрепко дружат наши начальники, - усмешливо заключил Хромин.
 ***
 	Капитан пошел к подполковнику Миронову. 	После летнего раскрытия Кострецовым банды в недрах МВД Миронов очередной раз проникся большим уважением к нему, лучшему оперу ОВД. Но потом опять насела текучка, Кость по своей манере не отписывался вовремя, зажимал от следаков свои оперданные, если видел, что дуроломно ведут дело. В общем, вел себя обычно, подчеркнуто-независимо, за что и болтался до сих пор в звании капитана. Миронова он снова стал раздражать. 	Кострецов давно махнул рукой на свое возможное повышение в должности и звании, но, когда выпадал интересный розыск, как было в театральном расследовании, он применял свою сметку, изощренность в приемах и к коллегам, чтобы они ему не мешали, а то б и помогли. С этим капитан и зашел к Миронову. Четко, по-уставному отрапортовал от дверей о прибытии. 	- Садись, - небрежно бросил седой волк уголовки Миронов. 	- Товарищ подполковник, у меня по расследованию краж в театрах есть данные, что замешанная в этом банда автоугонщиков Грини Духа связана по сбыту машин с военным аэродромом у станции Чкаловская, - начал мутить Кострецов, чтобы не попало им с Хроминым за самодеятельный служебный контакт. 	- Какие данные? - уточнил Миронов. 	- Пока только оперативные, - валил на эту бескрайне таинственную область своего ремесла капитан. - Стукачи сообщили, что Гриня собирается перебросить автопартию, в которой украденные от театров машины, в Грузию с Чкаловской площадки на коммерческих рейсах военно-транспортных самолетов. 	- Ну, это заграничные дела. Ими больше занимается "контора", - по-старому жаргонно назвал ФСБ подполковник. 	- А почему б на ФСБ не выйти? Иначе нам Духа не зацепить, а он или его люди при угоне "роллса" человека убили. 	Миронов усмехнулся. 	- Выйдем на "контору", доложимся по твоему Духу, а она, как всегда, сливки снимет, если прижмет его автопартию. 	- Чтобы этого не произошло, я вам и докладываю. ФСБ может случайно автопартию Грини зацепить, хотя б и уже в Грузии. Тогда точно себе лавры навесит. 	Подполковник сморщился и поинтересовался: 	- С чего это они ее зацепят? Они там по Абхазии до сих пор не могут разобраться. Да мало ли они в последнее время на Кавказе проспали?! И чтоб какие-то тачки вычислили?! 	Кострецов озабоченно произнес: 	- А мне что делать? Дух после убийства ушел в тину, улик никаких, - заливал он. - Мне без такой помощи его не прихватить. И ниточка по шайке Феди Трубы оборвалась с его кончиной. А театральные шумят, у них вся московская пресса подвязана, и телевизионщики тоже. Понесут нас с газет и экранов. 	- Что ж ты, великий опер, в тупик стал? - ехидно осведомился Миронов. 	- Бывает, - уныло ответил Кострецов. 	- Много всегда на себя, Сергей, берешь, - сказал подполковник, смягченный покорным видом капитана. - А без помощи опытных людей не обойтись. 	Он имел в виду больше, конечно, не ФСБ, а себя. 	- Ваша правда, - самоотверженно шел Миронову навстречу Кость. - Не хочу, чтобы убийца Дух на чужих машинах по воле разъезжал. 	- Ладно, - кивнул подполковник, - доложу наверх. Пусть там решают. 	Вышел от него Кострецов с легким сердцем: его заявки вполне должно было хватить на начало совместной с ФСБ разработки аэродрома у Чкаловской. Капитан с чувством резюмировал про себя: "Хороший портной неделю шьет, а в час все справляет".
 ***
 	Отлично работала у Маэстро своя "ФСБ". Его люди на Чкаловской немедленно доложили ему, что тут кто-то всерьез заинтересовался документацией на готовящуюся к переброске автопартию Духа. 	Агенты Маэстро не могли установить, что действовала всамделишная ФСБ, но пахану было достаточно и этой наколки, чтобы заняться подготовкой быстрого и высококвалифицированного устранения Грини, как только он попробует провернуть свой первый и последний воздушный автомост на Грузию. 	У Маэстро был личный киллер, фанатично преданный пахану. Этого молодого человека звали Вадим, но выглядел он таким беспомощным, едва ли не подростком, что все, кроме Маэстро, небрежно кликали его Вадик. Никто и подумать не мог, что у Вадика руки по локоть в крови. 	Маэстро набрал по сотовику только ему известный номер Вадика и отечески спросил: 	- Как жизнь, сынок? 	- Добрый день, - отозвался Вадик своим тонким, слабым голосом. - А вы как поживаете? 	- Все своим ходом. Есть для тебя серьезная операция. 	- Очень благодарен. 	- Внимательно слушай. Объектом будет довольно авторитетный братан, бригадир команды автоугонщиков. Зовут Гриня Дух. Почему Дух? Закаленный парень. Бывший спортсмен-гонщик, на войне в Афгане армейским водилой под пулями "духов" был. Имеет несколько ходок на зону. Характером крутоват, недавно на деле одного шоферюгу уложил броском десантного ножа - точно засадил между лопаток. 	Вадик осведомился: 	- Простите, что перебиваю. Дух отлично владеет ножом? 	- Не думаю, сынок, что он на все сто пудов пером может шустрить, хотя кое-чему в Афгане, конечно, научился. Это была его первая и случайная мочиловка. Гриня по натуре не мокрушник. Его главный азарт - тачки. Влюблен в них. Тачка для него, что баба со всеми прибамбасами: буфера, передок, корма. 	- Вы так поэтично рассказываете... 	- Ты ж знаешь, что я и поэт. Так вот, Гриня крутой по-бакланьи, по-хулигански. Может "духово" стыкнуться, драться до упаду, но профессионализма в этом нет. Ну, стреляет еще, наверное, неплохо. Опасен по завалу он в другом. 	Маэстро закурил, помолчал. 	- Да-да, я внимательно вас слушаю, - пискляво подал голос Вадик. 	- Гриня, понимаешь ли, человек с большим воображением, выдумкой и интуицией. Последнее его дело: угнал средь бела дня от самого офиса "Лукойла" "роллс" ручной сборки, это его шоферюгу он положил. Придумал же, Дух духовой. Одел своих ребят в майки "Гринписа", те к офису подвалили, замитинговали, накрыли транспарантами тачки на парковке вместе с нужным "роллсом". Гриня под их прикрытием с водилой разобрался и без всяких помех лайбу увел. 	- Талантливый человек, - с уважением произнес Вадик. 	- Вот именно! Так что при разработке Духа это резко учти. Способен на неожиданности, виртуозен в просчете ситуаций, вариантов, нюх собачий. Вернее, лошадиный. Гриня на конокрада смахивает. Подружишься с ним на хате у Вахтанга. Давно там был? 	- Да захожу, - со смущением, совсем тихо проговорил Вадик. 	Маэстро рассмеялся. 	- Знаю, что неровно к Соньке дышишь. 	Он упомянул напарницу Вахтанга по организации вакханалий, тридцатипятилетнюю Соню. 	- Это все знают, - виновато сказал Вадик. 	- Проехали, Вадя. Значит, сынок, скорешишься с Духом у Вахтанга на днях. Гриня туда за бабками придет и в представлении голожопых бабочек поучаствует. До завала его будет у тебя некоторое время. Какие вопросы? 	- Такую фигуру, как Дух, убирать, видимо, надо бесследно? 	- Обязательно! Это ж деловой. За Гриней - его московская бригада. Гриню и на Кавказе пиковая братва знает как облупленного. Надо дело сделать тоньше комариного хера. Сховать его останки ты не хуже царских сховаешь. А вот высокий театр в этом деле обеспечь, чтобы клиент не трекнулся, не унюхал беды. 	- Вы все-таки больше артист, чем поэт, - сказал Вадик. - Мастер сцены. Я вас очень хорошо понимаю. 	- На то и рассчитываю, сынок. С моей стороны прокола не будет. Но и ты, Вадя, - артист. Так что не должен подвести. Мало, что ли, мы с тобой таких спектаклей ставили? 	- Отлично работается под вашим руководством, - признательно пропищал Вадик. 	- Вообще, - хохотнул Маэстро, выступающий уже не в личине прораба над бригадирами, а в своей любимой маске, артистической, - вся история эта театральная. Нам сам черт велел ее классно доиграть до занавеса. Началась она с театра "Современник" и театра-студии Табакова. Я срежиссировал, чтобы Дух и еще один бригадир отбомбили те храмы искусства по брюликам, другому барахлу и тачкам. Что Гриня, что второй ладно сыграли роли. 	Он не упоминал поименно Федю Трубу по своему обыкновению никому не говорить лишнего. 	- И представь, второго после завершения его выходов случайно кончили. Будто б Шекспир рогатый прибрал, что и положено в трагедии. Ну, а Гриню в полные духи тебе финально определять. Пьеса, как всегда, ответственная. Тебе иных не поручаю. 	- О чем вы говорите, не подведу, - погромче заверил Вадик. - Еще уточнение: как Дух с женщинами? У него подруга есть? 	- Подруги нет. Так, возится с какими-то биксами по случаю. А баб любит. У всех азартных тут куда хер, туда и ноги. 	- А близкие друзья? Люди, которым он доверяет, имеются? 	- Что-то не слышно и о таких Грининых корешах, Вадя. Да он, как и вся братва, в крайняке один на льдине. Ты насчет того: может ли кто его от всей души подстраховывать? 	- Совершенно верно. 	- Сомневаюсь, Вадя. Такая наша жизнь волчья. Это только мы с тобой, как батя с сыном. 	Вадик замолчал. Маэстро понимал, что у того после его заявления перехватило от восторга дыхание. 	- Какие еще вопросы? - окликнул он "сынка". 	- Все ясно. 	- Ну, Вадя, фарта тебе. 	Маэстро отключил связь. Думал о том, что действительно только с Вадей он, будто б по-отечески, наиболее раскован. 	"Почему?! Мало ли таких пацанов под ногами путается?"
 ***
 	А киллер Вадик после окончания разговора ничего небрежного о Маэстро не смел подумать. Так цельно, истинно по-сыновнему он относился к пахану не из-за страха, смешанного с уважением, как бывает перед строгим отцом. Бывший детдомовец, Вадик просто не представлял себе ни что такое отец, ни что такое сын. Для Вадика, проведшего изуродованное детство в сиротских беспощадных стенах, пригревший его Маэстро был первым настоящим мужчиной, который обратил на него внимание. 	Маэстро же приблизил этого пацана к себе, учуяв в нем прирожденного убийцу. 	Бесцветный, болезненный Вадик, страстный книголюб, которому было сейчас двадцать лет, впервые убил четырнадцатилетним в детдоме на Волге, где жили одни мальчишки. Тот паренек был грозой среди детдомовцев и часто обещался Вадика "оттрахать". В конце концов Вадик изобразил, что сам давно этого желает. 	Они пришли после ужина к полуразрушенной кирпичной кладбищенской ограде. Вадик с готовностью снял штаны, нагнулся, упираясь в стену одной рукой. Другой он прижимал к груди под рубашкой тесак, украденный с кухни. И когда боевой паренек схватился за его зад, Вадик, не оборачиваясь, точно рассчитанным движением ударил того в голый живот тесаком. 	Потом Вадик обернулся и долго еще бил ножом в слабо белеющий живот упавшего парня. Он отволок труп на давно примеченное место с большим подземным склепом каких-то купцов. Там и заховал его, поглубже зарыв припасенной лопатой. 	Исчезнувшего сорви-голову долго не искали, решили, что в Волге утонул.
	Глава 4 	Вахтанг Барадзе был тем самым грузином, о секс-рабыне Марине которого рассказывал Кострецову Топков. 	После того как Вахтанга выгнали из ВГИКа, он подружился в Москве со своими лихими земляками - грузинскими ворами. Свела его с ними красавица Соня. Тогда еще женщина под тридцать и ослепительной внешности, она была любовницей матерого "законника" Нодара. Но ее первосортные прелести вскоре должны были померкнуть. Предвидя это и свою грядущую отставку у избалованного юбками Нодара, мудрая Соня задумала более устойчивый и перспективный бизнес. 	Тогда-то и встретился ей Вахтанг, прощавшийся со своими киношными амбициями. Соня сообразила, что этот напористый, помешанный на сексе грузин сможет помочь ей сколотить подпольный бордель для авторитетных блатных. У Вахтанга были знакомства в артистической, богемной среде, куда бабочками на огонь слетаются юные красотки. 	Вахтанг как поставщик и, так сказать, организатор живого товара подходил также тем, что не мог избавиться и от иллюзий по части своих режиссерских талантов. Возможно, что-то там и было. Может быть, возьмись Барадзе за ум, он и стал бы знаменитостью. Но зацикленность на сексе давила все намеки на творческий напряженный труд. Зато апломба Вахтанга вполне хватало на режиссуру борделя, принципы которого придумала Соня, прошедшая под ворами многострадальную секс-школу. 	Пришлось ей повозиться с Вахтангом, во всех отношениях считающим себя пупом вселенной. У Сони была дочь Нюся, которой тогда исполнилось тринадцать лет. Кто именно зачал девочку, Соня, бывшая заправской воровской биксой, и сама не знала. Но в тринадцать Нюся превратилась в очаровательную нимфетку. Худенькая природная блондинка, с огромными синими глазами-блюдцами, матово бледная, с козьи торчащими грудками, высокими ногами - вылитый падший ангел, особенно после того, как ее развратил Вахтанг. 	Соня, и сама натешившись с грузином, в полном смысле слова подложила этому курчавому сатиру для будущей пользы дела и свою дочку. Так они втроем сорганизовались в "киносъемочную группу". 	По большей части обрабатывали провинциалок. Соня и Нюся отыскивали их по указаниям Вахтанга на богемных тусовках и у подножья киноолимпа, где они бродили, готовые на все. Мать выдавала себя за помощника режиссера, набирающего труппу в новый фильм. Синеглазая дочка с косичками оттеняла серьезность ее намерений. Будущих кинодив везли в снятую квартиру, где перед ними представал пока одетым "кинорежиссер" Вахтанг. 	В чай и кофе девицам сыпали психотропные средства. Потом Вахтанг их насиловал, а Соня снимала это на видео. Вахтанг только ставил и играл сцены, а Соне с Нюсей в процессе таких съемок приходилось ополоумевших девиц и обслуживать. Под воздействием таблеток те непроизвольно мочились, иногда заходились в судорогах до пены на губах. Всякое над ними вытворял Вахтанг. Иногда попадались и девственницы, он их со смаком ломал. 	Это была лишь "кинопроба", чтобы заинтересовать свежим товаром блатных клиентов, демонстрируя им потом видеосъемки. Если были желающие потешиться, девиц под наркозом держали на квартире время, нужное для заказчиков. 	Использованных "актрис" в конце концов отправляли из Москвы. Переодевали в тряпье, заставляли проглотить последнюю психотропную дозу "на посошок", отвозили на вокзал и сажали в поезд. Пришедшие в себя за много километров от столицы девушки с помутненным сознанием не помнили лиц, окружавших их в минувших кошмарах, тем более - местонахождения "киностудии". Как правило, они вообще не хотели вспоминать происшедшее. 	Бывали случаи, что жертва, приходя в себя на "студии", вела себя агрессивно, грозила обратиться в милицию. С такой после высылки из Москвы могли появиться проблемы. И троих отчаянных Вахтанг угостил "на посошок" смертельным количеством таблеток. Они, так впоследствии и неопознанные, умерли в поездах далеко от Москвы. Вахтанг не церемонился после того, как чуть не влип с Мариной, заточенной им в камеру-ванную. 	Марину он держал там только для себя, а квартиру сняла Соня. Девушку пришлось в ней бросить, потому что Вахтангу выпало срочно выехать вместе с Соней и Нюсей в другой город и там задержаться на "гастролях" - так они, в тон воровским иногородним поездкам, называли свои командировки. Паханы разных местностей вызывали иногда к себе эту уже прославившуюся секс-бригаду, чтобы по-столичному оттянуться. Первым номером представлений всегда шла ангельская Нюся, которой было теперь семнадцать лет и она виртуозно владела своим гуттаперчевым телом в любых порновидах. Вахтанг у которого "ванька-встанька был безотказен", и рыжеволосая крутобедрая Соня на пару выступали в "живом шоу", артистически совокупляясь на виду у всех для возбуждения "братвы".
 ***
 	Получив заказ Маэстро на оттяжку Грини Духа и Вадика, секс-бригада попивала ледяное шампанское в гостиной своей квартиры, занимавшей целый этаж старинного дома, и обсуждала предстоящее мероприятие. 	Вахтанг заметил Нюсе: 	- В шоу дрочить, засовывать себе будешь бананом, и обязательно съешь его потом. Хватит резиновым пенисом халтурить. 	Нюся дерзко вскинула свои синие блюдца. 	- Да пошел ты! Тошнит меня уже от бананов. Зачем их есть-то?! 	- Затем! - грозно воскликнул Вахтанг. - Клиент при этом представляет, что ты его елду заглатываешь. Сколько раз тебе одно и то же объяснять?! 	- Хорош базарить, - вмешалась Соня, чтобы ссора не разгорелась. - Что это за Дух такой? Почему ему полная программа? 	Вахтанг с задумчивостью постучал по фужеру короткопалой лапой. 	- Не знаю, что за авторитет. Но раз Маэстро посылает, будем работать по полной программе. 	- А Вадик этот слюнявый зачем припрется? - с отвращением спросила Соня. 	Вахтанг с раздражением посмотрел на нее. 	- Не меньше Нюськи ты меня удивляешь последнее время. Зачем да зачем! Вадик - самый приближенный к Маэстро. Он хоть срать тебе будет на голову - терпи и слизывай. И чего ты этого паренька так не перевариваешь? 	- Я для Маэстро что хошь сделаю, но не могу слизняка Вадика выносить. У него почти никогда не стоит. От сосания, чтобы его промокашку настроить, аж челюсть сводит. 	Плюнул в сердцах на ковер Вахтанг. 	- Клянусь могилой мамы, я вам с Нюськой кочергой железной все дырки порву и пошлю куда подальше. Надоело работать - завязываем! Ты что, Сонька, борзеешь и борзеешь? Все не можешь забыть, как в мехах с Нодаром выжуливалась? Ну иди к Нодару. Возьмет снова он тебя? Кому ты лично из таких высоких людей сейчас нужна? Твой Нодар даже Нюську не хочет, не в его вкусе. 	Соня примолкла. Потом отхлебнула шампанского полными, кумачово накрашенными губами и добродушно произнесла, любовно переделывая имя Вахтанга: 	- Вах, твоя правда. Я вон в газете читала, что кое-кому круче нашего приходится. 	- Неужели? - иронически осведомилась Нюська, забрасывая длинные ноги на низкий столик. 	- Ага. Тридцатилетняя телка лежала в коматозном состоянии десять лет в английской больнице. Гинеколог случайно ее обследовал - а она на пятом месяце беременности! 	- Кто ж ее оттрахал? - заинтересованно проговорила Нюська. 	- Хрен их знает, - удивленно произнесла Соня. - Та больница вроде богадельни, одни инвалиды и тяжелобольные лежат. 	Вахтанг рассмеялся. 	- О-о! А санитары, а сами врачи? Деловые в Англии медработники! Десять лет баба не приходит в себя, решили, наверное, ее из бессознательности выдрючить... Как там наши коматозные? - спросил он о двух девицах, которые "под наркозом" отдыхали в дальней комнате. 	- Нормально, - сообщила Соня, поправляя в вырезе халата шары грудей с ластиками розовых сосков. 	Вахтанг, он же Вах, почти Вакх, покосился на ее бюст. 	- Сонь, ты же Нюську выкармливала, а сиськи до сих пор как у нерожавшей. 	- Она-а выкармливала, - злобно протянула Нюська. - Да куда ей, курве! Я материнской груди и не знала, на порошковом молоке выросла. Она как меня выплюнула, сразу ж, наверное, под чей-нибудь хорь легла. 	- А неплохо ты выдурилась, - парировала Соня. - Передок десятерых подряд выдержит. А сиськи-то как налились! Моим не сильно уступают. 	- Нюське и не надо, как твои, - вставил режиссерское слово Вах. - Она должна быть французистой. Ладно, кошелки. Больше не бунтуйте, а то поступлю с вами, как Петр Первый с одной англичанкой отчудил. 	- Расскажи, Вах, - попросила любознательная Нюська. 	- Слушайте. Был Петр Великий в Англии, четыре месяца заезжал к одной леди, которая с удовольствием ему подставляла свое переднее место. Ждала она богатых подарков, тем более что, оттягиваясь в ее доме, царь секстант сломал, напольные часы расколотил и ковер порвал. Уезжает Петр и вместо даров фаворитке оставляет такой письменный отзыв: "Сия потаскушка служила мне без усердия, а потому вознаграждения не заслужила". 	Женская часть "киносъемочной" бригады покатилась со смеху.
 ***
 	В разгар студийного веселья раздался телефонный звонок. Вахатанг взял трубку. 	- Привет, Вахтанг, - заговорил Кострецов. - Это Серега, менеджер Сукнина из Самары, который кордебалет-то в ночной клуб набирает. Ты мне в "Серебряном веке" телефон дал, вот звоню. 	- А-а, - вспомнил Вахтанг. - Как же, как же, кацо! Я тебе своих кошелок... то есть актрис, обещал показать. Сейчас вот две сидят у меня. Заезжай ненадолго. Ты где? 	- Да недалеко от тебя, судя по номеру телефона. Могу заехать. 	Вахтанг сказал ему адрес. 	- Переодевайтесь, - скомандовал он женщинам. - Прикид должен быть под богему. Под артисток эротических фильмов косить будете. 	- Что за штымп? - спросила, вставая, Соня. 	- Серега из Самары. Девок для стриптиза в свой ночной клуб набирает. Так, лоховатый, но может для нашего бизнеса пригодиться. Отходы из его телок могут нам подойти. 	Дамочки удалились одеваться, Вах накрыл стол легкой закуской, поставил бутылку коньяка.
 ***
 	Вскоре позвонил в дверь Кострецов. Вахтанг встретил его и провел в гостиную. Там чинно посиживали на диванах Соня с Нюськой в черных на бретельках парижских платьях. 	- Знакомься, кацо, - сказал Кострецову Вахтанг, показывая на дам, - это Соня, это Нюся. 	- Сергей, - покивал им Кострецов, одетый в свой самый лучший костюм. 	Вахтанг разлил коньяк в рюмки, пригласил всех к столу. Когда сели, энергично поднял тост: 	- За наше прекрасное общение! 	Все чинно выпили. Нюся, привычно изображавшая недотрогу-гимназистку, только пригубила. 	Грузин кинул в рот кусочек шоколада, указал Сергею на Нюсю. 	- Она главной героиней в фильме "Белое бедро женщины" была. А Сонечка - самая заслуженная моя прима, во многих картинах снялась. Теперь больше сама работает с актерским составом. 	- А я страдаю без художественного руководителя, - простецки поделился Кострецов. - Фактуру, физические данные девочек могу нормально определить, а что дальше делать буду, не знаю. Хоть и стриптиз, а его тоже классно поставить надо. Придется какого-нибудь балетмейстера нанимать. 	- О-о, - усмехнулся Вахтанг. - Балетных без работы по Москве пруд пруди. Толпой не меньшей, чем твои абитуриентки, набегут. Да где взять истинного, который в эротическом шоу понимает? Ты, Сергей, не торопись. 	- Мне б человека твоего класса, Вахтанг, - уважительно произнес Кострецов. 	Вах приосанился. 	- Это понятно. Но лично я работаю только в кино, это моя единственная несгорающая звезда. А вот помощницу на первых порах могу предоставить. Сонь, поможешь Сереге? 	Рыжеволосая красавица Соня, прозванная в определенных кругах Сонькой Медью за цвет волос и выносливость половых органов, тронула королевский бюст в низком декольте и любезно проговорила: 	- Отчего же такому симпатичному Сереже не помочь?! С удовольствием посмотрю ваших девочек, подумаем о первых номерах вашего клуба. 	- Большое спасибо, Соня, - поклонился Сергей. - Я с вами свяжусь по этому вопросу на днях. 	Соня, привыкшая брать любого клиента с ходу, выразительно прищурила длинные ветви ресниц и проговорила: 	- Вот мы с Вахтангом постоянно спорим о достоинствах русских мужчин. Он пытается доказать, что интереснее грузин нету. А я смотрю на вас и, как давно работающая в кино, любуюсь. Вы бы и на роль любовника подошли, и крутого сыщика. 	- Мы с Вахтангом уже сталкивались по этому вопросу, - напомнил Сергей их разговор в казино. - Он считает, что плейбоев-русаков на наших красавиц не хватает, вот грузины и помогают. 	Вахтанг возразил: 	- Это я шутил. Русский мужчина безупречен с его примесью татаро-монгольского. Славянская расслабленность и нежность в таком деле недостатки, но, уравновешенные татарской грубостью, превращаются в большое достоинство. 	- Фу, - сморщила свои призывные губы Соня. - Это, Сережа, Вахтанг опять шутит. Актерствует, с самым серьезным видом туфту лепит. А я скажу правду. Главная примета русского мужика - его всесторонняя импотенция. Он ленив и ни на что не способен. О постели уж и не говорю. И всегда одинок, рад прижаться под бабий бок. 	- А вы злая, - заметил Сергей. 	- Говорю, что есть. Почему я с Вахтангом неразлучно работаю? Пыталась наладить бизнес вместе с русскими-то. Лохи, пустышки. Ни сами ничего показать не в состоянии, ни других в дело произвести. 	Сонька Медь, разгорячившись от второй попутно выпитой рюмки коньяка, который разжег ее после шампанского, углублялась уже в проблемы их секс-бизнеса, и Вахтанг ее остановил: 	- Сонечка, так говорить в присутствии такого гостя неприлично, клянусь могилой мамы. Ты же начала с того, что Сергей - вылитый киногерой. 	Раскрасневшаяся Сонька залихватски передернула грудью, но осеклась и уточнила: 	- Потому при Сереже это и говорю. Он-то, сразу видать, человек совсем другой, исключение. Ночной клуб открывает, девочек лично просматривает. Непутевому в этих делах не место. 	- Значит, попадаются среди русских еще исключения? - спросил, улыбаясь, Кострецов. 	- А как же! - задорно воскликнула Сонька. - Исключения подтверждают правило. 	Кострецов легко поддержал разговор, попутно обдумывая, как бы ему прогуляться по всей квартире. На улице сидел в машине Топков с аппаратурой подслушки. Капитану нужно было рассовать по квартире "жучки", чтобы сходу опробовать прослушивание. 	- Извините, я на минуту выйду, - произнес он. 	- Туалет направо по коридору, - подсказал Вахтанг. 	Когда Кострецов вышел, Вахтанг мрачно проговорил: 	- Сонька, лярва, ты уймешься?! Чего ты несешь, а? Чего ты, дура, на русских при блондине Сереге окрысилась? Из-за импотента Вадика отыгрываешься?! 	- Да так, вообще размышляю, для поддержания светской беседы. 	Вахтанг покачал головой. 	- Хорошо этот Серега фраер самарский, но битый бы парень или интеллигент сразу б уловили, какая ты "киноактриса". Рассекли бы твои ухватки. Что ты за сиськи всю дорогу хватаешься? "Туфту лепит", "лохи"... Оборзела, манда ты, в блатной аудитории! Уже не хаваешь, как за нормальную канать. 	Сонька Медь по-боевому сощурилась. 	- Козел! Ты на кого наезжаешь? Кто тебя на это дело поставил? Кто из тебя, мудилы чугунной, путевого сделал? И ты, фуфляк, на меня катишь?! Сам-то уже кто?! Режиссер в штанине! Ты-то какими словами пользуешься? Вот чего ты мне сечас лепил? "Оборзела", "хаваешь", "канать"... Этому тебя во ВГИКе учили? 	- Кончайте, придурки, базар! - возгласила Нюська. 	Вахтанг и Сонька примолкли. 	Вернулся Кострецов, рассовавший по дороге куда надо пару-тройку "жучков". 	- Не буду больше занимать ваше внимание, - сказал он, не присаживаясь. - У вас дела, у меня дела. Соня, я с вами для консультаций обязательно через Вахтанга свяжусь. 	Дамы грациозно наклонили головки с прическами от лучших московских парикмахеров. 	Вахтанг пошел проводить Сергея. 	Сонька налила себе коньяку в стакан, залпом кинула его себе в рот, крякнула и сказала: 	- А я, Нюсь, этому кудрявому Сереге бесплатно б дала. Видать, огневой парень. Осточертел мне этот черножопый мудила да такая клиентура, как Вадик слюнявый. Не, с большим бы чувством голубоглазому-то дала. 	- У тебя не заржавеет, - ответила Нюська.
 ***
 	Кострецов сел в машину к Топкову. 	Тот прокрутил ему запись разговора "кинорежиссера" и "актрисы" Соньки, когда капитан был в туалете (тот успел воткнуть на выходе из гостиной "жука"). Сергей, слушая, хохотал. 	- А вот самое для тебя интересное, - сообщил Гена и включил слова Сони, когда Вахтанг провожал Кострецова до передней. 	- Впечатляюще, - аттестовал Кострецов. - А что? Сонька эта, как та знаменитая Сонька Золотая Ручка. Вернее, она из-за рыжины - Медная. Женщина хоть куда. Причем я уже доложил в ФСБ, что на баб я в данное время зол, - упомянул он беседу об истинно офицерском с Сашей Хроминым.
 ***
 	Вечером в заведение Ваха и Соньки Меди пожаловали Гриня Дух и киллер Вадик. 	Вахтанг встречал каждого и провожал в гостиную к шикарно накрытому столу. Он предложил гостям выпивать-закусывать, а сам удалился в дальние комнаты, чтобы осмотреть перед выходом к зрителям свою "труппу", в том числе и двоих одурманенных девиц. 	- Рад вас видеть, - сказал Грине пришедший позже Вадик, когда они остались одни. - Если не ошибаюсь, вас зовут Гриня. Я Вадим. 	- Гриней Духом кликают, - небрежно ответил Гриня, разглядывая этого хиляка с бесцветными и будто б пустыми глазами. - А ты от кого обо мне слыхал? 	- Думаю, что общий знакомый у нас один. Я имею в виду Маэстро. 	- О, так ты с ним кашу варишь? - произнес Гриня, удивляясь про себя на такого подельника Маэстро. 	- Исполняю разные поручения, - скромно произнес Вадик. 	- Ну, давай для знакомства. 	Дух налил Вадику и себе водки в большие рюмки. Чокнулся с хиляком и с удовольствием выпил. Вадик сделал маленький глоток, отставил рюмку и смущенно пояснил: 	- Я мало пью. 	В комнату заглянул Вахтанг и позвал Гриню. Дух бодро встал и пошел за ним в предчувствии приятных минут, когда получаешь большие деньги. 	В закутке Вахтанг положил перед Гриней на тумбочку кейс. 	- Пожалуйста, ознакомься. 	Грузин отошел. Гриня распахнул крышку, глянул на вечнозеленые долларовые купюры и ласково пропел, перефразируя старинную блатную песню: +++ 	Деньги зеленые ровными пачками 	С полок глядели на нас...++++
 	Он стал серьезным, пересчитывая наличность. Да, расплатился Маэстро и за "роллс", и за другие сданные ему в последнее время машины сверх Грининых ожиданий. Дух аккуратно закрыл кейс ключиком, который висел на его ручке. Спрятал ключ и позвал: 	- Вахтанг! 	Тот снова появился. 	- Убери это пока, - протянул ему кейс Гриня. - Буду уезжать, напомни, чтобы взял, - он усмехнулся. 	- А что, кацо? - весело откликнулся Вахтанг. - Тут так может дело пойти, что не только о бабках, а и о себе забудешь, клянусь могилой мамы. 	- Слышь, а чего этот Вадим за бивень? - поинтересовался Дух, употребляя выражение, обозначающее слабоумного. - И Маэстро он знает... 	- Вадик-то? - переспросил Вахтанг и закатил глаза под неандертальский лоб. - Да это первый человек у Маэстро! Никогда плохого о нем не говори. 	- Ну? Во, в натуре, дела, - Гриня поприжал язык. 	- Выпивайте, - напутствовал его Вахтанг. - Сейчас первый номер программы начнется. 	Гриня вернулся в гостиную, сел за стол и совсем другими глазами посмотрел на Вадика. 	Лошадиный нюх Духа подсказал ему поискать в этом парнишке, едва ли не шестнадцатилетнем по виду, какие-то приметы, выделившие того в подручные к самому Маэстро. Парень был тщедушен, но руками тверд, - стоит посмотреть, как он действовал столовыми приборами. Лицо предельно расслабленное, но Гриня встречал и такие, вроде бы отсутствующие, лица. В нужный момент, даже миг, они преображались, будто выглядывал другой человек. Обычно этой особенностью физиономии обладали шулера, кидалы, киллеры. 	Вадик словно почуял исследовательский интерес Грини и, выдавив подобие улыбки, вяло спросил: 	- Вы меня разглядываете? 	- А ты чего, всем "вы" говоришь? - скрывая неловкость, бормотнул Гриня. 	- Да, привык. Может быть, потому, что в детдоме воспитывался. Там нас чуть ли не дубиной приучали уважать окружающих. Феню редко употребляю, потому что постоянно читаю. 	- Что ж читаешь? Детективы? Романы? 	Вадик вежливо отвел глаза, чтобы Дух не поймал в них насмешки, и объяснил: 	- Нет, это не люблю. Ну что о нашей с вами своеобразной жизни могут особенного в этих художественных произведениях писатели сообщить? Интересно для нас могли бы написать лишь те, кто одновременно и идейный уголовник, и "правильный" сыщик. Но такое сочетание невозможно. Я больше читаю биографии, документальные вещи. А в детективах, романах предпочитаю сам участвовать. 	- Да какие ж у нас романы? - осведомился Дух, дальше наливая только себе, по-северному. 	- Ну как же? Вся наша судьба - это полный приключений, смертельной опасности роман. И женщины в нем обязательно возникают. Они, правда, не такие, о которых мечтают фраера. Но тех мне и не нужно. Важно ведь, Гриня, чтобы женщина по тому же лезвию бритвы, что и мы, шла. Как вы думаете? 	- Хер их знает, - буквально определил свое отношение к подружкам блатарей Дух. - Вот сейчас поглядим, какие бабы в романе Вахтанга пучеглазого. 	- Тут есть на что посмотреть, - заверил его Вадик. 	- А ты здесь оттягивался? 	- Довольно часто бываю. 	Гриня с еще большим вниманием воззрился на этого доходягу, "бывающего" здесь, куда Духа лишь с санкции Маэстро допустили. 	- Давно я с Маэстро не выпивал, - соврал для солидности Гриня, который никогда не видел главпахана. - Как он? Здоровьичко и все такое? 	- Прекрасно. Выглядит, как сейчас любят говорить, на все сто пудов. Не в смысле веса, конечно. Он ведь спортсмен, форму держит. 	- Был и я когда-то в спортсменах, - печально проговорил Гриня. - Правда, больше за рулем. Из автогонщиков я. В международных ралли участвовал... 	- Да? - изобразил крайнюю заинтересованность Вадик. - Так вы для меня очень ценный человек. Я собираюсь хорошую машину приобрести. Не поможете ли выбрать? 	- О-о, - заулыбался Дух, - уж что-что, а тачку я тебе любую могу выбрать. Только заказывай. 	- Нет-нет, я хочу официально в автомагазине купить. Поможете? - просительно налегал Вадик, решая главную задачу, ради которой сегодня пришел. 	- Да пожалуйста! 	Вошел Вахтанг, сел рядом с ними за стол. Из стереоколонок полилась томная музыка. Они поглядели на центр комнаты, куда, как на сцену, выпорхнула Нюся в нижнем белье, начиная стриптиз.
	Глава 5 	Оттягивались Дух и Вадик в павильоне Вахтанга с большим интересом. 	Нюся "делала стриптиз". Когда осталась в одних трусиках-бикини, долго пленяла развратными движениями бедер и пляской дынек грудей. Соски она выкручивала тонкими пальцами в перламутровом маникюре, плеща бюстом, приглашая над ним надругаться. 	Финальной была сцена с бананом, когда Нюся осталась полностью голой, но на высоких каблуках лакированных черных туфель. Она раздвинула ляжки и стала водить желтым налитым плодом по выступающим губам своей щели. Потом ввела банан себе туда до отказа. 	Нюся выламывалась, распутно вытягивала розовые губки лона поверх основания торчащего банана, маня выбритой полоской золотистых кудрей, идущих к пупку, и взмахами ягодиц. Колокольцы ее грудей призывно подскакивали при круговом движении молочных бедер. 	Потом она извлекла банан, кожура которого блестела, любовно очистила плод до нежной палевой мякоти. Под стонущую музыку легла на спину, подняв и согнув ноги в коленях и раздвинув их перед зрителями. Стала водить по своему прекрасному лицу с огромными глазами бананом без кожуры, опускать его уже в эти накрашенные губы, пачкая помадой. 	Медленно поглощала банан, облизывая его языком, как при минете, томила и приподнятыми ляжками, лавой ягодиц... 	Зрители ей долго аплодировали. Потом Вах повел гостей в комнату без окон. 	Это помещение было стилизовано под камеру пыток. Обои - как старая кирпичная кладка, тусклый свет свечей в канделябрах, на дощатом столе - секс-пыточные орудия: резиновые, пластмассовые цветные пенисы, плетки, разнообразные приспособления для садомазохизма. 	К стенам тяжелыми цепями были прикованы двое недавно завлеченных в студию девушек. Их голые тела эротически разукрасили полосками черной кожи в блестящих кнопках. Получившие большую дозу наркотических "колес", они бессмысленно улыбались, выпячивая груди и бедра. На эту реакцию при появлении мужчин тренировал их Вах, обрабатывая в таком состоянии. 	Он гостеприимно указал Грине на своих узниц. 	- С любой можешь начинать. Ты сегодня главный гость. 	Гриня присмотрелся к товару, мотнул головой. 	- Не, дохлые они какие-то. 	- Прошу далее, - пригласил посетителей Вахтанг, отодвигая тяжелую малиновую портьеру. 	Открывшаяся им комната была в двух интерьерах. В одном углу - спортзал с мягкими матами, креслами, гимнастическими конями. Здесь на шведской стенке пристроилась Нюська, уже переодевшаяся в темный лифчик и черный пояс-чулки с вырезами между ног. Выставив с перекладин бедро, она звала пухом своих промежностей. 	В другом углу - будуар. Там на огромной кровати под балдахином лежала поверх кружевного одеяла Сонька в одном белом лифчике, лишь поддерживающим мячи ее грудей. 	Гринин взгляд приковался к знойному рельефу Сонькиной фигуры. 	- Дайкось эту проверю, - произнес, облизнувшись, Дух и стал раздеваться. 	Вадик с неприметной угрюмостью взглянул на него. 	Вадик действительно был очарован Сонькой Медью. Ей было тридцать пять, Вадику - двадцать лет. Он, не понимавший по детдомовству, что такое мать, ощущал к Соньке страстную тягу. 	Вадик был почти импотентом, сильную эрекцию он чувствовал, лишь когда убивал женщин. К Соньке он не испытывал такого кровожадного чувства. Ему было достаточно обладать ею, как Вахтангу своими секс-узницами. Только Сонька, вылизывая ему между ног, могла иногда возбудить Вадика на подобие полового сношения. 	Соня была доступна любому высокому гостю в павильоне, это были издержки ее профессии. Но Вадик всякий раз наливался ревностью, стальной ненавистью к будущему партнеру Соньки. 	Чтобы не видеть подвигов Грини, Вадик позвал Нюську и увел ее в гостиную, чтобы она еще потанцевала перед ним... 	Оргия тянулась до утра. Участники перемешались. Дух испытал спорт-таланты Нюськи, пристроив ее, по своей конокрадской страсти, на гимнастическом коне. Прошелся Гриня и по прикованным девицам. Его раздухарил на это Вах, показавший на узницах свои способности. 	Перед рассветом главные бойцы, Дух и Вах, засели голыми отпиваться холодным шампанским. 	Соньке пришлось еще долго работать языком над членом Вадика, пока тот не полуокреп. Тогда Вадик смог более-менее самостоятельно вводить его Соньке в рот и наконец извергнулся туда с тягучими всхлипами. На нижнее женское отверстие Вадик по неустойчивости никогда не отваживался. 	После такого редкого грандиозного события с "мамой" Соней Вадик не забыл разыскать по квартире Духа, уже спящего в обнимку с кейсом от Маэстро. Он учтиво, но настоятельно добудился пьяного Гриню. Напомнил об их договоренности - помочь с покупкой машины - и аккуратно записал телефоны, по которым Духа можно разыскать.
 ***
 	Опер Кость и Гена Топков всю ночь слушали квартиру Вахтанга. 	- Попадет нам, что взялись за подслушку без санкции, - говорил на следующий день в отделе Кострецову Топков. 	- Оформлю задним числом, - успокаивал его Сергей. - Ты ж видел, некогда было. Зато сходу Духа зацепили! Я это как чуял, не зря скоростенки поддал. 	Гена неодобрительно качал головой. 	- Вот из-за таких накладок, Сергей, тебе в основном от начальства и достается. Делал бы как положено, со всех концов передовым бы выглядел. 	Кострецов небрежно махнул рукой, взъерошил кудри. 	- Не мелочись, лейтенант. Давай подробности, что вчера наслушал. 	Топков изложил ход оргии и подытожил: 	- Редко, но метко употреблялась кличка Маэстро. Это, очевидно, босс Вадика и, возможно, Грини. Похоже, что сейчас очень авторитетен в московской кримсреде. 	- Никогда такой кликухи не слыхал. А Вадик что из себя представляет? 	- Голос болезненный, тихий, вежливый, но не больно уступчивый. Очень правильная речь. Он и сам на постоянное чтение ссылался. Вадик - едва ли не правая рука Маэстро. 	- Возможно, консультант его, вроде зама по общим вопросам, - прикинул Кострецов. - Вадик с Гриней случайно оказались там? 	- Не думаю. В эту хату на оттяжки вход только для избранных. На этот раз направил гостей, видимо, Маэстро. Причем Вадик там часто бывает. 	- Так почему они вчера гуляли на пару с Гриней? Оба эротоманы или знаменитые засадилы? 	Гена усмехнулся. 	- Ну, если красиво говорить, то эротоманы - возможно. А насчет траханья Вадик почти ноль. Ты ж вчера кусок разговора о нем сам прослушал. Скорее всего, Маэстро оказал почет Грине за какие-то его успешные услуги: деньги передал и предоставил спецразвлечение. А Вадика направил ему в пару, чтобы тот зачем-то к нему присмотрелся. 	- Может, повышение Духа ждет? А мы его скорее повысим до персональной камеры. Пожалуй, Вадик не просто так там ошивался. Одному уголовнику от другого всегда что-то нужно или один другому желает подгадить. Ну, а Вахтанг? 	- О, этого на одни нары с Духом надо кидать! Соня и Нюся его напарницы, но у него там и другие девушки томятся. Я начинаю думать, что именно Барадзе держал ту Марину-рабыню, о которой я тебе рассказывал. 	- Если и так, нам это не доказать. 	- Почему? - блеснул стеклами очков Гена. - А та женщина, что для грузина квартиру снимала? Если ее найдем, то квартирный хозяин опознает. А от женщины и на грузина-маньяка выйдем. 	- Давай, Ген, поменьше будем мечтать. Что у нас на Вахтанга? "Пежо", угнанный Гриней и отданный Барадзе, - раз. Организация притона - два. И какие-то девицы, кроме Сони и Нюси, ты говоришь, еще имеются? 	- Да. Правда, полностью не уверен, что они подневольные. 	- Молодец, что свою любовь к фактам и к себе применяешь. Не будем гадать. Придется за омутом Вахтанга еще поглядывать да послушивать. А Соней выпадает мне заняться. 	Топков деловито произнес: 	- Я уже навел о ней справки. Кличка - Сонька Медь. С юных лет шаталась по малинам, блатхатам, но ни разу не сидела. Она больше по сексуальным удовольствиям. 	- За такой притон пришло, видно, время и Соньке ответить, - проговорил Кострецов. 	- Особенно она была близка в Москве с грузинскими ворами в законе. Одно время являлась чем-то вроде любовницы Нодара. 	- А, эту кликуху слышал. Авторитетный ворюга. 	- Нюся - Сонькина дочь, - продолжил Гена. 	- Что?! - спросил капитан. - Вот так семейка! Все на продажу. Вахтанг, конечно же, живет с обоими? 	- Да. Но Соньке он, похоже, осточертел. Ты же помнишь, она тебе хотела без денег дать, - Топков улыбнулся. 	- Правильно захотела. Денег у меня нет. А если серьезно, то на этих Сонькиных чувствах можно сыграть. Так что свидание с ней я надолго не буду откладывать. Раскрутим их "хавиру" и все с ней связанное через Соньку Медную. 	- Сонька Медь, - поправил дотошный Гена. 	Кострецов округлил глаза. 	- А все-таки, если буду ее арестовывать, то попрошу, чтобы в дальнейшем называлась Сонька Медная Ручка! Ладно. Чтобы решать с Гриней, не хватает нам информации от наших друзей из ФСБ. Сейчас Сане Хромину позвоню.
 ***
 	Капитан набрал номер Хромина. 	- Здорово, Серега, - отозвался Саша. - Все в ажуре после того, как ты своим отрапортовал. По твоим наводкам решено начать совместную разработку МВД с ФСБ воздушного моста угнанных тачек с Чкаловской на Грузию. 	- А мне мой Миронов об этом ни черта еще не сказал. 	- Я тебе говорю. Я в эту бригаду напросился. Так что действуем вместе. 	- Ну-у, - протянул Кострецов, - с опером ФСБ, скорее всего, будут контактировать люди повыше меня, из МУРа. 	Хромин засмеялся. 	- А я вот хочу с тобой контактировать. Ты хоть и земляной, а на это дело лично вышел. Поэтому тебе и первые сливки. 	- Уже есть новости? - нетерпеливо спросил Кострецов. 	- Конечно. Не один ты шустрый... Начала поступать автопартия для транспортировки на Грузию. И в ней есть пара тачек из твоего списка. 	- Эхма, и не нужна нам денег тьма! - воскликнул Сергей. - Полные кранты Грине. Теперь дело всех моих театральных деятелей как на ладони! 	- Но мы автопартию здесь трогать не будем. Пускай перекидывают в Грузию. Там еще отследим каналы сбыта. 	- Ну, Саня, это вам виднее. Будете раскручивать тбилисско-московские мафиозные связи, прими к сведению грузинского вора в Москве Нодара. Он тут у нас в раскладах замелькал. Кстати, об авторитете по кличке Маэстро что-нибудь слыхал? 	- Нет. 	- Спасибо, Санек, за все. Будь здоров.
 ***
 	Кострецов положил трубку и энергично взглянул на Топкова. 	- Пошла по аэродрому у Чкаловской совместная разработка МВД и ФСБ, на которую я Миронова вывел. Там эфэсбешники уже основательно засекли след Духа. В автопартии на Грузию имеются угнанные от чистяковских театров машины. 	- Сергей, - задумчиво произнес Топков, - а поторопился ты Хромину сказать, что театральное дело у нас на ладони. 	- Это почему?! С Федей Трубой ясно, остается у барыг и перекупщиков ворованное искать. А с Гриней еще эффективнее: кое-какие угнанные его ребятами тачки обнаружили, канал авиасбыта определили. Тут остается шайку Духа прибрать, когда самого арестуем. 	- Значит, ты считаешь, будто б синхронное ограбление театров Труба и Дух спланировали и осуществили? 	- А кто ж еще, Гена?! 	Топков строго посмотрел на него. 	- Помнишь, мы после угона "роллса" весовую категорию Духа прикидывали? Что заказал кто-то влиятельный этот "роллс" Грине увести? 	- Кто? Федя Труба. 	Гена отпустил узел галстука и расстегнул ворот рубашки. 	- Оно вроде так, но не верится мне, что два бригадира средней руки столь умело планируют, чистят театры, скрываются с добычей как хотят. А теперь, когда выяснилось, что Гринины тачки будут шуроваться далеко-далеко от Москвы на военно-транспортных самолетах, я совсем засомневался. Слышал я вчера высказывания этого Грини. Нет, не тянет он на главаря всех этих дел. 	- Почему?! "Роллс" - то он как талантливо увел? И ты сомневаешься в умственных способностях Духа?! Да ему в пару Федя. У этого мозги тоже были неплохие, едва ль не ювелирные, точно по его профилю. 	- Вот именно, Сергей! У Трубы - свой узкий профиль, у Духа тоже. А тут как-то сговорились, действительно ювелирно обделали, да еще премировали себя "роллсом" на закуску. Гриня, который и слова-то не очень складно связывает, оказывается таким специалистом по уголовному "ноу-хау", что закупает офицеров аэродрома и организовывает воздушный мост на Грузию. Что-то слишком масштабно для этого блатаря. 	- За тем он летом в Грузию и летал, - сказал Кострецов, но добавил озабоченно. - Есть в твоих соображениях кое-что. Я Гриню по Чистякам не первый год знаю. По угонам мастер, но в общем-то пустой парень. Больше исполнитель. Впрочем, кто его знает? Заматерел, набрался опыта. Вот и начал покрупнее ворочать. 	- Сергей, я не случайно сегодня обратил твое внимание на Маэстро, который на квартире у Вахтанга упоминался. Я подумал, что если у Маэстро такой скользкий, суперосторожный в разговоре помощничек, то уж сам-то пахан едва ли не два университета должен был закончить. 	- Воровские имеешь в виду? На зоне, что ли? Да, там каждую ходку можно за институт считать. Но если б этот Маэстро был рецидивистом, я б о нем слыхал или Хромин. Мы ж давно по уголовью трудимся, каждый со своей стороны, он - на высоком уровне, я на земляном. Отсидевший не раз авторитет уж как-нибудь на глаза попадется или засветится в упоминаниях стукачей, по другим оперданным. Вот грузинский вор в законе Нодар. Только ты о нем сказал, а я уж его морду себе представляю, его манеру своих бикс в меха одевать. 	- Сергей, все же подумай. Если, как ты логично предположил, Вадик у Вахтанга к Грине для его повышения или чего-то другого присматривался, возможно, стоит повременить с арестом Духа? Гриня сейчас может оказаться в сфере действий Маэстро или хотя бы Вадика. Кстати, Вадик просил Духа помочь ему в покупке машины - нарочито с ним сближается. Кто знает, а может, Маэстро за театральными делами стоит и новую грандиозную операцию замышляет? Вот такую щуку, не окуней каких-то, нащупать - это будет, как ты любишь, по-рыбацки и мастерски, - играл на кострецовском самолюбии не такой уж простой бывший историк Гена. - У меня тоже, может, оперский гироскоп включился. 	- Все, Гена, в наших силах, - задумчиво сказал капитан. - Давай попробуем, куда рыбаки только не закидывают. В общем, нам так и так надо к бардаку Вахтанга присматриваться. Вадик там частый гость... Но возникают сложности с начальством. Миронов результатов нашего розыска ждет. Федю Трубу мы на тот свет упустили. Я-то и думал Духом статус-кво восстановить. А если не будет его ареста, то и подслушку придется с проблемами оформлять. 	Топков рассудительно заметил: 	- Но совместную-то разработку с ФСБ одобрили. Это нам плюс. Там уже результаты есть. 	Кострецов потер лицо. 	- Вот так и кроим. Хвост прижмут, мы ушки выставляем. Приходится крутиться. Любуйся, а то, наверное, рассчитывал лишь преступления анализировать, жуликов да бандитов хватать. В общем, изумительные дела раскрывать, а?! 	Топков улыбнулся. 	- Конечно. Всех этим оперская работа влечет. 	Капитан встал. 	- Ну-ну. Пошел я к подполковнику Миронову. Все же думаю, что разрешат нам официально врубить подслушку на хату Вахтанга дня через два, чтобы дальше основательнее углубиться в это вплоть до Вадика и, может, Маэстро. А мы пока давай по своим участкам другое наше "изумительное" разгребем, чтобы потом от главного расследования не отвлекаться.
	Глава 6 	Двух дней, на которые Кострецов приостановил розыск, хватило, чтобы Гриня Дух стал объектом стремительного расследования другого "опера" - Вадика. 	Интересно, что сам Гриня, природный конокрад, не хуже породистого коня в его уголовной степи почуял какую-то неестественность в Вадике. 	Вернувшись с заветным кейсом от Вахтанга, Дух думал об этом, вызывая в заныр подручных для выдачи им зарплаты из транша Маэстро. Среди других пригласил и Веревку с Камбузом. 	Гриня восседал перед ними за своим огромным председательским столом, одна половина которого была уставлена бутылками, стаканами, тарелками и вазочками, а на другой лежал закрытый кейс с деньгами. 	- Ну что, мазурики? - осведомился Дух, глядя на тонкого и толстого, скромно примостившихся на креслах перед ним. - Вам не бабки, а по жопам еще надо дать. 	- Простаиваем, - сокрушенно подтвердил Веревка. 	- Ливера за вами менты не давят? 	- Да только это и секем. Все чисто, - доложил Веревка. 	- Ладно. Будет вам дело. Пока выпейте, - Дух плеснул им водки по стаканам. 	Напарники аккуратно заглотнули и вежливо положили в рот по соленому орешку. Гриня уточнил: 	- Красный "пежо" вы отгоняли приемщику? 	- Ага, - подтвердил Веревка, берущий на себя инициативу в серьезных разговорах как более опытный блатяк. 	- Оказался он у одного грузина, Вахтанга. Я только вчера это приметил. У грузина блатхата с телками, я там оттягивался. Заинтересовал меня у Вахтанга парень, что на той хате часто кантуется. Зовут его Вадик. На взгляд - совсем бивень, виду никакого, пацан в натуре. Но высоко шестерит у одного большого человека - Маэстро. Треба того Вадика просечь, что он за птица. 	- Сесть ему на хвост? 	- Да. Но адресов Вадика я не знаю, он мне сам обещал позвонить. Времени не будем терять, канайте к хате Вахтанга и зырьте, пока Вадик там не нарисуется. 	Дух сообщил координаты секс-павильона и продолжил: 	- Слюни не больно распускайте. На хате полно баб. Две основные: Сонька да Нюська. Сонька рыжая, сисястая такая, годов ей за тридцать, а Нюська - белая, лет ей шестнадцать, но такая ж прошмандовка, что и Соня та. Они с Вахтангом в доле. Но держат там и проходных телок. Этих, как я понял, дрючат до полоумия, потом куда-то скидывают. 	- Замачивают? - заинтересованно спросил Камбуз. 	- Може и так, - глубокомысленно ответил Гриня. - Не нашего это ума дело. Я вам просто обстановку рисую. Учитывая такой бизнес Вахтанга с Сонькой и Нюськой, они без дела, должно, не сидят. Телок-то свежих надо всю дорогу доставлять. Так что там круговорот, часто должны вылезать на улицу. 	- А Вадик? - деловито напомнил Веревка. 	- Вадик там лишь гость. Ходит больше, чтоб слюни пускать. Видать, не стоит у него. Все он больше караулки заводит да баб мацает... Я-то зараз по всем прошелся. 	Гриня тряхнул смоляной головой, небрежно закурил, отпил пива. 	- Скольким же засадил, Гринек? - уважительно произнес Камбуз. 	- Четверым. Мы с Вахтангом соревновались. У него шишка не опускается, как он в настроение войдет. Там две под наркотой на цепях для удобства висели. Так он их во все дырки дрючил. Особенно в жопы любит. 	- Это черным в самый кайф, - веско вставил мордатый Камбуз. 	- Я как глянул, что Вахтанг за них так взялся, эх, думаю, мне территории здесь не останется. Погоди, говорю. Дайкось и новому человеку спробовать. Ну, явились сразу Сонька с Нюськой, стали телок обмывать, духами мазать и разными ароматами. Я к цепным пристроился. А с Соньки-то начинал. Ядре-еная... Нюська другого колеру и замесу. Эта с выдумкой дает. 	- Это как же, Гринь?! - воткнул круглые глаза в него Камбуз. 	- Ну, вся особенно извивается. Иль, когда под тобой, ногу одну задерет, ровно флаг какой. И манденка у нее вся играет... 	Веревка хмуро вмешался: 	- Гринь, может, хорош?! А то Камбуз кончит. За Вадика лучше еще подскажи. Что это за пацан такой? Раз высоко стоит, должен быть борзым, в смысле ориентировки. Это ж не за лохом каким надо сечь. 	- Не, физически он не пацан. Росту, правда, небольшого, а волос на пробор, на студента похож. Лет под двадцать, но сильно задроченный. Грабки хилые, да хватка у них, смекаю, железная. Такой в драке - тля, но, видать, тихушник. Очень культурно выражается, ни фени, ни мата не базлает. Он у Маэстро, видать, профессором состоит. 	- Это как понять? - спросил Веревка. 	- Ну, консультант. Мозгует, должно, по крутому фармазонству, по банковским, международным раскруткам. Маэстро - тот еще звездохват... Ты, Веревка, правильно интересуешься. Сечь за Вадиком надо до упора, осторожно. Он при его тыкве хвост в момент может рассечь. А если пахан узнает, что я его навесил, мне плохо будет, да и вас прямо в деле могут кончить. Так что шустрите, кочаны. 	Веревка и Камбуз переглянулись. Застоявшись без дела, они сначала обрадовались хоть какому-то занятию, чтобы заработать, но перспективы такого ливера их удручили. 	- Чего заменжевали? - воскликнул Дух. - А я вас подвеселю! 	Он открыл кейс и кинул на стол перед дружками несколько пачек долларов. 	- Круто плачу, и заранее. Ответственность дела на то катит. И я на Вадика еще с трезвяка гляну, он просил ему тачку помочь в автосалоне прикупить. 	Веревка, как старшой в их паре, сгреб в карманы деньги. 	- Выпейте на фарт, на дорожку, - налил еще Гриня. 	Кенты выпили стоя и удалились.
 ***
 	Вадик докладывал по телефону Маэстро: 	- Получил полное впечатление от Грини. Он больше не на конокрада или коня смахивает, а на жеребца. Такого гостя и Вахтанг, наверное, давно не видел. Он с Духом даже в соревнование вступил. Досталось вчера девочкам. 	- А Соньку Гриня отодрал? - поинтересовался Маэстро. 	- Да, первой. 	Маэстро рассмеялся. 	- Не очень ты такое насчет Соньки любишь. Ничего, злее на Гриню будешь. 	- Я, вы должны знать, к клиенту всегда испытываю полное равнодушие. 	- Ну, это перед самым исполнением, а до того-то все же реагируешь, - подзадоривал Вадика Маэстро. 	- Извините, но вы ошибаетесь. Верно, вчера Дух меня немного взвинтил. Но он был еще не клиент, я просто к нему приглядывался. Клиентом теперь он стал. 	- Готов к акции? - серьезно спросил Маэстро. 	- Вполне. Я с ним договорился о встрече в автосалоне - купить машину мне поможет. 	- Лады. Решай с ним вопрос, сынок. 	Пахан дал добро на ликвидацию Грини, потому что с аэродрома у Чкаловской начали переправлять автопартию Духа. Она была снаряжена по всем документальным и мастырным правилам: у угнанных автомобилей перебиты номера двигателей, кузовов, шасси. Часть украденных в последнее время по Москве машин в нее не попало, были разобраны на запчасти. 	Сотрудники ФСБ, решив продолжить наблюдение за этой партией в Грузии, прекратили активность на Чкаловской. Но Маэстро, еще уточнив кое-что у своих людей, например недавнее оживление вокруг автодокументов, все же пришел к выводу, что аэродром или Гриня замазаны. Так что намеченный им приговор Духу пахан подписал твердой рукой. 	- Хорошо, - ответил Вадик на приказ. 	- Как по срокам? 	- Завтра. 	На такие вопросы Вадик отзывался четко, по-военному. 	Несмотря на внешнюю худосочность и вялость, он был тренированным не хуже бойца спецназа. Когда Вадик поступил в услужение к Маэстро, он понял, что если не станет суперклассным киллером, тот его выгонит, предпочитая разово нанимать профессиональных убийц. Вадику пришлось сделать себя в полном смысле. 	Его увлек пример полководца Суворова. Тот тоже был тщедушным, низкорослым подростком, с тонким голосом, но выковал же стальные тело и волю. Начав с изучения всего, что было написано о Суворове, Вадик вообще увлекся жизнеописаниями великих людей, которые постоянно читал запоем. В сущности, это было его главное развлечение в жизни. 	Выбрав суворовский путь усовершенствования, Вадик тратил свои первые заработки на все, связанное с его профессией. Он нанял отличного тренера - бывшего офицера спецназа, владеющего рукопашным боем и стрелковым искусством. Ходил упражняться в великолепный зал с тренажерами. Завел массажиста и личного врача, который постоянно следил за состоянием его здоровья при перегрузках. 	Вадику доставалось, первое время он тренировался почти двадцать четыре часа в сутки. По указаниям своих консультантов сбросил нагрузки, лишь когда выжал все из своих хилых мышц, глазомера, реакций, всего того, что делает человека спортивной машиной, мало отличающейся от хищного животного. Но и безукоризненно овладев нужными навыками, Вадик не успокоился. Каждое утро он начинал с ледяного душа и многокилометровой пробежки. 	Такое упорство, даже зацикленность были обусловлены психической ненормальностью Вадика. Он страдал шизофреническими отклонениями со всеми вытекающими отсюда последствиями. При умении ясно мыслить в оценке людей и ситуаций, уходил иногда в бесплодное мудрствование, особенно возбуждаясь при чтении биографий, подставляя в них себя на место героев. Мог часами валяться на кровати в своей заваленной книгами, но тщательно убранной, вылизанной квартире, представляя, будто возлежит на пире среди древнеримских патрициев. 	Непревзойденным убийцей Вадика сделала эмоциональная тупость. Он был искренен, когда говорил Маэстро, что совершенно равнодушен к жертве. Клиенты не вызывали у него какой-либо чувственной реакции. С таким же полным безразличием Вадик глядел и на собственную судьбу. Единственное, что волновало его, - отношение к нему Маэстро. 	Поэтому Вадик и стал киллером высшего класса, не дав сбоя ни в одном из заказов пахана. Он убивал, как живой компьютер, робот с вежливым голоском и бездонными от пустоты глазами. Он заваливал блатяков, прошедших, как у них говорится, "Крым и рым"; устранял и специалистов боевых искусств; бил, словно белок в глаз, мастеров стрельбы. 	К каждой жертве Вадик подбирал именно те ключи, которыми можно было вскрыть слабые места. У всех есть какие-то изъяны, недостатки. Вадик же был неуязвим: да, бивень, как презрительно аттестовал его Гриня, но - неумолимый и разящий наповал.
 ***
 	После разговора с Вадиком Маэстро решил позвонить Грине Духу как бы на прощание, а точнее - чтобы окончательно усыпить бдительность клиента. 	- Здравствуй. Как оттянулся? - спросил его по телефону Маэстро. 	- Спасибочки, - благодушно проговорил Дух. - Все по полной программе. 	- А кейсик? 	- Нет слов. Отстегнул ты на этот раз от всей души. 	- А что ж, - солидно произнес Маэстро, - потрудился ты круто. Главное, дело довел до конца. Тачки на Тбилиси уже взлетают... Не обидел чем тебя Вахтанг или его гости? - прощупывал Маэстро. 	- О чем речь?! Телки первый сорт и в разных видах. А гость-то один был. Вадик зовут, он тебя знает, - закидывал и свой крючок Гриня. 	- А-а, придурок такой? - спровоцировал пахан Гриню на откровенность. 	Дух растерялся. Вахтанг его осек за "бивня", но сам Маэстро правильно говорил о Вадике. Чувствуя себя в фаворе у пахана, Гриня высказал полуправду: 	- Малахольный пацан. Про книжки мне рассказывал. 	- Ага, все читает. Я чего его держу-то: сын он одного моего кореша, с которым мы на крутой зоне чалились. Батя этого Вадика там в конверт и лег, авторитетный был вор. А я кенту слово дал, что поддержу на воле пацана. Вот и пасется при мне. Так, мало чего смыслит и умеет. 	Грине стало неудобно, что отправил Веревку и Камбуза охотиться за таким ничтожеством. А вот то, что Маэстро исполняет предсмертную просьбу кореша, ему понравилось. 	- Святое дело, - с чувством произнес Дух. 	- Ну, отдыхай пока. О новых делах сообщу. Всего тебе хорошего, - заключил Маэстро.
 ***
 	На следующий день Вадик позвонил Грине. 	- Это Вадим. Рад вас приветствовать. 	- Здорово, здорово, - бодро откликнулся Дух, уже совсем по-иному воспринимающий его. 	- Звоню вам из автомагазина. Помните, позавчера у Вахтанга я просил вас помочь мне машину выбрать. 	- Обязательно помню. Сейчас подъеду. 	Он выслушал адрес. 	Гриня привык передвигаться по Москве в сопровождении двух телохранителей и шофера-громилы. Но сейчас выпала нетипичная ситуация. Его приглашали не на переговоры-разборы или гулянку "деловых", где личная охрана всегда пригодится. Бизнесом здесь тоже не пахло, Вадик, оказывается, был едва ли не сыном Маэстро, и встреча их носила скорее приятельский характер. К тому же после угона "роллса" и убийства шофера его могут усиленно искать по Москве, а в окружении своих морд он приметнее засветится. 	Поэтому Гриня решил ехать один, слегка замаскировавшись. Он приклеил усы, натянул кепку до бровей, надел очки с затененными стеклами. Не сказав, куда отправляется, отдал текущие распоряжения помощникам, болтающимся по комнатам, и выскользнул из заныра. 	Дух сел в неприметный "жигуленок", стоявший для таких конспиративных поездок среди двух его иномарок во дворе. Лихой шоферской рукой дал по газам и помчался к терпеливо ждущему его "сынку".
 ***
 	Вадик, пристально наблюдающий в окно автосалона за подъезжающими, сразу заметил плавно тормознувшие "Жигули" и вылезающего из машины преображенного Духа, приехавшего в одиночку. Вадик тут же отошел к ряду новеньких автомобилей. 	Гриня, цепко осмотревшись по сторонам, вошел в магазин, увидел ссутулившуюся фигурку Вадика. Подошел к нему сзади и хлопнул по спине. 	Вадик вздрогнул, зашатавшись от хлопка, обернулся, но любезно произнес: 	- Добрый день. Вас не узнать. 	- Прихеряюсь на всякий случай. Какую тачку приглядел? 	- Наверное, вон ту, - Вадик указал на южнокорейский "хендей" цвета морской волны. - Окраска мне нравится. 	Дух рассмеялся. 	- Ты по цвету судишь? А костюм к шнуркам покупаешь? Это ж южнокорейского производства. Туфта. Пойдем, я тебе насчет других тачек объясню. 	Он повел Вадика по салону, попутно читая лекцию о всех встречающихся им автомобилях. Изнурял замечаниями о цилиндрах, лошадиных силах и прочем, как могут безостановочно нести так же по своим предметам рыбаки или футбольные болельщики. Вадик внимал ему с крайним интересом, иногда робко возражая. 	Наконец Гриня, выдохнувшийся от словоизвержений, ударил ногой по шине темно-синего "ниссана" и приговорил: 	- Лады. Бери эту "ниссанку". Она японская, раз ты Восток любишь. Но насчет "хендея" - то ты вначале учудил. 	Бывалый Гриня гонял продавцов, задавая им вопросы и исследуя выбранный "ниссан". Наконец остался удовлетворенным, стали оформлять документы. 	- Гриня, вы можете отогнать машину ко мне в гараж? - осведомился Вадик. 	- Хо! - озадачился Дух. - Водить еще не умеешь, а тачку пришел брать? А начал с того, что гараж заимел? Истинно - сначала шнурки ладишь, а к ним костюм. Ну, ты и химик... Лады, отвезу. Раз начал помогать, то и на место доставлю. 	Для киллера Вадика сегодняшняя операция складывалась проще пареной репы. Он приготовил несколько сценариев на случай приезда Грини с телохранителями, чтобы отделаться от них, но Дух прилетел один. Вадик не собирался долго толкаться с Гриней в автосалоне, чтобы их не запомнили вдвоем. Но Дух, как по заказу, сам явился замаскированным. 	Вадик общался с Гриней так долго, терпел белиберду, которую тот нес (прекрасно сам водя машины и зная о них все что нужно), только для устойчивого созревания клиента. Под этим киллер подразумевал эмоциональную дезориентацию жертвы, до каковой кондиции Гриня и дошел, набегавшись и наболтавшись. Подуставший клиент плохо реагирует на всевозможные опасности. 	Гриня немного обеспокоился, как он оставит у магазина свой верный "жигуленок", но Вадик успокоил его, предложив доставить обратно Духа на такси. Тот отмахнулся: 	- Да хрен ли о развалюхе думать?! Завтра за ним ребят пришлю. 	Они выехали на словно только что вылупленном из яйца, сверкающем "ниссане". Вадик сидел впереди рядом с Гриней, который скинул черные очки и кепку. В плечевой кобуре-петле под плащом Вадика висел длинноствольный пистолет с навинченным глушителем. 	По дороге Вадик все время включал Гриню в беседу о "ниссанах", чтобы тот не заподозрил чего под гнетом опускающихся сумерек на пути к неведомому гаражу около самой окружной автодороги. 	Стемнело, когда они добрались к пустырю вдалеке от жилого массива. Тут тянулись ряды безмолвных гаражей. Вадик указал направление к своему, стоящему немного отдельно от других - воротами к густым кустам. 	Площадка перед гаражом Вадика была просторной и хорошо заасфальтированной. Дух развернулся и точно встал напротив створок ворот. 	- Помогите мне, пожалуйста, открыть, - попросил Вадик своим слабым голосом, выходя из машины. - Гаражный замок, знаете, новый и заедает. 	Когда Гриня вышагнул наружу, Вадик, прикрытый "ниссаном", уже держал пистолет с глушителем в опущенной руке. Он вскинул его, как в тире, приземлив руку со стволом на другую, для удобства подложенную на крышу машины. Выстрелил! 	Пистолет щелкнул негромко, пуля точно ударила в висок Духа! Он стал падать на землю, белея изумленным лицом. 	Вадик обошел машину. Еще раз прицелился в голову лежащего Грини и контрольно выстрелил в лоб. Вадик всегда, даже если был уверен, что перед ним труп, делал второй выстрел, чтобы не исчез автоматизм обязательной контрольки. 	Вадик вывел Духа из машины, потому что хотел оставить ее в абсолютной чистоте. Маэстро премировал его машиной за предыдущий заказ и этот, предложив купить, какую захочет. "Ниссан" был очень квалифицированно выбран самим приговоренным, великим автоугонщиком и автознатоком Гриней. 	Вадик отомкнул гараж, вошел, аккуратно снял плащ и пиджак, натянул старую куртку. Вернулся с куском брезента, подсунул его под труп и затащил внутрь. В дальнем углу гаража Вадик разгреб старые покрышки и открыл тайный люк. В подвальчик вела железная лесенка. 	Вадик подтащил труп к люку, сбросил его вниз. Вышел на улицу, загнал "ниссан" в гараж. Закрыл изнутри ворота. Спустился в подвал и зажег свет от аккумуляторов. 	Здесь стояла медная ванна, залитая концентрированной серной кислотой, хорошо съедающей органику, в частности человеческую плоть и кости. Вадик раздел Гриню догола. Потом надел перчатки по локоть из толстой резины и такой же фартук, чтобы не забрызгаться. Перевалил в ванну труп. 	Потушил свет, поднялся наверх и переоделся в свитер и длинную куртку, натянул берет, чтобы в автосалоне, куда надо было возвращаться за Грининым "жигуленком", возможные свидетели не опознали в нем дневного покупателя. 	Поехал он туда на такси. 	"Жигули" Духа стояли на прежнем месте. Вадик открыл машину универсальной отмычкой, ею же врубил зажигание. 	Погнал машину к окружной автодороге в противоположной стороне от его гаража. За ней невдалеке была заброшенная свалка металлолома, где нужно было сжечь эти "Жигули".
 ЧАСТЬ III
 КИЛЛЕР
	Глава 1 	Кострецов колбасой носился по своему участку. На следующий день после убийства Вадиком Грини Духа оперу сделал свойский знак на Банковском переулке его стукач Кеша Черч. 	Кострецов понял, что есть важная информация. Подождал, пока Кеша зайдет в здешнюю пивную, и последовал за ним. В зале капитан взял пиво и подошел к столику, за которым предусмотрительно в одиночку стоял с кружкой Черч. 	- Гриню Духа его ребята шукают, - отрывисто бросил Черч. 	- А что стряслось? 	- Хер знает. Я с базара Грининых пацанов понял, что исчез Дух. Улетучился. 	- А без шуток? - озабоченно сказал Кострецов. 	- Вчера Гриня куда-то намылился под вечер, из охраны никого не взял. Сказал, что вернется через пару часов. Без шофера сел в тачку, и с концами. 	- Какие же идеи у Грининых ребят? - спросил капитан, по-прежнему с безучастным лицом посматривая по сторонам. 	Кеша быстро допил свою кружку и подсказал: 	- Ты пивка-то взять мне не забудь. 	Кострецов заказал Черчу пару кружек его любимого "Адмиралтейского". 	Кеша пригубил из свежей порции и проговорил: 	- Не знаю, как вся бригада, я больше снимаю информацию с Веревки и Камбуза. Они после того, как их вязали, целые дни по Чистякам уныло шастали и пьянствовали. Должно быть, после того случая Гриня их от дел отставил. А сегодня, я секу, они трезвые, как стекло, сидят в своей тачке и базарят. Двери даже пооткрыли, жарко им от возбуждения, дымища от курева. Я на лавочке неподалеку поддавшим притворился, включил локаторы. Пареньки толкуют, что не просто так Гриня исчез, что надо в этом деле немедленно разбираться. Позакрывали двери и унеслись. 	- Про обстоятельства вчерашнего Грининого отъезда они говорили? 	- Нет, те подробности из других источников. 	- Спасибо, Кеша, за оперативность. 	Капитан незаметно сунул ему деньги еще на пару пива и вышел из пивной.
 ***
 	Сергей зашагал в отдел и тут же пригласил к себе Топкова. 	- Захвати кассеты насчет Вахтанга и магнитофон. 	Когда тот появился у него в комнате, капитан попросил прокрутить пленки с разговорами Духа и сообщил: 	- Гриня вчера как в воду канул. Уехал один под вечер и не вернулся. Давай послушаем внимательно. 	После прослушивания Кострецов пересказал лейтенанту донесение Черча. 	- Неужели Гриня убит?! - воскликнул Гена. 	- Все может быть, ребята Духа попусту беспокоиться не станут. Уж они-то своего бригадира знают. Давай на предмет возможного убийства Грини рассуждать по науке. Как там в Вышке учат? - спросил капитан с улыбкой. 	- При убийстве прежде всего необходимо определить мотив преступления, а потом расшифровывать личность убийцы. 	- А к этому, Гена, важен факт, что в девяноста процентах случаев жертва и убийца знают друг друга. Обычно их что-то связывает. Если Дух убит, это, конечно, могли сделать самые разные люди, о которых мы и не догадываемся. Не зря Гриня, как правило, ездил с двумя телохранителями и амбалом-шофером. Но нам пока остается отрабатывать только записи у Вахтанга. Что из них следует? 	- Та возможная зацепка, на которую я нажимал по анализу оргии в нашем последнем обсуждении. Вадик не просто так вместе с Гриней у Вахтанга оказался. 	Кострецов согласно кивнул. 	- Давай разовьем твою версию. 	- Обрати внимание: Вадик настойчиво добивался новой встречи с Гриней. Их первая беседа за столом заканчивается просьбой Вадика помочь ему в покупке машины. И вот гуляют всю ночь, причем на ее финише Вадик успокаивается с Сонькой последним, но не забывает снова напомнить об их уговоре Духу. Будит его и напоминает. 	- Настойчивый этот Вадик. Неужели ему так уж классная машина понадобилась? Ведь он книгочей. Впрочем, лучше Грини консультанта по тачкам не найти. Возможно, поэтому от него и не отставал? Как считаешь? Ты, Гена, больше меня понимаешь в занудности. 	Топков усмехнулся. Понимал он и то, что капитан нарочно играет роль его оппонента, чтобы в дискуссии, обмене мнениями поярче высветить занозы в поведении Вадика. Кострецов постоянно навязывал Топкову такой стиль для более объемного взгляда на ситуацию, и это Гене нравилось. Он сказал: 	- Занудность - занудностью, но то, что Вадик после бессонной ночи вернулся к Грине за его телефонами, это уж ближе к определенной цели. Ему Дух со всеми его потрохами, то есть телефонами, требовался. 	- Мы не знаем, где искать Вадика, кроме как у Вахтанга, - размышлял Кострецов. - Но когда он там в следующий раз появится? Надо секс-хату слушать. Миронова в этом я прошлый раз убедил. Санкцию на подслушку должны дать. Пойду сейчас опять к Миронову, ускорю это. Поиздевается подполковник надо мной. Скажет: и Гриню, как Трубу, на тот свет упустили. 	- На то Гриня и Дух. 	- Но мы-то - квалифицированные рыбаки, должны омута поглубже щупать. Были трупы Феди Трубы и шофера "роллса", теперь завис Гриня. И все мимо нас. Прав будет Миронов: хреновато мы выглядим. 	- Зато выходы-то у нас какие?! Перспективнейшие. 	Кострецов подытожил: 	- Если Дух убит, Вадика вполне можно держать за подозреваемого. Вряд ли он сам исполнитель, больно легковесен для киллера. Но как шестерка Маэстро Вадик мог обеспечивать устранение Грини. Встретился с тем под предлогом консультации по покупке машины, вывел его на киллера. А для Маэстро Дух по разным причинам мог быть неудобен. Так что по линии Вадик - Гриня вполне можно версию прорабатывать. Тут и мотивы, и личности, черт их дери, вполне впечатляющие.
 ***
 	Веревка и Камбуз, узнав об исчезновении Грини и обсудив это в машине на Чистяках, направились к дому с блатхатой Вахтанга. Они, как и приказал "бригадир", сидели там в засаде и позавчера, и вчера, безрезультатно высматривая Вадика. 	Сегодня, с утра получив телефонные сведения от помощников Духа о его пропаже и объявлении поисков, друганы почувствовали себя носителями самой ценной информации, о которой не заикнулись ближайшим подручным Грини. Подъехав к дому Вахтанга, дружки остановились на противоположной стороне улицы для обзора и продолжили обмен мнениями. 	- Только на нас ныне надега, - говорил Веревка, жестикулируя синими от наколок пальцами. - Гриня чуял, что топор за ним ходит, и в цвет того Вадика дыбал. Помнишь, Гриня гутарил за то, что Вадик его сговаривал помочь ему тачку прикупить? В кореша зачем-то лез. Прихватим падлу да возьмем за яйца. 	- Может, Гриня-то пока цел? - размышлял более основательный Камбуз. - Повязали его отморозки, чтобы бабки снять? 	- Вполне возможно. Ну и что? Так и так Вадика надо трясти. 	Камбуз с жалостью проговорил: 	- Побарался Гриня напоследок за всю масть. Как чуял, что кто-то счетчик на него включил. 	- Побара-ался... - передразнил его Веревка. - Вот и надрючился, может, до смерти. Ты, Камбуз, хер к носу-то прикидывай. Тоже обожаешь телкам засаживать. Вишь, чем кончается? 	- Я дело на безделье не меняю, - важно ответил Камбуз. - Но и ты прикинь: Гриня лишь нам, никому другому из бригады, о Вадике доверил. 	- Вот именно! - взволнованно воскликнул психопатичный Веревка. - Ты это учитывай и с другого краю. Только мы о концах по Вадику знаем. Это наш, может, самый фартовый куш в жизни. Раскрутим Гринину пропажу до дна, круто наверху будем. 	- Чего ты имеешь в виду? 	- А то. Если Гриню живым достанем, он нас по гроб жизни первыми кентами будет держать. А если мочканули Духа и мы мокрушника найдем, то всю нашу бригаду подомнем. Бригадирами встанем. 	- Думаешь?! - с придыханием спросил Камбуз, тряхнув толстыми щеками. 	- Никак иначе не может быть. И там, и там наши будут заслуги. 	Воспламененные такой блистательной перспективой, дружки смотрели на подъезд дома Вахтанга в оба. 	На их дикую удачу, как раз в это время к подъезду подкатил Вадик на вчера приобретенном "ниссане". Напарники опознали его вмиг. 	Вадик вышел из машины. Так же, как Дух в автосалоне, ударил ногой по новенькой шине, словно пробуя ее упругость, а на самом деле исподволь остро осматривая окрестности. Затем двинул прямиком в подъезд. 	- Су-ука! - зашипел Веревка. - Нарисовался, крот. Ну, Камбуз, нам катит так катит! 	- А что это за "ниссанка"? - навострился Камбуз. - Новейшая тачка. Ну-ка, я подскочу, получше гляну. 	Камбуз вышел из машины, быстро пересек улицу. Обошел "ниссан", прощупывая все от и до опытным глазом автоугонщика. Вернулся к Веревке в крайнем возбуждении. 	- Браток, в самую точку мы угадали! "Ниссан" - то - вот-вот из магазина. На сиденье даже документы по его покупке валяются. Вадик их, видать, все изучает. 	- Ох, он падла, шерсть отмороженная! Этот бивневый, выходит, вчера Гринька кому-то подставил иль сдал! Ну-у, рыба! Вот зачем он Гриню фаловал тачку эту вместе покупать. 	- А мы очень просто проверим, - соображал Камбуз. - Где ныне на Москве такие "ниссанки" продают? 	Он стал вслух перебирать московские автомагазины. 	- Я по ним сейчас линяю, - засобирался Камбуз. 	Веревка, более земляной вор, усмехнулся. 	- Чего ты мозги плавишь? Адрес-то магазина в документах значится. Иди да глянь. 	Камбуз снова выскочил на улицу, просквозил к "ниссану". Открыл дверь отмычкой. Вскоре вернулся. 	- Есть точный адресок. Вчера тачка куплена. Все в цвет. Я туда сейчас на такси. Будем созваниваться. 	У обоих были сотовые телефоны.
 ***
 	Через час Веревка получил сведения от Камбуза, докладывавшего из автосалона: 	- Совершенно, братан, пряники! Продавцы, работяги подтвердили: Вадик вчера вместе с Гриней тут "ниссан" брали. Дух-то, хоть по-хитрому прикинутый был и с усами, а запомнился, потому как затрахал всех, тачку выбирая. 	- Лады... - начал отвечать Веревка и прервался. 	На улице появился Вадик и стал садиться в машину. 	- Камбуз, - сказал Веревка, - Вадик выкатился. Сейчас дальше отправляется. Я - за ним. Будь пока в ожидании, я тебе по ходу дела подзвоню. 	Он тронулся вслед отъехавшему "ниссану". 	Веревка был хорошим шофером, но в роли филера - новичком, так же, как и Камбуз. Гриня больше использовал их непосредственно для угонов и перегонов украденных машин. Доверил Дух этой парочке слежку за Вадиком не потому, что они были особенно ловкими и крутыми в бригаде, как тешили себя дружки, а только из-за их вынужденного простоя. 	Поэтому, преследуя Вадика, Веревка квалифицированно вилял в потоке машин, но плохо учитывал возможность того, что объект может проверяться на хвост. Со слов Грини он составил себе портрет этого пацана. Дух, правда, указал, что Вадик при его тыкве слежку может рассечь, но низовой воришка Веревка слабо представлял себе, чтобы какой-то профессор мог быть способен на подобную стремность. 	Когда же Веревка увидел Вадика, его мнение о нем совсем заземлилось. Тот выглядел едва ли не как обиженные, опущенные в лагере - по робости взглядов и движений, какой-то плаксивой сосредоточенности на лице. К тому ж Веревку переполняли гнев и презрение к рыбе, то есть к хитрецу Вадику, воспользовавшемуся своей безликостью, чтобы заманить в капкан умницу Духа. 	Так что Веревка пер за Вадиком, не особенно беспокоясь о том, что пацан будет поглядывать в зеркальце заднего обзора. Покойный краснобай Гриня аттестовал бы подобную слежку так: "За такую работу в три места - харю, спину и двери".
 ***
 	К Вахтангу Вадик заглянул, чтобы видевшие его там вместе с Гриней убедились: он как ни в чем не бывало. В уголовной среде общественное мнение, за неимением своей прессы и телевидения, формируется слухами. Вот опытный Вадик и предстал в павильоне при своей обычной невозмутимости, отпустив в разговоре лестные замечания о засадиловском Духе. 	Внутренне же Вадик был крайне собран, как всегда после исполнения. Надо было замести следы и принять меры против возможной контратаки мстителей, поэтому он проверялся в этот день с самого утра. 	На машину Веревки и Камбуза Вадик обратил внимание, когда постукивал ботинком по "ниссановской" шине. Он запомнил, что в ней маячат двое. А когда вышел от Вахтанга и сел в "ниссан", заметил, что в упорно стоящей на улице машине просматривается лишь один человек. 	Вадик сел за руль и настороженно посмотрел на документы, лежащие на сиденье рядом. Ему показалось, что оставлял он их в другом порядке. Вадик обладал отличной зрительной памятью. Можно было б осмотреть дверку с наружной стороны на возможные следы, если ее открывали без ключа, но Вадик решил ехать, опасаясь спугнуть вероятных филеров. Он прикинул: коли им интересовались, такое вскоре выяснится. 	Определить по дороге "хвост" Веревки Вадику не составило труда. И он решил сыграть, как жулики говорят, "обратку", - взять под наблюдение самого Веревку. 	Для этого Вадик погнал в центр, чтобы запетлять там в хорошо знакомых ему переулках около метро "Бауманская". Здесь он ловко ушел от преследования проходным двором. Тут же вырулил на угол другой улицы, наблюдая заметавшуюся по переулкам машину Веревки. 	Вадик был как отличным шофером, так и филером. Он сумел сесть на хвост Веревке, ведя того по кривизне местных улочек. Наконец горе-сыщик Веревка, безуспешно порыскав за утерянным "ниссаном", выскочил на Разгуляй и отправился в свою недалекую вотчину Чистых прудов. 	Там Веревка проехал во двор дома, в котором они с Камбузом снимали квартиру. Расстроенный блатяк, отзвонив ожидавшему в автосалоне Камбузу о своем проколе, вышел из машины и поднялся в квартиру. 	Вадик, наблюдавший за Веревкой из-за арки, вскоре тоже зашел во двор. У местных старушек он, вежливо интересуясь тяжелым их пенсионным бытом, выяснил все, что ему было нужно. 	Из бойкого разговора бабушек следовало, что худой и длинный, чья машина всегда нахально торчит посреди двора, это Никитка, иль Веревка, как его шпана кличет. А снимает он квартиру номер пятнадцать на третьем этаже. Живет в ней с толстомордым, который Андрюха Камбуз, тоже бандит. Водят они к себе шалав и постоянно пьянствуют, конечно, на ворованные деньги.
 ***
 	Вадик поехал к себе домой, откуда сразу же взялся звонить Маэстро. 	- Добрый день. Клиента исполнил, но привязались сегодня ко мне двое. Один - Никита по кличке Веревка, другой - Андрей, он же Камбуз. Пытались проследить от Вахтанга. Я от преследующего Веревки ушел, установил их с Камбузом местожительство на Чистых прудах. 	- Паршиво, - сказал Маэстро. - Эти двое из бригады Грини. Они недавно горели на скидывании "плимута". Прихватила их ментовка и почему-то отпустила. С чего это Веревка и Камбуз мгновенно после акции зашустрили? Как проходило с Духом? 	- Все чисто. Он подъехал к автосалону, где я решил машину покупать, один, на "Жигулях". Выбрали мы отличный "ниссан", на котором уже езжу. Потом он повез меня к моему гаражу, где и успокоился. А позже я за "Жигулями" вернулся, отогнал их за окружную и уничтожил. 	- Наверное, Дух перед отъездом к тебе о вашей встрече своим людям сказал, - озабоченно произнес Маэстро. 	- Да чтобы бригадир стал откровенничать с шестерками по поводу встречи с человеком, который вам близко знаком? И даже Вахтанга указал? Ведь повел меня этот Веревка от Вахтанга. 	- Выяснить все это можно только одним способом, сынок. 	- Вполне вас понимаю. Уже готовлюсь к захвату Веревки или другого, Камбуза. 	- Уж постарайся, Вадя. А то с бригадой Духа хлопот не оберешься. По самому Грине проблем не будет? 	- Нет. В полном смысле улетучится, вы мою лабораторию знаете. Кстати, Дух это как бы сам накликал, обозвал химиком в автосалоне, критикуя меня за всесторонюю автомобильную неосведомленность. 	- Лады. Но Веревка или Камбуз до их испарения должны разговориться. Они - шестерки низшего разряда. Веревка имеет пару ходок, пижонистый такой браток, как я слыхал от Грини. Но больше выдрючивается, чем стоит. Раскалывать его надо резко. А Камбуз - типичная торпеда. Зоны не нюхал, пристал к деловым из-за романтики, мудачок. Находится под влиянием Веревки. Камбуз вообще фуфло, ему можно сразу бить в лоб и делать клоуна. 	- Хорошо, - учтиво ответил Вадик. - Займусь ими завтра же.
	Глава 2 	После разговора с Вадиком Маэстро позвонил Вахтангу: 	- Здравствуй, старый дружище. 	- Как я рад тебя слышать, клянусь могилой мамы! - подобострастно воскликнул Вахтанг. 	- Как там у вас жизнь? Как мои гости оттянулись? - начинал Маэстро издалека. 	- Поработали мы по полной программе. Гриня забойным человеком оказался. Такие таланты показал! И Вадик не в обиде, сегодня заезжал, поблагодарил. В ту ночь Вадик, как всегда, с Соней отдыхал, - доносил с подробностями пахану о его приближенном Вах. 	- Как вообще твой бизнес? 	- О-о, долгий ответ. 	Маэстро поощрительно проговорил: 	- А я не тороплюсь. 	- Прежде всего скажу так: большой поклон тебе, что в последнее время основную клиентуру даешь. Мы при бабках, и твои гости в шоколаде. Но есть маленькая заковыка... 	- Да ты давай посмелее. 	- Видишь ли, грузинские воры, мои земляки, немножко обижаются, особенно Нодар. Ведь это он наше с Сонькой дело ставил, вложил для его подъема бабки, оплатил первую аренду хаты, мебель и так далее. Сначала люди шли от него, мы на них нормально заработали, самостоятельно встали на ноги. Потом наше заведение такие обороты наладило, что смогли расширить клиентуру. Тогда мы познакомились с тобой. Правильно? 	- Правильно, правильно, - благодушно отвечал Маэстро, уже понимая, куда Вах клонит. 	В последнее время Маэстро как бы монополизировал бордель, посылая туда своих людей в виде поощрения. Он сам оплачивал их развлечения, что было для Вахтанга и денежнее, и удобнее в сравнении с непредсказуемыми, случайными посетителями из грузинской братии. 	- Ну и смотри сам: грузины недовольны, - начал робко объяснять Вахтанг. - Они базарят, что к ним здесь невнимательны. Они правду говорят. Бывает, что придет грузин, а у нас уже гудят твои люди. Я вынужден ему отказывать. 	- Что ж ты предлагаешь? - осведомился Маэстро. - Тебе-то выгоднее со мной бизнес иметь, чем на залетных рассчитывать. И сколько тех грузинов на Москве? Погоду-то делает здесь моя братва и другие славяне. 	Он знал, на что упирать. Легендарный вор-законник Япончик, ныне посаженный за решетку в Америке, объявил войну пиковым уголовникам - выходцам с Кавказа. Но бывший-то студент Вахтанг сам стал пиковым с помощью Нодара, Чере, посредничество Сони. Вах был должником Нодара во всех отношениях и пытался намекнуть собеседнику, что его павильон все же независим от Маэстро, что Вахтанг тут хозяин, а люди Нодара всегда должны быть почетными гостями. 	- Ничего особенного я не предлагаю, - сказал Вахтанг. - Но теперь, если иногда буду тебе отказывать, имей, пожалуйста, в виду мое положение. 	- Лады, - невозмутимо произнес Маэстро, - у каждого из нас свои напряги и навороты. Все понял. А чтобы ты не сомневался в моей к тебе дружбе, дам наколку по важной раскрутке. 	Он помолчал и веско проговорил: 	- Гриня Дух исчез: буквально через день после того, как у тебя оттягивался. 	- Да?! Что случилось? - встревожился Вахтанг, понимая, что если с Духом нехорошее, ответственность ляжет и на него, под крылом которого тот догуливал последние свои деньки. 	- Пока неизвестно. Может, ты чего подскажешь? 	- Кацо! Что я могу подсказать?! Я Грине твои бабки отдал, девочек предоставил. Делал, что положено, и от Духа видел только хорошее. 	Маэстро продолжал гнуть свое, то есть перекладывать с больной головы на здоровую: 	- Бабки те были большие. Может, через них Гриню и зацепили. Ты о том кейсе кому говорил? Нодар знал? 	Вах вспотел от напряжения. 	- Ты что, кацо?! Я такое не могу себе позволить! При чем тут Нодар?! Ты же меня знаешь: никогда я никого не подводил. 	- Ну-ну, - многозначительно произнес Маэстро. - Бригада Гринина вне себя. За своего бригадира напролом пойдут. Приступили уже ко мне, - врал он. - Кто такой, кричат, Вахтанг? Гриня, кричат, от него с бабками ушел, а на следующий день исчез. 	- А те деньги целы? 	- Точно не знаю. 	Вахтанг взвыл: 	- Клянусь могилой мамы, я тут ни при чем! 	Маэстро его додавливал: 	- У тебя, конечно, сложная жизнь. Ты без грузинских воров не можешь обойтись. 	- Зачем сразу так, кацо?! Я просто сказал, чтобы никто из посетителей не был в обиде. А так я только на тебя ориентируюсь. Только на тебя! Давай по-прежнему своих людей в любое время дня и ночи. Им всегда будет полная программа. 	Маэстро усмехнулся про себя и завершил воспитание Вахтанга: 	- Лады. Ты, я вижу, неглупый. Сейчас нам с тобой придется вместе откыркиваться. Я тебе Гриню посылал, а ты ему бабки передавал. Всякое о нас с тобой могут подумать люди, заинтересованные мазу держать за Духа. Будь здоров и почисть свое заведение. По твою душу теперь и деловые, и менты способны нагрянуть. 	Маэстро отключил сотовик. 	О том, что надо срочно чистить бордель, то есть убирать отсюда секс-невольниц, Вахтанга можно было и не предупреждать. Он сразу же взялся за снаряжение двоих узниц в путь-дорогу. 	Вахтанг, хотя и влез в блатное сообщество, но не чувствовал там себя своим. 	Считаясь боссом воровского борделя, он тут был марионеткой в руках Соньки. Поэтому и говорить не умел с паханами такого ранга, как Маэстро или Нодар.
 ***
 	Сергей Кострецов наконец решился позвонить вдове своего друга Кате, чтобы окончательно прояснить вопрос об их будущем, затронутый им на рыбалке. 	- Здравствуй, Сережа, - как всегда, ласково ответила Катя в трубку на его приветствие и огорошила, словно предваряя все вопросы. - А я на родину возвращаюсь. 	- Как?! - недоуменно спросил он. - Совсем уезжаешь из Москвы?! 	- Да, Сережа. Спасибо вам с Сашей Хроминым за помощь деньгами, но не век же так жить. 	Сергей воскликнул: 	- Вот и жили б мы с тобой вместе! Все проблемы б ушли. 	Катя помолчала и взволнованно проговорила: 	- Сереж, я тебе на рыбалке дала понять, что не сойдутся наши дороги. И не потому это, что ты плохой или малооплачиваемый, как сейчас считается. Для меня деньги не главное... А не хочу я так же жить, как с моим Лешей, таким же отчаянным опером, как ты. Сколько я ночей ждала да оглядывалась. И чем кончилось?! Тем, чем и должно было, убили прямо около дома... 	Возразить Сергею было нечего. Вслед за Бунчуком пытались и его расстрелять там же и так же. Он вздохнул. Подобно Леше, не мог он променять своего дела на женщину, на семью. 	- Ну что вздыхаешь? - страдающим голосом произнесла Катя. - Думаешь, мне легко с Мишкой новую жизнь начинать? 	- Ты домой на Урал едешь, там твоя родня, другие близкие. Дома и стены помогают. 	- Ты меня прости, Сережа, - горько сказала Катя. 	- Да что ты! Все хорошо. Позвони, если надо будет помочь с отъездом. 	Он положил трубку. Посмотрел в давно не мытое окно комнаты своего отдела. На деревьях жухли пожелтевшие листья, ветер рвал их, и они облетали. Никогда Кострецов не чувствовал своего одиночества так сильно, как сейчас. 	Капитан рассеянно ворохнул бумаги на столе, закурил и стал думать о тех, кто редко унывает. Такими были сплошь и рядом его уголовные подопечные. Он вспомнил Соньку Медную Ручку. Может быть, она сразу пришла ему на ум, потому что была первой недавно близко увиденной им женщиной. А возможно, потому, как - пусть по-своему, - а обратила красавица Сонька на него внимание. 	Кострецов с усмешкой подумал: 	"Бабы падшие и бабы порядочные, но один хрен - беспощадны к нашему брату, если что-то их жизненных интересов касается. Ладно, но уж с Сонькой игру я буду вести". 	В любом случае ему с Соней надо было встречаться. Кострецов решил, что необходимо ему убежать от тоски, совместить развлечение с полезным и как следует выпить. Он позвонил Вахтангу. 	Трубку взяла Сонька. 	- Приветик, Соня, - бодро сказал опер. - Это Серега, что ночной клуб налаживает. Помнишь, обещала проконсультировать? 	В павильоне только что осел дым суматохи. После разговора с Маэстро Вахтанг скомандовал аврал. Вместе с помощницами он быстро одел узниц, напичкал их "колесами" и поволок с Нюськой в машине на вокзал сажать девиц в поезда самых дальних маршрутов. 	Сонька покуривала, отдыхая, и, когда позвонил Кострецов, обрадовалась, что их никто не слышит. 	- Очень рада, Сережа, - сказала она воркующе. 	- Ну что, Сонь? Может, увидимся, поговорим? 	- Давайте, давайте. У меня сейчас для этого очень удобный момент. 	Все ее задумки относительно Кострецова окончательно созрели в ней после того, как в очередной раз облажался Вахтанг в разговоре с Маэстро. Но это должно было быть тайной от всех. Поэтому "в цвет" Соньке было выскользнуть на встречу с Сергеем без свидетелей. 	Кострецов начал о месте встрече, Сонька прервала: 	- Сереж, у нас свидание деловое. Предоставьте выбор толковой женщине. 	Она назвала ему уютный французский ресторанчик на набережной Москва-реки, где Сонька точно не могла встретить своих "синих" знакомцев, так как блатные этого элегантного заведения никогда не посещали.
 ***
 	Когда Кострецов подъехал туда, Сонька Медь уже восседала, что твоя кинозвезда, за столиком в углу подле огромного ампирного зеркала в золотой раме. 	Капитан приблизился, поклонился, сел напротив и извинился за свою старую кожаную куртку и джинсы: 	- Не думал, что вы такой леди оденетесь. Деловая ж у нас встреча. А я, видите, вам не в тон. 	- Чушь, Сереженька, - Сонька взмахнула королевской рукой, оголенной, как и ее роскошные плечи и почти весь бюст. - Не прикид важен, а парень в нем. 	- Ну, давайте заказывать, - потирая руки, сказал Кострецов. - На сегодня я дела подбил, можно вмазать от души. 	- Это я всегда приветствую, - поддержала его Сонька. - Только шампанского не забудьте. Тут оно настоящее, французское. 	С шампанского "Мадам де Помпадур" они и начали, потом хряпнули водки две рюмки подряд. 	- Шампанское с водкой - смесь "белый медведь" получается, - проговорила Сонька, закусывая огромным омаром, будто краснопанцырным рыцарем. - Правда, смешивать-то надо в фужере, но и в животе нормально смешается. 	Кострецов энергично ел, подливал в рюмки, светил во все васильки своих глаз, потряхивал кудрявой шевелюрой, бесперебойно шутил, и Соньке начинало казаться, что с этим блондином они будто б уже прошли все огни, воды и фаллопиевы трубы. 	- Все так же плохо думаете о русских мужиках, а, Сонечка? - подзадоривал ее Кострецов. 	Та, не отстающая от него в поглощении водки, повела огнем глаз, передернула сочными сисями и, пытаясь не сбиться с "киноактрисы", внушительно произнесла: 	- Главный недостаток мужиков - инфантильность. Знаете, что это такое?! Русский тут никому не уступит. Все б ему в туфтовые игрушки играть. Любит, чтоб его приголубили приласкали, сынком хочет побыть. И многим бабам такое очень нравится. 	- Вы, Соня, видно, из очень крутых женщин, - произнес Сергей. - Вот в Новой Гвинее живет до сих пор племя амазонок. Раз в году они ходят для секса к мужчинам, но, если потом рожать приходится, мальчиков убивают. 	Сонька подумала, что, пожалуй перегибает. Пришла она сюда, чтобы обворожить, затянуть в свою игру Серегу, а не шибко умной выставляться. 	Она сама разлила водку, перешла с рюмкой в руке на край стола Сергея. Села рядом с ним, прижимаясь горячим бедром, и, обдавая "шанелью", приказала: 	- Выпьем на брудершафт. 	Они скрестили руки и выпили. Сонька прильнула прелестью полуголых грудей к плечу Сергея, длинно поцеловала его в губы. Потом, коротко отрываясь, как бы для глотка воздуха, - еще так же дважды. 	- Теперь только на "ты", - она положила ладонь Сергея себе на ляжку рядом со скатом между ног, на которые перед свиданием специально не надела трусы. 	У Кострецова от подобной атаки закружилась голова. Капитан, не имевший в последнее время женщин, будто случайно сдвинул по Сонькиной ляжке вниз дрогнувшие пальцы. Она готовно расставила ноги. 	Сергей, сдерживаясь, отнял руку. 	- Какие у тебя, Соня, проблемы? - все-таки с невозмутимым лицом проговорил он. 	- Серег, проблемы-то у тебя, - лукаво ответила Сонька, топя Кость бурей запахов близкого разгоряченного тела. 	- Ты насчет моего клубного кардебалета? Так чем конкретно можешь помочь? 	- Да я тебе как хошь помогу, - жарко сказала Сонька. 	Она снова взяла его кисть под столом, сунула себе ее между ног, зажав ляжками. Свою руку Сонька незаметно опустила Кострецову за брючный ремень. Ее пальцы скользнули ему в трусы и охватили ломово окрепший член. 	- О-о, деловой у тебя огурец, - томно протянула Сонька, наезжая под скатертью на руку Кострецову взмокшим влагалищем. 	Сонька двигала животом, давя пальцы Сергея, которые невольно въезжали ей под клитор. Сонькина рука массировала ему в брюках. Она страстно выдохнула: 	- Пойдем, трахнемся в машине... 	Неизвестно, чем бы это кончилось для почти приконченного Кострецова, если б Сонька не брякнула про машину. Капитан сразу вспомнил низколобую харю Вахтанга, заламывающего девицу в "пежо" на дворе "Серебряного века". В этом же "пежо" Сонька предлагала ему сейчас отдаться. Она приехала на нем, потому что на вокзальные дела Вахтанг отправлялся на другой машине. 	Сергей выдернул свою ладонь из-под стола, перехватил Сонькино запястье и отвел ее руку. 	- Иди на свое место, - резко произнес он. 	Сонька, привыкшая немедленно повиноваться приказам крутых, тут же встала и пересела. 	- Сонь, - уже любезнее сказал Кострецов, - мы для дела собрались? Давай и будем по делу, а не по писькам и сиськам. 	- Как скажешь, Сереж, - покорно кивнула та. 	- Давай, Сонь, напрямки, а? 	Сонька улыбнулась улыбкой шлюхи. 	- Да куда уж прямей? Ты едва не по локоть мне залез, я чуть не кончила. 	Кострецов собрал в себе остатки милицейского мужества и грозно отчеканил: 	- Хорош горбатого лепить! Ты за кого меня держишь? Я по жизни кое-что понимаю. Какая ты, на хер, киноактриса? Какой-такой кинорежиссер Вахтанг? Вы чего, решили, что на лоха попали? 	Сонька удивленно на него затаращилась, робко поинтересовалась: 	- А кто ж мы? 	- Бардачные дела. Что я, не секу? Я ж по организации ночных клубов не новичок. В Самаре уже устраивал. И в Москве справлюсь. Я Вахтангу лапшу на уши повесил, чтоб с тобой серьезно поговорить. 	- Зачем? 	- А секу, что ты самая деловая. Плетешь насчет русских мужиков для форсу, а сама как раз черножопого Вахтанга в гробу хочешь видеть. Так? 	- Ну, говори, - заинтересованно прищурилась Сонька, зажав дымящуюся сигарету в зубах. 	- Сама и базарь, раз на встречу ко мне вмиг нарисовалась. 	Сонька не знала, что и думать. Этот Серега здорово ее раскусил. Она действительно приехала сюда, чтобы предложить партнерство в бизнесе Сергею, а Вахтанга подвинуть. 	Загасила Сонька Медь окурок в блюдце с остатками икры, хотя рядом стояла пепельница, поправила огнеметные груди и заявила: 	- Все в цвет, Серега. Вахтанг мне ныне поперек дороги стоит. Что да как, я тебе, если сговоримся, подробно обскажу. Сейчас главное, чтоб ты в принципе согласился. Нашу хату и Нюську, дочка она мне, ты видал. На Нюське, как и на мне, пробы ставить некуда, а имеется у нас еще постоянно свежий товар. Телки - не старше двадцати. Но с ними уже давно проблемы. 	- По доставке, что ль? 	- Ну да. Заловить да колесами опоить надо. Многие брыкаются. Едва ль не до мокрухи приходится валандаться, - она испытывающе взглянула на Сергея. 	Тот понял, что трупы в павильоне наверняка были. Он сказал: 	- Эти дела скользкие, а Вахтанг, как я вижу, за бабий передок душу отдаст. Это уже херня для настоящего бизнеса. 	- Я о том же, - горячо поддержала его Сонька. - Надо четко дело делать, а Вах всю дорогу о дырках думает. Он деловой только на нас с Нюськой орать. А ни с паханами, от которых клиенты, ни с другими деловыми правильно себя поставить не может. Одно слово: студент. 	- Паханы вас поддерживают? 	- А кого, Сереж, в бордельных делах они ныне не поддерживают? Сам, небось, сначала крышей обзавелся, а потом телок набирать стал. 	- Это да. И все ж у меня-то официально зарегистрированный клуб, а вы по-черному кроите. 	- Зато и бабок поболе снимаем, - оживленно заметила Сонька. - Ты-то как будешь раскручиваться? Хорошо, что самарский деляга у тебя за спиной. А без его капитала не скоро б на такой стол заработал, - она повела рукой перед собой, улыбнулась. - Но сегодня я плачу. 	- Это с каких же дел? - осведомился Кострецов. 	- А так, - она снова развратно усмехнулась, - понравилось, как щупаешь. 	- Сонь, - строго произнес Сергей, - если хочешь со мной дело иметь, раз и навсегда оставь свое блядство. Я этого при делах не перевариваю. Мне что, дрючить некого? Телки на работу в очередь стоят, молоденькие. Ты-то уж не в таких годах. Я в этом разборчивый. 	- Как скажешь, - покорно ответила Сонька. - Я насчет бабок за стол в том смысле, что тебе предложение делаю, и должна уплатить. А то, что трахнуть меня не желаешь, мне даже нравится. Ты разумный, не как Вахтанг. 	- Да когда ж ты свое предложение изложишь, деловая? 	- Ну, секи. Ты под каким-то Сукниным ходишь, мне Вахтанг мешает. Если скорешимся с тобой, они нам диктовать не будут. Как Вахтанга от себя убрать, моя забота. Ты со своим боссом тоже, как хошь, разбирайся. А вести наше общее с тобой дело станем цивилизованно. Хорош хапать телок едва ль не по улицам да мудохаться с ними. Я рассчитываю на твой товар. В твой клуб они сами толпами прут. Ну и будешь скидывать лишних мне. Все бабки пополам. Ты телок поставляешь, а я хату даю и клиентов. 	- Идея хорошая, - задумчиво проговорил Кострецов. - Буду думать. Телок-то я тебе вполне могу скидывать. Дурить можно их, что надо, мол, перед тем как в клубе выходить, в частном шоу себя попробовать. 	- Ну! Ты секешь на лету. У хозяина не был? - спросила она, не сидел ли Сергей. 	- Не, я по жизни пассажир. В блатные дела не лез и лезть не буду. Если сговоримся, с клиентами сама будешь дело иметь. 	- А я, Серег, разве отказываюсь?! То мое природное дело. Зоны я тоже не нюхала, но с деловыми кручусь сызмальства. 	Кострецов дальше размышлял: 	- Мой товар для тебя, конечно, будет полегче, чем имела. Мои телки к тебе, как на экзамен, пойдут. Ну, а уж ты должна вместе с Нюськой их в дела ладить. 	- Будь спокоен, у меня не соскочат. Ну, ясно, кто-то и занервничает, а тогда ты нажмешь. Мол, ты, сучка, если не будешь с фокусами давать, в большом клубном шоу себя не увидишь. 	- С этими, Сонь, по-всякому можно. В стриптиз-то не актрисы лезут. Пожиже они мнения о себе. Но пока ничего тебе точно не обещаю. Буду думать, позвоню. 	Кострецов не стал возражать, когда бандерша Сонька Медная Ручка по-царски расплатилась за стол. 	Крепко подшофе Сергей добрался домой, но прежде чем заснуть, думал только о Кате Бунчук.
 ***
 	Киллер Вадик не любил откладывать рабочие дела в долгий ящик. На следующее утро после беседы с Маэстро он начал рекогносцировку Веревки и Камбуза. 	Сначала Вадик поехал к дому Вахтанга, чтобы взглянуть, кто там на посту. Он здраво предположил, что дружки, упустив его вчера, могут снова попробовать с исходной позиции. 	Вадик остановил "ниссан" на ближайшей улице. Прошел на угол и увидел, что напротив дома Вахтанга, в том же месте и в той же машине сторожит в одиночку мордатый паренек, носящий, очевидно, кличку Камбуз. Он желчно подумал: 	"Все в Грининой бригаде лопухи, начиная с убиенного". 	Вадик сел в машину и отправился на Чистяки раскалывать Веревку. 	Там, невдалеке от нужного двора, он припарковал "ниссан", прошел к дому, где на третьем этаже в квартире пятнадцать отсыпался Веревка, который должен был заступить после Камбуза в ночную филерскую смену. 	Вадик тихо поднялся на этаж, послушал через дверь квартиру. В ней царило безмолвие. Он подумал, что Веревка, возможно, рыщет за ним еще где-то или торчит в пивной. Но осмотреть жилище противников все равно было не лишним. Предполагая, что внутри никого, Вадик, особо не осторожничая, открыл отмычкой дверной замок. 	Этих звуков хватило, чтобы вор Веревка с его чутким профслухом встрепенулся, проснувшись. Он валялся на неразобранной кровати по пояс голым в спортивных штанах и сразу лапнул за карман, в котором лежал кнопочный нож. Веревка кошкой соскочил с постели и метнулся в прихожую, где встал за открываемой дверью. Насторожился он потому, что Камбуз, не позвонив по телефону, не мог заявиться, а ни у кого другого ключа от их квартиры не было. 	Вадик приоткрыл дверь и шагнул в прихожую, оказавшись спиной к Веревке. Если б тот сразу ударил его сзади, Вадику бы не поздоровилось. Но Веревка растерялся, увидев, что сам крот заполз к нему, и шевельнулся. Вадик, тоже обладающий кошачьим слухом, вмиг проскочил вперед и обернулся. 	- Сам приканал, сучка! - радостно воскликнул Веревка, собираясь для начала избить Вадика до полусмерти. 	Он помнил слова Грини, что Вадик в драке должен быть тлей. Ударил того прямым ударом! 	Но его резко воткнутый кулак не нашел цели, а Вадик, моментально отклонившийся в самый последний миг, спокойно смотрел на него. 	Веревка бросился вперед. Вадик опять молниеносно отступил, и Веревка пролетел мимо. Разъярившись, он медленно вытянул нож из кармана. Щелкнул, обнажая лезвие, собираясь прикончить этого человечка-пружину. 	Вадик выхватил пистолет с глушителем и выстрелил ему прямо в кисть, сжимающую нож! 	Веревка охнул, выпустил перо и зажал раненую руку другой. Вадик отшвырнул нож ногой подальше, нацелил пистолет блатяку в лицо и тихо сказал: 	- Давайте пройдем в комнату и побеседуем. 	Веревка поплелся в спальню. Там сел на кровать, прижимая кровоточащую руку к ноге. Желваки на его худом лице бешено плясали от боли, ярости и недоумения. 	Вадик сел на стул неподалеку и проговорил: 	- Ваш друг Камбуз ждет меня сейчас около Вахтанга, вы, Веревка, пытались проследить меня вчера. Зачем вам это? Я знаю, что вы оба из бригады Грини Духа, который на днях исчез. Возможно, слежка ваша связана с его исчезновением? 	- Пошел на хер, гнида! - выкрикнул Веревка. 	Киллер выстрелил ему в ногу, на который блатной примостил раненую руку! 	- Ох, су-ука! - закричал Веревка, забившись. 	- Следующей пулей прикончу, если не сообщите нужные мне сведения. Кто вас послал следить за мной? 	Истекающий кровью Веревка воскликнул: 	- Да Гриня и послал! 	- С того света? 	Веревка дико взглянул на него. 	- Мочканули Гриню?! 	- Да-да, можете быть уверены. Так с чего вы за меня взялись, если ваш Дух улетел? - осведомился Вадик. 	Блатной отер испарину со лба здоровой рукой и объяснил: 	- Гриня наказ нам дал сечь за тобой аккурат перед тем, как тачку твою покупать поехал. 	Вадик уточнил: 	- Вы и об этой поездке знаете? 	- Ну да. Гриня, когда наводку на тебя давал, за это базарил. А как Дух пропал, мы с Камбузом то вспомнили. Камбуз на документы в "ниссанке" глянул, адрес магазина узнал. Потом сгонял туда и убедился. 	Усмехнулся Вадик. 	- А вы с приятелем, оказывается, неплохие сыщики. 	Веревка уныло скривил лицо. 	- Да где?! Лохи мы в таком деле. 	- Кто еще, кроме вас с Камбузом, о поручении Духа знает? 	Понял Веревка, что тот задал самый главный вопрос. И он подумал: если убедит Вадика, что о наводке Грини знает только он и Камбуз, этот беспощадный хиляк жизнь ему оставит. А так как это было правдой, Веревка с крайней сердечностью воскликнул: 	- Браток, верь слову! Лишь мне и Камбузу Гриня сечь за тобой поручил. Век воли не видать, если горбатого леплю! 	- А почему именно вам? 	- Да мы в отпуску были. Погорели, когда тачку одну неудачно скидывали. Нас тогда менты повязали. Гриня с основных дел нас снял - вроде замазанные мы с Камбузом. Дух имел в виду: все одно, пока в бригаде не работники, посеките. Верь слову, эта наколка меж нами с корешем как в могиле будет. Оставь мне жистянку, и так уж наказал. 	Вадик смотрел на него бездонными глазами. Они были столь пусты, что если б случайно залетевший сюда солнечный зайчик попал в них, то растворился б словно в космической черной дыре. Он спросил: 	- Почему Дух решил проследить меня? 	Веревка замялся, потом сказал: 	- Я даже не понял. Он куликал, что заинтересовал ты его. А что почем у бригадира я ж не буду пытать. 	- Ну, а какие конкретные впечатления остались у Духа обо мне? 	Из ноги и руки Веревки лила кровь, на полу уже была большая лужа. Его тошнило от слабости, в голову накатывал туман, и из ран рвала боль. Но он не подавал виду, понимая, как бывалый блатяк, что, раскиснув, подхлестнет убийцу на худшее. Это лишь неопытные обычные люди, уличные или квартирные жертвы, жалко ведя себя перед налетчиком, считают, будто ублаготворяют его. 	- Какие впечатления? - переспросил Веревка. - Да мало Гриня дельного сказал. За бивня тебя держал. Думал, что ты лишь по бумажным делам у Маэстро. Метла у Гринька мела, а бестолковка-то сильно не петрила. 	- Вы уверены, что, кроме вас с Камбузом, о подозрениях Духа насчет меня никто больше из ваших не знает? - вновь задал киллер свой основной вопрос. 	- Если вру, век воли мне не видать! 	- Последнее вы совершенно правильно обозначили, - проговорил Вадик и выстрелил Веревке в лоб.
	Глава 3 	Узнав об убийстве Веревки, то бишь Никиты Пахомова (кто-то анонимно позвонил в милицию), и осмотрев место происшествия, Кострецов отловил в проходном дворе стукача Кешу Черча. 	- О гибели Веревки слыхал? - спросил опер у него. 	- Еще б не слышать! Все Чистяки гудят, - тревожно ответил Черч, ежась под ветром в худенькой куртке. 	- А ты чего переживаешь? 	- Да как же? Выпивали не раз вместе. 	Капитан понимал: волнует Кешу больше тот факт, что убили блатного, и, видимо, сделал это кто-то из уголовной среды. В околокриминальных чистяковских кругах должно было идти летучее толковище по этому поводу, а значит, и дознание, в котором такие двойные, как Черч, могли пасть жертвой оговора или непроверенного слуха. 	Капитан задумчиво сказал: 	- Свои, очевидно, пришили. Кореш-то Веревки, Камбуз, куда исчез? 	- На него думаешь? 	- А на кого ж еще? - произнес Кость, прикидывая, что вполне Камбуз мог Веревку порешить, если тот узнал о его сотрудничестве в милиции при их задержании с "плимутом". 	- Всяко, конечно, бывает, но я на Камбуза не грешу. Они с Веревкой не разлей стакан были. Тут, скорее, с пропажи Духа тянется. Помнишь, я тебе говорил: разбираться за Гриню они надумали? А с Веревкой с самим разобрались. 	- Кеша, - внушительно произнес Кострецов, - если твои догадки верны, то следующим Камбуза уберут, где б он ни прятался. Ты, если он тебе попадется, ему это резко намекни. Постращай его как следует. 	Черч подсосал воздух беззубым ртом и осклабился. 	- Думаешь, он к ментам за помощью побежит? 	В самую точку оперского расчета попал Кеша, но Кость не подал виду. 	- Это вряд ли. А полезно было б, чтобы Камбуз запсиховал. Пускай еще больше свою бригаду взбаламутит. 	- А ты их при горячке и перещелкаешь, - продолжил с улыбочкой Черч. 	Капитан сдержанно произнес: 	- Кеша, кончай за меня соображать. Ты свое дело крути... Слыхал я, что в последнее время расстарался ты на подхвате у домушников. Не слишком ли преуспел? Смотри, а то и я не смогу тебя отмазать. 	У Черча виновато вытянулось лицо. 	- Кость, ну что ты?! Было, немного помогал я словом кое-кому, а в само дело не лез. За что меня прижимать? 	- Ну да. В форточку на Девяткином переулке скокарь лез, а ты, вроде, в стороне. Но вполне можешь пройти как наводчик, организатор преступления. 	Кеша, сразу растеряв весь свой кураж, зачастил: 	- Серега, да я ж для тебя все сделаю. Я Камбуза достану, буду лимонить ему как по-писаному. А если нужен ему заныр, предоставлю. Готов всеми силами нужного тебе человека прикрывать. Кость, когда я тебя подводил? 	Кострецов усмехнулся и пошел прочь.
 ***
 	Капитан зашел в свой отдел и засел с Топковым. 	Сегодня после известия об убийстве Веревки Кострецов уже получил нагоняй от подполковника Миронова. Действительно, в деле театральных деятелей постоянно мелькали трупы, а опер со своим помощником пытались убедить начальство в будущей результативности дела: надо, мол, раскрутить всю вертикаль этой криминальной структуры. Но в милиции любят факты. 	- От разговора с Мироновым одна польза - подслушку у Вахтанга разрешили, - сказал Кострецов. - Так что двигай туда. Может, что-то и выловишь. Хотя, судя по моей встрече с Сонькой и ее настрою, там должны уже все следы замести. Возможно, объявят на бордельные развлечения временный мораторий, - он улыбнулся. 	Топков проговорил: 	- Похоже, что перед убийством Веревки от него чего-то пытались добиться. Сначала прострелили руку и ногу. Если б убивал его Камбуз, вряд ли стал над дружком измываться. 	- Пожалуй. И один мой стукач, который Камбуза хорошо знает, на него не думает. Может быть, скрылся Камбуз с испугу, чтобы его за убийство впопыхах не взяли. А сам, наверное, насчет Веревки нам и звонил. 	- Если так, значит на свои силы не надеется. Хочет, чтобы мы этой историей побыстрее занялись. 	Кострецов кивнул и добавил: 	- Не забудь, что он у меня на допросе после "плимута" Гриню сдал. Камбуз сейчас крайне обеспокоен, впрочем, как и все из бригадных. Но он - особенно. Узнали, мол, братишки, что кто-то из них с Веревкой у нас кололся, - вот и взялись сначала за напарника. Пытали его, простреливая, добивались признания, что лишь Камбуз выдал. Заметался мордатый меж двух огней. Поэтому сначала нам, возможно, позвонил, а потом решил и от нас, и от бригады своей спрятаться. 	- Но может быть и другая ситуация, Сергей. Я опять о линии Вадик - Маэстро. 	- А не слишком ли жирно, чтобы Маэстро со своим помощником какими-то шестерками занялись? 	- Если Маэстро причастен к исчезновению Духа, то вполне вероятно, что не побрезгует и шестерками, которые начали это копать. 	Кострецов заключил: 	- В общем, двигай к Вахтангу с подслушкой, не откладывая.
 ***
 	Гена Топков подъехал к дому Вахтанга и включил подслушку вовремя. В этот момент к дверям павильона Вахтанга поднимался решившийся на отчаянный шаг Камбуз. 	Вчера, безуспешно просидев на улице до вечера, Камбуз стал звонить Веревке, чтобы тот его сменил, но ответа не было. Камбуз матюгнулся на беззаботность дружка и поехал за ним на Чистяки. 	Войдя в квартиру и увидев, всю картину расстрела, Камбуз в шоке сел перед трупом на пол. 	Он сразу решил, что убийство Веревки связано с их слежкой за Вадиком. Соображать Камбуз был не великий мастер, но тут нетрудно сопоставить: если уж такого ушлого, как Дух, Вадик или его напарники прибрали, то уж Веревке под землю была прямая дорога, коли Вадик учуял хвост за собой. 	Веревка вчера "ниссан" упустил, прикидывал Камбуз. Почему? Шофер он отличный. Значит, Вадик его рассек и сам потом выследил. Камбуз облегченно вздохнул: не он был вчера на хвосте у Вадика. И какая удача, что сегодня его не было дома! Но тут же Камбуз спохватился: да ведь они с Веревкой для всех - два сапога пара. 	Он смотрел на залитое кровью тело Веревки с дыркой во лбу и в ужасе осознавал, что теперь придет и его черед. Потому как, горько думал он, любой подтвердит: что Веревка знал, то и Камбуз знает обязательно, они - не разлей стакан. Камбуз с раскаянием вспомнил о том, что в кое-чем тут братва ошибается: он-то в ментовке раскололся... 	Камбуз встал, подошел к мертвому другу, глядя на его жалко скрюченные пальцы в лихих наколках, и увидел, что одна кисть прострелена. Он заметил и дырку в ноге. 	"Мама родная, - с захолонувшим сердцем подумал он, - терзали Никиту, расколоть хотели... Сдал иль нет он наши ходы?!" 	Камбузу, как человеку трусливому, всегда казалось, что другие обязательно круче его. Таким он считал Веревку и стал заверять себя: раз убили все-таки, то браток не раскололся. А потом уныло понял, что не играет роли: кололся тот, не кололся, - раз с Веревкой разобрались, то и ему не жить. 	Неоткуда Камубузу было ждать помощи. Сообщи он в бригаду об их розыске, пришлось бы сказать о давних подозрениях Грини на Вадика. За укрыв такого братаны могли б до крови не одобрить. Он со слабой надеждой подумал о милиции, которая могла б вмешаться, а возможно, и зацепить Вадика, чтобы тот дальше не шустрил. 	Перед тем, как навсегда покинуть теплую их квартиру, Камбуз обошел ее комнаты, вспоминая, где, как, на каком станке "дрючил" валом валивших сюда морковок. Ничего более драгоценного не оставалось у него в сердце от этих стен. Вновь приобретенный пистолет он брал на сегодняшнюю слежку, так что прихватил оставшиеся патроны, собрал сумку с необходимыми вещичками. Еще раз взглянул на коченевшую веревку тела кореша и вышел. 	С улицы из автомата Камбуз позвонил измененным голосом в милицию. Сел в машину и бездумно поехал по улицам. 	Он не отдавал себе отчета, куда и зачем едет, и удивился, снова оказавшись недалеко от дома Вахтанга. Его неосознанно вело в единственное место, где он мог бы уцепить этого проклятого Вадика. 	Камбуз просидел в машине до позднего вечера. Фонари жидко освещали улицу, замирала московская жизнь. На душе Камбуза стало до черноты тяжко. Ему некуда, не к кому было ехать, идти, просить помощи. Судьба загнала его в самый крайняк. Он всегда был под чьим-то влиянием, командой, не привык принимать решения. Но сейчас надо было что-то предпринимать, иначе, чуял он, крыша поедет. 	Вот из таких потемок Камбуз решился идти к Вахтангу и трясти того, пока не получит сведения о Вадике.
 ***
 	Камбуз передвинул под курткой за ремнем рукоятку пистолета и позвонил в дверь притона. 	Вахтанг подошел изнутри, поглядел через глазок на незнакомца и спросил: 	- Тебе кого? 	- Вадик нужен. 	- Какой-такой Вадик? - бдительно отвечал Вахтанг. - Ошибся ты, иди своей дорогой. 	- Открывай! Вадика нет, тебе наколку от Маэстро передам, - отважно произнес Камбуз, хорошо помня упоминавшуюся Гриней кличку хозяина Вадика. 	Это произвело впечатление. Он открыл дверь и пропустил Камбуза в прихожую. 	- Заходи, раз нужное имя назвал. 	Вахтанг провел его в гостиную, где за пивом сидела Сонька в пеньюаре на голое тело. Камбуз, напрягшийся пружиной, немного растерялся, увидев Сонькины литые формы. 	Усмехнулся Вах. 	- Чего вылупился? Дело говори. 	Камбуз снова овладел собой. Он выхватил пистолет и направил его в курчавую башку Вахтанга. 	- Где мне Вадика искать? 	Вахтанг в изумлении шагнул назад, споткнулся о диван и спиной плюхнулся на него, воздев руки. 	- Ты что, дорогой?! Не знаю никакого Вадика! Тебе Маэстро так действовать приказал? 	- Клал я хер на Маэстро и на вас всех, - мрачно проговорил Камбуз. - Вадик мне нужен. Ты, черножопый, его знаешь. Он у вас с Гриней Духом оттягивался и на днях опять заходил. 	Вах жалко посмотрел на Соньку. Он подозревал, что она хочет избавиться от его опеки и переметнуться от грузинских воров, Нодара под крышу Маэстро. Он понимал, что если скажет что-то лишнее, то Сонька обязательно настучит Маэстро. Но и сказать-то этому мордатому со шпалером ему по сути было нечего: он не знал, ни где обитает Вадик, ни его телефона. 	Сонька, бывавшая еще не в таких переделках, невозмутимо смотрела на Камбуза, покачивая круглым ядреным коленом, выглядывавшим между полами пеньюара. Она перехватила взгляд Вахтанга и криво усмехнулась. 	Тот нервно проговорил: 	- А-а, так это тот Вадик? Ну да, оттягивался он тут. А заныров его, клянусь могилой мамы, я совершенно не знаю. Как это мне можно доверить?! Я специалист только по девочкам, никаких других делов деловских знать не знаю. 	Камбуз видел, что перед ним трусливый парняга, и приободрился. 	- Колись, сука черная! В жопу, я слыхал, любишь трахать? Я тебе туда свинцом засажу. 	Соня, видя, что мордатый может от куража выстрелить, вмешалась: 	- Браток, ты чего, в натуре? Надо ж разобраться. Твоя какая кликуха? 	- Камбуз, - ответил тот, невольно косясь на товар Соньки. 	- Ну, так, - весело сказала она, пошире раздвигая пеньюар, - ты, Камбуз, присмотрись, что за люди перед тобой. Фильтруй базар. За Вадика Вахтанг правду сказал. Он к нам заныривает, но такой адреса никогда не оставляет. Ты, если его шустришь, должен же понимать. 	Она улыбнулась, двинув бедрами. 	- Садись за стол. Давай вмажем, вместе подумаем, что да как. Нюська, подай водяры! - крикнула Сонька в глубь комнат. 	В гостиную с литровой бутылкой водки в руках вышла совершенно голая Нюська. Она уже спала, но поднялась как есть на приказ своей мамы. Спросонья она сначала не разглядела, что гость стоит с пистолетом в руке, поставила бутылку, развратно двинув мячами попы. 	Толстяк Камбуз любил тонких девиц. От изумительной на его вкус фигуры Нюськи он остолбенел и даже опустил пистолет. Нюська взглянула на него, повела блюдцами глаз и лениво спросила: 	- Голых баб, что ли, не видал? 	Камбуз убрал пистолет и сел за стол. Сонька быстро начала разливать водку. Вахтанг облегченно вздохнул, подвигаясь к ним. Нюська помассировала прелесть своих торчащих грудей, тоже села, усмешливо глядя на Камбуза. 	- Ну, со знакомством, - провозгласила Сонька, поднимая стакан. 	Все дружно выпили. Дамы стали ухаживать за Камбузом, пододвигая ему закуски, кружку со свежим пивом. Он не мог отвести глаз от задорных грудей Нюськи. 	Сонька, держа сигарету в зубах, осведомилась: 	- Браток, так чего получилось? Тебе Вадик на хвост, что ли, наступил? 	Почувствовал Камбуз себя почти счастливым. Только что он торчал в гробу автомобиля под давящей темнотой, в которой плевками зияли уличные фонари. А здесь светила огромная хрустальная люстра, и перед ним чистым весом восседали телки - о каких он мог только мечтать. 	Он сказал: 	- Не знаю, что и думать. Наш бригадир Гриня Дух пропал, а сегодня кореша моего завалили. Хотел я, чтобы Вадик мне то объяснил. 	- Да почему же Вадик-то?! - спросила Сонька, взявшая разговор на себя, видя, что студент Вах опять облажался и своими речами может лишь завести Камбуза. 	- Вадик знает, это его дела, - злобно произнес Камбуз. - Вы ему передайте, что он, сука, от меня не уйдет. Он тоже не вечный, - добавил присловье, которое сам выдумал для изображения своей крутости. 	В этом великолепном окружении Камбуз ощущал себя героем как никогда. А что?! Он сумел ворваться на блатхату, чуть не застрелил ее пахана и снизошел до выпивона на откуп только потому, что прекрасные телки его упросили. Умопомрачительная Нюська с обожанием смотрела на него, покачивая розовыми козьими сосками на матовых глобусах. 	- Сделаем, Камбуз, если Вадик нарисуется, - заверила его Сонька. - От такого, как ты, не соскочишь, - поддакнула она его настроению, которое масляным блином пылало на разгоряченной Камбузовой физиономии. 	- Ну, девчата, пора мне. Извините, что побеспокоил, - деловито сказал Камбуз. 	- А то ночуй, - братски предложила Сонька. - Куда ты на ночь глядя? Вон с Нюськой ляжешь. 	У Камбуза сладко замерло сердце и полетело к пульсирующей точке между ног. Но страх был сильнее. Уже здесь-то Вадик мог убить его, как мышонка в мышеловке, раз с Веревкой прямо на дому расправился. Камбуз покосился на рожу Вахтанга и еще подумал, что этот, пожалуй, за обиды и сам может к утру Вадика вызвать. 	Он небрежно бросил: 	- Да не, канать надо, но выпью на дорожку.
 ***
 	Топков в машине с подслушкой, поняв, что других важных новостей не предвидится, быстро набрал по дефицитному сотовику, выданному ему Кострецовым, номер его домашнего телефона: 	- Сергей! Сейчас у Вахтанга Камбуз сидит, собирается уходить. Пытался разузнать о Вадике. Явно, что Вадик и в исчезновении Грини замешан, и в убийстве Веревки. Может, взять мне Камбуза на выходе? Он поподробнее нам о заварухе поведает. 	Кострецов энергично ответил: 	- А что он еще может рассказать, кроме того, что у Вахтанга сказал? Не надо Камбуза брать. Раз Вадик замешан и Веревка - его работа, он и за Камбузом может охотиться. Перехватим Камбуза - спугнем его. Камбуз - это теперь ниточка к Вадику. Причем после появления Камбуза в притоне тот мордоворотом вплотную заинтересуется, если до этого еще раздумывал. Отпусти Камбуза и бери его под наблюдение. Сразу мне отзвони, как Камбуз от Вахтанга уедет. 	Топков отключил связь и снова вник в прощальные разговоры на блатхате, где на посошок пили подряд полными стаканами. 	Вскоре на улице появился покачивающийся Камбуз. Он пьяно плюхнулся в машину и тронул ее, действуя, как в тумане: перед глазами маячила голая Нюська. 	Лейтенант Гена доложил об этом Кострецову и устремился за Камбузом.
 ***
 	Кострецов, выслушав доклад Топкова, решил, что с пылу, с жару сейчас можно снять с Соньки информацию о Вадике. Он закурил, подождал немного и набрал телефон павильона. Трубку взяла Нюська. 	- Соню покличь, - развязно произнес опер. 	Сонька подошла и спросила: 	- Алло? Кто это? 	- Да Серега. Не спишь? Я тоже, только пришел со своих клубных дел. 	- Ой, я сейчас на другой аппарат перейду, - быстро проговорила она. - А то здесь шумно. 	Кострецов порадовался находчивости Соньки, решившей говорить без свидетелей. 	Вскоре раздался ее голос с другого аппарата: 	- Ну вот. Я в другую комнату ушла и дверь закрыла. 	В трубке щелкнуло. Сонька объяснила: 	- Это Нюська трубку в гостиной положила, чтобы Вахтанг не подслушал. О-ох, Сереня! Тут у нас такое было... Мудак этот Вах с одним блатным такое завернул, что нас всех чуть не перешмаляли. Вот мудила! У меня уж сердца не хватает, чтобы в рожу лоху не плюнуть. Даже нажралась на нервной почве. 	- Да ты успокойся, - ласково проинес Кострецов. - А чего ж у вас клиенты так распоясываются? 	- Не клиент то был. Залетный какой-то духарь. Такого же мудака, как Вах, искал. Ходит тот к нам. Еще отвратительнее Вахтанга Вадик этот. 	- Ну, Сонь, ты ни о ком хорошего слова не скажешь. 	- Да какие, Сереж, могут быть слова?! Вадик тот такая вонючая сопля, ну, в женском деле. И приходится его терпеть, потому как за ним большой человек. Вот жистянка паскудная! Потому и хочу по-своему дело ставить. А без Вахтанга я уж со слизняками возиться не стану. Буду только девочками заведовать. Ты-то как? Решил? 	- За тем и звоню. Обмозговал я твою идею. Считаю, что может у нас фартово получиться. 	- Хоть ты порадовал. Ой, а я совсем бухая. 	Кострецов вернул ее к интересующему его вопросу: 	- Но надо, чтоб было без таких эксцессов, как сегодня у вас. Это не дело. Клиенты ли, залетные ли, а права качать не должны. Почему вы такое допускаете? 	- Да тут, Сереж, и Вахтанг не виноватый. У того залетного просто шило в жопе. Кричал, что Вадик слюнявый полбригады его кентов уложил. 	- А Вадик на такое не способен? 	- Как тебе сказать? Я, вообще-то, мужиков чую. Любого, в принципе, могу рассечь. Вадик этот очень странный. На вид - хиляк, но когда прихватывает, ну, в постели, грабли у него железные. И что-то сидит у него внтури, будто в глухом заныре. 	- Ну, Сонь, ты прямо секретного звездохвата рисуешь. 	Сонька помолчала и сказала: 	- А что ты думаешь? Я вот сейчас трекнулась и аж мурашки по коже. Вадик-то, пожалуй, и звездохват, хоть на вид смурной и почти не стоит у него на баб. У него глаза пустые-пустые. Словно б уходят куда-то... Я-то не зря, наверно, всегда стараюсь в них не смотреть. Он, пожалуй, и мать родную зарежет. 	- Тогда прав тот блатарь, что с разбором к вам пришел. Вадик и завалил полвагона его братанов. 	- Знаешь, Сереж, теперь и я думаю, что залетный-то прав. Крутая рыба этот Вадик. И на горе в меня втюрился. 	Капитан раздумчиво произнес: 	- Ну и гоните его в шею. Что он, всю погоду вам делает? 	- Никак нельзя. Его пахан нам же с тобой может очень пригодится. Я тебе потом подробнее это обскажу, а то нажралась я, отдыхать надо. 	- Лады, Сонь. Ты запиши на всякий случай телефон, по которому я сейчас кантую. Будем иметь нормальную связь, чтобы Вахтанг не мешал. 	Он продиктовал ей свой домашний номер. 	- Это гостиница? - спросила Сонька. 	- Нет, квартиру снимаю. Бывай здорова. 	Кострецов положил трубку и задумался. Он всегда верил в женскую интуицию, за что особенно уважал слабый пол. Безыскусная аттестация Сонькой Вадика лучше любого анализа убеждала, что Вадик, скорее всего, киллер. Капитан сначала не очень прислушивался к версии Топкова, пытавшегося отследить направление Вадика. Но теперь... 	Поняв, что эти мысли ему теперь едва ль не до утра додумывать, Кость снова закурил. 	Он лежал в не очень свежей постели своей квартирки, которую давно собирался пропылесосить. Смотрел на круги от плафонов маленькой люстры на высоком потолке, по-старинному отделанному лепниной, и совершенно не чувствовал себя одиноким. Как только капитан уходил в дело, личные проблемы переставали для него существовать. 	Это по золотой женской интуиции уловила в нем Катя, измочившая подушку слезами в бессонные ночи, прежде чем решилась отказать Сергею и, чтобы не отступить, отважилась на отъезд. 	Так и идут по законам жизни совсем от разного бессонные мужские и женские ночи.
	Глава 4 	Камбуз бесцельно ехал по ночному городу, пока его не сморило от выпитой у Вахтанга водки. Тогда он нашел двор поукромнее, зарулил туда. Прилег на заднее сиденье и заснул. 	Топков, стерегущий его на уличном выезде, тоже задремал. 	Утром Камбуз, проснувшись от оживления во дворе, помял опухшее лицо, закурил и стал размышлять. Вскоре он пришел к мысли, что без милиции ему теперь не обойтись. Появившись у Вахтанга, он наделал страшных глупостей. До этого неизвестно еще было, займется ли им Вадик. Но после его заявок перед бабами Камбуз уверился: Вадик обязательно пришьет. 	Камбуз собрался не вообще в милицию, а именно к Кострецову, который был более-менее похож на правильного мента. На Камбузе после истории с "плимутом" не было никакой уголовщины, он мог без проблем обратиться в органы, тем более что однажды с ними сотрудничал. 	Спрятал Камбуз пистолет в бардачок, завел машину и отправился в ОВД. 	Проследовавший за ним Топков удивился, когда бандит тормознул у здания, куда лейтенанту и нужно было на работу. Еще более впечатлило Гену, как Камбуз гордо вылез из машины, выпрямился и почти по-строевому зашагал внутрь. 	Топков выбрался на улицу и побежал за Камбузом в ОВД, чтобы того не перехватил кто-нибудь посторонний. В коридоре он окликнул его: 	- Вы к кому? 	Камбуз вздрогнул и обернулся, забегав глазами на небритой физиономии. 	- Да я тут к одному... Костенцов, вроде, ему фамилия. 	- Кострецов?! Пойдем, провожу. 	Следующим удивился капитан, увидев, что в комнату заходят Камбуз и Топков. 	Гена предупредительно сказал: 	- Этот товарищ хотел вас видеть. Я его в коридоре встретил. 	Кострецов понимающе кивнул. Гена вышел, плотно закрыв дверь. 	- Садись, Андрей, - пригласил Камбуза капитан, - закуривай, рассказывай, какая нужда привела. 	- Вот именно, что нужда, - проговорил Камбуз, он же Андрей Тухачев, и взял сигарету из пачки на столе. - Гриню Духа и кореша моего Веревку завалили. 	- О Веревке знаю, а насчет Грини откуда у тебя уверенность? 	Камбуз махнул рукой. 	- Да я сам эти дела раскрутил не хуже ментов. 	Улыбнулся капитан. 	- Даже - лучше нас, о Грине-то мы ничего толком не знаем. 	Камбуз зажег сигарету, бросил спичку в пепельницу, подымил, собираясь с мыслями, и начал излагать результаты своего розыска. 	Закончил сообщением: 	- О завале Веревки я сам вам и звонил. 	Капитан поинтересовался: 	- Красный "пежо" у Вахтанга от вашей бригады? 	- Ага. Мы его с Веревкой посреднику отогнали, а потом он через кого-то Вахтангу достался. 	Резюмировал Кострецов: 	- Все складно, но о том, что именно Вадик убил Гриню и Веревку, точных сведений у тебя все же нет. 	- А какие ж вам еще надо?! За "ниссаном" Вадик вместе с Гриней ездил - Дух пропадает. А через день заваливают Веревку, который о той поездке знает и после нее Вадика пас. Теперь я на очереди. 	- Это тебя больше всего и волнует. 	- Конечно. За тем и пришел. Братва меня прикрывать не будет. 	- А мы-то, Андрей, что можем сделать? Местопребывание Вадика нам тоже неизвестно. Не охрану же тебе выделять. Мы ею и свидетелей, настоящих очевидцев преступлений, не в состоянии обеспечить. 	Камбуз просительно перекосил физиономию. 	- А спрячьте меня. 	- Куда? 	- Да хоть в камеру, пока Вадика не отловите. Только - в одиночную. 	Кострецову надо было, чтобы Камбуз на воле живцом крутился для приманки Вадика, и он ответил: 	- На каком основании я тебе камеру предоставлю? Да еще одиночку? У нас все забито... Ты, Андрей, не тушуйся. Как тебя Вадик может достать, если еще не достал? В крайнем случае уезжай из Москвы. Отсидишься где-нибудь, пока мы Вадика заловим. Доказательства по убийству им Грини и Веревки у тебя, правда, косвенные, но достаточные, чтобы его задержать и допросить. 	Камбуз зло сплюнул на пол. 	- Чуял же я, что ментовка меня кинет! Не ходил я сюда, и ноги моей тут больше не будет. 	- Не зарекайся, - внушительно произнес Кость. - Сюда могут и привести. 	Вскочил Камбуз, вышел, хлопнув дверью. 	В комнату сразу же заглянул Топков. 	- Гена, - скомандовал капитан, - мотай за Камбузом. Веди его дальше и докладывай. С обеда я тебя кем-нибудь сменю. 	Гена кивнул и припустился по коридору. 	Камбуз, выйдя на улицу, поглядел на еще ласковое осеннее солнышко и решил: прежде чем бежать из Москвы, надо ж и похмелиться после вчерашнего перебора у Вахтанга. 	Он двинул в пивную на Банковском. Там он взял стакан водки, два пива и основательно закусить. Выпил, стал с удовольствием есть, прихлебывая пивцо, и снова вспоминать сладко оживший образ синеглазой Нюськи с торчащими сосками.
 ***
 	Вадик этим утром охотился за Камбузом на Чистых прудах. При всем явном дилетантизме этих толстого и тонкого, он не мог представить, что вчера Камбуз снова заторчит в засаде, которая уже угробила его напарника. Так что к Вахтангу киллер и не подумал заглянуть. 	Он проехал на Чистяки и остановил "ниссан" неподалеку от Покровских ворот напротив Чистопрудного бульвара. Вадик хорошо ориентировался в этом районе и решил начать поиски Камбуза с пивной на Покровке, которая как бы увенчивала близлежащую "пьяную" территорию. 	Киллер был малоузнаваем: наклеил усы и бороду, надел парик, подгримировался, что состарило его лет на десять. В затрапезном виде Вадик вышел из машины, ссутулился и, поглубже сунув руки в карманы заношенной куртки, направился в пивную. 	Там Вадик взял кружку и встал ближе к углу, в котором кучковалась хмурая с похмелья золотая рота. Среди алкашей выделялся Кеша Черч, которого слабо взяла единственная кружка пива, на каковую едва наскреб. Черч нервничал: то что-то доказывал собеседникам, то цеплялся к их словам, ругаясь. Собеседнички - большинство из них еще и глотка не сделало - вяло реагировали. Вадик видел, что этот босяк тут влиятелен, и решил с ним подружиться. 	Приблизился Вадик к их столу, небрежно поставил наполовину отпитую кружку на край и актерски приветствовал шатию хриплым голосом: 	- Здорово, браты! 	Взгляды всех приковались к его кружке. 	Самым несчастным тут был Валя Пустяк, которого выгнала его последняя хозяйка Нинка. Он дошел до того, что дни напролет стоял по пивным, выпрашивая выпивку. Пустяк, носивший подлинную фамилию - Пустяков, как и Черч, был стукачом Кострецова, но о деятельности друг друга осведомители не подозревали. Валя не выдержал и ноюще воззвал к Вадику: 	- Братан, дай допить. 	Вадик пододвинул ему кружку. Пустяк схватил ее двумя грязными ладонями, запрокинул и судорожно выхлебал. 	- Пиво разве ж лечит?! - глубокомысленно сказал перевоплощенным глухим голосом Вадик. - Только водочка спасает. 	Братия уныло выслушала его замечание. Кеша бросил: 	- Поднеси, коль такой умный. 	- А чего?! - Вадик полез в карман. - Ставлю две бутылки. 	К нему сразу метнулось трое, протягивая руки: 	- Давай, брат, схожу... Браток, мне доверь... 	Достал Вадик деньги и поглядел на Кешу. 	- Может, ты сходишь? 	Тот озарился, дернув щекой. 	- Самый правильный выбор. 	Черч ловко подхватил деньги и стрелой вылетел на улицу. Вскоре он прибыл с бутылками за пазухой. На столе уже ждали сдвинутые кружки по числу питоков. 	Кеша оглядел посуду, грозно уточнил: 	- Помыты кружки?! 	- А как же?.. Лей... Как хрусталь... 	Водку Кеша "разверстал" молниеносно. Золоторотцы цапнули свои дозы трясущимися пальцами, не успела еще капнуть последняя капля. Валя Пустяк чуть не уронил тяжелую кружку из ходуном ходившей пятерни. Стремглав пили, глотали, давились. 	Лишь Черч соблюдал достоинство. Он поднял кружку, кивнув Вадику. 	- За все хорошее. 	Выпил и достал желтенький леденец с налипшими волосяными завитками, видимо, кошачьими, неизвестно когда залетевший в его карман. Обдул его, бросил в рот. 	Посасывая конфетку, как итальянский граф прожевывает листики базилика, завтракая в своем палаццо, Черч оглядел компанию обретшими былой стальной цвет глазами и обратился к Вадику, который с трудом осиливал порцию. 	- Плохо без закуски пошло? Ништяк, сейчас приживется. 	Вадик отошел, взял две кружки пива и пару бутербродов. Вернулся к столу, одну кружку поставил перед Черчем. Стал есть и кивнул Кеше. 	- Давай по пивку, чтоб совсем нормально стало. 	Черч красивыми большими глотками осушил полкружки и уже в полном удовлетворении закурил. Вадик придвинулся к нему и произнес вполголоса: 	- Кента с Чистяков ищу. Камбуз ему кликуха. 	Черч внутренне напрягся. О Камбузе он сам усиленно вынюхивал последнее время, но делал это умело, больше слушая разговоры. Лишь иногда, если говоривший был рассеян, задавал наводящие вопросы. Он старался отработать задание Кострецова, разозлившегося за его наводку на ограбление квартиры на Девяткином переулке. 	После убийства Веревки о Камбузе говорили вовсю, но никто его не искал хотя бы потому, что того разыскивала милиция. Кроме нее, интересоваться Камбузом могли с другой стороны - те, кто с Веревкой расправился. Бригадным же Духа о Камбузе у первого встречного расспрашивать было не с руки. Поэтому заявление бородача, ни с того ни с сего похмелившего рвань в углу, его крайне насторожило. Милицейским от него не пахло, а значит... 	Кеша внутренне собрался, ощутив себя подземным опером, и воодушевленно занялся бородачом. 	- Тебя как кличут? - спросил он Вадика. 	- Сом, - ответил тот. 	- А меня - Черчем. Давай, Сом, отойдем, потолкуем. 	Они прошли к свободному столу, где Кеша быстро допил кружку - угощение Вадика. Уже уверенно распорядился: 	- Бери еще пивка для разговору. 	Вадик принес свежего пива. Кеша отхлебнул и задумчиво произнес: 	- Не найдешь ты ныне Камбуза по Чистякам. 	- Что так? 	Черч презрительно глянул. 	- Видно, что ты не местный. В бегах Камбуз. Его мусора ищут. 	- Ну?! - разглаживая вислые усы, удивился Вадик. 	- Вот тебе и ну. Кровь на нем. Какая-то разборка у Камбуза с корешем его получилась. Кореша, кликуха ему - Веревка, потом мертвым нашли. 	- Эх! - ожесточенно тронул бороденку Вадик. - Камбуз-то за Кривоколенным жил, - показывал он свое близкое знакомство с тем. 	- Правильно, вместе с Веревкой хату снимал. Там у них разбор и вышел. 	- Ну что делать? Такая ему судьба. Спасибо, что подсказал. 	- Не за что, Сом, - небрежно кинул Черч. 	Вадик сунул руки в карманы и пошел из пивной. 	Кеша подскочил к окну, чтобы проследить, куда зашагал Сом. Потом подбежал к кассирше и вымолил у нее телефонный жетон. Устремился на улицу к ближайшему автомату. Набрал номер Кострецова: 	- Кость! Камбуза только что в пивняке на Покровке один шукал. Невысокий, борода, усы. Кликуха, сказал, Сом. Двинул он по Чистопрудному бульвару к метро. 	Капитан быстро спросил: 	- Еще какие приметы у этого Сома? Интеллигентный? 	- Да нет, приблатняется. Братву похмелял. Назвал точно, где Камбуз и Веревка жили. 	- Кеша, ты подумай. Что приметного у него в лице? 	- Что?! Да глаза. Глаза паскудные. Мертвячьи какие-то. Вообще, не на блатного, а на штымпа походит. Деловой шпану похмелять не станет. 	- Спасибо, Кеша. Я с этим Сомом по-рыбацки займусь. А ты дуй в пивную на Банковский, только не по Чистопрудному. На Банковском Камбуз стоит. Пообщайся с ним, как обещал. 	- Все понял. Уже лечу. 	Кеша выскочил из будки и ринулся по переулкам в Банковский.
 ***
 	Вадик шел по бульвару над прудами тоже к Банковскому переулку, решив обследовать еще одну пивную. 	Он сомневался, что Камбуз в бегах. Такая низовая шестерка, как Камбуз, в любом случае не должна сразу исчезать из родимых пенатов. Вины на нем нет, хотя страху из-за убийства друга много. Понимает, что и его могут убрать, но такому (прикидывал Вадик) больше подошло бы остаться в привычной среде. Скрываться из Москвы в иногородний заныр - это же надо быть гастролером. Вадик неплохо представлял себе психологию мелкой уголовной сошки типа Камбуза. 	На середине бульвара киллер вдруг услышал окрик: 	- Вадик! 	Не надо было ни в коем случае на это реагировать, раз только что он назывался Сомом. Но погруженный в размышления Вадик автоматически сбавил шаг и чуть повернул голову назад. 	- Вадик! - снова окликнули. 	Он повернулся и увидел кудрявого блондина в кожанке. 	- Вы мне? - спокойно спросил он приближающегося к нему Кострецова, щупая взглядом его лицо. 	Блондин голубоглазо улыбался, но Вадик мгновенно уловил фальшь этой улыбки. 	- О! - воскликнул Кость, замедляя шаги. - Обознался. 	Вадик видел, что блондин очень профессионально обходит его, как бы занимая бойцовую позицию. Он тут же стал поворачиваться на месте без отрыва стоп, чтобы суметь уйти от внезапной атаки и в то же время контролировать противника. 	Кострецов понял, что перед ним опытный боец. Капитан остановился, продолжая улыбаться. Вдруг резко сказал: 	- Не двигаться! Я тебя задерживаю. 	Теперь Вадик улыбнулся своей самой расслабленной улыбкой. 	- Да? Тут ошибка. Но давайте пройдемте и разберемся. Вы из милиции? 	- Ага, - произнес опер. 	Вадик оглянулся и недоуменно спросил: 	- Что же мы стоим?! Идемте, куда надо. А то уже привлекаем внимание. 	Жалел капитан, что выскочил без помощников. Он сразу понял, что человек перед ним - загримированный, с наклееными бородой и усами и, наверное, в парике, безусловно, по имени Вадик, - крепкий орешек. Такой при задержании может отважиться на любое: стрелять напропалую, захватывать заложников, а на бульваре полно прохожих. 	Но опер Кость никогда не отступал. Он шагнул к Вадику, и в тот же момент киллер встречно ударил его в лицо. Точно целил - в глаз или чтобы перебить нос! Кострецов едва успел увернуться, приняв плечом удар. 	Вадик нанес его рукой-ножом, по-восточному "шуто": пальцы слегка согнуты в средних суставах, и напряжена вся кисть, кроме большого, прижатого к ладони; мизинец железно выпрямлен, отчего под ним твердеет чуть согнутая ладонь, ею и производится удар. 	Капитан начал контратаку. Замелькали обоюдные блоки и удары. 	Вадик держался мастерски, но Кость, пропустивший уже два удара, уловил наконец его ошибки: при взмахах кулаком Вадик двигал его не по прямой от исходного положения к противнику, да и локоть далековато отходил от корпуса. 	Сергей ловил момент, чтобы захватить палец Вадика на не правильно ходящей правой руке, с которой тем более обычно стреляют. Он использовал ловушки - подставкой ладони с откатом туловища при толчке ногой. Бил своим коронным ребром подошвы. 	Вадик переходил на крылообразную защиту, жестко ограждаясь. Борода у него отклеилась, парик слетел, но точки глаз были спокойны, словно б разминался в спортзале. 	И все же Кострецов сумел подловить мастера. Он отвлек его правым боковым ударом, и, блокируя очередное встречное "шуто", захватил защищающейся левой Вадиков нужный палец и - мгновенно нейтрализовал киллера, ломая его! 	Противник даже не вскрикнул. Лишь отшатнулся, сморщившись и опустив изуродованную кисть. Лицо его от грима и усилий было залито потом и пестрело ссадинами, но он вежливо взглянул оловом глаз и сдержанно сказал: 	- Я готов с вами идти. 	Кострецов стал вытирать тылом ладони пот и кровь со своего лица, поглядывая вокруг, прохожие удивленно замерли невдалеке при виде их молчаливой беспощадной драки. В эту секунду Вадик левой рукой выдернул из-под куртки пистолет. 	Мгновенья капитану хватило, чтобы вспрыгнуть и отлететь за ствол толстого дерева, счастье, что рядом. Вслед ему ударили подряд три выстрела. Пули врезали по коре. Кострецов перекатился по земле, выхватывая оружие. 	Выстрелил наугад лежа. Приподнялся... Вадик зигзагами бежал обратно к Покровке. 	Кострецов ловил его спину мушкой. Но Вадик умело лавировал, прячась за ошеломленных прохожих. Капитан бросился за ним, поняв, что издали не попадет. 	Киллер спринтерски уходил, четко маневрируя. Вот-вот, ощутил Кострецов, он сиганет к ограде и перепрыгнет ее. Опер приостановился, чтобы выстрелить по Вадику в миг, когда тот взлетит на невысокое чугунное ограждение. 	Вадик ринулся туда, вскочил на ограду. Кострецов четко влепил ему в спину! 	Киллер кувырнулся на проезжую часть улицы. Капитан не торопясь шел к нему. И вдруг увидел, что Вадик, выгибаясь, снова бежит. Он ковылял к "ниссану", стоящему у тротуара. 	Капитан попал в него, на Вадиковой куртке сзади чернело кровавое пятно, но тот, взмахивая руками, словно от воткнутого в спину кола, летел к "ниссану". И Кострецов запоздало вспомнил слова Камбуза, что это "ниссан" Вадика! 	Опер рванулся к ограде, но Вадик успел открыть машину и рухнуть в нее. Когда Кость перепрыгивал ограду, мотор взревел, и автомобиль понесся прочь. 	Кострецов проводил взглядом таранно умчавшуюся машину. Сунул пистолет в кобуру под курткой и пошел на Банковский.
 ***
 	Недалеко от пивной он отыскал наблюдающего Топкова. Гена взглянул на его окровавленное лицо. 	- С кем сцепился? 	- С Вадиком. Он о Камбузе в пивной на Покровке разузнавал, а мой стукач мне об этом звякнул. Попробовал я Вадика повязать на Чистопрудном... 	Топков протянул ему носовой платок. 	- Оботрись. Неужели он от тебя ушел?! 	- Как видишь. Причем, с пулей в спине. Не учел я, что у Вадика поблизости может машина стоять. Подумал: раз он топает к метро, да загримированный, то, наверное, здесь без колес. 	- Ну а Камбуз пьянствует тут, никуда не торопится, - доложил Гена. 	- Пусть себе. Снимаем за ним наблюдение. Вадику в ближайшие дни не до Камбуза будет, - распорядился капитан, думая, что Кеша должен быть с Камбузом и в случае чего доложит. 	Они зашагали с Банковского переулка.
	Глава 5 	Недооценил Кострецов Вадика. Кость не ведал, что тот с шизофреническим упорством делал себя по биографиям героических людей. 	Умчавшись с Чистых прудов, Вадик, чувствуя, как льет из раны в спине, тормознул в улочке за Садовым кольцом. Окна "ниссана" были сильно затенены, он перелез на заднее сиденье и без опаски разделся по пояс. Поднял с пола сумку, где хранилась тщательно составленная им аптечка на случай таких ЧП. 	Первым делом он набрал шприц с болеутоляющим. Правая рука со сломанным пальцем плохо действовала, но Вадик умел все делать и левой рукой. Изловчившись, вколол иглу в спину и затем в изуродованную Кострецовым кисть. Начал бинтоваться. Накручивал через грудь бинты, облегченно думая, что пуля, хоть и сидит сзади где-то в ребрах, но не пробила легкого. Он усмехнулся: 	"Издалека пришлось менту стрелять, и по касательной". 	Ему некогда было анализировать внезапную попытку блондина арестовать его, потому что безукоризненный киллер Вадик должен был отработать Камбуза до конца. 	Вадик натянул чистый свитер, сорвал усы, - единственно оставшиеся у него из маскировки, сел за руль и снова поехал на Чистяки. Это была даже не дерзость, а точный психологический расчет, что сейчас его там искать не будут. 	Чувствовал себя Вадик на предельном нерве, яро ощущал, что для него сейчас нет никаких преград. Раз ушел от такого классного в рукопашной блондина, то уж Камбуз обязан свалиться ему прямо на мушку. 	"Ниссан" проскочил по Кривоколенному переулку по направлению к Банковскому. Встал на углу, с которого просматривался выход из пивной. 	Из разнообразного багажа в машине Вадик извлек серый халат, в которых ходят уборщики, надел на себя. Натянул на голову кепку-аэродром, опустив ее козырек на брови, и выполз из машины. 	На тротуаре ему показалось, что сейчас упадет: так закружилась голова от кровопотери и ожившей боли в спине. Но он стиснул зубы и захромал к пивной. Там привалился около входной двери, изображая пьяного. Он и был пьян от наплывающей волны болезненной мути, пульсации свинца в спине и изуродованного пальца. 	Дверь наконец распахнулась - кто-то вышел. Вадику этого было достаточно, чтобы рассмотреть в глубине зала стоявших за столиком в обнимку Камбуза и Черча. 	Он усмехнулся, отметив, что похмеленный им утром Черч - весьма деятельный босяк. 	Вадик доковылял в "ниссан". Устроился на переднем сиденье боком, чтобы унять огонь раны, и стал ждать. 	Когда стемнело, дверь пивной стала отчетливо видна под фонарем сверху, а притаившийся темно-синий "ниссан" слился с сумерками.
 ***
 	Ближе к закрытию из пивной вывалились, обнявшись, вдребезги пьяные Кеша и Камбуз. 	Побрататься Черчу удалось с Камбузом вскоре после его появления в пивной. Кеша сообщил Камбузу, как отмазывал его на Покровке от блатной хари с глубоководной кличкой Сом. Служивший во флоте и плававший на субмаринах Кеша, сам "подлодка", умел образно травить и особенно отличился, глотая из батареи выпивки, признательно выметнутой Камбузом. Этот, как известно, никогда не ступал на палубу, но носил корабельную кличку и сейчас был на девятом валу-завалу. После Кешиной баллады не осталось никакого выхода для Камбуза, как напиться вместе с "летучим голландцем" до смертельного шторма. 	На улице Камбуз спросил Черча: 	- Куда сейчас? 	- На чердак! - скомандовал тот. 	- Почему на чердак? 	- Я хороший чердак знаю. Там как в кубрике. Глухо спать будем. Никакая курва не найдет, - заверил Черч. Они двинулись по Кривоколенному. Вслед им тихо ехал "ниссан".
 ***
 	В тот кубрик Вадик поднялся убивать Камбуза перед полуночью. Он пронаблюдал передвижение приятелей к подъезду дома, а через его окна - вползание на верхний этаж с ходом на чердак. 	С не меньшим мужеством, чем его шатавшиеся подопечные, подстреленный Вадик забрался по железной лесенке в чердачный лаз. Наверху в полоске света, падающей от уличного освещения через узкое оконце, он осмотрел этот пенал, напоминающий кубрик еще и потому, что из него имелся единственный выход. 	Комья тел Камбуза и Черча валялись в разных углах. Вадик безошибочно направился к Камбузу. Тот спал как убитый. Вадик достал нож и перерезал ему горло. 	Кеша киллера не интересовал после столкновения с блондином, который хорошо запомнил приметы Вадика. К тому ж Вадику было на руку, чтобы алкаш проснулся рядом с зарезанным и, возможно, безуспешно бы доказывал следствию, что не он убийца. 	Спустившись вниз, Вадик сел за руль. Проехал по мертво спящим Чистякам, выбрался на магистраль и стал звонить Маэстро по сотовику. 	- Доброй ночи, - сказал он своим обычным голосом, когда пахан взял трубку. - Извините, что беспокою. Два свежих клиента исполнены. Но меня сегодня окликнул Вадиком на Чистопрудном бульваре, по-видимости, оперативник. Пытался задержать. При моем уходе ранил из пистолета в спину. 	- Да что ты, сынок?! Как самочувствие?! 	- Не очень хорошо. 	Маэстро тепло произнес: 	- Артист ты, артист. Наверное, еле жив. Я ж тебя знаю... Сможешь дотянуть до пансионата? 	Пансионатом они называли строго законспирированный особняк в Подмосковье, где иногда отдыхал Маэстро или скрывались самые близкие его подручные. 	- Смогу. 	- Лады, Вадя. Сделал ты все, как всегда, под крышу. А что опер привязался и имя знает, будем разбираться. Как оклемаешься, звони мне из пансионата. А я сейчас туда врача подошлю. 	Вадик отключил связь и улыбнулся. Вот ради таких минут он шел по трупам, не жалея себя.
 ***
 	Черч с похмельной жажды очнулся спозаранку. Он прислушался к лежавшему у другой стены Камбузу. Тот интересовал его только оставшимися после вчерашнего монетами в кармане. Черч не собирался будить Камбуза, он хотел выгрести у спящего деньги для похмельного выживания в одиночку. 	Приподнялся Кеша, пробрался на четвереньках к собутыльнику. В синих отблесках рассвета, сочащихся через чердачное окошко, на него глянуло лицо мертвеца! 	Камбуз будто бы продолжал спать, чернея воронкой располосованного горла... 	Отпрыгнул Черч. Спотыкаясь, разом вспотев, кинулся на выход, выскочил во двор и припустился к Архангельскому переулку, где жил Кострецов, Первосортный осведомитель Черч при эстраординарной ситуации имел право жаловать в любое время. 	Кострецов еще спал и подошел к двери на звонок Кеши в одних трусах. Увидев того через глазок в такую рань, он приготовился к самому неприятному. Открыл дверь, приглашая Черча на кухню. 	Проволокся Кеша туда, плюхнулся на стул, отер пот, орошающий со страха и похмелья. 	- Камбуза зарезали! 	Закуривая, капитан сел напротив: 	- Кто?! Где?! 	- Нажрались мы вчера с Камбузом на Банковском. Я его спать повел на чердак по Потаповскому. Место хорошее, сколько там ни ночевал, никто не беспокоил. А сейчас проснулся, гляжу - готов Камбуз, глотка перерезана... Кость, ты меня вчера Камбуза окучивать на Банковский послал! Ты точно знаешь, что я никак не мог Камбуза кончить. 	- А может, поссорились? - испытывающе посмотрел на него Кострецов. 	- О-о, - Кеша схватился руками за голову, закрыл глаза и закачался, - что ж ты творишь?! Сам к человеку послал - и убийство вешаешь... У-у, бестолковка моя непутевая! За что для ментов боролся, на то, мудак, напоро-олся... 	- Ладно, ладно, - успокаивающе произнес опер, - знаю, что на убийство ты даже по пьяни не способен. Соображай, кто мог вас выследить и на чердак залезть. 	Чтобы Черч пришел в себя, он достал из холодильника бутылку пива и протянул ему. Тот лязгающими зубами сковырнул с нее пробку, огромными глотками отпил. 	- О-ох... Кто мог? Да любой. Мы с Камбузом из пивной пьяные в лоскуты вышли. 	Кострецов не мог себе представить, чтобы раненый Вадик был в состоянии разыскать Камбуза, выследить и расправиться. 	Он уточнил: 	- Были в пивной парни из бригады Духа? 	- Нет. Да они, как Гриня исчез, по пивнякам не светятся. Будто смело их с Чистяков. Никого из Грининых уж который день не вижу. Один Камбуз на полное обозрение вылез. Он вчера будто тронулся, крыша у него ехала. Особенно после того, как я о Соме рассказал. 	- Что ж он не слинял из Москвы? Машина у него была. 	Кеша махнул рукой. 	- Да где там?! Нажрался на нервной почве. 	Капитан достал еще одно пиво, поставил перед Кешей. 	- Оклемывайся. Я бригаду к трупу Камбуза вызову. 	Объяснил Кеша координаты чердака. 	Кострецов прошел в комнату и позвонил дежурному по ОВД. Когда Сергей положил трубку, телефон зазвонил. Сергей снова поднял, думая, что дежурный хочет что-то переспросить, но там раздался расстроенный голос Соньки Меди: 	- Сереж, рада, что до работы тебя застала. У меня тут крутые дела. Сегодня ночью Вахтанг до беспредела возник. Кричал, что я лярва и все такое... Побил меня. 	- Откуда звонишь? 	- Из дому. Вахтанг потом назюзюкался, сейчас спит. А у тебя чего голос такой? Тоже не катит? 	- Да есть, Сонь, немного. Надо сейчас по делам убегать. Так что ты давай конкретно. Какие идеи? Я тебя буду слушать и одеваться. 	Он начал натягивать одежду, а Сонька робко произнесла: 	- Сереж, я прошлый раз пьяной с тобой разговаривала, так что снова спрашиваю: ты в дело со мной точно решил входить? 	- Железно. Можешь не сомневаться. 	- Ага. Ну, в общем, кранты моему терпению. Я Ваха буду вырубать. Немножко расстановку сил тебе объясню. Есть такой знаменитый на Москве грузинский вор Нодар. Я когда-то девочкой его была, он мне наш бордель ставить и помогал. А я, бивневая, уж Вахтанга в долю взяла. Вах, когда понял, кто такой Нодар, круто зашестерил перед ним, вошел к нему в полное доверие. Ну, подвинул меня. Стал Нодар с Вахтангом дела решать, меня из основной в шестерку какую-то опустили. Тогда я и смерекала кого-нибудь еще из московских авторитетов на нашей хате завязать, чтоб снова подняться. Обратилась к большому человеку, кликуха ему Маэстро. Вадик-то, за которого в прошлый раз базарила, его человек. 	Кострецов, прекратив сборы, поплотнее прижал к уху трубку и небрежно сказал: 	- Откуда ж Маэстро крутой, если его Вадик, ты в прошлый раз говорила, едва ль не штымп слюнявый? 	- А вот как хошь. Да что Вадик?! У Маэстро таких вадиков навалом. Этот просто больше всех у нас ошивается и надоел. А Маэстро-то вровень Нодару, а то и повыше его стоит. Короче, вышла я через некоторых людей на Маэстро, предложила ему услуги нашей хаты. 	- Самого Маэстро, выходит, ты и не видела? - спросил капитан. 	- Да конечно. Я ж толкую: он большой человек. Только передала свою заинтересованность ему. Он согласился меня клиентурой поддержать. Стал своих деловых присылать. 	Разговор для Кострецова стал крайне важным. Он быстро анализировал информацию, вставляя нужные вопросы. 	- А как же Нодар стал это терпеть? 	- Да в том и дело. Нодару это круто не понравилось, он Вахтанга стал науськивать, Вах - пережимать клиентуру Маэстро. Я ж свое вела, почему и пошли все эти навороты. А сегодня, вишь, морду мне уже набили. 	- Непонятно, Сонь, почему Нодар это не мог с самим Маэстро уладить. Оба авторитеты. Могли б разобраться на своем уровне. 	Сонька возбужденно заобъясняла: 	- Здесь тонкое дело! Нодар и Маэстро по некоторым своим операциям на Москве пересекаются, кое в чем помогают друг дружке, кое в чем подсирают. Ну, как в любом бизнесе. И им сталкиваться из-за каких-то дырок вонючих не авторитетно. Ты, коли по раскруткам у деловых петришь, должен понимать, что за трещин им спорить западло. Вот Нодар с Маэстро и тягаются по нашей хате больше через шестерок. 	- Чей же сейчас верх по хате вашей? 	- Складывается, что Маэстро. Вот Вахтанг и психует. Надо мне его вырубать. А как это проверну, с тобой будем смотреть, в какую сторону намылимся. Может, будем ходить только под Маэстро. А может, скорешусь я снова с Нодаром. Но Вах при любой раскрутке помеха. 	Кострецов озабоченно произнес: 	- Теперь, Сонь, более-менее разобрался. Что ж ты по Вахтангу надумала? 	- А пойду сначала к Нодару. Он мною долго во все концы пользовался, но и я знаю его, как облупленного. Поговорю с ним по-хитрому, намекну, что хата снова может под его руку встать, если Нодар Вахтанга прогонит. А заартачится Нодар - надо будет конкретно выходить на Маэстро с тем же. 	- К Маэстро-то у тебя лучшие подходы, - развивал свой интерес Кострецов. - Вадик, ты базарила, в тебя по уши втюрился. Может, через Вадика с Маэстро сразу начать? 	- Не-ет, Сереня. Так не делается. Нодар мою хату поднимал, ему первому я и должна положение объяснить. Зацепить его есть чем. Он же секет, что хата под Маэстро почти перешла. 	- Ну, Сонь, как знаешь. Тебе тут, конечно, виднее. Но раз мы с тобой договор заключили, ты меня ставь теперь в известность о всех этих переговорах. 	- За тем спозаранку и звоню. Бывай здоров, Сережа. 	Кострецов положил трубку и пошел на кухню.
 ***
 	Там в крайней задумчивости сидел Черч, даже не очень увлекшийся второй бутылкой. 	- Так, - сказал Кострецов. - Бригада к Камбузу уже поехала. С тобой пойдем в отдел, дашь показания. 	- Кость, - жалобно произнес Черч, - а может, устранишь меня из этого дела? Вроде б ты сам труп обнаружил. Я ж тебе как на духу изложил. Что еще интересует, тебе подробно объясню. Боюсь, пришпилят меня менты. Ты мне поверил, а другие-то... Пили мы с Камбузом вместе, спали рядом... Нет, могу не отмазаться. Для ментовки ж главное: хоть кого-то за жопу взять, чтоб висяка не было. 	- Дурья ты башка, Кеша. Да если б я и покрыл тебя, все равно бы с первого тебя начали. Вас вчера уходящими вместе вся пивная видела. 	Черч совсем понурился. 	- Не переживай, - продолжил капитан, - мое слово в твою поддержку кое-что значит. Ты лучше напрягись-ка по другому срочному вопросу. Подумай как следует - твои подсказки могут настоящего убийцу Камбуза найти. Слыхал ты о грузинском воре Нодаре или авторитете по кличке Маэстро? 	Кеша навострился, сморщил загорелый дочерна лоб и ответил: 	- О втором точно ничего не знаю. А о Нодаре-то были разговоры. Его ребята отель "Кольцо" пасут. 	- Это где? 	- Да не так далеко от Чистяков, около Сретенки, ближе к Садовому кольцу. Новый это отель, с казино, недавно открыли. 	- Так, так, - воодушевился Кострецов. - Сам Нодар там заправляет? 	- Ну да. Крутая у него бригада, в ней и русские и другие национальности есть. 	- Спасибо, Кеша. Это отличная информация. Пошли. 	Кострецов отвел Черча в отдел. Сам отправился на Потаповский переулок, поднялся на чердак, где обрабатывали место преступления эксперты. Оглядел капитан труп Камбуза. 	Тут уже находились Топков и седой участковый майор Иван Пахомович Балдыкин, прозванный местными ухарями Балдой - не только по фамилии. 	Иван Пахомович был асом милицейского дела, не уступавший смекалкой сказочному работнику Балде, но, иногда напиваясь, по утрам с похмелья скрывался от всех, ни в коем случае не показываясь на участке. В другое же время участковый бороздил здешние окрестности едва ли не 24 часа в сутки. О похмельной секретности Балдыкина все отлично знали и трунили за глаза. 	Кость, не раз убеждавшийся, что у Балдыкина глаз-ватерпас и природный оперский талант, сразу обратился к нему: 	- Здравствуй, Пахомыч. Знал ты Камбуза? 	- Здравствуй, Сергей. Как было Камбуза не знать?! На их с Веревкой квартиру все соседи ополчились. Девки даже голыми оттуда выскакивали. 	Учитывал капитан, что Балдыкин свои соображения никому без вопросов не навязывает, и продолжил конкретнее: 	- Ножом или бритвой ему горло полоснули - блатной почерк. 	Майор сдвинул со лба потрескавшийся козырек старой фуражки. 	- Как сказать? И не блатной убивал бы на чердаке спящего втихую. Зачем стрелять? 	- Правильно мыслишь, Пахомыч. Тем более, Кеша Черч тут тоже спал. Он мне спозаранку о смерти Камбуза и доложил. 	Усмехнулся Балдыкин. 	- Молодец Черч, что донес, а то первым же в этом бы и завяз. Они ж с Камбузом вчера на Банковском неразволочную пили. Потом отправились вместе. 	- А как шли сюда, ты не видел? 	- Нет, Сергей. Я на Банковском остался приглянуть до закрытия пивной, чтобы эксцессов не было. 	- Жаль, Пахомыч. После их ухода из пивной что-то, возможно, произошло. 	- Что? Неужели, думаешь, все-таки Черч Камбуза прирезал?! 	- Нет. Скорее кто-то мог за ними следить. 	Балдыкин взглянул, весело прищурившись. 	- Ну да, ты-то не мог быть в курсе. Утомился вчера - после драки на Чистопрудном. 	- Эх, Пахомыч! И это знаешь. Что ж ты на пенсию собрался?! Мы без тебя припухнем. 	- Не припухнете. Ты еще послужишь, и Гена Топков вроде дельный паренек, хотя его очки не больно хорошее впечатление на шпану производят. 	- Да, слишком научный у нас Гена. Ничего, я его больше по части анализа натаскиваю. 	Участковый небрежно взглянул по сторонам и проговорил: 	- Да-а... Так я приглядел, как пивная закрывается, и немного побродил еще по своему хозяйству. У стариков же бессонница, - он хитро улыбнулся. - Заглянул и сюда во двор. Да обратил внимание на "ниссан". 	- Что?! - воскликнул Кострецов. - Какого цвета была машина?! 	- Темно-синего, сильно затененные стекла. Новенький "ниссан", как с заводского конвейера. 	Он точно описал приметы и модель "ниссана" Вадика, которые отлично запомнил Кострецов на Чистопрудном. 	- Так, так, Пахомыч. А с чего это ты его заприметил?! 	Балдыкин скромно потупился. 	- Черт знает, Сергей. Я такой, что все замечаю. Всю жизнь ведь наши погоны ношу... А пригляделся к "ниссану", потому как всех новых русских по Потаповскому знаю, тех, кто дорогие машины имеет. И о жильцах этого дома в курсе. Но ни у кого из них нет такого "ниссана". Я еще подумал, что кто-то недавно купил или гость какой приехал. 	Кострецов, понизив голос, произнес: 	- Так вот этого гостя я вчера на Чистопрудном и хотел взять. Только об этом никому, даже нашим. 	- Понял. 	- Спасибо тебе за важнейшую информацию, Иван Пахомович. Ты ею Кешу Черча из-под подозрений полностью вывел. 	- Было б кого, - участковый подмигнул капитану. - Давно бы надо этого Кешу с Чистяков убирать, но ведь ты с ним в школе учился. Пусть бегает. 	- Правильно и это понимаешь, Пахомыч. Если что-то еще вспомнишь или узнаешь о том "ниссане", доложи, пожалуйста, лично мне. 	Балдыкин кивнул, снова надвинул на лоб фуражку и отошел. 	Кострецов подозвал Топкова. 	- Гена, Камбуз - снова работа Вадика. Теперь все очевидно. Будем напряженно пахать линию Вадик - Маэстро. Мне сейчас звонила Сонька Медная Ручка. Хорошо осветила ее дела с Маэстро. Тот тягается с Нодаром за крышу над секс-павильоном. Надо немедленно пару этих авторитетов раскручивать. Раненый Вадик, хотя и сумел управиться с Камбузом, сейчас, видимо, исчезнет из поля зрения, тем более, он дела по бригаде Грини, видимо, полностью подбил. Нужны данные на Нодара и Маэстро, хоть какие, чтобы за них уцепиться. 	- Давай я по Маэстро поищу. 	- Я и хотел тебе это предложить. Ты Маэстро первым пронюнькал. Может, и дальше тебе повезет. А я берусь за Нодара. Он контролирует отель "Кольцо" около Сретенки, а в тех краях есть у меня оперский друг на все сто - Петро Ситников. Сейчас же иду к нему. 	Топков кивнул. 	- Лады. 	- Лады? - улыбнулся Кострецов. - Ты уже по-блатному красивое слово "ладно" окорачиваешь. 	- А ты иногда его не у-корачиваешь? - поправил Кострецова Гена. - Притом "лады" могут быть - баяна, гармони. Лады, музыкальные такие: нажимая на них, гармонист звучную музыку создает. 	Кость хлопнул его по плечу. 	- Я, Ген, на твое занудство уже почти перестал реагировать. Ты, кстати, вернешься в отдел, там застрашенный Черч показания по убийству Камбуза дает. Он на чердаке ночью тоже спал. Кеша в крайнем расстройстве: самого могли прирезать, и убийство могут пришить. Успокой его, скажи, что я сейчас получил данные, окончательно подтверждающие его невиновность.
	Глава 6 	Кострецов отправился на Сретенку к оперу угрозыска Петру Ситникову, который по своему участку летом славно ему помог раскрыть банду оборотней МВД. 	К счастью, он застал Петю на рабочем месте, точнее - на бумажном, потому что Ситников был таким же разгонным, как Сергей, целые дни пропадал на своей земле. 	- Привет легендарному оперу Кость! - воскликнул Петя, улыбаясь до ушей своей широкой физиономией с малюсенькими глазами. - Есть новое дело, за которое нам уж точно по медальке дадут? 	- Как бы, Петя, под зад окончательно не дали, не до наград, - ответил Кострецов, присаживаясь на стул перед столом Ситникова. 	- Да у тебя всю дорогу так, - махнул тяжелой лапой Петя. - Сначала сплошняком не фартит, зато потом бьешь в десятку, - по своему обыкновению, он пересыпал свою речь феней. 	Сергей расстроенно произнес: 	- В розыске, которым сейчас занимаюсь, - сплошные трупы. Сегодня - очередной мертвец. Уж боюсь в свой отдел заглядывать, чтобы начальству на глаза не попасться. 	- Ну так, выходит, действительно дело крутое, не трусы у кого-то слямзили. 	- Да. И подобрался я наконец к основному в этой рыбалке. А с ним сотрудничает один авторитет, который шакалит на подведомственной тебе территории. Нодара имею в виду. 	- А-а. Есть такая пиковая крыса, гостиницу "Кольцо" к рукам прибрал. 	Сергей закурил, собираясь послушать, и сказал: 	- Слыхал я о Нодаре кое-что, но ты поподробнее изложи. 	- Был Нодар на Москве в подручных у знаменитого Отарика Квантришвили, которого в 1994 году киллер-снайпер убрал. Помогал он Отарику создавать первоначальный капитал через центровых, что снимали бабки в Центре международной торговли, гостиницах "Интурист", "Метрополь", "Космос". Отарик раскрутился, стал взимать долю с казино в ресторане "Гавана", гостиницах "Интурист", "Ленинградская", "Университетская", в банках, коммерческих структурах. Квантришвили тогда почти весь игорный бизнес Москвы подмял, и Нодар был у него доверенным лицом. Потом Отарик так поднялся, что полез создавать "Ассоциацию XXI век" и в конце концов оказался президентом Фонда социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина, да сам себя от киллерской пули не защитил. Во всех делах был у него на подвязке Нодар. 	- Квантришвили-то более-менее прилично выглядел, умел складно журналистам лапшу вешать, но Нодар ведь другого кроя уголовник. 	- Конечно, Серега. Отарик так обнаглел, в политические игры вдарился, а Нодар - блатная сыроежка, как есть, с носу до пяток. Поэтому, когда Отарика шмальнули, Нодар занялся наиболее ему привычным - гостиничным бизнесом. Взял под крышу казино, отели, ему отстегивают, он с конкурирующими бандитами права качает. Ну, обычная воровская бодяга. Крутит все, что в руки падает. К фиктивным туристическим фирмам, автоугонным делам причастен. 	- Как он себя в "Кольце" показывает? 	- Обжился. Свой кабинет имеет. Порядок в "Кольце" его быки более-менее поддерживают. 	- Автоугонные дела и моего розыска касаются, Петя. Что в этом направлении о Нодаре известно? 	- С земляками из Тбилиси по этой части он завязан. Московские автоугонные банды перекидывают тачки в Грузию, там их местное ворье отмывает, а потом деньги надо делить. В этих расчетах Нодар и участвует. Некий представитель республики Грузии в Москве, падла. 	- А с турфирмами что? 	- Да известные операции. Открывают на десять дней турфирму, собирают с лохов бабки для оформления зарубежных круизов - и с концами. Сам Нодар такое не затевает, мелковато это для него. Он больше авторитетно споры уголовников на той ниве улаживает. У них же проблемы больше не как штымпов обобрать, а как навар правильно раздербанить. В общем, лезет Нодар во всякие дела. 	Кострецов поинтересовался: 	- Враждует с кем-нибудь круто Нодар? 	- Да хрен этих авторитетов поймешь, - уныло проговорил Петя, - в таком говне сидят, что и сами, наверное, не разберутся, кто им кореш, кто враг. Кутерьма вонючая и кровавая. 	- Ты чего так грустно?! - улыбнулся капитан. 	- Надоели, как волдыри на жопе. Ведь всех их почти знаем наперечет, а вязать редко все же удается. Вот иной раз благодарственно и перекрестишься, когда очередного Отарика сами кокнут. 	- Бога-то, Петь, из виду не упускаешь? 	- А как же?! Мы ж с тобой в другой суете. Чистим с Божьей помощью оперскую земельку. 	- А такой авторитет, Маэстро, по связям Нодара не мелькал? 	Ситников сощурил свои и так маленькие глаза-пуговки. 	- Что-то было... А, агентура сообщала, что разборки назревают у Нодара с Маэстро. 	- А о самом Маэстро? 	- О Маэстро, Сергей, не докладывали. Просто упоминали его в связи с недовольством Нодара. Он же лапу на всю Москву желает наложить, как когда-то и Квантришвили старался. Но талантов таких нет. Вот и рыпается, воюет, как может, на своем шакальем передке. С Маэстро Нодар по турфирмам попал и еще на каком-то кредите погорел. Судя по всему, тот Маэстро покруче Нодара будет. Тебе кто, Нодар или Маэстро нужен? - спросил Ситников, видя, что хитромудрый Кострецов наконец-то прояснил направление своих интересов. 	- Маэстро. А Нодар требуется, потому что к нему есть у меня конкретные подходы, - ответил Сергей, имея в виду намечающийся визит Соньки к боссу "Кольца". - Через это, может, смогу и Маэстро достать. 	- Ох ты и жук, Серега! - добродушно воскликнул Петя. - Всегда ко мне заявляешься, когда уже вторгся на мою территорию. 	- А чего раньше тебя беспокоить? - улыбнулся Кость, отмахнув кудри. - Да я еще и не вторгся. Один человек, может, окажется у Нодара в "Кольце", раз он там любит заседать. Но это не мои оперативные дела, просто так складывается. 	- Все у тебя всегда как-то хитро складывается. Другой опер дал бы тебе хозяйничать на своем участке? А ты меня прямо обжимаешь! - усмешливо крутил глазками Ситников. 	- Петь, я сколько раз тебе в таких случаях говорил, что тебе ж работу облегчаю? По Нодару мне что-то донесут, а ты пошустрее подведешь его к нарам. 	- Да ладно, - Ситников махнул рукой. - Значит, за поимку ментовской банды летом ни хрена тебя не отличили? 	- А чего меня отличать, Петя? Все и так знают, что Серега Кострецов хороший опер. 	Опер Петр Ситников серьезно посмотрел на него и веско проговорил: 	- Нет хороших, а есть лучшие из лучших.
 ***
 	В этот и следующий день Кострецов много извел времени и сил, исписывая горы бумаги по расследованию, в котором исчез Гриня Дух и были убиты Веревка, Камбуз. 	Порадовал, наконец, лейтенант Топков, разыскивавший сведения по Маэстро в ГУВД, МУРе. Он бодро заглянул к капитану, сел напротив, достал из кармана блокнот и хлопнул им по столу. 	- Хищная рыбина этот Маэстро! На удочку такого не возьмешь, лучше сетью. Зацепил я кое-какие данные на него. 	- Как прикажешь, так и будем ловить, - усмехнулся Кость, - а сетка на него уж плетется. Во-первых, к Соньке моей полногрудой Вадик, адъютант Маэстро, когда-никогда заглянет, потому как рыжая - его блатная дама сердца. Сонька во весь пух крутит своей медной ручкой, и вскоре, возможно, к самому Маэстро на прием пойдет. А также узнал я у сретенского опера: конфликтует Маэстро с Нодаром до такой степени, что грузин готов на него резко собак спустить. 	- Своих быков, ты имеешь в виду?! 	- Ну да. Маэстро, как я понял, обул Нодара в раскрутке фиктивных туристических фирм и по какому-то кредиту. А до кучи Маэстро грузину по секс-хате хвост почти отдавил. 	Топков пролистнул блокнот с записями. 	- Верно, завязан Маэстро и на липовых турфирмах, и на кидании в кредитах. Он большими делами ворочает, в которых автоугонный бизнес занимает выдающееся место. 	- Кстати, Нодар к этим автостадам тоже причастен, участвует во взаиморасчетах автобарыг Грузии с москвичами, - уточнил Кострецов. 	- И здесь Нодар с Маэстро схлестнется, потому что бригада Грини Духа трудилась на Маэстро. 	- Вот как? 	- Да, - Гена бойко поправил очки, - на Маэстро работают несколько автоугонных бригад. Он их курирует и обеспечивает сбыт по странам СНГ. Значит, по автопартии Духа на Грузию с Чкаловской у Маэстро с Нодаром общие дела. Вмешается ФСБ Грузии - и рассчитываться тбилисским ворам с Маэстро нечем будет, кроме тюремной пайки. 	- Эка мы! - довольно потер руки капитан. - Тогда ведь еще Маэстро не установили, а след на Грузию четко взяли. Так что это за Маэстро? Биография есть? 	Гена покачал головой. 	- Белое пятно. Только по его деятельности в последние годы имеются агентурные оперативные данные. Словно б из-под земли вынырнул. 	- Так, лейтенант, не бывает. В уголовном мире их "другой жизни" досье, конечно, не составляют, но сведения, слухи в том болоте, особенно про авторитетов, обязательно бродят. 	- Я, Сергей, это хорошо понимаю. Но вот сумел как-то Маэстро законспирироваться. 	- Что ж, его в Москве никогда не задерживали, хотя бы ГАИ? Не пытались установить местопребывание, местожительство? 	Развел Топков руками. 	- Такое впечатление, что он невидимка. Донесения на него идут от третьих, четвертых лиц, в смысле их уровней общения с Маэстро. Фотографии нет. 	- Странный объект. Значит, и от своих прячется? 	- Похоже. Все контакты Маэстро, даже с авторитетами, исходят от двух-трех его приближенных. В лучшем случае - сам поговорит с кем-то, но только по телефону. 	- О Вадике что-то есть? 	- Нет, Сергей, о Вадике по оперативкам тоже ни слуху ни духу. 	Кострецов задумчиво посмотрел в окно, потом, усмехаясь, на Топкова. 	- Как же ловить невидимку? 	Весело прищурился Гена. 	- Если по святым наукам, то именно сетью и надо. Не видят Маэстро лишь уголовень, как ты выражаешься, а наша-то сетка его запутает и высветит. 	- О-о, на эту тему Петя Ситников любит потолковать. Но есть здесь рациональное зерно, Божий промысел, как церковные люди бы сказали. Значит, будем дальше невидимку закольцовывать. Но к услугам нашим осталась лишь Сонька. Все, кого мы могли использовать из подведомственной Маэстро Грининой грядки, начиная с Духа, вне игры. А на бригаду Феди Трубы мы так же из-за его преждевременной кончины не смогли выйти. Хотя я теперь почти уверен, что скоординировал театральные грабежи двух этих бригад - Маэстро. 	- А почему только Сонька? Вахтанг тоже должен выходы на Маэстро знать, раз тот за куратора и по их блатхате. 	- Куда ему, Гена?! Сонька, если ей верить, сама привлекла Маэстро. Вахтанг больше на Нодара ориентируется. Эх, как это я Вадика упустил?! Тоже какой-то невидимка. Вспорхнул с дыркой в спине, на "ниссане" улетел. 	- И на Камбуза спикировал, - закончил Топков. - А красный "пежо" от Грини у Вахтанга? Как он к нему попал? 	- Камбуз меня на этот счет просветил. Обычное дело: отогнали Веревка и Камбуз эту машину приемщику, то есть какому-то промежуточному лицу, тот ее Вахтангу передал. Я сразу о том приемщике Камбуза не спросил, а теперь и не спросишь. 	Гена нахмурился. 	- Так что ж, сидеть нам и новостей от Соньки ждать? 	- Зачем же ждать? Надо - на опережение. Настраивай подслушку и давай сам или кого-то еще в засаду к дому Вахтанга. Туда сейчас все нитки сойдутся. Вадик по Соньке сохнет и должен там нарисоваться. Сонька после встречи с Нодаром, возможно, на Маэстро выходить будет. 	Приподнялся лейтенант, небрежно сунул блокнот в карман. 	- А я-то, крупицы собирая на Маэстро, думал, что достаточный банк данных зарядил, чтобы его ухватить. Ведь у меня схемы многих его операций есть. 	- Гена, Гена, - отечески произнес Кострецов, - привыкни ты, что наше дело больше в это копание и шуршание бумагами упирается. Крупную рыбу взять и надолго в садок с решетками посадить - это по нынешним временам большая удача. Ей-богу, прав Ситников. Говорит он: пристрелят воры вора - и благодарственно перекрестишься... Ну что нам дадут схемы операций Маэстро? Схемы эти в кримбыте довольно похожие и давно надыбанные, как ворье выражается. Мало их знать, надо вычислить, как ими Маэстро пользуется, его почерк определить. Но даже если и найдешь потерпевших, за руку верхнего ворюгу не всегда схватишь. 	- Что же, на какой-то прокол Маэстро только и можем рассчитывать? 	- Выходит так, Ген. 	Топков опять сел и возмущенно сказал: 	- Ну, ты даешь! Имеем огромный аппарат, армию оперов и агентуры и должны пассивно ждать, пока вор не оплошает? 	Кострецов усмехнулся его горячности. 	- Можно, конечно, и по-другому: как при ЧК, НКВД пробовали. Хватать - за одно паскудное выражение рожи. А если, например, с наколками попался, то расстреливать у ближайшей стенки. Но в чекисты-то шли люди с красной уголовной психологией... Правда, у нас этих настроений до сих пор навалом. Вам в Вышке какой-нибудь старпер-преподаватель не орал с кафедры: "Органы всегда правы!"? 	- Было. Инструктор по рукопашному бою любил это повторять. 	- Вот! А это даже не старпер, а, небось, довольно молодой мужик. 	Гена посмотрел на капитана саркастически. 	- Сергей, я ведь о твоих подвигах много знаю. Именно ты к нормам правопорядка, а то и законности довольно наплевательски относишься, частенько самостийно действуешь. Да взять хоть наше расследование, как ты без санкции у Вахтанга "жучки" насовал. 	Кость смущенно подвигал бровями. 	- Это есть. Ты прав, много иной раз на себя беру. - Он энергично поглядел на лейтенанта. - Вот ты меня и окорачивай по беспределу. 	Топков занудно сказал: 	- "Окорачивать" можно только коня, я уж тебя поправлял. И слова "беспредел" нет в правильном русском языке, есть - "беспредельность". 	- А "базлать", "куликать", "базарить" - есть?! 	- Но это же феня - жаргон преступного мира. 	- Вот, Ген, ты туда и все мои речи запиши. Говночистом работаю, дерьмом мажусь. Совершенно справедливо ты меня самостийностью попрекнул. А почему я такой? Да потому что, как зараза, оперское дело, внедряются в организм поганые микробы, вирусы всякие. Полоскаешься со сволочью - их словечки, приемы в тебя впитываются. Грань в ментовском и уголовном иногда не различаешь. Это как у хирургов, многие из них, что коновалы. Никакого почтения к человеческой боли, страданиям, самой смерти. 	- Неужели и я таким сделаюсь? - длинно посмотрел на него Гена через очки в аккуратной оправе. 	- А куда ты денешься?! - с сердцем отозвался капитан. - Никуда не денешься, если твоя работа центром всего для тебя станет.
 ***
 	Сонька удостоилась у Нодара аудиенции, назначенной ей в гостинице "Кольцо". Она обрядилась в свое самое декольтированное платье, возвела из меди прекрасных волос прическу у дорогого парикмахера и прибыла к кабинету Нодара, располагающемуся в отдаленном от гостиничных покоев помещении. 	Мордоворот у двери пригласил ее войти. 	Нодар, усатый грузин лет сорока, с блестящими желто-черными глазами, кажущимися мокрыми, сидел на атласном диване, поодаль от его "присутственного" письменного стола, перед низким столиком с вином и фруктами. 	- Проходи, Сонечка, и за свою красоту со мной выпей, - приветствовал он ее. 	Сонька присела с другого края на длинный диван, взглянула на него с прищуром. 	- Все такой же, любишь баб комплиментами смущать. 	Они выпили из узких фужеров. 	- Что у тебя там происходит, Соня? - осведомился Нодар, откусывая персик. 	- У меня?! Эта хата давно не моя, Нодар. Ты-то лучше всех знаешь. Вахтанг там босс, у него и спрашивай. Он уж начал мне морду бить. 	- Э-э, дэвушка, виляешь. Как Вахтанг может боссом стать, если ты недовольна? 	Сонька поправила груди и независимо произнесла: 	- Есть такое дело. А с чего мне в кайфе быть? Вахтанг совсем с разума съехал, только о бабьих дырках думает. 	- Э-э, зачем так говоришь? Одно другому не может мешать. Телки телками, а дело делом. 	- Это - у тебя, - выразительно округлила миндалевидные очи Сонька, - а Вахтанга на то и другое не хватает. Вот последний случай возьми. Завалился к нам какой-то шизанутый жулик, стал права качать, пушку достал. Хорошо, я обстановку разрядила, а Вахтанг такое лепил... Ну не умеет с людьми разговаривать. 	Нодар уже знал о визите Камбуза от Вахтанга. И если Сонька пыталась использовать этот случай только для подчеркивания несостоятельности Ваха, то тот, докладывая Нодару, подробно изложил претензии Камбуза. 	Тягающийся с Маэстро Нодар с удовольствием выяснил, что Вадик был убийцей Грини Духа и Веревки. Он давно подозревал, что Вадик - киллер Маэстро, и теперь это так удачно подтвердилось. Нодар собирался атаковать Маэстро по ряду своих причин, поэтому из истории с Камбузом он хотел вытянуть и сведения о местопребывании Вадика, который в его войне с Маэстро мог сильно насолить. 	Глубокомысленно повел своими жидкими глазами Нодар. 	- Слыхал о той заварушке от Вахтанга. А как он мог это уладить, если Камбуз пришел разбираться по твоей линии? 	- Какой-такой линии? - небрежно спросила Сонька. 	- Ну, которую ты от Маэстро ведешь, дэвушка. Камбуз и Вадик, о каком был базар, люди Маэстро. Ты с ним о клиентах договаривалась, тебе надо было бучу и гасить. 	Сонька поняла, что начала неудачным примером, и попыталась свою линию виртуозно замкнуть на Вахтанге. 	- Нодар, я гляжу, тебе Вахтанг под свой интерес все докладывает. Вот ты говоришь, что завязалась я с Маэстро. Но почему ж тачку, "пежо", Маэстро не мне, а Ваху дал? 	Она сама все подстроила с этим красным "пежо", когда узнала, что Маэстро хочет сделать такой подарок. Попросила представителя Маэстро связаться с Вахтангом, чтобы не "засветить" симпатии к ней пахана. 	- Да?! - удивился Нодар. - Ничего об этом не знаю. 	- Ты много чего не знаешь, - стремительно подхватила Сонька. - Вахтанг крутую мокруху развел. Троих телок на тот свет отправил. 	- Как это? 	- Да так. Отправил, в натуре. Ломовую дозу колес на прощанье заставил их сожрать и в поезда посадил. 	Была это, действительно, инициатива Вахтанга, проявление его психопатичной сути насильника. Истерзав узниц, отдав их на конвейер клиентам борделя, Вахтанг решал их умертвить, когда видел, что девушки психологически не сломались. Потчуя жертв смертельной дозой, он наслаждался, представляя себе, как будут они умирать в конвульсиях на вагонной полке. 	Нодар задумчиво погладил усы пальцем с перстнем литого золота и уточнил: 	- Если он их в поезд посадил, то мы не можем знать, что с теми телками потом стало. 	- А я вот поинтересовалась на всякий стремный случай. Через проводников вынюхала, что две концы отдали. И третья, значит, туда же. Дозы-то "на посошок" Вахтанг всем отмерял одинаковые. 	Налил Нодар в фужеры еще вина, молча поднял свой, приглашая Соньку. Они выпили. 	- Круто Вахтанг поступает. Зачем же так в этом деле? Желающих-то телок навалом. 	- Да он маньяк. Его обычные бляди не устраивают. Ему интересно чистых насиловать, ломать. 	Она выплескивала всю компру на Вахтанга, скрывая лишь случай с Мариной, заточенной в ванную квартиры, которую сама Ваху сняла. 	- Он великим режиссером себя считает, - надрывно продолжала Сонька. - Ну, раз под такого косишь, то и произведи телок в дело без наворотов. А не всегда у студента получается. Прокалывается и мокрушничает. Тебе такой босс нужен? Мне - нет. Я за соучастие не хочу гореть синим пламенем. 	- Что ж ты хочешь, дэвушка? 	- А то, с чего мы с тобой, Нодар, и начинали. Я, дура, Ваха тогда сама на "режиссера" пригласила, думала, он потянет, а ныне жалею. Отставь его с хаты, я верной тебе останусь. 	Нодар двинул маслянистыми глазами. 	- А сейчас ты все же неверная мне, а? 	Сонька посмотрела в его тигриные глаза и с некоторой робостью произнесла: 	- О-ох, ты зыришь прям как Сталин. До мурашек можешь довести. 	- А где они у тебя? Уже забегали? - весело спросил Нодар и сунул ей руку под юбку. 	- Да я чего? - развратно улыбнулась Сонька. - Я тебе, как хошь, дам. Забыл, как мы ласкались? 	Вынул руку Нодар из-под подола и строго сказал: 	- Сталин мой земляк. С грузинами, Соня, не надо шутить. 	- А я чего? - сразу притихнув, другим тоном проговорила Сонька. - С Вахтангом, как хошь, решай. Мое дело - только подсказать. 	- Решу, решу, дэвушка, - тряхнул рукой с перстнем вор и, подумав, что достаточно отвлек Соньку, перешел к по-настоящему интересующему его в этом разговоре вопросу. - Если Вахтанга уберу, никаких случайных людей, как тот Камбуз, на хате не должно быть. И Вадик этот кто такой?! С него разборка получилась. Почему разбираться с Вадиком не к Маэстро идут, а к вам? Где он сейчас? 	- Слинял, Нодар, он с Москвы, - горячо поделилась Сонька. - Сегодня мне откуда-то из загорода звонил. Извинялся, что не может зайти. 	Нодар знал, что Вадик к Соньке "неровно дышит", и продолжил раскручивать эту тему: 	- Э-э, дэвушка, почему ему такой почет, что может запросто звонить? Разве все ваши гости могут так себя вести? 	- Да я, Нодарик, ни при чем. Вадик малахольный, втюрился в меня не на шутку. 	- Мало ли кто в тебя втюрится. И ты со всеми о любви по телефону говоришь? - он намекал, что шестерит Сонька перед людьми Маэстро. 	Уж здесь-то свою неприязнь к Вадику не нужно было скрывать. Сонька с отвращением бросила: 	- Да он импотент. Больше мацает, такая слякоть, но боюсь я его. 	- А что такое? К вам сплошь деловые заходят, все грозные. И всех боишься? 	- Да не, ты ж знаешь, я не из пугливых, любому монду на голову натяну. Но Вадик этот, сдается мне, по природе мокрушник, - высказала она то, что определила в разговоре с Кострецовым. 	Еще раз подтверждало это умозаключения Нодара о киллерстве и крайней опасности Вадика, и он лениво, как бы незаинтересованно, обронил: 	- Чего ж он из Москвы слинял? 	- Да от разборок, видать, с которыми Камбуз приходил. 	- А ты ему о наезде Камбуза сказала? - спросил Нодар, просчитывая информированность Маэстро на этот счет. 	- Нет. Я не люблю в такое меж деловыми встревать. Зачем лишнее базарить? - правду говорила Сонька, потому что решила доложить о случае с Камбузом самому Маэстро, если тот после отказа Нодара ей понадобится. 	- Ну, лады. Пока Вадик не будет тебя беспокоить, раз отъехал. Мой совет тебе, Соня, - он многозначительно выкатил лужицы глаз, - о заварушке с Камбузом никому не говори. 	- Ага, - изображая покорность, кивнула Сонька. 	- А если Вадик опять позвонит или что-то ты о нем узнаешь, сразу сообщи мне. 	- Сделаю, Нодарик. 	- Ну вот, дэвушка. А по Вахтангу я должен немного подумать. Он мой земляк, сразу из дела выбрасывать мне его некрасиво. Я буду думать, ты меня не забывай. Что-то у нас опять и сладится, а? Я же о том, как у тебя внизу горячо, никогда не забывал и не забываю. Веришь ли, сколько телок рядом крутится, а тебя, рыжую, не могу из сердца выбросить. 	Сонька страстно взглянула на него и подумала: "Ох и лапши навешал ей сегодня Нодар". Ее многострадальная интуиция подсказывала, что не уберет Нодар Вахтанга из их заведения. И особенно выделяла она крайнюю заинтересованность Нодара Вадиком, а значит - самим Маэстро. 	Нодар, чуяла она, за былые годы изучившая его повадки, решился на какой-то крутой поворот в отношениях с Маэстро. И в этом раскладе ей нужно было быстро соображать, чью сторону принять. 	Так лихорадочно метались и мысли, но на красивом лице Соньки Меди не отразилось ничего. Профессионально выпирали ее сочные груди, безмятежна была мраморная кожа королевских плеч. Она попрощалась с Нодаром по-прежнему влюбленной в него биксой.
 ЧАСТЬ IV
 МАЭСТРО
	Глава 1 	Авторитет Маэстро когда-то прозывался Виктором Указовым, а в уголовной среде был известен как Челнок. Предельно законспирироваться, сменить кличку и даже внешность при помощи пластической операции ему пришлось после того, как убили его легендарного пахана Сергея Шевкуненко, гремевшего под кличками Артист и Шеф. 	Судьба Шевкуненко-Артиста была крайне оригинальной и в обычной, и в "другой" жизни. Воспитывался он матерью, работавшей на "Мосфильме" и имевшей обширные связи в киношной среде. В четырнадцать лет Сережа снялся в главной роли в своем первом фильме - трехсерийном "Кортике", поставленном на телевидении в 1973 году. В нем юный актер так проявил себя, что сериал продолжили, сделав в 1975 году еще три серии "Бронзовой птицы" с его участием, там он сыграл роль пионервожатого. 	Молодой Шевкуненко лицедействовал столь выразительно, что в 1976 году уже снялся в приключенческом кинофильме "Золотая речка". Но другие боевики увлекли восходящую восемнадцатилетнюю кинозвезду: он предпочел роль блатного Артиста в жизни - с настоящей "забойностью" и золотой жилой. В том же 1976-м Шевкуненко получил свой первый срок за хулиганство. 	Отсидев два года, Шевкуненко со стремительностью, которую демонстрировал и в кино, идет на кражу госсобственности и попадает за решетку на следующие четыре года. Потом, до 1990, - сплошное тюремное кино с краткими антрактами на рекламу. В той эпопее у бывшей надежды советского кинематографа было две судимости, а третью он заработал за побег из зоны. 	Так что в 1990 году Шевкуненко вышел на волю полноправным блатарем с заслуженными на подмостках нар кличками. Но Артист, он же Шеф, не смог унять свою творческую натуру, хотя в уголовщине, как в кино, ему совершенно не фартило. Вскоре он попался с пистолетом, и опять зона на год, и опять там за художества добавляют Артисту еще три. 	Наконец в 1994 году Артист пытается более-менее прижиться на свободе. Он выбирается из потопа тюрем и лагерей "положенцем" - блатяком, готовым к коронованию в воры в законе. Селится Артист в квартире своего детства на Мосфильмовской улице. 	Милиции к Артисту-Шефу, ставшему режиссером преступлений, а не их исполнителем, теперь подступиться трудно. А он, как всегда, не простаивает: район Мосфильмовской полностью переходит в руки его бригады, которая контролирует всю эту территорию вплоть до элитного спортклуба. 	На уголовной ниве и прибирает в конце концов судьба Артиста. В 1995 году 35-летнего Шевкуненко неизвестные расстреливают дома вместе с его 76-летней матерью, когда-то не помнившей себя от счастья, что Сережа талантливо начал на экране. 	До гибели Артиста одним из выдающихся его подручных и был Маэстро, тогда еще Челнок. Познакомились они во время очередной отсидки. Расстрелявшие Артиста конкуренты поклялись перебить всю его бригаду, насолившую им беспределом. В то время и сделал себе Указов-Челнок пластическую операцию и сменил кличку на Маэстро в память неподдельных артистических талантов своего бывшего пахана. 	Артист-Шеф, с его природным художественным даром, часто попадался, не контролируя свои взрывные эмоции. Челнок многому научился у него в психологии, тактике и стратегии уголовного дела, но раз и навсегда зарубил себе на носу: не распускать сопли ни при удачах, ни в поражениях. Челнок-Маэстро, приговоренный расстрельщиками Артиста, ушел на дно, изменил внешность и довел блатной принцип выживания до отмороженно-беспощадного кредо. 	Так же выковывался и Вадик, так сказать, закрепляя теорию книжных супербиографий на притягательном жизненном примере своего кумира. Шизофреническому киллеру тут помогала болезнь, а Маэстро сделал себя по безысходности, под дулами автоматов конкурентов. Но учтя ошибки Артиста, Маэстро (все же бездарность на высоком, художественном, уровне) обречен был завидовать мертвецу. Ему была недоступна его артистическая "легкость бытия", когда что в тюряге, что на воле - совершенно пряники. 	Поэтому, хоть и удавалось Маэстро безупречно скрываться и от корешей, и от ментов, тщательно просчитывать окружающих, ситуации, операции, он томился по разбойничьи "духовым" выходкам. Так представляют себе их театр исконные блатари, к которым и принадлежал бывший Челнок, какую б богемную тогу он на себя не натягивал. И все же Маэстро старался отрабатывать, оправдывать свою кличку. Спонтанное ограбление театров бригадами Трубы и Духа он спланировал со смаком. Ему было дорого приложить именно всамделишных артистов. 	Обычная воровская рутина: тащи, что плохо лежит; дави тех, кто мешается, наступает на пятки, и тому подобное, - раздражала Маэстро. Так что, провернув операцию театральных деятелей, он получил свежий импульс для разгребания уголовной текучки. 	Многообразная деятельность Маэстро в последнее время стала раздражать Нодара, а временами и ставить под удар. Маэстро, не очень заботясь о воровских понятиях, да и не ведая, что переходит кому-то из авторитетов дорогу, дважды вольно-невольно, а обул грузинского вора. 	В первом случае кредитный специалист Маэстро по кличке Мадера нарвался на банк, крышу которого держали люди Нодара. Мадера, человечек со многими кавказскими корнями, изображал из себя финансиста, занимаясь, по наводке Маэстро, тем, что предлагал банкам на выгоднейших условиях кредит в сто миллионов долларов. Перед появлением в очередном банке Мадеры команда Маэстро обеспечивала ему всестороннюю поддержку по рекомендациям и всему тому, что создает безупречный имидж серьезнейшего бизнесмена. После столь мощной артподготовки Мадера, называясь по-разному, брал чек на двести тысяч долларов под оформительские расходы. 	Наглость этой операции доходила до того, что когда после долгих проволочек банкир начинал волноваться, Мадера (он же Иванов, Петров, Сидоров) подавал заявление в РУОП: якобы подвергся рэкету и шантажу. После этого ходок соглашался вернуть двести тысяч банку, а на свидании с Мадерой банковского представителя хватали руоповцы по заявлению "потерпевшего". Впоследствии банки (объектами подбирались замазанные в криминале) не очень охотно искали верткого Мадеру. Но крыша Нодара навела о нем справки и выяснила, что тот кидает от Маэстро. 	В другой раз влип в дела Маэстро сам шестерочный Нодара. Маэстро через цепочку липовых турфирм отнимал у публики деньги, а нодаровец, решив поджиться на посреднических услугах по круизам, влез в звено между двумя конторами Маэстро, вот-вот собирающимися сгинуть. С нодаровца немедленно сняли крупную сумму для дальнейшего сотрудничества. Так как пропавшие деньги горе-посредника были из оборотных средств Нодара, его люди провели розыск исчезнувших турфирм и снова выяснили, что крутил ими, как и кредитором Мадерой, Маэстро. 	Об итогах и того, и другого расследований Маэстро донесла его контрразведка, и Шеф понял: Нодар собрал достаточно претензий, чтобы устроить разборку. Маэстро поначалу не очень переживал: если разбираться они будут на уровне московских авторитетов, его адвокат сумеет навести тень на плетень и отбиться. Ведь и в том и в другом случае люди Маэстро лишь делали свое воровское дело. 	Опасно же стало, чуял Маэстро, когда ему донесли, что обозленный Нодар, не хочет правилки, так как в позиции кинутого ему быть некрасиво. Значит, прикидывал Маэстро, тот попробует ему как-то по-другому отомстить. В таком настроении Нодара Маэстро окончательно уверился, когда прослышал, что грузин считает себя загнанным в угол и по "павильону" Вахтанга. Но была все же одна верная отсрочка боевых действий Нодара. 	Грузин вынужден был быть безынициативным, пока не разрешится их общее дело по переброске автопартии Грини Духа в Грузию. Ни Нодар, ни Маэстро не подозревали, что эта автопартия оказалась в Тбилиси под колпаком, и оба ждали ее отмывки, сбыта, чтобы разойтись в долях.
 ***
 	Маэстро сидел в махровом халате в одном из своих заныров - роскошно обставленной московской квартире. Только что закончив тренинг в спортзальчике, оборудованном в ближней комнате, и приняв душ, он не спеша вытирал мокрые длинные волосы. 	Черты его когда-то круглого, теперь похудевшего и удлинившегося после пластической операции лица мужчины под пятьдесят обрели правильность. Былой нос уточкой стал прямым и едва ли не римским. Подтянутая кожа на висках распахнула набрякавшие из-за тяжелых век глаза, да и когда-то оплывшая фигура изменилась, но уже стараниями самого Маэстро. Он превратился в заядлого спортсмена, выгоняя из себя на утомительных тренировках былую стремность и суетливость. 	Встреть его бывшие кореша после операции, они б его не признали, могла выдать только манера говорить. Витя Указов, он же Челнок, страдал словесным поносом, употребляя только феню, смешанную с матерщиной, взвизгивая своим тонким голосом при возбуждении. Маэстро и здесь переучивался - говорил теперь глухо, стараясь, когда требуется, употреблять правильную речь. Завершающей деталью его перевоплощения стали длинные волосы, спускающиеся едва ли не до плеч. 	Чтобы прощупать последние настроения Нодара, Маэстро позвонил ему и начал с расстановкой: 	- Здоровенько, Нодар. Как жизнь крутится?! 	- Здорово. Да, вроде, пока жистянка радует, - притворялся неунывающим Нодар. 	- Нет ли вестей от земляков?! - уточнял о грузинской автопартии Маэстро. 	- Пока нет, но скоро будут. 	- Лады. Что-то давно не слышно о Вахтанге да Соне, - небрежно сказал Маэстро, хитря. 	- А тебе зачем? - дружелюбно откликнулся не менее хитрый грузин. - Сам туда не ездишь, вообще людям на глаза не показываешься. 	Последнее замечание Маэстро будто бы не расслышал, а на вопрос вынужден был среагировать: 	- Вадик мой много крутого об их хате рассказывал. Молодой. Но и он чего-то в последнее время в дела ушел, не до телок. 	Нодар будто бы не обратил внимания на упоминание о Вадике, ответил рассеянно: 	- Да я толком о Вахтанге и не знаю, сам у него не бываю. У каждого свой бизнес. 	- Ну да. Рад был тебя слышать, Нодар. Хорошо, когда нет проблем, - все-таки цеплял, провоцируя его, Маэстро. 	Грузин не поддался. 	- Ага. Будь здоров, дорогой. 	Маэстро положил трубку и усмехнулся. Неизменным на его лице остался только рыскающий взгляд странных, будто бы пестрых, глаз. Он зорко втыкал зрачки в пространство, представляя себе тигриный прищур Нодара, которого знал еще в бытность свою Челноком. 	Взмахом головы Маэстро откинул назад длинные подсыхающие волосы, еще раз усмехнулся. Потом вспомнил, что после тренировки полезно выпить стаканчик молока, и пошел за ним к холодильнику на кухне.
 ***
 	Нодар, насторожившись после звонка Маэстро, решил подвести итог своих переговоров с Сонькой Медью и набрал номер телефона секс-хаты. Взявшему трубку Вахтангу сказал приветливо: 	- Здравствуй, кацо. 	- Добрый день, батоно Нодар, - ответствовал Вах. 	- Слушай меня внимательно, земляк. Сонька права качать приходила, хочет на вашей хате верх взять. Я навел туману, что подумаю, мол, по этому вопросу. А ты тем временем делай так, чтобы без Соньки обходиться. 	- Что ты имеешь в виду, Нодар? 	- То же, что эта дэвушка в отношении тебя задумала. Она хочет, чтобы я тебя убрал, а сама полной хозяйкой хаты быть. А я хочу Соньку выгнать, но справишься ли ты один?! 	Он имел в виду поставку живого товара. 	Вахтанг задумчиво проговорил: 	- Справлюсь, конечно, если Нюську подвяжу. Сонька ленивой стала, в последнее время телок Нюська больше уговаривала. 	- Тем более, кацо. Зачем тебе эта рыжая лярва? Она под Маэстро давно подставляется. Надо порядок наводить. Но и ты не борзей. Я знаю, что неугодных телок мочишь. Этого ни в коем случае больше быть не должно. 	Вахтанг воскликнул: 	- Извини, Нодар. Немножко перебарщивал. 	- Вот-вот. Зачем такие дела в заведении, куда люди отдыхать приходят?! И "пежо" почему ты от Маэстро взял? 	- Да Сонька сговорила - для укрепления контакта по поставке клиентов. 	- Видишь, а мне по-другому она это объяснила. Слишком крутой стала, прошмандовка. Ты давай, решай с Нюськой. 	- Да что решать, Нодар? Уже решил. А если Нюська откажется без маханши работать, других помощников найду. 	- А это еще лучше бы было, Вахтанг. Зачем и мне, и тебе вонючий дух таких мокрохвостых?! Подумай, перестрой организацию своего бизнеса. Все это теперь будут только твои проблемы. А я со своей стороны, когда надо, Соньке свое последнее слово скажу. Но пока круто концы рубить не будем. Мне с Маэстро требуется дотянуть одно дело, а потом я и его на место ставить буду. 	- Спасибо за все, батоно Нодар, - с глубоким почтением попрощался Вах. 	Соньки дома не было, а в спальне валялась на кровати в халате Нюська. Вахтанг вошел к ней, присел в кресло и начал издалека: 	- Где Соня шатается? Мы сейчас пустые, надо новый набор продумывать. Есть какие-то планы? Нюська привстала, облокотившись спиной о высокие подушки. 	- Ничего она не говорила. Да и стремной мать стала, как ты ее побил. Разговаривать о делах не хочет. 	Вахтанг насупил кусты бровей. 	- Погорячился я немножко. Это у любого мужчины бывает. Соня последнее время меня в грош не ставила... Но дело-то надо делать. У тебя, Нюся, наколки есть? 	Нюська бойко взмахнула веерами ресниц. 	- На дело надо идти, наколки и появятся. Я всегда готовая, ждала, чтоб мать успокоилась. 	Длинно посмотрел на нее Вах и отечески произнес: 	- Что тебе мать?! Ты уже взрослая, деловая, пора подумать о своей судьбе, Нюся. 	Та иронически зыркнула синью глаз. 	- Да куда мне?! Вы с ней обо всем думаете. 	Вахтанг сокрушенно произнес: 	- Расходятся наши дороги с Соней. Она моих побоев не забудет, а мне надоело, как она все время Маэстро подмахивает. Придется тебе, Нюся, самостоятельно решать, на чью сторону встать. 	Нюська, хотя постоянно ругалась с Сонькой и высмеивала ее, была неспособна на измену матери. Она, внешне совершенно распущенная, по сути оставалась недоразвитой девочкой, психика и душа которой замерли в развитии в те тринадцать лет, когда Вахтанг растлил ее. 	По эмоциональной тупости, бесчувственности девушка была подобием Вадика, но в одинокие ночи она думала иногда о матери не как о Соньке Меди. И тогда плакала, задыхаясь от гнусных запахов, въевшихся в ее постель. Поэтому, мгновенно поняв, что Вах решил отделаться от Соньки, она лишь притворилась его союзницей, озабоченно сказав: 	- На чью сторону? А какая у матери сторона? Она всем недовольна. С ней дело делать уже давно невозможно. Наверно, считает: так заработалась, что пора лишь бабки за чужие труды снимать. 	- Вот именно, клянусь могилой мамы! - горячо поддакнул Вах. - Я ж в курсе, что в основном ты телок бомбишь, а Сонька лишь хвост распускает. А здесь я больше кручусь: шоу-программа и все такое. Соньке-то что осталось? Лишь передок иногда подставлять? Так на это любая уличная способна. Ну и зачем нам Сонька? Без нее обойдемся. Пускай отдыхает, а ты сама на набор телок встанешь. Что скажешь? 	Нюська покрутила глазами, для видимости ответила неуверенно: 	- Одной-то непривычно. Все ж-таки мать всегда прикрывала. 	- Да бери себе в помощницы кого хочешь! Нужен парень, парня бери. У тебя что, выбрать не из кого? 	Вахтанг имел в виду круг ее всевозможных знакомых из московских молодежных тусовок, где Нюська, выдавая себя за юную киноартистку, была одной из заводил. 	- Надо подумать, присмотреться, - хитрила Нюська, чтобы оттянуть время расправы Ваха с матерью, которая, она не сомневалась, наверняка что-то придумает в "обратку", когда узнает о замыслах грузина. 	- А я тебя, Нюся, не тороплю. Подбери команду, покажи мне нужных тебе людей. Но Соньке о нашем разговоре ни слова. Сильно я на тебя обижусь, если сдашь. 	Вахтанг сжал свои короткопалые мохнатые кулаки, которыми он недавно бил Соньку в живот, а ногами - по почкам, чтобы не изуродовать ее лицо, необходимое для постельных работ. 	Потом он расслабил руки, приподнялся и прилег рядом с Нюськой. Приспустил брюки, чтобы она в роли робкой школьницы разожгла у него между ног. 	Нюська скинула халат и изощренно прошлась там касаниями тонких пальцев и легкими поцелуями. Лежа, Вах посадил ее бедрами себе на член. Любуясь на разлет девичьих грудей, танцующих над ним от Нюськиных насаживаний, он ждал сладостной остроты подступающего оргазма. 	Когда это почувствовал, сдвинул Нюську на постель. Она с пониманием встала на локти и колени, выгнув вверх ягодицы. Вахтанг достал из тумбочки вазелин, встал, взявшись за Нюськины бедра. Смазал вазелином ее задний проход и горячо воткнулся туда. 	У Нюськи везде было эластично и упруго. Она с таким же якобы неподдельным жаром, как только что, сидя на Вахе, стала упруго подставляться, пока он не кончил, вогнав в нее член до отказа.
 ***
 	К вечеру Вахтанг уехал в "Серебряный век" поохотиться там "из любви к искусству". А Нюська с нетерпением дождалась прихода Соньки и заявила ей сразу, открыв дверь: 	- Вахтанг решил тебя с хаты попереть. Предлагал мне одной телками заняться. 	Сонька прошла в гостиную, присела, закурила и с некоторым облегчением сказала: 	- Ну и лады. А то я на Нодара все еще рассчитывала. Значит, решили меня скинуть грузины. 	- Чего делать будем, мам? 	Сонька передернула литыми плечами. 	- Под Маэстро перейдем. 	- А как с Вахтангом, Нодаром будет? 	- Это, доча, забота Маэстро. Он сам с ними управит. А как встанем здесь, нам Серега самарский - в партнеры. Я уж с ним сговорилась. Кранты, Нюська, нашей тухлой жистянке! Серега телок будет поставлять, а мы с тобой заживем тут только хозяйками. Ну, если хороший клиент трахнуть захочет, то наши личные передки тоже пожалуйста. 	Нюська с удовольствием рассматривала мать синими блюдцами. 	- Да ты уж все обдумала! 	- А то, доча?! Хватит с черножопыми гомозиться. Так они меня с юности достали, что отныне лишь блондинам подмахиваю. 	- Вахтанг дал мне время на размышление. 	Сонька деловито кивнула. 	- Прикинься, будто кумекаешь. Мне на переговоры с Маэстро денька два-три понадобятся... Давай, Нюся, обмоем будущий фарт! 	Женщины начали со вкусом накрывать на стол. Потом пили разные вина и водки, хохоча, смакуя предстоящую легкую жизнь. 	Поистине - умным хочет быть всякий. А кому это не удается, обычно хитрят. Но тайны рождают обман. Причем, зачастую обманывают именно того, кто старается кинуть другого. Так было на подпольном театре, в котором увлеченно играли Нодар и Маэстро, Вахтанг и Сонька. 	Профессионально выступал в этом своем очередном спектакле и опер по прозвищу Кость.
	Глава 2 	Опер ФСБ Хромин звонил Кострецову с новостями: 	- Накрыли в Грузии команду, что приняла автопартию Грини Духа, провели широкомасштабные аресты. А мы сейчас берем офицерье аэродрома у Чкаловской, которое бандитам продалось. МУР тут по своей линии раскручивает криминальное обеспечение авиаавтоугонщиков. 	- Отлично, Санек, - оживленно заговорил Кострецов. - Мне для моего расследования только эти события нужны. Кримлинию Чкаловского в масштабе Москвы пусть МУР добивает, а по моему розыску главные фигуранты должны зашевелиться. Сейчас взбаламутятся: кто в проколе виноват, на кого пропавшую выручку списывать? 	- Сергей, - сказал Хромин, - а Катю-то я собрал и на Урал отправил. 	- Да?.. Не захотела, значит, она перед отъездом меня увидеть. 	- Глаза у нее были на мокром месте. С тяжелым сердцем уезжала. 	Кострецов раздраженно воскликнул: 	- Никак я не думал, что Катя из тех, кто проблемы себе создает, чтобы потом их решать. Ну что из столицы, где всегда сытнее, на какой-то Урал возвращаться?! Почему мы с ней не можем быть вместе, она тебе объяснила? 	- Нет. Я не расспрашивал: в расстройстве же, говорю, уезжала. 	- Если короче, то не в состоянии она больше быть оперской женой: ждать, переживать, бояться моей гибели, как Лешиной. 	Саня помолчал и со вздохом сказал: 	- Она права, если кишка на это у нее тонка. Жена опера должна быть из тех выносливых и мужественных подруг, что и у моряков, летчиков. Постоянно мы куда-то плывем, летим в крутняке. Я, правда, Катю именно такой считал. 	- А я, Саня, никак не считал. Нравилась она мне, была по душе. Чего ж еще с моей стороны нужно?! 	- Э-эх, - с горькой ноткой произнес Хромин, - идеалист ты. Прокололся на Ирине, для которой деньги главное, и решил, что раз Катя бессребреница, то нет иных преград. 	- Да уж не думал, что риск моего дела ее так напряжет. 	- Имеет Катя на это право, отслужила свое с Лешкой. 	Кострецов переспросил, с чего Хромин начал: 	- Все-таки расстроенная была? 	- Еще как! Может, полюбила она тебя, дурака?! Очень было на то похоже. 	- Вот, Санек, какая бодяга, а? Я ее люблю, она по мне сохнет - и расстаемся! 	У самого Хромина несчастливо складывалось с его женой Люсей. Она не хотела рожать ребенка из-за низких, на ее взгляд, заработков мужа. Он рявкнул: 	- А с пустым местом вместе жить лучше? Для чего я с Люськой маюсь? Детей не хочет. Зачем же тогда семья? Истинно, Серега, чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу. 	Рассмеялся капитан: 	- Горемычные мы с тобой оперюги. А грустить не будем, не надо о грустном. Эхма, и не нужна нам денег тьма. И никому, ничему не своротить нас с государевой службы. 	- Как без денег? - задумчиво проговорил обстоятельный сибиряк Саша. - Они в хозяйстве необходимы. Но Россия нынче из последних сил выбивается, надо ж это и бабам понимать. Когда-то и ваши, и наши первые по зарплате были. Вояки завидовали, что за форму и разные льготные нам приплачивают. А теперь все мы дружно - нищие русские офицеры. Такое уж бывало. В Белой гвардии об окладах не думали. 	- Интересно такое о белых от чекиста слышать. 	- Ты с чекистами меня не смешивай, - строго сказал Хромин. - Я служу в российской контрразведке. А она была учреждена двадцатого января 1903 года государем императором Николаем Вторым. 	- Хорошо, что вспомнил. Но что ж происходит?! Президент покаянно хоронит останки императора, а патриарх отказывается. Президент "побелел", а патриарх, наверное, КГБ в 1988 году и поставленный, так красным и остался?! Неловко мне теперь в такую церковь заходить. 	- А ты ходишь, молишься? 	- Ну, службы не отстаиваю, а бывать, поклониться надо. Это, как и многое с оперской сумой, бесплатно, - усмехнулся Кострецов. 	- Впору и мне к иконам податься да просить, чтобы Люська облагоразумилась. 	- Попробуй, Сань. От этого хуже не будет. 	Хромин прокашлялся, закончил убежденно: 	- Разговорились мы с тобой в служебное время. Ладно, Серега, бывай здоров. И не переживай ты за Катю, я же с Люськой не очень скисаю. То, что нельзя исправить, не стоит и оплакивать. Такие женщины перед нами маячат, чтобы мы по службе отчаяннее были.
 ***
 	В комнату зашел Топков и шмякнул на стол папку с бумагами. Кострецов перехватил страдальческий взгляд лейтенанта, участливо сказав: 	- Измаялся от писательства? 	Гена сморщился. 	- Сколько этой волынки у историков! Архивы, манускрипты, горы бумаг я когда-то лопатил. Шел в менты и мечтал об освобождении. Думал: иной раз рапортишко напишу, а так будет сплошь живое дело. 	Кострецов сообщил: 	- Девяносто девять процентов бумаг, которые мы катаем, ни хрена не нужны. Если не писать их, мало что изменится. И начальство это знает, но активно разжигает бумажное сражение. 	У лейтенанта даже очки съехали от удивления. 	- Ты это серьезно? Почему ж такое? 	- А чтобы оперов держать на крючке. Работа наша больше на вес папки оценивается, чтобы тянуло на дело. В первую очередь, необходимо такое для проверяющих. Приедет ревизор, например, копать под кого-то в нашей структуре. Воткнется в бумаги, вникнет в ход расследований. И обязательно выяснит, что опер Кострецов особенно - часто неквалифицированно, без должной справочки - за преступников хватается, бьет их походя в хари, а то в горячке и пристреливает. Сам Кострецов ему мало интересен, зато можно зацепить, а то и снять, например, подполковника Миронова, на которого у кого-то зуб в ГУВД иль в самом центральном аппарате МВД. Под пули-то проверяющий никогда не лазил и не полезет, а на бумажном передке он полководец. 	- За такие крамольные высказывания ты в земляных и ходишь? 	- Непременно, Гена. Система в наших органах так исторически сложилась. Вот ты в архивах специалист. Не поленись, загляни в наши бумаги хоть довоенного времени: та же многословная канитель. 	Топков с улыбкой спросил: 	- О живом можно доложить? 	- Нужно. Сбытчиков автопартии Духа в Грузии повязали, наше расследование врубается в решающую фазу. 	- Ребята по прослушке вахтанговой хаты докладывают, что там обстановка обострилась. Сонька встречалась с Нодаром, предлагая ему убрать Вахтанга из боссов. Но Нодар решил земляка оставить, а Соньку вывести из игры. Вахтанг в свою очередь предложил Нюське заместить мамулю, а та сообщила ей. Сонька будет просить помощь у Маэстро для нейтрализации Вахтанга. 	- Так! А сейчас разгорится скандал у Нодара и Маэстро и по грузинским делам. Сонька очень вовремя обозначит Маэстро свои позиции. Тот пойдет в наступление на Нодара по всем их противоречиям, а Нодар... Этот, если не приготовился к атаке, пролетит. Надо брать под наблюдение Нодара, вокруг него могут появиться люди Маэстро. Чтобы внедриться в "Кольцо", я уже согласовал с Ситниковым. О Вадике что-то слышно? 	- Он звонил Соньке, сообщил, что не в Москве. 	- Рану залечивает, но Вадик в этой раскрутке Маэстро позарез понадобится. Скоро опять вынырнет. 	Со значением посмотрел на капитана Гена и достал из кармана блокнот, в который заносил драгоценные сведения по розыску. Кострецов подмигнул ему. 	- Самое крутое под конец приберег?! 	- А как же, товарищ капитан?! Подытоживать требуется жизнеутверждающе... Сонька и была той женщиной, которая сняла квартиру для изувера-грузина, державшего в ней секс-узницу. 	- О! Это то, что надо. Как выловил? 	- Поручил наружке сфотографировать Соньку и показал фото хозяину той квартиры, он опознал. 	- Молодец, лейтенант! Не хило у тебя с инициативой. Не зря Сонька Медная Ручка на нашей первой свиданке во что бы то ни стало хотела мне страстно дать. Как чуяла, что решетка за Серегой самарским светит. И ее, и Вахтанга, который, безусловно, и был тем грузином, который Марину до смерти довел, уже можно арестовывать. И никакой бумажный проверяющий под такие факты не подкопается. Ох и шайка подобралась, убийцы. 	- Из телефонного разговора Нодара и Вахтанга следует, что кое-кого из узниц павильона тоже убивали. 	- А сейчас у них кто-то есть? 	- Нет. Только триумвират: Вахтанг, Сонька и Нюська. 	- Повременим пока эту очень удобную нам хату прикрывать. Анализируй дальше по ней, а я Нодаром в "Кольце" займусь. 	Гена встал, собираясь уходить. Кострецов покосился на могучую папку на столе, которую тот принес. 	- Это мне, что ли, оставляешь? Забери к чертовой бабушке. И заглядывать не буду. Доверяю тебе полностью, как дипломированному историку, уже и так испортившему зрение над важнейшими бумагами. 	Топков обреченно подхватил папку. Ему, как салаге, приходилось постоянно нести бремя писанины по их ветвистому расследованию. Что ж, в любой казарме старослужащим не положено горбатиться на черной работе.
 ***
 	Чувство вины разрушает человека, а иногда укрепляет характер. Сонька Медь закалилась в своей жистянке до ожесточения. О том, что отдала когда-то на растление собственную дочь, она даже не задумывалась После разговора с Нюськой маханша Соня немедленно связалась с представителями Маэстро и вкратце объяснила, почему она хочет, чтобы черножопого на ее хате не было. Маэстро заинтересованно направил к ней на переговоры Мадеру, который был верток на любые представительские дела. 	Прозвали Мадерой этого лысого, низкорослого, атлетически сложенного полурусского, полукавказца за его любовь к вину "Мадера". Он когда-то узнал, что этот напиток был любимым у Григория Распутина. Взялся его осваивать, потом к нему пристрастившись. Мадера, веря в какого-то своего русско-горского бога, видел в том вине некое причащение. 	Встретились Мадера с Сонькой в маленьком ресторанчике. Она пришла заранее, как обычно на важные деловые свидания, и сразу заказала закуски и водку. Мадера, в ослепительной белой рубашке, галстуке и черном клубном блейзере, прибыл позже, проскочил к столу своей подпрыгивающей походкой, сел, позвал официанта и спросил: 	- У вас какая мадера? 	Оказалась коллекционная, и Мадера заказал две бутылки. 	- Мадерку уважаешь? - ласково осведомилась Сонька. 	- А за что ж мне кликуха дадена? Не допетрила? - в узком блатном кругу Мадера позволял себе безудержную феню, умея говорить и ясным языком бизнесмена. 	- Откуда ж я знаю? - удивилась Сонька. - Остров еше под таким названием имеется. 	- О-остров, - протянул Мадера. - Его не выпьешь. Ты-то вон по главной примете - Медь. - И деловито осведомился: 	- Манда тоже рыжая? 	Сонька гордо вскинула голову. 	- Без подмесу. По тем волосам истинный цвет бабы и проверяется. А то перекрасятся в блондинки, а между ног чернота. 	Покрутил Мадера своей огромной лысиной, яично отсвечивающей над тугим лицом с черной щеточкой усов под картофельным носом. 	- Ты, Соня, по бабьему товару - профессор. Значит, перекидываешь свою хату под Маэстро? 	- Да, давно собиралась. А тут сам Вахтанг подтолкнул, измудохал до полусмерти. По почкам бил, потом кровью ссала. 	Мадера неодобрительно покачал головой с оттопыренными ушами. 	- И на мужиков он такой смелый? 	- Да какое! У него мужское только в штанах болтается, и то скоро откажет, как он упражняется. Если б не Нодар над ним, я б с Вахом сама справилась. Но Нодар сейчас круто вмешался, Нюську мою вместо меня задумал оставить, а я, значит, совсем побоку. 	- Ништяк, Соня. Угомоним и Вахтанга, и Нодара. 	- Я в том, Мадера, и не сомневалась. 	Они стали выпивать, закусывать. Начал Мадера все-таки с водки. 	Сонька, понимая, что должна войти под покровительство Маэстро не с пустыми руками, стала дальше докладывать: 	- Я почему с тобой стрелку-то забила: стремные дела у нас на хате были с одним из бригады Духа. Завалился один, Камбуз ему кликуха, с пушкой и стал вашего Вадика требовать. 	- Ну-ну, - поощрил ее Мадера, знавший, что все, что касается Вадика, на особом счету у пахана Маэстро. 	- Стал тот Камбуз орать, будто б Вадик завалил Гриню и еще одного его кореша. Едва я его успокоила, потом водярой упоили. 	- Что еще Камбуз лепил? 	- Боле ничего конкретного. Но явно хотел Вадика замочить. 	- Вахтанг при этом был? - цепко поинтересовался Мадера. 	- Был. У него сразу матка опустилась. Но у меня-то она любое выдержит. 	Мадера тронул усы. 	- Слыхали о том. Может, и спробуем. Как думаешь? 	Сонька роково улыбнулась и повела шарами грудей, плещущихся под батистом блузки. 	- А я усатых боюсь - усами защекотите. 	- Там другие усы будут работать, - самодовольно ответил Мадера и уточнил. - Часто Вахтанг с Нодаром перезванивается?! 	- Всю дорогу шестерит. Да что Вахтанг?! Я ж с Нодаром недавно личную беседу имела. Тот тоже Вадиком интересуется. 	- Как?! 	- Ну, пудрил мне Нодар мозги в разных направлениях, а к одному выводил: где Вадик да когда снова к нам зайдет. Наказывал мне о заявах Камбуза никому не говорить; а коли Вадик засветится, то ему немедля сообщить. 	- На чем же вы закончили с Нодаром по этому вопросу? 	- Пришлось мне сказать ему, что Вадик откуда-то звонил: вроде, занятой и не скоро увидимся. 	- А вот это зря, - вставил Мадера. 	- Не могла иначе: Вахтанг Вадиков звонок слышал. А что Вах узнает, то и Нодар. 	Мадера попивал свое "причастие", думая, что надо срочно сообщить эту информацию Маэстро. Он заключил: 	- Лады, Соня. Считай, что Маэстро за тебя полностью мазу держит. Пока на Вахтанга сильно хвост не поднимай. Будут в ближайшие дни кое-какие события, увидишь, как все на нужные места встанет. А о том, что звонил Камбуз, забудь. Нодару это подтвердила, но если снова кто-то к тебе с вопросами приступит, отрицай, что был такой Камбузов базар, и Нюське скажи. 	- Все поняла, Мадера. 	Он бросил деньги на стол. 	- Отдыхай, Соня. Я линяю. Если что, звони. 	Мадера взял вторую нераспечатанную бутылку мадеры с собой. Подмигнул Соньке, сияя лысиной на причудливой голове с ушами-топориками, и с подскоком удалился. 	Сонька пересчитала оставленные деньги: щедро было отвалено. 	Она приказала подать ананасы в шампанском и мороженое. Подумала, с извечным женским трепетом ощущая кредитки: 	"Вот это деловые так деловые, настоящие мужики".
 ***
 	После доклада Мадеры о встрече с Сонькой Маэстро расставил все по местам. 	Он получил информацию и о волне арестов сбытчиков последней автопартии в Грузии. Маэстро с удовольствием отметил свое чутье насчет паленого аэродрома у Чкаловской, но в общем итоге в его делах назрел кризис. Стремность упиралась в Нодара. После провала в Грузии тот, суммируя кидание его банка Мадерой, проколовшуюся на турфирмах свою шестерку и вмешательство Маэстро в руководство секс-хатой, должен был серьезно наехать. 	"До какой же степени отчаялся Нодар?" - размышлял Маэстро. Тот ему не звонил, хотя прокол в Грузии требовал немедленной разборки, и это было самым плохим знаком. Так ведет себя партнер, который больше не нуждается в объяснениях, а значит, настроен на крайние меры. Сведения Мадеры о выходке Камбуза в павильоне окончательно укрепили Маэстро в решении опередить Нодара по всем возможным для атаки флангам. 	Во-первых, почти приговором Вадику, а значит, и Маэстро стала болтовня Камбуза. В блатной среде не ведут долгих дознаваний. Для того, чтобы навесить на киллера Вадика и его пахана ярлык убийц Духа и Веревки, заявы Камбуза хватало, тем более что сразу после нее того убили. Стоит Нодару сообщить эти "обстоятельства" в бригаду Духа, как те разберутся свинцом сначала с исполнителем - Вадиком. 	Вкупе с действиями Грининых парней сам Нодар мог мобилизовать силы грузинских воров в Москве, чтобы наказать Маэстро за провал автопартии. Не имей Нодар зуб на Маэстро за свои промахи по банку и турфирмам, за секс-хату, можно было б уладить с пролетевшими в никуда машинами. Но в нынешнем раскладе, не сомневался Маэстро, Нодар будет изображать его роль в грузинской сделке так, как ему выгодно. 	Маэстро прикинул, с какого фланга начнет Нодар, и решил, что сначала тот даст наколку Грининым парням. Поэтому требовалось немедленно замести следы по свидетелям визита Камбуза на секс-хату. Нелоялен Маэстро был лишь Вахтанг. 	Он позвонил Вадику в "пансионат", сначала спросив о его здоровье. 	- Отлично себя чувствую, - ответил подлечившийся Вадик, хотя рана в спине еще давала о себе знать при резких движениях. 	- У тебя всегда "Будь готов!" - тепло проговорил Маэстро. - Но дела у нас сейчас так сложились, что пусть с травмой, а на дело выходить надо. Камбуз успел раззвонить о тебе по завалу Духа и Веревки. 	- Что вы говорите?! - тихо удивился Вадик. 	- За день до того, как сам успокоился, нарисовался Камбуз у Вахтанга. Там и Сонька с Нюськой были. Искал Камбуз тебя, заявил, что ты убрал Гриню и Веревку. А Вахтанг стукнул о том Нодару. Думаю, Нодар сейчас кинет эту наколку Грининым парням. 	- То есть, происходит именно то, что вы при неудаче прогнозировали. 	- К сожалению, сынок. Вплоть до того, что и грузинские воры готовы на меня окрыситься. Но бригада Духа пойдет на нас первым эшелоном, и прежде всего надо гасить это направление. 	- Воевать с бригадой? - вежливо уточнил готовый на любое супер-Вадик. 	- Это рано. Пока лишь Вахтанга надо срочно убрать. Он слышал базар Камбуза. Нодар наведет Грининых, они обратятся за подтверждением к Вахтангу. 	- А Соня и Нюся? 	- Эти под мою мазу полностью встали. Мадера только что с Сонькой говорил, наказал ей, чтобы они с Нюськой о заяве Камбуза наглухо зарыли... А ты-то Соньку и раненый не забывал. 	- Вы о моем ей звонке? - виновато проговорил Вадик. - Я не видел в нем ничего опасного. 	- Так бы и было, если б Камбуз не влез. А после твоего звонка, о котором Нодар узнал, пиковый рассек, что я сейчас без твоего прикрытия. 	- Извините меня, пожалуйста. 	- Ништяк, сынок. Легло-то складно. Пусть Нодар так и думает. Оприходуешь Вахтанга - на тебя сразу и не подумают, а значит, и на меня. 	- Как лучше последствия этой операции обеспечить? 	- То есть ховать ли Вахтанга, как Духа? Не надо. Он на бойком месте вкалывает. На хату, вроде Камбуза, любой духарь может завалиться - да и кончить грузина. Делай прямо на месте со всеми блатными красотами: нож, глумление над трупом, - коси под какого-нибудь шизанутого клиента. А Сонька с Нюськой о неизвестном залетном подтвердят, когда менты и блатные за них потом возьмутся. Ты их проинструктируй. 	- Хорошо. Впервые мне придется с кем-то вместе операцию обеспечивать, тем более с сообщницами, - проникновенно сказал Вадик. 	- Не расхолаживайся, сынок. Горячие дела лишь начинаются. Вахтанга не будет, но для бригады Духа ты останешься главным объектом, чтобы пропажу Грини и завал Веревки и Камбуза раскрутить. 	Маэстро нажимал на то, что у Вадика ответственнейшая роль, хотя знал, что тот в любом случае воевал бы за него с полной самоотдачей. Смущала пахана Вадикова влюбленность в Соню. По своему тяжелому опыту, битому зонами, ножами, пулями, он убедился, что и виртуозно задуманное, отлично проведенное дело сплошь и рядом рассыпается в прах, если в нем замешана "трещина". 	Презирая женщин и не считая их за полноценных людей, даже если они были верными подстилками, Маэстро допускал их в свою жизнь только для отправления половых надобностей. К нему регулярно доставляли на несколько часов каждый раз новую девицу, чтобы ни он, ни она не запомнили друг друга. При сексе Маэстро не разговаривал и запрещал "трещинам" издавать какие-то звуки, за исключением надлежащих стонов и вскриков. 	Поработив Вадика, остро чувствуя его болезненную зависимость от себя, Маэстро быстро разобрался и в привязанности "сынка" к Соньке. Он видел, что единственно она может выбить робота Вадика из продуманной схемы. Поэтому посылал киллера на секс-хату скрепя сердце. 	- Пожестче проинструктируй Соньку с Нюськой после исполнения Вахтанга, - продолжил Маэстро. - А делай грузина при них, чтобы в соучастие бикс подвязать. Тогда будут всегда петь, как надо, при нашем дальнейшем сотрудничестве. 	- Я понимаю: вы думаете, будто бы мое отношение к Соне может помешать делу, - ответил проницательный Вадик. - Действительно, я часто бывал у Вахтанга из-за Сони. Но в этом направлении выполнение задания не должно вас беспокоить. Я вам больше скажу: очень счастлив был его получить. Плохо я переношу поведение Вахтанга. 	Он имел в виду стальной холод, что всякий раз сжимал его сердце при мысли: этот Вах может распоряжаться Сонькой круглосуточно со всем изуверством и сладострастием. 	Маэстро укрепил киллера и на этом пути, заметив: 	- Вахтанг совсем оборзел. Недавно Соню так отбоскал, что кровью мочилась. 	- Да?! - воскликнул Вадик. 	- Сбесился. Такой же больной, как его пахан Нодарик. Тот же с Соньки начинал. Она совсем зеленой была, когда Нодар за нее взялся. Немало ее бил. У Соньки еще с тех пор почки опущены, - разжигал Маэстро, концентрируя внимание Вадика и на Нодаре, которого, если тот поднимет грузинских воров, тоже придется убирать. 	- У вас есть еще какие-то указания по операции? - сбивчиво спросил Вадик, которому разговор стал невмоготу. 	- Нет. Действуй, сынок.
	Глава 3 	Поздним вечером Вадик подъехал к павильону, поднялся на нужный этаж и позвонил. 	Вахтанг гостеприимно распахнул перед ним дверь. 	- Соня дома? - вежливо поинтересовался Вадик, будто б явился на чаепитие. 	- А как же?! - широко улыбался Вахтанг, особенно стелясь перед подручным Маэстро после интриг с Нодаром. - Вся семья дома, Нюська тоже. 	Вадика полоснуло наглое упоминание о семье. Он уточнил: 	- А свежих девочек нет? 	- Пока перебой, поэтому и гостей нету. Но тебе-то и среди основных кадров неплохо. 	Подчеркивание Вахтангом Вадикова пристрастия к Соньке того тоже задело. Как и предчувствовал Маэстро, киллер пришел на дело в состоянии крайнего эмоционального возбуждения, воспламеняла которое в нем на этом свете лишь рыжая Сонька. 	Они прошли в гостиную. Вахтанг, зная, что Вадим практически не пьет, поставил на стол легкие напитки и крикнул в комнаты: 	- Соня, Нюся! У нас почетный гость. 	Дамочки вскоре появились в лихих секс-нарядах. Нюська в черных чулках с резинками и кружевных узких темных трусах, из распаха прозрачного короткого платья показывались голые груди. На Соньке синий пояс-чулки, с короткой юбочкой открывающей ягодицы и промежность, литой бюст выступал пулями сосков из декольтированной до пупка блузки. 	Увидев, что почетный гость - Вадик, они вяло прошествовали к столу. 	Вахтанг разлил вино, поднял тост. Выпил и сказал Вадику: 	- Давненько ты не заходил. 	Вадик отставил рюмку, поглядел на него дырами глаз, сгустившимися от зазиявшей в них черноты, и произнес чуть повышенным голосом: 	- Вынужден был появиться, чтобы вас, Вахтанг, наказать. 	Вахтанг немного опешил, но быстро взял себя в руки и бросил с кривой улыбочкой. 	- Последнее время сплошняком мне грозят. То какой-то Камбуз, то ты. 	- Я не грожу, - сухо сказал Вадик, аккуратно откусывая от дольки дыни. 	Уже с откровенной усмешкой поглядел на него Вах. 	- Чем же я перед тобой или Маэстро провинился? 	- Больше передо мной, - ответил Вадик. - Вы Соню, к которой я хорошо отношусь, избили так, что почки кровоточили. 	Вахтанг мрачно зыркнул на Соньку, потом - на этого червячного Вадика. 	- Охерел совсем? Ты с кем говоришь? Ты какие права имеешь на такой базар с хозяином хаты?! 	Сонька уже поняла, что Вадик пришел сегодня больше не из-за ее прелестей, на что и намекал Мадера. Она сообразила, что пустоглазый Вадик сейчас совершит что-то жуткое. Сонька вспотела и боялась даже пошевелиться. Нюська, не прислушиваясь к разговору, тянула шампанское. 	Вадик закончил есть дыню, вытер руки салфеткой и посмотрел на Ваха строгим учительским взглядом. 	- Вы здесь больше не хозяин. 	- Что-о?! 	- Я понимаю, что вам хотелось бы им быть, но нельзя, потому что вы отбываете, - приподнимаясь на стуле, проговорил Вадик. 	- Куда? - растерянно спросил Вахтанг. 	- Сейчас объясню, - сказал Вадик. 	Он быстро выпрямился, шагнул к Вахтангу с неприметно зажатым в руке ножом и молниеносно всадил его грузину в горло, вскрывая глотку. 	Кровь ударила на скатерть фонтаном. Вадик выдернул нож, отступил немного и нагнул голову Вахтанга, умирающего с хрипами и клокотаньем, к столу, чтобы не забрызгать себе ноги. Он проделал это ловко, как ветеринар над корчащимся в агонии животным. 	Сонька и Нюська окаменели. 	Вадик подождал, когда из мертвеца более-менее стечет кровь, и скинул тело со стула. Труп Вахтанга шмякнулся на ковер. 	- Спокойствие, девочки, - ровным голосом скомандовал Вадик. 	Нюську затошнило, она зажала рот ладонью. 	- Иди проблюйся, - бросил ей Вадик, снимая пиджак для свободы движений и склоняясь над трупом. 	Он присел на корточки и стал выкалывать Вахтангу глаза. 	- Вадя, - жалобно попросила Сонька, - можно и мне уйти? 	- Сиди, - трудясь, сказал Вадик. - Пересядь на диван, чтобы я тебя видел. 	Сонька встала, прошла к дивану, стоящему рядом с местом расправы над Вахом, и плюхнулась на него. 	Вадик косо взглянул на нее и приказал: 	- Сними юбку и блузку. 	Та суетливыми пальцами стащила с себя одежду, оставшись лишь в поясе-чулках. 	Лицо Вадика конвульсивно подергивалось, судороги бледного пятна лица под слипшимися волосами корежили его лоб, переносицу и подглазья в такт ударам, которые Вадик наносил ножом по лицу Вахтанга. От усилий у Вадика на спине открылась рана и расплылась кровавым пятном сзади на рубашке. 	- Иди ко мне, - пересохшими губами выдохнул он. 	- Как?! - не поняла его Сонька. 	Вадик расстегнул брюки, приспустил их вместе с трусами и встал на колени. 	- Бери у меня в рот. 	Он так же содрал брюки с мертвеца, обнажив его гениталии, и воткнул в них нож. 	Сонька подползла к Вадику на карачках, дрожа от ужаса и омерзения. 	- Бери! - крикнул Вадик. 	Член у него отлично, ломово стоял, чего Сонька никогда не видела. Она вобрала его в губы. 	Вадик начал безудержно втыкать Соньке в рот, она стала задыхаться. А рукой с ножом Вадик резал, кромсал половые органы Вахтанга. Это был апофеоз шизофренического безумия и страсти маньяка, возбужденного убийством, глумлением над трупом и одновременным диким желанием. Вадик потерял контроль над собой. 	Сонька видела, что у Вадика крыша съехала. Он безудержно садил ей в рот, доставая до горла, она уже слабела от удушья. Видя, как Вадик терзает труп, Сонька решила, что палач и ее затрахает в полном смысле этого слова. 	Мокрое от пота и экстаза лицо Вадика было обращено к расчленению ненавистных ему органов Вахтанга. Свободной рукой он держал за гриву Соньку, колошматя ей во рту членом, окрепшим едва ли не в такую же сталь, как нож, втыкающийся в кроваво обмякший клубок у мертвеца. 	Теряющая сознание Сонька стащила свой туфель и что было силы ударила им по лицу Вадика. Длинный тонкий каблук неожиданно легко вошел в левый глаз палача. 	Вадик взвыл от боли. Бросил нож, пытаясь выдрать вонзившийся каблук. Сонька отпрянула, схватила нож и молниеносно всадила его в мошонку Вадика, так же ненавистную ей, как тому плоть Вахтанга! 	Вадик ойкнул и лапнул Соньку железной рукой за горло. Она стала бить ножом ему в живот, как когда-то детдомовец Вадик - своей первой мальчишеской жертве. Киллер сомкнул у Соньки на шее две руки, но слабел от огненных ударов снизу. 	Сонька вырвалась, вскочила. Вадик лежал на полу, по-детски прижав коленки к располосованному животу. Он тихо умер.
 ***
 	Сидящий на улице с подслушкой оперативник набрал домашний номер Кострецова: 	- Сергей! У Вахтанга крутая расправа! По-моему, и грузина, и еще кого-то уделали. 	- Сейчас там что? - спросил Кострецов, одеваясь и натягивая на себя перевязь с кобурой. 	- Затихли, но, наверное, море крови. 	- Ничего не предпринимай, - распорядился капитан. - Выезжаю. Сам туда зайду. 	Он тут же набрал номер павильона. Трубку подняла мычащая Сонька. 	- Соня, - крикнул Кострецов, - ты чего? Что еще стряслось? 	- О-ох, Сере-ега... Вадик Ваха замочил, а я в крайняке - Вадика... Чего ж делать?! Мне теперь и от Нодарика, и от Маэстро кранты... 	- Жди меня. Я еду. 	Кострецов выскочил из квартиры и ринулся вниз, перепрыгивая через ступеньки.
 ***
 	Около дома Вахтанга капитан приказал оперативнику вызвать опербригаду и ждать его указаний. Сам же взбежал на нужный этаж и зазвонил в дверь. Ему открыла зеленая от пережитых кошмаров Нюська и махнула рукой в сторону гостиной. 	На залитом кровью ковре рядом, по-братски валялись трупы "режиссера", не успевшего осознать свою гибель, и скрюченного киллера. Окровавленная Сонька голышом сидела за столом, лихорадочно глотая водку. 	Кострецов приземлился на диван, грустно усмехнулся: 	- Конец твоей карьере, Соня. 	Та закурила, дрожащими пальцами потрогала гири грудей в пятнах крови. 	- Ой, Сереня, хоть живой осталась. 	- С какой стати Вадик заявился? - спросил Кость. 	- Маэстро начал разбор с Нодаром по нашей хате. Я на днях с его человеком, Мадерой, стрелку имела. Объяснила политику Нодара и Вахтанга, встала под руку Маэстро. Мадера намекнул: жди дел. Вот и дождалась. 	- Что за Мадера? - уточнял капитан нового фигуранта. 	- Цепной Маэстро, в авторитете. По банкам за коммерсанта выступает, вид солидный, хотя канает как-то вприпрыжку. И лысый, уши торчат. Хороший вообще мужик. 	- Все мы хорошие пока зубами к стенке спим. А ты чего на Вадика напала? 	- Я-я?! Он, псих, такое начал чудить! Махнул пером глотку Ваху и давай над мертвяком измываться: глаза колоть, яйца резать. Меня заставил ему в этот момент сосать. Ой, Сереня, не дай Бог кому даже это увидеть... А я-то в самой кровище раком стою и чую: перекрывает бивень кислород, задыхаюсь. Вот-вот амба... Ну и рубанула его каблуком в спину, у него там, видать, рана кровянила. Он перо кинул, я за перо... 	- Самообороной это называется. Так что по убийству Вадика можешь оправдаться. Но на тебе и другие крутые дела. 	- Ты это, Сергей, к чему? Какие дела?! 	Кострецов достал свое удостоверение, показал издали Соньке. Та выронила из зубов сигарету. 	- О-о, легаш! 	Усмехнулся опер. 	- А ты говорила, что любого мужика можешь рассечь. 	- О-о, то-то ты меня барать не стал... Я ж из-за этого сразу тебя заподозрила, а потом, думаю, цену ты себе набиваешь... Все одно не верится. Ну ты и легавый, Сереня! 	- Прижми язык, сучка! На тебе соучастие в доведении до смерти Марины, квартиру для которой Вахтангу ты сняла. И здесь вы с Вахтангом девиц не щадили. Еще расскажешь, как убивали их. 	Сонька ошеломленно смотрела на Кострецова. Он сказал: 	- Одевайся, можешь помыться. Ты арестована. 	Нюська, прижавшаяся в углу, спросила: 	- Мне тоже с мамой? 	- Ты оставайся, - ответил Кострецов. - Будем вызывать на допросы. И постарайся вычеркнуть из сердца такую маму, она юность тебе изуродовала. Но молодость впереди. 	- Господи, спаси-и! - заголосила пьяная Сонька. 	- Бог, Соня, - внушительно произнес Кость, - дарует спасение только души. 	Сонька Медь встала, пошатываясь, из-за стола. Расставила точеные колонны ног, затянутые в синее, заляпанное разводами крови. Тряхнув побуревшими куполами бюста, погладила задорно торчащие рыжие кудри лобка и бойко сказала: 	- А в тюряге да на зонах не пропаду. Что, мужичков, вертухаев на такой товар не найдется?! Проживу и там как-нибудь. 	- Проживешь, - усмехнулся Сергей. - И можешь называть себя за сплошную толоконность Сонькой Медной Ручкой. 	Сонька, изогнувшись, показала ему голый зад и побрела в ванную. 	В углу плакала Нюся. Она сидела на полу, поджав ноги, почти так, как перед смертью Вадик. У нее тоже был располосован незримо живот. А то, что между ног у девиц иногда считается веселым местом, было для Нюськи кошмаром, никогда не чувствовала она ни возбуждения, ни наслаждения. 	Кострецов вызывал по переговорнику бригаду снизу и думал о нелегком деле милиционера, когда самым первым надо брать на себя грязь, кровь за все общество, так любящее отделять себя от "ментов". Обычные люди, налогоплательщики, обыватели чистенько держатся в стороне. А если случайно или по материальной заинтересованности мажутся в гной, пованивают, все равно живут в хате с краю. 	Сидел опер Кость над трупами, слушая Нюськины всхлипы, Сонькино удалое напевание в ванной, и ощущал, что среди людей "мент" особенно одинок.
 ***
 	На следующий день первым из "опекунов" на секс-хату позвонил Мадера. Нюська, пришедшая в себя, подробно рассказала ему о случившемся. 	Больше всего заинтересовал Мадеру Кострецов: 	- Значит, подсадным был тот Серега? А много ль Сонька ему назвонила? 	- Не знаю. Она с ним втихую от Вахтанга встречалась, сговаривалась вместе хату вести. Серега должен был телок из своего ночного клуба поставлять. 	- Какой там клуб?! Кого поставлять?! Маханшу твою мент этот на кичу поставил. И ты, Нюся, ставь на мамке крест. Не скоро она волю увидит. Как этот Серега выглядит? 	Нюська подробно описала внешность Кострецова и спросила: 	- А мне чего дальше делать? 	- Пока жди. Сейчас высокие разборки пойдут, неизвестно чем кончатся. Сама шевели умишком. Менты будут пытать, лишнего не базарь, а то мамке своей довесишь. Толкуй лишь по завалу Вахтанга и Вадика. А так полную несознанку лепи: мол, все дела у Вахтанга и мамки были, от меня все скрывали. Тебе восемнадцать уже есть? 	- Еще не исполнилось. 	- Ну, Нюся, всухую отмажешься. Обрати внимание, что хату менты могут прослушивать. И по телефону, и так говори с понятием. Бывай здорова.
 ***
 	Потом позвонили от Нодара. 	- Нюся, это от старого друга Сони беспокоят. Знаем про ваши дела. Приезжай в гостиницу "Кольцо" около Садового. Разговор будет. 	Нюська собралась, оделась в строгое темное платье, превратившись со своим бледным большеглазым лицом во взаправдашнюю гимназистку. Прибыла в "Кольцо", где ее проводили в кабинет Нодара. 	Пахан встретил ее, стоя посреди кабинета. Всплеснул руками, подошел и обнял. 	- Знаешь, кто я? 	Нюська поглядела на грузина, о котором мать ей часто по-разному рассказывала. 	- Нодар. 	Он провел ее, отцовски держа за плечи, к дивану, усадил. 	- Кофе выпьешь? 	Нюська кивнула. Подали кофе. 	- Рассказывай с деталями, дэвушка, - проговорил Нодар, сочувственно щуря лужицы черно-желтых глаз на усатом лице. 	После изложения Нюськой кровавых событий пахан веско произнес: 	- Теперь я тебе серьезный вопрос задам. Отвечай в масть, мне врать не выйдет. Соня насчет завала Вахтанга с Маэстро сговорилась? 	Нюська, несмотря на свои семнадцать, была не промах. Бомбя с матерью будущих секс-узниц, она наловчилась быстро соображать и искусно подыгрывать собеседникам. Несмотря на грозность Нодара, Нюся прикидывала, как ей лучше себя вести. Решила, что от него нужно скрыть только то, как она предала Вахтанга, и нынешний звонок Мадеры, пахан которого, как и Нодар, могли пригодиться в ее дальнейшей жизни. 	- Насчет завала не знаю, дядя Нодар, - светя своими чистыми глазами, проговорила она. - Но то, что мать решила вести бизнес с Маэстро, это точно. Она хотела помощи у него просить. 	- И попросила! - злобно сказал грузин. - Отольются ей на нарах такие дела. Я ж ей толковал, чтоб меня держалась. А что вышло?! Или она на того мента, который под делового косил, надеется? 	- Дядя Нодар! - искренне воскликнула Нюська. - Этот Серега сплошь темным для мамы был. Вы не подумайте. Я ж при ее аресте была. Он только тогда ксиву засветил. Мама сильно расстроилась. 	- Такую блатхату спалили! - дернул усами Нодар и завращал на пальце перстень. - Одно верно Соня доказывала: мудак этот Вахтанг. И бабу, и себя распустил. Сам мента в дом привел! 	Подробности о Кострецове его не интересовали, все внимание было обращено в сторону Маэстро. Пахан спросил: 	- От Маэстро звонили? 	- Нет. 	- На кого из шестерок Маэстро твоя мать выходила? 	- Мадерой, вроде б, его звать. 	- Ага-а, - протянул грузин, вспоминая это имечко по киданию подведомственного ему банка. 	Нодар покрутил глазами, размышляя вслух: 	- Маэстро вы больше не нужны. Вадика потерял, другого надрочит... Я тебе, дэвушка, так скажу: держись подальше от кодлы Маэстро. Мать твоя из-за него спалилась... Как, ты говоришь, Вадик держался? Будто б на дело пришел? 	- Ну да. Очень сдержанный был. Обычно-то он глаз с мамы не спускает, а тут на Вахтанга, как на хорька, смотрел. Я, говорит, на тебя, Вахтанг, обижаюсь, что ты Соню до кровавых ссак побил, - у нее навернулись неподдельные слезы. 	Нодар усмехнулся. 	- Понтовал. Так и так приканал он валить Вахтанга. 	Нюська с вызовом поглядела на него. 	- Вадик маму любил. 	Немного опустил глаза грузин. 	- Это возможно. Но без приказа Маэстро не имеет он право никого мочить. Совпало у Вадика, конечно, здесь... Теперь, дэвушка, в ментовку затаскают тебя. Ты малолетка, от всего там отказывайся. Ни моего имени, ни Маэстро не упоминай. Это наши с ним разборки, наши дела. Чем я тебе могу помочь? 	- Не знаю, - потупила глаза Нюся. 	- Живи пока на хате. Потом что-нибудь придумаю. Дядя Нодар тебя не оставит. Вспоминала мать меня? 	- Часто о вас говорила. 	Нодар прикрыл глаза. 	- Такое, что мы с ней испытали, не забудешь. Большие у меня к Соне появились в последнее время претензии, но она всегда фартовой была. Как это Соня мента не просекла?! Но доброе дело замастырила: мочканула Вадика. Увидишь мать на свиданке, скажи, что за завал гниды Нодарик кланяется и многое прощает... Ништяк, пусть она и зоны попробует. Надо через нее пройти, чтобы жизнь понять. 	Он достал из стола пачку денег, бросил ее на колени Нюське. 	- Это тебе на первое время. 	Нюся встала, сжимая в руке деньги. Нодар обнял ее и поцеловал в щеку на прощание.
	Глава 4 	Все последние дни Нодар проводил в размышлениях, анализировал не меньше Маэстро. 	Узнав о проколе в Грузии, воодушевился, что может натравить на того серьезных воров. Но сначала Нодар, как просчитал и Маэстро, решил задействовать против врага низовых блатных из бывшей бригады Грини Духа. Гибель Вахтанга для Нодара стала досадной неприятностью, потерей своего свидетеля показаний Камбуза (Нюське он все же не доверял), но надеялся, что воровское чутье Грининых парней подтвердит его правоту. 	Причем всплыл новый сокрушительный факт - с Сонькой взаимодействовал мент. И хотя Кострецова ввел на хату Вахтанг, вполне очевидным казалось, что раз Сонька скрывала и от Вахтанга, и от Нодара свою связь с этим Серегой, то тот мог быть заслан со стороны Маэстро. Нодар думал, что опер, скорее всего, действовал по своим нуждам, но грузину было очень удобно замазать этим Маэстро. Случайность дала ему в руки оглушительный козырь на суку Маэстро, - теперь Нодар мог восстановить против него весь блатной мир Москвы. 	Пригласил Нодар к себе в "Кольцо" на разговор двоих, возглавивших бывшую Гринину бригаду: Тосика и Дуплета. 	Тосик был нервным духовым блатяком с длинной шеей и острым носом, напоминающим Веревку, если б у того побольше плескалось масла в башке. Дуплет, в соответствие своей кличке, обозначающей хитрый бильярдный удар, слыл расчетливым уголовником, на которого при разработке угонов в основном и опирался покойный Гриня. Этот был кряжистого сложения, любителем говорить редко и точно. 	Для таких гостей в кабинете Нодара богато накрыли выпивкой стол, за который те с достоинством уселись. 	- Будем живы! - провозгласил Нодар, поднимая рюмку с водкой. 	Визитеры покивали, выпили. Стали медленно закусывать, все еще находясь в недоумении по поводу приглашения их таким могущественным человеком. 	Грузин объяснил: 	- Призвал я вас, браты, чтоб расколоть всю раскрутку по Грине Духу, царствие ему небесное. 	Тосик бросил: 	- Не рано ли похоронил Гриню? 	Покачал головой Нодар. 	- В самый цвет. Творил над Духом, а потом над Веревкой и Камбузом ваш же Маэстро. 	- Что можешь предъявить? - угрюмо поинтересовался Дуплет. 	- Камбуз мог бы в полной натуре обсказать, но и его Маэстро через Вадика-мокрушника быстро прибрал, как до того и Гриню, и Веревку ваших, - сказал Нодар и налил еще по одной. 	Гости не прикоснулись к рюмкам, внимательно смотрели на него. Нодар сверкнул глазами. 	- Слушайте и сами решайте, теперь все карты открыты. Приказал Маэстро завалить сначала Духа, потому как продался Маэстро ментам. Когда у вас Веревку с Камбузом повязали, думаю, мусора их обоих иль кого-то одного раскололи. Так получили легаши наколку через все ваши бригадные дела на самого Маэстро. Обратились менты к Маэстро: помогай или хвост прижмем. Я Маэстро до дна знаю. Он на воровские понятия давно с прибором кладет, он одной масти - барышной. Ни с кем из авторитетов, воров не кентует. Ни разу ни с одним из верхних не встретился, не выпил. Вот и пошел в суки. Вы-то много ль о Маэстро знаете? 	Тосик отвел глаза, а Дуплет сказал: 	- Базарь дале. 	- Короче, завязался тогда с ментами Маэстро. А ваш Гриня, я мыслю, его стал рассекать. Дела у них по автопартии, что Гриня с театров снимал, близкие были. Из чего я это вывожу? Из того, что та автопартия спалилась ныне на Грузии. Всех причастных к ней деловых там повязали. Гриня еще раньше Маэстро в нехороших делах заподозрил, но тачки, как с ним сговорился, в Грузию перекидывал. Это у мусоров обычная операция: дать товару по всей цепочке пройти, чтоб хевру в отделку закрыть. Маэстро и ждал, пока Гриня это смастачит, а потом выходило ему Духа валить. 	- Это почему ж? - осведомился Дуплет. - В таком раскладе он мог бы и Гриню мусорам сдать. 	- Что да как до точки, это вы у самого Маэстро можете спросить иль у мусоров, какие и за вами скоро появятся, - раздраженно проехал по гостям жидкими глазами Нодар. 	- А мы при чем? - спросил Тосик. 	- При том, что Маэстро все ваши дела знает, а последнее знаменитое, с "роллсом", я слыхал, мокрое было. Неужели вашей бригаде за такое менты гулять на воле дадут?! Я так мыслю, что завалить Маэстро решил Духа, потому как Гриня был готов своими подозрениями о нем с братанами поделиться. А это не только для авторитета, для любого жулика похуже ломовой кичи. Ссученного наши под землей достают. 	Дуплет уточнил: 	- Значит, нет у тебя, Нодар, человека, что на Маэстро за Духа докажет? 	- Нет. То знали лишь Веревка да Камбуз, за что моментально с жистянкой простились. Камбуз после завала Веревки на одну блатхату приканал и о том заяву сделал. 	Тосик иронически ощерился. 	- Во какие пацаны! Мы их за шестерню держали, а они крутые дела между Маэстро и Гриней разбирали. 	Нодар дернул усами. 	- Потому и разбирали, что сначала они ментам вас вложили! Веревка с Кабузом не разлей стакан были, свое паскудство меж собой заморозили, а уши вострили. После пропажи Духа и смикитили, откуда нитка идет. Попробовали наехать на Вадика-мокрушника, а он их тоже положил. Этот Вадик, я считаю, у Маэстро самым крутым был. Лишь по случайности "трещина" его на блатхате урыла. Слыхали о том? Вадика знаете? 	Тосик промолчал, Дуплет ответил: 	- Гриня перед пропажей что-то за него говорил. На блатхате они, вроде, вместе гудели. Знаем, что на той блатхате хозяина завалили и Вадика этого. 	- Теперь то неважно. Ныне о себе думайте и за Гриню, если хотите поквитаться, - тигрино взглянул Нодар. 	Дуплет рассудительно произнес: 	- И Веревка, и Камбуз - так и так гниль. О них базарить не будем. А насчет Грини надо б убедиться. 	- Дуплет! - воскликнул Тосик. - А заныры-то Вадика мы можем надыбать да и обшмонаем их. Может, там чтой-то по Грине найдем?! Мадеру я знаю. Он подскажет. 	- Обязательно подскажет, - мрачно проговорил Дуплет, - когда яйца наизнанку вывернем. 	Нодар вставил: 	- О Мадере я тоже слыхал. Он сейчас, после завала Вадика, основной, я мыслю, у Маэстро. 	Тосик сидел уже как на иголках. Нодар предложил: 	- Выпейте на дорожку. 	- Не, - мотнул головой Дуплет, - не до бухалова. Мы по Грине все ноги сбили, возьмемся за раскрутку твоей наколки немедля. 	Они с дружком встали, по очереди признательно пожали руку вору. 	После их ухода Нодар с удовольствием погладил свой золотой перстень.
 ***
 	Тосик предложил Дуплету заехать к Мадере домой без предварительного телефонного звонка, чтобы эту рыбу не спугнуть. Дуплет одобрительно кивнул, поправил пистолет в кобуре под курткой, они сели в машину. 	Мадера оказался дома и впустил их, сначала увидев через глазок только знакомого ему Тосика. В прихожей Дуплет, внезапно заруливший вслед дружку, аккуратно вытер ноги о половичок и безмятежно посмотрел на хозяина. 	- Дуплет, корешок мой, - представил его Тосик. - Ты один? 	Мадера насторожился. Визит малознакомого ему Тосика с неизвестным крепышом без предварительной договоренности, да еще начавшийся таким вопросом, был подозрителен. Но он встретил гостей по-домашнему, в майке и джинсах, оружие лежало под подушкой в спальне, и Мадере пришлось изобразить радушие. 	- Ништяк, будем знакомы. Один я, - проговорил он, ведя визитеров в гостиную. 	Там Мадера гостеприимно кивнул на диван у стены. 	- Садитесь, сейчас пивка принесу. 	Он попытался подстраховаться, зайдя сначала в спальню за пистолетом, и более подпрыгивающей, чем обычно, походкой, направился к ней. 	- А у тебя пиво, что ли, не на кухне? - вырастая на его пути, спросил Дуплет. 	Мадера внимательно рассмотрел человека, вставшего перед ним и не собирающегося пропустить. Лицо Дуплета было каменным, а в глазах посверкивали искры. 	Пошел Мадера на кухню, бросив: 	- Да я хотел рубаху накинуть, зябну. 	Туда за ним и направился Тосик, остановившийся у двери и пронаблюдавший, как доставал Мадера пиво из холодильника. Он так и простоял под притолокой, пока хозяин не вынес на стол в гостиную пиво и стаканы. 	Мадера осознал, что влип. Он корил себя за то, что пустил Тосика. А ошибся он, потому что, как и Нодар со своими приближенными, так и Маэстро с Мадерой в первую очередь напружинились в отношении лишь главной вражеской группировки. Гринина бригада для Мадеры такой не являлась. В последнем разговоре с Соней он узнал: Духа руками Вадика убрал Маэстро, - но не думал, что это может выплыть наружу. А если догадаются о том кореша Грини, считал Мадера, то не смогут предъявлять претензий лично к нему, не имевшему к этому никакого отношения. Но ухватки явившейся парочки убеждали: что-то пронюхавшие Гринины бойцы решили его тряхнуть. 	Они сели за стол, налили пиво, и Тосик спросил Мадеру: 	- Ты хорошо Вадика знал? 	Тот, понявший вопрос, небрежно кинул: 	- Да так, только внешне. На дела с ним не ходил. У меня своя работа. 	- Значит, мокруха была на Вадике? - ухмыльнулся Тосик. 	- Не понял, - угрюмо ответил Мадера, дерзко приподняв голову, отчего грозно блеснула его лысина. 	- Чего понимать?! Он мочил тех, на кого Маэстро указывал? - с расстановкой произнес Тосик. 	Мадера усмехнулся. 	- Это ты у Маэстро спроси, коль такой крутой. 	Тосик злобно посмотрел на него, а Дуплет лениво произнес: 	- А чего у тебя, Мадера, уши топориками? 	И тут ощутил Мадера, что резко за него эти двое возьмутся, раз Дуплет начал издеваться. Но он был в воровской иерархии повыше них, ложкомоев, и с подобающим вызовом: 	- Чего завякали? Сявки должны свое место знать. 	Кипишной Тосик сразу же двинул его в лицо! 	Мадера ждал этого, уклонился, вскочил. Молниеносно саданул бутылку о край стола и оказался с зажатым в руке горлышком, оттороченным осколками стекла. Удар таким оружием называется звездочкой и куда как живописно расписывает лицо противника. 	Дуплет медленно вытащил пистолет. 	- Брось стекло, сука. Сядь или свинца схлопочешь. 	Взглянул Мадера на зрачок ствола, отшвырнул горлышко. Тосик метнулся к нему и ударил головой в лицо! Мадера отлетел, обливаясь кровью. Тосик подскочил к нему, сбил на пол и долго молотил ногами в лицо и под ребра. 	Когда Мадера захрипел, теряя сознание, Дуплет проговорил: 	- Хорош. Пора и за дело побазарить. 	Тосик пододвинул стул, сел, склонившись к лежащему Мадере. 	- Где хата Вадика, где его заныры? 	Вытирая кровь с лица, Мадера с достоинством произнес: 	- Иди ты на хер. Мочите, сявки, если правы. 	Дуплет и Тосик по воровским понятиям были б "не правы", если б убили блатного только за то, что он, возможно, знал нужную им информацию, но скрыл ее. Им оставалось лишь пытать Мадеру. Тот и бросил эту фразу, чтобы проверить, насколько шатко его положение. 	Дружки переглянулись. Дуплет встал, сунул пистолет за пояс и снял куртку. Мадера уверился, что лично против него эти двое ничего не имеют, убивать вряд ли будут, и приготовился держаться, так как знал, где жил Вадик. 	- Ты чего стекла-то набил? - проговорил Дуплет Мадере. - Ну-ка, Тосик, вяжи его и поставим мальчонку лысого на горох в наказание. 	Быстро скрутил Тосик Мадеру прихваченной капроновой веревкой по рукам и ногам. Дуплет раздробил каблуком бутылочные осколки на полу в крупное крошево. Они подволокли Мадеру к нему и поставили на шипы стекла коленями. 	Боль, пронзившая до костей коленные чашечки, стегнула Мадеру, но он лишь сжал зубы. Цыгане, негры, китайцы пониженно воспринимают боль, как и рецидивисты-преступники. Если такой медицинский факт в отношении черных и желтых можно объяснить расовыми биоособенностями, то у уголовников это связано, возможно, с той самой эмоциональной тупостью, бесчувственностью, которая делала убийцей-роботом Вадика. 	Проходившие тюремные университеты Дуплет и Тосик знали об этом, поэтому больше рассчитывали, что сломают волю Мадеры. От боли же, в крайнем случае, можно улететь, потеряв сознание. 	Дупель проговорил: 	- Мадера, ты духовой. Мы тебя уважаем, но пойми и нас. Есть крутая наколка, что Вадик Гриню Духа завалил и гдей-то спрятал. Кем нам Гриня был, ты сам петришь. Доведись тебе за своего пахана разбираться, и ты б на все шел. 	Тосик нервно вставил: 	- Крутая подлянка, что Маэстро Гриню нанял и сам же через Вадика кончил. Маэстро, авторитетные люди базарят, ментам продался. Ссученный он. И ты такого отмазываешь?! 	- При чем тут Маэстро?! - спросил Мадера. - Вы ж за Вадика трясете, а он на том свете. 	- Надо нам обшмонать заныры Вадика, чтоб по Грине убедиться, - объяснил Тосик. 	- И всех-то делов?! - якобы с недоумением поинтересовался Мадера. 	Он понимал, что ход поиска Грининых подручных, жаждущих хоть каких-то доказательств, правилен. Но переживал, что, если укажет им то, что осталось от Вадика, вдруг они там действительно что-то обнаружат. А тогда ставился под удар сам Маэстро, которому Мадера был верен. Он пропустил мимо ушей обычный базар недовольных блатных, что их враг непременно "ссучился". 	- И всех делов! - подхватил Тосик. - Мы ж тебя трясем - не человека сдать, а хаты его. Вадика нету, чего ты подлянки боишься? 	- Не, браты, - мотнул головой Мадера, - не знаю я Вадиковых заныров. 	- Давай водички, - сказал Дуплет Тосику. 	Тот пошел на кухню и вернулся с бутылкой, наполненной водой из-под крана. Дуплет схватил Мадеру лапой сзади за шею, другой за лоб, заломив ему голову. Тосик стал заливать Мадере в ноздри воду. Это очень мучительное блокирование дыхания. 	Забился Мадера, захлебываясь, давясь от удушья. Тосик прекратил лить, чтобы у него не отключилось сознание. 	- Отдохни, - сказал Мадере Дуплет, отпуская его голову. 	Того стало рвать, он с трудом откашлялся и перевел дух. Дуплет закурил и внезапно воткнул Мадере в шею горящую сигарету. 	Дико закричал и снова забился Мадера, но Тосик удерживал его за плечи, а Дуплет жег, пока тот не обмяк. Они отступились, и Мадера упал лицом вниз на бутылочные осколки. 	Перевернули Мадеру на спину. Лицо его было сплошь залито кровью. 	- Еще будешь пить? - спросил Дуплет Мадеру. - Извиняй, что мадерки не предложили. 	Мадера делал вид, что в обмороке, не открывая глаз, лихорадочно соображал. Для поддержания своей авторитетной репутации он уже достаточно выстоял, практические мысли одолевали этого специалиста по банкам. Мадера сопоставлял муки, которыми его еще угостят палачи, с тем, что им требовалось от него. Он хорошо знал чистюлю Вадика и почти не сомневался, что тот следов по уделке-разделке Духа не оставил. Не очень красиво было для крутого выдавать и такую информацию, но после пытки "горохом", водой и огнем он, посчитал Мадера, имеет право пойти на это. 	Разлепил веки Мадера и небрежно произнес: 	- Ну чего?! Знаю я одну хату Вадика. Могу показать, раз вы так за бригадира переживаете. Но ни хера там стремного не найдете. 	- Правильно решил, Мадера, - проговорил Тосик. - Мы тебя боле-мене по-братски трясли. А менты-то при пытках, кузбасские кореши сказывали, применяют противогаз и электроток. 	Они освободили Мадеру от пут, подняли. Провели его в ванную, где тот обмылся. Лицо Мадеры сильно кровоточило, и Тосик залепил его кусочками пластыря из аптечки запасливого хозяина. Связали ему руки спереди, накинули на плечи плащ, чтобы это не бросалось в глаза. 	Втроем вышли на вечернюю улицу к машине. Дуплет сел с Мадерой на заднее сиденье, Тосик за руль.
 ***
 	Замки квартиры Вадика Тосик ловко открыл отмычками. 	Прошли в комнаты, удивляясь чистоте и порядку. Лишь книги были раскиданы всюду. 	- Научный был, падла, - прокомментировал Тосик. 	Мадера, тоже впервые оказавшийся в этом стерильном логове, порадовался, что не ошибся в своих предположениях: в такой ухитанности следов киллерства Вадика никак не должно было быть. 	Гринины бойцы перевернули квартиру вверх дном, не обнаружив вообще ничего относящегося к уголовному промыслу хозяина. Было впечатление, что жил тут одинокий, фанатичный "вечный студент", запоем глотающий книжные сочинения. 	Дуплет вытер пот со лба, закурил и проговорил с неподдельным изумлением: 	- Туфта какая-то. Он эту хату будто б для осмотра мусорами содержал. Такой звездохват: Гриню, Веревку, Камбуза, грузина на блатхате положил, - и голяк из припаса в доме. Даже перочинного ножика нету. 	- Туфта, - покивал Тосик. - Мадера, колись до яиц, где еще у Вадика заныр. 	Мадера знал и о Вадиковом гараже, не подозревая, что под его полом лаборатория. Успокоившийся пустыми хлопотами Грининых, он ответил: 	- Гараж еще имеется. 	Поехали туда.
 ***
 	В гараже было пусто, Вадик убыл на свое последнее дело на новеньком "ниссане", который около дома с павильоном при аресте Соньки опознал Кострецов и забрала милиция. 	Блатяки наощупь бродили по помещению, пока Тосик не нашел выключатель и не зажег свет. Огляделись. 	- Голяк и тут, - сказал Тосик, придерживавший связанного Мадеру за локоть. 	- Погодь, - прервал его Дуплет и прошел к куче старых шин и тряпья в углу. 	Он стал отодвигать кучу, наваленную Вадиком для маскировки лаза. Увидел люк в полу и воскликнул: 	- Научный был, курва! По-хитрому все замастырил. Откинул крышку Дуплет, полез вниз, светя зажигалкой. Вскоре и там загорелось электричество. 	Дуплет крикнул: 	- Ну-ка, канайте сюда. Здесь интересно! 	Тосик подвел Мадеру к лазу и спустился вслед за ним. Подземная лаборатория была и арсеналом. На аккуратных стеллажах по стене лежали пистолеты, автоматы, разное оружие, смазанное, кое-какое - в заводской упаковке. На отдельных полках хранились патроны, гранаты, одноразовые гранатометы "Муха". Имелась и отличная коллекция боевых ножей. 	- Е-ексель-моксель, - протянул Тосик, озираясь. - С таким припасом можно любое отделение милиции брать. 	- Специалистом был Вадик, - уважительно произнес Дуплет. 	Мадера осматривался с таким же восхищением. 	Наконец они воззрились на медную ванну с кислотой, в темной кипи которой уже не виднелось останков Грини. 	- А это что за хреновина?! - сказал Тосик. 	Они подошли поближе. 	- Кислота, - определил Дуплет. - Вадик тут химичил. 	- А зачем? - спросил Тосик. 	Дуплет хмыкнул. 	- Мертвяков ховать. Вот сука, и гробовщик крутой был. Вон и фартук, и перчатки, как у доктора, припасены. 	Все взглянули туда, куда указывал Дуплет, и увидели одежду Грини, брошенную Вадиком на пол. Он забыл кинуть ее в ванну вслед за голым трупом. 	Тосик схватил одежду, рассматривая. 	- Дуплет! Это - Грини! Он в этом прикиде тогда уезжал. Вспоминаешь?! 	- В цвет! Гринин прикид, - сказал Дуплет, озабоченно заглядывая в ванну. - А Гринек-то наш, выходит, уж растворился. 	Тосик позеленел подобно патинной накипи медных боков ванны. Схватил Мадеру за горло. 	- Сука! Та-ак, значит, Маэстро нашего бригадира прибрал?! Сука, ты за это ответишь! 	Мадера побледнел, поняв, что смерть в таком раскладе для него неминуема. Он рванулся из рук Тосика, но Дуплет припечатал его на месте корягами рук. 	- Ша, деловой... - Дуплет смотрел на Мадеру остановившимися глазами. - Водички ты попил, теперя извольте помыться. 	Они подтащили Мадеру к краю омута медного гроба. 	Тосик, выкатывая глаза, подшмыгивая острым носом, предложил: 	- Полезай, культурно прими ванну. 	Мадера дико закричал, вырываясь. Гринины бойцы зажали его и воткнули головой в кислоту. Тело Мадеры содрогнулось, кислота пошла кругами и зашипела. Истинно, русски-горски "причастился" Мадера. 	Блатяки аккуратно, чтобы не забрызгаться, перевалили тело замершего Мадеры через борт. 	Наверху с улицы послышался голос: 	- Хозяин! Вадик, ты тут? 	Кто-то из владельцев соседних гаражей, видимо, подошел, услышав жуткий крик Мадеры. 	Дуплет прошел к лесенке в гараж и крикнул в лаз: 	- Вадика нет. Мы тут обустраиваем ему по монтерской части. 	- Вроде б кто-то орал, - сказали сверху. 	- А-а, - ответил Дуплет, - током меня гвоздануло. Все нормально. 	Они переглянулись с Тосиком и стали прислушиваться. Потом постояли у ванны, глядя, как тухлой рыбиной плавает в ней комом тело Мадеры. 	Вынув пистолеты, погасили в подвале свет и по-кошачьи осторожно поднялись в гараж. Выключили наверху электричество. 	Выглянули из гаража: никого. Черная ночь глухо отсвечивала прозеленью звезд и лимоном луны. 	Закрыли ворота гаража, Тосик аккуратно замкнул их. Быстро сели в машину. И рывком снялись с места.
 ***
 	Гринины бойцы ехали, долго не обмениваясь друг с другом ни единым словом. Наконец Дуплет произнес: 	- Рули опять на Мадерову хату. В засаду там сядем. 	Корешки подкатили к дому Мадеры. Поднялись. 	Тосик достал из холодильника водку. Разлил ее по стаканам. Товарищи стоя подняли их. 	- За бригадира нашего Гринька, - сказал Дуплет. 	Выпили, не чокаясь. 	Тосик пошел сторожить входную дверь, а Дуплет сел рядом с телефоном. 	За полночь раздался телефонный звонок. Дуплет поднял трубку и пробасил: 	- Але. 	- Кто это? - спросили по другую сторону провода. 	- А ты кто покто? 	- Маэстро. 	Дуплет покрепче прижал трубку к уху и уважительно произнес: 	- Я на случай, если ты позвонишь, здесь от Мадеры и сижу. Кликуха моя Борец, - представился он, пользуясь тем, что Маэстро его никогда не видел. 	- Что с Мадерой? 	- Попал в беду. По телефону не могу объяснять. 	- Лады, - сказал после некоторого раздумья Маэстро, - двигай ко мне. 	Он продиктовал Дуплету адрес и положил трубку. Тосик выглянул из прихожей. 	- Лады-влады! - воскликнул Дуплет, вскакивая. - Айда, братишка, амбу Маэстро делать. 	Они выбежали на улицу, уселись в машину и понеслись. 	- Тосик, - веско говорил Дуплет. - Маэстро это не Мадера. Чуть стебанемся, и он нас завалит. Я за Борца к нему войду, а ты на лесенке ожидай. Залью ему, что Мадера у меня дома раненым кончается. А как мы с Маэстро с хаты пойдем, ты пали ему в спину. 	- А вдруг он с хаты не полезет? 	- Почему? 	- Хер ли ему Мадера?! Пошлет с тобой когой-то из шестерок. 	Дуплет призадумался и сказал: 	- Должен бы Маэстро к подыхающему Мадере поехать. Тот у него в крутом авторитете, видать, был. Я буду Маэстро лепить, что тот его требует. Мол, Мадера имеет срочное, секретное сказать. Мне то не доверил, а просит пахана, опасается, что коньки кинет. 	- А чего ж в таком разе Мадера сам пахану не позвонил? 	- Потому как нет у меня на хате телефона. 	- Так, - прикидывал Тосик возможные расспросы Дуплета. - А чего ж Мадера тебе сам телефон пахана не дал? 	- Скажу: впал в бессознание. Только и успел, мол, попросить найти Маэстро. Валяется сейчас в бреду, я и надумал у него на хате посторожить. 	- Боле-мене складно. Но вряд ли такой авторитет один на хате и без быков выйдет. 	- Ну сколь тех быков у него ночью? - проговорил Дуплет. - Двое-трое на крайняк. Чего ж, мы с тобой за Гринька со всеми не разберемся?! Ты, главное, бей первым Маэстро. Он, сука, наша основная цель. 	Они причалили к дому Маэстро. Первым вышел Дуплет и зашагал в подъезд. Спустя некоторое время туда скользнул Тосик. 	Дуплет поднялся на этаж к нужной квартире. Дождался, когда выше на этаж подъедет в лифте Тосик. Тот вышел и спустился на лестничный пролет вниз, чтобы стрелять сверху по выходящим из квартиры. Показался Дуплету с площадки. 	Нажал кнопку звонка Дуплет. 	Спустя некоторое время дверь начали открывать. Она наполовину растворилась, и человек с длинными волосами спросил голосом, который Дуплет слышал по телефону: 	- Борец? 	Дуплет кивнул. Маэстро вдруг выкатил глаза и глухо приказал: 	- Руки в гору! 	Свой пистолет Дуплет, зайдя в подъезд, предусмотрительно засунул в сапог, прикрытый штаниной. Поэтому он с готовностью поднял руки, не сомневаясь, что при обычном поверхностном обыске его груди и пояса Маэстро пистолета не обнаружит. 	Тосик, наблюдавший это сверху, решил, что напарник провалился. Он заскочил за ним в подъезд позже и не видел ухищрения Дуплета с пистолетом. Тосик решил стрелять, если обыскивающий начнет шарить по Дуплету, не заводя того в квартиру. Он не знал: Маэстро это или кто-то из его быков, - но здраво рассудил, что, убив открывшего дверь, они с Дуплетом смогут ворваться в квартиру для окончательной расправы. 	В этот момент Дуплет с руками за головой громко сказал: 	- Шмонай, Маэстро. 	У Тосика перехватило дыхание от такой удачи. Сам Маэстро маячил в дверях, его можно было снять единственным точным выстрелом, коли тот выглянет в проем. Тосик подумал: Дуплет нарочно назвал имя Маэстро, чтобы он не промахнулся. 	Дуплет, действительно, назвал Маэстро для Тосика, но не затем, чтобы тот стрелял. Дуплету и в голову не могло прийти, что Тосик задумает палить по Маэстро в ситуации, когда тот, даже решив выдвинуться в проем для обыска, легко может прикрыться от возможной пули телом Дуплета. 	Суперосторожный Маэстро, несмотря на присутствие в квартире двоих быков-телохранителей, решил сам открыть дверь незнакомому Борцу именно с расчетом проверить: один ли тот пришел, не ловушка ли это?! Когда Борец-Дуплет вдруг некстати громко произнес его имя, Маэстро напружинился. 	Чутье и расчетливость, благодаря которым он сумел превратиться из Челнока во всемогущего Маэстро, его никогда не подводили. Поэтому он решил, как и предполагал матерый Дуплет, высунуться, прикрываясь телом обыскиваемого, чтобы спровоцировать на действие возможных напарников этого Борца. 	Маэстро, держа в правой руке пистолет, левую протянул к Дуплету и, не высовывая в обозримое пространство с лестницы ни головы, ни туловища, стал ощупывать его грудь. 	Тосик, ведя мушкой по показавшейся руке, молил Бога или черта, чтобы Маэстро побольше выглянул. 	Рассчитанным движением Маэстро быстро шагнул к Дуплету, прижимаясь к нему, чтобы не попали, если целят с верхних или нижних ступенек. Он упер пистолет в живот Дуплету и, выглядывая из-за его головы, шарил глазами вокруг. 	И - засек Тосика, притаившегося за перилами лестничного марша наверх в полутьме подъезда! 	Площадка перед дверью Маэстро была ярко освещена, и Тосику казалось, что оттуда невозможно увидеть его пистолет и часть головы около перил. 	Маэстро выстрелил в живот Дуплету! Нырнул обратно в квартиру, закричав стоявшим рядом охранникам: 	- Еще один наверху! 	Двое быков ринулись за дверь, перепрыгивая тело Дуплета. Тосик начал безостановочно стрелять в них сверху. 	Охранники, слаженно прижавшись по стенам, открыли ответный огонь. Бац! Бац! - пули стрелков ударили в грудь беспорядочно палящему Тосику. 	Он покатился к ним по ступенькам. Еще живым кувырнулся к их ногам. Те враз контрольно выстрелили Тосику в голову. Потом так же - Дуплету.
	Глава 5 	На место перестрелки около опустевшего заныра Маэстро муровцы вызвали Кострецова, когда опознали Тосика и Дуплета как членов банды Грини Духа. 	Капитан прибыл туда вместе с Топковым. Их больше заинтересовала квартира, из которой так ловко управились с самой авторитетной парой Грининой банды. 	На первый взгляд, она была типичным логовищем, в котором коротают время уголовники: с непременной батареей пустых бутылок, колодами карт. А вот маленький спортзал в глубине квартиры - это уже было что-то новенькое. Похоже, здесь вместе люди разных вкусов: в главных чистых покоях обреталось начальство, а на кухне и в боковухах бражничали охранники. 	- Отпечатки пальцев по квартире сняли? - спросил Кострецов эксперта. 	- В первую очередь, - ответил тот. - И сразу послали в МУР для установки. 	Кострецов, проводив взглядом отправляемые трупы Тосика и Дуплета, сказал Топкову: 	- Нарвались здесь Гринины парни на опытных. Раскололи их еще на лестнице. Четко расстреляли, Дуплет даже не успел свой пистолет из сапога достать. 	- Не самого ли Маэстро нащупали они здесь?! - проговорил Топков. - Банда Грини в последнее время ничем себя не проявляла, за исключением подвигов Веревки и Камбуза. Так же, как и те, должно быть, разыскивали виновников гибели бригадира. 	- Похоже, Гена. Поэтому я об отпечатках в квартире и спросил. 	- А что они дадут, если наша версия верна? - блеснул стеклами очков лейтенант. - О Маэстро мы ничего не знаем. 	- Погоди-ка, - бросил Кострецов, увидев, что в квартире появился новый муровец. 	Он подошел к нему и представился. 	Оперативник раскрыл папку, с которой приехал из МУРа, и сообщил: 	- Установлены отпечатки лишь одного человека. Это рецидивист Указов Виктор, кличка Челнок. Был подручным в банде Артиста, проходившего и под кличкой Шеф. Несколько лет назад они рэкетирствовали в районе Мосфильмовской улицы, пока конкуренты Артиста не убрали. После этого след Челнока пропал. Вот его фото. 	Кострецов с Топковым рассмотрели фотографию. 	- Дай-ка фото на время, - сказал капитан и взял его. - Гена, давай-ка по соседям. 	Они отправились по соседним квартирам. Разбуженные стрельбой и приездом милиции люди со вниманием разглядывала фото и качали головами, не узнавая. Фотография была десятилетней давности, и Челнок был изображен на ней остриженным под ноль. У очередной квартиры капитана с лейтенантом нагнал старик, который уже рассматривал фото. 	- Извините, товарищи, - сказал он. - Я художник, у меня профессиональная память на лица. Все думаю о человеке, которого вы показывали. Позвольте еще взглянуть. 	Старикан взял фото, отвел его на расстояние и стал закрывать пальцами то одни части лица, то другие. Так делают портретисты, когда хотят прояснить какие-то детали лица изображаемой натуры. 	- Знаете, - после всех манипуляций произнес художник, - если б голову этого человека прикрыть париком, подретушировать, так сказать, нос и глаза, то он очень похож на того, что жил в квартире, у которой целый бой разгорелся. 	- Спасибо, отец! - воскликнул Кострецов. - Ну, а еще что можете сказать? 	- Я этого жильца видел всего раз, бросились в глаза его длинные волосы, почти до плеч. Такие носят художники, но он на нашего брата мало походит. Он малоинтеллигентный человек, в лице смесь агрессивности и хитрости. 	Художник ушел, Кострецов расплылся в улыбке. 	- А мы, Генок, не лыком шиты и не глиной мазаны. Уцепили-таки Маэстро! Теперь знаем, с кем имеем дело. Изменил Челнок пластической операцией внешность, отрастил гриву, но отпечатки пальчиков не перемалюешь. 	- Что его заставило? 	- Хрен его ведает. Возможно, вслед за Артистом хотели грохнуть и его. Значит Челнок себя Маэстро возомнил?! Ну да, он же у Артиста воспитывался и к театрам, хотя и по брюликам, орденам, по тачкам, неравнодушен. Спортзал в заныре себе завел, в Москве личным присутствием никого из паханов не удостаивает. 	- Это-то понятно, - сказал Гена. - Узнать ведь могут по голосу. А откуда, интересно, произошло слово "пахан"? 	- Наверное, из сочетаний двух: "папа" и "хан". Вон как уважительно сочинили. Есть у уголовени и такое теплое слово, как "корынец". Это что-то вроде отца родного. 	- Ты, Сергей, о фене можешь диссертацию писать. 	Кострецов закурил и сплюнул. 	- Охота мне на изучение говна время тратить! Эту мешанину по необходимости знаю и по заразной привычке употребляю... А в общем, нравится мне раскрутка этого дела. Сплошные трупы - и все уголовнички. Нас они особо не напрягают, сами стараются. Вот пришлось бы нам брать Гринину банду, потом держать за решеткой. Морока. А теперь они просто отсутствуют. 	- Подполковник Миронов так же думает? - ехидно спросил Топков. 	Капитан предпочел не заметить сарказма: 	- Да конечно, хотя и ругается. Он же старый волкодав. Чего не порадоваться самоистреблению блатяков?! 	Топков, вздохнув, проговорил: 	- Одних отстреливают, другие вылезают. Поток не уменьшается. 	- А дело не в количестве, а в качестве, как во всяком стоящем процессе. Пускай блатные ряды пополняются, но быстрота этого многое знаменует. То, что бандиты обычно не доживают до пенсионного возраста, - показательный и жизнеутверждающий факт. Такое лучше всего убеждает нормальных людей: уголовщина - тухлое занятие. 	- Мрачная у тебя философия, Сергей. 	Кострецов остро взглянул на лейтенанта. 	- Какая есть. Ну, я полетел обживать гостиницу "Кольцо". Там вот-вот могут боевые действия начаться. 	- Считаешь, схлестнется теперь Маэстро с Нодаром? 	- Должен. У этих папаханов принято отвечать ударом на удар. Я почти уверен, что Дуплет с Тосиком здесь оказались из-за происков Нодара. А ты, Гена, сядь у дежурного по городу и анализируй поступающие сведения о происшествиях. 	Они вышли в разгоревшееся рабочее утро Москвы. И спешащим по своим делам не было дела до кровавых ночных разборок "паханов" и "корынцев".
 ***
 	Маэстро, переместившийся на новую конспиративную квартиру, раздавал четкие распоряжения. 	Решено было атаковать вечером Нодара в "Кольце". Командиры двух боевых групп Маэстро получили от него инструкции обязательно достать самого Нодара. Для вооружения бойцов Маэстро рассекретил арсенал в гараже Вадика и туда за припасом отправился бригадир Ваторга, ставший главнокомандующим предстоящей операцией, потому что Маэстро, как обычно, в бой не собирался. 	Ваторга с двумя бандитами подкатил к гаражу Вадика. Они открыли его и спустились в подземелье. Там прежде всего бросилась им в глаза ванна, где мешком плавало тело. 	Боевики снарядились инструментом и выволокли уже оплавившегося Мадеру. Определить, что это он, можно было по разным приметам, особенно по ушам, торчащим топориками. 	Набрал Ваторга по сотовику телефон Маэстро: 	- Мадера тут в кислотной ванне плавал. Не очень его разъело, вчера, видно, запихнули. 	Маэстро молчал, потом сказал вдруг прорвавшимся тонким голосом: 	- Запакуйте его аккуратно. Увезите пока куда-нибудь. Хоронить с почетом будем... Ваторга, ты не должен упустить сегодня Нодара ни коем разе. 	Отключил Маэстро телефон и сжал лицо руками. У него выбили главных помощников. 	Вадик был суперкиллером, и с помощью его шизофренического бесстрашия и замечательной тренированности Маэстро убрал бы Нодара без шума и автоматной трескотни, как приходилось делать теперь. А Мадера являлся мозговым центром команды Маэстро. С ним он просчитывал всевозможные последствия ходов на фронтах уголовной Москвы. И будь Мадера сейчас жив, можно было б еще попробовать уладить все с Нодаром через воровскую верхушку столицы. 	После болтовни Борца и его ночного налета с напарником Маэстро понял, что Мадеры нет в живых. А узнав, какой конец тот принял, впервые в своей новой судьбе испугался. Маэстро было страшно не только потому, что самый умный его приближенный погиб такой ужасной смертью, а и потому, что остался совершенно один в столь же экстремальной ситуации, как когда-то легендарный Артист. Но тогда Артиста пытался прикрывать хотя бы он, Челнок, правая рука пахана. Теперь у Маэстро двух рук не было, такие култышки, как Ваторга, не в счет. 	Маэстро сидел, закрыв глаза, и молил судьбу помочь ему и на этот раз. Ни Бога, ни черта он не признавал.
 ***
 	Восьмеро боевиков под командой Ваторги вечером припарковали свои машины недалеко от "Кольца". 	С автоматами под куртками они обложили гостиницу, заняв позиции напротив основных входов-выходов. Расположение ее помещений и кабинет Нодара были выяснены разведкой в течение минувшего дня. Ваторга стоял во дворе перед входом в кухню ресторана, через которую шел кратчайший путь к кабинету грузина, и слушал донесения бойцов по переговорнику. 	У Ваторги в длинной сумке лежал и гранатомет. Он слушал доклады о передвижениях противника, число которого сейчас должно было быть человек десять, и мечтал, чтобы Нодар оказался в кабинете, который можно было разнести одним выстрелом "Мухи". 	Поджарый, коротко стриженный Ваторга, бывший спортсмен-биатлонист, был отчаянным блатарем. Как когда-то на соревнованиях, он вкладывал в свое новое дело весь азарт, все умение мгновенно двигаться и стрелять без промаха. 	Нодар в это время сидел в своем кабинете. Не зная о ночных делах у заныра Маэстро, он не сомневался, что Дуплет и Тосик надыбают Маэстро. К организации воровской оппозиции против ссученного Нодар еще не приступил, решив подождать действий Дуплета и Тосика в течение ближайших двух дней. Охрану "Кольца", как своего оплота, он усилил, приказав бойцам смотреть в оба. 	Сегодня здесь болтались два разведчика Ваторги. На них и обратили внимание быки Нодара и доложили хозяину. Он к вечеру расставил своих боевиков по направлениям к тем ходам-выходам, которые сейчас контролировала с улицы команда Ваторги. 	Все предохранительные меры были приняты одной и другой стороной. И вряд ли людям Маэстро удалось бы прорваться, если б не охотился здесь и опер Кость. Капитан, переодевшись в свой лучший костюм, торчал в казино, из которого хорошо просматривалось фойе, и не походил ни на блатного, ни на милиционера. 	В фойе было перекрестье многих путей, в том числе и короткая дорога из кухни ресторана в кабинет Нодара. Кострецов больше посматривал туда, но не забывал и выглянуть через окна казино во двор, откуда обычно и совершают налет. 	В момент, когда Ваторга, стоя рядом с огромной сумкой, прижимал переговорник к уху, опер заметил его. Кострецов быстро сопоставил возможное***
 	Этим вечером лейтенант Топков сидел у дежурного по городу, параллельно слушая поступающие на пульт телефонные звонки. 	Раздался мужской голос: 	- Товарищи милиция, у меня имеется гараж в гаражном кооперативе. И вот вчера к ночи слышу из соседнего гаража сильный крик. Заглянул туда: хозяина нет, и его машины нет. Стоит у ворот незнакомая мне машина. А в гараже в подвал люк открыт. Я раньше этого люка не видел. Крикнул я. Мне из подвала не хозяин отвечает. Говорит кто-то, что монтеры работают, кого-то током ударило. А сегодня днем гляжу: еще одна незнакомая машина подъезжает. Выходят трое, вид бандитский. Зашли в гараж, чего-то там повозились. Вышли и стали машину загружать: полные сумки с чем-то. И в конце, гляжу, грузят куль. Похоже было, словно б туда завернули человека... 	Топков сделал знак дежурному и сам взял трубку: 	- Кто хозяин того гаража? 	- Вадиком его зовут. Фамилию не знаю... Я почему звоню? По телевизору показывали: работяги "Автосервиса" клиентов убивали и под пол гаража прятали. 	- Вадиком?! - уловил главное Гена. - Как он выглядит? 	- Молоденький такой парень, худой, вежливый. 	- Он недавно "ниссан" купил? 	С того конца провода подтвердили: 	- Точно. Я его на "ниссанке" видел. 	- Большое спасибо, гражданин. Продиктуйте адрес вашего гаражного кооператива и как найти гараж Вадика, который вызвал ваши подозрения. 	Абонент все подробно разъяснил. 	Топков набрал номер своего ОВД. Попросил дежурного сообщить капитану Кострецову, когда тот выйдет на связь, что Топков выехал по адресу, который продиктовал. Гена просил, чтобы капитану обязательно передали: поехал в гараж Вадика, из которого сегодня выносили что-то, похожее на труп. 	Топков взял разгонную машину, которую ему предоставили как члену оперативно-следственной бригады МВД-ФСБ. Лейтенант поправил очки и кобуру под пиджаком, дал по газам и ринулся к гаражу Вадика, радостно улыбаясь, что и ему наконец выпало разыскное счастье.
 ***
 	Наступала ночь, когда Топков подрулил к гаражам. Но он сумел разыскать гараж Вадика по приметам, которые сообщили по телефону. 	Интеллигентный Топков, прилежно перенимая рабочие методы опера Кость, прихватил с собой отмычки. Изнурительно потрудясь (все-таки первое вскрытие замка), он наконец справился с задачей и вошел в гараж. Бдительно прикрыл за собой ворота и наощупь пробрался к люку, который должен был быть в углу. 	Нашел его, открыл крышку и спустился вниз. Здесь, шаря по ближним стенам, сумел обнаружить выключатель и зажег свет. 	Первой бросилась ему в глаза ванна, притягивающая взгляд своими зелено-коричневатыми боками. Топков приблизился к ней, но не встал вплотную, потому что на полу около ванны было набрызгано. По цвету жидкости на полу и в ванне, ее запахам Топков понял предназначение этого саркофага, и его охватила жуть. Он вспомнил то, что упоминал Кострецов об убийцах "Автосервиса" и повторил сейчас звонивший по телефону. 	Топков почувствовал себя, как в могиле. Ему немедленно захотелось на воздух, но Гена пересилил себя, вытер пот, выступивший на лбу, и осмотрел стеллажи, на которых валялись остатки патронов и кое-какое оружие. 	Больше ничего примечательного здесь не было. Топкову не терпелось вылезти наверх, но по природной занудливости он заставил себя остаться и поисследовать. 	Гена взял с полки гаечный ключ, стал простукивать стены. Лейтенант совсем недавно прошел спецучебу, и у него в памяти свежо хранились конспекты по работе экспертов. Там указывались и примеры обысков таких подземелий на предмет тайников. 	На всякий случай стучал, постукивал Топков, как вдруг уловил новый отзвук ударов в одиноком углу, противоположном ванне и стеллажам. Лейтенант нашел в валяющемся повсюду инструменте зубило и молоток. Начал сбивать штукатурку в подозрительном углу. Вскоре показалась часть железной обшивки... 	Лейтенант быстро обдолбил нужное место. В нише стены был замурован металлический ящик. Гена извлек его на пол. Обтер, легко сколупнул зубилом небольшой навесной замок на крышке. Открыл: изнутри брызнули блики драгоценностей и золотых монет! А главное, узорчато выглядывали из них ордена... 	Он разворошил сокровища. Достал орден Александра Невского. Это были ордена из коллекции генерала Рузского! 	Снова вспотел Топков. Он понял, что гараж Вадика был не только лабораторией, арсеналом, но и хранилищем черной кассы, очевидно, самого Маэстро. 	Сначала Гена хотел схватить золотой ящик, выскочить наверх и нестись подальше от зловещего и зловонного подземелья. А потом вспомнил то, что они анализировали в последние дни с Кострецовым. 	Лейтенант думал, прикидывал так и так и наконец решил: сегодня ночью может произойти окончательная разборка Маэстро, после которой тот может скрыться из Москвы. А раз так, выщелкивал беспристрастно ум Топкова, Маэстро почти обязательно должен появиться здесь и забрать этот ящик. 	Топков пытался переубедить себя, чтобы бежать отсюда прочь, но аналитическое мышление и честность неуклонно прижимали: после гибели Вадика, ночного налета, предстоящей разборки с Нодаром Маэстро почти стопроцентно должен примчаться в этот брошенный гараж за своим сокровищем. А если выпадала на такой шанс хоть доля процента, то он, опер Топков, должен остаться в засаде. 	Подумал Гена, что и наверху, в ночи, рядом со смертоносным гаражом, так же жутко, как и в этой вонючей катакомбе. Но он вспомнил своего шефа, его удалую улыбку и жест, которым Кость лихо ерошил кудри. Лейтенант не был трусом, но ему приходилось впервые брать такую инициативу на себя. 	Топков закрыл ящик. Снова сунул его в нишу раздолбанной стены. Прошел к лазу, потушил свет, тихо выбрался по лесенке и по уже знакомому ему даже в темноте пути двинулся к воротам. Закрыл замок снаружи, как было. 	Сел в свою машину, отогнал ее за гаражи. Вернулся и выбрал для засады кусты напротив площадки перед гаражом. 	Залез в них, протер носовым платком очки, запотевающие от ночной сырости. Вытащил пистолет и стал ждать.
	Глава 6 	Уцелевшие бойцы Ваторги доложили Маэстро результаты боя в "Кольце". 	Пахан дал отбой и засобирался. Почти вся команда Маэстро была уничтожена, ему надо было срочно уходить из Москвы, потому что Нодар в отместку за покушение и предыдущую вереницу неприятностей должен был мобилизовать все свои силы и связи, чтобы добить его. 	Маэстро жил на этом свете ради денег. Он давно понял, что деньги можно накопить, а время лишь растратить. 	Ему очень понравилась мысль, вычитанная в одной книге, что время существует только вместе с человеком. То есть нет человека - нет времени. А деньги, их эквиваленты, существуют всегда. Он был согласен с тем автором: время - это капитал, который можно истратить до конца, но при этом успеть заработать другое благосостояние - деньги. В словах писателя Маэстро пропустил лишь то, что у денег античеловеческая сущность, раз человек теряет из-за них время, а порой и жизнь. 	У Маэстро были счета в западных банках и ящик в гараже Вадика, куда он упрятал лучшее из добычи команды Феди Трубы. В свои нестарые годы вор успел накопить желанный капитал. Он вел свои дела так, что партнеров, претендентов на его богатство уже не существовало. Всех их убрал Вадик. Поэтому Челнок, ставший великим уголовным Маэстро, мог, прихватив золото и драгоценности, исчезать с поля боя на все четыре стороны, так как ни воры, ни милиция не успели добраться до него. Да даже выяснить не смогли, самодовольно думал он, кто я в действительности. 	Маэстро собирался, кладя в баул поддельные паспорта с предусмотрительно выправленными заграничными визами. Но что-то точило его. Все было ясно и накатано по уходу, он отгонял зудящую азартную ноту, но роковая эмоция давила, и Маэстро решил ощутить ее сполна, чтобы окончательно отделаться от наваждения. Это было свирепое чувство к Нодару. 	Маэстро присел в кресло и стал снова взвешивать, кладя на весы простой, открытый, безбедный путь его дальнейшей жизни и тигриного Нодара, который сумел расправиться с его командой и с авторитетом Маэстро в боевом городе Москве. 	"Ну что мне до моего авторитета, если никто не знает даже, что я - Витя Челнок, который выжил и поднялся после Артиста?! - убеждал он себя. - На хер мне этот Нодар?! В другом месте, в другой стране таких нодаров еще будет навалом". 	И все же... Слепо копируя истинно одаренного Артиста, Челнок, он же Маэстро, принял желаемое за действительное. Руководя сложными операциями из-за кулис, всегда побеждая, Челнок-Маэстро уверился, будто б стал неким Станиславским уголовной жизни - куда выше погибшего молодым Артиста. Его уход с этой сцены виделся Маэстро совсем другим. Он мог бы полноценно уйти (хотя бы и под аплодисменты самому себе), если б убил Нодара, поставив тем самым грандиозную точку в столь тщательно выстроенном образе. 	Поэтому Маэстро страшно переживал провал Ваторги в "Кольце" и пытался подавить в себе желание лично завалить Нодара. Сделать это было можно сейчас же, так как люди Ваторги выследили на днях и заныр грузина. 	Маэстро чугунно сидел, пытаясь переломить себя, но не смог... Он все же так и остался занозистым Витьком Челноком. 	Маэстро позвал двоих телохранителей и скомандовал им вооружиться. Боевики молча кивнули головами. 	- Лично иду Нодара валить, - сказал Маэстро. 	У быков загорелись глаза: пахан брал их решить дело чести. 	Челнок в роли Маэстро никогда не участвовал в боевых операциях своей команды, хотя под Артистом убивал людей, отличаясь четкостью и бесстрашием. Как застоявшийся конь, он почуял дикий прилив восторга и оживленно изложил боевикам план действий, рыская пестрыми глазами.
 ***
 	Они сели в машину и понеслись к дому, в котором должен был отсиживаться после обстрела в вотчине "Кольца" жидкоглазый Нодар. 	Тормознули недалеко от нужного подъезда, где на втором этаже была квартира грузина. Боевики, захватив пластиковую взрывчатку, вышли, чтобы пригласить главного исполнителя к поднятию занавеса. Они двинулись минировать квартирную дверь Нодара. 	Вскоре один из бойцов выскочил на улицу и кивнул Маэстро. Пахан сунул два пистолета за пояс, гранату в карман и вышел из машины. Прошел к стене дома и прижался к ней рядом с боевиком. 	Через несколько минут спустился вниз второй и доложил: 	- Взрыв через две минуты. 	Присели и закрыли уши. Рванул взрыв! 	Дым еще не рассеялся, когда Маэстро влетал вслед за боевиками по ступенькам к развороченной двери. 	Быки вскочили в прихожую, паля из автоматов. Маэстро с пистолетами в руках продвигался за ними. 	Редкие пули ударили из комнат им навстречу, первый атакующий рухнул. Второй боец вылетел на середину холла, куда выходили комнаты, и застрочил вкруговую. 	Маэстро прижался под притолокой прихожей, заглядывая через холл, ища глазами комнату, где мог быть Нодар. Из кухни с полу кто-то выстрелил в него! Маэстро уложил стрелка двумя выстрелами. Замолк и автомат его помощника, тот перезаряжал магазин. 	Когда боец снова вскинул "калаш", из спальни пальнули ему точно в голову. Парень упал. Маэстро швырнул к проему спальни гранату! 	Все стихло. Маэстро осмотрелся и выдвинулся в центр холла. В дверях комнат валялось трое убитых. Он скользнул в спальню. 	Тут, за массивной кроватью, лежал контуженный взрывом гранаты Нодар. Маэстро подошел к нему, откинул ногой выпавший у того пистолет. Сел на кровать и ударил каблуком Нодара в лицо. 	Грузин открыл черно-желтые глаза. 	- Давай лично познакомимся, - сказал Маэстро. - Я и Маэстро, и Витя Челнок, который в бригаде Артиста работал на Мосфильмовской. Помнишь Артиста иль Челнока? 	Нодар присел, привалясь к стене, вглядываясь в него. 	- Челнок?! Не похож ты на него. Я Челнока знал... Хотя стой... 	Всмотрелся Нодар, удивленно произнес: 	- Морду, что ли, переделал?! И патлы другие. Ты, Челнок, и есть Маэстро?! 	- А что? - усмехнулся Витя Указов. - Не канаю на Маэстро? Пришлось поработать над собой, чтобы поработать и над тобой. Я ж, Нодар, знаю, что ты кентовал с Лодиком и Хамзой, какие Артиста завалили. Тех уже другие добрые люди положили. А я лично пришел за тобой, потому как знаю: ты, сука, клялся, что и меня, Витька Челнока, достанешь. Достал? 	Растерялся грузин. 	- То когда было? Ты чего? Мы ж с тобой, Маэстро, нормальные дела делали. 	- Я за тобой, черножопый, пришел и как Челнок, и как Маэстро. Ты мне и тогда, и ныне насолил. Я как хорошее вино: сохраняю вкус до последней капли, - упивался своей блестящей ролью Маэстро, пестря глазами. 	Нодар тигрино взглянул на него. 	- Когда-то хана будет и тебе. 	Маэстро выстрелил ему в лоб. 	Он вышел из спальни, даже не взглянув на трупы своих бойцов. 	Сбежал по лестнице, выскочил из подъезда, прыгнул в машину и понесся за золотым завершением спектакля к гаражу Вадика.
 ***
 	Маэстро подъехал к хорошо знакомому ему гаражу, потому что вместе с Вадиком замуровывал в его подземелье ящик с драгоценностями. 	Остановился на площадке около гаражных ворот. Взял сумку, чтобы переложить в нее содержимое ящика, и вышел из машины. ***
 	Из кустов крикнули: 	- Стой! Милиция! Стрелять буду! 	Маэстро бросил сумку и прыгнул в сторону. Когда он приземлялся, грянул выстрел и пуля вонзилась в ляжку! 	Маэстро замер, притворяясь мертвым. Ни звука не слышалось из кустов. Маэстро неприметно вытащил один из пистолетов за поясом. 	Лейтенант Топков, сидя в кустах, не двигался, но переживал во все фантазии необстрелянного салаги. Он сразу узнал подкатившего к гаражу Маэстро. Топков по инструкции предупредительно крикнул, а когда преступник попытался скрыться, выстрелил, целясь в ногу, что и требовал в такой ситуации огонь на поражение. Но лейтенант не дал предупредительного выстрела в воздух и не знал, сумел ли он ранить бандита. 	Видя, что Маэстро не шевелится, Топков забеспокоился, что убил его. Если так, то это было б превышением полномочий при задержании не нападавшего на него. Кроме того, лейтенант впервые в жизни стрелял в человека. Это тошнотворно давило на "университетского" лейтенанта. 	За такие приемы при задержаниях уже был осужен не один из коллег. В конце концов Топков приподнялся и, почти не прячась, полез из кустов, чтобы осмотреть лежащее тело. 	Маэстро молниеносно выдернул руку с пистолетом из-под себя и влепил пулю Топкову прямо в грудь! 	Лейтенант упал. Маэстро, хромая, вскочил, подбежал к нему. 	Перед Маэстро лежал навзничь парень в очках с широко раскрытыми глазами мертвеца. Кровавое пятно расплывалось по рубашке под пиджаком. Маэстро не стал делать контрольный выстрел, потому что и так нашумели. Времени у него было в обрез, но достаточно, чтобы извлечь золотой ящик в подземелье. 	Он быстро отомкнул гараж, в темноте пробежал к люку и спустился вниз, включил электричество. Но что это? Ниша тайника раскрыта. 	Подскочил, выдвинул ящик. Но тот был по-прежнему тяжел. Маэстро опустил его на пол и откинул крышку: все на месте! Он усмехнулся, отдав должное правильной сначала идее застреленного наверху милицейского, подумав: 	"Очкарик, а по-деловому смикитил, чтоб я за ящичек уцепился, а он бы меня без суеты здесь в спину прихватил. Но сыграло ментовское очко - вздумал прямо на улице на фу-фу взять". 	Сумки с собой теперь у Маэстро не было, и он начал распихивать "брюлики", "цацки", "рыжевье" по карманам и за пазуху.
 ***
 	Когда в квартире Нодара гремел бой, машины с операми Ситниковым, Кострецовым и другими подъезжали в район этого дома. Они направлялись сюда из "Кольца" после того, как оперативники отработали место гостиничной битвы. 	Ситников заявил Кострецову: 	- Едем брать Нодара. 	- Знаешь, где он?! - удивленно спросил Сергей. 	Петя самодовольно крутанул глазками-пуговичками. 	- Не все ж тебе, Серега, инициативу в руках держать. Я, видя твою прыть, на днях проследил Нодара от "Кольца" до его заныра на всякий случай. Вот он и выпал. 	За улицу от нужного двора оперативники различили взрыв, глухую трескотню выстрелов. Наддали газу. 	Когда автомобили влетали в широкий двор, Маэстро прыгнул в свою машину и мгновенно отъехал. 	- Петро! - крикнул Кострецов. - Это Маэстро! Я за ним, дай тачку. 	Ситников тормознул, соскочил на асфальт. 	- Счастливо тебе, Серега! Я тут разберусь. 	Капитан понесся по двору к другому выезду, вылетел на улицу и не увидел машины Маэстро. Кострецов пролетел вперед, свернул в одну улицу, другую. Вернулся, дал еще бешеный круг. Нет, ушел. 	"Что же происходит сегодняшней ночью в бандитской Москве?! - раздраженно подумал он. - Сплошное поле боя. Надо побольше информации". 	Он порулил в родной отдел. 	Когда Кострецов вошел туда, дежурный сразу передал ему сообщение Топкова. 	Капитан забежал прямо в пустующий кабинет Миронова, у которого, он давно приметил, всегда в шкафу лежал на крайние случаи запасной сотовый телефончик. Схватил его и выскочил на улицу к машине. Теперь у опера была снова точная цель. 	Гоня к гаражам на окраине Москвы, Кострецов не ожидал, что там попадет в развязку их с лейтенантом розыска. Он без промедления кинулся туда, потому что его насторожило: дисциплинированный Гена не отзвонился, хотя должен был уже осмотреть гараж. Какие-то результаты он наверняка там получил, но не докладывал, как обычно, в такой напряженной ситуации через дежурного отдела, когда они с капитаном действовали порознь. 	Подъезжая к скопищу гаражей, капитан услышал один выстрел. Пауза, и другой! Он остановил машину, чтобы не привлечь к себе внимание и на этом, оказавшимся нынешней ночью горячем, пятачке. 	Кость бежал к гаражу Вадика с пистолетом в руке, не сомневаясь, что выстрелы как-то связаны с Геной. Как старший брат, старшой опер, он молил, чтобы очкарик-лейтенант был жив. 	Узнать гараж Вадика было нетрудно: у его распахнутых ворот стояла машина с открытой дверцей. Кострецов подбежал к гаражу сзади. Стал красться к воротам по стене. 	Заглянул через щель в косяке ворот внутрь. Увидел люк в углу, из которого струился свет. Быстро проскользнул туда и медленно пошел к открытому лазу. Услышал возню в подвале. 	Капитан лег на пол и тихо заглянул вниз. Маэстро в дальнем углу подземелья выгребал добро из ящика. 	Кострецов спрыгнул в подвал, пружинно приземлился с криком: 	- Не двигаться! 	Маэстро, сидя на корточках, бросил взгляд на пистолет, который положил на пол рядом с ящиком. 	- Не трожь пушку. Встать! - скомандовал опер. 	Маэстро медленно выпрямился. Из карманов его плаща свисали нитки ожерелий, в ладони левой руки был зажат орден, отливающий золотом. 	Кострецов сказал: 	- Чужие награды надо сдать. 	- Попробуй возьми, - отрывисто ответил Маэстро, рыская глазами. 	Он узнал по описанию Вадика и Мадеры того опера, он же Серега Самарский, что пытался задержать его киллера на Чистопрудном бульваре. Тряхнув гривой, сказал: 	- Ты на Вадика выходил и к Соньке прилепился? 	- А теперь и на тебя вышел, Указов, он же Челнок и Маэстро. 	Криво усмехнулся вор. 	- И это знаешь? 	- А как ты думал?! Никак тебе было не вывернуться. Нельзя перепрыгнуть через собственную тень. И здесь тебя мой напарник вычислил. 	Маэстро тряхнул волосами, отчего глаза пестро вспыхнули под лампочкой, горящей на низком потолке у него над головой. 	- Это который дохлым в кустах валяется? 	У Кострецова сжалось сердце. Маэстро, уловив заминку, рванул руку вверх и разбил лампочку! Тут же в темноте выхватил второй пистолет из-за пояса и дважды выстрелил туда, где стоял Кострецов! 	Капитана уже не было на этом месте. Он бросился вниз, когда исчез свет. 	Кострецов отполз к стене со стеллажами, озадаченно думая о втором пистолете Маэстро. Теперь им предстояла дуэль в кромешной темноте. Кость лежал, водя стволом вокруг и ловя звуки. 	Текли непроницаемые, безмолвные минуты. 	Вдруг в углу, соседним тому, где был Маэстро, раздался дикий вскрик! Что-то будто б всплеснуло, словно бешеная щука предсмертно рванулась в ячейках рыбацкого невода... 	Все стихло. Кострецов уловил острый химический запах. Он не стал размышлять: газ это или что-то другое, а рванулся, пригибаясь, к лазу. Взлетел по лесенке вверх. 	Захлопнул люк. Привалил его лежавшим рядом старым мотором. Перевел дыхание, подумав: 	"В надежной камере Маэстро". 	Капитан вышел на улицу и полез в кусты. Посмотрел там на лежащего Гену, вспомнив: 	"Как это он говорил? "В основном в жизни нет ничего, кроме слов. Почти ничего не происходит. Человек утром встает, куда-то идет, много ест. Я в милицию поэтому и пошел, тут события..." Эх, Генок, но самое-то главное у нас событие, если живым остаешься". 	Кострецов присел над ним, и ему показалось, что у лейтенанта дрогнули веки. Капитан пощупал пульсацию на шее: Топков был жив! 	Сергей разодрал у него на груди рубашку, осмотрел рану. Стал рвать рубаху на себе и лоскутами останавливать сочащуюся кровь. Гена открыл глаза и посмотрел на него со слабой улыбкой. 	Быстро набрав номер по сотовику Кострецов, вызвал "скорую" и опербригаду. Ему сообщили о гибели Нодара. 	Кость сидел, держа голову лейтенанта, и почти в полный голос молился. Топков разлепил губы и прошептал: 	- Маэстро... Где Маэстро?! Ордена Рузского в подвале... 	- Полный порядок, Гена. Я Маэстро запечатал в подвале вместе с его и нашими орденами. Сейчас с ребятами доставать будем. И Нодара сегодня хлопнули. Молчи, не теряй сил. Ты сам, как орден... 	Капитан говорил и говорил, чтобы Гена держался за нить его голоса, чтобы не улетел из этого мира: 	- ...Видишь, лейтенант, совершил и Маэстро ту самую оплошность. Уголовень всегда ее совершает... Знаешь, можно защищать невинных, а можно запугивать слабых... Блатное рыбье рано или поздно, а передохнет, будто и не было их ни в жизни, ни в твоей любимой истории... Видишь, их количество всегда переходит в мертвое качество. Убийцы обязаны быть трупами... 	Приехавший врач, осмотрев Топкова, заверил Кострецова, что тот выживет. 	Опер Кость стал бодро отдавать приказания прибывшему спецназу. В гараже зажгли свет, двое парней с мощными фонарями в руках присели над люком. 	Отвалили мотор, распахнули крышку. 	- Маэстро! - крикнул Кострецов, - выходи, нас тут много. 	Кто-то из спецуры процедил: 	- Да засадить вниз гранаткой. 	Кострецов пристроился у лаза и попросил парней: 	- Посветите. 	Те нырнули руками вниз с зажженными фонарями. Капитан осторожно заглянул туда. 	Он увидел ванну, на которую до этого в горячке не обратил внимания. Мертвый Маэстро лежал на ее краю, воткнувшись в омут кислоты головой... 	Когда в дуэльной темноте Кострецов двинулся к стеллажам, Маэстро пополз из своего угла в сторону ванны, откуда был кратчайший путь к лазу. Зная подвал до подробностей, он привстал около ванны, чтобы аккуратнее ее обойти. Но огненно ударила боль в ране, Маэстро не удержал равновесия, поскользнулся в лужицах кислоты на полу и полетел в ванну.
 ***
 	Спустившись в подземелье, Кострецов в свете фонарей с рыбацкой приметливостью рассмотрел, что орден, зажатый Маэстро в ладони, при взмахе руки упал в ванну. Но даже со дна, через бурые слои он по-прежнему доблестно сиял.
 	Владимир ЧЕРКАСОВ 	ОПЕР ПРОТИВ СВЯТЫХ ОТЦОВ
 	Текст данной книги предоставлен издательством "ВАГРИУС" http://www.vagrius.com
 ЧАСТЬ I
 ПАЛОМНИЧЕСКИЙ ПИРОГ
	Глава 1 	На Чистых прудах, в доме за рестораном "Самовар", относящемся к участку оперуполномоченного Сергея Кострецова, был очередной труп нового русского. Расстрелянное тело хозяина квартиры лежало рядом с бронированной дверью. Капитан милиции Кострецов, прозванный в здешних пенатах Костью, со своим помощником, молодым лейтенантом Геной Топковым, осматривал лестничную площадку, хотя и не надеялся, что убийца наследил. 	Работал, очевидно, профессионал: четкий "почерк" - пули в живот и голову. Капитан Кострецов задержался тут, прежде чем зайти в квартиру к истерически рыдающей жене убитого, потому что через окно подъезда заметил во дворе своего стукача Кешу Черча. Тот, несмотря на холодное осеннее утро, мотался в распахнутой легкой курточке, всем своим видом демонстрируя крайнюю озабоченность. 	Кеша, он же Иннокентий, по полной кличке - Черчилль, словно бы сигналил Кострецову, что важное "имеет сказать". Сергей подошел вплотную к распахнутому окну, чтобы его было видно со двора. Дождался, когда Черч кинет в его сторону глаз-ватерпас, и вроде бы рассеянно покивал кудрявой головой на случившееся несчастье, давая ответный знак стукачу. 	Щуря свой наметанный глаз, капитан отправился в квартиру. Напоследок отметил, что кровь из ран убитого почти не видна на кашемировом пальто сливового цвета, в котором тот вышел из своих хор?ом последний раз в жизни. 	Жена убитого Алексея Пинюхина, тридцатилетняя красотка с растрепанными прядями крашеных волос, в атласном халате поверх кружевной ночной рубашки, успокаивала себя за столом в гостиной коньяком из хрустального бокала. Всхлипывая, она горестно поморгала длинными ресницами покрасневших глаз, когда Кострецов назвал себя и лейтенанта Гену. 	- Я еще тепло Алешиных губ помню, - сдавленно произнесла женщина. - Поцеловала его, как всегда, в прихожей на дорожку. Он дверь захлопнул - и сразу: бац! бац!.. 	Она уткнулась в ладони с перламутровыми ногтями и снова зарыдала. 	- Два выстрела слышали? - уточнил севший напротив нее Кострецов. 	Пинюхина кивнула, не поднимая лица. Капитан пододвинул к ней коньяк. 	- Еще выпейте. Чем ваш муж занимался? 	Женщина отерла глаза, пригубила коньяк. 	- Директор круизного агентства "Пальма". 	Кострецов переглянулся с Топковым: фирма в их краях известная. Сергей спросил Пинюхину: 	- Его офис в здании бывшего общежития ЦК ВЛКСМ, в Лучниковом переулке? 	- Да. 	- Гостиницей он тоже руководил? 	- Да. 	- Ваш муж арендовал это здание? 	Та недоуменно взглянула. 	- Конечно. А как иначе? 	- Ну, может быть, выкупил его в свою собственность. 	Пинюхина остро поглядела на Кострецова. 	- Вы представляете себе, сколько этот дом рядом с Лубянкой может стоить? 	- Нет, но возможности у вашего супруга были. - Сергей посмотрел в глубь многокомнатной квартиры, уставленной антикварной мебелью. 	Женщина вдруг жалко сморщила лицо и почти выкрикнула: 	- Возможности? Вон все его возможности! - Она ткнула рукой в сторону прихожей. 	Капитан промолчал, потом посмотрел на так и не присевшего Топкова. Тот под пронзительным взглядом опера приземлился на краешек стула. 	- Можете что-то конкретное сказать о причинах гибели вашего мужа? - по-прежнему сдержанно спросил Кострецов. 	Помотала головой Пинюхина, вздохнула. 	- Как у всех, полно было у Алеши врагов. 	- У кого - у всех? - осведомился опер Кость. 	- У крупных людей я имею в виду, - с раздражением ответила дама. 	Она всмотрелась в Кострецова, словно только что обнаружила его в комнате. Достала из пачки "Мальборо" сигарету, прикурила от золотой зажигалки "Дюпон". Предложила Сергею, взмахнув ресницами на уже сухих глазах: 	- Закуривайте. 	У опера в кармане тоже лежала пачка "Мальборо". Из роскошной жизни он только эти сигареты себе и позволял. Сергей вежливо улыбнулся. 	- Спасибо. Я к "Беломору" привык. 	- Неужели эти папиросы еще выпускают? - удивилась дама, поправляя на роскошном бюсте расшитый драконами халат. - Или их выдают вместо пайка в милиции? - уже весело добавила она. 	- Паек мы другим берем, - невозмутимо сказал опер. - А "Беломор" действительно ментам бесплатный. У блатных отнимаем, эта марка - высший воровской сорт. - Он встал из-за стола. - Спасибо вам за посильную помощь следствию. 	Они с Топковым раскланялись и вышли из квартиры. 	На лестничной площадке, откуда уже увезли труп, Кость наконец закурил и напутствовал Топкова: 	- Давай, Гена, за мотивом убийства. 	- Прямо так сразу - за мотивом? - улыбнулся лейтенант и потрогал грудь. 	На последнем деле, которое он тоже вел вместе с Кострецовым, Гену ранили в грудь, она еще побаливала. Сергей разогнал рукой от лица Топкова сигаретный дым. 	- Тянет рана-то? 	- Самую малость. 	- О-о, - улыбнулся капитан, - по-простому, в натуре, студент, базаришь. 	Топков пришел в уголовный розыск после окончания исторического факультета МГУ. Кость постоянно подтрунивал над напарником, хотя переживал: Гена вышел на службу, до конца не долечившись. 	Капитан продолжил, как ни в чем не бывало: 	- А почему не за мотивом? Ты ж историк: сметаешь хронологическое досье на Пинюхина, поисследуешь фактуру. На поплавочную удочку, даже не на донку, мотивчик вполне можно подсечь. В жирном омуте Пинюхин плавал. 	- Живец на этот раз не понадобится? - усмехался Гена, передразнивая рыбацкую терминологию капитана, заядлого рыболова. 	Небезосновательно тоже намекал: знаменит был Кость внедрением завербованных в стан противника и сам не раз "живцом" выступал. 	Жилистый, "костяной" капитан белозубо улыбался, попыхивая "Мальборо". 	- На нашей рыбалке, как всегда, по ходу лова видно будет. Эхма, и не нужна нам денег тьма! 	Стояла холодная осень 1999 года по Рождеству Христову, трепыхался вечнозеленый доллар на высочайшей отметке, в подъездах престижных домов все чаще звучали заказные выстрелы. Двое "земляных" оперов - молодой Гена, но уже "крещеный" и матерый в свои тридцать три Кость, тоже не раз изувеченный, - шли в очередной розыск, прикрываясь шутливостью, чтобы попусту не нервничать. 	Попрощавшись с Топковым, отправившимся собирать информацию о Пинюхине, Кострецов перешел Мясницкую к Банковскому переулку напротив. В нем располагалась любимая пивная Кеши Черча. Сергей не сомневался, что тот ждет его для разговора. 	С помощью генеральского сынка Кеши, еще в школе прозванного Черчиллем, а теперь - спивающегося бомжа Черча, капитан провел не одно расследование. Кеша был цепкой рыбкой в криминальных заводях Чистяков, как местные называли эти края, и никогда просто так оперу на глаза не лез. Они обставляли свои встречи на людях вроде случайно, разыгрывая старое школьное приятельство. 	Капитан потянул дверь пивной и очутился в ее чреве, еще не взлохмаченном по грустному настроению похмеляющихся с утра. Кеша стоял за угловым столиком с кружкой. Кострецов кивнул ему, будто бы впервые сегодня увидев, а Кеша, в обычной своей вымогательской манере, крикнул: 	- Кость, с тебя кружка пива в честь встречи! 	Черч в стукачах старался больше из любви к оперскому искусству, так как когда-то состоял в добровольном комсомольском оперотряде, а теперь к тому же отрабатывал свои уголовные грешки. 	Сергей принес и поставил на стол пару кружек любимого Кешей "Адмиралтейского". 	- Без пива флотскому никуда! - моментально осушив халявные полкружки и крякнув, произнес Черч, улыбаясь ртом с выбитыми зубами. 	Каждый раз, видя Черча вблизи, Сергей поражался, что судьба с ним сделала. Не верилось, что эта изношенная физиономия со слипшимися остатками волос принадлежала когда-то преуспевающему генеральскому сыну, знающему английский сызмальства и обученному игре на фортепьяно. После окончания института Черч плавал на подводных лодках, работая наладчиком экспериментальной аппаратуры судостроительного завода. Именно поэтому он навечно зачислил себя в моряки. После смерти родителей, опускаясь все ниже и ниже, Кеша безвозвратно вылетел на обочину жизни. 	- А при чем пиво во флоте? - поинтересовался Кострецов, очень уважавший этот напиток. 	Черч ощерился, снова изображая улыбку, и блеснул знаниями, которые по привычке от бывшей благополучной жизни иногда и сейчас вычерпывал из брошенных газет: 	- Еще при Петре Первом по его "Уставу морскому" матросу полагалось на месяц семь ведер пива, ежедневно литра три. А как же? В походах сплошь солонину ели, жажда, и вообще обезвоживание организма. Потом, правда, во флотях на водочку больше перешли. Четырежды в неделю свистали на "коробках" к чарке по сто грамм. - Кеша подсосал щелью рта воздух. - Сегодня и мне за твой счет, Кость, не грех чарку грамм в пятьсот выпить. 	- Что-то по убийству Пинюхина слышал? - тихо спросил капитан. 	- Видел, - прошипел Черч. 	- Неужели самого исполнителя? 	- Да, вроде похож на мочильщика тот мужичок, - проговорил Кеша, придвигаясь к Кострецову. 	Сергей не торопил его, зная высокомерную в таких случаях ухватку Черча говорить монологом. Кеша отхлебнул из кружки и сказал: 	- Я ж в дворах за "Самоваром" часто кантуюсь. Иной раз на чердаках ночую, там они покультурнее. 	- А еще из-за мемориальности, - с улыбкой подсказал Кость. - Банк, где Паршин ночевал, рядом. 	Сергей вспомнил легендарного медвежатника Паршина, который обвел уголовку, разыскивавшую его по всей Москве, между тем как сам спокойно ночевал прямо в этом банке на Мясницкой. 	- Вот-вот, - серьезно произнес Черч. - А этой ночью в тех занырах другой крутой притаился. Я-то наверх полез, сунулся под одну крышу - чую, кто-то на чердачке есть. Нюхом как бы надыбал, тот тихо-тихо сидел. И как-то нехорошо я себя почувствовал. Словно тот штымп пулю или перо готов был в меня всадить. Я раком да в люк обратно сполз. Дай-ка сигаретку. 	Курить кострецовское "Мальборо" тоже было Кешиным ритуалом при их встречах. Он подымил и продолжил: 	- Выскочил я во двор и стал за подъездом сечь. Такой осторожный штымп должен был со своего насеста из-за моего шухера соскочить. И правда, гляжу, канает... Плоховато я его в темнотище разглядел, но одно точно: брови сросшиеся. А так - в подходящей спецодежде: все черное, штаны, куртка, шапочка на лоб. Я брови-то под ее краем и отметил. 	- С меня, Кеша, бутылка, - сказал опер. 	- Как бы не две, - усмехнулся Черч. - Еще видел, как он одну штуку в карман засовывал. Должно быть, перед выходом на улицу ею последний раз пользовался. Такая, с экранчиком, а внизу кнопочки, слева - пара или тройка клавишей. 	- На сканирующий приемник похоже. Он способен прослушивать радиоэфир, в том числе пейджинговых и сотовых компаний. 	- Тебе, Кость, виднее. Я-то в последнее время никакой аппаратуры, кроме стакана да пивной кружки, не держу, - печально проговорил Кеша. 	Кострецов отсчитал деньги и сунул их Черчу под столиком. 	- Донесение на литр тянет, но извини, даю только на бутылку. Ты ж знаешь, из кровных отстегиваю. 	Черч иронически взглянул на него. 	- Когда на лапу от крутых научишься брать? 	- Никогда, - буркнул Кость, допивая свое пиво. 	- За это еще со школьных драк тебя, Серега, и уважаю. 	Кострецов вышел из пивной и зашагал снова за ресторан "Самовар" к дому с указанным Кешей чердаком. 	Там опер поднялся в люк, через который минувшей ночью пятился Черч. Внимательно оглядел помещение: никаких заслуживающих внимание следов, как было и утром на лестничной площадке с трупом Пинюхина. Зато из чердачного оконца отлично проглядывались окна пинюхинской квартиры. 	"А со сканирующего приемника, - прикинул капитан, - можно было перехватывать все телефонные переговоры Пинюхина по сотовику, чтобы определить время, когда он должен выйти из квартиры. Его шофер, скорее всего, подъезжая утром к дому, боссу отзвонился". 	Кость спустился во двор, пересек его и поднялся снова к квартире Пинюхина. Ему открыла вдова, уже накрашенная, затянутая в черный траурный костюм. 	- Извините, - любезно сказал капитан, - я на минутку. Ваш муж, наверное, ездил на машине с шофером? 	- Да. 	- Он сегодня с водителем перед выходом из дома по телефону говорил? 	- Конечно. Как обычно, по сотовому. А вы как догадались? 	- Курение "Беломора" помогает, - с неподдельным добродушием улыбнулся, тряхнув кудрями, опер. 	Он махнул рукой и сбежал вниз по лестнице.
 ***
 	На следующее утро расторопный Топков докладывал Кострецову по биографии Алексея Пинюхина: 	- В начале девяностых годов Пинюхин являлся вице-президентом акционерного общества "Главтур". Это была крепкая организация, оказавшаяся наряду с другими преемником Госкоминтуриста СССР. "Главтур" владел несколькими гостиницами и административными зданиями в центре Москвы. Но в середине девяностых его стал "осваивать" президент Национального фонда спорта Борис Федоров. 	- Тот, которого ранили при покушении? И который этой весной все же умер? 	- Так точно. Но тогда еще Федоров был в отличной форме, дружил с тогдашним министром спорта Тарпищевым, приближенным по своим теннисным заслугам к Ельцину. Пинюхин же был из другой команды и сильно противодействовал Федорову. Как-никак, сражались за акционерное общество, через которое ежегодно проходило миллионов десять бюджетных долларов. На Пинюхина стали наезжать, уже тогда грозили убийством. 	- Пинюхин жаловался в органы? - спросил капитан. 	- Да какое там! Обычная коррупционная конспиративность. Пинюхин предпочел уйти из "Главтура", но открыл собственное турагент-ство "Пальма", стал директором одноименной гостиницы. Но и здесь пуля достала. 	- Думаешь, отомстили за расправу его команды над Борисом Федоровым в свое время? 	- Чья была, Сергей, расправа, до сих пор официально не установлено. Да и вряд ли стали бы за то мстить. Ведь Пинюхин теплое место в "Главтуре" бросил. Скорее всего, влез Пинюхин в какую-то новую опасную историю. 	- История-то, может, новая, а счеты старые. Кто стал руководителем "Главтура" после ухода Пинюхина? 	- Некий Александр Ячменев. 	- Человек Федорова? 	- Может быть. По нему у меня мало информации. Федоров тогда создавал мощный холдинг, хотел подмять и туризм. Но Федорова самого на тот свет подмяли, так что этот Ячменев теперь под другим боссом. 	- Отработай, Гена, как следует Ячменева. 	- Хорошо. 	- Та-ак, - Кострецов покрутил ручку в пальцах, бросил ее на стол, - по Пинюхину, раз он в таких звонких делах крутился, что-нибудь обязательно из тех сфер всплывет. А у меня уже есть наводка по убийце этого туриста. 	Топков заинтересованно глянул из-за своих окуляров. 	- На свидетеля повезло? 	- Да, причем на моего стукача. Тот более-менее рассмотрел парня, который в ночь перед убийством на чердаке против пинюхинских окон сидел и перехватчиком телефонных переговоров пользовался. Сканирующий этакий приемничек. 	- Клюнуло! 	Кострецов усмехнулся. 	- Пока плотвичка лишь поплавок тронула. Но примета есть - сросшиеся брови. 	- О-о! Сергей, в народных поверьях, помню, много чего есть про сросшиеся брови. 	- Существенное нам подспорье в расследовании, - иронически протянул капитан, закуривая. - И что сообщается? 	- Старые люди твердили, что нельзя верить человеку со сросшимися бровями. 	- А мы ему и не поверим, когда возьмем. 	Лейтенант уныло поглядел на него. 	- Киллера, который пользуется фирменным радиоустройством? 	- Да, неплохо был экипирован этот Сросшийся, хорошего класса спеца наняли. Видно, что не из блатных. Те больше на свои органы чувств полагаются. Однако спецура же обычно не засвечивается, а этот на улице приемничек в карман совал. 	- Но ухлопал Пинюхина и скрылся четко. Ведь понимал, что того жена до двери может провожать. Промахнись он, мог бы влипнуть. 	- И это верно, Гена. Тем более что у подъезда его шофер ждал. Опросили шофера? 	- Так точно. Никого выходящим из подъезда в это время он не видел. 	- Значит, Сросшийся через чердак ушел. Наверняка он все окрестные чердаки изучил. Проверяли подъезд? 	- Люк на чердак был открыт. 	- Ну вот, ушел Сросшийся по нему и спустился через другой подъезд. Я систему чердаков в этом доме знаю: почти везде в старых домах по Мясницкой так же. Уйти поверху - милое дело. Мог даже по крышам, они там друг к другу лепятся. 	- Маловато у нас примет по этому Сросшемуся. 	- Ничего, брови не сбреешь. Оставим пока исполнителя, мотив убийства нужен. Кто мог Пинюхина заказать? После покушения на Бориса Федорова там следаки все вылизали. И вряд ли на этом пепелище что-то новое накопаешь. А по Ячменеву, который в "Главтуре" основным стал, что слышно? 	- Из комсомольцев, начинал в ЦК ВЛКСМ... 	- Погоди, Гена! А пинюхинская-то гостиница "Пальма" как раз из бывшей цековской общаги переоборудована. 	- Ну, уж общаги! Жильцы, наверное, неплохо жили. 	- Кое-какие, конечно. Но теперь ее не узнать, весь дом изнутри перестроили. Знаешь, как сейчас крутые организации перелопачивают? Ломают всю начинку дома, вплоть до перекрытий, лишь стены остаются. А потом по международному классу внутри отстраивают. 	- Ты не случайно об аренде этого дома жену Пинюхина спросил? 	- А то как же? Здание внутри - конфетка, забредал я туда по делам. Я почти был уверен, что хозяин его не Пинюхин, слишком лакомый кусок для директора турагентства. Наверное, Москомимущество домом владеет. А какие криминалы нынче по туристам этим? Раньше не особенно их убивали. Вернее - тех, кто жирел на путешественниках. 	- Безусловно, - раздумчиво сказал Топков, - это же не нефтяной бизнес. Правда, много было дел по облапошиванию желающих осмотреть чудеса света. Создавали подставные турфирмы, собирали с людей деньги и исчезали. 	- Вряд ли Пинюхин таким гоп-стопом стал бы заниматься. Ведь был в верхушке "Главтура" с его ежегодными миллионами баксов. Тем более - бюджетных, мог черпать из них царской рукой. Что-то здесь должно быть другое. Поковыряй связи комсомольца Ячменева. Тот из ЦК ВЛКСМ, здание Пинюхина по той же линии. 	- Когда это, Сергей, было? Эти американо-комсомольцы уж забыли, с какой организации воровать начинали. 	- Почему "американо"? 	- А их на Западе советологи так называли. Такие же они, как коммунисты послесталинского замеса, которые из идейных большевиков превратились в членов партии. Этим хлебную карточку КПСС давала, а высоким комсомольцам - их МК, ЦК, обкомы. По-американски лихо кроили, взять зашибаловку с теми же студенческими строительными отрядами. 	- Это было больше в стиле Америки времен Дикого Запада. 	- Конечно, теперь в США с их прорвой законов так не развернешься. А ковбойская ухватка комсомолятам ныне пригодилась. В российском диком капитализме они как щуки в воде. 	- Да, подросли щурятки. И славно нахапали, до сих пор то наследство пулями делят. 	- Не поделят, - мрачно сказал Гена. 	- Почему? - серьезно спросил его капитан. 	- Потому что костью подавятся. 	Бывший университетский студент Топков, такой же бессребреник, как его старший напарник опер Кость, обыграл это прозвище, прилипшее к Кострецову из-за его упертости еще в школьных драках. И капитан смущенно опустил глаза, начал вытаскивать из стола папки, показывая, что на сегодня их служебная беседа закончена.
	Глава 2 	В своей отделанной по евростандартам квартире на Арбате, где квадратный метр стоит почти три тысячи долларов, архимандрит Феоген Шкуркин раздумывал о едущей к нему с дачи старой подруге Марише. Он прятал ее все лето там, в своем кирпичном коттедже на Рублевском шоссе, чтобы давний грех не выплыл наружу. 	Начинал церковную карьеру Шкуркин в восьмидесятые годы монахом при офисе Троице-Сергиевой Лавры. Место было ходовое: принимать знатных гостей и иностранцев. Но не вышло у Феогена сработаться с начальником офиса, то есть делить почет и доходы, как бойкому Шкуркину хотелось. Начальник сбагрил его духовником в отдаленный женский монастырь. Там Феоген увидел монахиню Марию, которая теперь стала Маришей. 	Прошлое Мариши не удалось до конца выяснить Феогену на ее исповедях, которые быстро приняли двусмысленный, страстный характер. Эта крутобровая девушка с серыми глазами-озерами, точеной фигурой, которую не могло скрыть мешковатое монастырское одеяние, когда-то водилась в Москве с наркоманами, потом связалась с сектантами и наконец горячо обратилась в православие. 	Мариша делилась с духовником своими наваждениями - сплошь эротического характера. Развратные сцены якобы преследовали девицу во сне, и она, описывая их, просила расшифровать Феогена, что именно они ей пророчили. Например, она рассказывала, как берет во сне мужской член в рот, и тут же интересовалась: 	- Как же возможно - в рот? Ведь мы принимаем этими губами святое причастие. 	Или живописуя, как с ней сношаются через заднепроходное отверстие, задавала якобы бесхитростный вопрос: 	- Ведь это содомский грех! Или с женщиной можно совокупляться и в это место? 	Феоген, парень в соку, потел от ее рассуждений. А что он, монах, знал и в таких делах мог "расшифровывать"? Правда, насчет заднепроходных отверстий он достаточно наслушался в церковной среде, где гомиков хватает. И Феоген подхватывал: 	- Не положено отдаваться в зад женщине. 	- А если это муж и жена - одна плоть? - вела дальше Мариша. - Разве не все им дозволено в ласках? 	Потом Шкуркин потеть перестал, уже вожделенно представляя, каков зад у Мариши и все остальное, скрытое под грубым платьем. Однажды ночью он зашел к ней в келью, и Мариша вынырнула совершенно обнаженной из-под одеяла. Феоген ослепился статью ее тела с тяжелыми чашами грудей, веерными тугими бедрами. А вскоре монахиня забеременела, был скандал. 	Мариша ушла из монастыря, а Феогена опять вернули в подмосковную Лавру. Тут он - под насмешливыми взорами самых ехидных из братии - три года замаливал проступок. О Марише знал лишь, что она сделала аборт и живет в Москве. 	После перестройки карьера Шкуркина неожиданно пошла в гору. В Отделе внешних церковных сношений Московской патриархии вспомнили его бурную работу с иностранцами и перевели к себе. Феоген Шкуркин в новых условиях российской жизни и церковного предпринимательства оказался незаменим, из иеродиакона быстро стал архидиаконом, потом архимандритом. И тут на него опять "наехала" Мариша. 	Феоген уже обзавелся шикарной арбатской квартирой и дачей на Рублевке, когда однажды вечером к нему неожиданно зашла бывшая пассия. Но теперь это была не монахиня Мария. Юбка, подчеркивающая умопомрачительные бедра, бюст, колышущийся под шелком блузки, походка, откровенный взгляд - все било в сердце Шкуркина, не забывшего ее жарких ласк в плохо натопленной келье. 	Их снова закружила страсть, но заматеревший архимандрит сумел опомниться и переместил подругу на дачу, которая и стала постоянной обителью Мариши. Сегодня утром она впервые устроила Шкуркину по телефону скандал и ехала к нему сейчас на Арбат для серьезного разговора. 	Впрочем, Феоген особенно и не настаивал, чтобы Мариша дожидалась его на даче, потому что стосковался по ней. Только что он вернулся из очередной загранкомандировки, где переводчицей у него была лихая девица, прямо заявившая архимандриту, что еще никогда с монахом не спала. Она заглянула к нему ночью в номер в пеньюаре на голое тело, Феогену стоило больших усилий выгнать ее, но та словно обострила роковое влечение Шкуркина к Марише, с которым он годами безуспешно боролся. 	Так Феоген, поджидая любовницу, и на этот раз ничего не решил в отношении ее.
 ***
 	Мариша открыла дверь квартиры своими ключами, и до Феогена в гостиной долетел запах ее духов "Кензо". Оглаживая бороду, он встал, собираясь выглядеть чинно. Но когда Мариша стрекозой впорхнула, разок крутанувшись на каблуках, маня лирой бедер в узком платье, он растаял и горячо обнял ее тело. 	- Феогенюшка, - пропела Мариша, давя ему на подрясник дынями бюста, - я хочу жить в Москве. На даче скучно и холодно. 	Шкуркин целовал ее прохладную высокую шею, мял во вспотевших руках и молчал. Мариша отстранилась, села в кресло, закинув ногу за ногу, в обтянутых шоколадного цвета колготках. Феогену тут же захотелось их раздвинуть, но он сдержался. Сел напротив и пробурчал: 	- Это невозможно, у меня бывают люди из патриархии. 	- Ну, не знаю. Я от тебя за десятки километров больше не могу. 	- Причуда, дорогая. Тебе нужно там только ночевать, а днем и вечерами мы в Москве часто вместе бываем. 	Она капризно надула вишневые губы. 	- Я больше так не могу. Хочу все время спать с тобой. 	- Мариша, - печально произнес Шкуркин, - ведь ты знаешь мой монашеский сан. 	Мариша легким движением скинула туфли, подняла ноги и положила их на журнальный столик, потом согнула одну в колене, и от этого движения у Феогена занялось дыхание. 	- Мне нужно с дороги принять душ, - вдруг заявила она и ушла в ванную. 	Когда Мариша оттуда вышла, то на ней были одни черные чулки с кружевными резинками, контрастно оттеняющими ее молочные ляжки. Она качнула попой и, приоткрыв рот, потрогала себя за соски грудей. Феоген раздевался, цепляясь за крючки своего одеяния. 	- Ты же была в коричневых колготках, - сдавленно прохрипел он. 	- Эти специально для тебя надела. 	Мариша подошла к аэродрому кровати и оперлась о ложе руками, волосы рассыпались льняным водопадом по узкой спине. Феоген схватил ее сзади за бедра и стал целовать в ложбинку над ягодицами и ниже. 	Потом Мариша легла на спину, приподняв и широко расставив ноги. Шкуркин вонзился в центр ее клумбы, оттороченной черной полоской волос. Он брал, рвал эти цветы, скатывая края чулок к круглым плящущим коленям Мариши. Чернота чулок, спущенных жгутами, взвихряла его еще больше. Когда Мариша стонала и вскрикивала, Феоген словно проваливался в пряный дурман. 	Засыпая, Мариша ласково спросила: 	- Так я останусь у тебя хотя бы на пару деньков? 	Феоген ответил ей длинным нежным поцелуем. 	Шкуркин крепко спал, когда Мариша тихо встала с кровати и проскользнула в кухню. Там она набрала номер по сотовому телефону, прислушиваясь, не проснулся ли Феоген. Ей ответили, Мариша сказала в трубку: 	- Нормально, Сверчок. Пробуду у него минимум пару дней. 	Человек по кличке Сверчок проговорил хриплым голосом: 	- Лады. Стрелка, где договаривались.
 ***
 	Мариша начала игру с Феогеном Шкуркиным, а въедливый лейтенант Топков нащупал его со своей стороны. Гена докладывал Кострецову после очередного этапа сбора материала по убийству Пинюхина: 	- Развесистый след, Сергей, дал анализ по связям нынешнего гендиректора "Главтура" Александра Ячменева. И выходит он, не поверишь, на Московскую патриархию. Церковные деловики в этой истории замешаны. 	- Какие в церкви могут быть деловики? - недоуменно спросил капитан. 	- А те, которые любят напоминать, что слово "богатство" происходит от слова "Бог". Есть в церковных писаниях и такое определение, как "тримудрый". Подходит оно к хитромудрым попам. 	Кострецов резковато заметил: 	- Тебе, как историку, лишь бы лягнуть церковь, а я к вере с уважением отношусь. Я при-родный мент и, высоко говоря, офицер правопорядка, - уважаю любую иерархию. Так что ты не пересаливай. 	Гена прищурился. 	- И воровскую тоже? 	- Эту нет, но отношусь к ней со всей серьезностью, как и к запредельной сволочи: чертям, демонам, в общем, порождению дьявола. А как иначе? Нечисти и ангелы противопоставлены друг другу. 	- Ангелы, демоны... Не ожидал такого от опера услышать. 	- Слушай, раз уж на священную территорию полез, - говорил капитан, не сводя с Гены строгих глаз. - Тебе, бывшему университетскому, наверное, кажется, что все менты - одноклеточные. Ошибаешься. О христианстве мы, например, с опером Сретенки Петей Ситниковым запросто говорим. 	- Это мордатый, глазки пуговичками, по фене все время выражается? 	- Ага, полный глухарь с виду, а верует. Однажды мне заявил: "Те черти, что где-то летают, не наша забота, с ними всякие ангелы-серафимы разберутся. А наша разборка - с теми, которые со шпалерами да "калашами"". 	- Ну, Сергей, суди сам. Комсомолец Ячменев после перестройки устремился в бизнес и очень пригодился деятелям из Отдела внешних церковных сношений Московской патриархии, которые организовали наживу на беспошлинном импорте сигарет. 	- Постой, - горячо возразил Кострецов, - церковь не занимается торговлей - такова законодательная установка. 	- Поэтому и перебрасывали курево из-за границы как гуманитарную помощь. Как знал, что ты озадачишься, вот запасся документами. - Гена разложил перед капитаном ксерокопии деловых бумаг. - Видишь, во всех таможенных документах постоянная ссылка на некий договор о гуманитарной помощи Русской православной церкви. Но здесь же и обозначено: "Производитель - Филипп Моррис продакт инкорпорейтед", "Продавец - ОВЦС Московской патриархии". Есть и адрес отправителя: "Швейцария, город Базель, Фридрихштрассе, 132". А марок зелья сколько! Десятка полтора: "Магна", "Кэмел", "Уинстон", "Салем"... 	Кострецов задумчиво посмотрел на дымящуюся сигарету "Мальборо" в своей руке. 	- Слава Богу, что эту марку курю. Незамаранная мудрилами из патриархии. И они же антитабачные брошюрки в храмах продают. Помню название одной: "Курить - бесам кадить!" 	- Сами и кадят. А размах какой! Читай: "Штаб гуманитарной помощи Русской православной церкви при ОВЦС МП обязуется осуществить фактический ввоз в РФ подлежащих маркировке товаров в соответствии с таможенным режимом выпуска свободного обращения табачных изделий в количестве шестидесяти миллионов пачек сигарет, поместить их в АОЗТ "Пресненское". Гарантийное обязательство ОВЦС МП на сумму семнадцать миллионов семьсот сорок пять тысяч триста двадцать четыре доллара". Датировано январем 1997 года. Это только одна партия. 	- Зна-аменито зарабатывают, - протянул капитан, роясь в бумагах. - Успешно занимаются этим делом с 1994 года... Вопрос о льготных поставках табачных изделий под крышей ОВЦС Московской патриархии решался на уровне президентской администрации, премьер-министра, председателя Государственного таможенного комитета... - Кострецов поднял глаза. - Кстати, Всероссийская чрезвычайная комиссия подсчитала потери государства от таможенных льгот за 1994-1996 годы, они составили почти тридцать три триллиона рублей! Эти деньги деловики всех мастей украли у бюджетников, учителей, врачей, ученых, энергетиков, шахтеров. 	- В патриархии крутая крыша - ОВЦС, и какая! Под ней - табачный навар в сотни миллионов долларов. Посмотри эту газетную вырезку, что деловики в рясах во всеуслышание заявляют. "В своей хозяйственной деятельности Церковь должна стать полноправным субъектом рыночной экономики". 	Кострецов вздохнул. 	- Все понял. Ячменев в этом каким боком? 	- Всемерно помогал церковный табачище через торговую сеть скидывать, через конторы типа упомянутого здесь АОЗТ "Пресненское". Работал в паре с таким же лихим архимандритом Феогеном Шкуркиным. 	- Ну, то в прошлом. Теперь-то Ячменев на интуризме. 	Гена с воодушевлением поправил очки. 	- Так в преддверии двухтысячелетия Рождества Христова это золотое дело! С осени нынешнего года по 2001 год Святую землю, Израиль, должны посетить два миллиона российских паломников, как спрогнозировано по "религиозному туризму". С другой стороны, еще в феврале 1998 года Ельцин подписал Указ "О подготовке к встрече третьего тысячелетия и празднования 2000-летия христианства", при Священном синоде также была создана комиссия по подготовке торжеств. Ясно, что в Россию поклониться нашим святыням хлынет масса интуристов. Если в 1998 году к нам приезжало три миллиона, то в двухтысячном году как эта цифра подпрыгнет?! 	- Грандиозные заработки. 	- Этот паломнический пирог давно делят все, кто имеет или может иметь к нему отношение. Например, президент Фонда "Культура" пробивался в туроператоры с российской стороны через патриарха Алексия Второго. Ведь его Фонд организует паломничество внутри страны, возит гостей по Подмосковью, Золотому кольцу, русскому Северу, Пскову, Новгороду. В этом ключе Фонд вышел на представителя министерства по туризму Израиля, чтобы закрепить туда уже наших визитеров в квоте двух тысяч человек ежемесячно. 	Кострецов усмехнулся. 	- На такой пирог должны быть едоки покруче какой-то "Культуры". 	- А как же! На туроператоров претендовало несколько мощных структур, стараясь как можно лучше зарекомендовать себя перед патриархией, которая не раз грозно заявляла, что право организации паломнических туров в Святую землю - только ее прерогатива. 	- Еще бы, пирог-то двухтысячный год испечет огромный. А старый друг Ячменева архимандрит из ОВЦС Феоген паломническое тесто давно замешивает. Вот точная таблица расчета паломнических туров, на которых жиреет вместе с его иерархами Феоген. - Топков развернул перед капитаном листок-калькуляцию. 	- Берут с каждого из паломников за недельный тур восемьсот с лишним долларов. А живут те в номерах Русской миссии в Иерусалиме, двухместных и шестиместных, без удобств, туалет на улице. Обслуживают их монахини бесплатно, и продукты на питание, конечно без мяса, закупаются самые дешевые. 	- И пост предусмотрен? - поинтересовался Сергей. 	- Обязательно. Так что и с учетом автобусных экскурсий стоимость одного дня пребывания паломника не больше двадцати-двадцати пяти долларов. Плюс к этому авиабилет за полцены - скидка "святотуристам", страховка и трансфер - всего укладывается поездка в пятьсот шестьдесят долларов. Скажем, с полсотни долларов идет на развитие Миссии. А все равно выходит, что минимум две сотни с каждого паломника непосредственный организатор туров Феоген кладет в карман. 	- Вряд ли он бесконтролен, - качнул головой Кострецов. 	- Пробовали контролировать. Был скандал, когда патриарх поехал в Иерусалим на 150-летие Русской миссии. Выяснилось, что из Москвы деньги за обслугу паломников не перечислялись полгода. А ежегодно Феоген отправляет в Израиль и Грецию около тысячи паломников. Деньги с них собирают верные подручные архимандрита, вручая "святотуристам" просто квитки. Суммы те Феоген кладет в свой сейф, из которого выделяет что-то для видимой отчетности, ну и конвертиками с начальством поделиться не забывает. 	- Грабительски на православных наваривают. 	- Но они же - "полноправный субъект рыночной экономики"! 	Кострецов покряхтел, глядя на торжествующего лейтенантика. 	- Чему ты рад? Россию прежде всего духовно возрождать надо, а эти? Не думал я, что наши попы, пережившие советскую власть с ее ЧК, НКВД, КГБ, в таких же барыг превратятся. 	- Исторически наивный ты опер, Сергей, - усмехнулся очкарик Гена, - они с тем самым ЧК-КГБ ничего не переживали, а наживали. Я от семинаристов-расстриг с университетских лет знаю, что каждого поступившего семинариста вызывал на беседу кагэбэшник и настоятельно предлагал сотрудничать. Если хочешь учиться, отказать было невозможно. И до сих пор эта совковая церковь в том иудином грехе публично не покаялась. Это батюшки, это священство?! Взять того же архимандрита Шкуркина. Он при коммунистах в офисе Троице-Сергиевой Лавры по работе с иностранцами подвизался. Безусловно, трудился и на КГБ. 	Топков снял очки, протер их платком, беззащитно моргая глазами, и заключил: 	- Истинные-то еще в двадцатых годах на Соловках полегли, остальных правдолюбцев в рясах в других лагерях десятилетиями добивали. Я, Сергей, хотя и из интеллигенции, не против церкви Христовой ратую, а за то, чтобы церковная нечисть и народившиеся там деловики не играли с теми самыми рогатыми, против которых вы с Ситниковым сознательно на своей оперской "земельке" встали. 	Капитан внимательно посмотрел на него и улыбнулся. 	- Тогда, как Ситников бы сказал, тряхнем за всю масть вместе это заведение. Но конкретной связки: труп Пинюхина - сместивший Пинюхина в "Главтуре" Ячменев - архимандрит Шкуркин - не вижу. 	- Пока это не связка, но интересное направление, по которому можно щупать. Во-первых, Феоген Шкуркин сделал Ячменева своим официальным помощником по паломническому бизнесу, выдав ему соответствующие бумаги. Знаешь, как в Госдуме какой-нибудь депутат назначает себе помощничка с совершенно мутным прошлым и предоставляет ему широчайшие полномочия? 	- Такие довольно часто оказываются по уши в криминале, и их же нередко убивают. 	- Ага. Их убивают или они через подручных кого-то убирают. К тому же Ячменев обратился в правительство со следующей просьбой: "Просим оказать содействие в передаче помещений гостиницы "Пальма" в безвозмездное пользование Русской православной церкви для реализации паломнической программы". Под письмом подписи верхушки ОВЦС. 	- Вот это конкретика! - воскликнул Кострецов, впиваясь глазами в положенную перед ним ксерокопию. - Та-ак. Кинули на весы "Пальму" Пинюхина. Здание ее принадлежит, как и думал, Москомимуществу. А вот и отказ из секретариата правительства Российской Федерации... Сорвалось, и решили убрать Пинюхина? 	- Похоже. Пинюхин с Ячменевым еще в "Главтуре" боролся. Там позиции сдал, а когда достал его Ячменев и на новом месте, окрысился. Свой последний оплот - "Пальму" не захотел уступать. 	- Ну что ж, - у него жена красивая и жизнь была шикарная, требовалось обеспечивать. Но то, что Пинюхин сумел повлиять на правительство, мы не докажем, а значит, не зацепим Ячменева, если убийство он организовал. 	- Конечно, Сергей, эту закулисную возню не докажем. Пинюхин, видимо, отстаивал в правительстве "Пальму" через своих людей, Ячменев - через своих. Но мы зацепили вполне смахивающих на подозреваемых Ячменева и архимандрита Феогена. 	- Зацепил ты, за что тебе от меня сердечная благодарность. Если проходит твоя версия, думаешь, и Феоген был в курсе "заказа", архимандрит святой? 	Топков поморщился. 	- Да брось ты подобные прилагательные. По поводу такого, как Феоген, это, ей-Богу, кощунственно. Постарайся смотреть на данных попов как на обычных проходимцев. Их духовные отцы еще в 1927 году, когда от имени Русской православной церкви подписали соглашение о сотрудничестве с советской властью, в способных на любое превратились. Думаю, что все акции раскручивает Ячменев с одобрения Шкуркина. А тот - с санкции еще более высоких церковных хозяев. 	- Не хватай, Гена, через край, - снова с раздражением взглянул на него капитан. - Резюмирую. Вышел ты на двух более или менее действительно интересных фигурантов. Имеются у нас и приметы некоего мужичка со сросшимися бровями. Ну, этот в полном тумане, не будем им пока заботиться. Возьмемся за Ячменева и Феогена. Ты - за бизнесмена, я - за архимандрита, как старший и более уважающий церковные саны. - Кость уже добродушно улыбнулся. 	- Есть, товарищ капитан, - улыбнулся и необидчивый Гена.
	Глава 3 	Любовница архимандрита Феогена Мариша вернулась к лихой жизни, в которой пыталась когда-то покаяться в монастыре. 	Наркоманка и воровская наводчица, Мариша по своему резкому характеру сумела с "наркотой" завязать, отбилась от подельников-блатарей и, оказавшись в монастыре, приложила все силы души, чтобы стать новым человеком. Возможно, ей бы удалось окончательно погасить одержимость и состариться в стенах обители, если б не появился в них Феоген. Его сальное лицо, бегающие глаза, настойчиво останавливающиеся на ней, вновь разбудили в новоиспеченной монашке то, что заставило Маришу в юности сдаться ласковым мужчинам, а потом братве. 	Вызывающей красоты было Маришино тело и жгучей девичья жажда, чтобы ценили ее плоть. Когда великолепие Мариши было признано, она пошла по рукам, гася свое разочарование наркотиками. Из-за них Мариша связалась с блатными, сначала за дозы торгуя "наркотой", позже став наводчицей. И все-таки сумела к монастырю повернуть свою жизнь, да растаяла там под вожделенными взорами нового духовника. 	Полной решимости на монашескую судьбу у Мариши, наверное, никогда и не было. Она сама начала поддразнивать Феогена на исповедях. Потом увлеклась, мешая явь с секс-грезами, проговаривая трепещущему монаху якобы свои сны. Феоген охотно поддался. 	Выгнанная из монастыря, она вернулась в Москву, сделала аборт, окончательно ожесточившись на жизнь, где Бог не ласкает, а крушит испытаниями. Первое время, работая продавщицей по случаю, о наркотиках не вспоминала. Хозяин очередного ларька стал добиваться от нее сожительства. Мариша, все еще веря, что ее за обворожительную плоть можно вечно любить, согласилась. А коммерсант вскоре нашел другую, и снова были безработица, безденежье, тоска. 	Бывшая монахиня знала, что Бог дает посильный крест, но показалось, что невмоготу, и опять взялась за наркотики. Оплачивать их можно было лишь криминалом. Намазала губы, натянула мини-юбку, поехала сдаваться давно знакомой востряковской братве. 	Из старых знакомцев этой группировки южной окраины столицы она разыскала лишь Сверчка. Поубивало одних, размело по лагерям других, но Сверчок, кряжистый мужик с угрюмыми глазами-"караулками", вольно гулял и выбился в "быки". Уцелел, возможно, потому, что заматерел с юности, когда немало отсидел, сорвав голос на ярых морозах где-то на северных зонах. Был он хрипат, и, наверное, в насмешку присвоили ему кличку Сверчок. 	Сверчок Марише обрадовался, он еще в прежние времена домогался ее, но она предпочитала более крутых братков. Когда Мариша исчезла из поля зрения востряковских в монастырь и бригадиры постановили бритвой "испортить ей карточку", Сверчок бескорыстно даже "отмазывал" девицу перед паханами. Теперь он пригласил ее в роскошный ресторанчик в центре Москвы, где после шампанского они разговорились. 	- Наш кабак, - с гордостью сообщил Сверчок, окидывая хозяйским взглядом апартаменты. 	- Круто братва поднялась, - вторила ему Мариша, переходя на позабытый жаргон. 	- Многих, Маришка, на Москве уж не увидишь, - суживая в щель свои "караулки", хрипел Сверчок. 	- Незнамо как рада, что именно ты живой. 	- Чего лепишь? - целил Сверчок в нее глаза. - Раньше по-другому куликала. 	- То раньше, - вроде бы случайно поправляла тугой бюст Мариша, - один ты из старых кентов для меня остался. Помоги снова на дело встать. 	- Во-он что? - тряхнул белесым чубчиком Сверчок. - А когда когти рвала, думала ль, что ответ придется держать? Ведь на тебе дела были. 	- В беду я попала, - врала Мариша. - Рак у меня доктора признали. Собралась помирать, никому о том не захотела сказать. Подалась в деревню, у меня там мама. И бабушка одна болезнь мою заговорила. Долго оклемывалась. Только сейчас, гляди, прежняя стала. Сразу в Москву приехала, взялась братков искать. 	- Сиськи у тебя в норме, - одобрительно заметил Сверчок. - А вот рак ли был иль ты под кого-то раком встала, не ведаю. Твой фарт, что никого из тех бригадиров, какие хотели тебя проучить, на нашей грядке ныне уж нету. 	- Поможешь мне, брат? - спросила Мариша. 	- Поглядим, - задумчиво произнес Сверчок. 	После ресторана они отправились на квартиру к Сверчку, где он с расстановкой насладился Маришиным долгожданным "товаром". 	Она зажила у него, Сверчок приглядывался к ней, как принято со внезапно выныривающими былыми подельниками. Наконец он поймал Маришу с наркотиками. Она и так старалась не колоться, а принимать "геру" порошком "через ноздрю", но однажды забыла защелкнуть за собой дверь ванной. 	Пользуясь Маришкиным смятением, Сверчок ее "расколол до жопы". Пришлось выложить все начистоту. Так всплыла фигура Феогена Шкуркина. Сверчок доложил информацию паханам. 	Вес, роль и влияние архимандрита Феогена в востряковской верхушке хорошо знали, так как имели своих людей и в патриархии. Боссы поручили Сверчку снова подставить Шкуркину девицу. Вот тогда, вроде случайно узнав адрес Феогена, Мариша явилась под его "благословение". А сблизившись, стала постоянным информатором востряковских по многосторонней деятельности архимандрита, о которой тот любил поболтать в постели с бывшей монашкой.
 ***
 	Связным Мариши был Сверчок. Он и приказал ей разыграть с Феогеном ссору, чтобы Мариша оказалась в нужный момент в Москве под рукой. Востряковские боссы задумали операцию. 	Для конкретных указаний Сверчок встретился с нею в том же ресторанчике, с какого их дела возобновились. 	- Ну, Маришка, - прохрипел он после рюмки водки, - в прямое дело со мной идешь. 	Мариша молчала, не задавая вопросов, как положено при таком заявлении старшего бандюги. 	- О гендиректоре Ячменеве новое слышно? - продолжил Сверчок, подчеркивая, что это лицо в деле будет фигурировать. 	- Вчера Феоген с ним пил. Все о гостинице "Пальма" толкуют. 	- Так-так, - подбодрил ее Сверчок. 	- Ячменев Феогена заверил: все будет теперь с "Пальмой" в шоколаде. Они там Центр по паломникам затевают. 	- Как бы обмывали они это дело? - уточнил Сверчок. 	- Ну да. Феоген доволен, приехал домой, давай своему начальнику названивать, что "Пальма" у них в кармане. Где-то у Лубянки эта гостиница находится. 	- Козлы вонючие! - прохрипел Сверчок, бросив на тарелку вилку с наколотым на нее грибком. - Они на днях директора той "Пальмы" завалили. 	- Иди ты! - воскликнула Мариша. 	- Крутые, - процедил "бык", откидывая чубчик, - а мы покруче. 	- Сам Феоген в такой мокрухе? - удивлялась Мариша. 	- А чего? Иль ты своего попяру плохо знаешь? 	- Не подумала б, что он до такого дошел. 	Сверчок угрюмо посмотрел на нее. 	- До кровищи на своих руках, Маришка, доходят лишь такие, как мы. Ты да я, да мы с тобой. А такие, как твой Феоген, его корешок Ячмень, грабки пачкать не будут. Прикинули хер к носу по "Пальме", решили ее директора убрать. Причем, мерекаю, курва архимандритий, когда мозговал о том с Ячменем, еще понт давил, что не петрит, как именно тот "пальмовского" убирать будет. А Ячмень, видать, уж конкретно какого-то мочильщика нанял. Шлеп! шлеп! - грохнули прямо у дверей его хаты. 	- А братву этот фрайер "пальмовский" колышет? - осведомилась Мариша, продолжая закусывать. 	- Наших друзей он был человек. Теперь квитаться надо. 	Мариша внимательно глядела на него, пытаясь понять, о каком "прямом деле" сказал Сверчок в начале разговора. Все же надеясь, что слишком прямо ее это не коснется, поинтересовалась: 	- Тебе расхлебывать? 	- Нам, - хрипанул Сверчок и выпил еще водки. 	Теперь, побледнев, отложила вилку Мариша. 	- А я-то зачем? 	- Покажешь мне того Ячменя, побудешь на шухере. 	- Да я заранее тебе его покажу, а на шухер завсегда шестерки имеются, - взволнованно попробовала отговориться Мариша. 	- Не твоего ума, бикса, дело, - грозно проговорил Сверчок. - Заиграло очко? А как год назад от братвы соскакивала? Иль думаешь, будто старых бригадиров нет, так твой должок в твою красивую жопу улез? Закройся. 	- Да я так, - вздохнув, сказала Маришка, опустив потухшие глаза-озера. 	- Так-то в цвет, - обиженно прохрипел "бык". - А я, когда ты дешевку поклеила, тебя еще и отмазывал. Крутые нарекания от братвы имел. 	Мариша сочувственно взглянула. 	- Значит, ты да я, да мы с тобой, братан? 	Сверчок ответил ей всей угрюмостью щелок-глаз. Потом заговорил по-деловому: 	- Кончать Ячменя надо немедля, чтобы осознал архимандритий, на кого он завалом Пинюхина с "Пальмы" поднялся. В самый цвет было бы, чтоб завалить Ячменя прямо на глазах у попа. 	- Ну, ты даешь! К чему крутняк? Если тебе своей тыквы не жалко, мою красивую жопу пожалей. 	- Так наши высокие люди мне заказали, - раздраженно произнес Сверчок. - Тебя подставлять не требуется: на дому у вас валить и все такое. Ты сама смерекай: в каком бы месте Ячменя с попом на пару прихватить, а я там сам разберусь. И еще требуется замочить Ячменя в тех же краях, где его мочильщик Пинюхина положил. 	Маришка задумалась, потом сообщила: 	- "Пальмовский" директор на Мясницкой жил, там его и оприходовали. И есть рядом с той улицей место, куда на днях Феоген с Ячменевым пойдут, но оно святое. 	- Какое-какое? - усмехнулся Сверчок. 	- В церковь они пойдут. Неужто в храме ты на завал способен? - пугливо посмотрела на него Мариша своими обычно невозмутимыми глазами. 	- Монашка, в душу твоей манды, - процедил Сверчок. - Ты чего опять лепишь? Иль я в Бога не верую? Моя вера покруче будет твоей, лахудра. Пошто меня пуля не берет и на воле я годы, когда кореша головы кладут и на нарах валяются? А? Ты об этом, бикса, задумайся. В церкви валить? Грешно о том и помыслить! - строго прохрипел Сверчок и закрутил "караулками" от возмущения. 	- Прости. Молиться они будут в храме во имя Архангела Гавриила, на Антиохийском подворье. Знаешь эту церковь? На Чистых прудах Меншиковой башней ее еще называют. 	- У метро "Чистые пруды", что ль? Высокая, оранжевая церквуха? А чего там они решили? 	- У Феогена на Подворье друг служит, его престол в Сирии, Дамаске. Феоген туда часто в командировки ездил, а сейчас на Подворье к тому сирийскому другу наведывается. - Она подумала и добавила: 	- А может... Директор "Пальмы" рядом жил. Может, за упокой его души решили отслужить? 	Сверчок так заржал, что закуской подавился. С трудом откашлялся. 	- Ну ты задвинула, подруга! Будут эти упыри за него молиться! У тебя в монастыре, часом, крыша не потекла? Да не. Должно, тот сирийский кореш такой шишке, как Феоген, столы накрывает. На этот раз архимандритий решил на халяву еще и Ячменя напоить. 	Сверчок замолчал, закурил, думая. Потом сказал: 	- Валить надо на подходе к церквухе, а то потом долго ждать: пока намолятся, пока нажрутся. 	Они обговорили с Маришкой детали операции, с удовольствием съели десерт и порознь выскользнули из ресторана.
 ***
 	В последние дни Кострецов и Топков "вели" своих подопечных. 	Капитан присматривал за квартирой Феогена больше по вечерам, чтобы определить его домашнее окружение и гостей. Однажды он увидел Маришу, вышедшую со Шкуркиным из подъезда. Они сели в его "Опель" и остановились у ресторана. За этот вечер опер убедился, в каких они отношениях. Мариша, прижившаяся у Феогена в московской квартире, вела себя с ним, переодевшимся в цивильный костюм, привольно. 	Лейтенант изучал Ячменева на его рабочем месте в "Главтуре" и в деловых поездках по городу. Поэтому в день, когда Сверчок запланировал убийство, Топков с утра колесил на оперских "Жигулях" за "Ауди" гендиректора. 	Когда после обеда Ячменев подъехал к Данилову монастырю, где в его машину сел архимандрит Феоген, Гена позвонил по сотовику Кострецову в отдел: 	- Сергей, оба наши объекта в тачке Первого, - как называли они Ячменева в отличие от Второго по значимости подозреваемого - Феогена. 	- Куда направляются? 	- Куда-то в твой район, - докладывал лейтенант, вися "на хвосте" у ячменевской "Ауди". 	Ячменев свернул в Архангельский переулок, и лейтенант сообщил: 	- Мы уже рядом с родным отделом, на Архангельском. Остановились у Меншиковой башни. Выходят. Понятно, на Подворье идут... 	Он замолчал, потому что в момент, когда архимандрит и Ячменев смешались с толпой идущих на всенощное бдение, раздался громкий крик Феогена: 	- Убили! Человека убили! 	- Сергей! - закричал Топков в трубку. - Наверное, Ячменева убили! Давай сюда! 	Лейтенант выскочил из машины и кинулся к столпившимся вокруг убитого. На земле навзничь лежал мертвый Ячменев с только что погасшими глазами. 	Топков быстро оглядел тело, перевернул труп: два удара ножом сзади, под левую лопатку... 	В это время Кость летел к месту происшествия самым коротким маршрутом. В одном из переулков его взгляд невольно напоролся на бешено вильнувший с поворота "Форд", за рулем которого сидела Мариша. Она гнала его с заскочившим в машину после акции и легшим на заднем сиденье Сверчком. Из уносящегося автомобиля капитан успел выхватить глазами только ее напряженное лицо. После этого Кострецов припустился к церкви во всю мочь. 	На Подворье около трупа Ячменева Топков опрашивал архимандрита Феогена. Кострецов оглядел раны убитого, представился Шкуркину. Тот рассеянно повторил: 	- Шли почти рядом. Саша немного позади. Вдруг Саша охнул... Гляжу - он падает. Нападавшего не заметил, народ кругом... 	- Вы давно знакомы с Ячменевым? У него были враги? - дежурно спросил Кострецов. 	Феоген ответил почти так же, как жена убитого Пинюхина: 	- Нынче у всех есть враги, но Сашиных недругов не знаю. Саша мне по паломникам помогал, знакомство у нас с ним было деловое, не близкое. Упокой душу, Господи, раба Твоего Александра. - Он закрестился на купол Меншиковой башни. 	Капитан, думая о мелькнувшей перед ним в "Форде" Марише, уточнил: 	- Вы здесь только с Ячменевым были? 	- Да-да, - покивал толстым лицом Феоген. - Хотели наведаться после службы по паломническим вопросам к отцам на Подворье. 	Цепко оглядев стоявших вокруг людей, Кострецов объявил громко: 	- Граждан, видевших как, произошло убийство, прошу рассказать! 	Две старушки закивали головами в толстых платках, придвинулись к нему. 	Кострецов невольно обратил внимание на самую колоритную личность из толпы. Это был худой, изможденный мужик лет за пятьдесят, длиннобородый, кривоногий. Его рубаха навыпуск под старым пиджаком была подхвачена ремешком. Он словно сошел со старинных фотографий на плотном картоне. Но самым примечательным было его изрезанное морщинами лицо, светящееся каким-то неугасимым внутренним светом. Глаза незнакомца с усмешкой уставились на Кострецова. 	- Гена, опроси бабушек, - сказал капитан Топкову и подошел к мужику. 	Тот не отвел светлого и пронизывающего взгляда. 	- Вы не видели происшедшего? - отчего-то робея, спросил Сергей. 	- Все видел. 	- Кто напал на убитого? 	Молчал мужик, с интересом разглядывая Кострецова. 	- Я - капитан милиции, оперативник уголовного розыска Сергей Кострецов. 	- Все вижу. 	- А вас как звать? 	- Раб Божий Никифор. 	Кострецов замялся, переспросил: 	- Не хотите помочь следствию? 	Никифор сочувственно произнес: 	- Не имею права помогать. 	- Это почему ж? 	- Я - раб Божий, обшит кожей. 	- Что ж, вера вам не позволяет? 	Голос мужика посуровел: 	- Ага. Православный я, показывать на разбойников, судить их не могу. То следствие Божие. 	- Но и лжесвидетельствовать не имеете права. 	- А я, господин товарищ, и не лжесвидетельствую. Все видел, да не скажу. 	Кострецов разозлился. 	- За отказ от дачи особо важных для следствия показаний можно вас привлечь. Подойдет под статью о недонесении, укрывательстве преступника. 	Лицо Никифора окрепло, он огладил бороду. 	- Все ваши статьи я назубок знаю. Только отпривлекались вы нонче. Понял, гражданин начальник? 	В нем проглянул битый зек, хвативший не один год лагерей. Опер сбавил тон: 	- Ну хорошо. Давайте по-человечески. Убили такого же православного, как вы. Он так же, как вы, шел на вечернюю службу в церковь. Шел вместе с батюшкой. - Кострецов кивнул на Феогена в рясе под длинным дорогим пальто. 	- Не правда, - прервал его Никифор. - И покойник, и поп этот - православные, но иные. А в храм этот я не шел, а проходил мимо него, ежкин дрын. 	- Вот как? - озадачился капитан. - Почему же этот убитый и священник Русской православной церкви иные? 	- Бесовские. Церковь их отступила от заветов Господа нашего Иисуса Христа. 	Сергей усмехнулся про себя верности определения "бесовскими" Ячменева и Феогена. Он поинтересовался: 	- Вы сектант? 	- Я - истинно православный. - Никифор перекрестился, но не на купол храма с крестом и пошел со двора, не оборачиваясь, ловко ступая кривыми ногами в стоптанных сапогах. Кострецов посмотрел ему вслед, повернулся к подошедшему Топкову. 	- Сергей, - начал докладывать тот, - скорее всего, удары ножом нанес по виду блатной: чубчик, тяжелая челюсть, узкие глаза. 	- Красивую девушку: огромные серые глаза, блондинка, тут никто не заметил? - прервал его капитан. 	- Нет. 	Кострецов поглядел на прибывшую бригаду ОВД, захлопотавшую около трупа. 	- Поехали, Гена, в отдел дальше кумекать. 	Они сели в "жигуль" Топкова и отправились к себе вязью чистопрудных переулков. Кострецов молча дымил, забыв, что Гене с раной в груди от этого несладко. 	В отделе Кость, сев за свой стол, продолжил ожесточенное курение. Наконец сказал: 	- Похоже на "обратку", как блатные выражаются. 	- Ответное за Пинюхина убийство? 	- А что же? Да с назиданием: режут Ячменева на глазах его подельника Шкуркина. И словно для пущей символики - прямо на церковном дворе. 	- Что-то интересное тебе этот длиннобородый мужик сказал? 	- Отказался наотрез. Сектант какой-то. А рассмотрел все наверняка получше бабушек. Глаза у него - даже меня пробрало. Ну, а старушки что? Точно видели, как блатной дважды в спину Ячменеву засадил? 	- Да нет. Говорят, что крутился тот с чубчиком около Ячменева и Феогена. Потом Ячменев стал падать. 	- Повезло нам на свидетелей в этом розыске! Никто ни расстрела Пинюхина, ни самого нападения на Ячменева не видел. Лишь приметы возможных убийц. 	- Другим следакам и на приметы не везет. 	- Это, Ген, да, но и поймаем того Сросшегося да этого с чубчиком, а как доказывать? - Кострецов прищурился. - Правда, зацепил я сегодня невдалеке от церкви одну кралю на "Форде". Уж такой свидетель, как я, не промахнется. - Он засмолил новую сигарету. 	- Сергей, - попросил Топков, - ты бы поэкономил "Мальборо". 	- Извини. - Кость затушил сигарету. - Выловил я, поглядывая за хатой Феогена, его подружку. Аппетитная такая, верткая блесенка. Так вот, сегодня уходила она на всех парах на "Форде" из района преступления. Но там ее никто не запомнил, как ты мне сообщил. 	- Очень странно. Феоген - в церковь, а она стремглав оттуда. 	- Ты-то сам такую девицу там не рассмотрел? 	- Нет, да и не по сторонам я наблюдал. Ячменева с Феогеном вел. 	Кость мрачно усмехнулся. 	- Так вел, что замочили на твоих глазах, а кто, и ты не видел. 	- Отвлекся на телефонный разговор с тобой. 	- Хорош лапшу вешать! - вспылил капитан. - Ты не в "Вышке" преподавателю горбатого лепишь! Не должен ты, вися "на хвосте", ни на что отвлекаться. Со мной отвлекся, маме напоминал, чтобы не забыла мясо из духовки вытащить... 	- Виноват, товарищ капитан. 	Смягчился Кострецов. 	- Покопай дальше по наследству Ячменева. А я за подругу Феогена возьмусь.
	Глава 4 	На следующее утро, дождавшись отъезда из дома архимандрита Феогена, Кострецов позвонил в дверь его квартиры. Ему открыла Мариша в темном спортивном костюме. Губы не накрашены, волосы забраны в косу. 	Когда капитан показал свое удостоверение, Мариша, не моргнув глазом, тоже представилась: 	- А я Маша, пришла убрать у батюшки. 	- Из сервисной фирмы? - деловито осведомился опер. 	- Нет, из Данилова монастыря. Я послушницей там, скоро в монахини буду постригаться. Да вы заходите, товарищ капитан. Правда, батюшки нет дома. 	Кострецов с некоторым внутренним удивлением переступил порог. Никак не вязалось то, что говорила сейчас эта девица, с ее поведением в тот вечер, с рестораном, когда она, раскрашенная, в длинном дорогом манто, усаживалась в "Опель" архимандрита. Опер вспомнил, как после ресторана, прикатив назад, эта Маша целовала взасос Феогена, а он пугливо озирался. 	- Жаль, что не застал архимандрита, - сказал Кострецов. - А у вас с собой, случайно, паспорта нет? 	У Маши мгновенно напряглось лицо, но она выдавила улыбку. 	- Случайно, есть. Неужели монастырской послушнице не доверяете? 	- Я человек не церковный, плохо в ваших чинах разбираюсь, - простовато ответил капитан. - А документы нынче всем иметь под рукой надо. Сами знаете, паспорта иногда милиция проверяет и на улицах, и в метро. 	- Это только у лиц кавказской национальности, - обиженно произнесла "послушница". 	Она ушла в комнаты, довольно долго там пробыла. Вернулась в прихожую и подала свой паспорт. Капитан раскрыл его, мгновенно запоминая все данные, но сказал: 	- Тут плохое освещение. Можно пройти в комнату? 	- Пожалуйста. Только я еще уборку не начинала. 	В гостиной не было заметно ни одной женской вещи, а дверь в спальню оказалась плотно прикрыта. Капитан подумал, что верткая эта Маша за считанные минуты присутствие женского духа здесь испарила. 	Кострецов листал паспорт и вдруг вскинул глаза с вопросом: 	- Это ваш "Форд", на котором я вас видел вчера около Архангельского переулка, где произошло убийство? 	Маша побледнела и опустилась в кресло. Все еще изображая монастырскую послушницу, пролепетала: 	- Я, товарищ капитан, ни в том храме, ни около него не была. 	- В каком храме? 	- Да где убили. 	- А вы откуда знаете, что около церкви убили, раз там не были? - победоносно усмехнулся опер. 	- Феоген потом рассказал, - смятенно бухнула она. 	- Это вы, послушница, так высокочтимого архимандрита называете? - насел Кострецов. 	Замолчала Мариша, лихорадочно соображая, плыл сумбур в ее голове. 	Кострецов этим воспользовался: 	- Я на Арбате сейчас одно дело веду и часто вокруг вашего дома кручусь. Вот и несколько дней назад видел, как вы совсем в другом виде, чем сейчас, садились в "Опель" Феогена. Он вас обнял, а вы его крепко поцеловали, - соврал он наугад и сел против нее в другое кресло. 	Таких подробностей Маша не могла помнить, ее приперли и с "Фордом" Сверчка, и со лжепослушничеством. Но бывшая наводчица была асом в умении "колоться" полуправдой. Она закинула ногу на ногу, отчего шелковые штаны обтянули ляжки, приспустила "молнию" на куртке, надетой на голое тело, из распаха выехало начало шаров грудей. Взглянула по-деловому. 	- Ваша правда, капитан. Я здесь не только убираю. И в монастыре на послушании не состою. А что? Священники - не мужчины? Проводим время, ночуем иногда с Феогеном. 	- Да ведь священник священнику рознь. Например, Феоген монашеского чина, спать с женщинами не имеет права. 	- Это его проблема, - уже дерзко улыбнулась Мариша. 	- Так что насчет "Форда" около Архангельского вчера? 	- А-а. Действительно, некрасиво перед Феогеном получилось. Вы ему, пожалуйста, об этом не говорите. Договорились мы с ним помолиться в храме на Архангельском, а я к службе опаздывала. Взяла у одного знакомого этот "Форд", чтобы вовремя успеть. Подлетаю к храму, а там все кричат: убили! человека рядом с батюшкой убили! Гляжу - это дружок Феогенов Ячменев мертвый лежит. Ну и рванула подальше. 	- Чего ж испугались? В такой момент Феогена вам бы поддержать. 	Мариша лукаво всплеснула ресницами. 	- Вы же сами сказали, что он монах. Я на всеобщем обозрении никогда к Феогену не приближаюсь. Сюда приду, уберу квартиру, пересплю да ухожу тайком. Конечно, мы с ним и по городу ездим, в магазинах, на развлечениях вместе бываем, но всегда без посторонних. 	- Но в этот раз Феоген на службу, куда и вас пригласил, вместе с Ячменевым пошел. 	- Это и меня удивило, - взмахнула руками Мариша. - Какая-то накладка. Но я, если б увидела Феогена с Ячменевым в храме, к ним бы не подошла. 	- А Ячменева откуда знаете, раз наедине с Феогеном встречались? 	- Да рассказывал о нем Феоген, описывал того. Они вместе что-то делали для патриархии. 	Поражался опер Машиному дару перевоплощения, ловкости ответов. Он снова вернулся к главному вопросу: 	- А что за знакомый вам "Форд" дал? 	Машины глазищи вдруг стали томными и шальными. Она встала с кресла. Вильнув бедрами, подошла к столу и стала медленно стягивать брюки с абажура попы. Трусов на ней не было. Мариша грациозным движением голых ног освободилась от брюк и туфель без задников с пухом на мысах. Нагнулась к столу и оперлась о столешницу ладонями, выгнув атласные ягодицы. Одной рукой расстегнула донизу "молнию" куртки и сняла ее: выплеснулся обнаженный бюст. Мариша опустилась на локти, выгибая к Кострецову ягодицы, откуда звала раздвоенность. Девица нащупала ногами на ковре туфли на высоких каблуках, вдела в них ступни, отчего ноги стали еще стройнее. 	- Я тебе так хочу дать, - прошептала Мариша, поводя бедрами. 	Кострецов, сглотнув слюну в пересохшем горле, достал пачку сигарет и закурил. 	- Девушка, - все же твердым голосом произнес он, - такие фокусы не проходят. 	- Да? - улыбнулась Мариша, отпрянула от стола и, покачивая голыми бедрами, удалилась в спальню. 	Вскоре вышла оттуда в халате. Снова села в кресло напротив опера, поинтересовалась небрежным тоном: 	- А я обязана отвечать вам на вопросы? 	- Нет. 	- Вот и я слыхала, что должна отвечать, если меня пригласят в милицию по всей форме. 	Кострецов хмуро взглянул. 	- Надо будет, пригласим. 	- Я подожду, - усмехнулась Мариша. Потом сказала серьезно: 	- Товарищ капитан, честное слово, не хочу зазря подставлять своего знакомого, что "Форд" дал. 	- Почему подставлять? Ему что, есть чего опасаться? 	- Откуда я знаю? Просто не хочу. 	Мариша тянула, чтобы успеть предупредить Сверчка о неожиданно свалившемся менте и разработать новую линию поведения, если притянут к ответу. К этому требовалось запутать Феогена, чтобы он подтвердил ее "алиби" - предварительную договоренность с ним о встрече в храме на Архангельском. 	Встал опер, пошел к дверям, кинув на ходу: 	- До скорого свидания.
 ***
 	За квартирной дверью на лестнице капитана Кострецова ждал с зажатым ножом в руке Сверчок. Он держал финку лезвием в рукав куртки на случай, если кто-то из жильцов покажется на лестничной площадке. 	Вчера Мариша после убийства Ячменева отвезла Сверчка к нему домой и дала блатарю ключ от квартиры Феогена. Архимандрит должен был вечером уехать в командировку, и Сверчок с Маришей решили: лучшего места, чем дома у друга убитого, нет для "заныра" разыскиваемого убийцы. Наметили, что Сверчок появится здесь после того, как Феоген из офиса уедет в аэропорт и Мариша убедится, что самолет с ним улетел. Но занервничал блатной, с утра ему показалось будто бы подозрительно болтались под окнами его квартиры двое бомжей. 	Сверчок сел в свой "Форд" и начал петлять по Москве, скрываясь от возможной слежки. Потом он зарулил к Арбату и пошел на квартиру Феогена, уверенный, что хозяин уже отбыл. Сверчок тихо отомкнул дверь и тут услышал, как в гостиной Мариша оправдывается перед опером. Понял, что мент нащупал к нему след. Легавого, устоявшего перед выдающимися прелестями Маришки, требовалось "валить" немедленно. 	Когда Кострецов вышагивал за дверь, Сверчок размахнулся ножом, чтобы ударить его в шею. Но опер вдруг молниеносно метнулся в сторону, в последние секунды выскочив из-под лезвия! 	Промахнувшийся блатарь прыгнул за ним, снова занося финку сверху, но Кость волчком крутанулся, оказавшись напротив, и шагнул вперед левой ногой. Одновременно схватил руками, сложенными в вилку, бьющую руку Сверчка за запястье, выворачивая кисть с ножом. 	Многоопытный Сверчок бросил нож, рванулся и мгновенно левой рукой подхватил финку с пола. Он одинаково ловко владел ею с обеих рук. Отскочил, заходя на мента для удара справа. 	Кость посвободнее вздохнул, благодаря Бога, что неведомо как учуял громилу за спиной. Он узнал по чубчику и другим приметам предполагаемого киллера на Архангельском. 	Теперь капитан левой ногой шагнул вперед-влево к противнику. Левую руку, слегка согнутую в локте, вывел влево-вперед. Подставил предплечье под разящую ладонь Сверчка и схватил ее своей левой. Рванул руку с финкой к себе, а правой уцепил снизу за локоть! 	Дальше Кость ломал автоматически. Давил под локоть побуревшего Сверчка кверху правой рукой, а левой - книзу, предплечьем - на финку в сторону... Наконец мощно вывернул ему кисть наружу. Сверчок, охнув, выпустил нож. Опер взглянул на колено, выставленное вперед блатарем. Врезал по нему ногой! 	Сверчок откатился, взвыв от боли. Кострецов достал пистолет и прицелился. 	- Стоять! Стрелять буду. 	Блатной сделал вид, что поднимает руки. Но гигантским прыжком вдруг взвился, упал, перекатился, вскочил и бросился по лестнице. 	Капитан выстрелил в воздух. Сверчок, видимый лишь на лестничных поворотах, летел по маршам на улицу. Кострецов прыжками понесся вслед. 	Выскочив на Арбат, Сергей увидел Сверчка, хромающего за угол в переулок. Капитан с пистолетом в руке пролетел туда: Сверчок уже сидел в знакомом Кострецову "Форде" и заводил мотор. 	Опер прицелился, ловя на мушку грудь блатаря. Но машина сорвалась с места, капитан выстрелил на удачу! Еще раз! Мимо... "Форд" пропулил улочкой и исчез из виду. 	Убрав пистолет в кобуру под мышкой, Кострецов быстренько отправился назад, чтобы не улепетнула красотка Маша. 	Дверь в квартиру так и осталась полуоткрытой. Капитан вбежал в нее и столкнулся с Маришей в прихожей. Та в пальто, со взволнованным лицом вот-вот бы устремилась вон. 	- Я ж попрощался, сказав: "До скорого свидания", - усмехнулся Кость. - Так что продолжим беседу. 	Они снова прошли в гостиную, где Мариша, скинув пальто, уже с невозмутимой физиономией уселась на диван. Опер сел в прежнее кресло и закурил. 	- Вы курите, а разрешения не спрашиваете, - иронически заметила она. 	Кострецов улыбнулся. 	- До приличий ли, когда режут на выходе... Невежлив этот ваш знакомый. 	- Какой еще знакомый? 	- С чубчиком, белесый, морда утюгом. Вчера он у церкви, наверное, той же финкой, что меня хотел заколоть, Ячменева пришил. 	- Все может быть, товарищ капитан. Только бандит этот мне незнакомый, - нагло смотрела на Сергея озерами очей Мариша. 	- Придется расколоться, девушка. Чубчик этот укатил сейчас на "Форде", за рулем которого ты вчера на Чистяках сидела, - умышленно перешел на "ты" опер. 	Мариша смерила его испытывающим взглядом. 	- Глаза у тебя красивые, - заметил опер. 	- А попа? 	- Тоже ничего. Обомнешь ты ее на нарах. 	- С каких дел? - Маришка презрительно повела плечиком. - То, что я на тачке этого бандюги вчера проехалась? 	- Ну да, соучастие в убийстве. 	- Замучаетесь со следаком доказывать, капитан. 	- Постараемся. Ты чего? В несознанку решила? 	- А ты как думал? - усмехнулась бывалая Маришка-наводчица. 	- Не хочешь улаживать, как хочешь, Маня, - проговорил опер, поднимаясь с кресла. - Или как там тебя блатные кличут? Собирайся, теперь имею основание тебя задержать. 	- Маришей меня кликают. Погоди, капитан. Может, столкуемся. 	- Тебе виднее, Мариша, - сказал Кострецов, снова присаживаясь. 	- Лады! - решилась она. - Сверчок - кликуха этого делового. С востряковской он братвы. Вчера на Архангельском попросил меня в тачке побыть, сам куда-то ушел. А я знать не знала, что он Ячменева надумал валить. И вообще не ведала, что там Феоген с Ячменевым будут. Мне Феоген о своих походах не докладывает. Насчет моей стрелки с ними на Архангельском никакого разговора с Феогеном не было. Залепила я тебе горбатого, извини. 	- Ну-ну, - не веря ни одному ее слову, ободрил Маришку Кость. 	- А дальше правду я тебе доказывала. Слышу: об убийстве от храма кричат! Дала по газам - и ходу. 	Кострецов прищурился. 	- Когда Сверчка возьмем, он может на тебя показать, что ты его на Архангельском прикрывала. 	- Да мало ли что! Его слово против моего будет. Я ж говорю - замучаетесь доказывать. 	- А чего ж решила Сверчка сдать? 	Маришка внимательно посмотрела на него. 	- Мне красивая жизнь с Феогеном дороже. 	- Это как понимать? 	- Чего непонятного? Ты Сверчка повяжешь, он меня не побеспокоит. А Феогену меня не вложишь, что замазана я в завал Ячменева. Буду жить с Феогеном как жила. 	- Откуда же у тебя такая уверенность в моих действиях, Мариша? 	- Да я Сверчка тебе сдала и его хату укажу. 	- Ха-ату, - протянул опер. - На ней след Сверчка навеки теперь простыл. 	- Чего ж, капитан, еще тебе надо? - напористо торговалась Мариша. - Трахать ты меня не захотел. А адрес хаты Сверчка вот. 	Она вырвала листок из телефонной книжки на столе, записала и протянула Кострецову. Тот положил его в карман и сказал: 	- Мне и Феоген нужен. 	Мариша посерьезнела. Теперь усмехнулся опер. 	- Феогена не хочешь сдавать? 	- А за ним ничего нет. Чего это ты вздумал? 	Потер лицо ладонями капитан, хмуро поглядел голубыми глазами. 	- Из церковной мафии твой архимандрит. И ты это не хуже меня знаешь. 	- Ну, ты даешь! Чтобы такой, как я, Феоген о своих делах болтал? 	Ухмыльнувшись, Кострецов, заметил: 	- Именно таким, голожопым, о делах в постели и болтают, похваляются. 	- В шпионку меня, что ли, клеишь? 	- А кем ты здесь была? Востряковские зачем тебя к Феогену сунули? Я, Мариша, в операх не со вчерашнего дня хожу. 	Оценивающе рассматривала его Мариша. Помолчав, проговорила: 	- Лады. Стукну тебе на Феогена, если что интересное трепанет. 	- У тебя, Мариша, на Феогена и так информации навалом. Только по-крутому ты его не желаешь подставлять. Потому как сядет он - и конец твоей красивой жизни. Верно? - сказал капитан. 	Мариша кивнула. Опер продолжил: 	- Потому я тебя и не пытаю по организации убийства Пинюхина, директора гостиницы "Пальма", на которую покойник Ячменев и твой Феоген зубы точили. Тут мы сами разберемся. Но ты для начала нашей с тобой дружбы должна что-то и на Феогена дать. Иначе у нас с тобой хороших чувств не наладится. 	- Да какие у тебя могут быть чувства, если такую телку, как я, попробовать не захотел? - раздраженно произнесла она. - Лады... Мухлюет что-то там Феоген с магазином на Чистых прудах. Универсам это "Покров". Потому и на Антиохийское подворье часто заходит, магазин там где-то поблизости. Кому-то впарил Феоген тот "Покров", а в доле с ним один из патриархии: Белокрылов ему фамилия. 	- Это уже кое-что. Ты не переживай, еще поживешь за Феогеном. Сама знаешь, если его и зацепим, все равно вряд ли удастся засадить. Но оперативная информация требуется. И вот тебе мой совет: пока за Феогена мы всерьез не взялись, постарайся добра у него побольше нахапать. Ну, этому тебя учить не надо. 	Завербованная Мариша ответила ему злым взглядом. 	- Не расстраивайся, - проговорил опер, поднимаясь и выходя из гостиной. - Я ж не переживаю, что твой Сверчок мне полчаса назад чуть глотку не перерезал.
 ***
 	Кострецов вернулся на Чистые пруды, вышел из станции метро под разгоревшееся осеннее солнышко. У памятника Грибоедову на лавочке он заметил Кешу Черча в компании девицы, одетой ненамного лучше его знакомца. 	Подойдя ближе, Сергей отметил и синяк на красноносой физиономии девицы. Все приметы вели к тому, что была она алкоголичкой. Черч тоже усек опера. Он что-то сказал собеседнице, поднялся с лавочки и зашагал на Чистопрудный бульвар, чтобы перемолвиться с Костью под сенью уже облетающих деревьев. 	Там они пошли рядом, Кострецов поинтересовался: 	- Подругу завел? 	Кеша, в юности перебивавший у него отменных девочек, смущенно сказал: 	- Любовь доведет - и сопливую поцелуешь. 	Сергей отвлекся на изумительную сцену, которую творили вороны с псом, осатаневшим от их нападок. 	- Гляди, гляди, - указал он Кеше. 	За кучей опавшей листвы у чугунного заборчика бульвара две вороны атаковали бездомного барбоса, совсем потерявшего голову. Одна подпрыгивала напротив его морды, другая - позади хвоста. Как только пес устремлялся на переднюю, задняя подскакивала со спины и клевала. Барбос в ярости оборачивался, чтобы схватить ее, тогда передняя также бралась за дело: вцеплялась в мелькнувший перед ней песий хвост. 	- Вот сучки! - воскликнул Кеша, подхватил с земли камень и запустил в ближнюю птицу. 	Вороны взлетели. Пес, тяжело дыша, тоже засеменил прочь. 	- Не давали ему занять правильную позицию, - сочувственно произнес Черч. 	- Профессора они среди городских птиц, - заинтересованно сказал Кострецов. - Я за воронами давно наблюдаю. Во всем ловкачи. Вот найдет кусок черствого хлеба, но так есть не будет. Возьмет сухарь и тащит в клюве к ближайшей луже. Бросит его туда, подождет, пока хлебушко размякнет. 	- У такой падали и харч дармовой, - задумчиво прокомментировал Кеша. - А тут не на что стакан Нюте поднести, - добавил он многозначительно и посмотрел на Сергея. 	- Нютой твою подружку звать? 	- Так точно. 	- Ты ей фонарь под глаз залепил? 	Черч изобразил на опухшем лице гримасу крайне оскорбленного джентльмена. Кострецов выгреб из кармана мелочь и высыпал на быстро подставленную ладонь Кеши. Спросил: 	- Что там с универсамом "Покров"? Несколько дней мимо него хожу - закрыто. 	- Хозяева сменились. Новые со старыми права качают. 	- Что так? 	- Кинули их старые хозяева. Чего-то с долгами магазина намудрили, а новые не желают платить. Валя Пустяк там подрабатывал, мне рассказал, - упомянул он еще одного стукача капитана. 	- По убийству на Архангельском слыхать? 	- Ничего нет. 	Кострецов кивнул, показывая, что больше вопросов не имеет. Черч, позванивая монетами, побежал к Нюте. Опер направился к "Покрову". 	За закрытым и сегодня магазином во дворике на колченогой табуретке сидел бывший зек Валя по кличке Пустяк, получившейся от его несолидной фамилии Пустяков. Он тоже томился отсутствием денег на выпивку вместе с местной шатией, рассевшейся рядом на кирпичиках. 	Опер пересек двор, чтобы Валя его увидел, зашел за угол, ожидая прибытия осведомителя. Через минут десять появился Пустяк. Этому Кострецову пришлось выделить десятку. Тот взял кредитку, повеселел, поправил очечки, замотанные изоляцией. 	Кость спросил: 	- Что за проблемы у новых хозяев "Покрова"? 	- А кинули их старые. 	- Кто? 	- Двое их собственность держали. Один всю дорогу приезжал: пузатый такой. Говорят, откуда-то он едва ль не с монастыря. 	- Из патриархии? 	- Во-во. 	- Священник? Бородатый, мордастый? 	- Не, тот без бороды. Морда у него - гнусь ментовская. - Он осекся. - Извини, Кость. 	- Что-то по долгам у них получилось? 	Глаза Пустяка под очками с треснувшим стеклом ожили. 	- Ага. Крутой тот пузан с корешем. Как продавали магазин, по бумагам показали, что долгу имеют миллиарда два - еще прежних денег. А новые купили, узна?ют - три миллиарда на "Покрове" висит! Новые-то - черные, с Кавказа, горячие ребята. Начали на того пузана наезжать, а он их культурненько на хер. Похоже, черные - бандиты, а за пузаном то ли высокие менты, то ли само ФСБ. Неизвестно, чем разборка кончится. 	- Фамилия пузана Белокрылов? 	- Правильно. 	- На моем участке такое творится, ты под самыми дверьми разборки скучаешь, а мне ни слова, - укоризненно проговорил опер. 	- Да пока базарят, - виновато произнес Пустяк, - до стрельбы далеко. 	- Ты, Валя, кончай горбатого лепить! - вонзился в него глазами Кость. - Не хочешь мне помогать, так и скажи. Но где ты был, когда неделю назад у Тургеневки паренька с кейсом бабок на гоп-стоп двое с ножами пытались взять, сам будешь перед нашими доказывать. 	- А чего? - заморгал Пустяк. - Я, что ли, того тряс? 	- Скажи спасибо, что приметы нападавших я с потерпевшего лично снимал. Он точно тебя описал: твои очки с треснувшим левым стеклом он хорошо запомнил. 	Валя вздохнул. 	- А чего? Денег мы не взяли. 	- Куда ж брать, когда парень пушку достал. 	- Во-во! - воскликнул Пустяк. - Какое он имеет право огнестрельное оружие носить? 	Капитан усмехнулся. 	- Лохи вы. Газовый был у него пистолет, причем незаряженный. 	- Видишь, Кость, как битые окуляры меня подводят? - загрустил Валя. 	- Что слышно по убийству у Меншиковой башни? 	- Ходит слух, будто на перо того с попом залетный поставил. Не наши деловые трудились, - уже четко доложил Валя. 	- А откуда залетный? Не с востряковских? 	- Такое тем более подтвердить не могу. 	Махнув рукой, Кострецов зашагал прочь, решив пообедать дома. 	Жил он в доме в том самом Архангельском переулке. Проходя мимо Меншиковой башни, Сергей увидел на противоположной стороне от церковного Подворья Никифора. Мужик стоял, победоносно расставив кривые ноги, позыркивая на церковь и терзая одной рукой свою длинную бороду. 	Сергей перешел к нему на тротуар и проговорил, подходя: 	- Неравнодушен ты к этой церкви. 	Никифор скосил на него глаз, прокашлялся. Потом, собрав во рту слюну, смачно плюнул в сторону храма. 	- Сатаны! Не церковь теперь это, а лишь музей. - Он утер короткопалыми пальцами усы, воззрился на Кострецова. - Да что ты в леригии понимаешь, ежкин дрын! 	Махнул рукой и подбористо направился прочь.
	Глава 5 	Дома Кострецов критически осмотрел содержимое холодильника. Он обычно набивал его разными полуфабрикатами, чтобы наспех можно было соорудить приличную еду. Но в замоте последних дней из провизии в морозилке осталась лишь пачка пельменей. 	Сергей приготовил это незамысловатое блюдо и съел его, запивая пивом. Закурил и набрал номер телефона офиса архимандрита Феогена Шкуркина, полученного от Топкова. 	- Добрый день, отец Феоген, - сказал он, когда архимандрит взял трубку, - это капитан милиции Кострецов. Мы с вами после убийства Ячменева познакомились. 	- Спаси Господи, - басовито ответил Феоген. - Не очень в таких делах день добрый. Есть какие-то новости по убийству? 	- Имеется подозреваемый. 	- О, существенно! 	- Хотел поговорить на эту тему. Можно к вам подъехать? 	- Пожалуйста, товарищ капитан. Только вечером я в командировку уезжаю, поторопитесь. 	Кострецов пристегнул подмышечную кобуру, накинул куртку. Сбежал из своей квартирки, которую ему выкроил новый хозяин этажа, по черному ходу на улицу. Там проходными дворами прошел в ОВД, взял машину и отправился в Отдел внешних церковных сношений патриархии в Свято-Данилов монастырь. 	В обширном дворе монастыря капитан подивился окружающей старине и стеклянному входу монастырской гостиницы, модерново впаянной среди осадистых стен, взметнувшихся куполов, окошек-бойниц, очевидно келий. Поискал глазами, в каких амбарах тут могут быть табачные залежи, но даже наметанный опер-ский взгляд не смог определить их среди соборного великолепия. 	В офисе ОВЦС капитана уже ждали и провели в кабинет Шкуркина, где благость икон органично сочеталась с монастырской опрятностью. Архимандрит же с острыми и удалыми глазками выглядел здесь так же неуместно, как модерн гостиницы на дворе. 	Феоген указал Кострецову на стул рядом с его креслом у письменного стола. Когда опер приземлился, Шкуркин вдруг потянул широким носом и весело проговорил: 	- Пиво любите? 	Смутился капитан: 	- Выпил бутылку за обедом. 	- Да вы не робейте. Я это к тому, что могу кое-что покрепче предложить. Шампанское "Дом Периньон" например. 	Кость замахал руками. 	- Я в рабочее время только пиво себе позволяю. И то, когда в отдел не надо возвращаться. 	Архимандрит отечески смотрел на него, как бы отчитывая провинившегося сынка. 	- Зря от этого шампанского отказываетесь, - пробасил он. - Его французский монах Дом Периньон еще в семнадцатом веке случайно изготовил, а потом в его монастыре начали качественно производить. 	- Чего только в монастырях не бывает, - вроде бы рассеянно произнес Кострецов. - Говорят, и табаком орудуют. 	Шкуркин внимательно поглядел на него. Капитан решил: достаточно сказал, чтобы вывести Феогена из роли батюшки. Затем он продолжил: 	- Так вот, убийца, которого пока не задержали, оказался из востряковской преступной группировки. 	- Что вы говорите! - воскликнул Феоген. 	- А что? О востряковских наслышаны? 	- Не бандиты меня волнуют, а подконтрольная им территория. Ведь в тех краях резиденция его святейшества патриарха. Если востряковские уже на церковном Подворье в столице убивают, то вполне могут и его святейшеству угрозу создать. Хотя... - Архимандрит собрал бороду в кулак и загадочно усмехнулся. 	- Вы, отец Феоген, что-то недоговариваете. 	Архимандрит пошевелил толстыми губами. 	- Уж не знаю, стоит ли эту тему затрагивать? Вы человек светский, а то - наши внутрицерковные дела. 	- Какие же секреты могут быть перед оперативником угро, ведущим розыск по делу, в котором вашего компаньона убили? Ячменев, вы указали, патриархии по развитию паломничества помогал. 	- Конечно. Буду откровенен. Тайну нашего разговора гарантируете? 	- Обязательно. Это, как в церкви, тайна исповеди, - ободрил его Кострецов. Он видел, что Шкуркину не терпится какие-то данные ему выложить. 	- Судите сами, товарищ капитан. Востряковские бандиты заказали колокола для звонницы местного храма. На самом большом сделали дарственную надпись от своего имени. Как вам нравится? 	- Совсем не нравится, когда уголовники церковь щедро одаривают, а значит - подкупают. 	- Ну вот, - сокрушенно вздохнул Феоген. 	- Неужели им сам патриарх попустительствует? Должен же он об этом знать, раз неподалеку оттуда живет. 	- Господи помилуй! - всплеснул ручищами архимандрит. - Не надо так о его святейшестве. За тот район Подмосковья отвечает викарный епископ Артемий Екиманов. 	- Что же он за человек? 	Феоген хитро улыбнулся. 	- Ну вот. Опять вы в самую сердцевину церковных взаимоотношений вторгаетесь. - Он поддернул широкие рукава рясы. - Сами попробуйте справки навести. А я что могу сказать? Ну, есть такой кощунственный пример. Вот здесь, в Даниловом монастыре, организовал Артемий с некоей Лолой Шубиной некое издательство. Сам патриарх благословил их на роскошное издание сочинений Пушкина. И что же в первом томе вышло? Поэма "Гаврилиада"! Самое богохульное сочинение поэта. Пушкин там над девой Марией издевается, намекает на интимные отношения Богородицы с архангелом Гавриилом, бесом и голубем. 	- Такой епископ вполне может и с братками подружиться. 	Лицо Феогена радостно озарилось. 	- Ну вот. Вы уже начинаете анализировать. 	- Уж не предполагаете ли вы, часом, отец Феоген, что если Артемий связан с востряковскими, то и о готовящемся убийстве Ячменева он мог знать? - закинул удочку Кострецов наугад. 	Шкуркин от удовольствия даже веки смежил, но пробасил: 	- Господи помилуй! Что вы, товарищ капитан, опять такое говорите? О епископе! Ну вот, сразу видно - мирской вы человек. 	- Говорю, что думаю. Для меня в расследовании должности или церковные саны роли не играют. 	- Вот это правильно! - подхватил Феоген. 	Опер прикинул, что раззадорившегося изложением "компры" архимандрита, пора и самого копнуть, пока бдительность утерял. Он неожиданно бросил: 	- Как у вас дела с универсамом "Покров"? 	- Что? - Феоген встрепенулся. - Вы откуда об этом магазине знаете? 	- А как же? "Покров" на моем участке, на территории Чистых прудов. 	- Ага, - произнес сразу сосредоточившийся Шкуркин, - что ж именно узнали? 	- Отец Феоген, я - так называемый земляной опер, "Покров" на моей земельке. Несколько дней он уже закрыт. Я и поинтересовался. 	- Ага, - повторил Феоген теперь это слово, как до того изнурительное "ну вот", чтобы успевать продумать ситуацию. - Ага. И что же вам ответили? 	- То, что вы владели "Покровом" вместе с господином Белокрыловым, который работает в патриархии, - чеканил Кострецов, все же переживая: не проверил документально эти данные. - Что новые хозяева финансовым состоянием магазина недовольны. 	- А вы побольше верьте этим черным, - злобно выдохнул Феоген, вмиг теряя вальяжность. 	Опер усмехнулся. 	- Странно слышать "черные" в ваших устах. Так кавказцев московская шпана называет и, возможно, епископ Артемий, если он общается с братками. 	Феоген мрачно молчал, лишь вновь поддернул рукава рясы. Потом проскрипел: 	- Не ищите, капитан, топор под лавкой. 	- Это в каком смысле? 	- В том, что у вас убийца Ячменева почти в руках, а вы мне - возможно, следующей жертве востряковских - грязные домыслы излагаете. 	- Проверим эти домыслы. 	Архимандрит побурел. 	- Кострецов ваша фамилия? Я запомнил. Знаете ли, наш ОВЦС крепко с МВД дружит. Ездил я как-то вместе с вашим бывшим министром вместе в Израиль. По его просьбе, я оказал ему там большие услуги по нашему ведомству. 	"Видимо, о Куликове речь. Он ведь вице-премьером в правительстве Черномырдина курировал Таможенный комитет. Наверное, по этой линии, с растаможкой сигаретных грузов с Феогеном они и побратались", - подумал Кострецов, а вслух спокойно произнес: 	- Бывшие меня не волнуют. Да и не очень - сегодняшние, что должности, что саны. Я же вам говорил. 	- Что-о? - упер в него глазки архимандрит. - Вы, капитан, понимаете, что это и о своих нынешних начальниках с большими звездами сказали? 	Не мог подозревать Шкуркин, что перед ним сидит сам опер Кость, которого годами держали в простых "земляных" за сумасшедшее упорство, с которым он шел в любом розыске до конца, невзирая на лица. Именно поэтому легендарный Кострецов год назад раскрыл милицейскую банду в сам?ом Главном управлении уголовного розыска МВД. 	Опер Кость взглянул на архимандрита и тряхнул головой. 	- Понимаю, откуда у вас типично чекистские замашки. Вы ведь в офисе Лавры по работе с иностранцами еще когда подвизались. Не можете забыть хозяев из КГБ? 	Феоген, задохнувшись от возмущения, прорычал: 	- Иди отсюда своей дорогой, капитан. И больше мне на мозоли не наступай. 	Опер встал, кинул на прощание: 	- Поздно уже, пересеклись наши дороги, архимандрит. И на этом перепутье я еще постою.
 ***
 	Кострецов, хотя правду сказал Феогену, что после принятия пива предпочитает на службе не показываться, сегодня вернулся в отдел. Прошел в свой кабинет, где над бумагами корпел Топков, сел за стол, угрюмо посмотрел на лейтенанта. 	- Сейчас встречался с архимандритом Феогеном. Будто бы в дерьмо ногой наступил. 	- Начинаешь заглядывать под непроницаемые рясы? 	- Лучше бы не начинал. Ходил до этого, любовался на кресты Антиохийского подворья, Меншиковой башней. Думал: во всей стране разброд, но уж в церкви-то порядок. А они - в самом вареве, вплоть до того, что кавказцев черножопыми обзывают. Не помнишь, кстати, зачем былой наш шеф Анатолий Сергееич Куликов в Израиль уже после отставки ездил? 	- Как же, как же! В том числе и за тем, чтоб обвенчаться. Венчали его в подведомственной Московской патриархии Горненской обители, и, конечно, ночью. 	Сергей крякнул и спросил: 	- Я закурю, но форточку открою, не возражаешь? 	- Дыми с благословения патриархии. Тем более без курева мою свежую информацию плохо переваришь. 	- У меня ее сегодня тоже по уши. Но начнем с тебя, как с младшего по званию. Так при императорах на русских военных советах было принято? 	- Так точно. Значит, начал я копать еще глубже по Ячменеву и вывел, что интересовались им из востряковской группировки. 	- В цвет, как братки куликают! Я на востряковских тоже вышел. А епископом Артемием Екимановым там не припахивает? 	- Полная вонь! Так сказать, в корешах он у этих бандитов. 	- Ну-ну, Гена. Все совпадает. Справочка по Артемию у тебя готова? 	- Так точно. Молодой это епископ, но пользуется большим доверием патриарха Алексия Второго. 	- Еще бы, патриарх в вотчине Артемия проживает. 	- Пытался заворачивать Артемий большими делами по издательской линии вместе с Лолой Шубиной. 	- Это изданием многотомника Пушкина, где начали с богохульной "Гаврилиады"? 	- Не только, Сергей. Провернули они несколько шикарных альбомов о монастырях. Составляли, очевидно, свои люди. Дилетантство, бездарно получилось. Но главное, эта епископская подруга Шубина так прошлась по закромам Издательского отдела патриархии, что подмела оргтехнику. Потом хватились - ее стараниями там и целый ряд финансовых счетов пуст. 	- Архимандрит Феоген с некоей блатной Маришей проживает. Может, и Артемий эту ловкую Лолу не случайно пригрел? 	- Все у них может быть. Но в подмосковных епархиях среди священников больше гомики в моде. До суда доходит: рассмотрено дело о домогательствах иеромонаха Амвросия к двум несовершеннолетним парням... Следующая забористая акция связки Артемий - Шубина: организация благотворительного фонда "Святая Русь". Цель его, как в учредительных документах написано: "Создание условий для участия коммерческих структур в благотворительной деятельности Церкви". 	- Кто только в патриархии под видом благотворительности, гуманитарной помощи руки не греет? Я-то думал, что у них лишь один Феоген Шкуркин позорное исключение, - грустно произнес капитан. 	- Да благотворительность, как и гуманитарные грузы, - кремовый торт по своей неподотчетности! У одних взяли, другим вроде отдали. Можно настряпать какие-нибудь квитки, да и расписаться на них самим заодно. А как ты проверишь, в какие руки добро ушло? Где ты будешь, например, указанных в липовых документах инвалидов, бедняков, больных пенсионеров искать? В бумаги можно и действительные адреса нуждающихся включить. Нищий старик за полкило крупы что хочешь подпишет. 	- А кто официально в патриархии этим заведует? 	- Архиепископ Сергий, викарий Московской патриархии, председатель Отдела церковной благотворительности и социального служения. Он же - управляющий делами патриархии. 	- Еще один епископ, даже "архи", и викарный. Сплошь титулованные. Ладно, будем ближе к делу-телу, как почти говорил писатель Мопассан. 	- Так вот, "Святая Русь", где Шубина президентствует, энергично снимает средства у бизнесменов. 	- Неужели новые русские еще в истинную Святую Русь верят? 	- Нет, конечно. Но отстегивают, чтобы заручиться поддержкой церкви. 	- Что еще по этому Екиманову? 	- Связан с мафиозным банком. Изо всех сил старается перешибить у Феогена и его команды монополию на паломничество в двухтысячном году. Но главного предводителя группировки Шкуркина я еще не вычислил. Для таких разворотов сана архимандрита мало. 	- Предводитель у них всех - патриарх. 	- Не скажи, Сергей. Мне один их шустряк из оппозиционеров поведал: "Не успеем оглянуться, как патриарха уж понесут". Где-то за границей, он сообщил, патриарх упал прямо на богослужении, был без сознания с четверть часа. Сейчас развернулась ожесточенная закулисная борьба за будущий патриарший престол церковных группировок во главе со своими лидерами. 	- Будто у уголовников: группировки, паханы. Не зря я как-то тебе расшифровывал возможное происхождение воровского "пахан" от слов "папа" и "хан". А "папа" на "попа" смахивает. 	- В языкознание полез, - засмеялся Топков. 	- Теперь ты мой дневной отчет послушай, - сказал Кострецов. 	Он подробно изложил свои приключения на квартире у Феогена с Маришей и Сверчком, встречи с Черчем и Пустяком, их отзвон при беседе со Шкуркиным по магазину "Покров" и так далее. 	- Немало ты нынче уголька нарубал, - с уважением подытожил выслушавший его лейтенант. 	- Из моих и твоих данных, Гена, единственно белым пока пятном выглядит человек с созвучной этому пятнышку фамилией Белокрылов. Что о нем знаем? Напарник он Феогена по магазинному бизнесу. Белокрылов пузан, похож на карикатурного мента, работает в патриархии. Этого до кучи по патриархии я возьму на себя. На мне будет по-прежнему и Феоген, а ты займись разработкой направления Артемия, то есть востряковских, особенно позарез нам нужного Сверчка. 	- Столько дел по розыску навалилось, что текучкой будет заниматься некогда. 	- Только этот розыск и будем с тобой пока вести. Я подполковнику Миронову о развороте расследования доложу. - Кострецов упомянул куратора ОУР в их ОВД. - Думаю, он в покое по текучке нас оставит. Это нам полезно, чтобы подробно о всяких неожиданностях в розыске не докладывать. Шутка ли сказать? За неделю два трупа непростых людишек. 	Гена сосредоточенно молчал, раздумывая, как переходить от теоретических исследований к практике. Кость словно прочитал его мысли. 	- Я тебе немного подскажу по Сверчку. Он до встречи со мной слаженно с Маришей трудился, раз после убийства прямо к ней на Феогенову квартиру полез. Думаю, связь у них не прервется. Вместе на убийство Ячменева ходили и, возможно, давно знакомы. Или она его будет искать, или он ее. Насчет моей вербовки эта девка, я мыслю, не расколется и дружбу с востряковскими не оставит. Можешь сесть к ней прямо сегодня "на хвост" и подождать, если эта сладкая парочка проколется. Не выйдет, что-нибудь другое сам придумаешь. 	- Спасибо, Сергей. 	- К чему благодаришь? Я же твой старший в этом розыске. Та-ак. Что у нас получается из сопоставления фигурантов Феогена и Артемия? 	- Артемий уже фигурант дела? 	- А как же, если он с востряковскими связан, в киллерах которых Сверчок, талантливо владеющий финарем? Выводи, аналитик. 	- Возможная схема противоборства в церковной мафии такова, - снова оживился Топков, поправляя очки. - С одной стороны, архимандрит Феоген, опиравшийся на Ячменева в паломническом бизнесе. С другой - епископ Артемий, дружащий с востряковской преступной группировкой. Убитый директор "Пальмы" Пинюхин был человеком Артемия. Прикрытый с его стороны, он не отдавал "Пальму" команде Феогена, также заинтересованной в гостиницах для паломников. Киллер Феогена, ус-ловная кличка Сросшийся, убирает Пинюхина, чтобы заполучить гостиницу, которая по теперешней бесхозности может запросто упасть в лапы, например, с аукциона, объявленного Москомимуществом. 	- Звено Феоген - Ячменев упускаешь. 	- Что? - понятливо спросил Гена. - Считаешь, Сросшегося обеспечивал и наводил Ячменев? 	- Не уверен, но похоже, раз именно его Сверчок в отместку по возможной просьбе Артемия убрал. 	- На это ответить может только Сросшийся у нас в камере. Ячменев уже ничего не скажет. 	Кострецов кивнул, отметив: 	- Значит, по большому счету - противостояние главарей церковной мафии Феогена и Артемия? 	- Пока так выглядит. Но, если и возьмем киллеров Сросшегося и Сверчка, они на этих паханов не покажут. Приказы-то, очевидно, получали от своих непосредственных бригадиров. 	Дымя сигаретой, капитан угрюмо кинул: 	- Как всегда, утыкаемся в стеклянную стену вокруг коррупционеров, крупных мафиози. 	- Только не в стеклянную, а в бронированную упираемся, Сергей. 	Кость вдруг лихо взглянул на него васильками глаз: 	- А ты с кем, сынок, на дело пошел? А? Думаешь, все видим, а взять верхних за горло не сможем? Протри очки, гляди на своего старшого веселее! Я сегодня шкуре Шкуркину войну объявил. А ты Артемию объявишь. И будем биться, пока или они, или мы не ляжем. Только так, русское правосудие - ударом на удар. 	Гена смотрел на него влюбленными глазами. Кость продолжил: 	- Одна дырка в тебе уже имеется. Стреляная птица. Так что атакуем! Оружие выбьют - попрем врукопашную. - Капитан погасил возбуждение улыбкой. - По верхним у нас уже кое-что есть. На Феогене, например, темное дело с магазином "Покров". 	Так хотелось Топкову пожать своему капитану руку или хотя бы хлопнуть его по крепкому плечу. А еще проще, по-мужски постоять с Костью в пивной, куда тот со знанием дела заходил. Но воспитан был Гена интеллигентными родителями, фамильярность, компанейство считал пошлостью и пиво не любил. 	Капитан же Кострецов вырос без отца. Тот был автогонщиком и погиб на трассе. Рос в коммуналке на Чистяках с мамой-спортсменкой, постоянно исчезающей на лыжные сборы и не чурающейся крепкого словца. Так что в квартире на Архангельском он был почти общим ребенком и поэтому был как прост, так и приметлив. Кость видел, чего стесняется, о чем переживает Гена. За своей шутливой грубостью капитан скрывал нежность к этому очкарю с простреленной грудью.
	Глава 6 	Киллера, которого Кострецов и Топков окрестили Сросшимся, звали Ракита, переиначив его фамилию Ракицкий. Этот мужчина средних лет, своей спортивной фигурой больше походивший на парня, когда-то служил в диверсионном подразделении КГБ. 	Туда предпочитали отбирать для выучки юнцов-сирот, чтобы в будущей крайне засекреченной жизни диверсантов никто ими особо не интересовался. Родители Ракиты погибли в авиакатастрофе, воспитывала его бабушка. Когда Ракита уехал на закрытую тренировочную базу оттачивать свое ремесло, та умерла. 	Ракита на смерть своей последней родственницы отреагировал абсолютно бесстрастно. О старушке ли ему было думать, когда парня учили, изнуряли, ожесточали, готовя из него будущего убийцу. Ракита стал мастером-"исполнителем" по "физической компрометации объектов", как на служебном жаргоне этих специалистов называют. 	После перестройки Ракита попал под сокращение из спецслужб. Ушел на скудную пенсию, долго томился бездействием, пока не разыскал его тоже отставной генерал бывшего КГБ Леонтий Александрович Белокрылов - то самое белое пятно в развернувшемся розыске Кострецова и Топкова. 	Генерал Белокрылов погорел во время путча ГКЧП в августе 1991 года, поставив не на ту лошадь. Из органов его уволили, но вскоре Белокрылов понадобился Московской патриархии. Здесь пригодились генеральские связи, хватка бизнесмена, талант аналитика и экономиста. Он стал правой рукой архимандрита Феогена Шкуркина, создав фонд, финансирующий многие предпринимательские программы ОВЦС. 	Быстро разобравшись, что из себя представляет Шкуркин, Белокрылов стал сколачивать бригаду спецуры из бывших головорезов-чекистов и иных асов невидимого фронта, куда был введен и Ракита. Когда генерал доложил о своем "подразделении" Феогену, тот высоко оценил инициативу Белокрылова. Она была весьма уместна в делах архимандрита, где постоянно приходилось сталкиваться с криминальными бригадами, работавшими на других лидеров церковной мафии. 	Ракита выполнил генеральский приказ по ликвидации Пинюхина, но попался на глаза Кеше Черчу. Это и томило исполнительного Ракиту, так как он не доложил Белокрылову о чистяковском бомже. 	В раскладе, когда Ракита вышел на акцию и засветился даже малозначительному прохожему, по диверсантским принципам и случайного свидетеля лучше было бы убрать. Но Ракита, отвыкший от крови на пенсии, замедлил с чердачным броском на Кешу. Теперь, узнав, что противник уложил Ячменева из их команды, киллер стал думать, будто это как-то связано с его огрехом по бомжу. 	О выдающихся аналитических способностях Белокрылова Ракита был наслышан еще офицером органов, потому и заволновался: вдруг, расследуя убийство Ячменева, генерал вычислит его ошибку. Он решил покаяться перед начальником и искупить свой проступок любой ценой, потому что знал - за криводушие его самого могут "исполнить" коллеги по спецбригаде. 	Сидя в своей квартире, куда Ракита по старой конспиративной привычке все еще опасался привести постоянную хозяйку, он набрал по сотовику номер Белокрылова. 	- Будьте здоровы, Александрыч, - сказал Ракита в трубку, услышав голос генерала. 	- Привет, привет, дорогой. 	- Не дает мне покоя церковный случай на Прудах, - проговорил Ракита, намекая на убийство Ячменева в Архангельском переулке. 	- Что так? Или имеешь соображения? - спрашивал Леонтий Александрович, давно уверившийся, что Ячменева убили востряковские дружки Артемия в отместку за ликвидацию Пинюхина. 	- Имею прокол, - виновато произнес Ракита. 	- Да? Не ожидал такого от тебя. 	- Видел меня один бомж на исходной, когда я по Прудам гулял. 	- Вон что? Очень паршиво. Понял твою мысль. Церковному случаю, может, этот бомж помог? 	- А вы как думаете? - уточнял Ракита, стараясь разобраться, набрел генерал на его прокол или нет. 	- Разное думаю, - туманно ответил Белокрылов, никогда не открывающий перед подчиненными свои карты. - Но то, что сам доложился, тебе большой плюс. 	- Как решите? 	- Наверное, сам догадываешься. 	- В "черный хлеб"? - спросил Ракита, жаргонно называя убийство. 	- Да, надо диету прописать. И загляни сегодня ко мне домой. Помыслим над ходом этой истории. 	Ракита нажал кнопку отбоя. Стал собираться на Чистые пруды, чтобы отыскать Черча, лицо которого над чердачным люком, подсвеченным освещением с лестницы, он успел запомнить.
 ***
 	Кеша Черч в этот вечер стоял в своей любимой пивной на Банковском, цедя остатки пива в кружке, и пристально посматривал на дверь в надежде, что сюда забредет какой-нибудь пьяный, которого можно будет раскрутить на дармовую выпивку. 	В связи с крайней заинтересованностью входящими в пивную Черч и засек мелькнувшее в проеме двери с улицы чем-то знакомое ему лицо. Этот мужик в низко надвинутой кепке лишь окинул глазами помещение, но Кеша учуял, как взор прохожего словно вонзился в него. 	Отчего-то захолонуло Кешино сердце, он ожесточенно закурил сигарету, припрятанную на крайний случай, и стал вспоминать. 	"Ексель-моксель! - осенило Черча. - Да это ж тот, что пас с чердака хату Пинюхина! Брови-то сросшиеся!" 	Мгновенно вспотел Кеша, осознал, что не случайно припечатал Сросшийся его цепким взглядом. На улицу выходить ему ни за что не захотелось. А потом прикинул, что если тот решил его как свидетеля замочить, то, пожалуй, и прямо здесь завалит. 	Из пивной можно было уйти еще через подсобку во двор. Кеша, держа под прицелом выкаченных глаз входную дверь, метнулся в подсобку. Посудомойка на него закричала, но Черч пронесся мимо торпедой. Выскочил во двор, глянул по сторонам и кинулся проходняками в ОВД к самому дорогому ему сейчас Кострецову. 	На его счастье, капитан был в своей комнате. 	- Серега! - закричал Кеша с порога. - Киллер со сросшимися бровями меня пасет! 	- Где? - спросил опер, вскакивая. 	- Сейчас заглянул в пивнуху на Банковском. Я там стою: вмиг его сфотографировал. 	- Да, может, не за тобой он пришел, - проговорил капитан, застегивая "молнию" на крутке. 	- Не за мной? - завопил Черч. - Свежего пивка пришел глотнуть? 	- Пошли, его укажешь. 	Черч вылупил на него глаза. 	- Ты чего? Киллера я тебе пойду показывать? 	- А кто ж еще, кроме тебя, его может опознать? 	- Не-ет, Кость, - решительно протянул Кеша и сел на стул. - Хорош меня подставлять. Помнишь, как ты у нас маньяка-головореза ловил, который кучу деловых завалил и Камбуза рядом со мной на чердачке от уха до уха располосовал? Больше не собираюсь за милицию жопу высовывать. 	- Дурья ты башка, - проворчал Кострецов, поняв, что надо припугнуть Кешу. - Ты единственный свидетель его охоты за Пинюхиным. Конечно, за тобой он и пришел. Иначе зачем ему снова рисковать рядом с местом преступления? Сразу я не хотел тебя расстраивать. Он не успокоится, пока тебя не кончит. 	- О-ох, ты и мент коварный... Дай закурить. 	Кострецов протянул ему пачку. Черч выхватил из нее сигарету, а пачку как бы автоматически стал засовывать в карман. Кострецов молча вытянул ее у него из руки. 	Кеша закурил, произнес обессиленно: 	- Пошли. Легавые твои привычки, Серега. 	Они пронеслись к пивной теми же дворами, какими примчался Черч. Обошли массив зданий, в которых находилась пивная. 	Кеша выглянул из-за угла, сразу же отпрянул и зашипел: 	- Стои-и-ит, сучка. Напротив пивняка, спиной к нему. Черная кепка, синий плащ. 	Кость выглянул, зафиксировав облик мужчины, рассматривавшего витрину магазинчика напротив пивной по другой стороне переулка. В отражении от нее хорошо было наблюдать противоположный тротуар. 	- Кеша, - сказал капитан, - посеки за ним еще пять минут. Я за тачкой в отдел сбегаю. 	- Да ты что? Брать его не будешь? 	- А за что его брать? За то, что ты видел, как он на чердаке сидел, а потом на улицу выходил? 	- Да он, падла, с подслушивающей аппаратурой мотался! 	- Эх, Кеша! А еще когда-то в оперотряде комсомолу помогал. Пошлет он нас с таким приколом, скажет, что ты спьяну все придумал, и крыть его будет нечем. Секи, я сейчас с тачкой "на хвост" ему сяду. Наверняка он здесь при машине. 	- Погоди, Кость. Ну подержи его хоть ночь в ментовке по какому-нибудь поводу. Я тем временем за город или хоть в вокзальную тусовку занырну и там на первое время затырюсь. 	- У тебя на то время есть. Он тебя здесь минимум с часок еще поищет. Брать мне его сейчас вредно: занервничает, может из Москвы скрыться. 	Кострецов побежал в ОВД. 	Когда капитан вернулся на машине, Кеша уже изнемог подле угла на Банковском. Взмолился: 	- Ну, Сергей, ты на моих нервах играешь! Гони всю пачку "Мальборо"! 	Кострецов отдал ему сигареты. Черч схватил их и опрометью бросился от Банковского переулка по Кривоколенному. А капитан остался наблюдать из машины. 	Спустя некоторое время Сросшийся, видимо, решил действовать. Он развернулся от витрины и пошел к пивной. Резко распахнул ее дверь, вошел внутрь. 	Потом киллер снова появился на улице, убедившись в отсутствии Черча. Он цепко оглядел переулок и направился на Мясницкую. Кострецов проехал к ней, не выпуская объект из обзора. 	На Мясницкой Сросшийся сел в припаркованный у тротуара джип. Завел мотор и тронулся по улице. "Жигуль" с опером завис у него "на хвосте".
 ***
 	Ракита направлялся к Белокрылову на квартиру около Преображенской площади. За несколько улиц от дома генерала бывший диверсант по давно устоявшейся привычке начал петлять, чтобы сбросить возможный "хвост". Сегодня он первый день показался в городе после положенной по завершению операции отсидки в "заныре". 	Не заметив ничего подозрительного, киллер все же припарковал свой джип не у подъезда Белокрылова, выходящего на улицу, а во дворе. Потом обогнул дом и поднялся в квартиру шефа. 	Там визитер и хозяин встали у окна, и генерал кивнул, приглашая докладывать. 	Поджарый Ракита смотрел на располневшего от более или менее спокойной нынешней жизни Белокрылова и отмечал, что генеральские глаза не потеряли "ментовской" въедливости. Он думал, что с такой "спецурой" на физиономии генерал не годится в оперативное дело, но ведь и для сегодняшних белокрыловских занятий этого ему не нужно. Он лишь анализировал и командовал. 	- Обнаружен тот бомж, - сказал Ракита. - Прозвище Кеша Черч. Босяк, якшается с криминалом, участвует в мелкой уголовщине. Своего угла не имеет, ночует где придется. Информация - от старожилов пивной, где Черч сейчас от меня ушел. 	- Как? 	- Я контролировал вход с улицы, а в пивной оказался еще и выход через подсобку. 	- Именно от тебя скрылся? - внимательно взглянул заплывшими глазками генерал. 	- Трудно сказать. Я лишь заглянул в пивную с улицы, вряд ли Черч меня опознал, если даже и рассмотрел тогда во дворе на операции. Почему вышел через подсобку? Он - типичная рвань, многим, видимо, за выпивку должен. Возможно, кто-то из них в пивной появился. 	- Что планируешь? 	- Уберу его на днях. Несложно. Черч на Чистых прудах постоянно на виду, шьется со шпаной. Если окажется зарезанным, легко спишут на разборки психопатов-уголовников. 	- Подчищай, Ракита, - проговорил Леонтий Александрович, поглаживая живот, выступающий из расстегнутой домашней куртки. - Не стал бы я обращать внимание на какого-то босяка, но после ликвидации Ячменева надо вылизать все наши следы на Чистых прудах. Теперь нас не милиция должна волновать, а востряковская группировка. Их исполнитель по Ячменеву работал. 	- Наверное, и они в курсе, кто был заинтересован в ликвидации Пинюхина? 	Генерал усмехнулся. 	- Конечно, знают. Но одно дело - определить заказчика, другое - самого исполнителя, тебя то есть. По тебе могут вычислить нашу спецбригаду. Прикинут ее кадровый состав, учтут специфику, а мы до сих пор ни в органах, ни у братвы не засвечены. С нашими хозяевами в патриархии их противники - патриаршии партнеры востряковских - будут на своем уровне разбираться, а нам как бы не столкнуться с востряковскими исполнителями. 	- До этого наши дороги не пересекались? - осмелился спросить Ракита. 	- Нет. Работали по разным направлениям и часто, конечно, напарывались на блатных, но от востряковских Бог или уж черт нас миловал. Это серьезная группировка, воевать с ней кровопролитно. 	Ракита, видя, что командир не против его расспросов, поинтересовался: 	- А зачем востряковским, если даже и возьмут след, против нас подниматься? На Пинюхина они ответили Ячменевым - квиты. 	- Логично мыслишь, - похвалил генерал, но хмуро усмехнулся. - Я бы тоже такое предпочел, да работаем-то мы с тобой и ребятами не на свои интересы. Наши хозяева на Чистых прудах еще одно дело в покое оставить не хотят. И по нему снова нашим спецбригадникам придеться затронуть востряковских. По этому вопросу и пригласил, раз в тех краях ты все равно действуешь. Давай-ка сядем. 	Белокрылов кивнул на кресла. Ракита перенес их к окну. Леонтий Александрович, кряхтя, устроил свою тушу и продолжил: 	- Есть на Чистяках магазин "Покров". Владели универсамом наши хозяева и продали его кавказцам. - Крайне заинтересованный в этой истории генерал делал вид, будто бы лично с ней не связан. - Кавказцы эти из бандитов, но в небольшом авторитете среди московского криминалитета, своей боевой силы не имеют. Они, уже когда купчую совершили, стали наезжать на бывших магазинных владельцев. Стали доказывать, будто бы на универсаме большие долги висят, требовать компенсации. 	- А это действительно так? - спросил Ракита. 	Леонтий Александрович изобразил неосведомленность: 	- Хрен знает! Мне наши боссы не отчитываются. А вот кавказцев просят угомонить. 	- А при чем здесь востряковские? 	- Так они помощи у востряковских запросили. Я ж говорю - у горцев этих своих боевиков в Москве нет. Такая вот расстановка сил. 	- Значит, первый ход по "Покрову" за нами? 	- Как и по Пинюхину было, Ракита. Бесовскую инициативность наши боссы в черных балахонах проявляют. - Он рассмеялся. 	- Почему кавказцы именно к востряковским обратились? - не отвлекся на шутку деловой Ракита. 	- Думаю, что пронюхали об убийцах Ячменева. Сопоставили это с бывшими хозяевами магазина и правильно сообразили: раз востряковские против наших патриархийных боссов ликвидацией Ячменева поднялись, то и по "Покрову" помогут. 	- Об этом есть конкретные данные? 	- Имеются. Сейчас кавказцы на наших начали наезжать с намеком на крышу востряковских. 	- По этой задаче какие приказания? - спросил Ракита. 	- Будешь Черчем заниматься, присмотрись к магазину "Покров". Он сейчас закрыт, но кавказцы в нем все время торчат. Штаб-квартиру открыли. Востряковские там с ними пьянствуют, своих людей в охрану универсама выделили. Разведай как обычно: сколько людей, смена постов и так далее. 	- Есть. 	- Полностью операцию по магазину я еще не разработал, вот ты и поможешь. Раз так складывается, имеется и у нашей спецбригады в ней интерес. Ты говоришь, что за Пинюхина Ячменев - это квиты. Верно, но только с точки зрения востряковских. А то, что задета наша профессиональная честь? Востряковские с наглостью предельной убивают нашего человека, и не воспользоваться обстоятельствами, чтобы их приложить? 	- Вы, Александрыч, сами начали с того, что силы наши с этими бандитами неравны. 	- А когда только в численности противника был успех? Горсть чеченцев всю российскую армию победила! - Он оживился, глазки засияли холодным пламенем. - За спецбригадой, Ракита, кое-что повыше беспредела блатяков - наша квалификация специалистов КГБ. 	Лицо Ракиты с пологом сросшихся бровей твердело вслед словам командира. 	Они стали прощаться. Генерал открыл балконную дверь и поманил Ракиту на балкон, рядом с которым во двор спускалась пожарная лестница. 	- Уходи по лестнице, - кивнул Белокрылов вниз. 	- Думаете, Александрыч, что Черч исчез из пивной, все-таки заметив меня? 	Генерал крутнул глазами, запахнул на осеннем ветру куртку. 	- Все в нашей работе возможно, дорогой. На Чистых прудах чисто у тебя не вышло. - Он улыбнулся по-отечески. 	Ракита перемахнул через балконный поручень, перепрыгнул на лестницу и кошкой исчез в сумерках, обнявших двор.
 ***
 	Кострецов пас из своей машины подъезд, в который вошел Ракита-Сросшийся. 	Доведя с Чистяков объект до Преображенки, незаметно пропетляв за джипом, Кость проследовал за киллером во двор, где Сросшийся оставил свою машину. Потом опер отследил его до подъезда этого дома без лифта. Кость поднялся за ним по ступенькам до квартиры, куда Сросшийся зашел. Уверенный, что тот не засек "хвост", капитан перегнал "жигуль" на улицу, собираясь "принять" объект, когда тот снова появится. По тому, что Сросшийся позвонил в квартиру, а не открыл ее ключами, Сергей понял: тот здесь с визитом. 	Капитан неотрывно поглядывал на подъезд, но волновался, что из двора дома было несколько выездов. Ожидая Сросшегося, Кострецов, по оперативной привычке контролировать весь участок передвижений объекта, думал о возможном сюрпризе. Киллер, выйдя, мог вдруг быстро сесть в джип и выскочить через один из невидных с улицы дворовых выездов. 	Наконец, Кость решил еще раз в сгустившейся темноте осмотреть двор. Он пролетел на машине к углу дома, взглянул - джипа не было! Капитан точно помнил место, где припарковался Сросшийся. Подрулил туда: как языком слизало... 	Опер покружил по двору и в сердцах выругался. Рассмотрев дом со двора, он убедился: легко можно выйти из него незамеченным через пожарную лестницу, расположенную рядом с балконами. 	Теперь капитану оставалось лишь установить хозяев квартиры, куда заходил этот ловкач. Он доехал до местного отделения милиции, передал в дежурку адрес. 	От полученных данных упавшее настроение опера Кость мгновенно взлетело: ответственным квартиросъемщиком оказался Леонтий Александрович Белокрылов. Именно тот фигурант, который из окружения Феогена никак не высвечивался! Да как вынырнул - на прямой связке с убийцей Пинюхина, труп которого и закрутил этот розыск, кровавой подливой обагряя паломнический пирог Московской патриархии.
 ЧАСТЬ II
 СПЕЦБРИГАДА И ВОСТРЯКОВСКИЕ
	Глава 1 	Неожиданно отследив связку - киллер Сросшийся и компаньон архимандрита Феогена Белокрылов, - Кострецов навел по своим каналам справки о работающем в Московской патриархии Леонтии Александровиче. Откуда узнал, что Белокрылов является в Отделе внешних церковных сношений экономическим советником. 	Но больше всего заинтересовало капитана известие, что Белокрылов - бывший генерал КГБ. О таком фигуранте у Кострецова было у кого поподробнее разжиться сведениями. 	С солдатской службы в армейской разведке он дружил с Сашей Хроминым, работающим сейчас опером ФСБ. Когда-то их было трое мушкетеров вместе с оперативником ГУУР МВД Алексеем Бунчуком. Тот пал от рук убийц из милицейской банды, с которой Кость вместе с Хроминым расправились год назад. 	Сергей и Саша в определенные дни встречались в облюбованном спортзале, потренироваться рукопашным боем, но из-за Белокрылова Кострецов немедленно позвонил другу на службу: 	- Привет, Санек! Фамилия Белокрылов тебе что-нибудь говорит? 	- Здорово, Сергей. А как же? Еще как! 	- Нужно мне о генерале подетальнее. Леонтий Александрович подозрительно ловко пашет нынче в Московской патриархии, мафию которой я раскручиваю. 	- Да и мы вынуждены церковь из поля зрения не выпускать, правда, теперь больше по криминалу. В этом ключе приходится поглядывать за этим крутым генералом-отставником. 	Они договорились о вечерней встрече в ресторанчике, где пили пиво после совместных тренировок. 	Кострецов пришел пораньше, занял столик на двоих в углу. Когда мощная фигура сибиряка Хромина замаячила у входа, на стол как раз ставили пенящиеся кружки. Взял Сергей и по сто грамм водочки - как всегда, помянуть память Бунчука. 	- В личной жизни новостей нет? - спросил, выпив водки в помин и переходя на пиво, Саша. - О Кате вспоминаешь? 	Катя была женой погибшего Бунчука. Кострецов предлагал ей выйти за него замуж, но женщина, уже лишившаяся одного отчаянного опера, не захотела связывать свою судьбу и с другим. Она уехала из Москвы к себе на родину, на Урал. 	- Отвспоминался я, Саня, - хмуро бросил Сергей. - Спасибо за это работе - сердечные переживания каленым железом выжигает. Наведываюсь иногда к одной девице, с которой летом познакомился. Но это несерьезно. 	Хромин достал из портфеля ксерокопию, протянул Кострецову. 	- Это приговор Белокрылову за его подвиги с ГКЧП из материалов служебного расследования. 	Капитан прочел: 	18 августа 1991 года генерал-майор Белокрылов Л. А. дал указание об организации наружного наблюдения за рядом руководителей СССР и РСФСР, народных депутатов СССР и РСФСР, видных общественных деятелей, по административному задержанию отдельных из них. В частности, по его прямому указанию были задействованы силы управления "З" и 7 Управления КГБ СССР. 	Создал группу информационного обеспечения режима чрезвычайного положения, осуществлял руководство мероприятиями по подготовке и распространению документов ГКЧП, а также касающихся деятельности средств массовой информации. 	Уволить генерал-майора Белокрылова Л. А. из органов государственной безопасности в соответствии с Положением о прохождении воинской службы офицерским составом Вооруженных Сил СССР по статье 61 (за совершение поступков, дискредитирующих высокое звание советского офицера). 	- Генерал Белокрылов, - продолжил Хромин, - был в особо доверенных лицах у председателя КГБ Крючкова. Являлся большим спецом по обработке и анализу секретной информации. Придя в патриархию, заявил себя и отличным дельцом, сумел выкупить за рубежом коллекцию старинных русских икон. Миллионы долларов на это выделило правительство, генерал в короткие сроки обеспечил доставку икон в Москву. Правда, потом след этой коллекции затерялся. 	- Что-то нахимичил? 	- Погрел, очевидно, руки. Тут он, скорее всего, вместе с архимандритом Феогеном Шкуркиным расстарался. Проходит у тебя по розыску Феоген? 	- Первым номером. Я и на Арбате в его квартирке побывал - хоромы. 	- По темным делам архимандрит с генералом - два сапога пара. У Феогена еще роскошный коттедж на Рублевке. Помогал ему его возвести тоже Белокрылов. В том дачном кооперативе многие хапуги в рясах прижились. Генерал посильно его расширяет, ни с чем не считаясь, даже с уничтожением зелени. Погляди эту выписку с обращением к главе сельской администрации: 	Для продолжения строительных работ необходимо осуществить частичную вырубку леса, находящегося на территории ДСК "Роща". Просим Вас разрешить это в соответствии с утвержденным планом застройки домов членов кооператива. 	- Доходы Феогена по сигаретам, паломникам нам известны, - заметил Кострецов. - Но и Белокрылов, очевидно, неплохо откуда-то черпает. 	- Для этого он и раскрутил под крышей патриархии свой Фонд. 	- В патриархии влиятелен также епископ Артемий Екиманов, он через своего человека, некую Шубину, тянет средства из тоже созданного там Фонда "Святая Русь". 	- Милое дело для ловкачей эти фонды, Сергей, потому один за другим они и плодятся, под видом некоммерческих организаций. Слыхал, например, о президенте "Российского золота" Транцеве, которого в Америке на короткое время в тюрьму засадили? 	- Я в предыдущем розыске по театральным кражам к этой фигуре присматривался, его в театре Ленинского комсомола очень любят. 	- Театральная нива для Транцева - отдых от грандиозных операций. В Штатах-то на его лихость ополчились, потому как он прикупил землю в Майами и возмечтал вымахнуть на ней небоскреб для новых русских. Чтобы выйти из американской каталажки, он внес под залог четверть миллиона долларов, но негладко освобождался. Так вот, Транцев создал Фонд социальной поддержки сотрудников органов внутренних дел, военнослужащих внутренних войск и членов их семей "Защита". - Хромин усмехнулся. - Тебе, товарищ капитан милиции, не стоит об этом воротиле иронически отзываться. 	Кострецов прихлебнул пива, затянулся сигаретой. 	- Сань, меня Феоген уже стращал, что имеет большие связи в МВД. И твои шутки мне по барабану, как говорит шпана и московская тусовка. 	- Тогда, мушкетерище, прими к сведению и то, что Транцев, например, финансирует через Фонд Белокрылова информационно-телевизионное агентство "Православие". 	- Талантливейшие кадры воспитывала твоя альма-матер КГБ, - съехидничал Сергей. 	Саша вальяжно повел густыми кустами бровей. 	- А куда в нашей стране без наших ветеранов, Серега? Ведь чекисты ее чеканили, прямили и так далее. Возьми то же телевидение. Кто за основного комментатора в программе Крутова "Русский дом"? Генерал Леонов. Откуда он? 	- Представляют его как преподавателя, профессора МГИМО. 	- Так и Белокрылова в патриархии "обозвали" профессором Московской духовной академии. Он, наверное, там пару раз лекции по экономике прочитал. Генерал КГБ Леонов, который разливается в "Русском доме" вместе с Крутовым православным соловьем, тоже был одним из приближенных председателя "конторы" Крючкова. 	- Любые "говорящие головы" в ящике для меня давно уже марионетками выглядят. Но никак в толк не возьму, почему патриархия от бывших своих чекистских подельников не избавляется? 	- Духовно, должно быть, срослась с нашим ведомством, - хохотнул Хромин. - Слыхал об историческом нашем кадре в полном смысле этого слова - начальнике 6-го секретного отдела ОГПУ Евгении Тучкове? Чекисты иронически прозвали его Главпоп, а советские церковники уважительно - Игумен. 	- Это который в двадцатых годах Русскую православную церковь подмял под большевиков? 	- Так точно. Именно Тучков через митрополита Сергия Страгородского полностью поставил церковь под контроль государства. Он лично допрашивал патриарха Тихона. 	- И помог Тихону быстро уйти на тот свет? 	- Думаю, что да. А как было иначе справиться с такой могучей фигурой? Но у патриарха остался под стать ему местоблюститель патриаршего престола - митрополит Петр Крутицкий. Тучков-то Страгородского на Декларацию за союз с советской властью сговорил, но митрополит был бескомпромиссен. Тогда на тюремном этапе из арестантского вагона на ходу выкинули Петра Крутицкого на лютый мороз. Уверены были, что погиб. Но он выжил. 	Саша задумался, потянул пиво, произнес с удивлением: 	- Я ж сам сибирский, но не могу себе представить, как Крутицкому это удалось? Предание-то говорит, что медведь Петра спас, отогрел... 	- Настоящий медведь? 	- Ну да. Типа того, что к Сергию Радонежскому в лесу гостем ходил. Отогрел якобы тот медведик Крутицкого, и митрополит до селения добрался, окончательно оклемался у кого-то в избе. Да-а... А главпоп Тучков, не сомневаясь, что нет местоблюстителя Петра на свете, свою операцию вершил. Страгородский Декларацию подмахнул - при живом-то преемнике патриарха, как потом оказалось. Выживший Крутицкий позже себя своими письмами выдал, отчаянный был человек. Мгновенно его опять взяли и расстреляли для надежности. 	- Да ведь это выходит, что Страгородский, так сказать, недействителен? 	- Конечно. Поэтому противники его красной церкви - катакомбники-православные, прихожане Русской православной церкви за границей - до сих пор Московскую патриархию и ее попов "сергианами" зовут. Патриархия же в тех грехах до сих пор не раскаялась. А Тучков в тридцатых годах дослужился до майора ОГПУ - генеральского чина по-нынешнему, а за труды был награжден грамотой и золотыми часами. 	- А как патриархийным каяться, если и поныне в их советничках такие, как Белокрылов? 	- Верно, без этих кадров современной церковной мафии что без рук. 	Кострецов вернулся к своему розыску: 	- Засек я контакт Белокрылова с молодчиком, подозреваемом в убийстве коммерсанта по указке архимандрита Феогена. 	Хромин внимательно поглядел на него. 	- Молоток, Серега. У нас о так называемой спецбригаде генерала только оперативные сведения. 	- А что имеется? 	- Замечена активность Белокрылова по сбору вокруг себя бывших асов спецслужб. В разговорах между собой они свою группировку "спецбригадой" называют. 	- Не проходит ли в ваших операшках мужчина лет под сорок со сросшимися бровями? 	- Есть. Евгений Иванович Ракицкий, кличка Ракита. Он в органах по линии разведчиков-диверсантов вкалывал. 	Сергей с удовольствием допил кружку. 	- Не зря я ноги да резину у тачки бил! 	- Смотри, - веско произнес Хромин, - эти ударники каждый десяти оторвяг стоят. 	- Не пужай. 	- Ребята те - класса бойцов из групп КГБ "Зенит", "Гром", "Каскад", "Вымпел". О том, как такие дворец Амина в Афгане брали, все уже наслышаны. Муштровали их не как наемников, а высокоидейно: дух товарищества, воинское братство. Выделка особой этой рати сочетает интеллект аналитика, познания разведчика-нелегала и мастерство обычного спецназовца. 	- Причем некоторые из них помимо наших институтов заканчивали, например, Сорбонну и другие престижные заграничные вузы, а также нелегально проходили подготовку на базах и в учебных центрах вооруженных сил НАТО. Каждый из них в совершенстве овладел приемами рукопашного боя, палил из всех видов оружия, умел обращаться с любым транспортным средством, взрывным устройством, радиоэлектронной техникой. 	- Ну, это не о Раките, - прервал Кострецов. - Его мой затрапезный стукач засек с радиоперехватным устройством. 	Он описал внешний вид аппаратуры Ракиты. Хромин определил: 	- Сканирующий приемник, способный осуществлять перехват всех видов радиосвязи в диапазоне 100 кГц - 2000 МГц. Техника у Ракиты была на высоте. А что прокололся, так и на старуху бывает проруха. Застоялись ребята, подрастеряли квалификацию, почти всех их Белокрылов из пенсионеров вытаскивал. Ракита еще в отличной физической форме, а другие уже через алкоголизм, даже наркотики прошли. Но на уровне бандитской Москвы они кому хочешь прикурить дадут. 	- Что еще помнишь по Раките? 	- Он больше диверсант, исполнитель, нежели разведчик-аналитик. 	- Спасибо, Саня, что помог. 	Как всегда, они пополам заплатили за стол. Хромин, хотя и приличнее Сергея получал, был под финансовым игом своей жены, которая из-за его "эфэсбэшных грошей" ребенка заводить не хотела. Оба они, мушкетеры царевой службы, воевали на своих фронтах за российскую безопасность и правопорядок не за деньги, а на совесть.
 ***
 	На следующее утро, идя на работу, Кострецов увидел вынырнувшую из Кривоколенного переулка подругу Кеши Черча Нюту. 	Фонаря под глазом у Нюты уже не было, но личико под слипшейся на лбу челкой нуждалось в разглаживании: так его покорежило похмелье. Для этого, видно, и тащила девушка, вихляясь в измызганных джинсах и растоптанных сапожках, трехлитровую банку пива. В розлив оно дешевле бутылочного. 	"Поправиться" Нюте можно было б сразу в пивной, но вот перла она куда-то свой драгоценный сосуд. Кострецов подумал: 	"Уж не Кеше ли, также помирающему с похмелья? Неужели он с Чистяков не слинял?" 	Опер пристроился за Нютой поодаль, прошел за нею во дворы Потаповского переулка. Там девица, шагая прямо по лужам, пронеслась ко входу в подвал одного из домов, спустилась в него. 	Просквозил за нею и капитан. Слабый свет из полуподвальных окон падал на ложе из старых шин, покрытых тряпьем. На нем валялся Черч, раскинув руки крестом, мгновенно оживший при Нютином появлении. Он схватил банку из рук подруги и стал дуть пиво из горла, судорожно подвывая. 	Приблизился туда Кость, присел на тарный ящик. Кеша, продолжая глотать, бешеными глазами уставился на него. 	- Лечись, лечись, Иннокентий, - поощрительно произнес Сергей. 	Наконец Кеша оторвался от бальзама, сплюнул, передал банку Нюте, которая в свою очередь жадно припала к ней. Черч, освобожденно вдыхая затхлость подвала, кинул капитану: 	- Дай закурить. 	Закурили вместе. Кострецов поинтересовался: 	- Значит, решил ты положить на киллера с прибором? 	- Не угадал, Серега. Просто я - невинный человек. 	- Это как понимать? 	- Мое имя Иннокентий в переводе с латинского языка - "невинный". 	- Ага, - кивнул опер, - а еще есть популярный артист с фамилией Невинный. Таким людям, как вы с ним, все нипочем? 	- Зачем же все? Вот, с похмелюги приходится поправляться, - рассудительно проговорил Кеша. - Но перед тем Сросшимся точно я невинный. 	- Таков результат твоего глубокого анализа? 	- Прикинь хер к носу сам. Я в тот день, когда Сросшийся на Чистяках вновь объявился, лыжи смазал и на три вокзала подался. Там со знакомыми людьми около Казанского обустроился, стал намечать дальнейший маршрут своего передвижения за город. А на следующий вечер нарисовывается в тех занырах Валя Пустяк. Выпили мы, он и плетет мне дальше про магазин "Покров"... 	Он скосил глаз на не отрывающуюся от банки Нюту и посоветовал: 	- Подруга, пореже мечи. 	Нюта поставила банку на пол, аккуратно закрыв ее крышкой. Вытерла губы рукавом серо-буро-малинового от носки свитера, приземлилась на топчан рядом с Кешей. Тот покровительственно протянул ей бычок сигареты. 	- Так вот, - продолжил Черч Кострецову, - рассказывает Пустяк о каше, что вокруг "Покрова" заварилась. Там новые черножопые хозяева с деловыми из Востряково скорешились. Вместе гудят и круто вид делают, что любого недовольного их политикой за яйца повесят. Короче, взяли востряковские под свою крышу магазин, охрану поставили. Но и их пасут. За тем на Чистяках Сросшийся и объявился. 	- Почему так решил? - заинтересованно спросил Кострецов. 	- Не я решил, а Валя надыбал. Он, крючок, просек следующей утрянкой, как я с Чистяков соскочил. Видел - тот мочильщик кругалями вокруг "Покрова" уже шастал, расклад вынюхивал. Выяснилось все это, когда я о своей беде Пустяку запел, приметы Сросшегося указал. 	- Каков же итог твоих размышлений? 	- Сросшийся на Чистяки снова нагрянул, чтобы "Покровом" заняться. Пинюхин, какого он сделал, видать, на магазине был завязан. Теперь Сросшемуся и это дело улаживать. Ну, здесь тебе, Кость, виднее. 	- Верно ты догадался, - воодушевил стукача опер, но туманно добавил: 	- Имелись у Пинюхина кое-какие завязки в том направлении. Ну, а на Банковском зачем, по-твоему, Сросшийся околачивался? 	- Да сечет по разным сторонам для общего впечатления. В пивняк-то он на ходу заглянул и заторчал на другой стороне за своей нуждой. Не меня, бомжару, а кого-то другого, путевого, там вынюхивал. У него ж серьезные дела: черножопые, востряковские. Ты прикинь, коли б он меня в виду имел, стал бы по Чистякам гулять? Разве не поостерегся бы, что я его ментам могу вложить? 	Кострецов промолчал, не желая паники Кеши, о том, что Ракита свернул свою слежку лишь после того, как обследовал пивную, откуда исчез Черч. Узнав о новом объекте наблюдения киллера, опер подумал о некоторой разумности умозаключений стукача. По крайней мере, внимание Ракиты сейчас, безусловно, приковано к "Покрову". Но Сергей все же попытался предостеречь Кешу: 	- Тебе все равно не нужно наверху показываться, пока мы Сросшегося не возьмем. 	- А я что делаю? Нютка у меня посыльная. 	- Ну и молодец. Счастливо оставаться, - попрощался Сергей и протянул Кеше несколько сигарет. 	Черч с признательностью покивал. 	- Будь здоров, Кость. - И заметил нравоучительно: 	- Давай двигай, а то двое это компания, но трое - уже толпа. Не будем приметными. - Он повел глазами на привалившуюся к стенке и задремавшую Нюту. - Что она при нашем базаре присутствовала, не стремно? 	- Вряд ли ее что-то, кроме банки, сейчас интересовало, - сказал опер и пошел из подвала.
 ***
 	В отделе Кострецов рассказал лейтенанту Топкову о выявившейся связке Белокрылов - Ракита и об информации, полученной от Хромина. Закончил свежим донесением Черча по универсаму "Покров". 	- Неужели спецбригада Белокрылова решила на востряковских наехать? - спросил Гена. 	- Похоже. Белокрылов в этом деле даже больше своего компаньона Феогена заинтересован. В магазине по спорам с кавказцами именно его постоянно видели. Плюс к тому насолили востряковские лично ему как командиру боевиков, призванных охранять своих, расправой с Ячменевым. 	- Что думаешь предпринять? 	- А ничего, - лениво бормотнул Кость. - Одни волки других рвать будут: все нам меньше работы. 	Топков построжел. 	- Это ты так за чистоту правопорядка борешься? 	- Чистота потом будет. Передерутся меж собой до крови престарелые спецназовцы и бандюки - мы и отреагируем: похватаем в этом замешанных. 	- Но Ракита нам обязательно нужен. Вдруг его убьют? 	- Ракиту приложит нечисть востряковская? Когда он уже по магазину рекогносцировку сделал? Ты плохо слушал, что ли, когда я хроминское мнение о спецбригадовцах излагал? 	- Да ведь мы, оперы Чистых прудов, должны предотвратить преступление на нашем участке, Кость! 	- Как? - разозлился капитан. - В засаду около "Покрова" с тобой заляжем? 	- А хотя бы и так! - воскликнул лейтенант. 	- И нас Ракита с напарниками-асами там вмиг вычислит, - продолжил капитан. - Вот тогда он окончательно исчезнет с Чистяков. 	- Значит, ты предоставляешь уголовникам полную свободу действий? 	- Ага, - зевнул Кость. - Ни хрена не будем дергаться, пока они не начнут друг в дружку садить. Надо ж их побаловать разборкой по-русски, стенка на стенку и так далее. Время, Генок, сейчас такое, когда и нашему брату оперу немножко хитровански треба разбойничков доставать. 	Топков молчал, склонив голову. Кость угрюмо бросил: 	- Имеешь право такое мое правосудие подполковнику Миронову доложить. 	Обидевшийся Гена встал и хотел уйти. 	- Стой, лейтенант. Прости за подначку, - отрывисто произнес капитан. - Что у тебя по Марише? 	Топков снова сел. 	- Нервничает. По несколько раз на день из квартиры Феогена выскакивает, возможно, ищет контакта с востряковскими. Потому и удалось установить ее пристрастие - наркотики. Она их у знакомых негров-торгашей на "Банановой улице" покупает. Знаешь этот толчок наркоты на улице Миклухо-Маклая? 	Кость кивнул. 	- Дельные результаты, лейтенант. На крючок наркоты я ее могу до задницы расколоть, как блатные говорят. 	- Ты о чем? 	- А все о том же, почему и разборку по "Покрову" не хочу предварять. Ты не кипятись, а вникни в мои мудрые методы работы. Мариша мне полностью Феогена не сдала, хотя на ней соучастие в убийстве Ячменева висит. А ведь она может свидетельницей по Феогену пройти, указать, например, что тот после убийства Пинюхина о своей заинтересованности гостиницей "Пальмой" молол. Так что мне нужно дальше девицу раскручивать. А наркота - еще один на нее капкан. Придется наркотой ее подкармливать. 	Топков озадаченно взглянул на него. 	- Как подкармливать? 	- Очень просто. У нас по отделу навалом изымается наркотиков. Вот из тех запасов Маришку и буду угощать, чтобы она на толчке не засвечивалась. Беречь надо ценную агентку. 	Гена покачал головой. Кость проговорил: 	- Хорош чистоплюя из себя изображать. 	- А я не изображаю, - дерзко ответил Топков. 	- В том-то и беда, парень, - грустно заключил капитан Кострецов, глядя на этого по молодости стопроцентного идеалиста.
	Глава 2 	В тот день, когда Валя Пустяк обратил внимание на Ракиту, шныряющего вокруг "Покрова", спецбригадовец собрал разведданые по универсаму. Здесь можно было начинать операцию, но прежде Раките требовалось покончить с Черчем. 	За этим он и приехал на Чистяки, в то время как Кеша с Нютой в "толпе" с Кострецовым похмелялись в подвале свежим пивом. Киллер решил начать поиски бомжа опять с пивной на Банковском, определив ее главной тусовкой местной шпаны. 	Ракита организовал в пивной наблюдательный пост, украсив его бутылкой водки, кружками пива, тарелками с креветками и бутербродами. Он выглядел загулявшим мужиком в кепке, съехавшей на ухо, в расстегнутой до пупа рубахе. Мухами на мед липла к нему шатия, промышлявшая именно такими "карасями". Наиболее осведомленным из нее показался Раките бомж Векша, получивший эту кличку после его высылки с Чистяков в Сибирь за тунеядство. Векшей в тех краях называют белку. 	Когда похмеленный водочкой Ракиты Векша поймал кайф, благостно разогнав морщины по небритой роже, спецбригадовец небрежно сказал: 	- В прошлый раз гудел я тут с одним чистяковским: беззубый такой сероглазый парень, но бойкий. 	- Это Черч, что ли? - спросил Векша. 	- Да вроде так себя назвал. Ночую, говорит, на чердаках вон за "Самоваром" на Мясницкой. 	- Кеша Черч. Он верхи в тех дворах любит. А за флотское дело тебе не пел? 	Ракита, сделав вид будто вспоминает, произнес: 	- Ага. Чего-то он за флот все выступал. 	- Плавал, было дело, он на подлодках, пока не спился. 	- Всякое бывает и с крутыми мужиками, - сочувственно проговорил Ракита. 	- То-то и оно, - подхватил Векша. - Вот я почему выпиваю? Не могу терпеть в этой Москве. Не продыхнешь тут. Я тайгу, охоту уважаю. 	- Ты сибирский? 	- Не, я на Чистяках и родился, но как Сибирь повидал, не могу забыть. Рыбалка! А белку в глаз бить? - продолжал "гнать тюльку" бомжара, держащий эту легенду для раскрутки "карасей". 	- В глаз белок бил? - осведомился ас-стрелок Ракита, смерив взглядом согнувшегося над столом обтрепыша. 	- А как иначе? Нельзя ж шкурку портить. 	- Чего-то Черча сегодня не видно, - перевел беседу на свое киллер. 	- Сам удивляюсь. С утрянки тут все местные похмеляются. Правда, катят еще в пивняк на Покровке, но Кеша Банковский больше уважает. 	- А! - Векша кинул взгляд на открывшуюся дверь. - Вон Кешина Нютка нарисовалась. С банкой - видно, на крутой отходке Черч, где-то отлеживается. 	Ракита уцепился взглядом за посыльную Черча. Нюта наполнила у стойки очередную банку пива, увереннее после утренней "поправки" поглядывая по сторонам. На мужика со сросшимися бровями внимания не обратила, потому что не вслушивалась в подвале в разговоры Кеши и Кострецова. 	Нюта завихляла на улицу, Ракита вышмыгнул следом. Он прошел за девицей ко входу в подвал. Потом внимательно исследовал его оконца, выступающие над землей. Через одно из них Ракита разглядел Черча. 	Местоприбывание старого знакомого было очень удачно для действий Ракиты. Смущало его присутствие Нюты, которую пришлось бы убрать заодно с Черчем. За свою спецназовскую жизнь Раките никогда не приходилось убивать женщин. Он всегда радовался, что хоть этого греха на душу не взял. Поэтому спецбригадовец решил подождать, пока Нюта снова за чем-нибудь выйдет из подвала.
 ***
 	Хрипатый Сверчок после того, как неудачно повстречался на Арбате с опером, скрывался на одной из блатхат востряковских. Сюда к нему прибыл бригадир боевиков, которого звали Вован, в миру, естественно, Владимир. 	Вован был высоким, худым мужиком со стрелами усов на горбоносом лице. Бандитский пост он занял после того, как бросил пить. У блатных, как и у всех деловых людей, пьянство не приветствуется. Особенно вредно оно отражалось на "специальностях" Вована - мошенника, квартирного вора, угонщика машин, кидалы женщин. Дамочки из разных слоев общества западали на его мужественный профиль, стройную фигуру, ловкий язык, потом - на выносливость и выдумку в постели. После свиданий с орлом дамочки и их близкие лишались "цацек" из квартир, автомобилей от подъездов, всего ценного, что мог снять Вован от очередной любовницы. 	Попавшись, Вован отсидел свое и вышел на волю уже с контуженной психикой. Продолжая прежние занятия, он стал и убивать мешавших в "скокарстве" фрайеров, запойно пить. Тогда Вован скатился от элегантного господина в безукоризненных костюмах к рядовому братку, которого востряковские начали использовать на низовых ролях. Лишь резко завязав со спиртным, Вован сначала превратился в "быка", а вскоре стал бригадиром. Этому послужила и его способность вести переговоры с компаньонами из разных мафиозных структур. Епископ Артемий Екиманов был одним из таких людей. 	Вован, открыв дверь блатхаты своими ключами, прошел в комнату, где на диване лежал Сверчок, разгадывая в газете кроссворд. 	- Здоровенько, - сказал Вован и сел за стол напротив, не снимая длинного темно-синего кашемирового пальто, в боковом кармане которого всегда носил пистолет. 	- Здоров, Вован, - моментально соскочил с дивана Сверчок, бросив газету. 	- Отдыхаешь? - улыбнулся бригадир, тронув тонкими пальцами стрелы усов. 	- А че? Пора в дело? - прохрипел Сверчок, взъерошив пятерней свой чубчик. 	- Отдыхай пока. Но дела на бригаде большие. Завязались мы крышей на магазин "Покров", которым твой Феоген владел. Что в этом направлении подскажешь? 	- Архимандритий-то по магазину в доле со своим корешем по патриархии Белокрыловым был. Тот - бывший генерал КГБ и непосредственно по магазинным делам шустрил. 	- Неплохо поработал: новых хозяев лабаза Автандила да Харчо на большие бабки старыми долгами обул. Хотим пока по-доброму предупредить Белокрылова. Что он за птица? 	- Краснюк, в "конторе" людей давил, - презрительно хрипанул Сверчок. - Он по-хорошему не поймет. 	- Будем и по-плохому. Надо бы поближе приглядеться к этому чуду в "перьях", - пошутил Вован, по фене называя погоны. - Как твоя Маришка? 	- Без понятия. Соскочил я тогда от мента, так к ней не прозванивался. Ты ж сам на то распорядился. 	- Тебе ей больше светиться не надо. Я сам на нее гляну. 	Сверчок внимательно посмотрел на бригадира. Он хорошо знал успехи Вована по женской части и взволновался, понимая, что этот постарается глянуть на Маришу и "чистым весом". К Феогену подставленную Маришку он не ревновал, считая ее своей "биксой". Сверчок мечтал о том, что когда-то заживут они с ней вместе. Ласковая у него бандитская греза была: он вкалывает стволом и ножиком, она их хату в порядке держит. Но Вован, вышедший на прямой контакт с избранницей, мог их будущее порушить. 	Поэтому хрипатый попытался дезориентировать бригадира: 	- Маришка будет недовольная. 	- Что так? - усмехнулся Вован, уловивший настроение Сверчка, сразу же видное на его незамысловатой роже. 	- У нас с ней договор был, чтобы только со мной на стрелку выходить. Так и отрезала с самого начала: "Я тебя знаю, имею доверие, больше никого в наши дела не путай". 	- Вряд ли она так же думает после того, как ты мента на ее хате чуть не завалил. 	- А че было вершить? - уже виновато отозвался Сверчок, которому попало за нападение на Кострецова. 	Вован, зло сузив глаза, принялся отчитывать: 	- Оставить надо было мента в покое. Я тебе, Сверчок, по два раза лажу разъяснять не буду. Ты на свою бестолковку не закладывайся! Хер с тобой, что мент теперь тебя в лицо знает, но ты и девку замазал. А на ней весь контроль по Феогену, теперь по Белокрылову, вообще - по маклям и с "Пальмой", и с "Покровом". 	Сверчок молчал, поняв, что, взявшись защитить сердечное, опасно раздражил беспощадного Вована. 	- Лады, - уже сдержанно закончил бригадир. - Круто сидит на игле Маришка? 	- Торчит под завязку, - ответил Сверчок. - Обычно я ей наркоту поставлял, а теперь не знаю, где она шукает. 	- Дозы я прихвачу. Чисто сейчас у нее на хате? 	- Да вроде бы Феоген должен кантоваться в командировке. 	- Давай от хаты ключи. 	Сверчок достал ключи от квартиры Феогена, положил перед бригадиром. Тот сунул их в карман и вышел, не попрощавшись, что было признаком крайнего Вованова неудовольствия.
 ***
 	Вован проехал на своей "БМВ" на Арбат. Там остановился, понаблюдал из машины за подъездом дома, куда требовалось войти, и за окрестностями. Обнаружить сидящего в кафе неподалеку лейтенанта Топкова он не мог. 	Бригадир припарковал машину и вошел в подъезд. Поднялся по ступенькам к двери Феогеновой квартиры, прислушался к звукам за нею. Оттуда доносился только шум воды из ванной. 	Вован отомкнул дверь, скользнул в прихожую, держа в руке пистолет. Пронесся по пустым комнатам, отметив разбросанное нижнее белье Мариши на кровати в спальне. Подошел к двери ванной. Потянул ее, та открылась. 	В широкой ванне палевого цвета стояла Мариша на коленях в прозрачной воде. По узкой ее спине водопадом струились льняные волосы. Она держала в руке флакон с шампунем, собираясь полить из него голову. 	Вован убрал за пазуху пистолет и нежно сказал: 	- Погоди, Мариша, намыливаться. 	Девушка ойкнув, обернулась. Рассмотрела его расширенными от страха глазами и облегченно проговорила: 	- Я знаю: ты Вован. 	- Откуда знаешь? - улыбнулся он губами под жестко торчащими усами. 	- У востряковских ты один такой красавчик, - певуче ответила она и тронула свободной рукой грудь. - Знакомые рассказывали. 	Вован, продолжая улыбаться, скинул на пол пальто. Стал медленно раздеваться, обнажая заросшую волосами грудь. 	- Решил помыться? - спросила Мариша, ставя флакон на полку, и провела ладонями по бедрам, привлекая внимание неожиданного гостя к красоте их изгиба. 	- Хочу спинку тебе потереть, - отозвался Вован и голым подошел к ванне. 	Он легко и быстро провел пальцами по ложбинке Маришиной спины, опустил их в раздвоенность внизу и проник в ее лоно. Тело Мариши напряглось, она запрокинула голову. Вован стал целовать ее в шею, языком нежно и сильно обследовал ухо, отчего у нее занялось дыхание. 	- Ты трешь ниже спины, - прошептала она. 	Вован залез в ванну, но длинному партнеру тут развернуться было негде. 	- Я встану, - сказала Мариша. 	Она выпрямилась и поднялась из воды в полный рост. Встала ногами на края ванны, одной рукой держась за карниз шторы, другой - за стену. Вован снизу любовался нежно-розовой раковиной ее влагалища. Алый зрачок смотрел оттуда на него. 	Вован приподнялся и поцеловал Маришу в раскрытое лоно. Затем он взял ее двумя руками и посадил себе на пояс. Она сомкнула скрещенные ноги у него за спиной. Вован отстранился и всадил свой мощный ствол в самую середину ее раковины. 	Мариша застонала, скребя ногтями ему плечи, а он всаживался и всаживался, прижимая ее железными руками. 	- Пойдем в спальню, - наконец прошептала она. 	Мариша соскользнула в воду, впилась ему в рот поцелуем, затем сказала: 	- Побудь минуточку здесь. Сразу не заходи, - вышла из ванны и убежала. 	Вован вытерся махровым полотенцем, затем собрал свою одежду на полу, отметив в пальто тяжесть пистолета. Кинув ком одежды в кресло, он пошел к спальне, дверь в которую была закрыта. 	- Можно войти? - крикнул он. 	- Входи. 	Бригадир отворил дверь и увидел Маришу в белом кружевном боди. Из кружев вверху соблазнительно выпячивались ее груди, а через тонкий шелк просвечивались кнопочка пупка и нежная расщелина под выбритым лобком. 	Они сплелись на кровати и катались в объятиях, жарко целуясь. Вован стащил с нее эротическое боди и двинулся своим стволом навстречу лепесткам губ, ощущая, как податливо они сминаются. 	Странны были нахлынувшие чувства Вовану, трудившемуся ранее со многими женщинами, зрелыми и молоденькими, искусными и неумелыми. Все воспоминания о них, все былые ощущения куда-то испарились, когда он ласкал, терзал, бешено изнурял эту впервые сегодня увиденную девушку. 	Нечто удивительное пил Вован, припадая к Маришиным ложбинкам и выпуклостям, дыша ее кожей, зарываясь лицом в гриву волос, раскинутую по роскошным плечам. 	Отдыхая, Вован лежал на боку между ее согнутых ног, не выходя из горячего влажного лона. Мариша, наклонившись, смотрела ему в лицо. И он нежно целовал ее глаза, чего почти никогда ни с кем не делал. Неистовая, безудержная страсть вновь затопила его, и Вован снова вошел в нее, словно пронзая женскую плоть. Она закричала, а он, судорожно извергаясь, все держал в ней свою шпагу, словно закаливая ее навечно... 	- Никогда такого не испытывал, - искренне сказал бригадир, когда они на кухне пили кофе. 	- Правда? - спросила Мариша, глядя на него лучистыми глазами. 	Она сидела за столом перед ним и не могла насмотреться на лицо этого мужчины, который из всех ее многочисленных партнеров впервые так нежно и страстно брал ее. Вован в пальто, накинутом на голые плечи, курил папиросу и добродушно щурился на Марину. 	- Зачем ты "Беломор" куришь? - участливо спросила она. - У меня для гостей "Мальборо" есть. 	- Привык к воровской марке, - ответил Вован и, строжея лицом, добавил: 	- У тебя, я знаю, и марафет имеется, только не для гостей. 	Мариша виновато примолкла. 	- Чего замялась? - спросил Вован. - Кончились дозы? Я тебе свежак принес. 	Впервые в жизни в разговоре со своим блатным девушке было стыдно за наркоманию. 	- Завязать с этим хочу, - пролепетала она, хотя за минуту до этого и думать об этом не думала. 	- В натуре решила, Мариш? - заинтересованно проговорил бригадир. - Я всей душой тебя поддержу. Ты, раз обо мне слыхала, то в курсе, что я с бухаловом круто завязал. Бери пример. Такая красавица, и на игле сидеть? Не будем дешевку мазать! 	Мариша влюбленно смотрела на него, ощущая себя девчонкой рядом со старшим братом, приехавшим домой из дальних странствий. От этих новых чувств было ей особенно горько, что не устояла она в вербовке перед Кострецовым. Но тут не было Марише хода назад: "ссученность" бандиты никому не прощают. 	- Теперь о деле, - сказал Вован. - Про магазин "Покров" ты от Феогена знаешь. Наша бригада его под крышу взяла, будем трясти Феогена с Белокрыловым, чтобы они по старым долгам с новыми хозяевами рассчитались. Что думаешь по Белокрылу? 	- Деловой, из КГБ. Он под Феогеном вроде тебя у востряковских: ведает наездами и всем таким прочим. 	- Бойцы у него есть? 	Мариша задумалась, потом предположила: 	- Должны быть, хотя от Феогена я насчет их не слыхала. 	- Ну, это мы и без тебя сообразили. Кто-то Пинюхина завалил же. Вопрос: нанял Белокрыл мочильщика разово или у него команда таких? 	- Ничего не могу сказать, Вован. 	- Лады, - проговорил, допивая кофе, бригадир. - Войди в контакт с Белокрылом, ковырни его как-нибудь на эту тему. Сможешь? 	Мариша преданно взглянула на него серыми озерами глаз. 	- Все для тебя сделаю. 	- Что заходивший мент из себя представляет? 	- Кострецов этому оперу фамилия. Крутит убийства Пинюхина и Ячменева. 	- А чего к тебе приперся? 	С этого момента Марише пришлось свернуть с правдивых "показаний" Вовану: 	- Да не ко мне, а к Феогену. Я его не интересовала. Повесила ему лапшу, что прибираю здесь, за хатой в отсутствие архимандрита слежу. 	- Как этот Кострецов на нападение Сверчка среагировал? 	- Прибежал назад встрепанный. Опознал он его. Видно, по приметам, что после завала Ячменева на Архангельском собрал. Давай меня трясти. А мне что? Я на своем как стояла, так и стою: дел Феогеновых не знаю, о Ячменеве ничего не слышала. Мало ли кто надумал мента тут завалить? 	- Если опер не лох, то должен был смикитить, что Сверчок в шестерках у Феогена. 	- Он так и решил, я поняла. Нормально фишка легла: Сверчок сунулся после завала на Архангельском к пахану Феогену за новыми указаниями, на мента напоролся, психанул и решил на перо поставить. Я в стороне. 	- Лады, Мариша. 	Вован скинул с голого тела пальто и начал одеваться. Маришка подошла к нему, прижалась. Он поцеловал ее в лицо, в груди, но по-деловому отстранился, прощаясь: 	- Теперь будешь завязана на мне. Жду информации по Белокрылу. - Остро взглянул на нее. - Наркоту, может, все-таки тебе оставить? 	Трудный это был момент для Мариши. Дозы у нее кончились, но скрытый жар, исходивший из темных глаз Вована, подвигал на испытание. 	- Нет, - мотнула она головой и улыбнулась, - не будем дешевку мазать.
 ***
 	Когда Вован вышел из подъезда на Арбат, Топков взял его под наблюдение. Лейтенант проследовал на своих "Жигулях" за "БМВ" бригадира до его квартиры, которую тот снимал на московской окраине. 	В доме, где обретался Вован, Топков расспросил соседей о его образе жизни, потом навел справки о нем в местном отделении милиции. Уточнив у коллег, присматривающих через участкового за бандитом, его кличку и принадлежность к востряковской ОПГ, Гена проехал в МУР, где добрал все имеющиеся сведения об уголовнике Воване.
	Глава 3 	На Чистые пруды опускалась ночь, и сидящий в засаде у подвала с Черчем и Нютой Ракита пожалел, что решил помиловать подругу-алкоголичку Кеши. Парочка, прикончив последнюю банку пива, заснула, Ракита подумал: "Могут продрыхнуть до утра". Его опасения не подтвердились. На лестнице из подвала показалась Нюта, отряхиваясь как дворняжка, выползшая из будки. Она порылась в карманах, видимо надеясь на завалявшиеся монеты, но не обнаружила их. Взбила челку, вдохновляясь добыть необходимое пойло в чистяковских ущельях, и затопала со двора. 	Ракита расстегнул "молнию" куртки, чтобы удобнее выхватить десантный нож, и собрался было вниз на угомон надоевшего ему своим существованием бомжа. Но вдруг вылез наружу и сам "клиент"! 	Черч, воспитанный в благородной семье во главе с папой-генералом, избегал самых гнусных привычек плебейской братии. Так, не мог он мочиться под крышей, где спал. Из-за этого он и поднялся по ступенькам во двор и прошел за нуждой именно к тем кустам, за которыми скрывался Ракита. 	Киллер даже улыбнулся от везухи, вознаградившей его за долгое ожидание. Он кошачьи обогнул свою сторону кустов, выходя на позицию для удара. Кеша прекрасно подставил ему спину, примостившись с расстегнутой ширинкой лицом к навесу из ветвей. Ракита выдернул нож и собрался ринуться на цель, как из сумерек негромко, но веско кто-то произнес: 	- Брат мой! Не убивай человека. 	Ракита замер, к нему обернулся Черч, белея изумленным лицом. Из спустившейся темноты к ним придвинулась ладная фигура длиннобородого Никифора, напрягавшего Кострецова рассуждениями на религиозную тему. 	Никифор повторил, обращаясь к убийце: 	- Брат, не убий! 	Счетчик в голове у Ракиты мгновенно выщелкнул: 	"Все равно приходится класть двоих!" 	Спецбригадовец катастрофически засветился теперь и жертве, и новому свидетелю. Ракита молниеносно шагнул к Никифору, держа у бедра нож, собираясь сначала воткнуть в этого, а потом прыжком догнать и Черча. 	Никифор не тронулся с места, но изможденное его лицо будто бы осветилось, и богомолец проговорил: 	- Брат, я давно готов к смерти. 	Смотрел на Ракиту этот бородач словно как с иконы. Киллер замялся, и этих секунд хватило, чтобы Черч пришел в себя. Кеша заорал и кинулся опрометью со двора. 	Не отводил от Ракиты взгляда Никифор, поднял три перста и осенил себя крестным знамением. Опустил Ракита руку, сжимавшую нож, с трудом перевел дыхание. Никогда он не натыкался на такое препятствие: светлый взор будто бы из инобытия... 	Мешая шутку с впервые нахлынувшим на него неведомым страхом, киллер спросил: 	- Ты чего все "брат" да "брат"? Из братвы, что ли? 	- Я из братьев во Христе. 	- Не верующий я. И моли своего Бога, что сегодня я устал. - Ракита сунул нож внутрь куртки, собираясь уходить. 	- Ты крещен? - спросил Никифор. 	- Да, - почему-то ответил ему Ракита, проклиная себя за все случившееся. 	- Значит, мы братья. 	В небе россыпью пуль зажглись звезды, темень верхотуры просекло лезвие месяца. Ракита еще раз посмотрел в лицо человека, которого чуть не убил. Потом повернулся и зашагал прочь.
 ***
 	Черч, не помня себя, добежал до ОВД. Он ворвался к Кострецову с воплем: 	- Сросшийся чуть не зарезал! 	Опер выскочил из-за стола. Они вместе с Кешей ринулись к месту происшествия на Потаповский. Черч кричал на ходу: 	- Никифор отмазал! Богомольный мужик со Сретенки. Он за веру срок волок. Церковь советскую не признает. И на власть он хер положил. Святость великую имеет! Глянул на Сросшегося и говорит: "Ты чего, братан?" Тот перо и кинул. 	- С ножом на тебя киллер пошел? - уточнил Кость. 	- Ну да, - задыхаясь на бегу, проговорил Кеша. - За спиной, падла, уж встал, как я из подвала поссать поднялся. А Никифор откуда-то выходит и говорит: "Братан, грех убивать!" 	- Давно этот Никифор на Сретенке? 	- А с лагерей появился после начала перестройки. Прославился он, когда сретенский храм в Печатниках само церковное начальство за ересь разгоняло. Никифор тут как тут - подошел к главному попу и в рожу ему харкнул. 	Когда они вбежали в нужный двор, Никифор не торопясь выходил из него. 	- Никифор, а тот штымп где? - крикнул Черч. 	Мужик остановился и поинтересовался: 	- Вы, ежкин дрын, о чем? 	- Да ты что, дядя? - взвыл Кеша. - Я все о том, как завалить меня десять минут назад здесь хотели! 	Никифор усмехнулся, глядя на Кострецова, сказал: 	- Гражданин начальник, путает чтой-то этот человек. 	Капитан понял, что и по этому случаю ничего от него не добьешься. Он кивнул Кеше: 	- Ты иди. 	Черч, с ужасом оглядевшись, проговорил: 	- Куда? Опять на перо? 	- Успокойся, - ободрил Кострецов. - Киллера твоего после такого расклада уж на Чистяках нет. Лети туда, где прошлый раз скрывался. 	Кеша с беспредельным выражением кошмара на лице подхватился и унесся в темноту. 	- Никифор, - сказал опер, - вы за что власть, нашу церковь, наши органы ненавидите? За то, что сидели? Так это вас прежняя власть упекла. 	- А чем нонешняя власть, с ее органами, той же церковью красной, лучше старой? - осведомился тот, пошире расставляя кривые ноги. 	- Хотя бы тем, что вы можете себе позволить плюнуть в лицо священнику, как это было в храме на Сретенке. Свобода самовыражения, свобода слова, любых политических взглядов и верований. 	- Правда ваша. На Сретенке я обновленцу этому, попу Кочеткову, в морду плюнул. Так я б ему и при Советах плюнул. 	Кострецов прищурился. 	- За такие фокусы и срок отбывали? 	- Отбывал я за фокус, что в катакомбниках, в истинно православной подпольной церкви при коммуняках был. 	- По какой же статье? 	- Все по той же пятьдесят восьмой, гражданин начальничек, - пренебрежительно смотрел на милиционера Никифор. 	- Именно - по той же, - раздраженно произнес капитан. - Статья эта еще в сталинском ГУЛАГе была знаменита, ее "фашистской" называли, привлекались по ней изменники родины, власовцы и так далее. 	- Именно, именно. В пятьдесят восьмой есть и подпункт: за клевету на советскую власть и прочие крючки. Я и "клеветал" на советскую сергианскую церковь заодно с ее властью из видения святого Иоанна Кронштадтского: "На престоле большая звезда и Евангелие со звездою, и свечи горят смоляные - трещат как дрова, и чаша стоит, а из чаши сильное зловоние идет, и оттуда всякие гады, скорпионы, пауки выползают. Перед престолом стоит священник в ярко-красной ризе, и по ризе ползают зеленые жабы и пауки, и лицо у него страшное и черное как уголь, глаза красные, и изо рта у него дым идет, и пальцы черные. В этой церкви нельзя принимать миропомазание". 	Кострецов, услышав про дым изо рта священника, вспомнил о сигаретном бизнесе патриархии, оживленно заметил: 	- Кое-что из этого видения и на современную церковь похоже. 	- Обязательно, ежкин дрын. Только вместо звезды у сергиан теперь на престоле знак доллара. Прозорливцы-то давным-давно и наш момент обсказали. 	Никифор, заметив интерес капитана, начал цитировать: 	"В последнее время мир будет опоясан железом и бумагой... Тогда, хотя имя христианское будет слышаться повсюду и повсюду будут видны храмы и чины церковные, но все это одна видимость, внутри же - отступление... Ходить в те храмы нельзя будет, благодати в них не будет... Истинно благочестивые христиане потерпят гонение от своих лжебратий, лицемерных христиан, многие из которых будут ограничиваться только одной наружностью, одними внешними обрядами... Священство последних веков будет в нравственном падении через две страсти: тщеславие и чревоугодие... Людей будут заставлять ходить в церковь, но мы не должны будем ходить туда ни в коем случае..." 	- Это кто же - "мы"? - прервал Кострецов. 	- А истинно православные. 	- Значит, по-прежнему у вас выходит, чтобы молиться только в катакомбах? 	- Не, - светло улыбнулся Никифор, - наши теперь, слава Богу, почти все на свет Божий вышли. Перешли под омофор Русской православной церкви за границей, ее приход ныне и в Москве есть. Зарубежные русские истинные с нашими, спаси Христос, воссоединились. 	- Ну вот, и вы получили условия, а новую власть опять не признаешь, на меня как на врага смотришь. Столько на твоих глазах на Чистяках, как нарочно, произошло, а помочь не желаешь, - начальнически переходя на "ты", сказал капитан. 	- Твоя правда: именно - "нарочно", - как равному тыкнул и ему Никифор. - А ты замечай все таинственное. Но власть твою безбожную, верно, не признаю и помогать не буду. Условия, ты говоришь, нам дали? Да наши приходы, когда вам надо, ОМОНом разгоняют, хотя и молимся лишь в домовых храмах. Многим ли это от бывших советских катакомб отличается? - Он вдруг повеселел. - И правильно, истинная Христова церковь всегда должна быть гонима! 	Никифор посмотрел на испятнанный звезд-ными брызгами черный бархат неба и пошел от Кострецова словно от пустого места.
 ***
 	Кострецов вернулся в опустевшее ОВД, увидел, что в его кабинете горит свет. Толкнул туда дверь: за столом сидел Топков. 	- Привет, Гена. Что не отдыхаешь? 	- Выследил я гонца востряковских у Мариши! - ответил лейтенант, откладывая ручку и блокнот. - Кличка Вован, бригадир их группировки. Позвонил тебе домой, потом сюда, дежурный говорит: убежал куда-то, должен вроде вернуться. Я и подъехал. 	- Я на Потаповский вместе с Черчем мотался. Там Ракита его хотел прирезать. Чудом Кеша гибели избежал и на этот раз. А выручил его тот самый Никифор, который после убийства на Архангельском не стал мне показания давать. 	- Сектант? 	- Да нет. Мы сейчас с ним долго говорили. Он объяснил, что происходит из катакомбников истинно православной церкви, а нынче - прихожанин Зарубежной церкви. Мне Саша Хромин про эти церкви рассказывал, но не возьму в толк, почему они вместе с Московской патриархией никак не договорятся? 	- У этой проблемы, Сергей, длинная предыстория. Устал я сегодня, чтобы тебе ее излагать. Да и на кой она тебе? 	Кость резко сдернул с себя куртку, бросил ее на стул. 	- Достал меня этот кривоногий Никифор! Зону прошел, а шлет с ясными глазами на хер капитана милиции, патриархию, всю нашу власть. Вот ежкин дрын! 	- Он и должен быть такой закалки, которую на Руси еще староверы героически показали. Те в петровские времена самосжигались семьями, целыми старообрядческими общинами, чтобы продемонстрировать презрение к церковным нововведениям, то есть к антихристовым деяниям. 	- Со старообрядцами не сталкивался. А Никифор и Сверчка, и Ракиту видел - золотой свидетель по нашему розыску. Вот дрын-то: хоть не плюнул на меня, как он с попом из патриархии на Сретенке отличился, но обозвал нас всех безбожниками. 	- А тебе обидно? 	- Я, Гена, на Антиохийское подворье время от времени захожу, на службах иногда стою. С женщиной одной на рыбалку под Боровск на Протву ездили, так там на всенощную в Пафнутьев монастырь зашли. Это тот самый, в котором протопоп Аввакум и боярыня Морозова томились. 	Топков ухмыльнулся. 	- Катакомбнику Никифору такая околоцерковность - одни примочки. Да он еще и Русской православной церкви за границей прихожанин? В этой идеал - белый воин, она с белогвардейцев началась и ее иерархи считают: истинно продолжилась от князя Владимира, крестившего Русь. Это в противовес продавшейся большевикам сергианской, патриархийной. В Зарубежной церкви монархическая, императорская крутизна необыкновенная, ревнительство православного благочестия самое ортодоксальное, консервативнейшее. 	- Но мы-то уже не красные. Чего таким, как Никифор, против нас подниматься? 	- Во-первых, есть мнение, знаешь ли, что Гражданская война до сих пор не кончилась. А в духовном отношении Зарубежная церковь не прощает патриархии ее нераскаянный сергианский грех, который теперь, сам видишь, разросся уже в дьявольщину с мафией, криминалом. К тому же патриархия не признает святым расстрелянного большевиками Николая Второго и других новомучеников, погибших от руки чекистов. В минус ко всему этому ввязалась патриархия во Всемирный совет церквей, желая объединиться экуменистически с католиками, протестантами, даже с представителями каких-то африканских верований, которые там шаманы представляют. Русским зарубежным ревнителям такое невыносимо. 	- Да какие они теперь русские? Это деды, ну, может, отцы их родились в России, а современное поколение по-русски с большим акцентом разговаривает. 	- Верно, но Зарубежная церковь получила новую перспективу с открытием своих приходов в России. У нас и по всему СНГ их десятки, туда хлынули такие прокаленные катакомб-ники, как Никифор, все православные, видевшие отступление, криминальный шабаш в верхушке Московской патриархии. 	- В общем, не сговорим мы на сотрудничество Никифора? 	- Никак, Сергей. Такие, как он, не на нас, так сказать, прихвостней безбожного государства, рассчитывают, а только на разборку Господа Бога. 	- Ладно, возьмемся за более уступчивых. С чем этот Вован у Мариши объявился? 	- Этого не могу сказать, подслушки в квартире Феогена не установлено. Но Вован у востряковских всегда на острие атаки, командует группой способных на любое бандитов. 	- Подробности встречи надо постараться у самой Мариши выяснить, не отходя от кассы, - сказал Кость и набрал номер телефона арбатской квартиры. 	- Алло, - сонно откликнулась Мариша на другом конце провода. 	Капитан положил трубку. 	- На месте она. Сейчас поеду, возьму ее тепленькой. 	Кострецов натянул куртку, попрощался с Топковым. Потом зашел в каптерку ОВД и взял оттуда несколько пакетиков с порошком героина для инъекций, сунул их в карман.
 ***
 	Мариша открыла дверь Кострецову заспанной и недовольной, бросив в прихожей: 	- Теперь и ночью будешь меня доставать? 	- Наше дело круглосуточное, девушка. Время визитов не приходится выбирать. Да и не нарваться бы на твоих корешков, как в прошлый раз. Они тебя, как я понял, больше любят днем навещать. 	Последние слова Кость проговорил многозначительно, намекая на дневной визит Вована. Мариша внимательно посмотрела на него. 	Капитан прошел в гостиную, сел и осведомился: 	- Какие новости? 	Несмотря на ментовский прозрачный намек, Мариша решила скрыть встречу с Вованом, подставлять которого ни за что не хотела. 	- Новости? - переспросила она. - Скорый ты. Вот приедет из командировки Феоген, будут и новости. 	- Так и живешь мышкой в норке? - усмехнулся опер. 	- Почему? Выхожу по делам: магазины и все такое. 	Кострецов резко вскинул на нее глаза. 	- "Все такое" это "Банановая улица"? 	Мариша расстроилась, поездки за наркотиками были ее тайной болью, но попыталась устоять перед дотошным ментом и в этом: 	- Какая "Банановая"? 	- Не гони, Мариша. Тебя там наши люди засекли. 	Вскочил опер и быстро поднял у нее рукав халата: на локтевом сгибе Мариши виднелись точки от уколов. 	Капитан снова опустился в кресло, продолжив: 	- Давно на "толчке" ты не появлялась. Дозы-то, наверное, на исходе. Не ломает? - спросил участливо. 	- Тебе какое дело? - с ненавистью взглянула Мариша. 	Отказ от наркотиков, которые принес Вован, был для нее неожиданным решением. Мариша не была готова к воздержанию, которое начинается страшной похмельной ломкой. Поэтому после ухода Вована, чувствуя, как подступают к ней эти ужасы, она приняла снотворное, чтобы поскорее заснуть. Сейчас, с приходом Кострецова, Мариша чуяла начало внутренней ломочной дрожи и изнывала. 	- Меня все твои дела касаются, - произнес Кострецов и выложил на стол пакетики с "герой". 	Она впилась в дозы глазами, пальцы ее вздрогнули. 	- Уколись, успокойся, - подбодрил ее опер. 	Но в Маришином сердце сейчас властвовал образ Вована, страстного в ласках, несгибаемого и в том, что завязал пить отраву. И она дала ему слово стать такой же! 	Мариша вспотела и попробовала молиться про себя Иисусовой молитвой: 	"Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! Господи, Иисусе Христе..." 	- Ты чего? - добродушно бросил опер, закуривая. - Лечиться не хочешь? Тебя даже пот прошиб. 	Вытерла девушка ладонями мокрое лицо и заплакала. Кострецову на миг стало ее жаль. Но как всегда в таких случаях с рассопливившимися уголовниками, он думал об их жертвах, которых эти блатари или блатарки гноили, давили, мучали, обирали, унижали, отправляли на тот свет без пересадки. Капитан как хирург, испачканный кровью во время операции, привык думать лишь о раке, что грызет его "пациентов". Как его иссечь, чтобы не перекинулась смертная болезнь на здоровых? 	Несимпатичен был Кострецову убитый новый русский Пинюхин, но ведь сожитель этой рыдающей, Феоген, распорядился человека убить. А потом, представлял Кость, твердея сердцем, Маришка наводила головореза Сверч-ка на Ячменева. И тот был далеко не лучшим субъектом на этом свете, но капитан хорошо помнил, как лежал он с навсегда погасшими глазами на асфальте церковного двора. 	- Будешь колоться? - мрачно буркнул он. - Или я пошел. 	Опер сделал вид, что хочет забрать "геру". Мариша схватила дозы и выбежала. 	Вернулась она через некоторое время спокойная, с блеском в глазищах, спросила с усмешкой: 	- Куда это ты пошел бы? 	- А что? Думаешь, без твоей помощи Фео-гена не захомутаем? 	Мариша села, закинув ногу на ногу, и стала разглядывать мента. После встречи с Вованом ее жизнь с архимандритом стала Марише безразличной. Чувствовала, что и она запала в сердце бригадиру со стрелами усов. Вован был совсем другое дело, нежели какой-то Сверчок. В будущих любовных взаимоотношениях с бригадиром востряковских Мариша получала долгожданное счастье и неплохое обеспечение. Феоген перестал быть ей нужен, и, понимая, что надо оперу за "подогрев наркотой" чем-то платить, легко сказала: 	- Имей в виду меня свидетельницей. Как скажешь, покажу на Феогена, если долгогривого прижмете. 	- Зачем "как скажешь"? Покажешь, как было. По "Пальме" пинюхинской архимандрит с Ячменевым разговоры вел? 	- А как же! Прямые намеки давал, чтобы Пинюхина убрали. 	Кострецов достал из кармана сложенные чистые листы бумаги. 	- Напиши, что помнишь. 	Мариша, глянув на измятые листы, фыркнула: 	- Дельной бумаги не имеешь. 	Она подошла к бюро, за которым работал Феоген. Открыла его крышку, достала стопку отличной мелованной бумаги, присела и начала писать. 	Кострецов дымил, раздумывая над очередным перевоплощением Мариши: 	"Дело, конечно, не только в том, что наркоты приняла. Укрепилась чем-то еще и скидывает под откос Феогена. Неужели Вован на нее так повлиял? Но как? Расколол в стукачестве? Нет, только не это. Если она ведет двойную игру, то не стала бы письменно Феогена сдавать. Это уже прямой на нее документ". 	Не очень ловкий с женщинами, Кость не мог себе представить даже часть тех эмоций, какие вызвал в этой наркоманке Вован. Опер наткнулся на то, что постигается лишь интуицией или многоопытностью в любовных делах. Подводил его также выстраданный взгляд на "уголовень", среди грязи которой он годами плескался. В таких болотах, уверился Кость, что-то чистое не приживается. 	Опер решил не показывать своей осведомленности о визите Вована. Во-первых, он засветил бы тогда топковскую слежку, а во-вторых, вряд ли что-то конструктивное мог навязать Маришке востряковский бандит с первого же свидания. 	- Спасибо за труды, Мариша, - проговорил Кость, забирая у нее исписанные листки. - Спи, отдыхай. 	Мариша послушала, как стукнула за опером дверь. Прошла к ванной, где укололась "герой" мента. 	Открыла дверь, посмотрела на брошенные шприц и оставшиеся дозы. Потом присела на край ванны и закрыла глаза: вновь перед ней был сияющий взгляд Вована, впитывающий ее тело снизу. Как победоносно чувствовала она себя над мужским лицом, его восхищенным взглядом! 	Мариша опустила голову в ладони и закачалась со стоном - и как омерзительно все, что сейчас пережила она, наркоманка-стукачка. 	Девушка встала на колени и стала твердить Иисусову молитву, стараясь, чтобы ушло сознание и остался лишь полет. Она трудилась, добиваясь взлета на гору. И наконец он пришел, душа ее согрелась. 	Мариша поднялась с колен. Собрала с полу разбросанные пакетики с героином. Прошла в туалет и бросила зелье в унитаз. Нажала на ручку спуска. Смыла порошки прозрачная вода.
	Глава 4 	Генерал Белокрылов согласовал с Ракитой "усмирительную акцию" для новых хозяев "Покрова" кавказцев Автандила и его компаньона по кличке Харчо. Решено было обезоружить охранников магазина, а потом его поджечь. 	Ракита, не сумевший расправиться с Черчем, на этот раз не стал каяться перед Леонтием Александровичем. Встреча с Никифором выбила его из колеи. Из-за этого спецбригадовец, назначенный старшим в "покровскую" операцию, глубоко не вник в расстановку сил противника и не присмотрелся к Автандилу и Харчо, крутым, постоянно вооруженным бандюгам. Поэтому Ракита взял к "Покрову" только спецбригадовцев Оникса и Кузьму, посчитав этого достаточным для перевеса магазинной охраны. 	Его джип остановился за углом ближайшего к магазину массива домов. Ракита скомандовал, спецбригадовцы выскочили в темень пустыря вокруг универсама, скупо освещенную уличными фонарями. 	Элегантный спецбригадовец Оникс, с автоматом в руке, затянутой лайковой перчаткой, скользнул ко входу в "Покров", чтобы заняться своей целью - первым охранником. Неторопливый Кузьма, надвинув спецназовскую вязаную шапочку поглубже на лоб, двинулся блокировать второго востряковского, покуривавшего на ящике за задней стеной магазина. 	Ракита, предварительно позвонивший в директорский кабинет универсама и убедившийся, что там кто-то из кавказцев есть, направился ко входу в подсобные помещения, чтобы прихватить народишко в кабинете и выкинуть его на улицу. После такой обработки противника спецбригадовцами можно было запаливать "Покров". 	Неудачи начались с пижона Оникса. Он сумел незаметно подобраться к бандиту, прогуливавшемуся около центрального входа. И ему ничего не стоило прыгнуть на того сзади, оглушить по черепу, отнять пистолет. Но бывший разведчик-диверсант Оникс, на своей новой гнусной службе носивший перчатки, чтобы не марать руки о попадавшуюся под них шпану, не пожелал возиться с очередной шушерой. Оникс вскинул автомат и приказал охраннику: 	- Стоять! Руки! 	Бандит охнул, изображая крайнее смятение. Но вдруг грохнулся на землю, перекатился, выхватывая пистолет, и выстрелил! Промахнулся. Оникс прошил его очередью. 	В тот же миг покровские пришли в движение. Охранник позади магазина вскочил, хватаясь за оружие. Кузьме пришлось всадить в него пули. 	Ракита только крался по коридору подсобки к кабинету, но услышавшие выстрелы Автандил и Харчо кинулись с пистолетами - один к двери, другой к кабинетному окну. 	Харчо, выбив стекло, увидел фигуру Кузьмы и снял его выстрелом. Автандил распахнул дверь в коридор, пробежал по нему и бешено засадил по бросившемуся наутек Раките. Тот под градом пуль вылетел наружу. 	На улице Оникс расстреливал окно, из которого палил Харчо. Ракита прилег рядом, приказал Ониксу: 	- Глянь, что с Кузьмой! Я прикрою. 	Ракита ударил по окну, но тут из дверей подсобки стал бить Автандил. Оникс ящерицей полз к неподвижному Кузьме, а Ракита под перекрестным огнем едва успевал огрызаться свинцом в двух направлениях. 	Доползший до Кузьмы Оникс поддержал его очередями. Потом он перебежками вернулся к старшему. 	- Ракита, Кузьма готов! 	- Отходим, - ответил тот. 	Они выпрямились, спина к спине, и слаженно полоснули по огневым точкам Харчо и Автандила. Бандиты отпрянули в укрытия. 	Спецбригадовцы пронеслись к джипу, он завелся и стрелой унесся по переулкам.
 ***
 	Вскоре на место боя прибыли оперативники. Они обследовали место перестрелки, забрали трупы двоих востряковских и Кузьмы в морг. 	А на одной из блатхат предутренней Москвы вели разговор приехавшие сюда Харчо и Автандил с вызванным Вованом. 	Порывистый Харчо, прозванный так за любовь к наваристому кавказскому супу, горячился больше сдержанного Автандила, гасившего возбуждение сухим вином. Харчо, куря одну сигарету за другой, повторял: 	- Какой глупый наезд, понимаешь! Зачем нормальных людей валить, а? Зачем кровь лить, когда можно спокойно договориться! 	- Предупреждал меня Сверчок, что Белокрыл по-хорошему не поймет, - цедил Вован. - Каюсь, не придал я тому большого значения. Что дальше делать будем? 	- Это твои дела, дорогой Вован, - проговорил Автандил, отхлебнув из стакана. - Наши бабки - твоя забота. 	- Как что? - возникал Харчо. - Кровью умоем попов, понимаешь! Я, Вован, первым с твоими ребятами на квит пойду! 	- Попы в этом лишь заправляют, братки, - объяснил Вован. - А командует стрелками у них Белокрыл, с которым вы по долгам лясы точили. Он, я узнал, - бывший генерал КГБ. 	- Вот как! - уважительно произнес Автандил. - Я и смотрю: четко его парни работали! Мой так вертанулся под пулями. Я беспрерывно по нему в коридоре стрелял, но он ужом ушел. 	- Что ты поешь, Автандил? - не согласился Харчо. - Я из кабинета одного на улице сразу завалил. 	- И все же потери: двое наших против ихнего одного, - напомнил Вован. - Не знаю, кого Белокрыл в эту команду направил, но трое его нападавших вас четверых перекрыли. 	- Внезапно они наехали, - проворчал Харчо. 	- Лады, - прекратил перебранку Вован. - Вы, кунаки, мне ясно теперь скажите, чего дальше желаете? Или бабки с Белокрыла все же станем снимать, или его лично поучим? 	- Пусть кровью заплатит эта паскуда, - торжественно произнес Харчо. - Мы с ним честно базарили, понимаешь, хлеб-соль водили, а он шакалом оказался. 	Автандил усмехнулся, рассудительно заговорил: 	- Что из того, если завалим пузана, дорогой Харчо? Мы потешим свое сердце, но останемся с пустым карманом. А при такой обиде мы можем его строго подвесить: так, что и бабки отдаст, и проценты со счетчика, какой на него немедленно включим. 	- Автандил толково говорит, - прокомментировал Вован, - хотя душа у меня горит Белокрыла немедля положить: теперь на нем и мне должок за двоих из моей бригады. Но я с ним сочтусь, когда дело окончательно проверну, в каком вам помочь мои паханы обещали. Автандил мудро микитит: счетчик за наезд немедленно на генерала включаем с той суммы, что по старым долгам на магазине висит. 	- Дорогой Вован, - продолжил воодушевленный его поддержкой Автандил, - до этого я и Харчо с Белокрылом базарили, пытались дело уладить, на крышу востряковских намекали. Теперь пора тебе свое слово ему сказать. 	Вован кивнул. 	- Есть у вас домашний телефон Белокрыла? 	Автандил развел руками. 	- Мы ему только в офис звонили. 	- Ништяк, - сказал бригадир, - попробуем узнать. 	Он набрал номер телефона квартиры Феогена. Спустя некоторое время трубку взяла Мариша. 	- Приветик от нового знакомого, - проговорил Вован. 	- Ой, - тревожно прошептала Мариша, - сегодня вечером Феоген из командировки вернулся. Хорошо, без задних ног сейчас спит, звонка не слышал. Ты теперь сюда не звони, я тебе буду звонить. 	- Мариш, - с воркующими интонациями произнес Вован, - извиняй. Тут крутая разборка с "Покровом". Люди Белокрыла моих двоих постреляли, одного своего потеряли. Нужен мне прямо немедля его домашний телефон, чтоб за жабры взять. Ты его этот номер не надыбала? 	- Подожди, Вованчик. Сейчас я для тебя расстараюсь. 	- Как? Ты не рискуй. Феогена не надо спрашивать. 	- Да я и не собираюсь, - горячо зашептала Мариша в трубку. - В его записной книжке постараюсь телефончик найти. Жди. 	Минут через пять Мариша снова взяла трубку: 	- Есть! Записывай. 	Она продиктовала цифры. Вован записал и нежно закончил разговор: 	- Ладненько. Целую, лапуля. 	Бригадир взглянул на кунаков, засмолил неизменный "Беломор" и набрал номер квартиры Белокрылова. 	Генерал не спал, осмысливая информацию Ракиты о провале "покровской" акции. Он поднял трубку зазвонившего телефона, думая, что это опять Ракита, но услышал незнакомый голос: 	- Спокойная у тебя ночь? Не очень, а? 	- Кто говорит? - сердито спросил Белокрылов. 	- Вованом меня кличут на Вострякове. Прикинь сам: если я тебе, падла, звоню, то и убрать могу в любой момент, точно как твои псы сегодня моих людей постреляли. 	У генерала невольно сжалось сердце. Он быстро достал из тумбочки пистолет, выключил лампу, горевшую над изголовьем кровати. Вован словно увидев его суету, продолжил: 	- Сыграло очко? Я в него тебя перед смертью отдрючу за двоих братанов. 	Белокрылов пришел в себя, сообразив, что раз не напали сразу, а звонят, значит, будут искать компромисса. Он сдержанно проговорил: 	- Я тоже одного потерял. 	- Но ты наехал, а был не прав. Ты Автандила и Харчо обул и вместо бабок пулей рассчитываешься? - тоже поспокойнее признес Вован. 	В растерянности оказался Белокрылов. Грозный звонок востряковского Вована по телефону, который знал только узкий круг его приближенных, мог говорить и о том, что противник вычислил его спецбригаду. А значит, востряковские могли навалиться на белокрыловское подразделение всеми силами. Отменны, но, увы, малочисленны были его бойцы, и Леонтий Александрович решил хотя бы для виду согласиться с Вованом. 	- Я не хотел крови, - сказал генерал. - Случайно вышло. Планировал я только поджог, но ребята перестарались. 	- Всякое можешь теперь лепить. Но отныне будешь иметь дело только со мной. Автандил и Харчо отдохнут. А со мной так: счетчик я на тебя включил. К тем бабкам, что ты со своим попом был по лабазу должен, каждый день просрочки будет двадцать процентов наматывать. 	- Сколько? - возмутился Белокрылов. - Крутовато заломил. 	- А дней у тебя этих не боле недели, - не обращая внимания на его замечание, приговорил бригадир. 	- Подумаю, - стараясь сохранить солидность, ответил генерал. 	- Думать собрался? - мрачно проговорил Вован. - Тогда только три дня даю. Вякни, крыса, еще что-нибудь, и я за бабками прямо сейчас к тебе приеду. На своих яйцах случалось висеть? 	Белокрылов молчал. Вован подытожил: 	- Вот и помалкивай. Через трое суток чтоб все бабки были. - И положил трубку.
 ***
 	На следующее утро в офисе архимандрита Феогена генерал Белокрылов обсуждал с ним последствия заварушки в "Покрове". 	- Крайне неприятно ситуация сложилась, - качал головой Феоген, нервно обдергивая рукава рясы. 	- Большая моя тут вина, но теперь надо идти до конца, - отвечал Леонтий Александрович. 	- И так слишком далеко зашли, - хмурился Шкуркин. - Вместе с Пинюхиным уже три трупа. И у нас большая потеря - Ячменев. 	- Моего вчерашнего бойца вы не считаете? - сверкнул заплывшими глазками генерал. 	- Господи, упокой души рабов Твоих. - Феоген перекрестился и поглядел на собеседника. - До какого конца идти вы еще собираетесь? 	- Надо зачистить последние операции. Придется убирать Ракиту. Во-первых, он - исполнитель по Пинюхину, где прокололся: его во дворах Мясницкой перед акцией бомж видел. Но он почему-то не в состоянии до сих пор ликвидировать бомжа-свидетеля. Действия Ракиты на Чистых прудах в последние дни контролировали спецбригадовцы. Бомж жив-здоров, а Ракита о своей заминке по этому заданию мне ничего не докладывает. 	- Недостаточно, чтобы предельно поступить с одним из ваших лучших работников. Помилуй нас, Господи. Вы можете просто выслать Ракиту из города. 	Белокрылов отчеканил: 	- Я окончательно Раките перестал доверять после вчерашнего. Столь бездарно проведенная "покровская" операция! Трое специалистов идут в магазин, который охраняют бандиты, а Автандил и Харчо пьянствуют внутри, - и теряют своего товарища! 	- Возможен сговор Ракиты с востряковскими? 	- Это нет, Ракита с высокими моральными устоями, но именно поэтому он и впал, я думаю, в эмоции. Начал задумываться по большому счету, потому и в деле ошибается. Понимаете ли, Феоген, бывшего верного офицера Родины трудно переориентировать на роль простого наемника. Таким людям необходим идейный стимул. 	Феоген прищурился. 	- А авторитета Церкви ему мало? Он от ее имени воюет с отребьем. Кто был Пинюхин? Типичный новый русский, готовый на все ради своего кармана. А вчера группой Ракиты были уничтожены двое востряковских уголовников. 	- Не очень укладывается в такую "идейную" схему бомж-свидетель, которого надо убрать, - усмехнулся Леонтий Александрович. 	- Разве диверсантам КГБ не приходилось беспрекословно убирать и не таких огрызков, если приказывал начальник? - вкрадчиво поинтересовался архимандрит. 	Генерал кивнул. 	- Убирали и вполне достойных людей. 	- Что ж тогда за проблемы у Ракиты? 	- Видите ли, за КГБ все-таки стояла Родина, а что за патриархией? 	Шкуркин гневно исказил лицо. 	- Господь Бог наш Иисус Христос! 	- Да? - осклабился Белокрылов. - А если атеист Ракита увидел в этом направлении лишь магазин "Покров", которым кто-то из патриархии владел? Причем владельцы лихо пользовались прибыльнейшим заведением - так, что за последствия приходится людей убивать, пусть и бандитов. Вы, батюшка, возможно, подзабыли нашу с вами деятельность в означенном универсаме? 	Архимандрит отвел глаза, потер пальцами жирные щеки, уточнил: 	- Раките известно, что мы с вами - бывшие хозяева "Покрова"? 	- Нет. Но и без этой информации у него достаточно пищи для обобщений. 	- Не знаю, не знаю, Леонтий Александрович. Я на расправу с Ракитой вас благословить не могу. 	Генерал расхохотался. 	- А на что вы меня благословляли? Я ведь, как и Ракита, закоренелый атеист. В вашей духовной поддержке не нуждаюсь. Просто сотрудничаю с вами по необходимости. Вот и давайте без трепа на высокие темы. Богом вы можете лохов, как выражаются блатари, стращать. 	Шкуркин уставился на него свинцовыми глазами. Генерал невозмутимо выдержал их напор и продолжил: 	- Далее. Бригадир востряковских Вован требует в течение трех дней выплатить наш старый "покровский" долг, плюс к нему по двадцать процентов с той суммы за каждые просроченные сутки. Время пошло с сегодняшней ночи. 	- Леонтий Александрович! - взревел Феоген. 	- Что, батюшка? Повторяю: я своей вины за вчерашний перебор не снимаю, но если мы Вовану все-таки уступим, то вам под расчет придется внести треть всех денег. Две трети за свой прокол беру на себя. 	- Леонтий Александрович, вы же знаете, - взволнованно произнес Шкуркин. - У меня расходы. Вы лучше всех в курсе, сколько у меня ушло на коттедж по Рублевке. Я Маришу содержу, а у нее самые разные причуды. Вчера она потребовала, чтобы я купил ей иномарку. 	- Успокойтесь! Мне платить тоже совсем не светит. Я разберусь с Ракитой, переведу спецбригаду на полную конспирацию, сам поменяю квартиру, а то Вован мне прямо домой звонил. Посмотрим, как поведут себя востряковские дальше. Но и вы должны пошустрить на самом верху. 	- Что вы имеете в виду? 	- Востряковские работают от епископа Артемия Екиманова. Я согласовываю свои действия с вами, а тот же Вован - с Артемием. Если бы вы смогли договориться с епископом, то и основной сыр-бор ушел бы. Востряковские, конечно, поартачились бы еще за свои трупы, но, думаю, с утихомирившимся Артемием заткнулись бы меньшей суммой, чем та, которую Вован сейчас ломит. А Харчо и Автандил востряковским не указ: захотели - дали крышу, захотели - сняли. Уладили бы вы с Артемием, и я с Вованом мог бы сговориться. Например, оказали б востряковским спецбригадовцы какую-нибудь впечатляющую услугу - и квиты. 	Шкуркин задумался, потом сказал: 	- Представьте, Леонтий Александрович: как у вашей спецбригады с востряковскими бандитами, так и у меня, вернее, у моих начальников с кланом Артемия столь далеко зашло, что тоже приходится идти до конца. По "Пальме" мы Артемия переиграли, перекупив эту гостиницу под один из наших паломнических центров. Артемий этого нам не простит. И убийством Ячменева он уже не удоволетворится, станет опять атаковать. 	- Да как же вы все постоянно твердите: "Бог простит, и я прощаю"? 	Архимандрит строго посмотрел на него: 	- Хватит демагогии, Леонтий Александрович. Мои переговоры с Артемием исключаются. 	- Значит, вся надежда на меня? 	- Да, генерал. Я помолюсь за вас, - проговорил Шкуркин и завел глаза под свой низкий мощный лоб.
 ***
 	В этот же день генерал обзвонил всех спецбригадовцев, исключая Ракиту, и приказал всем "уйти на дно". Дольше всех он говорил с Ониксом. 	Сначала Леонтий Александрович расспросил его о случившемся в "Покрове", отметив сумбурность ответов этого обычно логичного спецбригадовца. А Оникс путался, потому что операция сорвалась именно из-за его не правильных действий. Но, не столь верный спецназовскому братству, как Ракита, и уловив из некоторых фраз генерала, что тот всю ответственность взял на себя, начал бригадира топить. 	- Александрыч, - говорил он, - пульнул мой объект, но почему? Не знаю, что доложил вам Ракита, а все же думаю - не случайно этот охранник оказался передо мной с уже вытащенным оружием. 	- Да? Как ты это объясняешь? 	- Ракита в ходе операции, видимо, неосторожность проявил, как-то обнаружил себя. Иначе с чего вдруг охранник встретил меня с наведенным пистолетом? - врал Оникс, изо всех сил стараясь остаться на плаву. 	Генералу, решившему покончить с Ракитой, было все равно, кто из них непосредственно напортачил. Но по исконному принципу КГБ "разделяй и властвуй" Белокрылов подзадоривал Оникса, настраивая его против Ракиты. 	Леонтий Александрович бросил: 	- Ваш старший свои действия указал безукоризненными. Кстати, заметил, что операция провалилась, возможно, потому, как Оникс в дело необмятые новые перчатки надел. 	- Он еще шутит? - вскипел Оникс, постоянно терпящий насмешки по поводу своих пижонских замашек. - А то, что Кузьма на его совести как командира он молчит? 	- К сожалению, на Раките дела есть и посерьезнее, - проговорил генерал. - Поставил он под удар все наше подразделение. 	Он замолчал, давая время Ониксу проникнуться его заявлением, "убойным" по смыслу. Потом добавил: 	- Есть неопровержимые данные, что пытался Ракита наладить сотрудничество с востряковскими. 	- Вот как?! - воскликнул Оникс. - Гнида! Не потому ль он и Кузьму подставил? 	- Вполне возможно. Под чужую черепушку не заглянешь. Такому, как Ракита, в наших рядах не место. 	Оникс понял, что стоит за этими словами начальника. Четко спросил: 	- Будут приказания? 	- Да. Тебе катать "в черный хлеб". 	- Есть. 	- Проведешь операцию на Чистых прудах, - стал разъяснять генерал. - Я его завтра с утра туда пошлю, чтобы он с бомжом завершил. Отработаешь под жиганский завал холодным оружием. Тогда убедительнее будет, если чистопрудные дела Ракиты милиция раскрутит. Охотился, мол, убитый за бомжом-уголовником, на его нож и напоролся. 	- Есть. 	Белокрылов, закончив разговор, с удовольствием подумал, что труп Ракиты явится весомым активом при дальнейшем выяснении отношений с Вованом. Представил себе возможный разговор с бригадиром: 	"Мы сами наказали виновника кровопролития в "Покрове". Теперь двое ваших убитых - на двоих наших. Стоит ли налегать на срочную выплату денег каким-то Автандилу и Харчо, Вован?" 	Ближе к ночи генерал набрал номер телефона Ракиты: 	- Привет, дорогой. 	- Здорово, Александрыч. 	- Наследили вы на Чистых прудах, но тебе оттуда все равно пока не придется сниматься. Догадываешься, почему? 	- Так точно. Бомж за мной. 	- Что у тебя по нему? 	Раките пришлось хитрить: 	- Исчез он из того района. 	Леонтий Александрович усмехнулся про себя на столь дикую в устах Ракиты ложь, но спокойно сказал: 	- Задание есть задание. 	- Понимаю, Александрыч. 	- Мне ли тебя учить? - добродушно проговорил Белокрылов. - Этот Черч - местный, пьянь, уголовник с широкими связями. Такие бесследно никуда не исчезают. Кто-то что-то о нем всегда знает. 	- Вполне согласен. Задержался я по нему из-за подготовки магазинной операции. 	Генерал мрачно отрезал: 	- Лихо ты ее подготовил. Исправляйся немедленно хотя б по бомжу. Завтра с утра займешься только этим.
	Глава 5 	Ракита после разговора с Белокрыловым долго не спал ночью. 	Прокол с "Покровом" вкупе с задержкой по Черчу, не сомневался киллер, поставил его "под колпак". Теперь его действия будут контролироваться кем-то из спецбригады. Как быть ему с Черчем? И еще этот странный Никифор... 	Белокрылов в разговоре с Феогеном определил близко к истине происходящее со спецбригадовцем. Но генерал, не зная случившегося между киллером и Никифором на Потаповском, приписывал неуравновешенность Ракиты только его эмоциям, расходившимся от не праведности его новой службы. А проблема была в другом. Ракита, опустивший нож под взглядом Никифора, впервые испытал нравственное потрясение. Спецбригадовец провалил "покровскую" операцию, потому что впервые ощутил Божье присутствие. 	Он бессонно лежал на постели в квартире, мертвой от давно устоявшейся тишины. Ясно понимал, что должен сделать выбор. Требовалось или немедленно убрать Черча, или... А вот второго выхода из создавшейся ситуации пока Ракита не мог себе представить. И он изучал, прорабатывал первый, пока не уверился - не сможет теперь убить Черча. Эта линия непременно упиралась в мужика с кривыми ногами, на которых тот вышагнул из темноты. 	Размышлять о том, что будет, если он не выполнит задание Белокрылова, не приходилось. Ясно, что его ждала немедленная расправа спецбригады. 	"Как ни крути, - утвердился наконец Ракита, - надо уходить. Исчезнуть из Москвы, менять личину, начинать какую-то новую жизнь". 	Он взглянул на часы, показывающие предутреннее время. 	"Надо отрываться. Генерал может взять под колпак прямо с утра". 	За свою длинную боевую жизнь Ракита не раз выскакивал из крайних ситуаций. Но раньше всегда где-то маячил конечный пункт броска. Разведчика, удалого бойца невидимого "передка" ждали такие же асы, чтобы прикрыть, перебросить в безопасность по цепочке. Его товарищи были готовы и свою жизнь положить, дабы уцелел счастливчик, вырвавшийся из ада очередной заварухи. 	Теперь впереди его ждало совершенно пустое пространство. Нигде в мире не мог зажечься огонек, у которого Ракита смог бы отогреть душу. Более того - те же братья по оружию будут искать его, чтобы уничтожить. 	Ракита, поднявшийся с постели и собирающий сумку, даже остановился от внезапной мысли. 	"Братья... - подумал он. - Воинские братья. А водятся на свете еще и кровавые "братки". Да мало ли кто этим словом прикрывается! Вот и Никифор разил словом "брат". И разве он не воин, не воюет за своего Христа? Да еще как! Идет на нож за случайного бомжа, готового продать его с потрохами..." 	В сумятице чувств, охвативших его, непоколебимо стоял только Никифор. И Ракита вдруг подумал, что ведь пощаженный им Черч тоже стал его братом и теперь он должен спасти его. В том, что бомжа уберут, спецбригадовец не сомневался. Непривычным и радостным было охватившее Ракиту чувство. Никогда так не теплела его черствая душа. 	Весело посмотрев на предрассветную синеву, разгорающуюся за окном, Ракита сложил в сумку спецснаряжение, оружие, все необходимое, без чего не привык уходить в никуда. Но теперь неким солнечным зайчиком светил на его пути небритый, беззубый бомж с Чистяков. Ракита знал, что заминка с новым выходом на Черча может стоить ему жизни, но твердо встал на исходную позицию: один против всех - спецбригады, генерала-пузана, востряковских... Кто там еще?
 ***
 	Когда Ракита вышел из дома и направился к своему джипу, держа тяжелую сумку в левой руке, так как стрелял с правой, Оникс, притаившийся во дворе, взял его под наблюдение. 	Ракита бросил сумку на заднее сиденье машины и не стал искать возможный "хвост", пока не выехал на улицу. 	На просторе же он пристально взгляделся в зеркальце заднего обзора и сразу же заметил преследовавший его "жигуль". Красная "семерка" квалифицированно держалась сзади, то отпуская его джип, то сокращая расстояние между ними. Но Ракита, определив, что машина "висит" на нем, проскочил в первый же подвернувшийся переулок. Петляя там, убедился - "жигуленок" прилип. 	Сидевшего за рулем Оникса Ракита не рассмотрел, незнакома ему была и эта машина. Но он понимал, что пасущий спецбригадовец и должен был отправиться за ним на неизвестной тачке. Слежка не взволновала Ракиту, он знал, что это лишь белокрыловский контролер его сегодняшнего задания. Он настраивался уйти от него на Чистяках. 	Вырулив на Чистые пруды, Ракита решил сначала ускользнуть от преследователя, а потом разыскать подружку Черча и предупредить ее, чтобы Черч немедленно исчезал из Москвы. 	Ракита остановил джип неподалеку от Банковского переулка. Он хотел, выскочив, пронестись по уже изученным местным проходным дворам и скрыться от "хвоста". Но вдруг увидел самого Черча, топающего в "штормовом" состоянии. Кеша не сумел на этот раз добраться даже до трех вокзалов, потому что, следуя туда после приключения на Потаповском, наскочил на Векшу. И тот напоил его пойлом, сотворенным из технического спирта пополам с давлеными яблоками, отчего Кешино сознание непроглядно заволокло. 	Бросил Ракита взгляд окрест - красный "жигуль" стоял на углу, отрезая дорогу прущему на него Черчу. Ракита понесся на джипе туда, обгоняя Кешу, чтобы прикрыть его от наезда в буквальном смысле этого слова. Джип вильнул около шатающегося бомжа и встал, развернувшись перед "Жигулями". 	Ракита увидел Оникса. Все еще считая, что тот интересуется здесь больше Черчем, он безбоязненно припарковал джип у тротуара и махнул коллеге рукой, якобы удивляясь неожиданной встрече. Потом глянул назад, отметив, что завидевший его Черч, спотыкаясь, устремился во дворы. Киллер вылез из машины и, дружески улыбаясь Ониксу, направился к его "жигуленку". 	Оникс, так же по-свойски глядя на него, выходил на тротуар. Когда Ракита приблизился, Оникс быстро шагнул к нему едва ли не вплотную, чтобы ударить ножом, зажатым в заведенной назад руке. Но слишком рано дернул предплечьем. Чуткий Ракита среагировал мгновенно: отскочил в сторону, поймал вилкой рук летящий к нему нож Оникса и вывернул ему кисть! Тут же двинул коленом в его склоненное лицо. Тот захлебнулся кровью, хлынувшей из разбитого носа и рта. 	Еще раз ударил его ногой в шею, Оникс отлетел к стене дома, шмякнулся о нее затылком и сполз на тротуар. Ракита, быстро оглядев пустынную улочку, присел рядом, подобрал выпавший нож, вытащил у незадачливого киллера из-под куртки пистолет. Взвел курок, прижал ствол ко лбу спецбригадовца и спросил зло: 	- Это приказ или твоя инициатива? 	Оникс, пузыря кровью на губах, ответил: 	- Генерал приказал. 	- Почему "в черный хлеб"? 	- За проколы по этому бомжу и с "Покровом". 	Ракита зловеще осведомился: 	- А "Покров" разве мы не из-за тебя провалили? 	- Пошел на хер! - с ненавистью вскрикнул Оникс, совершенно не предполагая, что Ракита решился распрощаться со спецбригадой, а значит, может спокойно прикончить его за наглость и покушение. 	Ракита приставил пистолет к виску Оникса и нажал на спуск. Посланник Белокрылова затих с пулей в голове из собственного оружия. 	Ракита оглянулся. Ни его, ни тела Оникса нельзя было увидеть из-за длинного ряда стоящих вдоль тротуара автомобилей. Да и прохожих на улице не было. Ракита взглянул на тонкие перчатки, в которых Оникс вышел на свою последнюю в жизни операцию, и усмехнулся. Стер носовым платком свои отпечатки на рукоятке пистолета, вложил его в правую руку мертвого спецбригадовца. Очень было похоже, что Оникс сам застрелился. 	Не распрямляясь, он пробрался по веренице машин к своему джипу, вскочил на него и умчался. 	Киллер дал круг ближе к прудам и свернул на Потаповский, зарулив во двор, где вместе с Нютой обретался Черч. Ракита тормознул, выскочил из машины и сбежал в подвал. 	Нютка спала на топчане, не подозревая, что на улице чуть не простился с жизнью ее возлюбленный. Ракита растолкал ее. 	- Есть срочное сообщение для твоего Кеши! 	Та, не запомнившая Ракиту в пивной, с недоумением уставилась на него. 	- Скажешь Черчу, что приходил тот, кто его в этом дворе не тронул, - проговорил Ракита. - Скажешь, что он мне не нужен, но его обязательно прикончат другие. Поняла? 	Нюта отвела с сального лба челочку. 	- Завалить Черча, что ли, решили? Опять он деньги должен? 	- Его убьют на Чистых прудах или в любом другом месте Москвы, если он из нее срочно не скроется, - еще раз повторил Ракита и выбежал из подвала. 	Сел на джип, выехал на Потаповский, кинув взгляд по сторонам переулка. Ровно шумели утренней текучкой Чистяки. Ракита понесся с них на Сретенку, чтобы, проскочив ее, выйти на Садовое кольцо, а там - Бог весть куда. 	Он правил по Сретенке, казнясь, что не просчитал до конца коварного Леонтия Александровича. Слепая ярость, которая подтолкнула его застрелить Оникса, теперь обрушилась на пузатого генерала, передвигающего спецбригадовцев как пешки в любых направлениях, в том числе - под землю. Ракита вдруг осознал, что не может скрыться из города, пока не накажет кровавого шахматиста. 	"Не тех мы убирали, - думал Ракита. - Ликвидировать необходимо этого аналитика-душеведа гребаного, чтоб не позорились такие ребята, как я, как покойник Кузьма, да и неплохой, но спившийся Оникс". 	Ракита вычислял места в Москве, где бы он мог затаиться для акции возмездия, как вдруг заметил Никифора, шагающего по улице. Тормознув джип, спецбригадовец выбрался на тротуар и нагнал того. 	- Привет! - окликнул он Никифора. 	Тот обернулся, спокойно посмотрел на него, будто бы они час назад расстались, и остановился. 	- Спаси Христос. 	- Меня Николаем зовут, - представился, подходя, Ракита. 	- Хорошее имя, - глядя ему в глаза, ответил мужик, - так царственного мученика государя императора звали. А я - раб Божий Никифор. Снова ты в суете? 	- Да, - усмехнувшись, сказал Ракита, - только теперь меня ищут, чтобы убить. 	- За то, что Черча пожалел? 	- И за это. 	- Пошли, я тебя укрою. 	- Я на машине, - произнес Ракита, удивляясь - только подумал о "заныре", Никифор туда зовет. 	Они сели в машину, Никифор стал подсказывать дорогу в такой же канители сретенских переулков, как на Чистяках. Наконец зарулили во дворик со старыми невысокими домами. 	Никифор указал на гараж в глубине. 	- Пустой. Хозяин его укатил отдыхать, а мне поручил приглядывать, ежкин дрын. Становь, Николай, машину туда. 	Он ловко соскочил на землю, достал из крамана пиджака связку ключей на веревочке, открыл гаражные ворота. Ракита въехал, остановился. Выбрался из джипа, захватил сумку с заднего сиденья и кивнул на ключи у Никифора в руке. 	- Много у тебя хозяйства. 	Никифор прищурился. 	- То с замков по всей России. Я при советской власти постоянно в бегах бывал. Этот вот, - он приподнял один, - от сибирской заимки. Мы в тех краях первый приход Зарубежной церкви налаживали. Лет десять он теперь уж действует, и название у той деревни многозначительное - Потеряевка. 	Он тронул бок набитой сумки Ракиты, осуждающе заключив: 	- Наложил железа. Чай, припас людей убивать? 	- От бывших друзей, может, придется отстреливаться. 	Никифор покачал головой и повел Ракиту к обшарпанной двери дома со скособоченным крыльцом. Открыл ее и ввел в комнатуху с прихожей и крохотной кухонькой. 	- А туалетные удобствия во дворе, - заметил Никифор. - Устроит твое лихо пересидеть? 	- Меня сейчас все устроит. Большое тебе спасибо. 	- Ну и слава Богу. Живи сколь надо. Только дверь я ни оттуда, ни отсюда не замыкаю. Нечего у меня красть. На ночь я тебе на полу постелю. 	Ракита осмотрел комнату с полуободранными обоями: старый комод, стол, табуретки, древняя тахта, бумажные иконы по стенам, среди которых вырезанная из журнала фотография семьи царственных мучеников - растрелянных Романовых. 	- Я, Никифор, может, у тебя ночевать и не буду. Если управлюсь сегодня с делами, сразу из Москвы уеду. 	- Да как хочешь. Я на этой территории, вишь, за дворника, вот жилье-то мне и предоставили. Ну, Николай, пошел я по своим хлопотам. 	Никифор ушел. Ракита расстегнул куртку, под которой в подмышечной кобуре висел пистолет, лег на тахту, закрыл глаза и расслабился. 	"Если повезет, - думал Ракита, - я с Белокрыловым вечером закончу". 	Он попытался подремать после бессонной ночи, чтобы быть в форме в засаде, которую собирался сделать на квартире генерала. Хорошо зная его образ жизни, Ракита надеялся, что тот вернется после рабочего дня домой, где так же пусто и одиноко, как и в его бывшей квартире. Спецбригадовец представлял, как генерал переоденется в мягкую куртку, начнет сооружать холостяцкий ужин, но он не даст ему набить брюхо, угостив свинцом.
 ***
 	Отдохнув, Ракита вытащил из сумки бутерброды и лимонад, закусил на дорогу. Потом задернул "молнии" на сумке и куртке, подхватил свой арсенал и вышел во двор. Сел в гараже на джип и дал по газам. 	До вечера было еще несколько часов, но Ракита хотел забраться в генеральскую квартиру пораньше, чтобы получше там замаскироваться. Опытнейший Белокрылов, войдя в квартиру, мог по мельчайшим приметам уловить присутствие постороннего. 	Проехал Ракита до Преображенки, зарулил во двор дома генерала. 	Ракита рассчитывал попасть в квартиру через балкон, но на случай пребывания Леонтия Александровича дома спецбригадовец поднялся через подъезд. Он нажал кнопку звонка, держа руку за пазухой, чтобы выстрелить, если генерал откроет дверь. В квартире царило безмолвие. 	Ракита достал отмычки, решив все же попробовать открыть хитроумные белокрыловские замки. С первых же поворотов они легко поддались. Ракита распахнул дверь и скользнул внутрь. В прихожей он увидел раскрытые антресоли, разбросанные вещи. 	"Поэтому дверь ненадежно задраена! Неужели ускользнул?" - разочарованно думал он, осматривая комнаты. 	В них царил тот же кавардак, что и в прихожей. Ракита сокрушенно сел у столика с телефоном, поражаясь прыткости этого пузана. Где же теперь искать Белокрылова? 	Вдруг его осенило: 	"Архимандрит Феоген. Компаньон Белокрылова по "Покрову", его шеф в патриархии". 	Однажды Ракита присутствовал при телефонном разговоре генерала с Феогеном. Причем Белокрылов звонил архимандриту домой. Спецбригадовец, привыкший "фотографировать" глазами все примечательное, автоматически запомнил Феогенов домашний номер. Сейчас он напрягся: цифры всплыли будто бы на экране монитора. 	Установить по номеру телефона местонахождение квартиры для Ракиты, использовавшего свои бывшие служебные каналы, не составило труда. Арбатский адрес Феогена Шкуркина был у него в кармане. 	Ракита вздохнул, подумав о затяжке расчета с Белокрыловым. Сейчас, если архимандрита дома не окажется, придется у него делать засаду. Феогену пока незачем бежать с насиженного роскошного гнезда, значит, к ночи он должен появиться обязательно. Во что выльется их разговор, Ракита пока не представлял. Но это был единственный шанс достать хитроумного генерала, очевидно "ушедшего на дно" в связи с контратакой противника по "Покрову", заключил спецбригадовец. 	Аккуратно затворив за собой дверь, Ракита вышел из квартиры, сел в джип и отправился на Арбат. 	Там ему повезло гораздо больше, чем Вовану, которого засек наблюдавший Топков. Сейчас лейтенанта здесь не было, потому что Кострецов снял его со слежки после беседы с Маришей. Капитан, получив данные местопребывания Вована, посчитал, что интересное для розыска тут вряд ли возникнет. 	Складывалось же наоборот. Ракита поднялся к двери квартиры Феогена и тишайше открыл ее отмычками. Он проник в прихожую и сразу услышал громкие голоса из гостиной - это ссорились Мариша и неожиданно нагрянувший к ней Сверчок.
 ***
 	Сверчок измаялся на блатхате после разговора с Вованом. Он томился своим затворничеством, бездельем, невольно раздумывая о взаимоотношениях с Маришей. Пожив как с женой до засылки девицы к Феогену, Сверчок далеко зашел в своем влечении к сероглазой красавице. Пришлась ему по изувеченной душе Мариша. Впервые в его измолотой "жистянке" женщина заботилась о еде, чистоте дома, его внешнем виде - отвела к парикмахеру, где распорядилась модно подстричь Сверчков растрепанный чубчик. 	В Воване Сверчок усмотрел опасность того, что беспощадный бригадир подомнет девушку под себя, использовав свои секс-примочки. Сверчок решил предупредить это. Крепко хлебнув водки, поехал на Арбат и завалился к Марише. 	Та отнеслась к появлению Сверчка с крайней неприязнью, но прикрыла ее возмущением из-за столь наглого нарушения конспирации: 	- Раз выпил, спи. Телку тебе надо - вызови кого-нибудь из шалав в свой заныр. Ты чего нарисовался? Мента тут валил, Феоген может в любой момент приехать... Я и Вовану сказала, чтобы тут не появлялся, связываемся с ним лишь по телефону. 	- Вова-ану, - бурчал Сверчок, прикладываясь к бутылке пива. - У тебя Вован с языка не сходит. Отодрал тебя за всю масть? 	- Не твоя забота! 	- Не моя-я? - хрипел Сверчок. - А кто тебя снова на дела поставил, лахудра? Кого ты первого должна благодарить за навар с Феогена? 	- Я отблагодарила, - посверкивала глазищами Мариша, - с тобой спала, на хате порядок навела. Чего тебе еще от меня надо? 	Сверчок мрачнейше насупился. 	- Конец, значит, нашей любви? 	Мариша расхохоталась. 	- А она была? 	- У меня была. 	- Ну и повесь ее себе вместо медали. 	Поперхнулся пивом Сверчок, мутно поглядел. 	- Мочкану тебя, курва. 	- Что? - вскочила с дивана Мариша, уперев руки в крутые бедра. - Дня после того не проживешь. 	- Думаешь, ты теперь за Вованом как за каменной стеной? 	- Тебе, Сверчок, надо думать. За тобой от Феогена с его Белокрылом охота идет. Мент, с которым ты не разобрался, тоже ищет. И еще Вована врагом хочешь сделать? 	Сверчок поставил бутылку, закурил и злорадно произнес: 	- Ныне и Вован твой в жопе. Слыхала, как у "Покрова" белокрыловские двоих наших мочканули? Удержится ли твой хахаль в бригадирах? Не знаю. 	- Не хахаль он мне, - насторожившись, притворилась Мариша, - просто на связи тебя заменил. С чего ты решил, будто я Вовану дала? Мне вонючего Феогена хватает. Да Вован от меня и не требовал. У такого орла телок хватает. Он-то, как ты, водку не жрет, серьезный человек... А чего? Попрут Вована с бригадиров? 	- Все может быть, - утихомириваясь, сказал Сверчок. - Прокололся Вован по крыше "Покрова", это авторитет востряковских снизило. 	- Вот и подумал бы, как бригадиру помочь. На тебе-то тоже проколы. Чего ты за бабу поднялся? А еще деловой. 	Маришка усовещала его по заповедям воровского "закона". В нем женщина - "трещина", "бикса" - не человек. О ней "правильный по жизни" вспоминает лишь между делом и то - как об очередной подстилке. 	- А чего я могу? - смущенно хрипанул Сверчок. - Это ты через Феогена можешь. Доставай Белокрыла, и всей нашей бригаде будет фарт. 	В этот момент в гостиную шагнул Ракита. В руке он держал пистолет с навинченным глушителем. 	- Не дергаться! Ты сядь, - кивнул спецбригадовец Марише. Та с изумлением плюхнулась на диван. Сверчок, набычившись, повел было правую руку к карману, где у него был приготовлен пистолет на случай встречи с Маришиными гостями. - Сверчок! - крикнул Ракита, запомнивший имена собеседников, и нацелился ему в лоб. - Тихо сиди, и все нормально будет. Я послушал вас - совпадают интересы наши. Белокрыл из своей квартиры скрылся, и мне надо знать куда. 	- Ты кто покто? - тряхнул чубчиком Сверчок. 	- Работал раньше на генерала. 	Вмешалась быстро пришедшая в себя Мариша: 	- Если слышал наш базар, то усек, что по Белокрылу мы сами пустые. Лишь собираюсь его отрыть через Феогена. 	- Ну и рой, - процедил Ракита, не спуская мушки ствола со Сверчка, - звони Феогену, уточняй. 	Мариша усмехнулась. 	- Так дела не делаются. С чего я вдруг Феогена о таком крутом его кореше заспрашиваю? Дай сроку. 	- Нет у меня времени. Не прозвонишься, положу вас со Сверчком хрипатым, потом самого Феогена дождусь. 	Сверчок неожиданно рыпнулся из кресла под стол, покрытый скатертью, и выхватил пистолет. Ракита выстрелил, но промахнулся. Сверчок ответил россыпью свинца прямо через свисающую скатерть. Одна из пуль ударила Раките в ногу, тот упал. 	Востряковский перекатился из-под стола к дверям спальни, вскочил, паля наудачу. Он едва не успел заскочить туда, как Ракита, лежа, влепил ему пулю в голову. Сверчок взмахнул руками и рухнул навзничь. 	Спецбригадовец подполз к нему, контрольно выстрелил в висок, потом перевернулся, вскидывая ствол на прижавшуюся к спинке дивана Маришу. 	- Я предупреждал, - сказал он, зажимая свободной рукой рану выше колена. - Есть у тебя чем перевязаться? 	- В ванной. 	Ракита привстал, чтобы видеть через коридорчик дверь в ванную. 	- Неси что надо. Не вздумай там закрыться. Пулей достану. 	Мариша направилась в ванную, вынесла оттуда аптечку. Ракита приспустил брюки и хотел сам перевязать рану. Девушка махнула рукой: 	- Сиди! Сама все сделаю, не впервой. 	- Не очень ты переживаешь за Сверчка! - усмехнулся Ракита. 	- Да хер с ним! Ты ж сам слышал, как он меня нес, - ответила та, рассматривая рану. - Кость не задета, вскользячку тебя Сверчок угостил. Во чистодел-то! И шмальнуть толково не сумел, привык больше на перо полагаться. 	- Как же нам, Мариша, достать Белокрылова? 	- Чего теперь пытаешь? - Она кивнула в сторону трупа Сверчка. - Навалял дел. Придется мне отсюда соскакивать. Белокрыла теперь сами будете искать: и ты, и востряковские. 	Мариша закончила перевязку. Ракита натянул брюки. Держась за стену, приподнялся и встал. 	- Ну, будь здорова, - проговорил он, пробуя поустойчивее опереться на раненую ногу. - Возможно, еще увидимся. 	Маришка озорно взглянула. 	- Чего? Понравилась я тебе? 	- А как же? - улыбнулся Ракита. - В тебя даже Сверчок влюбился. 	Он похромал к выходу. Открыл дверь, выглянул на лестницу и прислушался. Там было тихо, перестрелка за массивными стенами старинной квартиры не привлекла ничьего внимания.
	Глава 6 	Как только за Ракитой хлопнула дверь, Мариша набрала номер сотового телефона Вована. Бригадир рулил в это время по Москве на своей "БМВ". 	- Вован! - заговорила Маришка. - Крутые у меня дела! Сначала Сверчок приперся, стал права качать о наших с тобой делах. А потом мужик, бывший белокрыловский боец, заваливается. Этот давай требовать наколку на Белокрыла: тот со своей хаты слинял. А Сверчок возник, стали они палить. Сверчок теперь дохлый у меня валяется, а белокрыловский, пуля в ногу его задела, перевязался и отъехал. 	- Что за мужик? 	- Ловкач, не из блатных. По ухватке видно, из военных, должно быть. 	- Кэгэбэшник? 	- Наверное. Спортивный такой, брови сросшиеся. 	- Что, что?! - заинтересованно воскликнул Вован. - Про такого мне Автандил говорил. Был такой в бою на "Покрове", причем у белокрыловских, думаю, за главного. Чего ж он на генерала поднялся? 	- Не знаю. Подслушал наш базар со Сверчком, стал наводку на Белокрыла добиваться. 	- А ты? 	- Что я? Я еще этим вопросом не занималась. Тем более генерал-то ныне в бегах. Но нормальный этот боец. Сверчка положил, лишь тот дернулся. Меня не тронул, ушел вежливо. Вованчик, мне-то что кроить? Вдруг Феоген сейчас домой завалится? 	- Он когда обычно возвращается? 	- Да должен часа через три-четыре. 	- Так, Маришка. Линяй оттуда немедленно. Правь в тот кабак, где вы со Сверчком встречались. Заберу тебя вечером. По Феогеновой хате я разберусь. Это уже не твоего ума дело. 	- Вещи брать? 	- Бери что хочешь. Больше туда не вернешься. 	- Ох, Вованчик, не вовремя соскакиваю. Я Феогена уж сговорила, чтоб он мне иномарку купил. 	- Вот бикса! - рассмеялся Вован. - У нее мертвяк под ногами, а она за навар базарит. Да ты чего? Я тебе две иномарки справлю.
 ***
 	Вован закончил разговор с Маришей и набрал номер епископа Артемия Екиманова. Когда тот взял трубку, бригадир произнес: 	- Вас беспокоит Вован от востряковских. 	- Владимир? - поправил епископ, предпочитающий называть людей не кличками, а именами. 	- Ну да. Надо срочно поговорить. 	- Понял вас. Где бы вы хотели? 	- Я сейчас на машине, еду в ваши края. Давайте вас прихвачу, заскочим куда-нибудь, пообедаем. 	- Хорошо, Владимир. Жду. 	Вован выехал из Москвы на кольцевую автодорогу. Через некоторое время он подрулил к подмосковной резиденции епископа и трижды посигналил. 	Вскоре на крыльце появился элегантный, чернобородый Артемий. Он прошел к "БМВ", сел рядом с Вованом на переднее сиденье. 	Машина тронулась. 	- Пообедаем в "Долине"? - сказал Вован, называя ближайший загородный ресторан, над которым "шефствовали" востряковские. 	- Подойдет, - кивнул Артемий. 	- О стычке с людьми Белокрылова в "Покрове", счетчике на генерала вы иноформированы. Но сейчас выяснил, что Белокрылов исчез. Точнее - бросил свою квартиру и куда-то скрылся. 	- А Феоген? - цепко взглянул Артемий. 	- Что - Феоген? Этот с утра поехал в офис, должен быть вечером дома. 	- Вы в этом уверены? 	- А сейчас проверим. 	Они как раз подъехали к "Долине". Вован остановился около крыльца ресторана, выстроенного в стиле старорусской избы. Набрал офисный номер телефона архимандрита и поинтересовался, можно ли сегодня застать Феогена. Ему ответили, что батюшка принимает как всегда. 	Бригадир с епископом поднялись на крыльцо. Завидев их, ко входной двери кинулся метрдотель. Он распахнул ее и пригласил с поклоном в дальний конец зала, где был уютный кабинет для особо избранных гостей. 	Вован с Артемием прошествовали туда, уселись за стол, который начали мгновенно накрывать официанты. 	- Феоген-то, видно, пока никуда не денется, - продолжил беседу Вован, закуривая свой "Беломор", - но дома у него труп. 	Артемий блеснул на него глазами и перекрестился. 	- Малость неловко вышло, - стал объяснять бригадир. - Наш Сверчок там внезапно появился. Стал приставать к Марише, а тут вдруг парень Белокрылова вваливается. Он успел кое-что подслушать из разговора Сверчка и Мариши, а потом схлестнулся со Сверчком и его застрелил. Неприятность. 	- Да, это ЧП! Что белокрыловскому было нужно? 	- А он против генерала сам повернул. Что-то с ним не уладил. А парень крутой, в заварухе на "Покрове" старшим был. Добивался от Мариши нового заныра генерала. 	- Что же получается? - крутнул маслинами глаз Артемий. - У Белокрылова целая бригада? Причем смотрите, какие у них сложные взаимоотношения. Простой наемник дома у Феогена не появился бы. А этот адресом располагал, а значит, и сведениями, что Феоген - шеф Белокрылова. Как же вы группу боевиков у Белокрылова проглядели? 	Вован молча начал есть салат, предпочитая не отвечать на неприятный вопрос. Артемий недовольно поглядел, перекрестился перед едой и тоже взялся за вилку с ножом. 	Наконец Вован прервал паузу: 	- Маришу пришлось с квартиры Феогена снять. А по Феогену вам решать. 	Епископ настойчиво продолжил по белокрыловским боевикам: 	- Владимир, согласитесь: если бы вы просчитали силы генерала, то таких последствий не было бы. 	- Ну и чего? 	- Давайте сначала закроем этот вопрос. У вас есть какие-то идеи по разгрому бригады Белокрылова? 	- Сначала нужно ее вычислить. А после ухода Мариши это будет трудно. 	- Может быть, невозможно? 	Вован положил вилку, снова закурил. 	- Почему? 	- А представьте, если Белокрылов совсем вышел из игры? Что у вас есть, кроме примет парня, который сегодня за своим бывшим начальником охотился? 	- Приметы фартовые - сросшиеся брови, рана в ноге, его Сверчок зацепил. 	- Но этот парень наверняка профессионал. Возможно, из "конторы", раньше служил с генералом. 	- Похоже на то. Лихо он крутого Сверчка уделал. 	- Так какие у вас шансы, чтобы разобраться с целой бригадой таких? А разбираться надо: если Белокрылов уйдет, Феоген другого начальника им найдет. 	Вован помрачнел. 	- Это уж мое дело. Я с белокрыловскими воюю и воевать буду. Хоть на дне моря их достану. Не надо, батюшка, вторгаться в мою епархию. 	- Когда вы сможете мне что-то сообщить по Белокрылову или его бригаде? - требовательно спросил епископ. 	Раздражился бригадир на прыткость Екиманова. Тот разговаривал с ним, как барин с холопом. Вован понимал - на равных епископ общается лишь с паханами востряковских. Но знал Вован и то, что паханы не очень зависимы от этого епископа, заправляющего своими делами на их "территории". Поэтому решил Вован поставить его на место. 	- Вы меня с каким-нибудь дъячком не спутали? - осведомился он. 	- Что? 	- Я говорю: не все фрайерам знать надо. 	Артемий опустил глаза и стал есть, с усилием глотая пищу. На него вдруг смертно пахнуло от клинков глаз горбоносого бандита. А тот подкрутил усы и насмешливо спросил: 	- Водочки вам заказать? Но я не в компании - на завязке. 	- Спасибо, не надо, - вежливо ответил епископ. 	- Так чего с мертвяком у Феогена делать? 	Прекратив есть, задумался Артемий. Потом осведомился: 	- Вас Феоген Шкуркин не раздражает? 	- А чего мне Шкуркин? Он и есть шкура. Меня Белокрылов больше волнует. Феоген-то - вашего роду-племени. 	Епископ понял Вованово ехидство, но не подал виду, продолжил: 	- Белокрылов лишь исполняет указания Феогена. - Он постарался не обидеть бригадира, уточнив: 	- Вы мне по дружбе помогаете, а генерал у Феогена - пес, да еще выходит, со сворой легавых. Не будет Феогена, перестанет и эта свора кусаться. 	- Ну-ну, - внимательно посмотрел на него Вован, следя за ходом Артемьевой мысли. 	- Во многом мешал и мешает нам Шкуркин. Осатанел совсем. Вы перенесите свой взгляд с наемника Белокрылова на его хозяина. 	- Перенес, - усмехнулся Вован. - Сильно Шкуркин и меня раздражает. 	Артемий широко улыбнулся. 	- Ну и хорошо. Теперь мы с вами вместе эту шкуру не перевариваем. И что бы вы, Владимир, сказали, если бы на квартире Феогена оказался не один труп, а два? 	- Работы больше, но и толку больше. 	- И я к такому мнению пришел. Вы подумайте и о впечатлении милицейских, которые трупы Сверчка и хозяина у него дома обнаружат. Ведь могло же сложиться так, что наглый Сверчок наехал, так сказать, на Феогена, а у того вдруг оружие оказалось. Выстрелили друг в друга - оба мертвые. 	Прожженный мошенник Вован с восхищением поглядел на епископа и с удовольствием продолжил его разработку: 	- Тем более что Сверчок - из востряковских, которые поддерживали новых хозяев "Покрова", каким Феоген должен. 	- Плюс к тому, Владимир, - посмеивался Артемий, - Сверчок - это тот человек, который с другом Феогена Ячменевым расправился. У этой парочки много между собой счетов было, а? 	- Совершенно пряники! С обеих сторон - концы в воду. А то наша братва не знала, что со Сверчком после его проколов делать. А так мы и Феогена, и засвеченного Сверчка друг на дружке замкнем. 	Артемий сверкнул широко расставленными глазами. 	- Вот по случаю такого вензеля в наших тяготах не грех бы нам и выпить. Да вы не станете? 	- Спасибочки, батюшка. Завязал. 	- Добро, Владимир. 	Они стали со вкусом поглощать поданные им горячие блюда. 	Вован проговорил: 	- Если так завершим, разойдутся, наверное, наши дороги, батюшка. 	- Это почему же? Всегда надо помогать нормальным людям. 	- Вам виднее. 	Покачал головой Артемий. 	- Сейчас уж вижу, что и с уходом Феогена воевать нам с вами против той стороны еще ох как придется. 	- Людишки и за Феогеном стоят? 	- А как вы думали? Архимандрит с его Белокрыловым - лишь среднее, ударное звено. Не станет Шкуркина, так сам митрополит проявится. 	- Митрополи-ит? - уважительно протянул Вован. 	- Совершенно верно. У него Феоген только подручным состоит. 	- Так чего ж нам по середнякам этим валандаться? - спросил лихой бригадир. - По митрополиту и нацелить. 	Пристально посмотрел на него епископ. 	- Владимир, вы вот намекнули: мол, фрайер, как вы называете людей не своего круга, в ваших делах плохо разбирается. Немного резко это у вас прозвучало, но по сути правильно. Так же и в наших церковных делах. В них вы тоже вряд ли до дна разберетесь. Поэтому давайте не будем пока туда дальше Феогена лезть. 	- Лады, - немного смущенно произнес Вован. - Я лично займусь Феогеном. 	- Не забудьте его допросить по интересующим нас вопросам. 	Перебрасываясь уже незначительными замечаниями, бригадир востряковских бандит Вован и викарный епископ патриархии Артемий Екиманов, не торопясь, дообедали. Потом шикарная иномарка Вована домчала епископа до резиденции. А сам он порулил на Арбат ставить жирную точку в кровавой волоките, которой, оказывается, и не видно конца.
 ***
 	На Арбате, прежде чем отправиться в квартиру, ставшую моргом, Вован прихватил из машины к своему пистолету еще и запасную пушку, чтобы инсценировать взаимный расстрел в архимандритовом пристанище. 	Бригадир, не спеша, обошел дом, убеждаясь, что стрельба Сверчка и Ракиты не привлекла ничьего внимания. Потом поднялся по лестнице и вошел в квартиру, по которой мамаем прошлась отъехавшая Мариша. Он посмотрел на вывернутые закрома, усмехнулся, подумав: 	"Бабы с говном не расстанутся". 	На прежнем месте, в проходе к спальне, лежал Сверчок. Его чубчик запекся в крови, вытекшей из дырок в голове. 	"Еще один кент, ложанувшийся на мокрохвостой, - с презрением подумал бригадир. - Крым и рым прошел, а на свиданке с "трещиной" пулю словил". 	Вован был увлечен прелестями Маришки, но никогда бы не поменял своего дела на этакое безделье с "биксой", выяснение отношений и прочее. Он уже давно убедился в женской "бивневости" - слабоумии, продажности - и окрашивал воровские заповеди собственным цинизмом. 	Присев над Сверчком, Вован рассмотрел две раны в его башке. Подобрал пистолет с глушителем убитого и проверил обойму: как раз нужные для расстрела Феогена две пули остались. Достал пистолет, захваченный им из "бардачка" машины. Из него якобы должен был отстреливаться архимандрит. 	Но проблема была в том, что в голове Сверчка сидели две пули из пушки Ракиты, систему которой Вован не мог знать. Милицейская экспертиза могла установить принадлежность пуль другому типу оружия, нежели тот, что хотел вложить в руку мертвому Феогену Вован. Изменить эту ситуацию бригадир уже не мог, он понадеялся, что менты в такие дебри не полезут: 	"Навалом у них ныне трупов. А тут сразу два солидняка-мертвяка: разыскиваемый убийца и поп из патриархии. Да станут ли доискиваться? Фартовей скинуть на очевидность - взаимно перестрелялись. А я им еще немножко помогу". 	Он навинтил глушитель на ствол пистолета из "бардачка" "БМВ", предназначенного Феогену. Выстрелил из него в грудь Сверчку с расчетом на то, что одной этой пули на видном месте хватит экспертам при идентификации оружия. Потом выщелкнул из обоймы еще два патрона - по числу пуль, оставшихся в пустой и при жизни Сверчковой голове. 	Вован вернулся в прихожую, поставил рядом с дверью стул, с которого удобно было бы вскочить при появлении хозяина, и стал ждать.
 ***
 	Как и все участники этих событий, архимандрит Феоген Шкуркин в тот день пережил много волнений. 	С утра ему позвонил Белокрылов, сообщив, что в офисе не появится, потому как исчезает из Москвы на неопределенное время. Предупредил, что только Феоген будет знать - он отсиживается на своей даче в кооперативе "Роща" по Рублевке, где был коттедж и архимандрита. Генерал ядовито изложил, как Ракита, которого собирался пожалеть Феоген, расправился с Ониксом. Заключил же, что никаких денег Автандилу, Харчо, востряковским платить не собирается. 	Из всех этих неприятностей Шкуркин извлек полезное. Раз выплата за "Покров" отпала, можно без напряжения приобрести для Мариши машину. С этой новостью Феоген вечером подъехал к своей арбатской квартире. 	Когда архимандрит открыл дверь и шагнул в прихожую, складывая губы, чтобы весело поприветствовать возлюбленную, Вован ударил его рукояткой пистолета в голову. Феоген, теряя сознание, рухнул. Бригадир втащил обмякшее тело в гостиную. 	Придя в себя, Шкуркин увидел сидевшего в кресле над ним человека с пистолетом, удлиненным глушителем, с весьма внушительным носом-клювом и лихими усами. 	- Лежи как лежишь, - сказал Вован, прицелившись Феогену в бороду. - Привет тебе от епископа Артемия Екиманова. А я Вован из востряковской братвы. 	Феоген оглянулся, разглядел труп Сверчка и судорожно сглотнул - к горлу подкатила рвота. 	- Там кто? - переведя дыхание, спросил он. 	- С востряковских паренек. Разборка тут была. Вишь, я и своего не пожалел. И тебя кончу, если не будешь мне отвечать как в школе. 	- Можно мне немного приподняться? - робко произнес архимандрит. 	- Только без дерготни. 	Подволок свою тушу Феоген, оперся на локоть, лихорадочно соображая, и осведомился: 	- Вы упомянули Артемия? 	- Ага, я ему помогаю. Но не будем сразу во многие дела вдаваться. Где Белокрылов? 	Почуял Феоген, что, ответив на вопрос, может быть больше не нужным усатому палачу. 	"Как этот Вован потом себя поведет? Неужели Артемий мог приказать меня убить?" 	Деланно вздохнул Шкуркин. 	- Сам от генерала известий жду. Странное дело: сегодня он не вышел на работу. Звонил ему домой, никто не отвечает. 	- Да? - смерил его испытывающим взглядом Вован. - Твой пес, и тебе не отзвонился? 	- Почему вы, Вован, считаете будто Леонтий Александрович у меня на ошейнике? Ну, помогал мне, вот как вы Артемию помогаете. 	- Другие у вас с ним дела. Что за команду Белокрыл сколотил? 	Феоген понял: хоть на этот вопрос надо отвечать. 	- Действительно, есть у генерала знакомые из бывших офицеров спецслужб. 	- Например, мужик со сросшимися бровями, который на "Покров" старшим ходил, - подсказал Вован. 	- Его зовут Ракита. 	- Сколько всего бойцов? 	- Человек десять, я думаю. 	Бригадир достал папиросы, закурил. 	- Ты поменьше думай. О счетчике, что я на вас с Белокрылом за "Покров" включил, он тебе базарил? 	- Да. 	- Манда! - крикнул Вован. - Где бабки? 	При упоминании о деньгах сразу вспотел Феоген, выдавил: 	- Заплатим, все заплатим. Не беспокойтесь. 	Перекатил во рту дымящуюся папиросу Вован, привстал и с размаху ударил ботинком Феогена между ног. 	- А-а-а! - взвыл тот, хватаясь за изувеченную мошонку. 	- Платить немедля будешь, - процедил бригадир. 	В квартире у Феогена было два тайника, набитых долларами и драгоценностями. Дрыгаясь от адской боли между ног, он решил отдать один из них. 	- Отодвиньте в спальне кровать, - пробормотал Шкуркин, - под ней три паркетины у изголовья. Снимите их, возьмите сколько надо. 	Вован снова оглушил его по голове и пошел в спальню. Там он увидел кровать, уже отодвинутую Маришей. Заветные паркетины были вытащены, пустотой зиял тайник. 	Бригадир вернулся, пнул Феогена ногой в бок. Тот разлепил глаза. 	- Хана тому тайничку, - сказал Вован. - Маришка его прибрала. 	- Что-о! 	- То самое. Подставили мы тебе Маришку. Она о всех твоих делах нам докладывала. А сегодня съехала. Конец вашей семейной жизни. 	Феоген схватился лапами за голову и стал кататься по полу. 	- Слышь, ты, - окликнул Вован. - Платить надо. 	- Что? Да ведь эта тварь все забрала! У вас все мои деньги. 	- Не, те деньги Маришке на булавки. А ты сейчас должен мне за "Покров" и по счетчику отдать. 	Кряхтя, присел Феоген, изображая крайнюю муку. 	- Больше ничего нет. 	- Будто бы? - прищурился Вован, разгладив усы. 	Он разбежался и страшным ударом ноги врезал архимандриту в лицо. Кровь хлынула у того из сломанного носа, Феоген упал, растянувшись во всю длину. 	Вован сходил в ванную, набрал там в тазик холодной воды, вернулся и облил ею Феогена. Мокрый Шкуркин, отплевываясь, приподнялся и сел. 	- Могучий ты поп, - одобрил его востряковский. 	- Господи, помилуй мя! - закричал архимандрит, стал плакать и креститься. 	Зажигая новую папироску, Вован заметил: 	- Ты по сану должен терпеть. Но вот когда за бабки мученичество принимают, не уважаю. Чего ты за мошну как за мошонку держишься, козел в рясе? На том свете этого не поймут. 	- Богом клянусь, нет у меня больше сбережений, - пролепетал архимандрит. 	- Клясться, козел, тебе тоже не положено. - Бригадир навел пистолет ему в лоб. - Тогда прощай. Я тебя кончаю, а потом квартирку твою все равно подробно проверю. Раз был один тайник, то должен быть и другой. 	- Есть! Есть! - вскинул руки Феоген. 	- Где? 	Архимандрит поднял дрожащие пальцы и указал на ковер, висящий на стене. 	- Приподнимите его, снимите плинтус, за ним впадина. 	Вован прошагал туда, сорвал ковер. Достал нож, стал отдирать плинтус. Наконец увидел за ним узкий проем. Ударил по нему каблуком - алебастровый порожек рассыпался. Внутри лежали пачки долларов и драгоценности, обернутые в целлофан. 	Полюбовался ими бригадир и вернулся к скрюченному Феогену. 	- Добро, как говорит твой лучший друг епископ Артемий. Вижу я, что в полное соображение ты вошел. Теперь уж чего тебе терять? Бабок и цацек, которые обожаешь, ты лишился. Сдавай мне Белокрыла и разойдемся. 	- Да пропади он пропадом! - воскликнул архимандрит. - Найдете эту вонючку чекистскую по Рублевскому шоссе, кооператив "Роща", дача номер семнадцать. 	- Лады, - торжественно произнес Вован. 	Он прицелился Феогену в сердце и выстрелил. Шкуркин откинулся растрепанной гривой волос к стене. Востряковский подошел ближе и всадил ему в грудь вторую пулю. 	Вован посмотрел на свои наручные часы и начал споро устраивать трупы, вкладывая пистолеты в их руки. Трудясь, он весело скалился, поглядывая на стену, под которой его ждали "вечнозеленые" бумажки и "брюлики".
 ЧАСТЬ III
 МИТРОПОЛИТ
	Глава 1 	Капитан Сергей Кострецов и лейтенант Геннадий Топков в своем оперском кабинете озадаченно анализировали очередные убийства в их расследовании по церковной мафии. 	Гена, протестовавший, когда Кость дал зеленый свет обострению ситуации по универсаму "Покров", не преминул об этом напомнить: 	- Ну что? Побаловали мы, как ты говорил, бандитов "разборкой по-русски"? "Хитровански" - то собирался их достать. 	Капитан добродушно улыбнулся и сплюнул будто бы от попавшей в рот табачинки из дымящейся сигареты. 	- Да, крутовато они взялись. Сколько же у нас теперь трупов-свежаков? Трое у "Покрова": двое востряковских бойцов и один белокрыловский. Потом - еще один около Банковского переулка, белокрыловский спецбригадовец, участвовавший в нападении на магазин, его Автандил и Харчо опознали. Наконец - архимандрит Феоген и Сверчок. Итого - шесть, причем по трое с обеих сторон. Ноздря в ноздрю банды идут. 	Нервно поправил очки Топков. 	- К этому добавь исчезновение Мариши и Белокрылова. Возможно, и они уже трупы. 	- Все в такой раскрутке бывает, - оживленно произнес Кострецов, потирая руки. - Если и эти на том свете, все равно мертвяков у востряковских и белокрыловских одинаково. 	- Ты вроде бы даже восхищен? 	- А чего? Слезы оперу лить? Падалью все они были, а после смерти - форменно ею стали. Хорош, Ген, тебе с лирикой, не на студенческой тусовке. В то, что белокрыловский спецбригадовец, обнаруженный около Банковского, сам застрелился, верить не будем? - продолжил Кость насчет Оникса, самоубийство которого пытался инсценировать Ракита. 	- Естественно. Иначе придется поверить, что тихоструйный стервец Феоген Шкуркин вступил в мастерский бой с бандюком Сверчком и ухлопал того двумя точными выстрелами в голову. 	- Бывший спецура никогда не будет кончать с собой на улице. Головорезы вообще редко когда с собой расправляются, больше привыкли других кончать. Причем на улице не свихнется не только профессионал. Все самоубийцы уважают замкнутые помещения. Исключение - прыжок с балкона или залет под поезд. Но на балкон суицидник вышагивает опять же из комнаты, а поезд припечатывает его той же замкнутостью. 	- Тебе бы в морге работать, - усмехнулся Топков. 	- Любое могем. А пока мы - оперы Чистых прудов, как совершенно правильно ты указывал при нашем обсуждении "покровского" дела. Вот наши прудики очередной раз и вычистились, как я и предполагал. Мочиловка-то переместилась пока на Арбат. Попомни мой прогноз: и далее биться будут наши подшефные не в здешних местах. Нашему ОВД полегче, что я и имел в виду, как бы ты, Гена, не возникал. 	Топков саркастически поглядел на него. 	- Теперь всего-навсего осталось нам "хитровански" бандитов достать. Замысловатый вопрос: как? О фигуранте Раките ни слуху ни духу. И вряд ли он снова здесь появится, раз Черча отпустил. Белокрылов исчез в неизвестном направлении, а значит, снова не засечем мы Ракиту и по генеральскому профилю. Даже Мариши, с которой ты нашел общий язык, не просматривается. 	Взглянул на него отечески Кость. 	- Знаешь, чем пессимист от оптимиста отличается? Пессимист по поводу стакана, налитого до середины, всегда говорит, что он наполовину пуст. А оптимист - что стаканчик-то наполовину полон. Ну что о покойничках и исчезнувших думать? Прикинем, как выражаются матерые, хер к носу: откуда бы снова ниточку клубка потянуть. 	- Да-да, прикинем, товарищ капитан, это самое к самому носу, - ехидно подхватил Топков. 	- И упремся, товарищ лейтенант, в Вована, - невозмутимо заключил Кострецов. - Зря, что ли, ты его логово выследил? 	- А это мысль! - блеснул стеклами очков Гена. 	- Навалом как действий, так и мыслей, сынок, - самодовольно прищурился Сергей и закурил новую сигарету. - На "хвост" Вовану теперь сяду я. Он за авторитета у востряковских? На шикарной "БМВ" ездит? Так должно же что-то вокруг него происходить. 	- Причем с Маришей он встречался. 	- И это - на моем прикинутом носяре, Гена. А ты займешься Белокрыловым. 	- Ну, ты хватил, - снова недоверчиво произнес лейтенант. - Займешься! Ищи теперь такую рыбину в московском омуте. Или что-то ты на заметку взял, когда квартиру генерала отслеживал? Или чего-то в ней раскопал, когда после исчезновения хозяина осматривал? 	- Нет, господин студент, идеи плещут из твоих же исследований. Я свои наколки всегда сразу стараюсь до дна вычерпать. Помню, что, вникая в убийство Ячменева, ты мне много бумаг приносил. И было в них что-то по официальному сотрудничеству генерала с Феогеном. Вот и пошарь в этих сведениях. Глядишь, и выплывет направление, по которому Белокрылова снова можно шукать. 	- Попробую. 	- Требуется не спускать с крючка две воюющие стороны. Я теперь налягу на востряковских, ты - на бывших Феогеновых. Прицелимся свежими глазами на новые для каждого площадки. Сейчас самый накал нашего розыска. У банд потери, с учетом первых трупов Пинюхина и Ячменева, - по четверо. И та, и другая рать с цепи спустились. Скоро подойдет время оставшихся у них в живых подсекать. А пока промерим создавшиеся глубины. 	- Потери-то у свор численно равные, но неравноценные, Сергей. Убийство Феогена - крупнейший урон церковному клану, на который тот работал вместе с Ячменевым, Белокрыловым. В этом ключе связка епископ Артемий Екиманов - востряковские команду Феогена, возможно, напрочь вырубила. Раз архимандрита нет, может отойти от дел и Белокрылов. 	- Это почему же? 	- Хозяин Феоген приказал долго жить. 	Кость сплюнул. 	- Эх, Гена, если бы мафиозные структуры только такими середнячками, как архимандрит да Вован, заканчивались. Бах! бах! - пулей конкурентов, щелк! щелк! - милицейскими наручниками: и конец структуре. Увы, всегда над промежуточными звеньями верхние царят. Те всегда в тени, их зацепить - наше оперское счастье. Можешь не сомневаться: пал гнилой смертью архимандрит Шкуркин, новый церковный пахан его работу продолжит. И опять понадобится спецбригада генерала, иначе его клану востряковские житья не дадут. Вот почему я приказываю тебе кротом рыть по Белокрылову. 	- Вовремя мы востряковских с епископом Артемием вычислили, - задумчиво проговорил Топков. - Хоть в этом направлении более или менее ясно. 	- Скажи спасибо Марише, - сказал капитан, все же скрывая от лейтенанта-гуманиста, что он ее на "наркоту поставил". - В той стороне действительно четко проглядывается. Думаю, что Артемий - высшая шишка в церковном клане, дальше шупать не придется. Так что сейчас же еду заниматься Вованом, только зайду в морг, проведаю Сверчка. 	- Любишь ты это заведение. 	- Эхма, и не нужна нам денег тьма! - Кость подмигнул. - Для истинного опера, сынок, это и зоопарк, и лаборатория. Учись, пока меня не застрелили. Я наказал обязательно все три пули из Сверчка извлечь и экспертам их показать. 	- Уважаешь баллистику? 	- Очень. А в данном случае - потому, что хочу успехи ворошиловского стрелка, попа Феогена, изучить. Все завидую ему: как хладнокровно такого бандюгу припечатал. Я ж со Сверчком сталкивался, но сам в него не сумел попасть.
 ***
 	Результаты баллистической экспертизы Кострецова горячо порадовали: пули в голове Сверчка оказались из одного ствола, свинец в груди - из другого. А главное, пули, извлеченные из черепа, определили уже фигурировавшее в этом розыске оружие. Это был пистолет "Беретта", из которого убили Пинюхина. Капитан торжествовал: Ракита пристрелил и Сверчка! 	Странным было только то, что такой опытный диверсант, как Ракита, продолжал палить из пушки, с которой охотился на Пинюхина. Но зато это давало все основания для его ареста. Свидетелем по пинюхинскому убийству был Черч, а пули, выпущенные около Мясницкой и на Арбате в Сверчка, закольцовывали два убийства, прямо указывая на их исполнителя. 	Еще раз в этот день потер свои железные клешни Кость, сел на "жигуль" и отправился к жилищу Вована. Опер уже знал, что во двор выходят два окна большой бригадирской квартиры. Опер припарковал машину, достал из "бардачка" бинокль и двинулся в дом напротив Вованова поискать точку для наблюдения. 	Войдя туда, капитан пристроился у окна на лестничной площадке и нацелил бинокль в стекла Вовановой квартиры. Темнело, и там зажегся свет. 	"Вот катит, так катит!" - воскликнул про себя Кость, когда разглядел Маришку, хлопочущую на кухне. 	Он еще понаблюдал, чтобы убедиться: нет ли дома хозяина или еще кого-нибудь. Потом быстро сбежал вниз, чтобы преподнести сюрпризик своей стукачке. 	Кострецов перебежал двор и поднялся к квартире. Резко позвонил в нее трижды. 	Глазка в дверях не было, и Мариша спросила изнутри: 	- Кто? 	- Дед Пихто и бабка с автоматом! - гаркнул опер. - Открывай пошустрее, Мариша, а то хозяин может появиться. 	Мариша распахнула дверь и обессиленно привалилась к ее косяку. 	- Узнала меня по голосу? - весело осведомился Кострецов. - Похвально. Где поговорим? Может, без напряга во дворе? У меня там "жигуленок". 	- Сейчас выйду, - едва ли не плачущим голосом произнесла девушка. 	Опер спустился вниз, сел в машину. Вскоре прибежала и села рядом Мариша. 	- Удивляешься, что и здесь я тебя вычислил? - осведомился Кость. 	- Чего на легавость легавого удивляться? - хмуро парировала она. 	- Ну, тогда к делу. Что на Феогеновой хате произошло? 	Стала излагать Мариша, не подозревая, какую инсценировку разыграл после ее ухода из квартиры Вован: 	- Сверчок ко мне туда завалился. А потом стрелок генерала Белокрылова заскакивает. Начали они друг в дружку пулять. Сверчок - трупом, а тот рану в ноге перевязал и слинял. 	- Опиши мне подробно белокрыловского человека. 	Мариша описала приметы Ракиты, на что капитан с удовлетворением покивал головой. Теперь этому спецбригадовцу была полная хана - появился свидетель и по второму его убийству. Опер спросил: 	- Что за проблемы у этого Сросшегося? 	- Не уладил он что-то с Белокрылом. Новый заныр генерала пытал. 	- Зачем? 	- А зачем ребята с пушками чужие адреса ищут? 	- Это твое соображение или он так заявил? 	Мариша усмехнулась. 	- Такой, как он, лишнего не скажет. 	- Дала ты ему адрес генерала? 	- Да что вы все ко мне с этим Белокрылом привязались? - полыхнула глазищами Маришка. - Откуда у меня может быть его новый адрес? Его, наверное, не знал и Феоген, царствие ему небесное. 	- Жалеешь друга сердечного? 	Ухмыльнулась Маришка. 	- Скажешь тоже. Ты ж при нашей первой встрече смикитил, что подсадная я архимандриту от востряковских. 	- Ну да, чего о Шкуркине сожалеть, когда ты после его завала сразу богатой стала. 	- На что намекаешь? 	- Тайник-то в квартире Феогена на много потянул? - пока не упоминая о втором тайнике, спросил капитан. 	- Не знаю ни о каком тайнике. 	- Да? - прищурился опер, закуривая. - Кто ж его выгреб? 	- А тот, видать, кто Феогена мочканул. 	- О том стрелке ты, конечно, тоже не знаешь? 	Мариша постаралась как можно простосердечнее распахнуть очи, потому что Вована сдать была неспособна. 	- Капитан, верь слову. Только тот Сросшийся соскочил, и я моментально намылилась. Похватала свои шмотки и вмиг с хаты вылетела. 	Кострецов пристально посмотрел на нее. Это было похоже на правду. Но то, что Мариша оказалась вдруг у Вована, указывало на непростые ее взаимоотношения с этим бандитом. Он проговорил: 	- Что Вован за фигура у востряковских? 	Такие данные, которые мент мог собрать и оперативно, Марише скрывать было глупо, она сообщила: 	- Бригадир на их грядке. Сверчок в его команду входил. Пашет Вован на епископа Артемия Екиманова. 	- А у тебя с Вованом любовь? 	Мариша смутилась. Кострецов, впервые увидев деваху в таком состоянии, сочувственно произнес: 	- Ну, это не мое дело. Жить-то у него будешь? 	- Наверное. 	- Наркота нужна? 	- Нет, слава Богу. Завязала я. 	- Ой ли? 	Правду сказала ему Мариша, сумевшая "переломаться" после того, как спустила в унитаз остаток от прежней кострецовской подачки. Вован высоко ценил то, что она "чистая", как называют свою трезвость наркоманы. 	- И это не твое ментовское дело! - бросила она как плюнула. 	Опер разозлился. 	- Ты, я вижу, как с бригадиром схлестнулась, крутая стала. А может, оборзела, потому как считаешь - Феоген сплыл, так и твои показания по нему пустышка. Но бумага-то с ними, твоей рукой писанная, у меня. Она тому же Вовану не понравится. 	- Чего пужаешь-то? - усмехнулась Маришка. - Захочешь стравить меня с Вованом или с востряковскими той бумагой, так я спокойно скажу: сдала Феогена ментам, чтоб вам, корешки, меньше было с ним заботы. 	Привычно отметил про себя Кость ее сообразительность, пришлось выкладывать следующие козыри: 	- Но за два тайника в квартире у Феогена тебе все равно придется отвечать. 	- Как два? - попалась на удочку Маришка. 	Она удивилась, потому что Вован о втором им обнаруженном тайнике ей ничего не сказал. И так поступил он, ее возлюбленный, которому она отдала почти все содержимое тайника под кроватью, оставив себе самую малость на черный день! 	Опер сказал: 	- Один был в спальне под кроватью, а второй - в гостиной, где ковер висел, за плинтусом. Кто бы эти тайники ни выгребал, но пока ты - главная фигурантка по их ограблению. Ты там проживала, ты должна была о них знать. Так что зачем мне востряковским бумаги на тебя светить, я ведь могу им просто информацию подкинуть о выпотрошенных тайничках. 	Опер знал, в каком направлении на пушку брать, на что бить. Как розыскник, он сплошь и рядом сталкивался с ситуациями, когда блатные на ножи шли за раздел добычи. Почти всегда они - и "законники", и шпана - пытались урвать хоть сколько из награбленного, если не было рядом своих. 	Не ошибся капитан и на этот раз. Мариша из первого тайника кое-что лично для себя припрятала, а Вован, приняв у нее его основную часть, договорился с Маришей скрыть эту "находку" от востряковских, чтобы сообща с подругой попользоваться. А второй тайник ушлый бригадир решил себе полностью присвоить. 	- Вы два тайника точно установили? - спросила она. 	- Да. Так что можешь смело бочку катить на тех, кто к ним руку прикладывал. 	- За эту подсказку спасибо, - задумчиво произнесла Мариша, впервые зло подумав о Воване. 	Учуяв, что чем-то основательно зацепил девицу, Кость решил не дожимать ее на этот раз и сказал: 	- В общем, разбирайся со своими делами. Тебе спасибо за информацию по перестрелке Сросшегося со Сверчком. Давай номер телефона Вовановой хаты для связи. 	Мариша продиктовала. 	- Бывай здорова, - подытожил опер. - Поглядывай за Вованом, как раньше за Феогеном секла.
 ***
 	На следующее утро в отделе Кострецов с Топковым обменивались полученной информацией. 	Узнав результаты баллистической экспертизы по пулям в Сверчке, лейтенант усмехнулся. 	- Перестрелку инсценируют, труп под видом самоубийцы на улице оставляют. Они нас за недоумков, что ли, держат? 	- Да нет, - пояснил Кость. - Скорее, рассчитывают бандюки, что оперы невнимательны в нынешней сплошной убойности. Или еще хуже - недобросовестны. Верно целят, иной мент как следует и копать не станет, чтобы дело списать. Но тут они не на тех напоролись. В общем, по Маришиной линии прежде всего ценен очень своеобразно всплывший Ракита. 	- В мстителя превратился? 	- А что удивительного? Бывший офицер - вот совесть и заговорила. Но снова ушел в туман, теперь будет рану зализывать. Думаю, спецбригадовца у Банковского приложил он. Резкие разборки в спецбригаде начались, Белокрылов теперь между двух огней. Занервничать он должен, как-нибудь проявится. 	- Мы генерала, глядишь, и сами проявим. - Топков положил перед капитаном ксерокопию по дачному кооперативу "Роща" на Рублевском шоссе. - Вот на это я обратил внимание. Белокрылов стройку коттеджа Феогена там обслуживал. А нет ли у него самого в "Роще" домика? 	- Резонно, - оживленно кивнул Кострецов. - Проверяй. Что еще? 	- Пропесочил я все бывшие коммерческие предприятия Феогена. Отсмотрел лиц, которые к ним так или этак были причастны. Больше обращал внимание на церковных. 	Кость заметил: 	- Главного мафиозного хозяина архимандрита щупал? 	- Ага. Часто мелькает в этих делах или около митрополит Кирин Гоняев. Кстати, это ему принадлежит странноватая фраза, которую я в начале розыска из досье на патриархию упомянул: "В своей хозяйственной деятельности Церковь должна стать полноправным субъектом рыночной экономики". Ковырнул я благосостояние этого митрополита. Оказался так упакован, что недвижимость Феогена - забавы детские. Ну, например, Кирин располагает двумя личными самолетами, на одном летает по России, на другом - за границу. 	- Словно шах персидский. Займись, займись Гоняевым. Феогена не стало, и если им митрополит командовал, то должен засуетиться. Откуда они такие фамилии берут: Шкуркин, Гоняев? Неблаголепно. 	- Бог шельму метит. Ну что, Сергей, у нас теперь просматривается? Вернее, не просматривается. 	- Убийцу Феогена мы не знаем. Он нам очень нужен. На такую акцию - расстрел влиятельного сотрудника ОВЦС патриархии - киллер должен был санкцию непосредственно епископа Артемия Екиманова получить. Возьмем киллера, сможем приложить епископа. Будет нам тогда то самое оперское счастье. 	- Мариша не захотела здесь помочь? 	- Да. А чую, что могла бы. Тут Вован обязательно замешан. Но, похоже, втюрилась она в этого орла. 	Топков утвердительно покивал. 	- Немудрено. Вован красавчик, мужественного такого, ковбойского замеса. Специалист по женщинам. Сидел за то, что чужих жен обольщал и чистил. 	- Но я Маришу зацепил. Расстроилась девушка из-за тайников Феогена. Какая там любовь? У блатных всегда корыстный интерес перекроет. Изначально гнилые люди. Ведь они в свой "закон" прутся за чужое добро. Не может быть там истинного. Дал я Марише время на размышление, скоро снова ее проведаю. 	Лейтенант снял очки, потер глаза. 	- Всю ночь над бумагами по Феогену просидел... Так, по-твоему, блатные изначально гниль? Но ведь даже священники, как видишь, уголовниками сплошь и рядом становятся. Вот задачка-то. 	- Думаю, касается это в основном попов советской закваски. Заинтересовался я этим вопросом, дружка своего из ФСБ Сашу Хромина просветить попросил. На последнюю нашу тренировку притащил он некоторые выписки. 	Кострецов достал из стола бумаги. 	- Вот выписка из информации председателя Совета по делам Русской православной церкви Карпова, поданной еще в 1946 году Сталину: "Настоящим бичом в жизни церковных общин является массовое распространение хищений и растрат церковных средств, как со стороны духовенства, так и церковных советов". А вот два фрагмента из доклада секретного осведомителя Органов профессора, протоиерея Осипова: "В вопросах ловкости использования подкупа, "смазки", разложения аппарата, запутывания следов сложная организация церковников может порой поспорить с гангстерскими шайками Америки... Сознательный постоянный обман финорганов стал законом". 	- Вон как! Они даже сталинских палачей не боялись. 	- Причем сами это признают, правда, задним числом. Вот что говорил в 1988 году на Поместном соборе Московской патриархии архиепископ Виленский и Литовский Хризостом Мартишкин: "Великое промыслительное благо Божие, что в 1961 году отказались от административной деятельности. Годы потом были трудные, но если бы священники были у власти, то их всех бы пересажали на законном основании. Мы так часто путаем церковный карман со своим". 	Гена вздохнул. 	- Все это предугадывал еще в двадцатых - сороковых годах XX века религиозный мыслитель, русский эмигрант Георгий Федотов. Говорил, что если в церковной среде негласно узаконивается казнокрадство и взяточничество, то нарождается в итоге "оправославленное зло". А оно, Федотов утверждал, "страшнее откровенного антихристианства". 	- Ну вот, лейтенант, сподобились мы с тобой, хоть и не церковные, выйти на самое средоточие зла этого. Уж не знаю, гордиться нам или грустить? У меня никакого сочувствия к попам из патриархии не осталось. 	Топков внимательно посмотрел на расстроенного капитана. 	- Ты, Сергей, из одной крайности в другую. Сначала огрызался, когда я тебе неприятное про этих попов излагал, теперь на дух их не выносишь. Но ведь в бедных приходах, в простых храмах служат и честные, хорошие батюшки. Россия светлыми людьми пока не обеднела, хотя, конечно, их меньше и меньше, если сравнивать от Святой Руси. 	- А знаешь? - Кость мрачно на него зыркнул. - Возишься в нашем дерьме и иной раз кажется, что и людей-то кругом не осталось - одни козлы! 	Рассмеялся Топков. Кострецов сказал поспокойнее: 	- В общем, выходит - работать нам надо без надрыва и великих эмоций.
	Глава 2 	Митрополит Кирин Гоняев, к фигуре которого аналитически подбирался лейтенант Топков, действительно являлся главой церковного мафиозного клана, на "передке" которого ожесточенно трудились покойный архимандрит Феоген и генерал Белокрылов. 	Пятидесятилетний митрополит Кирин и физической мощью отличался от противника, епископа Артемия Екиманова. Тот "грузил" окружающих неким интеллигентским имиджем, а Кирин, с огромной окладистой бородой, квадратной физиономией, больше впечатлял образом владыки крутого православного замеса. 	Когда "земляные" оперы Чистых прудов на новом витке розыска просчитывали криминальную структуру Кирина, он завернул из Италии с очередного экуменического совещания Всемирного совета церквей на своем "заграничном" самолете в Швейцарию. Этот лайнер среднего класса, как и шестиместный самолетик, на котором владыко парил по России, предназначался для митрополитовых дел по внутренней и внешней политике патриархии. Оба воздушных судна числились за коммерческой фирмой, вроде бы не имеющей никакого отношения к церкви. 	В Швейцарии на берегу Женевского озера у митрополита Гоняева была собственная вилла, а неподалеку прикупленный еще участок земли. В Москве же имел митрополит в одной из сталинских высоток квартиру в 180 квадратных метров, обладал жилплощадью и в Иерусалиме за 12 миллионов долларов. Также мог Кирин отдохнуть на своей вилле в Подмосковье, называемой по-отечественному дачей. Хватало у владыки по всему миру пристанищ и хлопот. Например, хозяйствовал Гоняев в Германии над заводиком по производству водки и безалкогольных напитков, владел там еще рядом небольших производств. Держатель львиных долей акций в ряде российских банков, Кирин замахнулся недавно прибрать к рукам и один испанский банк, для участия в торгах по нему внес залог в миллиард долларов. 	На свою швейцарскую виллу Кирин прилетел отдохнуть и потолковать о текущих делах со своим высоким напарником Виктором Михайловичем Ловуновым, видным чиновником в администрации Президента России. 	В этот день митрополит, проснувшись, принял контрастный душ, накинул атласный халат и встал на молитву. Потом прошел к зашторенной стеклянной стене спальни, распахнул занавеси и стал любоваться гладью Женевского озера, которое будто бы еще спало под мягким осенним солнышком. Кирин натянул на слегка заплывающее жирком тело спортивный костюм и стал разминаться на тренажерах, а потом до пота - в упражнениях со штангой. С удовольствием вспомнил, как зимой, отдыхая на курорте под Цюрихом, удивлял инструктора по горнолыжному спорту своими успехами в спускании с гор. 	Сегодняшний день не был ни средой, ни пятницей, когда православным положено поститься в память о том, что предан был Христос в среду, а распят в пятницу. Он и выбрал для застолья с Ловуновым этот день, чтобы не стесняться в доброй закуске и выпивке со старым другом. 	Виктор Ловунов был моложе митрополита лет на десять. Не случайно этому типичному выдвиженцу из молодых да ранних удалось пробиться на президентский олимп. А до этого бойкий, с огромной работоспособностью Ловунов завоевывал синекуру в министерстве по энергетике. За все брался, реализуя безостановочный "счетчик" у себя в голове: и замом в банкирском окружении, и помощником по связям с общественностью у нефтяных магнатов. 	Наиболее славился Ловунов в умении выбивать правительственные льготы. На этой почве Кирин с ним и сдружился. Сигаретный бизнес под крышей патриархии был самой крупной статьей их совместного дохода, хотя были и другие неплохие обороты. 	Успешно крутили напарники и с нефтью. Через подставную компанию сумели начать ее добычу на трех пилотных скважинах, а лицензиями на их разработку обзавелись на 20 лет! Запутали так, что сунувшиеся туда контролеры вынуждены были лишь туманно резюмировать: "Однако сдача продукции компании в магистральный нефтепровод Транснефть не отслеживается. Это не позволяет судить о реализации нефти, поставках ее потребителям и о конечных результатах экономической деятельности компании". 	Плечом к плечу встали Кирин и Ловунов с коммунистами по протаскиванию в Госдуме Закона о свободе совести. Православного митрополита не смутило сотрудничество с ярыми безбожниками, палачествовавшими над русской верой десятки лет. После принятия этого дискриминационного закона патриархийное православие стало как бы главенствующей госрелигией, могло безапелляционно сеять свое "оправославленное зло". 	Митрополит пока еще не знал об убийстве в Москве одного из своих главных подручных - архимандрита Феогена. В разговоре с Ловуновым он собирался коснуться более актуальных проблем, нежели предстоящий раздел паломнического пирога, который непосредственно кромсался Феогеном. Таковым был бизнес с алмазами, который они несколько лет назад затеяли вместе с Виктором Михайловичем. Здесь ситуация обострилась, потому что в лефортовскую тюрьму перекинули из-за границы долго скрывавшегося там "алмазного" делягу Андрея Козленка. К тому же арестовали и главу Роскомдрагмета Евгения Бычкова, через которого достигались многие выгоды алмазной конторы Ловунов - Гоняев. 	Прикрытием сотрудничества президентского чиновника и митрополита в этой области стало АОЗТ "Аграф". Его учредителей и руководство Ловунов набрал из своих людей. С этим акционерным обществом Отдел внешних церковных сношений заключил вполне мутный договор, как и делается в подобных случаях. 	Главное же заключалось в Дополнительном соглашении с грифом "Конфиденциально". В нем четко указывались задачи "Аграфа", а соответственно Ловунова: 	"Организация и обеспечение функционирования производства по огранке алмазов для изготовления ювелирных изделий, в том числе предметов культа и религиозного назначения". 	Расписывались здесь и обязанности ОВЦС в секретной коммерческой деятельности, соответственно Гоняева: 	"Организовать получение "Аграфом" постоянных разрешений (лицензий) на право работы с драгоценными металлами (золото, серебро, платина), купли-продажи этих металлов, а также изделий из них на внутреннем и международном рынках, право работы с драгоценными камнями первой группы (включая алмазы), купли-продажи этих камней, а также изделий из них на внутреннем и международном рынках". 	Особенно важен был в этом перечне пункт: 	"Организовать право купли-продажи ограненных (вне производства "Аграфа") алмазов, т.е. бриллиантов на внутреннем и международном рынках".
 ***
 	К вечеру обслугой виллы был накрыт стол на веранде. Ловунов, находившийся в Женеве по президентским делам, подкатил на черном лимузине точно в оговоренный срок. 	Подтянутый зеленоглазый Виктор Михайлович пружинисто выскочил из автомобиля, взбежал по мраморным ступеням прямо под благословляющую руку владыки, облаченного в шелковую рясу. Тот перекрестил его, и Ловунов по всем правилам поцеловал митрополитову длань. Встали над роскошью хрусталя и фарфора большого стола. Кирин перед началом еды, как положено, прочитал молитву, положил крестное знамение на горы закусона, ряды бутылок, которые, как говорится, им Бог послал. 	Уселись, водрузив скрипящие крахмалом салфетки на грудь. Выпили и сразу углубились в дела. 	- Как там Юрий Михайлович? - поинтересовался Кирин о мэре Москвы Лужкове у только что прибывшего из столицы Ловунова. 	- Низкий вам поклон, всегда о вас хорошо вспоминает. 	Произнес Воняев с благодушием: 	- Увесисто Лужков взялся. Теснит "Отечеством" коммунистов даже в их "красных" поясах. В Удмуртии его люди в парламенте сидят едва ли не вполовину, мэр Волгограда хорошо столичного коллегу поддерживает. 	- Еще весной даже Народный хурал Бурятии утвердил создание фракции "Отечества" в своем парламенте, там лужковцы тоже около половины мест заняли, - подхватил Виктор Михайлович, работающий на действующего Президента, но в преддверии новых выборов держащий нос по ветру на удачливого Лужкова. 	- Дай Бог здоровья Юрию Михайловичу, - пробасил Воняев. - Но история с этим мальчишкой Козленком, и тем более с таким зубром, как Бычков, настораживает, - коснулся он главной их сегодняшней занозы по алмазам. 	- Кто у вас на связи с Бычковым был? 	- Архимандрит Феоген Шкуркин. Очень толковый человек. 	- А-а, вспомнил, - белозубо улыбнулся Ловунов. - Это он Бычкова крестил, а потом устраивал ему свидания с красивой девушкой? 	- Да, широкий архимандрит Феоген тому свою офисную секретаршу уступил. У самых истоков наших операций стоял. Лизинговый контракт с "Даймонд Траст", с Шарлем Голдбергом тоже его заслуга. Неплохо поработали станки фирмачей в нашем московском цеху по огранке алмазов. 	- Но и мы лихо заграничным партнерам помогли. Как бы теперь все наши перекидки необработанных алмазов не всплыли, владыка. Только в Бельгию ушло на десять миллионов долларов. 	- Разделяю ваши опасения. Отслаивали мы их из того алмазного ручья, что потек из Роскомдрагмета. Вполне могут следователи утечку нащупать. Но даже в этом случае упрутся они в козни только Феогена. 	- Вы умеете прикрытия расставить, - хохотнул Ловунов, пригубливая бургундское. 	- Не скромничайте, Виктор Михайлович. У вас-то в цеху на уникальных станках для огранки алмазов почему-то работали тридцать человек вместо необходимых пятидесяти. 	- Не будем профессионализмом, владыко, меряться. Каждый из нас делает, что может. Вот поэтому удивился я снижением вашей активности по алмазам в последнее время. 	- Вы же понимаете, причина - эти аресты и непрекращающийся шум по нашим операциям в других областях. 	- Вы сигаретный бизнес имеете в виду? Так на эту тему даже газетчики устали писать. Поэнергичнее бы надо с аламазами, владыко. 	- Не знаю, Виктор Михайлович. Возможно, стоит нам переключиться на какую-то новую коммерческую идею. 	Зеленые глаза Ловунова льдисто заискрились. 	- Неужели? - вкрадчиво осведомился он. - А у вас наше секретное приложение о сотрудничестве "Аграфа" и ОВЦС далеко? 	- Как всегда, в сейфе, - недовольно качнул головой в сторону своего кабинета митрополит. 	- Принесите, пожалуйста, - вежливо произнес Ловунов. 	Кирин сдернул салфетку, скомкал ее и бросил на стол. Поднялся, ушел. Вернулся с документом, хранить который предпочитал только на далекой от родины с ее не потерявшими квалификации следователями швейцарской вилле. Ловунов взял у него из рук Дополнительное соглашение к Договору, нашел нужное место. 	- Простите за напоминание, владыко. - Ловунов начал читать: 	- "ОВЦС должен организовать выделение "Аграфу" государственных квот на поименованные выше драгоценные металлы и камни (в том числе ограненные алмазы), организовать получение "Аграфом" под выделенные квоты необходимого количества драгоценных металлов и камней (в том числе ограненных бриллиантов) с рассрочкой их выкупа на срок, предоставляемый действующими правовыми актами, организовать постоянство выделения "Аграфу" квот и получения под них необходимого сырья, постоянно информировать "Аграф" о ходе выполнения обязательств ОВЦС". 	Митрополит молча плеснул себе водки, выпил и стал хмуро закусывать солеными грибами. Потом заметил: 	- Листните подальше. Взгляните и на распределение прибыли: вашему "Аграфу" - семьдесят процентов, ОВЦС - лишь тридцать. 	- Ну так усилия наши несравнимы, отец Кирин. У меня цех, переброска товара и все, что можно тем же следователям пощупать. А у вас? Только разговоры, манипуляции некоего Феогена с крестинами, угощениями, девицами. Если что, отвечать-то, как пришлось Козленку, Бычкову, больше придется мне. 	- Да не все ж, Виктор Михайлович, мне подставляться. За сигаретные операции я стал притчей во языцех. 	Ловунов, не слушая его, открыл последнюю страницу Дополнительного соглашения. 	- Сказано здесь, что договор о таком сотрудничестве между "Аграфом" и ОВЦС, то есть между мной и вами, подписан на десять лет. Вы, что, ссориться хотите? А как дальше жить думаете? Патриарх несилен здоровьишком, вам его место разве не требуется? 	Владыка поскреб бороду, проговорил: 	- Возникают же форс-мажорные обстоятельства, о таких теперь даже в официальных договорах указывают. Все под Богом ходим. Чего только на свете не случается? Сербию вон разбомбили... 	- Чечня неспокойна, - иронически продолжил Ловунов. - Владыка, я не лирик и не церковник. Мало я вам высоких покровителей находил? Снова обязательно пригожусь. 	Кирин наклонился к нему и, положив свою широкую руку на пальцы молодого напарника, дружелюбно забубнил: 	- Виктор Михайлович, да что вы! Все, конечно, налажу и сделаю. Простите Христа ради, отвлекся в последнее время на служебные дела. Экуменизм русского попа замучил. 	Хозяин налил коньяку, они чокнулись, дальше застолье потекло в приятных разговорах. Друзья пили и закусывали со знанием дела, прерывались на отдых. Тогда поднимались, шли прогуляться по бережку озера, полюбоваться на садящееся в него солнце. Но в конце встречи уже нетвердо держались на ногах. 	За кофе с ликерами Ловунов, немного забывшись, что пьет с митрополитом, откровенно высказался: 	- Когда коммунисты боролись с религией, они не понимали простой вещи. Человек приходит в храм не к священнику, а к Богу! Они ж со своими чекистами думали, будто бы достаточно протащить в церковь пьяницу, педераста, развратника или вора, и люди потеряют веру. И что же мы, новая власть, получили от этих кретинов в наследство? Мы пытаемся опереться на эту церковь. Но кто в ее священнических кадрах? Те, кого насадили те идиоты со звездами во лбу: стукачи, пьяницы, гомики! С тех пор все они достигли высоких постов. И нам не на кого здесь по духовному счету рассчитывать! 	Кирин Гоняев от такой тирады вмиг протрезвел, пристально поглядел на этого мальчишку. Так и не понял: издевается Ловунов над ним или глуп? Велеречиво произнес: 	- Безусловно, много нечисти из советского прошлого к нам занесло. Взять того же Феогена. А приходится и с такими дело иметь, чтобы церковь финансово укрепить и противопоставить могуче против врагов рода человеческого. 	В этот момент раздался сигнал Киринова сотового телефона, лежащего на столе. Митрополит взял его, ответил, а потом, насупившись, выслушал длинный монолог абонента. Наконец коротко сказал в трубку: 	- Немедленно вылетаю в Москву. 	Он выключил сотовик, печально произнес: 	- Из Москвы звонили. Только что я нехорошо помянул, осудил архимандрита Феогена Шкуркина. Господи, прости меня, грешного... А Феогена, оказывается, на днях дома убили. Я уверен, что это рук епископа Артемия дело. 	Протрезвел и Ловунов. 	- Тот самый Феоген, что протекцию по алмазам в Роскомдрагмете обеспечивал? 	- Да. 	Зеленоглазый Виктор Михайлович взбодрился. 	- Так это нам Бог помогает! Если копнут по закулисе наших алмазных дел, Феоген - непосредственный реализатор Дополнительного соглашения - сгинул. И как вовремя! Теперь пусть трясут: все на архимандрита спишем. 	Воняев разгладил бороду, произнес нравоучительно: 	- Бог в таких делах не помогает. Всевышний попускает, чтобы нас, грешных, воспитывать. А вот враг рода человеческого услужлив по-медвежьи. Так что не рукоплещите прежде времени, Виктор Михайлович. 	- Простите, владыко, полез на вашу территорию. Мне с нее лавров не надо. Но с убийством Феогена наша ситуация сильно облегчается. 	- Прямо сейчас вылетаю в Москву, надо замену Феогену поставить. - Он иронически поглядел на Ловунова. - Зря, выходит, вы искры метали? 	Опустил глаза, выпил вина Ловунов. Проговорил добродушно: 	- Не взыщите, отец Кирин. Но теперь-то у вас руки развязаны. 	- Да, постараюсь архимандриту, царствие ему небесное, достойную замену произвести. - Митрополит, не выдержав, усмехнулся. - А то покойник много себе последнее время позволял. Не хотел вам всего о Шкуркине говорить. Но он в своем образе жизни так размахнулся, что мог бы и без паломнических и алмазных операций привлечь к нашим особам внимание. Дошел до того, что девицу себе на содержание взял. Монах! 	Ловунов покачал головой. 	- Крутовато. Такой бы нас с вами, владыко, под монастырь с решетками мог подвести. А что этот Артемий Екиманов? Вот так запросто убрал влиятельного деятеля ОВЦС? 	Квадратное лицо Кирина передернулось. 	- Предельно Артемий обнаглел! Запросто, вы говорите? Да нет, он через третьих лиц грязные дела привык обделывать. Повязан епископ с уголовниками, те и стараются. Какую-то перестрелку в квартире Феогена изобразили. А убийство любого церковного чина в наше время что? Нынче священников по разным поводам убивают. 	- Вам нужна помощь, чтобы Артемий угомонился? 	- Думаю, что обойдусь своими силами. 	Не сходила с лица Ловунова озабоченная гримаса. 	- В епархии Артемия живет патриарх. Придется с этим патриаршим любимчиком повозиться. 	- Ничего, как-нибудь. Меня его святейшество не так, как этого пижона привечает, но достаточно уважает, - намекнул Кирин на то, что благодаря своим негласным коммерческим операциям стал едва ли не главным финансистом патриарха. 	Он налил себе воды со льдом, сбивая хмель. В свои внутренние дела по церковному клану митрополит не посвящал даже испытанного вдоль и поперек Ловунова. Тем более что "обходиться" с Артемием после убийства Феогена требовалось, возможно, его же расстрельным способом, а не обычными приемами закулисной борьбы вокруг патриарха. 	- Что за кандидатуру планируете на замену Феогену? - спросил Виктор Михайлович. 	- Есть очень подходящая - протоиерей Вадим Ветлуга. Этот на удовольствия жизни размениваться не станет, и пообразованнее он Феогена, трудится сейчас в патриархии экономическим советником. Да вы о нем от меня не раз слыхали. 	- Ветлуга? Тот, что бизнес по сигаретам отнимал еще у наших военных из Западной группы войск? 	- Да, чтобы отвести подозрения от меня, отец Вадим фирму организовал, я ему помог освободиться от таможенных пошлин и налогов до 2005 года. - Гоняев с удовольствием улыбнулся. - Помогал Ветлуга и нашей конторе льготно ввозить в Россию алкоголь. Правда, завязли мы по линии Вадима перед Таможенным комитетом должком на полмиллиарда долларов. Зато успели переправить за рубеж миллиардов шесть акцизных марок. Помогло тогда, точно, как сейчас с гибелью Феогена, что сами наши благодетели погорели, отвлекли на себя внимание. 	- Кого имеете в виду? 	- Шумейко, а из Минфина - Вавилова, Петрова. Президентский Барсуков хорошо помогал. 	- Все свои люди. Жаль, теперь - административные покойники, царствие им небесное. 	- Успели мы тогда с Ветлугой вывернуться. А работали по его направлению неплохо. Имею в виду не американские, а болгарские сигареты. 	- Да я помню. В 1996 году в Россию из Болгарии было импортировано сигарет на шестнадцать миллионов долларов, а в рамках гуманитарной помощи поступило к нам табака на девятнадцать миллионов баксов. Почувствовали разницу! Но в следующем году нам все же ментовской министр Куликов подосрал. 	Митрополит зло двинул усами. 	- Льготы-то перекрыл? Ну так теперь и он - политический упокойничек. Не помнят люди добра. А ведь несмотря на подножку Куликова, тот же Феоген с ним продолжал вожжаться. Организовывал поездку в Израиль и все такое. Сколько же нам приходится выкаблучиваться! Надо кому-то с верхов, из отцов семейств обвенчать сына или дочь. Ни в коем случае не пойдут в церковь вместе с простонародьем. Обязательно я, митрополит, должен распорядиться и предоставить храм. Требуют, чтобы венчал не простой священник, а на худой случай хотя бы архимандрит! На торжестве чтобы не было никого из посторонних и хор быть должен непременно из Большого театра... 	- Это правильно. Власть есть власть. С ведомственными людьми никогда не надо ссориться. Отец Вадим, как я вспомнил, в патриархии целым отделом заведывал? 	- Верно, он здорово тогда раскрутился. Банк для патриархии организовал, открыл через подставную фирму сыроваренный завод, нефтяные дела тоже были на нем. Но в последнее время я отца Вадима убрал в тень. Вот сейчас и пригодится. 	- Надеюсь, первоочередным вопросом для Ветлуги станет алмазный бизнес. 	Кирин взялся за бутылку виски. 	- Рюмочку на посошок, Виктор Михайлович? 	Ловунов кивнул. Владыка налил ему, а себе еще плеснул ледяного лимонада. 	- Конечно, прежде всего Вадим возьмется за оживление операций с алмазами. Извините, что не составлю вам компанию на посошок. Мой посох нынче ночью в Москву. 	- Я там тоже через пару дней буду. 	Митрополит смотрел на гладь озера, мягко очерченного луной, взмывшей над горами по горизонту. Он задумчиво сказал: 	- Все размышляю о лихой кончине архимандрита Феогена. Смерть, знаете ли, многозначительный акт. А для православного очень важно перед кончиной успеть исповедаться, причаститься... 	Ловунов закусил виски свежей клубникой, поглядывая на Гоняева со скрытой насмешкой.
	Глава 3 	Отставной генерал КГБ Леонтий Александрович Белокрылов узнал о гибели архимандрита Феогена Шкуркина на своей даче на Рублевском шоссе, где отсиживался, скрываясь от востряковских бандитов. Не имея новостей от Феогена, генерал сам позвонил ему в офис. Секретарша архимандрита заплаканным голосом рассказала Белокрылову о случившемся. 	Битый-перебитый жизнью и службой Леонтий Александрович от такой вести почувствовал нечто близкое к шоку. Следующей жертвой из их команды должен бы быть он - командир спецбригады, напрямую воюющей с востряковскими. Генерал напрягся и насчет своей будущности в патриархии. С отставкой на тот свет своего непосредственного шефа Леонтий Александрович попам мог больше не понадобиться. 	В это утро Белокрылов сидел на втором этаже дачи в комнате с плотными ставнями, крепкими замками и обдумывал свои дальнейшие действия. Убийство Феогена отводило в какой-то мере расплату с ним, но напрочь не исключало ее. Требовалось разобраться с планами востряковской группировки в новой ситуации, а прежде всего выяснить, нужен ли генерал самому верхнему в церковном клане, на который трудился Феоген. 	Белокрылов был прекрасно информирован об их общем с архимандритом начальнике митрополите Кирине Гоняеве. Генерал не сомневался, что тот находился в курсе всей деятельности спецбригады от своего подручного Феогена. Но сам Леонтий Александрович никогда не встречался с владыкой и не имел прямого выхода на него. 	Поэтому пришлось генералу, как простому оперативнику, определять через бывшие служебные и личные каналы сегодняшнее времяпровождение митрополита Гоняева, чтобы где-то конспиративно пересечься с ним для разговора. Удалось узнать, что к концу дня Кирин должен заехать на столичный винно-водочный завод. 	Теперь Белокрылову требовалось расконсервироваться на даче. Он безвылазно жил в комнате на втором этаже, где имелись запасы еды, кухонная плита, туалет, связываясь с внешним миром только по телефону. Сейчас нужно было на всякий случай хитроумно осмотреть окрестности дачи. 	Матерый разведчик Белокрылов, "уйдя на дно", профессионально воспринимал мир за дачными стенами враждебным, будто бы точно знал, что на него во дворе засада. С биноклем в руке генерал стал кружить по комнате, припадая к специальным щелям из нее, откуда просматривался периметр участка. 	Засада была! Генерал, не прилагая особых усилий, разглядел троих наблюдателей, очевидно ждущих его появления. Присмотревшись к горе-топтунам, Леонтий Александрович отнес их, конечно, к востряковской шатии. Бандиты поглядывали на дачу из своих укрытий под кустами, забором, мало заботясь о том, что на них самих обратят внимание. 	Леонтий Александрович сообразил, что он нужен живым, то есть его хотят захватить. Если б требовалось с ним расправиться, могли бы подпалить дом, выкурить наружу, чтобы убить. Возможно, противник удовлетворился кровавой расправой с Феогеном, а генерал теперь необходим, чтобы вести дипломатические или финансовые переговоры. Тем не менее Белокрылов был расстроен засветкой его дачи, которую скрывал от посторонних. Не сомневался он, что раскололся по ней перед смертью Феоген, штатски не понимавший - ты жив, пока обладаешь неразглашенными ценными сведениями. 	Теперь, когда о его даче знал противник, генерал не стал хорониться и от своих. Он прикинул, что двоих спецбригадовцев здесь ему для братской могилы очередных востряковских вполне хватит. Позвонил шустрому Пуле и обстоятельному Дардыку, чья кличка была производной от фамилии Дардыкин. Генерал проинструктировал бойцов и на случай того, если кроме троих наблюдателей у востряковских будет еще не замеченное им прикрытие. 	Пуля и Дардык вскоре подкатили к даче, из-под крыши которой, как с капитанского мостика, наблюдал за их бесшумной атакой генерал. Спецбригадовцы осмотрелись, определили, что в засаде только трое. Скользнули к первым намеченным двоим - безмолвно уложили их кинжалами. Третий востряковский все же учуял неладное, попытался выйти с напарниками по переговорнику на связь, как его срезал Пуля из пистолета с глушителем. 	Спецбригадовцы дали отмашку наблюдавшему командиру. Он распахнул дверь первого этажа. Пуля и Дардык зашли в дом, пожали руку начальнику. Помогли загрузить белокрыловский автомобиль ценным скарбом, с которым генерал прибыл сюда из московской квартиры. Теперь требовалось перебросить его в следующий "заныр". Тела убитых затащили в опустевший гараж. 	"Закапывать, прятать их бессмысленно, - подумал Белокрылов. - Вован все равно знает, сколько и куда человек посылал. "Счетчик" ты на меня включил, бригадир? Пока считай своих. Голыми руками, мудак, захотел взять генерала КГБ!"
 ***
 	Митрополит Кирин Гоняев, вернувшись в Москву из Швейцарии, быстро вошел в местную текучку как по патриархийным, так и по своим делам. Немедленно по прибытии он провел длинный разговор с протоиереем Вадимом Ветлугой, и тот с радостью взялся разгребать дальше мафиозное хозяйство. 	В этот день Кирина ждали на винно-водочном заводе, к проходной которого владыко подкатил на своем "шестисотом" "Мерседесе" ближе к вечеру. 	Машину митрополита заводская охрана опознала. Когда шофер митрополитовского "мерса" плавно тормознул около проходной, на улицу выглянул сам директор, приглашая Кирина. Гоняев, поддерживая тяжелый наперсный крест на груди, выбрался наружу и размашисто благословил директора. Вместе они отправились на экскурсию по цехам. 	Потом Кирина повели во вместительную заводскую боковушку - то ли дегустационный зал, то ли ресторанный кабинет. Там ждала батарея заводской выпивки, к которой митрополит начал со знанием дела прикладываться. Директор, болтливый, услужливый человек, подробно излагал Гоняеву, как осаждал его один из крупных криминальных авторитетов Москвы. Тот настолько помешался на анисовом сорте водки, что спонсировал для его разлива постройку специального конвейера, дабы лилась "его" анисовка бесперебойно. 	Митрополита, побуревшего от приема застольного ассортимента, потрясли возможности и замашки "авторитета", о каком директор ему рассказывал. Кирин проглотил очередную "граммульку", закусил соленым орешком, крякнул и произнес: 	- Эх, не будь я священником, пошел бы в бандиты! 	Директор осекся и озадаченно посмотрел на красную рожу Гоняева. А тот указал на бутылку одного из отборных сортов водки, причмокнул толстыми губами и приказал: 	- Вот этой погрузите мне в машину пару ящиков! Не то прокляну! 	На улице Кирин проследил, как его шофер устанавливал в багажник "Мерседеса" ящики, и на прощание перекрестил заводского директора. Провожающие исчезли в проходной, Кирин сел в машину рядом с шофером. Когда вырулили на магистраль, ведущую к дому митрополита, с заднего сиденья вдруг послышалось: 	- Продолжайте движение! Я - генерал Белокрылов. 	Шофер и Кирин одновременно взглянули в зеркальце заднего обзора и увидели, очевидно, лежавшего до этого за передним сиденьем Белокрылова. Генерал разгладил пятерней побагровевшее лицо, произнес извиняющимся тоном: 	- Проник в салон, когда вы багажник загружали. Другой возможности встретиться с вами, отец Кирин, в моем положении не смог найти. 	- Вы работали с отцом Феогеном? - спросил Гоняев. 	- Так точно. 	- Сейчас у меня дома поговорим, - резюмировал митрополит. 	"Мерс" пронесся к высотному дому на Садовом кольце. Митрополит и генерал поднялись в квартиру, а шофер затащил туда ящики с водкой. Кирин пригласил генерала в кабинет, где они расположились в креслах. 	Леонтий Александрович осмотрел старорежимно отделанный дубовыми панелями кабинет. Он огладил живот, выступающий из пиджака, помятый в давно не свойственных генералу оперативных фокусах. Четко доложил митрополиту, как вышестоящему начальнику: 	- После гибели архимандрита Шкуркина вынужден был связаться с вами для получения дальнейших личных указаний. За мной идет охота боевиков востряковской ОПГ, работающей на епископа Артемия Екиманова. Сегодня утром ими была организована засада на моей даче, которую пришлось ликвидировать... 	Гоняев прервал его: 	- Генерал, прошу без таких подробностей! 	Белокрылов внимательно посмотрел на митрополита. 	- Так как же вам докладывать о наших последних действиях с Феогеном, о нынешней расстановке сил по нашему направлению? 	Владыка, на лице которого не осталось никаких следов возлияний на заводе, пристально взглянул. 	- Генерал, вы классный офицер, человек из элиты нашего общества и должны хорошо понимать, что такому лицу, как я, знать некоторые подробности операций даже вредно. Фео-гена не стало, царствие ему небесное. Я свяжу вас с новым моим заместителем - отцом Владимиром Ветлугой. Он работал на меня раньше параллельно с Феогеном, а теперь объединит все наши усилия. 	- Вас не интересуют обстоятельства гибели архимандрита? - спросил Леонтий Александрович. 	- Мне сообщили, что все было подстроено помощниками епископа Артемия. 	- Такая беспощадная активность епископа вас не расстраивает? 	Кирин поднялся с кресла, прошел к высоченным дубовым дверям кабинета, выглянул и распорядился прислуге накрыть им закусить в столовой. Потом обратился к Белокрылову: 	- Вот об этом я хотел бы с вами подробнее поговорить. Поужинаете? 	- С удовольствием, изнемог на даче от сухомятки. 	Они прошли в столовую, встали у стола. Митрополит, как всегда, прочел молитву перед едой. Сели и выпили водки, только что доставленной с завода. Кирин проговорил, закусывая: 	- Генерал, насколько я знаю, вы сколотили группу бывших офицеров, чтобы решать всякие вопросы? 	- Так точно: всякие. 	- Способна ли ваша группа организовать и провести операцию по самому епископу Артемию? Я имею в виду не примитивное нападение или что-то неумелое, типа расправы с Феогеном. Надо так потрудиться, чтобы даже спецслужбы, даже по оперданным не просчитали бы след, ведущий не то чтобы ко мне, а даже к вам. Нужна именно такая штучная работа. 	- Я понимаю, что лицо, способное заменить патриарха, должно быть вне всяких подозрений, - проговорил Леонтий Александрович, попав в самую точку гоняевских чаяний. 	Кирин разгладил бороду. 	- Отличный ответ, генерал. Поэтому будем считать нашу сегодняшнюю случайную встречу первой и последней. Все вопросы, входящие в орбиту вашей компетенции, будете решать только с отцом Вадимом Ветлугой. 	- Мне придется зависеть от Ветлуги так же, как от Шкуркина? 	- А вам взаимоотношения с Феогеном не нравились? 	Белокрылов сказал искренне: 	- Нет. Я привык к большей самостоятельности. У меня есть подразделение со своей разведкой, контрразведкой, боевой силой. Я вполне мог бы согласовывать лишь стратегию наших задач. Тактически я хотел бы действовать на свое усмотрение. 	Митрополит выпил, стал есть, думая. Потом кивнул. 	- Доверяю вашим знаниям и опыту, генерал. Итак, стратегия на ближайшее время у вас должна быть одна. Это подготовка и виртуозная реализация акции по Артемию. Все, что связано с этим, что нужно или как-то пересекается с главным вашим заказом, прокручивайте, как вам вздумается. Мне ученого в таких делах учить - только портить. 	- Спасибо, владыко. 	Гоняев повел в воздухе пальцами. 	- Отец Вадим будет у вас лишь в виде завхоза: обеспечение средствами, помощь по смежным вопросам. 	У Белокрылова развязывались руки. Он слушал, неторопливо ел, прикидывая, где и как затаиться в ближайшее время. Генерал понимал, что на убийстве Артемия их связка с митрополитом закончится. Устраивало его и это - выполнить заказ самого Кирина Гоняева, а потом с огромным гонораром за работу убыть куда-нибудь подальше от России к теплым морям. 	На прощание Леонтий Александрович долго жал крепкую руку митрополита, сказал: 	- Еще раз простите, владыко, что непрошено вторгся к вам сегодня в машину. 	Кирин покровительственно улыбнулся, пробасил: 	- Правильно поступили. Хлеб за брюхом не ходит.
 ***
 	Лейтенанту Топкову удалось узнать про дачу Белокрылова в кооперативе "Роща" в то утро, когда генерал убирался оттуда. Лишь к вечеру собрались они с Кострецовым на Рублевку. На генерала у них основательных улик не было, так что поехали оперы больше присмотреться к возможному новому местопребыванию Леонтия Александровича. 	Было темно, когда Топков и Кострецов подъехали к "Роще". Выскользнули из служебной машины, стали красться проулками к даче под номером 17. У белокрыловского высокого глухого забора никого не наблюдалось, но за ним кто-то возился. 	Оперативники перемахнули через забор, приземлились и увидели освещенный изнутри гараж рядом с темной дачей. В нем и около суетились, виден был "уазик", в который что-то загружали. Кострецов приказал Топкову отрезать выездной путь для "уазика", а сам пробрался к гаражу. 	Двое бандитских по виду парней волокли из гаража куль - запеленутый в одеяло длинный предмет. Кость вскинул пистолет и из темноты крикнул: 	- Бросай поклажу! Милиция! Стоять! 	Парочка с ходу шмякнула ношу об асфальт и бросилась врассыпную. Один - в сторону Топкова, другой заскакал по противоположным от Кострецова кустам. 	Капитан кинулся за ним, предупреждая: 	- Стрелять буду! 	Пальнул вверх. Бандит уходил, петляя, к дальнему забору. Сергей остановился, поймал мушкой пистолета еще видное пятно бегущего. Целясь по ногам, выстрелил. 	- У-у-у! - взвывом откликнулись оттуда. 	Подбежал Кострецов. Бандит валялся на земле, держась рукой за рану в бедре. Капитан мгновенно обшарил его, вытащил из бокового кармана куртки пистолет, сунул себе за ремень. 	- Чего ж не отстреливался? - поинтересовался опер. 	Парень, морщась от боли, сплюнул и злобно вскрикнул: 	- А ты какое право имеешь шмалять? Мы ничего противозаконного не совершали! 	- Ты убегал от представителя власти, несмотря на предупреждение. 	Подошел Топков, доложил: 	- Ушел второй в темноте. 	Капитан кивнул на раненого: 	- Этот не уйдет. Давай аптечку из наших "Жигулей". 	Гена принес и протянул антисептику и бинты бандиту. Тот перевязался. Оперы, поддерживая его, отвели на дачу. Зажгли там свет, приковали парня наручниками на террасе. 	Размотали одеяло с куля, брошенного бандитами. Внутри - труп. Еще одно тело уже было погружено в "уазик", а третий мертвец дожидался в гараже. Розыскники пошли осматривать дачу. 	На ее втором этаже Кострецов закурил, выйдя на балкон, идущий из комнаты, где скрывался Белокрылов. Сказал Топкову: 	- Засада на генерала на участке была. Он ее засек, вызвал спецбригадовцев. Те приголубили востряковских ножами, пулей. А мы с тобой захомутали их похоронную команду. 	- С почтением уголовники относятся к смерти, - заметил Гена. 	- Это единственно для них посильно духовное. Что-то и у этих полузверей в башке происходит, когда видят: тот, с кем жрал, пил, баб драл, деньги хапал, - совершенно без аппетита валяется. От озадаченности они и похороны любят устраивать шикарные. Напоследок угодить уже воняющему телу. А есть ли душа у братана, куда она отлетает - их не интересует. 	Они спустились на террасу к прикованному бандиту. Кострецов сел напротив него и осведомился: 	- Вован послал братков домой доставить? 	- Не знаю никакого Вована, - сжав зубы, ответил парень. 	- Я о бригадире вашем. Вы ж востряковские. У вас там кладбище знаменитое. Половина бандитской Москвы похоронена, да и взрывали уже его ветераны-афганцы, тоже уголовнички. Самое место там будет и твоим сегодняшним корешам. Как свиньям им тут глотки резали, мочили по всем правилам. 	- Сука ментовская! - прошипел блатарь. 	Кострецов приподнялся и ударил носком ботинка ему прямо в рану. Парень закричал от боли. 	- Выбирай слова, падаль, - мрачно произнес капитан. - Как же вы, твари, обнаглели! Да я с тобой при этих трех трупах что хочу, то и сделаю. Могу на тебя их повесить, могу тебя вообще кончить, как при попытке к бегству. Так что отвечай мне вежливо, параша. 	Парень затравленно глядел из-под низкого лба, мокрого от выступившего пота. Кострецов спросил: 	- Вован вас послал? 	- Он. 	- Давно в его бригаде пашешь? 	- С год, наверное. 	Капитан протянул ему сигарету. Парень поглядел на кострецовские кулаки, подумал и взял. Капитан поднес зажигалку, рассуждая вслух: 	- Архимандрита Феогена вы положили, но Сверчка потеряли. А теперь снова у вас неудача - три трупа. Это покруче всех ваших последних потерь. Неужели после всего этого Вован на бригадирстве останется? 	- Такое не моего ума дело, - хмуро произнес бандит. 	- Тебя как кличут? 	- Матюха. 	- Ты что, Матюха, тупой? - пристально взглянул Кострецов. 	- Нет. 	Кость опять вскочил и ударил его ногой в бедро. Матюха выронил сигарету, согнулся и закричал, затряс головой от дикой боли. 	- Сигаретку-то подними, раз я тебя угостил, - тихо проговорил Кость. 	Парень наклонился, подобрал бычок. Капитан продолжил как ни в чем не бывало: 	- Недовольны должны быть паханы Вованом. Как ему выкручиваться? Или завал Феогена ему в большой зачет? Кто валил архимандрита Феогена Шкуркина в его квартире на Арбате? 	Матюха, кусая от боли губы, пробормотал: 	- Не был я в том деле. Там все на Воване было. 	- Что - все? 	- Ну, организовывал мокруху ту сам Вован, - мялся Матюха. 	- Организовывал или сам Вован Феогена убивал? 	Морда Матюхи исказилась. 	- Да как я могу такое лепить, коли там не был! 	- А мне протокол с твоих показаний не писать. Рассказывай, что в бригаде по этому поводу говорят. 	Матюха задумался, повесив голову, придерживая рукой повязку на бедре, через бинт которой от ударов опера сочилась кровь. Наконец проговорил: 	- Вован, конечно, того попа мочканул и большие бабки с его хаты снял. За попа ему была благодарность, а про бабки пока втихаря говорят. 	- Это про тайники у Феогена, что ли? 	- Во-во. Сверчок когда живой был, кому-то доказывал, что у попа по углам навалом насовано. А как Вован с попом разобрался, про те кубышки ни слуху ни духу. 	- А Сверчок откуда знал? 	- От Сверчка подосланная телка у попа жила. 	Кострецов усмехнулся. 	- У попа была собака, он ее любил... Ладно, тюха-Матюха. Вижу, что ты поумнел, более или менее прилично на вопросы отвечаешь. Мы с тобой еще побеседуем в отделении. Будешь нормально на мои вопросы отвечать, я, может быть, забуду, что пушку у тебя нашел. Как? 	- Понял вас, - произнес Матюха прочувствованно. 	Капитан позвал Топкова, сидевшего на крыльце во время допроса и не одобрявшего такого кострецовского рукоприкладства. 	- Лейтенант, выдай Матюхе еще перевязаться. Выездную бригаду и труповозку из Москвы вызвал? 	- Так точно. 	Кость спустился с террасы во двор. Когда туда вышел Топков, сказал: 	- По всему видно, что Вован убил Феогена. Никак не хотела мне этого Мариша выкладывать. Ну что ж, после того как и в недрах банды о Феогеновых тайниках заговорили, девушка может стать к своему возлюбленному покритичнее. Что у тебя по митрополиту Кирину Гоняеву? 	- Недавно вернулся в Москву после командировки в Италию и пребывания на своей вилле в Швейцарии. 	Кострецов посмотрел в черное небо над головой, бросил в траву окурок, затоптал его ногой. Произнес с уверенностью: 	- Если митрополит был хозяином Феогена, мы о том и о новых его паханских делах просто так не узнаем. Как всегда, придется нащупывать очередных криминальных исполнителей замыслов церковников. Пора теперь мне как следует тряхнуть Маришку. Она и со своей стороны для того должна созреть.
	Глава 4 	На следующий день Кострецов позвонил Марише и назначил встречу около ее дома в своей машине, как и в прошлый раз. 	Мариша появилась озабоченная, с сухим блеском в огромных глазах. Села рядом с капитаном на переднее сиденье и внезапно спросила: 	- Наркоту сегодня принес? 	- А как же! - воскликнул Кость, радуясь, что на этот раз не забыл запастись героином из каптерки. 	Он протянул дозы, Мариша быстро сунула их в лифчик под блузкой. Произнесла с надрывом: 	- Невмоготу чего-то. 	- Хреновые у Вована дела, а? - сказал капитан. - Троих востряковских я вчера сам в морг отправлял. 	- Не катит у Вована в последнее время. Меня насчет этого еще Сверчок предупреждал: как раз перед тем, как его шмальнули. 	- Думаешь, от Вована намыливаться? 	Мариша презрительно глянула на опера. 	- Не переживай, успею твои задания по Вовану отработать. 	Кость парировал: 	- У тебя и самой по Вовану разборок навалом. О том, что он тайники Феогена двинул, востряковские уже едва ли не в полный голос кричат. Потому, видно, он и пошел сам архимандрита мочить, чтобы на добро того еще дербанщиков не оказалось. 	Молчала Мариша, подтвержая тем самым, что совпадают они с ее соображениями. Кострецов, видя взаимопонимание, продолжал: 	- Вчера бойцы Вована хотели взять генерала Белокрылова на его даче, за что и поплатились. Это был лично вовановский шанс, но теперь бригадир должен обратиться за новыми наколками к своему заказчику, то есть к епископу Артемию Екиманову. Что ты знаешь по их контактам? 	- В большой завязке с Артемием Вован. Вместе обедают, в любое время созваниваются. 	- Видишь, Мариша, тут какой расклад. Бригада Вована у Артемия как исполнитель, она собственной инициативы в противостоянии клану Феогена не имеет. Вован делает, что может, строго на своих участках. Сейчас Белокрылов снова от него ускользнул, Феоген убит, вопрос: кто противником востряковских станет? 	- Опять Белокрыл, раз уцелел. 	- Да я не о таком же, как Вован, исполнителе. Я о том человеке, что над генералом встанет. А может, тут будет целая лестница. Вован по этому поводу не распространялся? 	Мариша подумала, покачала головой. 	- Нет. Не до того ему сейчас. Вчера как узнал, что засада на генеральской даче спалилась, аж почернел. Послал Матюху и Ремня братов прибрать, так и Матюху еще повязали. 	- Мне, кстати, Матюха на Вована как на убийцу Феогена и указал. Кроме того, сказал, что про отношение Вована к Феогеновым тайникам по востряковским нехороший слух идет. Считают, что прихватил он там большие кубышки. На существование их еще Сверчок указывал. 	- Да? Сверчок? А что ж он, падла, мне о том ни словечка? - продолжала изображать девица свое полное по тайникам неведение. 	Кострецов засмеялся. 	- Ты, Мариша, сама разберись в своих мужиках. Чего они такие неискренние? 	Она зло вскинула брови. 	- Все вы говно! 	- Даже Вован? - поймал ее на слове опер. 	Мариша ответила унылой гримасой. Кость спросил: 	- У Вована с Артемием после гибели засады на даче встречи не было? 	- Нет. Сегодня утром они должны встретиться. 	- Вот и лады. Пообщайся сегодня с Вованом поглубже на эти темы. Нужен нынешний хозяин генерала Белокрылова, который наверняка заступил вместо архимандрита Феогена. Подскажу тебе возможное направление - митрополит Кирин Гоняев. 	- Митрополит? - Маришка лихо поправила бюст. - Так и мне, может, к нему заступить? 	- Это как удастся. Но Кирин покруче твоего Феогена будет. Красивой задницей его не завоюешь. 	- Посмотрим! 	- Азартная ты девушка! Но что-то ты упорно в сторону от Вована глядишь. 	Помялась Маришка, призналась: 	- Немного другим я себе этого ухаря представляла. 	Кострецов понимал переживания и чувства этой красотки, ставшей из монахини уголовницей и наркоманкой. Разочарование Мариши играло оперу на руку. 	Поэтому капитан на прощание широко улыбнулся Марише лучшей из своих улыбок.
 ***
 	Мариша вернулась в пустую квартиру Вована, достала спрятанную на антресолях коробку со шприцами. Приготовила из кострецовского свежака раствор "геры". 	Она снова села на иглу, узнав, что Вован лицемерит с ней по дележке денег. Опытная уголовница Маришка понимала: в таких случаях вор имеет право на львиную долю. И она бы против этого не возражала, если бы любимый был откровенен. Расстроило, что и Вовану, лучшему из лучших ее мужчин, она не может доверять до конца. Причем совершенно по-женски не принимала во внимание, что сама - милицейская осведомительница. О том, что вернулась к наркотикам, любовнику она тоже не сказала. 	После укола Мариша почувствовала упругий "приход", с каким энергично взялась за наведение блеска в квартире. 	Бригадир вернулся домой поздно вечером утомленным. Пока он вешал в прихожей пальто, Мариша мгновенно сварила ему крепкий кофе, чтобы Вован снял им усталость. Он молча выпил поданную ему чашку и пошел в ванную принять душ. 	Когда там зашумела вода, Маришка заглянула с чистым полотенцем для Вована. Она была в халате на голое тело, борта разошлись на ее полной груди. Розовые торчащие соски смотрели на Вована, когда Мариша к нему нагнулась. Когда-то их связь началась в ванной, с тех пор они любили затевать здесь секс-прелюдию. 	Вован, сидевший в ванне, пробрался рукой Марише под халат и запустил пальцы ей в лоно, а губами поймал ягоду соска и вобрал в рот. Мариша расставила ноги, чтобы рука Вована вошла туда глубже, и скользнула руками по его животу. Локтевой сгиб Мариши оказался на уровне глаз бригадира, он рассеянно взглянул на него. Увидел свежую точку от наркоукола! 	Схватил подругу за локоть Вован, всмотрелся и отбросил руку как дрянь. 	- Не утерпела? - хмуро спросил он. 	Маришка выпрямилась, запахнула халат. 	- А тебе-то что? 	Вован впервые увидел такое к нему отношение, бросил: 	- Иди в столовую. 	Мариша накрыла стол, к которому Вован вышел в спортивных брюках и футболке. Он сел и погрузился в еду, а Мариша напротив тянула апельсиновый сок, уставившись взглядом в пространство. Наконец Вован взялся за кофе и закурил. 	- Чем недовольна, Мариша? - по-дружески спросил бригадир, разгладив стрелы усов. 	- А попала я в непонятное, Вован. 	- Ну? 	- Прикинь сам, - прищурилась Мариша. - До нынешних времен жила я хоть с какой-то определенностью. На хате у Сверчка хозяйкой считалась, переехала к Феогену для дела - тем более у него зазнобой выглядела. А сейчас что? 	- Ты тут хозяйка. 	Мариша посмотрела на него чуть ли не с презрением. 	- Смотря что под этим словом понимать. Смысл его и в том, что живет баба с мужиком в полном доверии. 	Бригадир нахмурился. 	- Я вор, а не мужик. Ты чего? От наркоты крыша съехала? Так я ее сейчас одним ударом на место поставлю. 	Не отводила от него Маришка бесстрашного во многом из-за наркотического "торчка" взгляда. 	- Хочешь по-воровски, Вованчик? Давай по-воровски. Я навар с Феогенова тайника тебе засветила? 	- Было, - внимательно приглядываясь к подруге, сказал Вован. 	- А как ты со мной обошелся? 	- К чему ты, лярва, клонишь? - зверея, поинтересовался бригадир. 	- Своя ж братва вон базарит. 	- За что базарит, курва? Ты, "трещина", будешь конкретно выражаться? - взбесился Вован. 	- Базарят, что еще тайник у Феогена на хате имелся. И выходит, Вованчик, что тот ты полностью себе прибрал! 	- Откуда ж у братков такие точные данные? 	- Сверчок подсказал. 	- Боле ничего Сверчок с того света не докладывал? - зловеще осведомился Вован. 	Мариша почуяла, что сейчас Вован ее ударит. Она привстала и подалась назад, но бригадир опередил ее ударом в живот. Мариша, захлебнувшись воздухом, согнулась. Вован схватил ее за волосы, рывком обернул лицо и дважды, с оттяжкой хлестнул тыльной стороной ладони по щекам. 	Поглядел, не полилась ли из женского носа кровь. Увидел, что пощечины аккуратны, швырнул Маришку в стену кухни. От резкого толчка она ударилась головой, в глазах у нее померкло, и она сползла на пол. 	Когда Маришка очнулась, Вован спросил: 	- Поняла, "бикса", с кем и о чем базаришь? 	- Поняла, Вован, - ответила Мариша, поднимаясь с пола. - Спасибо, что поучил. 	- Сядь. - Бригадир кивнул на ее прежнее место за столом. Маришка присела на краешек стула, а Вован молча курил, размышляя. 	Он знал, что слухи о Феогеновых тайниках среди востряковских бродят. Но твердо был уверен, что на "правилке" никто не докажет существование поповых кубышек. Нечто плел по этому поводу Сверчок, являясь единственной зацепкой у желающих прижать Вована по данному вопросу. Только навечно заглох Сверчок, не мог отныне давать ни на кого показания. 	Бывший аферист, краснобай-златоуст Вован, как говорят блатные, превосходно умел "метлой мести". Эта особенность на "правилках", всяких разборках порой внушительнее кучи громил под рукой. Поэтому бригадира догадки братков не волновали, но раззадоренная Мариша была ему опасна. Из-за эмоций, подогретых наркотиками, она могла воспламениться до того, что сдала бы и его, и себя. 	Хорошо зная женскую психологию, Вован учитывал - "трещине" важнее форма, а не содержание. То есть женщина всегда больше реагирует, например, на тон, каким что-то высказывается, а не на смысл фразы. Так что он вполне оценил душевный урон, какой получила Мариша, откуда-то узнавшая, что тайников в квартире Феогена было два. Вован понимал, что скажи он о втором тайнике влюбленной "биксе", она, может быть, и не претендовала бы на содержимое. Но что сделал, то сделал, и сейчас приходилось выкручиваться из положения. 	Поставив Маришу на место кнутом, Вован взялся за пряник, попросив: 	- Свари-ка еще кофейку. Нормально он у тебя получается. 	Мариша прошла в кухонный отсек, по-западному отделенный от столовой стойкой бара, начала хлопотать у плиты. Вован встал из-за стола, приблизился к ней, заговорил, покуривая: 	- Ты по таким делам поменьше братву слушай, Мариш. Завистников всегда навалом. А прежде всего учти: нам с тобой хана от паханов будет и за один тайник. За тот, что ты надыбала, по которому мы оба в доле. Правильно? 	- Правильно. 	- Ну и не будем углубляться. Ты не голая и вон в какой хате живешь. - Вован повел рукой по шикарно отделанной и обставленной квартире. 	Поняв, что Вован о втором тайнике ни за что не расколется, Мариша решила навсегда закрыть эту тему. А чтобы расквитаться с хитромудрым дружком, продолжала изображать покорность. Сбавила тон, произнесла добродушно: 	- Ты мне две иномарки обещал, когда я от Феогена соскакивала. 	- Две не две, а тачку ломовую тебе в личное пользование справлю, как с делами гребаного Феогена разберусь. 	Мариша поймала повод, чтобы о нужном для Кострецова узнать. С удивлением проговорила: 	- Феоген да Феоген! Словно он и с того света всех достает. 	Вован сплюнул. 	- Крутые ныне пошли покойнички! Наша братва вон на Сверчка ссылается, а твой поп так замутил, что мне с белокрыловскими бойцами до усеру, видать, расхлебывать. Сегодня епископ Артемий снова меня как пацана отчитывал. Ну-удный фрайер! Говорит что кота за яйца тянет. 	- А при чем белокрыловские? Генерал-то с дачи слинял. 	Бандит стукнул по столу кулаком. 	- Сейчас снова выплывет! Уж замена твоему Феогену готова. 	Мариша изобразила крайнюю почтительность. 	- Неужели Белокрыловым сам митрополит Кирин командовать станет? 	- А ты откуда про Кирина знаешь? 	- Феоген болтал. Не впрямую, но все ясно про того митрополита было. 	Бригадир потер лоб, словно у него разболелась голова. 	- Кирин - самый основной, верхний в той структуре человек. Он, чтобы не замазаться, сам даже генералами командовать не будет. Подобрал на место Феогена другого ловкого попа - мне Артемий детально обсказал. 	Взялась Маришка мыть посуду, показывая, что подробности ее не интересуют. Вован сам разговорился: 	- Какой-то Вадим Ветлуга. Не слыхала о таком? 	- Нет. Он патриархийный? 	- Ага. Многое и прежде Ветлуга для митрополита варганил: сигареты, нефть. Теперь брюликами они решили круто заняться. 	Мариша неподдельно округлила глаза. 	- Попы - и брюликами? Феоген никогда о таком не говорил. 	- Феоген-то раньше этими цацками как раз и ведал вплотную. Ты могла бы это по товару в тайнике понять... 	Вован осекся, потому что бриллиантов было побольше как раз в тайнике, который он из-под плинтуса выгребал. Маришка поняла причину его заминки, но не подала виду. Она достаточно наловила из речей дружка, чтобы в дальнейшем перешел ее возлюбленный под плотную опеку ментов - даст Бог, вплоть до долгоиграющего местечка на нарах.
 ***
 	Генерал Белокрылов, оказавшись на следующей своей конспиративной квартире в Москве, снова уверенно чувствовал себя после беседы с митрополитом Кирином. 	Теперь перед ним была поставлена конкретная цель - убийство епископа Артемия Екиманова. Решив эту задачу, Леонтий Александрович освобождался от длинного ряда обязательств, должков, которые наделал Феогену, влезая в его клан церковной мафии. Поэтому ветеран КГБ обстоятельно отсматривал подходы к центральной акции, просчитывая ее всестороннее обеспечение. Одной из очевидностей тут являлась полная деморализация наемников Артемия - востряковских бандитов. После отсечения братвы добираться до епископа становилось просторнее. 	Перебить Вовановых бандитов для спецбригады генерала было делом трудоемким, да и лишним. Белокрылов, воспитанный на принципе "разделяй и властвуй", предпочитал психологически разъединять людей. Для того чтобы гора рухнула, иной раз требовалось лишь подточить или изъять нужный камень, камушек, устроить провокацию, столкнуть напарников друг с другом лбами и так далее. 	В этом ключе генерал размышлял, что связка Артемий - Вован держалась на успешности их сотрудничества, которое убийством трех охотников за Белокрыловым должно было основательно подорваться. Востряковским, прикидывал генерал, пора уж притомиться класть своих людей за причуды какого-то попа. Так что пока следовало напрягать бандитов, дабы произошел скандал между заказчиком Артемием и исполнителем Вованом. Раз сорвалось с универсамом "Покров", проанализировал Леонтий Александрович, нужно еще что-то в том же духе. 	По генеральскому приказу спецбригадовцы Пуля и Дардык нащупали московские владения востряковской группировки. Выяснили, что ей принадлежат несколько столичных магазинов, казино, ресторанов. Белокрылов прикинул их как объекты для нападения. Магазины генерал сразу отмел, потому как несчастливо сложилось с "Покровом". Казино открывалось только ночью, что суживало возможности налета. Наиболее удобными для "наезда-травмы" по востряковским выглядели рестораны. 	Белокрыловские гонцы вычленили из этих заведений те, что были вотчиной непосредственно бригады Вована. Самым заметным был ресторан "Техас", в котором Сверчок обычно назначал встречи Марише, да и сам Вован кабаком привычно пользовался. Решила спецбригада в "Техасе" по-техасски разгуляться. 	На дело отправилась четверка во главе с Пулей и Дардыком, которые характерами друг друга уравновешивали. Светлоглазый подвижный Пуля трунил над черноволосым, бизоньи упитанным, обстоятельным Дардыком, были они близкими приятелями, побратавшись в кровавой спецбригаде пузана Белокрылова. 	Пуля и Дардык, в отлично сшитых костюмах, прошли в "Техас" напрямую через вестибюль. Вход в зал был снабжен распахивающимися дверцами ковбойского салуна - точь-в-точь как показывают в вестернах о Диком Западе. Парочка атлетов-спецбригадовцев с пистолетами за ремнями брюк под пиджаками вкатилась в данный "салун" совершенно по-голливудски: дружно ударив лакированными штиблетами в дверные створки. Дверцы едва не слетели с петель. Охранники, а также "оттягивающиеся" бандюги мрачно взглянули на вошедших. 	Прикрытие этой ударной пары - Котовский и Лячко - проникло в зал малоприметно. Котовским прозывали лысого крепыша-спецбригадовца за лихость, роднящую его с известным красным бандитом. Субтильный же Лячко всегда старался держаться в тени соответственно бывшей профессии разведчика-нелегала. Котовский, шикарно приодевшийся под нового русского, застрял в вестибюле, будто бы поджидая запаздывающую подругу. Лячко изображал его шофера, держа в руках огромную сумку, где были автоматы, гранаты, боеприпасы для обеспечения полного разгрома "Техаса", если дело зайдет слишком далеко. 	Планировалось лишь "навести шухер" на заведение, любимое востряковскими крутышками. Пуля с Дардыком сидели в зале напротив эстрады, делая вид, что с пониманием закусывают заливным поросенком, поданным к вину. А когда на сцену выскочила полуголая певица и завела под оркестр "Мурку", Пуля встал и направился приглашать на танец даму от стола, за которым сидели крайне неудачливые хозяева чистяковского магазина "Покров" - Автандил и Харчо - в окружении подруг. 	Кореша-кавказцы после перенесенных передряг, включая уход должника Феогена на небо, а должника Белокрылова в неизвестность, впали в крайнее расстройство. Они с утра до ночи теперь торчали в "Техасе", отводя сердце тем, что хотя бы пьянствовали за счет чужого заведения, вернее, Вована, который постоянно назначал им тут встречи, но почти никогда на них не появлялся. 	Пуля не случайно направился к их столу, чтобы начать скандал. Он опознал "покровских" кавказцев по именам, которые те орали друг другу в угаре. На этих "пиковых", "зверей", как еще кличут на отечественной фене нерусских, имели зуб все спецбригадовцы после потери в перестрелке у "Покрова" всеобщего любимца - Кузьмы. 	Подошел в веселом темпе Пуля к столику, где больше всех разорялся Харчо, обнял за ладные плечики девицу, сидящую рядом с ним, и пригласил ее на танец. Разговор застолья смолк. Кавказцы, с предельной наглостью пристающие к русским девицам в присутствии их слюнтяев-кавалеров, такого к своему "товару" не переносят. 	- Что ты сказал? - переспросил Пулю Харчо. 	Пуля, не отпуская загривка девицы, внезапно залепил: 	- Зачем тебе, говорю, баба, если ты даже с магазином не в состоянии справиться? 	- Какой такой магазин? - ужасно выкатывая глаза, снова вопросил Харчо. 	- А "Покров" на Чистяках. Его не сожгли еще? 	Рожа Харчо от удивления и сумасшедшей наглости этого светлоглазого незнакомца стала совершенно медной. 	- Ты кто такой? - в третий раз кудахтнул Харчо. 	- Ты, "зверь", глупый, что ли? - утомленно ответил Пуля, взял левой рукой соусницу и полил из нее на плечо Харчо. 	Кавказец вскочил, собираясь ударить, но Пуля молниеносно врезал Харчо правым кулаком в переносицу, ломая его горбатый нос. Автандил выхватил пистолет. Но ствол, неуловимо возникший в руке Пули, уже выстрелил! Свинец прошил кисть Автандила, он уронил оружие. 	Пуля ударил ногой снизу по столу, который загремел на пол, звеня бутылками и посудой. Девки бросились врассыпную, Автандил зажимал рану, Харчо с окровавленным лицом ошеломленно смотрел на пружинно действующего Пулю. 	От дверей зала к наглецу бросилось двое охранников. Тут же вскочил со своего места Дардык: 	- Стоять! 	Охранники обернулись, один кинул руку к карману за оружием. Но Дардык, уже держа его голову на мушке своего пистолета, приказал: 	- Пушки на пол! 	Переглянулись охранники. Они оказались между двух огней: Пули, лихо расправившегося с "пиковыми", и сосредоточенно целящегося Дардыка. Певица на эстраде, как треснувшая пластинка, вдруг стала повторять и повторять: 	- Ты зашухарила всю нашу малину... Ты зашухарила всю нашу малину... 	Музыканты наконец смолкли. Охранники быстро швырнули свои пистолеты на пол. 	- К стене! - скомандовал им Дардык. 	Тишина в зале продержалась лишь секунды. Здесь гуляли все же по большей части не аспиранты и служители малых драматических театров. Один из уркаганов прорычал со своего столика: 	- Чего за базар? 	Пуля в ответ засадил по его бутылкам тремя выстрелами. Тут же влетели в зал Котовский, Лячко. "Шофер" расстегнул молнию на неохватной сумке. Спецбригадовцы разобрали из нее автоматы. 	- Ложись, мразь востряковская! - закричал Котовский и первым дал очередь вверх веером. 	- Кто не спрятался, я не виноват! - орал Пуля, ссаживая из своего "калаша" огромные зеркала. 	Опытная здешняя публика уже сплошь лежала за укрытиями, а спецбригадовцы увлеченно палили по столам, стенам, стойкам, как скауты, впервые взявшие в руки настоящее оружие. 	Поразвлекались по-ковбойски, по-техасски, но в традиции российского спецназа организованно отошли на улицу, где мгновенно скрылись.
	Глава 5 	Подробности о наезде спецбригады Белокрылова на "Техас" Кострецов получил на следующее утро от позвонившей ему в отдел Маришки. 	- Вован места себе не находит, - почти злорадно комментировала она. - Ночью после разборки приперся из ресторана, до утра не спал, все лаялся. 	- А почему он считает, что это спецбригадовцы генерала были? - уточнил капитан. 	- Они на Автандила и Харчо, хозяев "Покрова", специально в зале наехали. Дела еще по их магазину, видать, не могут забыть. Автандилу руку прострелили, а у Харчо лицо разбито, нос сломан. А главное-то, я информацию, какую ты хотел, еще с Вована сняла. 	- О нынешних боссах генерала Белокрылова? 	- Ага, Серега. Про митрополита Кирина Гоняева ты верно в виду имел. И поставил тот митрополит теперь над Белокрылом священника Вадима Ветлугу вместо Феогенюшки. 	- Он в наших раскладах вроде бы пока не мелькал, - оживленно сказал Кострецов, радуясь, что Мариша разговорилась с ним как заправская агентка и даже назвала его по имени. 	- Я тоже первый раз о Ветлуге услыхала, но он крутой. Вован сказал: тот по сигаретам, нефти, брюликам на патриархию пахал. 	- Что за брюлики? 	- Я сама удивилась, но теперь шайка Кирина по алмазам, бриллиантам главные бабки делать хочет. 	- Спасибочки, Мариша. Как здоровье? - намекнул опер на наркоту. 	- Сам знаешь, - вздохнула она. - Не забывай про лекарство. А то с Вованом так обострилась, что и не знаю, сколь у него на шее еще просижу. 	- Будь в надеге, - заверил ее Кость и попрощался. Капитан положил трубку, раскрыл папку и стал листать бумаги розыска, надеясь, что в документах, раздобытых Топковым, мелькнет крайне интересный теперь Вадим Ветлуга. 	Снова зазвонил телефон, в трубке Кострецов вдруг услышал: 	- Это Леонтий Александрович Белокрылов. Могу я поговорить с капитаном Кострецовым? 	- Слушаю. С чего, генерал, вам моя персона понадобилась? 	Белокрылов хохотнул, произнес: 	- Вам же моя зачем-то была нужна. На Преображенке, как в нашем отделении милиции меня известили, вы обо мне расспрашивали. Вот и я о вас справки навел. Оказывается, вы и у нас, в ОВЦС патриархии, бывали. 	- Бывал, бывал. У новопреставленного архимандрита Феогена Шкуркина. 	- Царствие ему небесное. Хороший мужик был, - бросил генерал, чтобы проверить отношение Кострецова к Феогену. 	- Кому как, - иронически ответил капитан. - Мне Шкуркин грозил, что через МВД достанет, если я к нему лезть буду. Дела у него были грязные с магазином "Покров". 	- Капитан, - солидно проговорил Белокрылов, - я понимаю, зачем вы коснулись "Покрова", но в прятки с вами играть не собираюсь. Да, мы совместно с отцом Феогеном владели "Покровом", продали его кавказцам. Те остались недовольны долгами, числящимися за универсамом. Поссорились с нами, но все это наши внутренние дела. 	- Не совсем, господин Белокрылов. Ваши внутренние дела весьма внешними стали, когда около "Покрова" трупов навалили. 	- Ну, уж навалили. Троих, кажется, там убили. 	- А четвертым, генерал, я считаю вашего подчиненного, обнаруженного около Банковского переулка, якобы самоубийцу, - упомянул опер Оникса, застреленного Ракитой. 	- По поводу этого человека прежде всего вам и звоню. Вы совершенно правы - самоубийство инсценировано. Убийца же - некий Ракицкий Евгений Иванович, кличка Ракита, пенсионер КГБ, бывший специалист по диверсиям. А убитый никакой мне не подчиненный, как вы указываете. Это Сомолин Виктор Эдуардович, тоже пенсионер КГБ, бывший ударник наших спецслужб. Коллеги знали его также под кличкой Оникс. 	- Что же вы хлопочете, если люди эти не имеют к вам никакого отношения, оба пенсионеры? 	- Такие, как Ракита, честь офицерского мундира марают, - строго забасил генерал. - Не могу не вмешаться, подсказываю, что он убийца. Но все это, конечно, не для протокола. Просто помогаю, как бывший сотрудник органов нынешнему сотруднику. 	Хорошо продумал Леонтий Александрович этот звонок Кострецову. Он хотел подстрелить двух зайцев. Первым была наводка на Ракиту, вышедшего из-под его контроля. Вторым зайчиком генерал хотел зацепить Вована, подставляя своих двух этих врагов по порядку. В общем же ключе, заранее отводя от себя подозрения, Белокрылов задумал навести Кострецова на мысль: если противостоявшего Феогену епископа Артемия убьют, то это может быть работой или кэгэбэшника-маньяка Ракиты, или месть Вована, теперь поставленного в трудное положение. 	Кострецов насторожился, не желая упустить этот неожиданный случай прощупать неуловимого генерала, и заметил: 	- Леонтий Александрович, вы запросто обо всем говорите, словно перестрелка, убитые у "Покрова" не имеют к вам никакого отношения. 	- Вы совершенно правы! - с жаром воскликнул Белокрылов. - Теперь я могу сказать: все минувшие криминальные разборки были непосредственно связаны с погибшим архимандритом Феогеном. И сами обстоятельства его смерти наглядно указали - он был всему голова! А я что? Покаюсь: подсказал ему нескольких офицеров, включая Ракиту, Оникса, когда Феоген задумал собрать группу боевиков - спецбригаду, как он ее назвал. Но я и не ведал, для каких целей эти ветераны спецслужб Шкуркину понадобились! 	- Интересно вы объясняете! - рассмеялся капитан. - Это у Шкуркина, значит, действовало целое подразделение, которому он лично приказы отдавал? 	- Совершенно точно. 	- Так с какой тогда стати вчера эта спецбригада рассадила из автоматов ресторан востряковской ОПГ "Техас"? Начальник-то ее Феоген давно на том свете. 	Теперь смачно расхохотался Белокрылов. 	- Капитан, вы же оперативник. Значит, и психолог, должны соображать! Феогена-то нет, но сплотились благодаря ему ребятки, сработались под его рукой, а теперь уже они сами по себе, самостоятельная сила. И куда она повернет, никому не известно. Сейчас вот спецбригада решила поквитаться с востряковскими в "Техасе", а завтра эти новоявленные бандиты, прошедшие школу КГБ, захотят, возможно, стать заправской ОПГ на криминальном олимпе Москвы. 	- Так какое вам дело до того, что новоиспеченный бандит Ракита убивает другого бандита Оникса? 	- Да потому, что Оникса уже нет, а Ракита не остановится, раз против своего товарища повернул. Вы смотрите, что в спецбригаде после смерти Феогена началось! Друг друга уже губят. Так что им окружающие? 	Кострецов по ходу отмечал нелогичность, проколы генерала. "Честь мундира", с которой тот начал обличать Ракиту, в последующем контексте выглядела неуместной. Далее капитан отметил: сначала Оникса убили, а потом - Феогена, и, значит, "распад" в спецбригаде не после гибели ее мнимого начальника начался, как пытался плести Белокрылов. Тем не менее Кость профессионально оценил генерала, решившегося на такую разведку боем. Но должна же была быть у Белокрылова и другая цель, он обязательно должен засветиться. Опер сказал: 	- Спасибо за информацию. 	Генерал помолчал, потом по-отечески произнес: 	- А я, капитан, вам и еще помогу. - Он засмеялся. - У пенсионера спецслужб всегда руки чешутся, как у пионера. Анализировал я причины налета спецбригады на ресторан "Техас" и, вообще-то, думаю, что дело там было не только в расплате с востряковскими за неудачу с "Покровом". Вам интересна моя точка зрения? 	- Безусловно, генерал. Вы ведь боевиков спецбригады Феогену едва ли не лично набирали. 	- Ну, вы скажете! Хотя действительно некоторых из них я хорошо знал по службе. Так вот, наезд на "Техас" симптоматичен, по-моему, и тем, что осиротевшая спецбригада как бы пытается свести счеты с непосредственным визави покойного Феогена - бригадиром востряковских по кличке Вован. Они за своего погибшего командира крови Вована жаждут. Вчера того в "Техасе" не оказалось, вот они просто пошумели и ушли. А Вован этот сейчас так же опасен, как и Ракита. 	- Что же между ними общего? 	- Диверсант Ракита стал маньяком из-за многолетних упражений в убийстве, а такой же профессиональный убийца бригадир Вован ненормален, раз лично застрелил архимандрита Феогена. 	- Вы точно знаете, что Вован убийца Феогена? 	- Да я много чего знаю, хотя никаких показаний, повторяю, не дам. Просто мотайте на оперативный ус. Знаю и то, что Ракита, например, убил владельца гостиницы "Пальма" Пинюхина. Но Ракиту на роль исполнителя заказных убийств и брали. А зачем Вовану, у которого целая бригада головорезов, своими руками убирать какого-то безоружного попа? Вован и Ракита одинаково спятили. То, что перестрелка в квартире Шкуркина была инсценирована, вы, конечно, разобрались? 	- Конечно, как и с "самоубийством" Оникса, - поддакнул капитан, не касаясь истинной причины самодеятельности Вована с Феогеном - архимандритовых тайников. 	- Я, товарищ Кострецов, работаю в Московской патриархии относительно недавно, но душа у меня болит за все здесь происходящее. Особенно в отношении ее верхнего звена, руководства. Не очень симпатичным отец Феоген был, но ведь носил сан архимандрита, сидел в Даниловом монастыре. И какой-то Вован осмелился поднять на человека с наперсным крестом руку! Я теперь беспокоюсь за само окружение его святейшества патриарха Алексия Второго. 	- Неужели и там кому-то опасность грозит? 	- Снова подскажу вам в оперативном порядке. - Он доверительно хохотнул. - Я все же генерал, а вы пока капитан. Так вот, опасаюсь, не было бы покушения на викарного епископа Артемия Екиманова. К нему особенно патриарх благоволит. Артемий молод, очень прогрессивен, многим мозолит глаза. 	- Почему именно на епископа Артемия? Вокруг патриарха много архиереев, даже митрополитов. 	- Хорошо, капитан. Поделюсь с вами и внутрипатриархийными сплетнями. Видите ли, архимандрит Феоген очень соперничал с епископом Артемием. Почему? Ну, вам, как нецерковному, это сложно объяснить. А теперь многие считают, будто бы Феогена востряковские убрали потому, что их попросил об этом сам Артемий, тем более что эта ОПГ в его епархии находится. Так вот, получить "заказ" на Артемия вполне может спецбригадовец Феогена - Ракита. 	- О том, что Ракита убил Пинюхина, мы давно знаем и его ищем. Но он скрывается. 	- Ну а Вован-то у всех на виду! 	- Пока на него прямых улик нет, а его бригаде солоно приходится. 	- Дело ваше, капитан. Но и Вован может расправиться с епископом Артемием. Вот тогда разгорится большой скандал. Сначала убит архимандрит патриархии, потом - епископ из окружения самого патриарха! 	- Леонтий Александрович, да зачем же Вовану или кому-то из востряковских убивать своего работодателя Артемия? 	Генерал хмыкнул и торжественно произнес: 	- А вот это должны вы просечь своим оперским чутьем. Вован сделал большую ошибку, персонально убрав Феогена. В заказных убийствах такого уровня почти всегда потом ликвидируют и самих киллеров. Вован понимает, что эта участь его ждет. Кто с ним будет расправляться? Чистильщик, которого пошлет тот же Артемий. Кого надо Вовану сбивать с насеста, чтобы самому уцелеть? Артемия. 	Кострецов чуть не захохотал в трубку на такую "внушительноподобную" версию зарапортовавшегося генерала, но в то же время понял главное. Опасность действительно грозит епископу Артемию. Значит, митрополит Кирин с подручными Ветлугой и Белокрыловым повели крупномасштабную атаку на клан Артемия. А вчерашний фейерверк в "Техасе" - только начало нового этапа сражения, что-то вроде артподготовки. 	В конце беседы, которая свелась к малозначительным замечаниям, генерал и капитан, каждый, довольный своими результатами, распрощались как закадычные коллеги.
 ***
 	Бывший спецбригадовец Ракита все это время, как верно предполагал Кострецов, лечил свою рану в ноге. Отлеживался в каморке Никифора на Сретенке. 	Конец его затворничеству положил сам Никифор, однажды сообщивший Раките последние новости: 	- В ресторане "Техас", на Садовом кольце от нас недалеко, пальба была. И что интересно, ежкин дрын: стреляли, а не убили никого. 	- Чего ж интересного? - спросил Ракита. 	- А то, что, может, смягчились у людей сердца: стреляют больше для понта, как в лагерях блатные говорят. Стараются не убить, слава Богу. 	Ракита сочувственно поглядел на Никифора, столько претерпевшего за православие и все еще идеалиста, когда даже о бандитах с оружием в руках можно подумать хорошее. 	- Ты-то про ресторан откуда знаешь? - уточнил спецбригадовец. 	- На Чистяках шпана красиво это описывает. 	- Ну а те-то каким боком к этому "Техасу"? 	- Под обстрел в ресторане хозяева магазина "Покров" - два кавказца - попали. Одного, правда, стрелки в руку зацепили. Но эта единственная рана у ресторанных была. А кавказцы свой "Покров" - то наконец открыли. Стол воздвигли для всех желающих обмыть это дело, туда местная шантрапа и набилась, всяких баек от кавказских этих людей наслушалась. 	- Кто ж так ласково "Техас" обстрелял? 	Никифор хитро посмотрел на него. 	- Да вроде тебя. Четверо, плечи стеной, матом не ругаются. 	- Постой, постой, - Ракита привстал с тюфяка на полу, где лежал, - ты не случайно, что ли, мне это рассказываешь? 	- Я, ежкин дрын, случайно ничего не говорю. Люди те были с той команды, какая когда-то бой у "Покрова" вела. Кавказцы это указывали. 	- Спасибо, Никифор. 	Ракита поднялся и стал выволакивать замаскированную тряпьем сумку, где хранился его арсенал. Из сообщения Никифора ему стало ясно, что спецбригада ожила, генерал Белокрылов снова взял в проворные грабки боевую инициативу. То, что четверка спецбригадовцев никого не убила в "Техасе", иллюзий у Ракиты не создало. Слишком хорошо он знал непререкаемые законы генеральского подразделения. 	- Засобирался, - неодобрительно констатировал Никифор суету Ракиты. 	- Да я ж из-за этих своих бывших коллег в Москве и остался, и на пулю напоролся. 	Никифор печально произнес: 	- Из-за коллег... Из-за себя ты страдаешь. Не можешь без мести, а? 	- Но это ж справедливая месть! 	Сидел Никифор за покосившимся столом, руки, натруженные утренним подметанием улиц, держал на нем, отдыхая. А тут всплеснул ими, взволнованно заговорил: 	- Да кто ты такой, чтоб мстить? Все мы - ничто! Без тебя Бог не управит, а? Ты чего на себя взял, раб Божий Евгений? - назвал он Ракиту по имени. 	Ракита усмехнулся. 	- Какой я раб Божий? 	- А кто ж ты? Ты великое сумел сделать: руку занес, а смог человека не убить. 	- Это благодаря только тебе, Никифор. А в тот день, когда рану получил, пришлось мне одного охотника и другого крутого хлопнуть. 	- Это не в счет, Евгений. Ты теперь другим человеком стал. 	- Да с чего ты решил? - спросил Ракита, подняв глаза от сумки. 	Никифор смотрел на него так же светло, как во дворе, когда тот шел с ножом на Черча. Подытожил: 	- Увидишь еще. А если не буду я жив, то мои сегодняшние слова тогда вспомнишь. 	- О-о, вряд ли ты раньше меня на тот свет уйдешь! 	Молчал Никифор, грустно улыбался. Ракита, немного помявшись, сказал: 	- Слушай, неужели же Бог все-все может простить? 	- Обязательно. 	- Не верю в это. Я по уши в крови. 	- Если истинно, Евгений, уверуешь и раскаешься, то простит. 	- Истинно? Это как? 	Никифор посмотрел на иконы, перекрестился на образ Спасителя. Попытался объяснить: 	- Разбойник вместе с Христом был распят. Тот бандит в последний момент уверовал в Царствие Божие: Христос его и простил. 	- А истинность-то все же в чем? Как она проверяется? 	- Человеком не проверяется. Бог проверит, а прощением уверит. 	- Не могу я, Никифор, у тебя почти ничего понять. 	- Значит, пока тебе этого и не требуется. Пойду я по делам. 	Никифор встал. Как всегда, перекрестил перед собой направление, куда собирался двинуться. Немного подумал, обернулся к Раките и осенил его крестным знамением. Вышел во двор. 	Ракита начал готовиться к своему новому выходу в город. Теперь, когда за ним должна была охотиться милиция хотя бы за убийство Пинюхина, востряковские - за Сверчка, а спецбригадовцы - за Оникса, заслуженному разведчику-диверсанту Ракицкому требовалось действовать под другой, совершенно неузнаваемой личиной. Для этого он извлек из сумки парик, наклейки усов, бороды, очки, грим, все, что нужно для внешнего перевоплощения. 	Поработал спецбригадовец, пристально смотрясь в имеющееся для таких надобностей переносное зеркало, и через час выглядел гораздо более старшим, интеллигентным человеком. Особенно потрудился Ракита над главной своей приметой - сросшимися бровями, которые пришлось пробрить, придать им другую форму и отделать кожу в этом месте гримом. 	Под конец он водрузил на нос очки с прозрачными бутафорскими стеклами, повязал на линялую ковбойку старомодный галстук, надел древнего фасона пиджак с широкими лацканами, а поверх - габардиновый серый плащ, какой еще при Сталине был в моде. Весь этот гардероб у Ракиты назывался: "под спившегося интеллигента". 	Поразмышлять пришлось об оружии. У Ракиты был пистолет "Беретта" вроде талисмана. Эту пушку завещал Раките единственный его друг, Максим, какого удалось Ракицкому завести в служебной кровавой канители. 	Нашли мертвым Максима в номере бейрутского отеля с этой "Береттой" в руке без патронов. Он отстреливался до последнего, посчитав - лучше чужую пулю принять, чем шлепнуться своею. Так Макс и хотел по-офицерски погибнуть, оружия не опозорить. Как-то пили они вдвоем после крутой переделки, и Макс сказал: 	- Если первого меня убьют, ты, Жень, пушку, с которой помру, возьми себе на память, если удастся. 	Поэтому-то и не выбросил эту "Беретту" Ракита после того, как застрелил из нее Пинюхина. Поэтому и влип под баллистический расчет Кострецова, снова использовав ее против Сверчка. Почему поступал так бездарно? И на это, как на многие странные вопросы в последнее время, не мог ответить Ракита. 	Ракита сейчас держал в руке непобедимую "Беретту" с полной обоймой, прикидывая: начни у него она стрелять в третий раз, и что-то обязательно может случиться. Он задумался: 	"А что? И именно - третий раз? Максова пушка меня только выручает. Из нее я должен расстрелять Белокрылова!" 	Как святое оружие, заряженное серебряными пулями, Ракита обернул "Беретту" в мягкий шарф и положил снова в сумку. Сунул под пиджачок завзятого совка-интеллигента обычный "ТТ", десантный нож да запасную обойму. Надвинул шляпу, поправил строгие очки, огладил бороденку и легкой походкой несытно кушающего человека направился на осточертевшие ему Чистые пруды.
 ***
 	На Чистяках Ракита заглянул в самое доступное там "справочное бюро" - пивную на Банковском переулке. В углу увидел давно знакомого ему Векшу, который курил над пустым столом вместе с Валей Пустяком. 	Ракита приблизился к печальной от безденежья паре, приподнял двумя пальцами свою фетровую шляпу и обратился к Векше: 	- Товарищ Векша, если не ошибаюсь? 	- Не ошибся, - мрачно ответил тот. - А какой я тебе, папаша, товарищ? 	- Как же вас правильно называть? 	- Просто "Векша" тебя, стручок, не устраивает? - раздражаясь, возвысил голос бомж. 	Более сообразительный Пустяк, молниеносно прикидывая, как эту шляпу реально расколоть хоть на стакан, перехватил инициативу: 	- Отец, да вы с Векшей, видно, выпивали, раз его по кликухе знаете? 	Ракита поправил очки и радостно подтвердил: 	- А как же! Причем вот какая оказия получилась. Я, знаете ли, поссорился со своей супругой. Пришел сюда с диким желанием выпить водки, но рассеянный, знаете ли, подошел к стойке и выяснилось: денег из дому не взял. 	- Ха-ха-ха! - заржал Пустяк, ярко себе представивший горе, если б сам попал в такое же положение, как этот доходяга-очкарь. 	- И вот представьте себе, - невозмутимо продолжил Ракита. - Ваш друг Векша угостил меня водкой. 	- Чего-о? - изумленно протянул Валя, никогда не видевший, чтобы Векша кого-то настоящей водкой из настоящей бутылки угощал. 	- А чего? - мрачно спросил Векша. - Я жлобом никогда не был. Только не водкой, наверное, я вас угостил, папаша, а спиртиком. Спиртик-то с яблочками, - уже смущенно пояснил он. 	- А-ха-ха-ха! - снова загрохотал Валя. - Спиртиком тем - верю! И ты еще жив, папаша? Векша, это тот твой спиртик, после которого Кеша Черч потом в подвале отлеживался, а теперь уж его не видно, должно, околел? 	Ракита протестующе замахал руками. 	- Зря вы так на Векшу наговариваете. Я очень хорошо себя после того напитка почувствовал. Правда, попал не домой, а в вытрезвитель, знаете ли, первый раз в жизни, - валял дурака "под интеллигента" Ракита. 	Бомжи уже вдвоем посмеялись. Ракита заключил: 	- И вот за ту вашу выручку, Векша, я хотел бы теперь вас угостить. Вот деньги. - Он протянул кредитки. 	Первым к ним зачарованно потянулся Пустяк, но Векша, любящий рассказывать, как на сто первом сибирском километре бил белку в глаз, резко опередил его, зажал деньги в крепком кулаке со словами: 	- Одна нога моя здесь, папаша, а другая уж там, - кивнул он на винный магазин через дорогу и вылетел из пивной. 	Сразу они вместе выпили литр водки с пивом. Потом Ракита, безостановочно рассказывающий о подлостях своей жены, послал еще за бутылкой. И когда взялись за нее, он, выяснивший, что Пустяк работал в "Покрове", а теперь новыми хозяевами в штат не взят, затронул вопрос, по которому сюда и пришел: 	- И когда в нашей столице управа на этих кавказцев будет? Они обманывают нас на рынках, не дают работы в своих магазинах! Почему хотя бы русские бандиты с ними не расправятся? 	- Да было, и не раз, - авторитетно заверил Пустяк. - Автандила, Харчо в их "Покрове" свинцом прикладывали, а в ресторане "Техас" на днях Автандилу специально руку прострелили - не лапай, мол, русские деньги, сука. 	- Прямо в ресторане? - подзадорил Валю на подробный рассказ Ракита. 	Пустяк начал подробно излагать ставшее уже легендарным представление в "Техасе". Ракита стал его останавливать, когда тот перешел к описанию великолепной четверки. Интеллигентик в съехавшей шляпе, постоянно поправляющий очки, восхищаясь и удивляясь, будто бы невзначай уточнял внешности, поведение четверых ухарей, ворвавшихся в ресторанный зал. 	В результате этого интервью Ракита точно установил, что в "Техасе" хулиганили спецбригадовцы Пуля, Дардык, Котовский и Лячко. Теперь он мог попытаться выйти на Белокрылова через кого-то из них.
	Глава 6 	Капитан Кострецов и лейтенант Топков всесторонне обзавелись свежей информацией по новому витку их розыска. Последние недостающие данные по протоиерею Вадиму Ветлуге принес в отдел из копилки МВД Топков. Прежде чем их осмыслить, Кость сообщил Гене о своем телефонном разговоре с Белокрыловым. 	Топков спросил: 	- Как же генерал звонит, не опасаясь быть арестованным? Не боится, что ставший его противником спецбригадовец Ракита может дать на него показания? Ведь и на Пинюхина, и к "Покрову" Ракиту наверняка сам Белокрылов направлял. 	- Слишком хорошо знает генерал спецуру сорта Ракиты. Такой боец, воспитанный на высоких идеалах, будет стараться отомстить лично, не прибегая к огласке. У этих людей в крови зарок, чтобы ничего не выносить из избы. Так что по нашему новому фигуранту Ветлуге? 	Гена расположился за столом напротив Кострецова, поглядел в блокнот. 	- Отца Вадима Ветлугу так просто не ухватишь, как покойного Феогена. Бессмысленно, например, через слабый пол. Не страдает юбками. Да и вообще живет скромно. Квартиры в городе нет, ютится в одной из келий Даниловского монастыря. 	- Какой принципиальный! Так что же он среди упырей патриархии делает? Ему бы в затвор подальше оттуда бежать. 	- Ветлуга, Сергей, тоже упыришко, но на свой лад. Совершенно помешан на власти. Готов за карьеру, за влияние в кругах, близких к особе его святейшества патриарха, любого аскетически эдак наперсным крестом по башке забить. 	Капитан рассмеялся. 	- Ты, Ген, богохульник и зубоскал. 	- Ошибаешься. Хула моя не на Бога, а на мнимых его прислужников. Так вот, Ветлуга пить-есть не будет, лишь бы сильным церковного мира услужить. Митрополит Кирин для этого существа в рясе - полубог. Мал ростом, хлипок на вид отец Вадим, но энергичен и беззаветен, ради дела может по несколько суток не спать. Ему тридцать пять лет. 	- О, мы почти ровесники. В чем успел отличиться Ветлуга? 	- Да во всем, что крутил после перестройки митрополит Кирин, набивая свой карман под видом превращения церкви в провозглашенный им объект рыночной экономики. Ветлуга только в паломническом бизнесе не смог проявить своих дарований. Рожей не вышел, весьма несолиден для представительства перед иностранной аудиторией. Там Феоген, ряжкой Гоняеву под стать, был на самом месте. 	- Мариша подсказала, что на алмазный какой-то бизнес митрополит и Ветлуга вроде бы ставку делают. Смог по этой линии что-то накопать? 	- Пробовал, но эти дела сугубо международные, крутые иностранные компании замешаны и так далее. Это направление по епархии ФСБ. 	- Без проблем. Обращусь к Саше Хромину. Мы с ним однажды - я, как представитель МВД, он - ФСБ, - одно дело вместе разматывали по перекидке краденых автомобилей из России в Грузию. Может быть, интересы наших ведомств здесь опять сойдутся. Что у тебя, Гена, еще? 	- Да вроде по всем твоим приказаниям-указаниям отчитался. 	- Лады. Углубляйся дальше по митрополиту Кирину. Он - самая крупная фигура на доске этой партии. С епископом Артемием, хоть за ним сам патриарх, мы как-нибудь разберемся. А вот Кирин Гоняев! Такого свалить - это все равно что под суд отдать министра иностранных дел. 	- Гоняев под этот ранг подходит, - Топков еще раз заглянул в свой блокнот, - в январе этого года он, например, от имени нашей церкви встречался с руководством Европейского Союза в Брюсселе. 	- Такого заарканить, сынок, одно удовольствие. 	- Не осмеливаюсь, - улыбнулся лейтенант, снял очки и стал их протирать. 	Кость тряхнул чубом и подмигнул. 	- Ты, студент, мне верную наколочку дай, а рога митрополитке я уж сам поотшибаю.
 ***
 	Кострецов позвонил своему другу, оперу ФСБ Хромину: 	- Привет, Саня. Спасибо тебе за последние выписки по истории нашей загнившей церкви. Есть у меня теперь и современная конкретика, причем такая, что и твою контору, возможно, заинтересует. Назову для затравки только три вещи. Митрополит Кирин Гоняев, протоиерей Вадим Ветлуга, алмазный бизнес Московской патриархии. 	- Затравил! - густым басом откликнулся Хромин. - Давай сегодня же встретимся. 	Вечером друзья сидели за пивом в ресторанчике, давно облюбованным ими для подобных встреч. Хромин смотрел из-под смоляной шевелюры на Сергея оживленно, одобрительно приговаривая: 	- Вот менты! В самую бриллиантовую точку структуры митрополита Гоняева уткнулись. Вы у нас, что ли, всю работу собрались забрать? 	- Поле вашей деятельности неохватно, имена ваши историки прославят лет через сто, - усмехнулся Кострецов. - А нам результаты скорее подавай. Земельку свою и роем. 	- Нарыли! - уже иронически произнес Хромин. - Архимандрит Феоген Шкуркин у себя дома на Арбате убит. Спецбригада Белокрылова теперь целые рестораны расстреливает. 	- "Техас" имеешь в виду? 	Саша оглядел уютный зал, в котором они сидели. 	- Слава Богу, не это заведение. Доложил я наверху по твоим вопросам. Изложи-ка мне их подробнее. Возможно, материал потянет, чтобы совместную разработку МВД и ФСБ на основе твоего розыска затеять. 	Кострецов для вдохновения поглотал пенистого пивка, закурил и стал рисовать общий ход расследования. Хромин удовлетворенно кивал, уточнял некоторые детали. Потом сам начал рассказывать: 	- Есть у митрополита Кирина Гоняева закадычный дружок. Зовут его Виктор Михайлович Ловунов. Мужику под сорок лет, а успел побыть на подхвате у многих тузов, сейчас пашет в администрации Президента. Ловунов Гоняеву высоких покровителей поставляет, митрополит же, спекулируя на духовности церкви, льготы ей через тех выбивает. Многое с них кладет в свой карман, с каждой такой операции Ловунову комиссионные отстегивает. Крупно они погрели руки на сигаретах, потом паломнический бизнес к ручищам прибрали. А огранка, купля-продажа алмазов, бриллиантов - это их самое кровное детище. 	- Президентский чиновник и митрополит - странная парочка для столь пиратского промысла. 	Саша отхлебнул пива, потер лоб. 	- Теперь уж ничего странного нет в России. Ко всему привыкли. Для этой жилы Ловунов организовал совместную русско-бельгийскую фирму "Аграф", а Гоняев от имени патриархии подписал с ней договор по всемерному сотрудничеству. "Аграф" и с обработанными алмазами, то есть бриллиантами, и с необработанными алмазами делает что желает: продает, покупает, по всему миру переправляет. А кроме этого "Аграф" на отличных импортных станках гранит алмазы в Москве. Кстати, такую же фабрику легендарный по алмазным делам арестант Козленок выстроил в Сан-Франциско. 	- Но Козленка аж из-за кордона в московскую тюрягу доставили. А "Аграф" - то почему не беспокоят? 	Хромин сокрушенно махнул рукой. 	- Вслед за Козленком арестовали руководителя Роскомдрагмета Бычкова. Этот как на предприятии Козленка, так и на "Аграфе" завязан был. Следаки решили, что зацепят и фирму Ловунов - Гоняев, а тут как раз твоего архимандрита Феогена убили. 	- При чем здесь Феоген? 	- Он посредником между Бычковым и Ловуново-Гоняевой, - Саша улыбнулся, - фирмой был. Митрополит и чинуша, как всегда, в тени держались от незаконных операций, проворотов с левыми партиями алмазов, драгметаллов и тому подобного. 	- Феогена убили в связи с другим его полем деятельности. 	- Знаю, но мы на раскрутку живого Феогена крепко рассчитывали. А теперь Ловунов и Гоняев по алмазам выскользнули. 	- Надолго ли? - усмехнулся Кострецов. - Вместо Феогена Ветлугу в дело вон ввели. Этот инициативнее покойничка. Так что недолго и вам, и нам ждать, чтобы клиентуру за задницы взять. 	Саша покачал головой. 	- Неутомимый мечтатель ты. Правда, есть крутой шанс алмазную парочку зацепить, но это дело незаконное. - Он с веселым прищуром посмотрел на Сергея. 	- Неужели?! - с такой же гримасой воскликнул Кость. 	- Существует к основному Договору между патриархией и "Аграфом" еще и Дополнительное соглашение. Оно строго секретно, потому что в той бумаге подробно расписаны обязательства сторон. Никто это Соглашение, кроме составлявших его Ловунова и Гоняева, да каких-то приближенных к ним лиц, не видел. 	- Даже ФСБ? 	- Увы! Но есть насчет Соглашения точная операшка, что содержание его, во-первых, позволит вытащить из тени конкретное сотрудничество Ловунова и Гоняева. При наличии этого документа следствие получит возможность спросить непосредственно с них по уже имеющимся доказательствам незаконной деятельности их детища. 	- А во-вторых? 	Хромин стукнул кулачищем по столику. 	- Да ты мне дай это Соглашение и поверь, что на основе его содержания сразу вылезет не только "во-вторых", а и "в-третьих", и "в-четвертых"! Уж я такие бумажки знаю. 	Сергей с недоумением проговорил: 	- Дай? Да это же вы - разведка, контрразведка! Бумаги воровать, что ли, разучились? 	Почесал Хромин затылок, крякнул. 	- А вот как хочешь... Причем знали мы, что Соглашение это хранилось в личном сейфе митрополита Кирина на его вилле в Швейцарии. Забрать же не могли! 	- Почему? 	Саша вздохнул. 	- Сложно рассказывать. А в двух словах так. Есть группа людей в президентской администрации, которая против ФСБ постоянно бочку катит. Ловунов экстремизм тех деятелей учел, раззвонил: будто бы какие-то секретные документы вынужден хранить на той самой вилле у самого владыки Кирина, чтобы российские спецслужбы до них не добрались. 	Ожесточенно сплюнул Хромин и продолжил: 	- Ну, знаешь, обычная туфта про десять чемоданов компромата, которым еще Руцкой когда-то грозил. Нет у Ловунова никаких секретных документов, способных подорвать престиж, например, ФСБ или нашего государства. Это мы точно установили. А было в том сейфе у Кирина на Женевском озере из конфиденциального только их Дополнительное соглашение. Но оно может подорвать престиж лишь компаньонов. 	Саша усмехнулся. 	- Ловко придумали, чтобы не могли официальным обыском добраться наши органы. А если похитили бы мы ту бумагу из Швейцарии, устроили они шум на весь мир. 	- А ты чего про это Соглашение все в прошедшем времени: "было", "хранили"? 	- Есть сведения, что увез Кирин эту бумагу из Швейцарии, когда в последний раз был на вилле. Они там с Ловуновым что-то обсуждали, потом митрополита срочно в Москву вызвали. Он Соглашение с собой впопыхах и прихватил. 	- У вас такие осведомители, что докладывают не только о наличии документов, а и об их отсутствии, но хотя бы снять копию с той бумаги не в состоянии? 	- В том-то и дело! - Саша махнул рукой. - Не в классе агентуры проблема, просто работать с этим документом в Швейцарии мы из-за напряженки, созданной Ловуновым, не могли. Но в России-то Соглашение можно не только сфотографировать, отксерить, а и жопу вытереть той бумажкой. 	- Уверен, что оно теперь в России? 	- В том уверен, что Кирин его из Швейцарии забрал. Оттуда никуда он не залетал, так что искать надо здесь. Правда, и это проблема. У Гоняева хоромы в высотке, дача огромная, разные офисы. 	Кострецов с лихими огоньками в глазах осведомился: 	- Похоже, ты меня, капитана милиции, в похитители документов уговариваешь? 	- Да что ты, товарищ Кострецов! - ухмыльнулся Саша. - Дружба дружбой, но не через закон же переступать. 	- Так точно, оперуполномоченный Хромин. Поэтому давай закроем эту тему, даже ее как бы забудем. 	- Уже забыли. 	Они дружно взялись за пиво. 	- Сань, - сказал Сергей, - поизучал я то, что ты мне дал по истории советской церкви. В чем, по-твоему, причины роста в ней преступности в шестидесятые-восьмидесятые годы? 	- Да это общее явление было для всей страны. Мафиозоподобность, коррумпированность появились тогда во многих структурах. В церкви ее проворачивали в основном епископы, настоятели приходов и монастырей, они и завязывали связи с госчиновниками. Церковники начали буквально скупать уполномоченных Совета по делам религий, а те покрывали их прикарманивание средств. В церкви стал процветать принцип уголовщины "бери и делись". 	- Но в 1988 году гнет государства спал, - заметил Кострецов. - Тогда Патриархия пережила либерализацию, настоятелей приходов восстановили в правах административной и хозяйственно-финансовой деятельности, чего они были лишены с 1961 года. Были все условия для нравственного укрепления. 	- А в 1990 году Совет по делам религий при Совмине СССР вообще ликвидировали, - подхватил Хромин. - И в следующем году, с падением коммунизма патриархия воспарила господствующей конфессией. И тут-то былая ее мафиозоподобность превратилась в мафию! 	Кострецов с удивлением воскликнул: 	- Да отчего же?! Ведь сбылась многолетняя мечта "плененной" коммунистами церкви! Она стала свободной. 	- Вот тут уж буквально - черт ее знает! Но преступность в церковных рядах после перестройки стала бурно расти. Причем от традиционной экономической уголовщины понеслось вплоть до убийств. Сначала их стали совершать на почве внутрицерковных конфликтов, теперь, сам видишь, убирают и мафиозных конкурентов. Хотя главная язва прежняя - казнокрадство. Ежегодно реальный доход церковных организаций наполовину расхищается. 	- Не пробовали классифицировать церковную преступность? 	Хромин развел руками. 	- Очень трудно проводить такие исследования. Церковь делает все, чтобы не нарушать принципа секретности, не дай Бог засветить сор из храма. Но теперь общий характер злодейства более или менее вырисовался. 	- Его еще называют "оправославленное зло". 	- Очень точно! В основе всего, конечно, лежат хищения и взяточничество, необходимые для криминального перераспределения дохода. А от этого уже рождаются самоуправство, вымогательство, хозяйственные преступления - искажение отчетности, уклонение от подачи деклараций о доходах. За счет такого "хозяйствования" осуществляется главное расхищение церковных денежных средств. 	Кострецов слушал с большим вниманием и сам добавил: 	- Произошло сращение с высокими госчиновниками, возьми связку Кирин - Ловунов. И с другой стороны - опора на ОПГ, как, например, у епископа Артемия Екиманова на востряковских бандитов. 	- Криминальное бытие само все это быстро формирует. Так, ударное звено рядовых попов-расхитителей обычно не горит желанием делиться с начальством. Тогда его начинает контролировать епископство, налаживает систему вымогательства и кары. Тут сразу подключаются боевики разного профиля. Ну, а в дружбе с сильными мира сего, подмахивании им советские церковники закалены пожизненно. 	- Как же бороться с этим злом по большому счету? 	- При царе-батюшке, Сергей, с преступностью в церковной среде боролось государство. Но наше правительство на это неспособно. Криминогенная обстановка в церкви, по-моему, непоправима. 	- Последние времена перед приходом антихриста? 	Хромин задумался, кивнул. 	- Очень похоже. 	Попыхтел сигаретой Кость, допил свое пиво. Поблагодарил Сашу за вечер. Того ждала дома жена, как обычно всегда раздражавшаяся, что муж глушит пиво с "бесперспективным" Кострецовым. 	На улице Сергей посмотрел в небо, где плыла полная луна, и выразился как бы в адрес ночного светила: 	- Неужели же где-то здесь валяется бумага, по содержанию которой можно взять за горло сразу двух негодяев? 	За луну ответил опер ФСБ Хромин: 	- Так точно. И возможно, найдется эта кость в их глотки.
 ЧАСТЬ IV
 НЕБО В АЛМАЗАХ
	Глава 1 	Сотрудник Московской патриархии отец Вадим Ветлуга в своей новой роли негласного заместителя митрополита Кирина Гоняева жизнь свою существенно не изменил. 	Единственным свидетельством приближения Вадима к влиятельнейшему владыке стало то, что он занял в офисе ОВЦС в Даниловом монастыре кабинет покойного отца Феогена. Как бы подчеркивая, что не собирается наследовать и прихоти предшественника, Ветлуга сразу уволил разбитную секретаршу архимандрита. Впрочем, он всегда не любил канцелярских девиц, считая, что они - одна из главных причин утечки инфомации. 	Отец Вадим был крайне осторожным, бдительным человеком, поэтому и со своего местожительства в келии монастыря не съехал, хотя Кирин предлагал ему комфортабельную квартиру в центре Москвы. Вадим привык "гореть" на работе: жилье и офис рядом его очень устраивали. 	В тот осенний вечерок Ветлуга выходил из офиса, как почти всегда, последним. На улице было ветрено. Вадим быстро двинулся по монастырской площади к жилому корпусу, но от ворот его робко окликнули: 	- Батюшка! 	Вадим обернулся. Звал его какой-то коренастый парень. Вадима удивило, что тот не подошел, а кричит издали. 	- Батюшка, - повторил крепыш и стал объясняться: 	- Вот какое дело. Курить я решил бросить, но сил человеческих на то не имею. Благословите на это дело! 	- Идите сюда, - сказал Ветлуга. 	- Не смею, - проговорил проситель, смущенно посверкивая пуговичными глазами с широкой физиономии. - Я весь прокурился, войти на святую территорию не смею. 	Вадим улыбнулся и пошел к воротам. Когда он приблизился к парню вплотную, тот склонил голову, как бы ожидая батюшкиного осенения крестным знамением. Но вдруг врезал калганом попу в живот! Вадим скорчился. Парнишка оглоушил батюшку ударом сцепленных кистей по затылку, подхватил его едва ли не под мышку и поволок прочь. 	За воротами молодчика поджидал джип с работающим мотором, еще один крепыш гостеприимно распахнул его дверцу, помог заволочь тело попа. Машина рванула и вмиг скрылась за ближайшим поворотом. 	Ветлуге не дали проснуться в течение всей дороги, прижимая к его ноздрям вату с эфиром. Тормознули в Подмосковье на окраине поселка у высокого глухого забора. Посигналили, ворота открылись. Джип вкатился на просторный двор перед кирпичным домом в два этажа. На его крыльцо вышел Вован, посмотрел на прибывших и скомандовал: 	- В подвал его. 	Это была одна из баз востряковской ОПГ, здесь допрашивали, пытали, держали в заключении разную "клиентуру". 	Вадим пришел в себя на бетонном полу и увидел Вована, устроившегося в этом пустом подземелье следователем за столом, на котором стояла пепельница и лежали папиросы. 	- Отец Вадим, хорош валяться. Корячься и садись. - Бригадир указал ему на стул, стоящий у стола с другой стороны. 	Вадим Ветлуга, человек смекалистый и быстро соображающий, молча поднялся с пола, пригладил волосы и тихо приземлился перед допросчиком. Вован, ухмыльнувшись, поинтересовался: 	- Чего ж не кричишь, не возмущаешься: куда, мол, завезли? кто вы такие? что вам от меня надо? 	Вадим скромно промолвил: 	- Зачем лишние вопросы? Раз привезли, сами и объясните. 	- Вот правильно! Первый раз толкового попа вижу. Знаю, например, епископа Артемия Екиманова, еще кое-кого наблюдал с самой верхушки вашей братии, а впечатления не очень фартовые. 	- Вы, видимо, бригадир востряковской братвы по прозвищу Вован? - вежливо спросил Ветлуга. 	- Опять в самую точку попал! Может, сам сообразишь и то, что мне от тебя нужно? 	- Это не могу, - сказал Вадим, пощипывая свою редкую бороденку. 	Вован закурил "беломорину", пустил густое облако дыма, проговорил, пристально глядя: 	- Понравился ты мне, поп. Чую, можешь ты врубиться в ситуацию, сориентироваться, дальше тоже правильно себя повести. Иль я ошибаюсь? 	Вадим неторопливо поправил стойку воротничка рясы, сбившуюся при лихой доставке, тоже с достоинством произнес: 	- Нет, вы не ошибаетесь. 	- Тогда для экономии времени открываю тебе карты, хотя ты, как замена Феогену, их от Кирина и так более-менее должен знать. Короче, помогаю я своей грядкой в крутых делах епископу Артемию. Против меня с вашей стороны стояла бригада генерала Белокрылова. Что вроде бы нам с ним делить, кроме трупов? Работаем-то в одинаковой завязке на паханов: он на своих, я на своих. Но эта паскуда в "перьях" намедни так отличилась, что мне уже психологический крайняк. Как бы дело чести теперь для меня Белокрыла достать! - Вован разволновался, не заметил, как досмолил папиросу до самого мундштука, подавился горечью осадка, стал плеваться. 	- Что же вас возмутило в действиях Белокрылова? - осведомился Ветлуга, после того как бригадир вытер губы. 	- С кабаком "Техас" он обнаглел. Люди в нем оттягиваются, отдыхают, зачем же там срать, кипишь устраивать? Он до того положил моих троих на своей даче? Лады, без претензий. Я фрайернулся, он попользовался. Это нормально. А "Техас" - это беспредел. Сплошное бакланство! Должен же он уважать хоть какие понятия! 	Вадим едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Заметил: 	- Да ведь Белокрылов - генерал КГБ. У него на все свои понятия. 	Вован тоже был непрост. Изобразив возмущение белокрыловским "беспределом", он промолчал о главной причине, вынуждающей его угробить генерала во что бы то ни стало. Ее называл когда-то еще Сверчок: за систематические промахи в борьбе с белокрыловской спецбригадой Вована решили убрать с бригадирства. А это значило для него, что снова подняться ему никогда не удастся. Как и в любом рыночном бизнесе, стареющий бригадир окончательно проигрывал в проблеме "отцов" и "детей" - на вакансии оголтело лезли молодые "отморозки". 	Догадывался о ситуации Вована Ветлуга. Причем, в отличие от своего предшественника Феогена, Белокрылов у Вадима никаких симпатий не вызывал. Генерал даже раздражал его своей привычкой контролировать всех и все на работе. Леонтий Александрович с самого начала был поставлен митрополитом Кирином в особое положение, он работал по своему автономному плану, а Ветлуга должен был вроде каптерщика обеспечивать его любые причуды. 	- А мне хер с ним, генерал - не генерал! - воскликнул Вован. - Короче, братки тебя сюда приволокли, чтобы ты лично проводил меня к Белокрылу. 	Ветлуга откашлялся в кулак, пригладил бороденку, стал объяснять: 	- И я с вами буду напрямую. Не нравится мне Белокрылов. Он другом был отцу Феогену, царствие ему небесное. А мне с генералом уже не подружиться. Вы, Вован, человек опытный и в административных делах. Вот и поймите: когда я на этот участок пришел, Белокрылов на нем уже ветераном стал. У него свои заслуги и свои амбиции. В связи с этим и еще рядом причин, которые, ей Богу, мне неизвестны, владыко Кирин поставил генерала как бы на особый счет. Мне такое неприятно. 	- Так и отдай мне Белокрыла! Где он сейчас в заныре? 	- Я вам его и отдам, Вован. Ей Богу! - Вадим перекрестился. - Но пока о местонахождении генерала абсолютно ничего не ведаю. Я к делам только-только приступил. Белокрылов на меня еще не выходил ни по каким вопросам. 	Молчал бригадир, сжав твердые губы под стрелами усов, давил испытывающим взглядом тщедушного попа перед собой. Он совершенно не церемонился с Феогеном, пытая и убивая того, потому что с самого начала раскусил тухлое нутро архимандрита. Сейчас же чуял, что попенок перед ним, несмотря на хилость, был другого характера. 	- Лады, - наконец сказал Вован. - Попробую поверить. Три дня тебе сроку, чтобы вычислил Белокрыла. Хватит? 	- Вполне. 	- Ну и лады, - повторил бригадир. - Кинешь меня, пулю сразу получишь у тех ворот, откуда сняли сегодня тебя. 	Вован встал из-за стола, сгреб с него пачку "Беломора" в карман, подмигнул отцу Вадиму. Пошел распорядиться, чтобы с ветерком домчали "подследственного" Ветлугу обратно в Москву, в монастырь.
 ***
 	В мафиозном хозяйстве митрополита Кирина дела по большому счету наладились. Терпел поражение клан епископа Артемия, причем не только из-за промахов его ударного Вована, а и по внезапно сгустившимся тучам над головой самого Артемия. 	Признак беды, грядущей с престола патриарха, грозно прозвучал для Екиманова, когда Лола Шубина, такая же у епископа негласная заместительница, как Ветлуга у Гоняева, не получила очередных денежных сумм по своему Фонду "Святая Русь" из Управления делами Московской Патриархии. Артемий вынужден был позвонить туда самому управляющему архиепископу Сергию, еще одному своему влиятельнейшему врагу, но тот не соизволил даже взять трубку. А подручный этого владыки, раньше всегда предельно вежливый монашек, вдруг выпалил, очевидно цитируя своего хозяина: 	- У Лолы Шубиной не вышло, так, возможно, получится у брата Лолия... 	- Какого Лолия?! - воскликнул Артемий и осекся, быстро скомкал, завершил разговор. 	Дело в том, что энергичнейшая Лола Шубина была обязана превращением в компаньонку Артемия номер один только своему прекрасному, ангельски выглядящему из-за голубых очей и золотых волос брату Лолию. Артемий Екиманов был гомосексуалистом, влюбился в нигде не работающего шалопая Лолия, взял его на содержание, как когда-то архимандрит Феоген бывшую монашку Маришу. Епископ платил своему красавцу-любовнику большие деньги, на которые тот снимал отличную квартиру и принимал там Артемия самым секретным образом. 	Сразу узнала об этом и мгновенно воспользовалась ситуацией сестра Лолия, став ближайшим доверенным лицом епископа. Ей обнародовать страсть Артемия было так же невыгодно, как ему самому, поэтому Екиманов давно успокоился насчет возможной огласки. И вот тебе на! Помощник врага-архиепископа будто бы невзначай бросил это никому не известное, крайне редкое имя Лолий, что в переводе с греческого означает-трава "куколь". 	Артемию стало ясно, что его порок открылся. Как это выяснили? Екиманов подумал о промашке, которую допустил некоторое время назад, и всем, что за ней последовало. 	К нему за благословением на поездку в Московскую духовную академию пришел молодой дьякон. В конце аудиенции тот, как положено, приложился губами к руке владыки. Но пленил Артемия смазливый молодой человек, не выдержал епископ и сказал: 	- Поцелуй своего владыку в уста. 	Дьякон с недоумением приблизил свои губы, в то время как Артемий пригнул его голову к себе и страстно поцеловал в рот. Потом епископ обнял растерявшегося посетителя, прижавшись к тому всем телом. 	Вскоре епископу верный человек из прихода этого дьякона просигналил, что тот обиделся таким обхождением. Артемий дополнительно навел справки о настроении дьякона через своих стукачей, информирующих его на самые разные темы со всех концов епархии. И со сжавшимся сердцем выяснил: дьякон после встречи с ним болтал направо-налево о его поведении на этой аудиенции, особенно подчеркивая требование архиерея "поцеловать в уста"! Екиманов немедленно запретил дьякона в служении - "за клевету и грубость в отношении правящего епископа". 	Но вдруг Артемий наткнулся на то, что о его гомосексуальной ориентации многие догадываются. Тогда он спохватился - зря столь резко расправился с дьяконом! Но было уже поздно. Тот начал сколачивать группу недовольных по разным причинам Екимановым, а главное, отыскал паренька, которого давным-давно Артемий разово использовал для утех. 	Епископ схватился за голову, когда для него добыли копию письменного свидетельства того парня, учившегося в семинарии. Эта бумага на имя Алексия Второго гласила: 	...Меня с другими семинаристами привезли для работ в Епархиальное управление, откуда меня и несколько других учащихся повезли на дачу епископа Артемия, якобы для работ. Там нас поили водкой, водили в баню с бассейном, показывали видеофильмы. Потом приехал владыко Артемий и пошел в баню с неким Трофимом... Там я увидел совершенно голого архиерея... Потом мы с ним пошли в его покои. Там он целовал меня, а потом сказал, чтобы я исполнил роль женщины и переспал с ним. 	Готов свидетельствовать за свои слова перед Святым Крестом и Евангелием.
 ***
 	Познакомился Артемий и с письмом патриарху самого дьякона, где были такие слова: 	...Я буду бороться до конца, и не за свое место и положение, а за удаление из тела Церкви нашей епархии раковой опухоли педерастии и цинизма, уже пустившей метастазы в наше духовенство.
 ***
 	Екиманов вызвал правдолюбца дьякона, попробовал его утихомирить возвращением в служение, повышением в сане, но тот уперся на подвиге - довести все до патриарха. Артемий намекнул, что жалобщика вполне могут найти с проломленной головой, но дьякон, оказавшийся высокоидейным, не поддался и на угрозу. Тогда епископ сорвался на выкрик: 	- Да Святейший давно знает, что я голубой. Но ничего мне не сделает. Зря стараешься, мозгляк! 	Как понял Артемий по ехидному замечанию из Управления делами патриархии насчет Лолия, вышли на эту его связь, очевидно, с подачи досье на него туда совершенно отчаявшегося дьякона. Как сумели? Сам специалист по такого рода расследованиям Артемий рассудил: 	"Почитали, скорее всего, в Управлении представленные дьяконом бумаги. Его, тварь идейную, порасспрашивали. Решили присмотреть за моим окружением и образом жизни. Сразу, конечно, заинтересовались Лолой. А через нее вынырнул и братец, он у нее в офисе постоянно отирается, к моим суммам еще и у сестры деньги выпрашивает. Что он за птица, у Лолия на красивой мордашке написано. Проследили его квартиру и однажды увидели входящим туда вечером и выходящим утром меня... Как же я мог так бездарно влипнуть? Я, ведущий хитроумную кровавую войну с самим митрополитом Кирином! Господи, неведомы твои наказания грешнику!" 	Епископ Артемий мерял большими шагами гостиную в своей подмосковной резиденции, вспоминая, как он в эти секс-утехи влез, а теперь из-за них по уши влопался. Еще семинаристом его к мальчикам тянуло, но он преодолевал это, опустошая себя онанизмом. Потом, став монахом, быстро идя по карьерной лестнице, Артемий удачно скрывал, зажимал свое пристрастие, чтобы проникнуть в приближенные самого патриарха. 	Когда Екиманов выбился в епископы, вошел не только в круг доверенных его святейшества, а и смог возглавить целый клан церковной мафии, бдительность его ослабла. В конце концов сломали Артемия поездки на экуменические совещания по всему миру. 	В этих командировках молодой епископ широко общался со священниками самых разных конфессий. Особенно ему, сибариту, нравились западные святые отцы. Он и не подозревал, что те вслед за сексуальной революцией, являющейся одной из примет последнего времени, сплошь и рядом тонули в "группе риска", как гомиков в России называли. Пасторы, обреченные своими канонами на безбрачие, весьма элегантно приняли гомосексуализм некоей второй своей религией. 	Впервые соблазнил Артемия в Париже католический священник-француз. Он разбудил в Екиманове все вожделения, подавляемые столь долго. А вторым горячим любовником на одной из экуменических сессий в США стал местный протестанский пастор. С тех пор педерастия во многом формировала душевную жизнь Артемия, и он не смог обходиться без постоянного любовника, каким и стал Лолий. 	Екиманов наврал пошедшему против него дьякону в их последнем разговоре, упомянув патриарха как своего союзника и в "голубом" вопросе. Об его однополовых пристрастиях патриарх ничего не знал, но вот-вот мог узнать, прикидывал Артемий. Его недруги из Управления делами, к которым попали столь зубодробильные сведения на него, ни перед чем не остановятся, лишь бы приложить конкурента. 	Артемий не мог представить себе, как справится с этой подножкой судьбы. Он тягостно вышагивал у себя в покоях, с ужасом думая, что это может закончиться полным фиаско его карьеры. Патриарх из-за природной боязни скандалов, испугавшись огласки о приближенном к нему епископе в светских кругах общества, способен был низринуть Екиманова в глубокую опалу. 	Именно эти, неожиданно свалившиеся на него неприятности стали причиной того, что Артемий выпустил из рук вожжи в битве против клана Кирина Гоняева. Этим воспользовался Вован, на свой риск захвативший Вадима Ветлугу только для того, чтобы расквитаться с Белокрыловым.
 ***
 	Епископ Артемий, таким образом, проигрывал по всем направлениям. Но он не мог и представить, что самую большую опасность представляет инициатива, исходящая от одного человека. И им был генерал Белокрылов. 	Доведя Вована до психоза выходкой спецбригадовцев в "Техасе", Леонтий Александрович стал детально изучать его босса Артемия. Опытнейший разведчик, Белокрылов первым делом обратил внимание на компаньонку епископа Лолу Шубину. Это именно он стал следить за ее связями, как и предполагал вслепую Екиманов. Генерал нащупал Лолия, потом, отнаблюдав квартирку красавчика, удостоверился во взаимоотношениях двоих педиков. 	Леонтий Александрович посчитал такую информационную добычу замечательным подарком судьбы. Теперь задуманное убийство Артемия классически ложилось в схему любовного треугольника. Гомики - народ ревнивый не менее шекспировского Отелло. Генерал придумал изобразить новое увлечение Екиманова. 	Он раздобыл номер телефона Лолия, позвонил к нему и заговорил "полусладко-педерастическим" голоском: 	- Морковка, у твоего друга новые обстоятельства жизни и обязательства. Тебе, тухлый, с Артемием делать нечего. 	- Кто это? - раздраженно поинтересовался Лолий, хотя мгновенно уловил собрата по манере выражаться. 	- Мы с Артемием любим друг друга. 	- Давно ли? 	Генерал со взмывающими "голубыми" интонациями ответствовал: 	- Чувства, мой милый, ценятся не за длину, а за содержание. 	- Почти так философ Сенека о жизни сказал, - с ухмылкой определил довольно начитанный Лолий. 	- У тебя, малыш, все "почти". Денежек от Артемия тебе больше не видать. Прощай, дружок. 	Белокрылов положил трубку. Этим звонком он хотел добиться, чтобы Лолий устроил сцену епископу. Артемий все будет отрицать, но подозрение у Лолия в неверности любимого обязательно засядет. После убийства епископа Лолий обязательно наведет следователей на весьма реальный мотив расправы - новый любовник требовал от Артемия прекратить связь со старым, на что Екиманов не пошел и пал жертвой его пылкости. 	Следующим этапом операции была как можно более широкая компрометация Екиманова как гомосексуалиста. Хорошо ориентируясь в склоках и интригах, Белокрылов подробнейше выяснил историю с "устами" молодого дьякона. А когда тот подал бумаги в Управление делами патриархии, генерал анонимно позвонил туда и выложил о любовнике епископа Артемия Лолии. 	После этих точных и неумолимых по последствиям шагов Белокрылову оставалось немного подождать, пока "пидор" епископ увязнет в своем скандале, а потом выполнить задание митрополита Кирина.
	Глава 2 	Как генералу Белокрылову нужны были гнилая душа и тело епископа Артемия, так сам отставной кэгэбэшник стал суперзадачей жизни и профессионального бытия Ракиты. Спецбригадовец Евгений Ракицкий, маскарадно преобразившийся в спившегося московского интеллигента, вынюхал в пивной на Чистяках у местной шатии сведения о действиях в "Техасе" Дардыка, Пули, Котовского и Лячко. Он прикинул, с кого из них начать, чтобы добраться до генерала. 	По сути, эта четверка осталась у Белокрылова последним надежным оплотом. После гибели Кузьмы, Оникса, измены Ракиты лишь они продолжали крепить спецбригаду как бывшие асы спецслужб. Другие трое бойцов использовались в подразделении на третьестепенных ролях, их так и звали за глаза - "пацаны". 	Ракита понимал, как опасна четверка "дедов", но именно из нее кто-то мог точно знать, как отыскать в новых условиях генерала. Он подумал, что браться за Пулю и Дардыка крутовато, потому как, во-первых, они всегда держались на пару, а во-вторых, в спецбригадовской стае эта парочка была наиболее романтична - такие на предательство командира вряд ли пойдут. 	Нужно было выбирать из Котовского и Лячко. Ракита решил: эффективнее для раскалывания будет Котовский, потому что Лячко он плохо знал. К тому же Котовский был лих, то есть предельно отчаян, а такие люди часто бывают и неосторожны. 	Котовский подходил для наезда также своим загородным проживанием. На своей теплой даче он занимался всяческим копанием в саду и на грядках, ходил по грибы и на рыбалку. Вот на приволье, если умело, любого по всем правилам можно допросить, решил Ракита. 	Утром, дождавшись ухода Никифора, бывший спецбригадовец вновь надел давешний интеллигентский прикид. При шляпе, наклеенных парике, усах и бородке, очках открыл гараж, оставленный Никифору на попечение. Сел в свой джип и тронулся за город. 	Точного адреса дачного поселка бывшего коллеги Ракита не знал. Он, глядя на карту Подмосковья, то место восстанавливал по памяти, из обрывков веселых баек Котовского о его дачных занятиях. Наконец точно определился и доехал до нужного дачного кооператива. 	Здесь Ракита оставил свой джип у сторожки и стал бродить меж домов поселка, расспрашивая о местожительстве Котовского, описывая его колоритную внешность, манеру говорить и замашки. 	Дачу Котовского ему подсказали. Ракита, сунув руку под макинтош, взвел в подмышечной кобуре курок пистолета "ТТ", проверил положение ножен с десантным тесаком на ремне и стал приближаться к угодьям Котовского по сильно заросшему боярышником переулку. 	Он пролез через кусты к нужному забору из штакетника. Присел и стал наблюдать раскинувшийся перед ним участок. Все на нем говорило, что хозяин только что был здесь: и перевернутая тачка с остатками торфа, и лопата, воткнутая около ямы для закладки компоста. Но из людей никого не просматривалось. Ракита подумал - Котовский зашел в открытый нараспашку дом отдохнуть. Довольно долго ждал, не шевелясь, в своей засаде. Никто не появлялся. 	Для профессионала Ракиты все это странным не показалось. Он начал соображать, называя про себя Котовского по его укороченному для окрика в переделках прозвищу "Кот". 	"Значит, затаился где-то Кот. Выходит, прослышал он что-то о моих розысках по участкам, пока я там блуждал. Как? Неважно. Самое главное, что откуда-то наблюдает Кот сейчас свою территоррию на предмет выныривания подозрительного хлюпика в шляпе и очках, которого ему описали. Еще не засек меня, раз не было нападения". 	Сидеть в кустах Раките далее было бесполезно и небезопасно. Котовский знал эти окрестности назубок и, продвигаясь по окружности, шаря методом тыка, вполне мог разглядеть засаду Ракиты. Он прикинул, что Кот, увидев его в этом прикиде, возможно, не узнает сразу. А если и рассмотрит, то не будет мгновенно стрелять. Ракита, конечно, объявлен Белокрыловым в особый розыск, который кончается "черным хлебом", но вряд ли такой удалец, как Котовский, держа его на мушке, откажет себе в удовольствии поглумиться над столь бездарно вляпавшимся Ракитой. 	Решился бывший спецбригадовец на разведку боем, а проще сказать - на то, чтобы стать мишенью, живцом, чтобы наудачу перехватить у Кота инициативу, а значит, и жизнь. Он чувствовал себя сегодня на особицу: Евгений Ракицкий впервые в своей жизни перекрестился этим утром, собираясь на операцию. 	Он расстегнул поношенный габардиновый макинтош, чтобы ловчее выхватить из-под него пистолет или нож, если успеет. Полез в давно запримеченную дыру в штакетнике. Протиснулся, побыстрее выпрямился, чтобы встретить возможный прыжок Котовского стоя. Медленно двинулся к дому, оживленно поглядывая из-за стекол очков, почесывая бороденку, дабы правая, "стреляющая" рука гуляла на уровне груди. 	Когда он почти приблизился к веранде, услышал сзади голос Кота: 	- Стой, Ракита. Руки за голову! Чего вырядился? 	- Обстановка такая, - ответил Ракита, вскидывая руки к затылку, не поворачивая головы. 	- Не оборачивайся. Одна рука на шее, второй аккуратненько кидай назад пушку. Не шуткуй, ты Котовского знаешь. 	- А я никогда шутником не был, - вяло проговорил Ракита, вынул из кобуры пистолет и бросил его за спину. 	- Садись на крыльцо лицом ко мне. 	Ракита приземлился на ступеньки перед собой, развернувшись телом к Котовскому, сказал: 	- Руки-то, может, опущу? 	Котовский, сияя выбритым шаром загорелого черепа, стоял у угла дома, целясь в Ракицкого из пистолета, усмехаясь шальными глазами. Он отшвырнул ногой в траву выброшенный Евгением пистолет, свой ствол сунул под мышку, чтобы его не заметил случайный прохожий. 	- Опусти. Обстановка у тебя одна - на тот свет без пересадки, - сплюнув, сказал Кот. - Зачем приперся? 	Приковывая взгляд Котовского к себе, Ракита положил руки на колени: правую ближе к распаху пиджака, чтобы выхватить оттуда нож, двинутый рукояткой на центр бедром и мышцами брюшного пресса. Пробормотал: 	- Верю тебе. Пришел поговорить. Ты моего друга Максима знал? 	- Макса Бейрутского? - уважительно уточнил Котовский, назвав Макса кличкой, присвоенной тому посмертно за его последний лихой бой в бейрутском отеле. 	- Ага. 	- Лично я Макса не знал, но память его свята. - Кот немного расслабился. - Ты мне песен не пой, я ни в какую хреновину вдаваться не буду. При чем тут Макс? 	- Такие парни, как он, в нашей вонючей спецбригаде служить бы не стали. 	Котовский зло усмехнулся. 	- Спохватился, когда за сраные бабки кровью умылся? 	- Лучше поздно, чем никогда, Кот. 	- Кому как, - раздраженно произнес тот, - а тебе ничем перед товарищами не отмазаться. Ты Оникса убил! 	- Он меня убрать хотел. Или Белокрылов так дело изобразил, что я ни за что, ни про что парня положил? 	Хмуро глядел на него Котовский. 	- Не верю я тебе, Ракита. Ты должен был сначала ко мне, к любому из "дедов", к тому же Ониксу с этим разговором прийти, а потом действовать. А теперь - только пуля тебе. 	- Понял, - сказал Ракита, убедившись, что убийство им Оникса генерал в удобном ему свете ребятам описал. - Куда на "черный хлеб"? 	- Иди к туалету. 	Ракита взглянул в том направлении. Рядом с дощатым туалетом красовалась наполовину заполненная компостом яма. Удобное место для могилы. Ракита также подумал: удача, что Кот не знал Макса Бейрутского. А то бы тот мог рассказать ему, что Женя Ракицкий бросает нож из всевозможных положений, поражая любые точки на теле противника. 	Наклонился Ракита, делая вид, что приподнимается, собираясь идти на расстрел. Молниеносно пошла рука под пиджак. Взмах! Нож прошил плечо Котовскому, он уронил пистолет. 	Ракита взвился прыжком, ударил ногой спецбригадовца в грудь. Кот загремел навзничь. Ракита подскочил, подобрал свою и его пушки, ударил ими по самоварно сияющему калгану садовода. Тот потерял сознание. Ракита вырвал у него нож из раны, подхватил Котовского под мышки и заволок на террасу. 	Оттуда Ракицкий огляделся через большие окна: заросли по периметру участка надежно отгородили происходящее от любопытных взоров. Он ударил ногой Кота в лицо. Тот очухался, схватился здоровой рукой за пробитое ножом плечо. 	- Ваше благородие, товарищ Котовский, - сказал Ракита, сидя над раненым на стуле, - так кому в "черный хлеб"? 	- Дай перевязаться, - проговорил Кот, ошалело водя глазами. 	- Для того света это не обязательно. Где Белокрылов? 	- Не получится у нас разговора, гнида, - мрачно произнес Котовский, сжав челюсти до желваков, заходивших на щеках. 	Ракицкий ударил его ножом в горло. Росчерком перерезал Котовскому глотку. 	Потом прошел в комнату, сдернул с кровати одеяло. Им накрыл труп на веранде. 	Там Ракита дождался темноты, чтобы под ее покровом закопать спецбригадовца Котовского в компостной яме, намеченной хозяином дачи для него самого.
 ***
 	В спецбригаде об исчезновении Котовского узнали на следующий день, когда он не явился на намеченную встречу. 	Дардык и Пуля съездили к Котовскому на дачу. По следам крови на веранде определили, что их боевого товарища на этом свете лучше не искать. Потом они поинтересовались у соседей, не спрашивал ли кто Котовского вчера. Выяснили: пожилой какой-то мужчина в очках и шляпе искал. А от поселкового сторожа узнали, что прибыл тот плюгаш на "навороченном" джипе. Нетрудно им было представить себе один из маскарадных костюмов их бывшего коллеги Жени Ракиты, а также опознать его джип. 	Вернулись в Москву, где Белокрылов приказал приложить все силы, чтобы разыскать Ракиту. Пуля и Дардык взялись за это с ревностью, потому как убийство Котовского весьма наглядно указывало, что ополоумевший Ракицкий решил перерезать всю спецбригаду. 	Начали свои поиски закадычные дузья, так сказать, от печки, с которой затанцевались последующие события: района Чистых прудов и бомжа-свидетеля Кеши Черча. Здесь на пару и поодиночке они шатались по местным пивнякам, пока точно не выяснили, что Черча в округе давненько не видно, а последней его подружкой была Нютка. 	Девица эта была спецбригадовцами, преобразившимися в пьющих отпускников, угощена на лавочке водкой до полного вдохновения на рассказ всей Кешиной биографии, но ничем не могла помочь им в розыске исчезнувшего дружка. Дардык уже махнул на Нюту рукой, перестав ей одергивать юбку, которую та норовила задрать в благодарность за угощение. Неугомонный же Пуля напоследок сумел-таки выжать из девушки воспоминание, что в предыдущее исчезновение Черч отирался на знаменитой московской площади с тремя вокзалами. 	Друзья тут же бросили Нютку, которая, попытавшись опять засветить свои красоты ниже пояса, упала с лавочки. Направились спецбригадовцы к вокзалам Казанскому, Ленинградскому, Ярославскому. 	На здешних просторных задворках им вновь пришлось заводить знакомства, пить водку, угощать сигаретами, изображать из себя то крутых, то бывалых, то пьяных перед многочисленными бомжами, попрошайками, всевозможным отребьем. Выяснилось, что Черча на этот раз здесь нет. Но так как Пуля и Дардык чистили весь день безрезультатно Чистяки, не годилось лишаться последней надежды в обретении ниточки на Ракиту через Черча. Они остались поболтаться здесь до утра. 	Их усилия вознаградились перед самым рассветом, когда из нор и подземелий площади, от которой, громыхая буферами, всю ночь уходили на три стороны поезда, местная шушера выползла похмеляться. В этой обстановке упоминание о Кеше Черче Пуля словил от одноглазого золоторотца по кличке Бичура. 	Пуля доставил корчащегося в похмельных муках Бичуру к Дардыку, сидевшему на багажном дворе с сумкой водки, пива, закуски, курева для "подследственных". 	- Дардык! - крикнул Пуля, бредя с дергающимся Бичурой. - Этот кореш Кешу знает. 	Амбал Дардык многозначительно надвинул линялую кепчонку на лоб, подсморкнул широким носом на сизой от ночной стужи роже и продолжил спектакль: 	- Кешу? А как полно его кликать? 	- Кеша Черч Чистяковский, - доложил, задыхаясь, Бичура будто прозвание легендарного Суворова-Рымникского или британского лорда в шестом поколении. 	- Какой же Кеша с себя? - продолжил пытать Дардык Бичуру, у которого, казалось, от похмельной дрожи последний глаз сейчас вытечет. 	- Волос редкий, глаз серый, зубов повыбито, шепеляво базарит... 	- Выпьешь? - Дардык шевельнул в сумке бутылками. 	- О-о, браты! - взвыл Бичура, умываясь слезой из одинокого ока. 	Он по-тюремному сел перед Дардыком на корточки, унимая пляску рук тощей грудью. Дардык налил полстакана водки, Бичура цапнул дозу, выхлебал. Ему добавили пива, вручили бутерброд со шпротами. 	Молниеносно пил, давился, глотал, жевал Бичура, всем телом демонстрируя признательность. Все закурили. 	- Чего ж вас с Кешей свело? И когда это было? - осведомился Дардык. 	- А тебе Черч зачем? - тоже поинтерсовался битый жизнью Бичура. 	- Нютка, девка его, с Чистяков ищет. Чегой-то с комнатой у нее получилось, - полуграмотно стал объяснять Дардык. 	- Да дело верное, - поддержал Пуля. - Комнатуха ей ломится за выселением. Черч-то о том мечтал. 	- Ну да? - почтительно спросил Бичура, уже забывший, когда имел свою крышу над головой. - Фарт путевый. Комнатуху всегда пропить можно. 	Дардык и Пуля озадаченно переглянулись на такую неожиданную реакцию. 	- О Нютке-то Кеша базарил, - продолжил Бичура, одноглазо помаргивая. - Недавно тут Черч крутанулся. Отбыл куда-то подале на товарняке. Кеша теперь под полным присмотром небесной канцелярии. Вишь, чудесность над ним произошла. 	- Чего-чего? - перебил его Дардык. 	- Можно вдогон граммульку? - спросил Бичура. 	Дардык отмерил ему еще полстакана. Бомжара уже без конвульсий эту дозу сглотнул, затянулся сигареткой вместо закуски и сообщил: 	- Бог распорядился Кеше на свете девяносто три года жить. 	- Ровно девяносто три? - спросил Пуля. 	- Ну да. Точно эту цифру Кеше сообщили после того, как заговор над ним произвели. Замочить Черча один крутой на Чистяках решил. Подловил, как положено, ночкой во дворе, финку достал и на перо Кешу ставит. Как мочильщик размахнулся, гонец из темноты вылезает и кричит: "Амба! Нельзя этого человека убивать!" Мочильщик нож кинул, на коленки упал. А гонец небесный Кеше базарит: "Будешь жить ровно девяносто три года. А покуда линяй из Москвы". 	- Что за гонец такой? - проговорил Дардык. 	- А его все Чистяки и Сретенка знают. Никифор-богомолец. 	- С неба, что ли, этот Никифор сходит? - уточнил Пуля. 	- Зачем с неба? - важно округлил глаз Бичура. - Дворником он на Сретенке вкалывает. Но имеет связь с небом. 	- Может, он с инопланетян? - засмеялся Пуля. 	Бичура покачал головой. 	- Я, ребята, на эту тему бы не шутил. 	- Ты чего, братан? - мигнул разошедшемуся Пуле Дардык. - Он не в обиду сказал. 	- Не в обиду, - подтвердил Пуля. - А что ж с тем мочильщиком, с крутым-то? 	- Крутой на коленках стоял и просил Никифора его простить. Никифор ему: "Вставай и иди, больше не греши". Мочильщик тот на следующий день все свои капиталы Никифору сдал, джип крутейший свой ему пригнал. Говорит: "Бери все. Пользуйся, Никифор, во славу Божью". 	- Откуда ж такие подробности, если Кеша сразу после того с Чистяков соскочил? - спросил Пуля. 	- Это уж братва с Чистяков и Сретенки дополнила. 	Дардык и Пуля внимательно переглянулись, слаженно вычленяя про себя нужные детали из полугалиматьи-полубреда Бичуры. 	Когда бомж, премированный еще стаканом пива, отбыл, спецбригадовцы в разгоревшемся свете осеннего утра проверили свои пистолеты, запасные обоймы. Пошли на станцию метро "Комсомольская", чтобы побыстрее добраться до Сретенки, где их, как гонцов ада, давно заждался бывший коллега Женя Ракита. ***
 	В это утро джип, о дарении которого "гонцу небесному" Никифору плели небылицы Чистяки и Сретенка, Ракита приводил в порядок в гараже после тряски на нем по проселочным дорогам к Котовскому и обратно. Поэтому он не смог заметить, как Дардык и Пуля, выяснившие на Сретенке адрес Никифора, ужами скользнули по двору и влетели в дворницкую каморку с пистолетами в руках. 	Никифор после того, как Ракита ушел в гараж, долго молился в это утро, будто что-то предчувствуя. Когда дверь распахнулась от ударов ног спецбригадовцев, он стоял на коленях перед иконой Царственных Мучеников. 	- Ты Никифор? - окликнул его от двери Пуля. 	Никифор, не торопясь, встал с пола, повернулся и, печально улыбаясь, посмотрел на ворвавшихся. 	- Я - раб Божий Никифор. 	- Где Женя Ракита? - навел ствол ему в лицо Пуля. 	- Я никого в своей жизни не сдавал, - проговорил Никифор. - А вам и под самыми страшными пытками ничего не открою. 	- Чем же мы такие выдающиеся? - спросил Дардык. 	- Вы - вонь чекистская, - как бы объясняя, размеренно произнес Никифор, помаргивая глазами. 	- Что-о? - взвыл Пуля, шагнул и ударил Никифора в живот ногой. 	Тот схватился за живот, побледнел и осел на пол. Пуля профессионально целил в брыжейку кишечника. Она лопнула, боль от внутреннего кровоизлияния полоснула Никифора. 	- Ты с чего взял, что мы из ФСБ? - осведомился Дардык. 	Никифор постарался, чтобы лицо его осталось бесстрастным, сказал пересыхающими губами: 	- Я не имел в виду, что с ФСБ. Вы ж Евгения ищете, служили вместе. Вы кэгэбэшники бывшие, падаль чекистская. Вас сразу и по палачеству видать. - Он скосил глаза на стоящего над ним Пулю. 	Пуля хотел его снова ударить. 	- Годи! - крикнул ему Дардык. - Забьешь раньше времени. А чем Ракита от нас отличается, если ты его скрываешь, а нас падалью считаешь? Заметь, он, а не мы против своих товарищей повернул. Ракита, тварь беззаветная, уже двоих из бывших своих однополчан к Богу отправил. 	- К Богу? - весело переспросил Никифор, зажимая руками живот, чтобы не ломило. - Да вы что, ежкин дрын? Те ваши двое в аду на кочережки сраками предельно насажены. Прости, Господи, за сквернословие! И вы, господа товарищи, меня простите за некрасивые слова. Грешен, как бывшего зека меня заносит. 	- Мразь лагерная! - воскликнул Пуля. - Будешь сведения на Ракиту давать, или я шкуру с твоей рожи на ремни порежу. 	Никифор порадовался, что боль в животе немного отпустила и он может собраться с мыслями. Поняв, что остались у него последние минуты на этой земле, пожалел - умрет без причастия. Потом подумал: 	"А покаяться и исповедаться Богу я сейчас на молитве в аккурат успел. Благодарю, Господи, за такое благодеяние!" 	Он поднял глаза на икону Царственных Мучеников. Семеро расстрелянных чекистами там стояло: царь Николай, царица Александра, царевны Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия и царевич Алексей. Все в золоте нимбов, величии корон, великолепии одежд, как ныне на небесах. Никифор осмотрел убожество своей комнаты и благостно осознал: 	"Словно в том подвале Ипатьевском. Мебели почти нет, - он ощутил спиной стену, к которой привалился, - перегородка деревянная оштукатуренная. Царственных Мучеников перед такой же ставили, чтоб не случилось рикошетов. Благодарю Тебя, Господи, дал Ты мне чудесную смерть". 	Никифор попросил Бога и о том, чтобы не вернулся сейчас невзначай из гаража Ракита. Он медленно стал выпрямляться, опираясь руками о стену. Встал во весь рост напротив Пули, перекрестился. 	- Я готов, господа товарищи. 	- К чему? - прошипел Пуля. - Думаешь, легкой смертью отделаешься? 	Никифор строго на него взглянул. 	- Не тебе то решать. А хочешь жилы с меня тянуть, тяни, да оглядывайся: неровен час - Евгений зайдет. Вы тут как в мышеловке. 	Дардык прислушался, проговорил Пуле: 	- Не расколем такого. Кончай его тихо. 	Пуля перекинул пистолет в левую руку, с которой стрелял так же, как с правой. Взялся за нож, собираясь всадить его Никифору в живот, уже разорванный внутри, пульсирующий болью. Но Никифор думал о том, чтобы не захватили так же вот легко в гараже и Евгения. Поэтому здесь требовались выстрелы, тихая расправа Никифора не устраивала. 	Никифор вспомнил, как харкнул в рожу патриархийному обновленцу священнику Кочеткову на Сретенке, как плюнул на Чистяках на патриархийный храм при менте Кострецове. Он усмехнулся, подмигнул Пуле и плюнул ему в морду. 	Пуля рявкнул, со страшной силой воткнул в него нож так, что припечатал тело Никифора к стене. А с левой руки стрелял и стрелял в уже мертвое, сплошь кровавое лицо... 	Этот перестук явственно отличил Ракита в гараже. Свой арсенал теперь он перепрятал сюда. Ракицкий рыпнулся к оружейной сумке, через секунду автомат был уже у него в руках. 	Он выглянул из гаража в тот момент, когда из комнаты Никифора выскакивали Дардык и Пуля. Ракита влепил по ним длинной очередью! Пуля упал замертво. Дардык успел заскочить за угол дома. 	Ракита ринулся туда. За углом Дардык, стоя без укрытия, встретил его выстрелами. Ракицкий как на дуэли также садил в него в дикой ярости. Он потерял только что своего лучшего друга, крестного отца, духовника. Кого еще вмещал в себя для него Никифор? 	Дардык уперся - в нескольких метрах лежал и его лучший товарищ. Когда кончились в пистолетной обойме патроны, Дардык выхватил из кармана гранату. 	Едва успел нырнуть назад за угол Ракита. Но волной от взрыва его ударило о стену дома. Слегка контуженный Ракицкий прошел к распахнутой двери в их бывшее с Никифором жилище. Увидел там изуродованный труп "гонца небесного". Он закричал и побежал к гаражу за гранатометом. 	Ракицкому было уже не до конспирации. Он не думал о том, что с этого сретенского двора надо убираться немедленно, что совсем рядом, на Чистяках его знают многие, а ищут по Москве 24 часа в сутки. Ракита навсегда запомнил, как лежал Никифор под любимой своей иконой с расстрелянной семьей последних русских царей, держа пальцы закостеневшими в троеперстие. 	Четко зарядил Ракита гранатомет и пулей пронесся по двору к выходу на улицу. 	Тачка с Дардыком в этот миг отъезжала от тротуара. Ракита приладил гранатомет на плечо. 	- Дардыкин! - громово закричал он заслуженному "деду" их былой команды. 	Тот за рулем обернулся. Ракита нажал на спуск. 	Огненные гроздья взрыва! Искореженный остов машины с трупом Дардыка загорелся.
	Глава 3 	Последствия громкого боя спецбригадовцев на Сретенке Кострецов осматривал вместе с местным опером Петей Ситниковым. 	- Как же ты террористическую базу у себя под боком просмотрел? - весело щурил глаза Кость, как всегда иронизируя над Ситниковым. 	Массивный Петя легкому тону не хотел поддаваться. По показаниям соседей дома выяснилось, что в дворницкой, где жил Никифор, скрывался Ракита. 	- Вот так Никифор! Как за бывшим зеком, православным, плюющим в морду красным попам, мои люди за ним присматривали, но не думал я, что он способен такого ухаря, как твой Ракита, у себя пригреть. 	Ситников под его "людьми" имел в виду стукачей, и Кострецов уточнил: 	- Люди твои не только Ракиту у Никифора, а и его джип в гараже не увидели. Хотя, как теперь оказалось, байки о том, как Никифор Черча из-под ножа Ракиты вывел, а потом озолотился, и на моей, и на твоей земельке по пивным всю дорогу рассказывали. Но ты особенно не расстраивайся - Ракита высококлассный диверсант, разведчик, его и на международном уровне не больно просекали, раз до сих пор живым ходит. 	- Ну, стукачишки! - возмущался Петя. - Теряют профессионализм, а бандиты его повышают. Смотри, что специалисты эти гребаные у меня средь бела дня наворотили. Шуровали как хотели. Из пистолетов, автомата, потом за гранаты принялись. 	- Остается успокоиться на будущее. Ракита теперь уж ни в мои, ни в твои края, Петро, не вернется. Удивительный мужик. Приговорил, похоже, всех своих бывших корешков-головорезов к вышке и лично расстреливает. 	Петя посмотрел на его усталое лицо. 	- Не видно, чтоб и ты, Серега, остепенился. 	Кость закурил и пропел: +++ 	Знаю я - 	Дома меня не ждет никто, 	И никто не обругает, 	Если я продам пальто.++++
 	- Вредные это настроения для нас, холостяков, - вздохнул Ситников, тоже из-за своей рабочей напряженки терпящий проколы в обустройстве личной жизни. - С кем сейчас встречаешься? 	- Весьма симпатичная девушка, - с полной серьезностью ответил Сергей, - называть, правда, предпочитает себя немного развязно: Мариша. 	- Разве в имени дело? Как она по кухонной части? - навострился любитель поесть Петя. 	- Вот этого совершенно не знаю. Зато уверен, что деньги умеет считать безошибочно, так, что даже бригадира востряковских сдала с потрохами за неустойки в этом отношении. 	- Тьфу! Ты об агентке, а я уж решил, что на свадьбе погуляем.
 ***
 	Со Сретенки капитан Кострецов действительно поехал на очередное свидание с Маришей. Расстановка сил, зацепки оставшихся в живых в этом розыске были ему ясны. Оперу оставалось теперь встречными ударами ввести фигурантов в ситуации, где с ними уже разделались бы следователи и судьи. 	Первоочередной узловой фигурой для эндшпиля в партии Кострецов выбрал Вована. Через него открывался ход на ферзя в его команде - епископа Артемия. Отчаянием, неразборчивостью в средствах бригадира востряковских сейчас нужно было воспользоваться, чтобы прорваться к королям и другой команды, которую толстозадой ладьей прикрывал покойный Феоген, за какую еще рыпался слон, в просторечии "офицер" - Белокрылов. Все это четко легло на оперскую грамоту Кострецова после того, как он узнал по телефону от Мариши, что Вован брал в заложники Вадима Ветлугу. 	Капитан встретился с Маришей в бистро за чашкой кофе. Он передал ей пакетики с "герой" и уточнил подробности: 	- Что конкретно от Ветлуги Вовану удалось добиться? 	- Да ничего. Пообещал поп Вовану Белокрыла сдать, - сказала Мариша. - Срок - три дня, он кончается. Вован сам не свой, не знаю, что он отчудит, если отец Вадим его подведет. 	- Сильно нервничает бригадир? 	- А как иначе? Его самого разборка ждет. Паханы востряковские крупно им недовольны. 	- Мариша, а прикончит Вован Белокрылова, то что - скостят ему паханы все проколы, которыми он в работе отличился? Автандил и Харчо по Москве уже звонят, что востряковские туфта, а не команда. После шухера в "Техасе" отчаялись они и деньги за долги выручить, и виновных в налете на магазин наказать. 	Мариша согласилась: 	- Не выкрутиться Вовану. Даже если он уберет Белокрыла, то что от этого хозяину его, Гоняеву? Всю банду митрополита Кирина Вован своей бригадой на место не поставил. Лажовый финиш обеспечил, конечно, главный лох епископ Артемий, но и Вован не в авторитете с таким подельником. 	Кострецов начал воодушевлять девушку на задуманную им акцию: 	- Ну, а если б дать Вовану шанс засадить не по подручному Кирина Белокрылову, а по самому митрополиту? 	- Тебе-то это зачем? - взглянула она с хитрецой. 	- Да ты сначала на вопрос ответь, - ушел в сторону опер. 	- Чего спрашиваешь? Такое Вовану в самый кайф. Но как по Кирину врезать? Его ж даже все ваше МВД за жопу взять не в состоянии. 	Капитан мрачно взглянул. 	- Всему свое время. Теперь вот и пора главаря-митрополита бортануть. Но щупануть его первым может только кто-то без погон. Вован человек для того вполне подходящий: уголовник, конкурент шайки Кирина и все такое прочее. 	Мариша приосанилась, повела глазами-озерами. 	- А я, стало быть, тебе требуюсь, раздрочить на это дело Вована? 	Опер кисло улыбнулся. 	- Что у тебя за выражения? 	- А у тебя? "Бортануть", "щупануть"? Или с блатаркой только так и можно разговаривать? - вдруг веско произнесла Мариша. 	Сергей с удивлением посмотрел на нее. Та продолжила: 	- Ты давай что-то одно, капитан. Или мы с тобой подельники, как у нас базарят, или ты меня просто используешь. Но в последнем разе я в темные дела не полезу. 	- Как это понимать: темные? - все еще притворяясь, спросил Кострецов. - У меня, твоего куратора, и у тебя, моей нештатной помощницы, все дела темные. 	Мариша выразительно перекосила личико. 	- Да ладно кроить, опер. Все ты петришь. Я одно имею в виду: открывай свои карты, выкладывай без понту. Я на них гляну. Если убедительно светят, если мне с этого что-то фартово ломится, за дело со всей душой возьмусь. 	Закурил капитан, отпил большой глоток кофе. 	- Лады, как у вас говорят. Расклад такой. Вована пора сажать. Но перед этим желательно его подставить, чтобы он по Кирину помог мне операцию провернуть. Твой с этого навар - содержимое второго тайника Феогена. 	- А где они? - оживленно спросила Мариша. 	Капитан развел руками. 	- Ну ты даешь! Тебе те бабки еще найди и на блюдечко с голубой каемочкой положи? Я тебе все условия для их отъема создаю: подставляем вместе Вована, потом я его закрываю, а ты деньги и цацки уж как-нибудь сама разыщи на хате у Вована или там, где он их может прятать. 	- Ну-ну, - закивала Маришка. 	- Гну! Согласна? 	Она подумала и сказала: 	- А ты точно Вована закроешь? 	- Можешь не сомневаться. Арестовать я его с поличным хочу, о чем впереди разговор, а потом следаки убийство им Феогена докажут. Очень не скоро на волю выйдет. Да и выйдет ли? Уж не молод Вован. 	- Сговорились, Серега. Что у тебя за план? 	- Ты, дорогая, залимонишь Вовану сегодня же: получила от Ракиты, того белокрыловского стрелка, что Сверчка завалил, феноменальное предложение. 	- Какое-какое? - осведомилась Мариша, подсморкнув носиком. 	- Крутейшее значит. Говоришь с тобой не по фене, ты не врубаешься. И еще претензии высказывашь! - Опер вздохнул. - Далее. Ракита, мол, тебя сам нашел. Якобы сел тебе на "хвост" после перестрелки в квартире Феогена и отследил твой отход к Вовану. И вот Ракита тебе предложил украсть за большие бабки у митрополита Кирина секретную бумагу. Ракита, повернувший против генерала, теперь, мол, хочет и пахана их клана достать - самого Гоняева. 	- Вован тот еще жук, Сергей. С чего он поверит, будто Ракита это дело мне предложил? 	- Тут, милая моя, твоя фантазия должна работать. Плести же, например, можешь, что бывший офицер Ракита не имеет связей в уголовной среде. Ты явилась первой ее представительницей. Вот он и сватает, чтобы заинтересовала ты этим заказом кого-нибудь из домушников. Воровать надо из тщательно закрытого помещения, нужен профессионал. 	- Сколько ж бабок Ракита за то якобы отстегнет? 	- Любую солидную цифру можешь Вовану называть. Отдавать ее не придется, потому как сам Вован должен на эту кражу купиться и полезть за той золотой бумагой. На этом хищении я его и повяжу. 	- Что ж то за бумага? 	Кострецов стал описывать Маришке алмазные дела тандема Ловунов - Гоняев, суть Дополнительного соглашения, которое на этот раз митрополит Кирин привез с собой в Москву из Швейцарии. Мариша быстро оценила значительность похищения такого документа, но опять смутилась своей ролью: 	- А клюнет Вован, чтоб самому тут скокарем выступить? Он бригадир. Чего ему за чужую работу браться? Я ж его не заставлю. Возьмет и поручит кому-то из домушников. 	Кость стал ей втолковывать: 	- Мариш, твоя попытка не пытка. Лепи Вовану горбатого, как я сказал. Должен он клюнуть и лично за бумагой поохотиться. Потому, например, должен, что заказал это сам Ракита. Тот спецбригадовец, он так же, как Вован, мечтает мочкануть Белокрылова. Вован сразу сообразит: через Ракиту обязательно достанет генерала, их интересы здесь полностью сходятся. И дальше они рядом идут - оттрахать через засветку Соглашения по алмазам главного пахана Гоняева. Ракита этим может окончательно душу потешить, а Вован с таким документом полностью отмажет свои промахи перед своими паханами. Те, заполучив бумагу, круто могут шантажировать Кирина и его дружка Ловунова из президентской администрации. 	Маришка еще поразглядывала опера, соображая про себя: 	"Вроде бы не врет и складно удумал. Как же мне Вованов тайник надыбать? Сначала надо эту деньгу и цацки нащупать, а уж потом Вована в ментовскую аферу вовлечь".
 ***
 	Вслух она мило произнесла: 	- Ладушки, дорогой мильтон. Поняла я также, что тебе самому прежде всех та бумага очень пригодится. 	- А как же? Я по ней Кирина в паре с Ловуновым под суд подведу. 	- Ну, а не найдет Вован той бумаги? 	Капитан нахмурился. 	- Все может быть. Но чтобы Вовану полегче было искать, ты ему подскажи: пусть теперь Ветлугу не о Белокрылове трясет, а по местонахождению этой бумаги. 	- Может знать о ней Вадим? 	Развел руками Кость. 	- Надо пробовать. А все выяснится, если Вован обшарит московскую квартиру и дачу митрополита Кирина. Заодно, как показало его поведение у Феогена, не забудет и высокоценное добро прикарманить. Вот за это я его на месте преступления и прихвачу. Сможет Вован, если понадобится, современный сейф открыть? 	Мариша, уже увлекшаяся организацией "фуфла" своему бывшему возлюбленному, сообщила: 	- А я ему посоветую, чтоб на этот случай с собой специалиста взял. Пусть идет на дело вместе с медвежатником, а? 	Сергей усмехнулся. 	- Конечно, зачем бригадиру самому мозги сушить и пальцы в сейфовых запорах ломать? 	Про себя Кость удивился на свою стукачку: 	"Ведь как Вована любила, а безжалостно кидает на нары. От любви до ненависти один шаг. Как же бабы беспощадны!" 	Внешне опер самым любезным образом раскланялся с Маришей, когда та упархивала из-за столика, сжимая в кармане заветные пакетики с героином.
 ***
 	Вернувшись домой, Мариша порадовалась, что Вована еще нет. Она укололась "герой" и взялась досконально обыскивать квартиру, чтобы набрести на след второго тайника Феогена. 	Добро из первого тайника архимандрита они с Вованом упаковали и замуровали в стену этого своего жилища. Мариша подумала, что где-то здесь Вован, быть может, припрятал и свою вторую добычу. Но произведенный ею обыск показал, что осторожный сожитель использовал для своей кубышки какой-то другой тайник. 	Мариша стала вспоминать все подозрительное за последнее время в поведении Вована. Маришка, являясь профессионалкой той же пробы, что и бригадир, понимала - самое драгоценное, чем и была кубышка для него, Вован не будет старательно опекать, чтобы не вызвать подозрений. Опытные вообще знают - прячь на самом виду. 	Так девушка обратила внимание на участившиеся поездки Вована на востряковское кладбище, где братва хоронила своих "жмуриков", а также действительную родню. У Вована несколько лет назад умерла мать, но зачастил он навещать ее могилу как раз после расправы на Феогеновой квартире. 	Сумерки, спускавшиеся за окном, не смутили Маришу от вспыхнувшего у нее острого желания проведать ту могилку. Она порылась в бумагах Вована и разыскала удостоверение, где значился ее номер на кладбище. Успела в закрывающемся хозяйственном магазине приобрести лопату, села на свою иномарку, которую Вован ей купил из обещанных двух, и покатила в Востряково. 	Там в надвинувшейся темноте кладбища Мариша переоделась в рабочее, подсветила фонариком и начала копать холмик. Могила основательно осела, но грунт по ее центру оказался неожиданно рыхлым. А вскоре, не особенно углубившись, Мариша услышала металлический звук. Достала из земли флягу, открыла ее крышку, направила туда лучик фонарика и увидела запакованные в целлофан доллары и драгоценности! 	Мариша аккуратно задраила флягу, завалила землей. Долго утрамбовывала могилу, придавая ей прежний вид. Потом опустилась на колени и стала молиться, чтобы Бог хоть на этот раз послал ей удачу. Луна освещала ее черный силуэт словно корягу мертвого тела, выкорчеванного из кладбищенской земли неведомой силой. 	Когда Мариша вернулась в квартиру Вована, тот уже поужинал и ожесточенно дымил сигаретой, бесперебойно обдумывая свои расклады. 	- Завтра у тебя разговор с отцом Вадимом? - спросила она бригадира напрямик. 	Вован с удивлением поглядел. Он поделился с "трещиной" вскользь историей с захватом Ветлуги, и бойкость Мариши на "деловую" тему была неуместна. Та объяснила: 	- Меня сегодня белокрыловский парень, кликуха ему Ракита, что Сверчка завалил, нашел. Дело мне по митрополиту Кирину предложил. 	Она стала разматывать перед внимательно слушающим ее Вованом приманку, придуманную опером Костью. В ответ на ее рассказ бригадир сообщил, что срок, установленный им для Ветлуги на розыск Белокрылова истек, завтра вполне можно брать за глотку попа. Как всегда при первом серьезном разговоре на какую-то важную тему, Вован не сказал вслух ничего определенного о своем решении, но изучившая его Мариша уловила - клюнул! 	Этой ночью Маришка тряхнула своими былыми чувствами и телесными прелестями, как бы прощаясь с Вованом. Она вырядилась в черные чулки с ажуром цветов по ляжкам, пояс с резинками, кружевную короткую комбинацию. Протанцевав перед лежащим в постели Вованом, Маришка выпорхнула в просторную кухню-столовую и позвала его. 	Бригадир, отвыкший за последнее время от подобных ее шоу, поднялся и заглянул туда. Маришка стояла своими круглыми коленями на табуретке, опираясь локтями на большой дубовый стол. Белоснежные круглые ее бедра, были выгнуты лирой. Стройные ноги, затянутые в черную лайкру чулок с ажурной резинкой, контрастно оттеняли белизну ягодиц. Между ними Вована манило выглядывающее ушко розового влагалища. 	Он приблизился, обхватил вздрогнувшие Маришины бедра и ввел в нее свой напружинившийся член. Она прижалась обнаженными руками, лицом и тугим бюстом к столу, резче подставляясь Вовану, который садил и садил в нее сзади. 	Потом он развернул ее и положил спиной на столешницу. Поднятые ноги Мариши легли ему на плечи. Разверстое лоно пришлось Вовану как раз напротив его лобка. Бригадир вошел в нее, и она застонала, закидывая голову, отчего льняной водопад волос перелился через край стола. Он цепко держал ее за нежные ягодицы. 	Бригадир всаживался так, что матка у Маришки екала, затем он перехватил девушку руками за плечи, пугая ее своим орлиным носом и стрелами усов. Ей стало казаться, будто некий древнеримский легионер, только что вернувшийся из похода, берет ее на первом подвернувшемся столе. 	Она вскрикивала, страстно подавалась навстречу вонзающемуся между ног стволу, отгоняя лед чувств, которые полоснули Маришу несколько часов назад, когда молилась около вновь зарытой ею могилы.
 ***
 	На следующий день Вован приехал в Данилов монастырь и зашел в офис, где в бывшем кабинете архимандрита Феогена "горел" на работе отец Вадим Ветлуга. Бригадир простым посетителем заглянул к нему со словами: 	- Можно? 	Отец Вадим вскочил из-за стола, с поклоном пригласил бандита сесть. Вован прошагал к креслу, но не стал опускаться в него. Оглянулся на закрытую дверь, спросил, глядя сверху вниз на тщедушного попика: 	- Адрес Белокрыла нашел? 	- Нет. Извините... - начал пояснять Ветлуга. 	Вован молниеносно ударил его кулаком в челюсть. Вадим взмахнул руками, отлетел к стене, ударился об нее и упал на пол, сшиб стул, на котором сидел. 	На грохот кто-то заглянул в кабинет, воскликнув: 	- Что случилось?! 	Бригадир ответил, не поворачивая головы: 	- Отец Вадим случайно упал. 	Ветлуга, поднявшись с пола, замахал на заглянувшего руками. 	- Все в порядке, все слава Богу. 	Дверь захлопнулась. Ветлуга стоял, приглаживая волосы и кривясь лицом. Вован наконец-то сел в кресло, закурил и произнес: 	- Молись, паскуда, перед смертью. 	- Вован! - воскликнул Ветлуга. - Сегодня же к вечеру я узнаю адрес Белокрылова! 	- Ты к сроку не уложился, - зловеще отчеканил востряковский. 	- Простите. Я сегодня же исправлюсь, - лепетал ошеломленный священник. - Обращусь по этому вопросу напрямую к самому владыке Кирину. 	Ветлуга до этого и не пытался искать Белокрылова, рассчитывая, что тот, возможно, сам выйдет на связь. Человек верткий и сладкоречивый, довольно легко отделавшийся в подвале дома Вована в первый раз, он решил, что если тот об уговоре напомнит, он отболтается вновь. Сейчас Ветлуга увидел, что бандит беспощаден. 	- Твое счастье, другая наколка теперь мне нужна, - проговорил бригадир. - И такая, по какой тебе спрашивать никого не надо, ее можешь самостоятельно дать. 	- Какая? Я всей душой. 	- О Дополнительном соглашении к Договору о сотрудничестве между "Аграфом" и ОВЦС патриархии слыхал? 	Растерянно глянул на него Ветлуга. Совершенно он не ожидал, что какой-то подмосковный бандюга вдруг заинтересуется этим наисекретнейшим документом, причем как бы между делом, небрежным тоном. Не знать о Соглашении он не мог, так как был поставлен на хозяйство самим митрополитом, чтобы вести алмазные дела в соответствии с требованиями как раз этого документа. Вован мог быть осведомлен об этом. Поэтому Ветлуга кивнул. 	- Знаю. 	- Где эта бумага хранится? 	- Что-что? - переспросил Вадим, выигрывая время, чтобы обмозговать свалившуюся на его голову проблему. 	Вован привстал и дал Ветлуге в зубы, отчего тот качнулся вместе со стулом, но не упал. Изо рта у него хлынула кровь, отплевываясь, он стал вытирать ее рукавом рясы. Бригадир процедил: 	- Ты, сучок, может быть, недослышишь? Ты с кем базаришь, падаль? Говори четко и без промедления. 	- Соглашение хранится на вилле митрополита Кирина в Швейцарии. 	Усмехнулся бригадир. 	- Теперь оно в Москве. Где его Вонючка может прятать? 	Ветлуга отвечал как перед строгим учителем: 	- Может быть, в московской квартире митрополита, может, на даче. Могу дать адреса. 	- Пиши. 	Вадим стал записывать на листе бумаги. 	- Та-ак, - помахал пальцем Вован, - теперь на отдельной бумаге нарисуй планы квартиры и дачи. Отдельно укажешь расположение сейфов, бюро, других мест, где Киришка-мартышка может хранить важные бумаги. 	Снова засмолил "Беломор" бригадир, пуская дым кольцами, пока Ветлуга прилежно трудился над его заданием. По окончании Вован взял листки со стола, внимательно рассмотрел их. Сказал, потрепыхав бумагами в воздухе: 	- Вот этим ты своего пахана сдал с потрохами. Если он даже копии с этих бумаг увидит, тебе кранты. Так что со мной теперь не мудри. 	Мрачно смотрел на бригадира поп, посасывая разбитую губу. Вован снова заглянул в бумаги. 	- И в квартире, и на даче у Кирина по сейфу. Какие у них системы запора? 	- Электронные. 	- Нужны их коды. 	- Код московского сейфа я, как самое приближенное к владыке лицо, знаю. Но дачный не приходилось открывать. 	- Сегодня же и этот код узнай. 	Ветлуга осмелился возразить: 	- Для этого надо попросить Кирина принять меня на даче. Там потом мне необходимо вызвать его на нужный разговор, в результате которого я могу выяснить код сейфа. За один день такое может не сложиться. Возможно, владыко будет занят и не захочет со мной встретиться. 	- Со своим самым приближенным не захочет? А как, по харе получив, ты вмиг, сегодня же, хотел вызнать мне адресок Белокрыла? Шустри, поп, как я тебе базарю. 	Патриарший протоиерей Вадим Ветлуга хорьком в силках смотрел на громоподобного Вована. 	До этого никогда в жизни Ветлугу не били. Сейчас, после того, как с ним отзанимались будто с куском мяса, он был раздавлен. Поздновато он убедился, что с такими, как Вован, нельзя идти никогда, ни в чем, ни на какие уступки. Замажешься на копейку, а сволочь, бесеныш потребует с тебя целиковый рубль. Но так как отец Вадим был не того замеса, как катакомбник, православный, зарубежник Никифор, а являлся плотью от плоти "совейской" патриархии, он не мог прислушаться к совести, не удержал нужный тон с самого начала.
 ***
 	После встречи с Вованом отец Вадим в силу своего советско-патриархийного происхождения весь день "двоился", пытаясь и рыбку съесть, и на паровозике покататься. То есть хотел он и бригадиру востряковских подыграть, дабы не били - не убили, и митрополита Кирина не подставить, так как от него, истинно крестного отца церковной мафии, зависела вся дальнейшая карьера Ветлуги. 	В результате вечером Вадим оказался на даче митрополита, где в кабинете владыки ловко заводил с ним разговоры на разные рабочие темы, провоцируя Кирина открыть при нем сейф. Когда митрополит это сделал, Вадим незаметно записал код на бумажку. 	Потом отец Вадим взялся за то, чтобы секретного документа не оказалось ни в дачном, ни в московском сейфе его алмазного босса. Уже поздно вечером за чаем с крыжовенным вареньем Ветлуга сообщил: 	- Из нескольких своих источников по Москве узнал, что роют спецслужбы по нашему алмазному бизнесу, владыко. 	- Так они по алмазам вообще давно копают, - благодушно отозвался митрополит. - Начали с Козленка, пробовали плясать от его фирмы "Голден Ада". Правильно делают! Молодежь эта зеленая между делом вывезла из России алмазов на сумму около двухсот миллионов долларов. Слава Богу, нащупали пропажу в Калифорнии. 	Отец Ветлуга, потупив взор, скромно промолвил: 	- Какие-то люди, владыка, роют не в Калифорнии, а в Москве, разыскивая наше Дополнительное соглашение к Договору с "Аграфом". 	- Что?! - воткнул в него уголья глаз встрепенувшийся Кирин. - Какие люди?! 	- Пока не знаю. Подробнее сообщу вам через несколько дней, - заключил Ветлуга, прикинув, что после налета Вована на несгораемые шкафы Кирина его информация обеспечится наглядно. 	- Спаси Бог, отец Вадим, - с благодарностью покивал ему владыка. 	Вот так Ветлуга ничтоже сумняшеся снял сейфовые коды митрополита для сдачи их Вовану, наполовину услужив востряковскому. А подсказав Кирину убрать Соглашение из его тайников, наполовину помог и ему. Патриархийный мафиози-политикан, отец Вадим, привычно раздваивался.
	Глава 4 	Вовану, собравшемуся "щупануть" сейфы митрополита Кирина, помощь медвежатника, как предполагали Кость с Маришей, не понадобилась, потому что бригадир шел на них с "родными" электронными кодами от верткого батюшки Вадима. 	К этому заключительному "скоку" карьеры афериста, бригадира востряковских, красавца мужчины опер Кострецов тоже тщательно подготовился. Он навесил бригадиру круглосуточный "хвост" - своего въедливого помощника лейтенанта Геннадия Топкова. В ночку, когда Вован отправился на дело, зарулив на своей "БМВ" под окна квартиры Кирина на Садовом кольце, Гена немедленно вызвал капитана. 	Кострецов примчался к зданию высотки на служебной "Волге" и пересел в "жигуль" лейтенанта. Топков доложил: 	- Кирин улетел из Москвы на два дня. Вован его отсутствием воспользуется. Сейчас он в своей машине. - Гена кивнул на "БМВ". - Вована на квартире Кирина будем брать? 	- А зачем нам ноги бить? Вернется Вован с добром митрополитовым, с теми уликами в его тачке и повяжем. 	- Как мы определим, что нужное нам Соглашение у него на руках? 	Кострецов хмыкнул. 	- Это тонкий вопрос. Представь, что в квартире сейчас Вован Соглашения не обнаружит. Что он предпримет? 	Гена усмехнулся. 	- Вопрос на засыпку, а я пока не прозорливец. 	- Жаль, сынок, - весело проворчал Кость. - Так вот, если не найдет сейчас Вован у Кирина документа, тут же намылится на дачу митрополита - продолжить его там искать. У Вована времени нет. На два дня убыл Кирин? У Вована для тихухи лишь сегодняшняя ночь. 	Они понаблюдали, как Вован, перекинув через плечо рюкзачок для будущего улова, прошествовал из "БМВ" к высотке. Окна квартиры Кирина выходили на эту сторону, но ни одно из них потом не загорелось: освещая фонариком, грабитель грамотно справлялся с охранной сигнализацией помещений и другими преградами. 	Через определенный отрезок времени на ступеньках массивного крыльца этого дома, престижнейшего со сталинской поры, показался Вован. Он прошел к своей машине с недовольной гримасой на роже, быстренько сел за руль. Топтуны-оперы единодушно отметили неудовлетворенное состояние бандюги. Рюкзак его, на их взгляд, потяжелел, да, очевидно, главная цель кражи не была достигнута. 	Не ошиблись в своем предположении менты, когда вынеслись вслед за Вованом по московским улицам за кольцевую автодорогу - тот правил на дачу Кирина. 	Дальше "БМВ" Вована и неразлучный с ней "жигуленок" мелькнули по ночному загородному шоссе, пока "ведущая" машина не тормознула около высокого забора. За ним высилась дача митрополита, внушительностью, качественностью постройки не намного уступающая вилле владыки на Женевском озере. 	- Здесь, Гена, нам придется с Вованчиком поучаствовать, - сказал Кострецов, засовывая из "бардачка" в карман моток тонкой капроновой веревки и меряя взглядом забор, через какой вслед за бандитом им предстояло перескочить. - Тут территория большая, Вован с добычей может спокойно улетучиться. 	Они тихо выскользнули из "Жигулей" в темноту. Направились за бригадиром, понаблюдали, как взлетел он по угловому столбу вверх. В этот момент изнутри залилась лаем собака. 	Вован, сидящий на гребне забора, мгновенно выхватил из-за пазухи пистолет с уже навинченным глушителем. Прицелился: бац! - пес внизу, видимо, навечно замолк. 	- Хреновато, если он так же со сторожем обойдется, - прокомментировал Кострецов. - А сторож дачи есть, раз собака такой активной была. Давай-ка, Гена, сигай поближе к сторожке, прикрой на всякий случай охранника. 	Капитан отмотал ему веревки, хотел отрезать. 	- Не надо, - прошептал Гена, - это ты у нас бывший разведчик, канатоходец и так далее. А я полезу по-простому, бревнышко приметил, к забору его подставлю. 	Топков скользнул в кусты около забора к сторожке, крыша которой виднелась невдалеке от ворот. 	Кость, увидев, что Вован спрыгнул на участок, подождал немного, примерился к кирпичному выступу забора. Он метнул туда веревочную петлю, зафиксировал ее натягом, быстро взобрался. Перевалился с гребня во двор дачи. 	Вынул пистолет капитан, прислушался. Уловил мягкий шум около входа в дом. Он прокрался в том направлении: Вован выставлял окно старым воровским способом. Он наклеил пластырь на стекло, потом тихо выдавил его. Сунул руку внутрь, открыл шпингалеты, распахнул створки, вспрыгнул на подоконник и исчез в доме. 	Кострецов встал под этим окном, слушая передвижения Вована в доме. Когда услышал его шаги на втором этаже, тоже подтянулся и спрыгнул вниз. Просквозил к лестнице, поднялся туда за вором. Открытая Вованом дверь вела в хозяйский кабинет. 	Заглянул в него Кость и застал Вована на самой ударной работе. Тот в дальнем углу помещения, подсвечивая фонариком, набирал клавишами электронного процессора запора цифры кода на открывание сейфа. Трудился без перчаток, что с удовлетворением отметил опер, заранее думающий и об отпечатках пальцев. 	Полная луна ровным светом вливалась в кабинет, прямоугольно расчерчивая его. Мертвенно-безмолвно, как перед сходкой упырей, было вокруг. Холод витал в нетопленной даче, но Вован потел, утирая лоб. 	Открылся вместительный сейф. Грабитель ринулся в его нутро, утопая по плечи. Вован вывернул на стол рядом сначала пачки долларов, быстро перебрал их, прикидывая приблизительную сумму. Потом ухнул наружу стопку бумаг. Согнулся над ними, освещая страницы фонариком. 	Бригадир скрупулезно рылся в папках. Вот отсмотрел последний листок - безуспешно! Снова начал перебирать бумаги, нервно поглядывая в окно. 	- Вован! - негромко окликнул Кострецов. - Помочь тебе мал-мала? 	Бандит выстрелил на звук кострецовского голоса и тут же ударил плечом в окно до пола поблизости. В стеклянных осколках полетел вниз. Капитан подбежал и взглянул по направлению Вованова прыжка: на земле того "принял" лейтенант Топков. 	Сергей выбежал во двор, присел над лежащим Вованом, которого держал на мушке своего пистолета Гена. Обшарил бандюка, вытащил у него пистолет, запасные обоймы, нож. Из сторожки показался заспанный сторож, он с недоумением приблизился, и опер представился ему: 	- Капитан милиции Кострецов из Москвы. - Потом перевел взгляд на востряковского. - Наверное, слышал обо мне еще по разборке со Сверчком? 	Вован молчал, злобно поводя глазами. Топков защелкнул на его запястьях наручники, ткнул стволом в спину. Бригадир понуро поднялся. 	Кострецов попробовал его подзадорить, проговорил: 	- Ты чего усиленно искал? На хате у Кирина нынче в Москве, здесь тоже. Если бы одними бабками заботился, давно уже ушел. А так вот домешкался. 	Старался Вован не проронить ни звука, хотя это ему трудно давалось, судя по сжатым челюстям. Но он держал "духовой" форс, небесполезный в горячке, когда вырываются лишние слова. 	Гена лениво заметил: 	- Такой важный, что хрюкать не может. 	- Эхма, и не нужна нам денег тьма! - сказал Кость и сплюнул в сторону блатного.
 ***
 	В эту ночь под предлогом осмотра ограбленной квартиры и дачи митрополита Кострецов досконально обшарил их и прилегающие территории, но Дополнительного соглашения нигде не нашел. 	Утром Кость позвонил Марише, сообщил, что Вован арестован, что сейчас подъедет к ней. Она встретила опера на квартире Вована уже полноправной хозяйкой. 	Капитан сел за дубовый стол в большой кухне, отхлебнул чай из чашки, любезно предложенный Маришей, и по-свойски спросил: 	- С бабками Вована из всех тайничков разобралась? 	Маришка состроила гримаску, ответив с ужимкой: 	- Твое ли это теперь дело, капитан Сережа? 	Кострецов усмехнулся, потом серьезно проговорил: 	- Не оказалось "алмазного" документа ни в квартире, ни на даче Гоняева. 	- Зря, стало быть, суетились за Вованом? 	- Для кого как. Ты вон в результате при полном шоколаде осталась. А я пролетел, так что придется тебе еще помогать. 	Долгим взглядом пронизала его Мариша, потом начала размышлять вслух: 	- Сергей, давно я на тебя пашу. Плохо ль, хорошо, но толк с моих наколок ты имеешь, раз до сих пор на нары не загнал. И вот подошло мне спросить - когда ж тому конец? Или что, по гроб жизни обязана я теперь на ментовку вкалывать? 	- Ни в коем случае. Но этот розыск мы с тобой должны вместе довести. 	- Лады. Тогда обрисуй мне, что я тебе в дальнейшем должна. 	Кострецов закурил, с улыбочкой поглядел на ставшую суперделовой Маришку и объяснил: 	- Финишем в этом расследовании по твоей линии должен быть розыск Соглашения, на которое мы Вована натравливали. Где теперь оно, не знаю. Поэтому придется заняться главным его обладателем напрямую. 	- Митрополитом Кирином? 	- Да. Но ни мне, ни всему МВД, как правильно ты однажды подметила, к Гоняеву хода нет. Это обнаглевший, так сказать, крестно-крестовый отец мафии, которого не приложишь ни официально, ни даже оперативно. Так что вся надега, Маришка, на тебя. - Опер заулыбался, потряхивая кудрявым чубом. 	- Очень польщена, так всегда говорят, когда не на меня рассчитывают, а на мою красивую жопу. 	- В самую точку ты попала! Неужели всегда так говорят? 	Маришка печально ухмыльнулась. 	- Конечно. Все вы, мужики, одинаковые, что блатные, что менты. Лишь бы бабий товар для своих целей использовать. 	- Не скажи. Иной раз он и самим требуется. 	- Да? - грустно произнесла Мариша. - А чего ж ты при первом нашем знакомстве меня трахнуть не захотел? 	Сергей опустил глаза, повеяло на него всей безысходностью судьбы этой женщины. Вот и с большими деньгами она оказалась, и молодая, и красавица, но не было главного дара ей - настоящего мужчины, любящего ее такой, какая она есть. 	- В общем, Мариша, - переключил он разговор, - права ты была и тогда, когда как-то пошутила: не пора ли тебе приняться после архимандрита Феогена за митрополита Кирина. Собирайся к Кирину на свиданку. 	- Ты это в натуре? 	- А что нам остается? Сегодня вечером Кирин вернется домой. Узнает об ограблении своей хаты и дачи. Будет ему грустно в развороченной, затоптанной следаками квартире, а тут ты звонишь в дверь... 	- И говорю, - продолжила Мариша, - трахни меня, владыка, а за это отдай мне все алмазы со всеми бумажками. 	Кость посмеялся и добавил: 	- И говоришь в таком же тоне, как сейчас лимонила: я любила, владыка, тайно архимандрита Феогена. Я от него беременна, вот попробуйте, как уже налилась у меня грудь. Расстегиваешь блузку, под ней несравненные твои сиси в кружевах, ну и так далее. 	Теперь засмеялась Мариша, потом четко проговорила: 	- Не учи, мент, бабу, как мужика охмурять. Засылаешь, значит, меня на хату Кирина? 	- Так точно. Справилась ты с Феогеном, справишься, возможно, и с митрополитом. Как, кстати, ты за Феогена бралась? 	- А вот точно так же, как ты мне сейчас предлагаешь к Кирину заявиться! Я раньше была с Феогеном в монастыре знакома, он меня там трахнул, стала я беременной. Вернулась в Москву, аборт сделала, а востряковская братва прознала про мои шашни с Феогеном, да и запулила меня по-новой к нему. Звоню как-то вечерком Феогену прямо в его квартиру на Арбате и говорю... ну, что-то вроде того, как мы сейчас лепили. 	- Да-а, - протянул опер, - круто вокруг шустрят жернова. Нет уж Феогена, Сверчка, Вован спекся и много другого народу. Как ты, Мариша, не боишься меж таких терок крутиться? У меня-то работа, а у тебя жизнь проходит и всю дорогу на волоске висит. 	- Твоя правда, опер, - сказала Мариша, пригорюнившись. - Потому и молю Бога, чтобы дал выскочить в последний раз. Сейчас мне и с бабками пофартило, и от братвы я вроде за Вованом откосила: соскочу, так искать не будут. Остался на мне лишь тебе должок. Как бы напоследок не вляпаться. 	Кость задумчиво курил, перевел посуровевшие глаза на Маришку. 	- Долги надо платить. А что будет всем нам напоследок, про то лишь Господь знает. 	Мариша криво улыбнулась. 	- Ты в церковные дела так влез, что будто поп разговариваешь. Все это я с монастырских лет знаю. 	Опер неожиданно резко заключил: 	- Паршиво знаешь! Единственное, что ты сейчас правильно можешь делать, это молиться. Молись и не вякай. 	Кострецов опустил глаза, сам удивившись внезапному ожесточению к девушке. Ему вдруг стало стыдно перед этой воровкой, наркоманкой, стукачкой. Почему? Возможно, потому, что капитан внезапно вспомнил и недавно легшего между теми жерновами на Сретенке Никифора. 	Подумал опер: 	"Вот поди ж ты, как расстреляли Никифора в дворницкой, так и забыл я о нем как еще об одном проходном убийстве, тем более не на Чистяках, а на земельке Ситникова. А сейчас вот явственно всплыл странный тот человек в сбитых сапогах, посверкивающий своими светлыми глазами".
 ***
 	В этот вечер вернувшийся из командировки митрополит Кирин почувствовал себя в своей истоптанной милицейскими ботинками квартире скверно, как и предполагал Кострецов в разговоре с Маришей. 	Ожидавший хозяина Вадим Ветлуга первым подробно доложил Кирину о происшедшем здесь и на даче. Денежные суммы, бывшие в сейфах, были для Гоняева незначительны. Поэтому он больше обеспокоился легко открытыми запорами. 	- Что за виртуоз? - недоумевал Кирин, нервно оглаживая бороду. - За одну ночь хапнул два моих сейфа швейцарской работы, с уникально зашифрованными кодами? 	Ветлуга, получивший от милиции полную информацию о ночных действиях Вована, испереживавшийся, что бригадир может расколоться, откуда он узнал коды, соврал: 	- Знаменитый медвежатник работал! 	- Ну и вор в России пошел, - гундосил владыка, - не успеют на Западе лучшие умы новую сейфовую защиту изобрести, как у нас ее с ходу чистят. 	Кирин поблагодарил за беспокойство Ветлугу, весь день мотавшегося его представителем вместе с милиционерами. Особенно митрополит помянул "алмазный" документ, которого в сейфах этой ночью не оказалось. Ветлуга этому обстоятельству горячо обрадовался, даже больше, чем известию об аресте Вована. Он решил, что, попав в руки к бандиту, потом выкрутившись, все же сумел перехитрить судьбу. 	Когда отец Вадим ушел, Гоняев позвонил Ловунову, сообщил об ограблениях и попросил срочно приехать. 	Ловунов вскоре прибыл и с порога кабинета засверкал зелеными зенками, приговаривая: 	- Позор и бесчестие. Возмутительно! Митрополита русской церкви грабят как торгаша, ни с саном его не считаясь, ни Бога не боясь. 	- О чем вы, Виктор Михайлович? Какая у вора боязнь? - отмахивался Кирин. 	- Да ведь они сами верующие. Поглядите по телевизору зону или тюрьму - все почти с крестиками, за колючкой храмы возводят. Я, владыка, сам с Богом не в очень хороших отношениях, но эта-то сволочь, братва, как ее еще там называют? Ведь православными себя изображают. 	Кирин горько засмеялся, потом воскликнул: 	- Бросьте вы, ей-богу! Да кто мы такие все, включая верующих, неверующих, бандитов, торгашей, попов, вас, меня, почему-то называющие себя русским народом? Именно - народом. А все это с 1917 года не народ, а население! Православный народ, народ Святой Руси - это совсем другое. Его давным-давно нет и уж не будет. Потому ни в чем, ни с кого и спрашивать нечего. 	Присел Ловунов на кожаный диван, ошеломленно поглядывая на едва не заплакавшего митрополита, проговорил: 	- Как же с такими мыслями жить можно? Тем более вам, архиерею? 	- А вот так и существую, - проговорил Кирин, желчно усмехаясь. - На двух самолетах летаю, то на швейцарской вилле поживу, то на подмосковной даче... Ладно, Виктор Михайлович, вернемся к нашим алмазикам. Как это вовремя Дополнительное соглашение-то наше я вам перекинул! Кто знает, а вдруг вор документ бы наш у меня заодно прихватил? У вас, надеюсь, он вне опасности, не пропадет? 	- Вряд ли специалист любого уголовного класса осмелится лезть в мой сейф на работе, ведь это администрация Президента Российской Федерации, - веско произнес Ловунов. - Выше ведомства в нашей стране нет. 	В этот момент раздался длинный звонок во входную дверь. 	Кирин прошел в прихожую, открыл. Перед ним в лучших макияжных переливах и элегантно-траурном туалете стояла Мариша, уткнув свои неотразимые очи в переносицу митрополиту. Она с незабытой выучкой монахини вдруг притушила их, смиренно поникла лицом и фигурой, положила одну ладонь на другую, как следует для благословения, склонила головку, попросив: 	- Благословите, владыка. 	Кирин автоматически осенил прекрасную незнакомку крестным знамением. Та поцеловала у него руку, назвалась: 	- Я Мария, была монахиней, потом бес попутал жить с архимандритом Феогеном. Простите меня ради Бога. 	Митрополит вынужден был по правилу ответить: 	- Бог простит, и я прощаю. 	Мариша порывисто придвинулась к Кирину, обдавая его томными запахами парфюмерии и молодого женского тела, проговорила: 	- После гибели отца Феогена, царствие ему небесное, я совсем одинокой осталась. Помогите, владыка, по жилищному вопросу. 	В раздумье стоял Гоняев, а девица шагнула еще ближе, едва не давя его бюстом. Он отступил в прихожую, пригласил зайти. 	Ловунов уже перешел из кабинета в гостиную. Увидев входящую красавицу, он подобрался будто гончий пес, изобразил лучшую свою бойцовскую улыбку. Кирин сказал, кивая на Маришу: 	- Это Мария, знакомая покойного архимандрита Феогена. Помните, я вам рассказывал? 	Холостяк, любитель женщин, Ловунов не вслушивался в слова митрополита, вошедшая девица очаровала его сразу. 	- Очень приятно, Мария. Я - Виктор Михайлович Ловунов, - представился он ей. 	- Можно просто Маша, - улыбнулась она, мгновенно уловив настрой этого зеленоглазого. 	Мариша тут же вспомнила эту фамилию, упоминавшуюся Кострецовым по алмазному раскладу, и посмотрела на Ловунова еще более чарующе. 	- Так что с жильем? - напомнил ей начало разговора митрополит. 	Снова потупила глаза-озера Мариша. 	- Архимандрит Феоген завещал мне свою квартиру, - врала она. - Но никаких бумаг по этому поводу я не обнаружила. Быть может, они остались на его рабочем месте в патриархии? Нельзя об этом узнать, владыка? - обращалась она к Кирину, а неотрывно смотрела, звала взглядом Ловунова. 	Тот и вмешался: 	- Надо помочь девушке. У Феогена остались какие-нибудь родственники, которые могут претендовать на освободившуюся жилплощадь? - спросил Ловунов Кирина. 	- Не знаю, - ответил Гоняев и усмехнулся, заметив охотничий блеск в глазах напарника. - Вы, Виктор Михайлович, больше меня в таких делах понимаете. Вот и посоветовали бы девушке. Покойный Феоген нам много полезного сделал. 	Ловунов кинул взгляд на наручные часы и будто бы спохватился: 	- О, мне пора, владыка. Маша, - кивнул он Марише, - если вы не на машине, я вас могу подвезти. А по дороге посоветуемся. 	- Спаси Господи, - отвечала Мариша с поклоном, отчего декольте отошло, обнажив под ним женские прелести. 	Они вышли на улицу и сели в машину Ловунова. 	Через час в роскошной квартире Виктора Михайловича Мариша, "уступив" горячности хозяина, позволила ему поцеловать себя в губы и залезть под юбку. А спустя еще некоторое время уже принимала душ в просторной ловуновской ванной. 	Стоя под горячими струями, Мариша вспомнила, как страстно они резвились когда-то с Вованом в таких же "водяных" условиях. Она собралась позвать Ловунова, хлопотавшего в кухне, к себе под каким-нибудь предлогом. Для удачно заловленного напарника митрополита Гоняева у Мариши была в запасе целая секс-программа.
	Глава 5 	Генерал Белокрылов после гибели Котовского, Пули, Дардыка остался без своей спецбригады. Дико было, что растаяла она не в боях с противником, а полегла в поединке с одним-единственным отчаюгой - бывшим диверсантом-разведчиком Евгением Ракицким. Размышляя об этом, генерал пришел к выводу, что профессионалов может истреблять только профессионал. 	Легче от этой философии Леонтию Александровичу не стало. Теперь, оставшись с последним спецбригадовцем "дедом" Лячко, он был предельно осторожен. Чтобы довести свою главную операцию до конца, нужно было убрать епископа Артемия Екиманова так, чтобы никакой "спецкомар" носа не подточил, расследуя это убийство. 	Скрываясь на "глухой" своей квартире, Белокрылов почти перестал спать, полностью сфокусировавшись на слежке за Артемием, в которой его иногда подменял Лячко, и на анализе скандала, разворачивающегося вокруг гомика-епископа. 	Арест Вована во многом облегчил генеральскую задачу. Артемий, потеряв востряковского бригадира, свою правую лапу, умевшую страшно бить, оказался одинок в кровавой московской разборке. 	К тому же он заимел личные неприятности, когда любовник Лолий устроил ему скандал по поводу звонка "соперника". Епископ понял, что кто-то уже не оставит его в покое. Раз взялись за Лолия, то хотят персонально уделать. Чем это все грозило? Шантажом, вымогательством денег, требованием раздела сфер влияния - того же паломнического пирога, с которого началась эта кровавая карусель накануне 2000 года Рождества Христова? 	По всем этим вопросам Артемий мог бы превосходно побалакать с Вованом, опытнейшим аферистом. Но сейчас, впервые за долгое время, епископ остался без прикрытия, и случилось это как раз тогда, когда Екиманову позарез нужны были глаза, руки, уши, кулачищи, ножи, пули для того, чтобы раскрутить всю эту хитросплетенную историю и всемерно обезопаситься. 	Белокрылов, в свою очередь, держал Артемия на мушке. Сняв трубку и набрав номер телефона, он огорошил епископа своей просьбой: 	- Спаси Господь, отец Артемий, это Леонтий Александрович Белокрылов, чтобы покаяться. 	- Что-что? - в крайнем недоумении отозвался Екиманов. 	- Удивились, батюшка? - смиренно пробасил генерал. - Человек предполагает, а Бог располагает. Вот и мне стало у митрополита Кирина невмоготу. Хочу с вами посоветоваться. 	Первая мысль Артемия была, что это провокация. Слишком хорошо он знал этого отставного генерала КГБ, чтобы поверить ему хотя бы на йоту. 	- В чем же решили каяться, Леонтий Александрович? - овладев собой, осведомился Артемий. 	В ответ заговорил доверительно Белокрылов: 	- А не люблю, когда в полную грязь человека втаптывают. Много между нами неприятностей было. Доходило и до самого края, жизнь есть жизнь. Я офицер, уважаю прямой бой, уважаю и военные хитрости, если для победы требуются, но тут уж такую вонючую канитель затеяли, что не выдержал я, решил вам позвонить. Покаяться хочу, что взял у тех людей компромат на вас. 	С захолонувшим сердцем Артемий сообразил - какие-то "голубые" материалы. Генерал подтвердил: 	- Гомиком вас, простите, батюшка, выставляют! Никогда не поверю. Что-что, но уж такое! Я многое по своей службе повидал, "голубых" вмиг рассекаю, но вы-то здесь при чем? Эти фотографии явно сфабрикованы. 	- Какие фотографии? 	- Вот я и хочу их вам показать. Там вы в постели с молодым мужчиной. Все так же подстроено, как и с министром юстиции и с генеральным прокурором, но там, правда, с девушками. Знаете, откуда ветер дует? 	- Догадываюсь, - уловив сочувствие в голосе генерала, грустно сказал Артемий, - из Управления делами патриархии? 	- Нет, не угадали. Давайте увидимся, но только так, чтобы ни мои, ни ваши об этой встрече не знали. 	- Где встретимся? - уточнил епископ. 	Белокрылов предложил давно облюбованную им гостиницу, построенную французами. Там были уютные номера, которые любили снимать для секс-утех новые русские, подражая героям дешевых боевиков. Артемия это предложение не насторожило, и он дал согласие. 	"Не то что блатарь Вован", - с почтительностью подумал Екиманов о Белокрылове и стал немножко возбужденно собираться на свидание. Оно было хотя и деловое, но все-таки с мужчиной.
 ***
 	Когда Артемий часа через два зашел в гостиницу и поднялся к нужному номеру, дверь ему быстро открыл Леонтий Александрович, изрядно похудевший за последнее время в результате непредсказуемых событий. 	- А вы стали таким подтянутым, генерал, - кинул комплимент Артемий, проходя мимо Белокрылова, моментально закрывшего за ним дверь, чтобы никто не увидел его гостя из коридора. 	Викарный епископ Артемий Екиманов прошествовал в номер, где уже был накрыт столик на две персоны. Но, увы, генерал быстро подошел к нему сзади и выстрелил из пистолета с глушителем в его затылок. 	Сейчас нужно было инсценировать встречу двух гомиков. Он смешал закуски и выпивку на столе, часть спустил в унитаз. Разобрал широкую двуспальную кровать. Заволок на нее труп. Раздел догола епископа, смазал ему вазелином анальное отверстие. 	Нужно было показать, что ревнивый возлюбленный застрелил Екиманова. 	Действовал Леонтий Александрович четко, так как такие инсценировки не только организовывал, но и преподавал их "почерк" курсантам "Вышки" КГБ. 	Номер был снят через одного из "пацанов" спецбригады. Генералу удалось проскользнуть сюда незамеченным, а уйти надо было с еще большей осторожностью. Он вышел на балкон и осмотрелся: кругом было тихо. Похудевший генерал, будто лейтенантик на учении, перемахнул сначала на балкон третьего этажа, потом второго, оказавшегося на одном уровне с крышей котельной, пристроенной внизу к первому этажу. Соскочить оттуда для него оказалось делом плевым. 	Садясь в машину, оставленную им на соседнем дворе, Белокрылов подумал, что самым трудным всегда было и будет для человека первое его убийство. Генерал совершил свое первое очень давно, будучи еще оперативником. 	"Сейчас, - прикинул он, трогаясь, - словно и не убил, а комара прихлопнул".
 ***
 	Ракита после того, как расправился с Пулей и Дардыком на Сретенке, жил в своем джипе. На ночь он теперь парковывался в тихих местечках столицы и спал на сиденье. Днем же боец пытался вычислить генерала Белокрылова. 	В конце концов Ракита выяснил, что единственный из оставшихся белокрыловцев Лячко плотно висит "хвостом" на епископе Артемии, а потом куда-то отзванивает по сотовику, видимо, генералу. 	В спецснаряжении бывшего диверсанта-разведчика Ракицкого хранился и тот сканирующий приемник, с которым он когда-то охотился за Пинюхиным. Эта штука осуществляла перехват всех видов радиосвязи в широчайшем диапазоне. В вечер, когда Белокрылов, застрелив епископа Артемия, катил к себе в "заныр", Ракита сторожил эфир, сидя в джипе под окнами квартиры Лячко. 	До этого Ракицкий, следуя за Лячко по всей Москве, отслушивал его разговоры по сотовому телефону, ожидая, когда на него выйдет генерал. И долгожданный белокрыловский голос раздался: 	- Здорово, сынок. Как настроение? 	Лячко: 	- Привет, Александрыч. Все нормально. 	Белокрылов: 	- Закончились наши дела, закончилась и наша спецбригада. Будь в шесть утра в аэропорту "Шереметьево-2", будем прощаться. 	Лячко: 	- Есть. 	Белокрылов: 	- "Пацанов" наших я не хочу звать, ты им мои указания, деньги сам передашь. Видишь, как боевая обстановка сложилась. 	Лячко: 	- Нормально, Александрыч. Хоть двое нас осталось из старой гвардии, а то ведь и хуже бывает. 	Белокрылов: 	- Что правда, то правда. До встречи. 	Ракита, прослушав разговор, вздохнул полной грудью и по установившейся последнее время привычке перекрестился. Он понял, что генерал сегодня утром улетает из России, а в Шереметьево он даст последние указания Лячко по ликвидации спецбригады. Небезопасным местом для последней встречи Ракиты с Белокрыловым был международный аэропорт, но выбора у бывшего спецбригадовца не было. 	Не ошибался Ракицкий. Перед звонком к Лячко Леонтий Александрович позвонил отцу Вадиму и многозначительно доложил, что просьба митрополита Кирина по епископу Артемию удовлетворена. Протоиерей немедленно перезвонил Гоняеву, который от радости наказал Ветлуге выполнить все, что попросит Белокрылов. 	Ветлуга снова связался с генералом, и Леонтий Александрович сказал: 	- Сумму, которую соблаговолит выделить мне владыка, прошу перевести на мой счет в швейцарском банке. - И продиктовал Ветлуге название банка и номер счета. Потом сообщил, каким авиарейсом он улетает из Москвы, добавив с дотошностью офицера спецслужбы: 	- На всякий случай, батюшка, удостоверьтесь завтра, все ли благополучно прошло.
 ***
 	Этой ночью Ракита не спал. Он сидел в джипе у дома Лячко, поджидая, когда тот вынырнет на утреннее прощание с генералом. Его согревала "Беретта" Макса Бейрутского, спрятанная в подмышечной кобуре. 	Он потрогал кожу над переносицей, где вновь отросли брови. Подумал: 	"Говорят, что человеку со сросшимися бровями нельзя верить. А вот Никифор поверил. Поверил и Черч. Это не так уж плохо, когда такому злодею, как я, поверили двое..." 	Лячко, легкий фигурой, но сдержанный в движениях, выкатился из дома спозаранку. Он сел в машину, развернулся перед подъездом и помчался услышать последнее "прости" легендарного генерала, ходившего в подручных у самого Крючкова. 	Ракита шпарил за ним на своем безотказном джипе. Он не должен был упустить верткого Лячко, так как Белокрылов не указал точного места встречи в аэропорту. Значит, генерал сам найдет в здании Шереметьева Борю Лячко, заключил Евгений. 	Ракицкий ушел в отставку майором и никогда не думал о лаврах или проклятиях, которые он заслужил в подпольных сражениях за Родину. Теперь же, уничтожив кучу своих коллег, он почему-то подумал: а нужны ли вообще России такие люди, как погибшие, как он? Не привыкший размышлять на подобные темы, Ракита не мог найти ответа. Но уверенность он обрел, когда представил себе поганца Белокрылова: "Вот такой точно не нужен!" 	Лячко припарковался у широкого тротуара здания вокзала, выскочил из машины, привычно оглянулся на предмет возможного "хвоста". Ничего подозрительного не заметил, так как Ракита оставил свой приметный джип у нижней автомобильной развязки. Скрываясь за стоящими автомобилями, удвоив внимание, Ракита шел по пятам Лячко, ожидая Белокрылова. 	Последний спецбригадовец, крутя на пальце ключи от машины, будто бы шоферюгой заглянул сюда подработать, шел по центру зала. Ракита трусил на расстоянии, скрываясь за прохожими, понимая, что многоопытный Белокрылов может вычислить его из любой точки. Но такой целью генерал в это утро не озадачился, и Ракита первым увидел его. 	Генерал поравнялся с Лячко и, убедившись, что тот заметил его, свернул в сторону. Не сближаясь, словно посторонние, они вышли на лестницу, ведущую в нижний этаж аэропорта. 	Раките это место тоже было выгодно, он следовал за парочкой, ощущая, как греет его пушка Максима. Генерал и Лячко остановились на пятачке рядом с багажным отделением. 	Лучшего места майору Ракицкому выжидать не приходилось. Он просквозил в обход пятачка так, чтобы Белокрылов оказался к нему спиной. Пристроился за грузином, тащившим свое барахло в огромной сумке на спине. Дойдя до генерала, прошептал ему в самое ухо: 	- Стоять! Иначе стреляю. 	Увидевший его Борис Лячко бросил руку на грудь, собираясь выхватить оружие, но Ракита отчеканил: 	- Боря, уймись! У меня счеты только с генералом. 	Белокрылов, узнавший ненавистного Ракицкого по голосу, схватился за Лячко, рванул его на себя, прикрываясь его телом. В тот же момент выхватил из-за пазухи у Лячко пистолет. 	Держа пушку наготове, проговорил: 	- Пошел на хер, Ракита! Я сейчас улетаю, кончай бодягу, иди своей дорогой. 	Да, молниеносной была реакция у генерала. Не имея своего орружия, так как вот-вот должен был идти на посадку, он и теперь пытался переиграть Ракиту, подставляя своего последнего "деда" из спецбригады. 	Ракита, держа руку за пазухой на рукоятке "Беретты", даже растерялся. Генерал, выглядывающий из-за Лячко, мог влепить в него пулю, но Ракицкому стрелять в Белокрылова значило прошить и Борю. Генерал понял его заминку и произнес с усмешкой: 	- Замандражил, герой? Я тебе сказал: иди отсюда по-хорошему. А то насовсем останешься. 	Смотрел майор Ракицкий на майора Лячко. Бледен был Боря, печален от положения, в которое попал. Гнуснейше обходился с ним командир, используя в качестве щита. 	Летели секунды, Ракита лихорадочно соображал, надеясь, что не ошибется в Бориных профессиональных качествах. Он должен четко среагировать на окрик Ракиты: мгновенно отклониться или присесть, чтобы стрелок, которым судьба сделала Женьку Ракиту, всадил пулю в падаль, прикрывающуюся им. 	- Боря! - крикнул майор Ракицкий. 	Резко присел Лячко. Ракита выдернул "Беретту", грохнул генералу точно в лоб. Потом подскочил к рухнувшему Белокрылову и всадил ему еще две пули в голову. 	Вокруг пятачка взвыли на разные голоса. Народ, сшибая друг друга, кинулся к выходам. 	Ракита неторопливо перевел взгляд на Лячко, взвесил в ладони пистолет. Борис напрягся, ожидая выстрела от пошедшего в разнос диверсанта. Евгений успокоил его: 	- Знаешь, чья эта пушка? Друга моего, Максимки. Бейрутским окрестили его за последний бой в бейрутском отеле. И мне она нормально послужила. Ну, Боря, бывай здоров! Все наши ребята полегли от моей руки, потому как по приказу этой крысы, Белокрылова, на меня оружие подняли. Ты, майор, один умным оказался. 	Быстро сунул пистолет под куртку Ракита, крутанулся и бросился в самую толпу людей, напуганных выстрелами и бегущих подальше от места происшествия. Выскочил на улицу, прыгнул в джип и понесся в Москву. 	Майор Ракицкий правил на Чистые пруды, туда, где он кроваво отличился, откуда начал новую жизнь в дворницкой Никифора. Майор сделал все дела, намеченные им самим в довершение жизни. Рядом на сиденье лежала пушка Максима, из которой больше не требовалось никогда и ни в кого стрелять. 	Ракита думал о правоте Никифора, о его словах: "А если не буду я жив, то вспомнишь... ты другим человеком стал. Если истинно уверуешь и раскаешься, Бог все простит..." 	Остановил свой джип Ракита на Чистяках перед зданием местного ОВД. Он выключил мотор, положил лицо на руки, скрещенные на руле, и заплакал. Ракицкий плакал второй раз в своей жизни. Впервые он залился слезами в детстве, когда его бабушка рассказала, что погибшие мама и папа молятся за него на небе. 	Потом Евгений взял "Беретту" Макса, сунул ее под куртку. Соскочил на тротуар и вошел в овэдэвское здание. Спросил у дежурного комнату оперативников. Ему указали. Ракита прошел по коридору и постучал в кабинет, в котором за столом с пепельницей, уже наполовину полной окурками, сидел капитан Кострецов, а за столом напротив расположился лейтенант Топков. Они обсуждали вчерашнее убийство епископа Артемия. Евгений открыл дверь и вошел в помещение. 	- Майор КГБ Евгений Ракицкий, - доложил он. - Сейчас в отставке. Час назад в аэропорту "Шереметьево-2" мною застрелен генерал Белокрылов. Из этой пушки. 	Ракита цепко взглянул на оперов, определил Кострецова старшим. Вынул и положил перед ним "Беретту", продолжив: 	- Также мною ликвидирована большая часть так называемой спецбригады Белокрылова, плюс к тому совершены убийства гражданина Пинюхина, бандита по кличке Сверчок, числится целый ряд других тяжких преступлений. По всем им я готов дать показания. 	Кострецов прищурился, оживленно сообщил: 	- Знаю тебя, а я капитан Кострецов. Я тебя раз с Банковского переулка до Преображенки, квартиры Белокрылова, вел. Ты из нее по пожарной лестнице через двор ушел. 	Ракита улыбнулся, повел широкими плечами. Капитан указал ему на стул перед собой: 	- Садись, майор. - Он кивнул Топкову. - Оформляй, Гена, явку с повинной.
 ***
 	Уже несколько часов давал Ракита показания. Кострецов внимательно слушал, а Топков едва успевал записывать беглую речь бывшего разведчика. В комнату заглянули и вызвали Сергея к подполковнику Миронову. 	Кострецову сразу это не понравилось. Зачем-то с гонцом приказали, чтобы подняться на второй этаж к шефу оперслужбы, хотя обычно подполковник сам звонил ему по внутренней связи. 	Капитан прошел к кабинету Миронова, постучался, вошел и увидел там незнакомого полковника и еще двоих младших офицеров. 	- Капитан, - с ходу начал Миронов, - вы бывшего майора КГБ Ракицкого продолжаете допрашивать? Лейтенант Топков, оформив его явку с повинной, мне докладывал. 	- Так точно, - с раздражением ответил капитан, злясь на прыткость Гены, из-за чего заварилось, как видно, что-то неприятное. 	- Сдадите Ракицкого товарищу полковнику. Он прибыл за ним с конвоем. - Подполковник кивнул на офицеров. 	Попытался Кость отбиться: 	- Ракицкий повинен в целом ряде убийств по нашему "церковному" розыску. Начал давать важнейшие показания, которые требуют немедленных действий... 	- Товарищ капитан! - прервал его Миронов. - Выполняйте приказание. У вас с Ракицким Топков? Позвоните ему, сами здесь задержитесь. 	Капитан ощутил, словно неведомый капкан намертво захлопнулся. Да делать было нечего, он поднял трубку и сказал Гене, что за Ракицким сейчас придут. Полковник в течение всей этой сцены глядел на Кострецова как на пустое место, небрежно кивнул Миронову, встал и удалился с конвойными из кабинета. 	- Это что ж за беспредел? - почти закричал Кость, когда дверь за ними закрылась. - Главный свидетель расследования сдался, все выкладывает, и у нас его какие-то отнимают? 	Седовласый Миронов успокаивающе поднял руку. 	- Не какие-то, а полковник прибыл из самого МВД. 	- С чего это Раките такой почет? Откуда в министерстве узнали, что он нам сдался? 	Миронов поглядел по-отечески на пылкого Кострецова, с которым то ругался, то восхищался его мастерством. 	- Ты где служишь? В нашей кухне только свежий продукт ценится. Об утреннем трупе генерала КГБ в Шереметьево все сводки по городу кричат, сообщают точные приметы его убийцы: сросшиеся брови и так далее. Это подсказал милиции присутствовавший при разборке бывший сотрудник КГБ Лячко. Мне о явке Ракицкого как Топков доложил, я тут же начальству отзвонился. 	- Жаль, что меня не поставили в известность. 	Подполковник поморщился, как всегда это делал, предваряя особенно неприятное сообщение: 	- Сергей, ты садись, чтобы не упасть. Я тебе самое крутое еще не выдал... Ракицкого забрали - не главное. Из МВД приказано твой розыск по церковникам закрыть, его материалы в министерство передать. 	- Что-о?! - протянул Кострецов и плюхнулся в кресло. 	- То самое. Не знаю, на кого ты, раскручивая это дело, из высшей знати напоролся, но похоже, кто-то из твоих фигурантов на министерство вышел и намекнул, что надо бы розыск проконтролировать. Вот оно само и хочет этим расследованием заняться, чтобы не очень пошли круги по воде. 	- И вы не поспорили? - засверкал глазами капитан. - Нас коррупция все время такими ходами вырубает! Круги по воде? Берут наверх, чтобы на тормозах спустить или совсем замять! Вам ли это не знать? Вы ж еще старой закваски. Неужели ни на грамм идейности не осталось? 	Смутился Миронов, пробасил: 	- Сергей, все в один момент навалилось. Полковник этот с двумя молодчиками неожиданно прибывает за Ракицким. Он ко мне входит, и тут же из министерства звонок - приказывают твое расследование свернуть... На нас с тобой погоны. Иди, выполняй приказ. 	Кострецов поднялся, пошел к двери. Там остановился, повернулся, взглянул на седого волка уголовки Миронова. 	- Сколько у меня времени, чтобы дело сдать? 	- Как всегда, двадцать четыре часа. К завтрашнему утру дело должно быть в МВД. 	Кость еще спросил: 	- А если за двадцать четыре часа я тех самых высоких фигурантов успею прижать? 	Матерый подполковник, усмехнувшись, ответил: 	- Это твой единственный шанс, сынок.
	Глава 6 	Капитан милиции Кострецов, известный на Чистяках как опер Кость, проигрывал по всему фронту, потому что вырубали свои же командиры. Он сидел в своем кабинете и накручивал диск старенького телефона, дозваниваясь до оперативника ФСБ Александра Хромина. 	- Саня, - сдавленно произнес он в трубку, когда тот ее взял, - похоже, пролетел я с алмазными Ловуновым и Гоняевым. Сегодня с утречка Ракита пристрелил в Шереметьево уходящего за кордон Белокрылова и мне сдался. И тут же его забрали у меня из МВД, приказали и мне розыск свернуть. 	- Я, Сергей, уже в курсе всех этих дел. Последовательность была такая. Теперешняя правая рука Гоняева отец Вадим Ветлуга, видимо, по договоренности с Белокрыловым, позвонил в Шереметьево убедиться, что генерал улетел, и узнал там о его гибели. Ветлуга доложил митрополиту Кирину, который, возможно, решил, что это месть за вчерашнее убийство епископа Артемия. 	Кострецов поддержал его догадку: 	- Отец Вадим вполне мог укрепить это мнение у митрополита. Ветлугу захватывал до своего ареста бригадир востряковских Вован, работавший на Артемия. 	- Тем более. Кирин, понятно, забеспокоился, так как следующей пулей наемники могли угостить его самого. Гоняев позвонил Ловунову, чтобы тот из своего всемогущего кресла президентского чиновника узнал подробности убийства Белокрылова. Ловунов связался с верхушкой МВД, там Ловунову и сообщили, что убил Ракита, который сдался в твое ОВД. 	- Понятно, Саня. Теперь, когда основного конкурента Кирина епископа Артемия нет в живых, ему надо, чтобы межклановые разборки церковной мафии остались только для архива. Ловунов по просьбе Гоняева в МВД нажал, авторитетом митрополита еще придавил, наши шишки спохватились на это расследование свою лапу наложить. Что же делать? Мне приказано дело до завтрашнего утра сдать. 	- По алмазному Дополнительному соглашению ничего у тебя не вышло? 	- Нет. Прощупал Вован и квартиру, и дачу Гоняева на этот предмет. Нет там того документа. А что, будь он у меня на руках, зацепили бы Ловунова с попом и при нынешнем раскладе? 	- Да я тогда вместе с тобой сразу поехал бы Ловунова с Гоняевым брать! Будь у тебя та бумага, я бы добился совместной разработки ФСБ и МВД по этим алмазам, чтобы дело в верхах МВД не замотали. 	- Неужели раскрутка по алмазам столь приоритетна? 	- А ты как думал?! - воскликнул Хромин. - Ежегодно из России нелегальным образом вывозятся алмазы и бриллианты на сумму более миллиарда долларов! Одним из основных каналов утечки является предприятие "Аграф" Ловунова - Гоняева. Коррупция просто свирепствует среди чиновников, раздающих льготы по приобретению сырья. 	- Почему дельцы так размахнулись? 	- Алмазно-бриллиантовые махинации разоблачать практически невозможно. Суди сам, Гохран сумел бесследно спустить за пять лет то, что советское правительство собирало тридцать лет. "Голден Ада" чудом засветилась. А что толку? Более четырех лет идет следствие по делу этой фирмы, но главные организаторы аферы не названы, фигурируют только исполнители типа пресловутого Козленка. Вот почему, Серега, дорого взять таких тяжеловесов, как чиновник высочайшего ранга Ловунов и митрополит Кирин, они - организаторы. 	- Значит, возьмем, - сказал Кострецов. - Особенно христопродавец митрополит Гоняев мне нужен. Такого же вонючего епископа Артемия сами церковные мафиози прибрали, но и Кирин не должен благоденствовать. 	Хромин помолчал, потом заметил: 	- Я понимаю, ты расстроился. 	- Да нет, Саня, я уже настроился. До утра будет у меня та алмазная бумага на руках или я Костью не буду.
 ***
 	Кострецов набрал номер телефона Мариши и начал с непривычного для него приветствия: 	- Салют, дорогая! Правильно ты однажды говорила: вся надежда на твою красивую жопу. 	Та нежно ответила: 	- Попочка моя уже в крутой работе. 	- Молодца! Неужто митрополит сломался? 	- Ловунов. 	- Это еще лучше. Бумага, бумага нужна! Разговор в ее направлении с Ловуновым заводила? 	Мариша хохотнула: 	- У Виктора Михайловича, как я ему в ванной и на столе дала, теперь одно мне меж ног направление. 	Капитан ее оборвал: 	- Амба, Маришка! Если не дашь ты мне сегодня до вечера наколку по документу, потом он уже не потребуется. Потом и твоя лихая задница может резко на нары устремиться, потому как дело у меня в МВД заберут. 	- Ты чего, Сергей? В натуре, что ль? 	- В полной, дорогая. Нужна твоя наводка мне сегодня. 	- Ой-ой, ты как старинный пират говоришь! - хихикнула Мариша. - Лады, буду выкладываться. 	- Главное сейчас - время. Если расколешь Ловунова, мне за той бумагой еще придется неизвестно куда лезть. А если и это удастся, то с бриллиантовым документом потребуется, возможно, до утра успеть обвинение предъявить... Но, честно сказать, шансов у нас почти нет. 	- Как нет?! - звонко воскликнула Маришка. - Ты с кем на дело пошел, Серега? Иль ты думаешь, что я, Феогенюшку, Сверчка пережившая, ненаглядного Вована урывшая, у параши улягусь? Ты, мент, еще крутых телок не видел! 	От этого шквала лихости и бесшабашности повеселел Кострецов. 	- Ну, Маришка, пробуй. Я все время буду на телефоне ждать. 	- Шито-крыто, в землю врыто, - отозвалась агентка, от которой зависело оперское счастье.
 ***
 	Мариша положила трубку и посмотрела на себя в зеркало. Светились ее серые глазищи, белокуро томила волна волос. Она распахнула на себе халат и полюбовалась на веерные бедра, стройность ног, узость талии, красоту бюста. Вспомнила, как отдавалась Ловунову на столе после ужина. Он был в диком восторге от ее поз и выносливости. И в памяти Мариши выщелкнула фразочка Виктора Михайловича: 	- А у меня на работе стол еще лучше. 	Взглянула на часы Маришка: до конца рабочего дня оставалось часа два. Она быстро приняла душ, натянула на точеное тело по полной секс-программе одежду, надушилась пряными духами. 	Вышла на улицу, села в свою иномарку памяти томящегося в районе параши Вована, порулила в центр Москвы на знаменитую Старую площадь. Там при коммунистах варилась каша ЦК КПСС, теперь - администрации президента. 	Припарковала Мариша на площади около длинного ряда служебных машин свою. Вышла и скромно, не покачивая бедрами, направилась к подъезду, из которого можно было позвонить по телефону. 	Она набрала номер Виктора Михайловича. Он, впервые услышав ее голос в трубке рабочего телефона, немного растерялся. Мариша сразу наехала интимной бесстыдностью: 	- Ты говорил, что на работе у тебя стол еще лучше. Я уже стою внизу без трусиков. 	Ловунов хихикнул. 	- А пояс с резинками? 	- Витенька, я свой лучший надела - самый тонкий, с гипюром. 	Тот причмокнул. 	- Немедленно пропуск тебе заказываю. 	Охочий до сексуальных причуд Ловунов оценил у себя в кабинете длинный письменный стол, инкрустированный слоновой костью, потому что трахал на нем девиц из обслуги их высокоответственного здания, секретуток, уборщиц, официанток из столовой. 	Удобство стола для него было в том, что его край приходился точно напротив лобка стоявшего на полу Ловунова, когда он располагал на нем девушку. Любителю комфорта Виктору Михайловичу было ладно входить между раздвинутых женских ног, уверенно стоя на ковре на своих двоих. Но все это были случайные, неожиданные "упражнения" с девицами, подворачивающимися под руку. Отметиться же на мемориальном своем столе с Маришей, о которой Ловунов беспрерывно думал после их развлечений у него дома, было поизысканнее. 	Когда Мариша впорхнула к нему в кабинет, Ловунов сгребал со стола бумаги, освобождая секс-площадку. Он открыл свой сейф и сунул туда на свободные полки папки. Потом озорно улыбнулся, прошел к двери и закрыл ее изнутри. 	Мариша, теперь уже покачивая бедрами, медленно подняла юбку. Ее голые ляжки, ягодицы, живот, заканчивающийся светлыми кольцами волос лобка, сметанно забелели под черным поясом с резинками. 	Ловунов скинул пиджак, растегнул брюки, пододвинул к столу стул. Мариша встала коленями на него, опираясь на стол, выгибая попу. Ловунов со сладострастным подвыванием вошел в раздвинутую перед ним раковину. Мариша, прижимаясь к столу, невольно смотрела в раскрытое нутро недалеко стоящего сейфа. 	Агентка Кострецова не могла подозревать, что "алмазный" документ, о котором час назад твердил опер, хранился именно в этом кабинете, в этом сейфе. Она сюда неосознанно пробивалась, чтобы поглотить секс-играми Ловунова, замкнуть на себе во имя суперзадачи - разведки по этому самому Соглашению. 	Вдруг на одной из папок Маришка, вздрагивая задницей от самозабвенно трахающего ее Ловунова, ясно прочла то самое название: "Дополнительное соглашение..." 	Она взвыла от восторга, еще пуще подхлестнув Виктора Михайловича. Он повернул ее и распластал спиной на столе. Так взвихрился, что закончил акт, пачкая приспущенные брюки. Аккуратист Ловунов стал тереть пятна на брюках носовым платком. 	- Когда ешь мороженое, снимай брюки. Водой с мылом надо немедленно замыть, - подсказала Мариша, поддергивая чулки и спускаясь со стола. 	- Я сейчас, - озабоченно сказал он, - в туалете замою. 	Ловунов застегнул "молнию", надел пиджак и вышел из кабинета. 	Маришка молниеносно бросилась к сейфу. Выхватила из запримеченной папки бумаги. Стала запихивать их под юбку, в чулки. 	Когда Виктор Михайлович вернулся, Мариша скромной посетительницей сидела на стуле около секс-стола. Ловунов взял у нее пропуск и подписал его на выход. 	- Спускайся вниз. Я следом за тобой. 	Маришка, кинула взгляд на раскрытый сейф, переживая, а вдруг Витенька глянет в папку "Дополнительное соглашение", - и вышла с сильно стучащим сердечком.
 ***
 	Виктору Михайловичу было не до ревизии сейфа. Он вынул из него заброшенные туда до этого папки и вернул их на стол. Автоматически скользнул взглядом по наиважнейшей, "алмазной", где вместе с Соглашением хранились документы по незаконной переброске "Аграфом" алмазов за границу, но и не подумал, конечно, ее открыть. 	На улице они сели в Маришину иномарку и отправились ужинать в ресторанчик с японской кухней. 	Оттуда Мариша, выйдя из зала якобы в туалет, позвонила Кострецову: 	- Все бумаги на руках, вернее, на ногах. Под юбку запихнула. 	- Сама взяла? Где передашь, милая? - закричал в трубку опер. 	Она сообщила адрес ресторанчика. 	На его задворках спустя полчаса Маришка, упорхнувшая снова "на минутку", вручила Кострецову "бриллиантовую" добычу. Он не сдержался и поцеловал ее в нос. Маришка была уже пьяна, огненно прижалась к капитану, он с трудом оторвался от великой шпионки.
 ***
 	Кость отвез документы Саше Хромину, еще находившемуся на службе. Опер Хромин с восторгом перелистал их, воскликнув: 	- Да это прямая тюряга Ловунову с Кирином! Тут кроме Соглашения и другие важнейшие бумаги по незаконным операциям. 	Он начал звонить по начальству, застолбляя совместную разработку ФСБ и МВД по этому делу, за разрешением на арест Ловунова и Гоняева. 	К полуночи все было оформлено. Хромин, подмигнув Сергею, сообщил: 	- Наши топтуны сегодня с обеда на хвост Ловунову и Гоняеву сели. Работают с передвижной прослушкой, так что и разговоры объектов засекают. 	- С чего это? 	Саша улыбнулся. 	- Да ты ж сказал, что до утра у тебя на руках будет "алмазно-бриллиантовая" бумага. "Титулом" Кость поклялся. Ну я и решил клиентов тепленькими для ареста держать. 	- Рад, Санек, что не разуверяешься в своем лучшем друге. Ну и что эти могущественные люди в свои последние часы на воле делают? 	- Пьют на пару. 	Сергей удивился: 	- Да ну? Ловунов с Маришей расстался? 	- Не хотел, - объяснил Хромин, - он с нею после ресторана дома в постельке развлекался, а тут митрополит Кирин позвонил, говорит: "Приезжай, душа поет, надо отметить". Это он насчет того, что гора с плеч свалилась - главного соперника епископа Екиманова нет на свете, Белокрылова - самого знающего свидетеля - тоже не имеется в живых, и удалось добиться, чтобы твое расследование наверх забрали для успокоения. Ловунов Маришу отправил, поперся к митрополиту домой на Садовое. Там они сейчас и гудят. 	Кострецов усмехнулся, поглядел в окно кабинета на окунувшуюся в глухую ночь Лубянку. 	- Сколько ж мы им дадим еще погудеть? 	Саша пригладил смоляную шевелюру, проговорил по-сибирски обстоятельно: 	- А пускай люди напоследок выпьют как следует. Ты, что ли, любимой чекистской привычки не знаешь? 	- Под утро брать? 	- Ага. В эту пору наступает самая расслабуха у человеков, при аресте много не трепыхаются. Правда, в сталинские времена до самого рассвета многие нашего визита ожидали, к шуму шин, скрипу тормозов на улице, шагам на лестнице прислушивались. Ну, это достаточно уже описано. 	Покосился Кость на своего дружка, смакующего данные обстоятельства, будто рыбак, тоскующий по уловистому клеву. Перевел разговор: 	- А что, интересно, они пьют? 	- И это ребята уже докладывали, у филеров лазерные микрофоны, даже застольные разговоры через стены прослушивают. Лакают Ловунов с его преосвященством виски вперемешку с бургундским. Чокаются, обнимаются и приговаривают нечто вроде: "За наше алмазное здоровье, за наше бриллиантовое будущее". 	- Тогда, Сань, давай и мы выпьем хоть чаю, а то у меня давно в животе ничего не было. 	Хромин кивнул, открыл письменный стол, стал доставать кипятильник, баранки, чай да сахар.
 ***
 	Бургундское и виски действительно лились рекой у Гоняева в столовой его просторной квартиры в одном из пяти высотных "теремков" Москвы, постройка которых была одобрена лично Сталиным. 	Владыка Кирин на радостях накирялся до такой степени, что вперил глаза в потолок, плеснул багряным вином из фужера вверх и заорал, обращаясь к Господу Богу: 	- Ты кто? А я - митрополи-и-ит! 	Подобная выходка озадачила даже видавшего виды в патриархийной среде Ловунова, который начал икать, возможно, от беспардонности владыки. Будь они сейчас на вилле Кирина в Швейцарии, то вышли бы променадом к Женевскому озеру. Здесь более или менее свежий воздух был на балконе. Первым туда сумел выползти митрополит. 	Кирин окинул взором раскинувшуюся внизу Москву. Горели огнями, фонариками, кострами, светлячками улицы, площади, дома, рестораны, вокзалы столицы. Лишь тонули в ночных омутах неосвещенные церковные храмы, закрытые до утренней службы. Но митрополит и в темноте находил так знакомые ему здания с куполами и крестами. 	Гоняев думал об этих храмах как о своих форпостах. Еще бы, веками они стояли и снова выстояли. Зачем? Да затем, сладко мерещилось ему, чтобы он вот так высился на своем балконе, будто бы на капитанском мостике, словно попирая этот город ногами, возносясь, конечно, и над весьма приземистыми отсюда храмами. 	Было еще долго до утра, до предрассветной синевы неба. Митрополит Кирин оторвал взгляд от салюта огней внизу, поднял осоловелые глаза в сияющую небесную житницу. Ему показалось, что небо расцвечено алмазами огранки фирмы "Аграф".

URL: https://lib.co.ua/action/cherkasovvladimir/oper12.jsp